Текст книги "Медальон"

Автор книги: Элейн Чаротти

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 3 страниц)

Глава 6

Усталость прошлой ночи сильно сказалась на мне.

Я сама того не заметив погружаюсь в тревожный сон. Мне так тепло и уютно, что через некоторое время я еле умудряюсь разлепить слипшиеся веки.

Индеец сидит ко мне спиной.

Резко вскочив, я смотрю на него в недоумении.

– Почему ты не разбудил меня?

Он поводит плечами не поворачивая головы.

– Как долго я спала?

– Часа три-четыре, – вглядываясь в небо медленно отвечает Мэкхья.

– Спасибо…

Он кивает понимающе, или быть может снисходительно.

Взяв добрую охапку сырых листьев засыпает костёр. Тот мгновенно потухает. Мы ещё не долго стоим, заворожённо наблюдая, как тлеют последние искры огня, после чего устремляемся в глубь хвойного леса.

Царица ночи, так Мэкхья называет Луну, расположилась высоко в небе, заботливо служит нам огромным фонарем, освещая дорогу. Сойдя с тропинки, мы долго плутаем меж деревьев.

Леса Британской Колумбии не самое безопасное место. Поэтому время от времени здесь становится не на шутку неспокойно, особенно когда Луна скрывается за облаками, и густая темнота поглощает все вокруг с невероятной жадностью.

Индеец периодически крепко сжимает мою руку, на удивление это его оберегающее действие предает мне уверенности куда больше, чем если бы за плечом у него висело охотничье ружьё.

Бабушка Мискодит точно бы не одобрила чрезмерную доверчивость. Все эти годы она взращивала во мне два чувства: уверенность в собственных силах и недоверие к людям. Но справедливости ради хочу признать, что единственное в чем я могу быть точно уверенна в глухом лесу, что стану обедом медведя-гризли, который частенько у нас ночами копается под окном в мусоре. Именно в связи с этим, окна никогда не выходили на улицу ни у кого из наших соседей. Представляю, как любопытный мишка пробил бы стекло лапой.

Так что, иногда можно позволить себе такую роскошь, как доверие, хотя бы на пару мгновений, когда оба человека одинаково уязвимы.

Ведь, кажется, этот раздражающий меня индеец знает, что делает.

Идет Мэкхья размеренно и четко, мягко ступая по земле, напоминая льва перед прыжком. Он будто всеми силами пытается не попасть в ловушку, каждый раз чуть ли не с математической точностью высчитывая свой следующий шаг.

Перспектива лететь в яму со скоростью света совсем не радует, поэтому призвав на помощь все гены, отвечающие за грацию, коих во мне мало, я следую буквально по пятам.

Каждый раз переступая с ноги на ногу я жмурюсь от томящего предчувствия, что вот-вот либо погрязну в болоте по шею, либо разобьюсь в лепешку.

Но моим мрачным мыслям не суждено сбыться, так как мы внезапно вышли на крутой склон.

Наученный горьким опытом Мэкхья предусмотрительно выставил руку позади себя, этим нехитрым знаком давая понять, чтобы я остановилась и не столкнула его вниз.

Я нетерпеливо выглядываю из-за его плеча и буквально теряю дар речи.

Невероятно красивая картина открывается взору. Склон ведет к берегу озера, вода в котором, несмотря на промёрзлую погоду, манит к себе своим спокойствием.

Ее поверхность красивая и гладкая, только лишь ветер пускает временами легкую рябь.

– Нам нужно добраться к озеру прежде, чем мы продолжим путь.

Я вопросительно смотрю на него. На сами вопросы он редко отвечает, так что лучше буду смотреть с удивлением.

– Для того чтобы напиться перед тем, как мы пустимся в горы, – просто поясняет он.

А где же сложные ответы в индейском стиле сбивающие с толку?

Уперевшись одной ногой в начало обрыва, он галантно подает мне руку, словно приглашая на танец.

– Склон очень крутой, ступив, сразу беги вниз. Не забудь откинуть корпус назад. Даже если оступишься, ты покатишься вниз, как с горки, и приземлишься удачно.

– А если…

– Корпус назад и ничего не бойся, к тому времени, как ты окажешься внизу, я перехвачу тебя.

Я недоверчиво встаю на скат, хмуро гляжу на него из под полуопущенных ресниц, всем видом ещё раз давая понять, что затея оставляет желать лучшего, и бегу вниз. С каждым шагом набирая скорость все больше и больше, чтобы взлететь, как птица.

Но чем ниже я спускаюсь, тем сильнее приятное чувство полёта и легкости сменяется паникой.

– Я не смогу остановиться, я плюхнусь прямо в озеро, – тараторю, ничего не видя перед собой.

Стальной хваткой индеец ловит меня буквально в двух метрах от большой воды. Потеряв равновесие, мы оба катимся по мокрому берегу.

Наскоро освободившись из его слишком крепких объятий, я замечаю, что индеец даже не пытается встать. Наоборот, раскинув руки, словно на пляж пришёл, лежит и дышит полной грудью. По какой-то неведомой причине, вся эта ситуация кажется мне до ужаса театральной.

Не выдержав, я начинаю хохотать на весь лес. Смех льется рекой, забирая напряжение и унося его далеко за темные горизонты, а потом веселым эхом снова возвращается ко мне. Забытый мною детский гогот не прекращается, пока в конце концов у меня не заколет живот. Обхватив его руками, я падаю на колени сотрясаясь от судорожных вздохов.

Мэкхья же привстает на локтях и пристально смотрит на меня.

На его лице читается недоумение.

– Ты надо мной смеёшься? – угрожающим тоном спрашивает он.

Я замираю, нерешительно подняв на него блестящие от смеха глаза. Последние искры улыбки растворяются в морщинках у уголков губ.

Наступает напряженная тишина. После чего, он с деланным прищуром широко улыбается.

На душе вдруг становится так щемяще уютно, что я, не выдержав, спрашиваю:

– Ты разве умеешь улыбаться?

– Ещё как, – демонстрируя свои белые зубы ещё шире улыбнулся он.

Я заробела. Впервые вместо настороженного, почти злого лица, вижу искреннюю улыбку. Растерявшись, я резко отворачиваюсь и нетвёрдой поступью иду к воде.

Главным образом чтобы умыть горящее от смущения лицо.

Угрюмый и молчаливый индеец нравится мне куда больше. Определенно больше.

Глава 7

Я опускаюсь на колени у самого берега и не оглядываясь на индейца, деловито зачерпываю ледяной воды. На вкус она не хуже любой родниковой, сладкая и освежающая – взбодрила бы даже покойника.

Утолив жажду меня вдруг осеняет что, пора перестать настороженно относиться к Мэкхьи. Если уж не доверия, то как минимум уважения он заслуживает.

По сути, всю дорогу я пыталась его разговорить и вот, он сказал больше двух фраз, как я сразу растерялась.

Молчит – плохо. Говорит – ещё хуже.

В любом случае, он мне помогает. Не понимаю зачем и почему, но спас буквально из лап ночных злодеев. Возможно, у него были более приятные планы на эти пару дней, вместо того чтобы тайком пробираться через весь лес в такую промёрзлую погоду.

И если откинуть факт, что он бесконечно сильно выводит меня из себя своими завуалированными ответами – он очень неплох собой.

Подозрительно привлекательный для мужчины, тем более для индейца.

Незаметно, как мне кажется, оглядываюсь в пол оборота, а его и след простыл. Он же только что....

– Не меня ищешь? – звучит где-то слева.

Индеец, довольно ухмыляясь, сидит чуть позади меня.

Вытерев лицо тыльной стороной ладони, я вежливо уступаю ему своё место. Выглядело это явно глупо, на огромном берегу кроме нас ни души, а я веду себя словно в очереди у телефонной будки стою.

Окончательно растерявшись, я подумываю вовсе уйти подальше, но взгляд из-под внезапно угрюмых бровей дает понять, что лучше остаться.

Внутри вся съёжившись от резкого скачка его и без того непредсказуемого настроения, я не спорю, присаживаюсь на безопасном расстоянии.

Умыв лицо и даже не поморщившись будто на улице июль, а не октябрь, он приказывает мне:

– Опусти его в воду.

– Что? – со слухом проблем у меня нет, но приказной тон явно начинает выводить из себя.

– Медальон. Опусти его в воду.

Зачем? Чуть не сорвалось у меня с губ.

Он все равно не ответит.

Поэтому, вздёрнув нос повыше, я пытаюсь удивить его своим хладнокровием, тайно решив для себя, что больше вступать с ним в полемику, я не намерена. Поберегу силы. Все равно любой диалог обречён на провал.

Аккуратно снимая медальон, я смотрю на индейца чуть ли не с вызовом.

Бинго.

Обескураженное выражение лица. Полное непонимание причины моего поведения.

Опустить медальон? Да ради Бога.

Лучше пусть думает, что я вся такая загадочная, чем трусливая.

Бойся, что в любой момент что-то непредсказуемое могу выкинуть.

Но моё торжество длится не долго.

Внутри вся дрожа от предвкушения, я медленно опускаю медальон, гладь воды яркой вспышкой озаряется фиолетовым светом создавая впечатление, что его лучи пронизывает каждый миллиметр подводного мира. Камешки на дне видны, как на ладони.

От неожиданности рука дергается, и медальон, светясь и переливаясь, волнообразными движениями стремится ко дну.

– Ой – только и могу виновато выдавить я.

Помешкав пару секунд Мэкхья пытается поймать его. Но не достав рукой буквально погружается с головой по пояс, не отрывая от берега ног.

Раздосадованная своей неуклюжестью, молюсь чтобы провалиться сквозь землю раньше, чем он вернётся. Но Вынырнув, этот грубиян конечно же не упускает возможности упрекнуть меня. Первым делом бросает на меня испепеляющий взгляд:

– Мы чуть его не потеряли! – рычит, пытаясь сморгнуть заливающие глаза воду.

– Если он тебе так важен, забери себе, – выхватывая из рук камень, говорю я.

Он, тяжело дыша, поднимает бровь в недоумении.

Да я и сама знаю, что мои действия не соответствуют словам. Нелогичность мой конёк.

– Ты думаешь, я не вижу, как ты на него смотришь? Как ты говорил? Этот камень носят вожди племени, – издевательски цитирую я. – Может быть, ты хочешь им стать, и для этого тебе нужен медальон? – кручу перед его лицом, как маятником, подвеской.

До боли сжав челюсть, Мэкхья игнорирует мои выпады. С его волос все ещё стекают редкие капли воды, рубашка и куртка, промокшие насквозь, прилипли к телу. Видно, что мои слова оскорбили его. Но он все равно продолжает молчать.

Сильный ветер проносится средь деревьев, заставляя его поежиться.

Саднящее чувство вины подсказывало предложить ему свой кардиган, но я быстро отказалась от этой идеи. Он ещё больше разозлится.

– Амо, ты неправильно поняла, – спокойным тоном произносит.

Я замираю, буквально врастаю в землю. Пульс гулко пропускает удар. Бездонная пустота и тяжесть одновременно рушится на меня. То ли тон его почти извиняющийся, то ли то, что он впервые обратился ко мне по имени не на шутку взволновало. Чувства и мысли беспорядочным вихрем крутятся, сбивая с толку.

Насупившись, отворачиваюсь, на случай если лицо покраснело. Эти щеки предавали меня не раз.

– Оказавшись у большой воды, мы должны были окунуть камень, – спокойно продолжает он.

Я все так же молчу, мысленно ругая себя за детское поведение. Такое со мной впервые. Я тону в глупой растерянности.

И дело не только в Мэкхьи, мне кажется, что вот-вот врата неведомого мира откроются передо мной, а я совсем не готова к этому. Я не хочу. Я боюсь.

– Ты даже не спросишь зачем?

Я по-детски отрицательно мотаю головой.

Глава 8

До недавнего времени я старательно гнала мысли о том, что все вокруг не вписывается в рамки нормального. Индейцы, по непонятным причинам преследовавшие меня. Внезапное появление Мэкхьи, приправленное таинственной магией медальона. Это больше невозможно игнорировать.

Я тщетно пыталась смотреть на все сквозь пальцы, но бездействие принесло мне в сухом остатке ничего, кроме бесконечных вопросов. Они огромным комом скопились и только и ждут момента размазать меня, как переспелый абрикос, по земле.

Ситуация явно зашла в тупик.

Я несмело поднимаю глаза на своего спутника, он с пониманием кивает:

– Я бы тоже не хотел знать.

В благодарность за его откровение, я решительно протягиваю руку к воде. В этот раз я знаю, чего ожидать, мне не так страшно. Вода, как и в прошлый раз, ослепляющей вспышкой озаряется озеро. Индеец, уже не замечая меня, с опаской следит за водной гладью. Это странно, ведь ему такое видеть уж точно не впервой.

От разлившихся красок, у меня дух захватывает, внутреннее возбуждение вытесняет остальные чувства, не давая в полной мере насладиться волшебным видом.

Кристалл тихонько раскачивается, образовывая воронку. Со стороны может показаться что творец сия действия я, но отнюдь. Воронка уходит глубоко под воду и, едва касаясь дна, ослепляет ярким светом, будто все это время солнце, заточенное под водной гладью, порывалось на волю. Словно в трансе не могу оторваться от манящего света. Луна и Солнце, два небесных светила, сошлись в одном временном отрезке. Не чудо ли это?

Я подаюсь вперёд. Мной движет непреодолимое желание слиться с этим тёплым светом, стать частью его.

Где-то вдалеке я вижу нечеткий образ бабушки Мискодит, моя красивая бабушка улыбается мне, протягивает руки навстречу.

– Забери меня с собой, – шепчу ей сквозь наворачивающиеся слёзы. Тянусь, так хочется поскорее обнять ее, – Я иду к тебе, родная, иду!

Вдруг меня хлесткой волной выталкивает наружу. Чьи-то руки львиной хваткой резко тянут назад.

Грубый удар о землю выводит из прострации.

Оглядываясь вокруг, не сразу понимаю, где я. Взор затуманен. Через ослепляющую рябь зелёного и жёлтого судорожно ищу индейца.

Однако встретившись ним взглядом, понимаю, что лучше бы лежала без сознания:

– Ты опять чуть все не испортила! – нападает он. – Глупая, ты девчонка.

Слёзы застывают в глазах.

– Что бы там ни показали тебе духи, ты должна была устоять! Это иллюзия, всего лишь иллюзия.

– Но я видела ее. Это была бабушка, она звала меня.

– Черта с два твоя бабушка звала бы тебя на тот свет.

Рукой нащупываю медальон. Хоть не утопила, как в прошлый раз.

– Зачем вообще нужно было это делать?

Мэкхья встает. Молча помогает подняться и мне.

– Нам пора, – и удаляется вперёд, будто его не заботит иду я за ним или нет.

Индеец сделал это намеренно, тем самым, не давая мне шанса поставить заготовленный ультиматум, который так и крутился на языке «Никуда я не пойду, пока ты все не объяснишь мне».

Я воинственно бубню эту фразу под нос и, переходя чуть ли не на бег, догоняю его.

– Никуда я не.... – на грани истерики начинаю было визжать я, но рука индейца резким движением зажимает мне рот. Он оттаскивает меня в тень, озираясь по сторонам.

Орлиные глаза прищуриваются в даль. Моя решимость спорить сразу же испаряется, я вижу, как он напряжен. Ведёт он себя не менее подозрительно: шумно втягивает носом воздух, будто пробуя его на вкус.

Вокруг никого.

Он либо потерял лимит терпения и решил переломать мне шею, либо…

– Ни звука! – произносит он одними губами медленно убирая руку.

Мы стоим, плотно прижавшись к скалистой стене. Нас заботливо укрывает одеяло тени, но это ненадолго, близится рассвет.

Индеец вслушивается. Он не здесь, не со мной. Пробегается по лесу цепким взглядом.

Меня бьет мелкая дрожь, потому что где-то в дали слышатся тяжёлые шаги. Мэкхья плотнее прижимает меня к себе, прикосновение сырой рубашки заставляет ещё больше сжаться от холода. Больше его лицо не выражает ни одной эмоции, но уже и так не сложно догадаться, что происходит.

Пока мне ничего не остаётся кроме, как ждать. Ненавижу ожидание. Томительное, напряженное ожидание подкручивает гаечки моей нервной системы, и я буквально готова взорваться лишь бы не медлить ни минуты.

Тем не менее, я покорно стою, дышу через раз.

Медальон на груди снова леденеет. Я тщетно сжимаю его в руках, он будто вот-вот треснет от холода.

«Нехороший знак»

Будто прочитав мои мысли кристалл утвердительно зажигается красным светом. Он явно больше не хочет прятаться, уже готов излить всю свою хваленную мощь.

Я смотрю на индейца в немом вопросе – в глазах сожаление и растерянность, под шлейфом неловкости. А он лишь качает головой и ухмыляется.

Пока я копошусь с медальоном, звуки шагов обрываются, но Мэкхья все еще старательно вслушивается.

У него слух, как у летучей мыши, наверное, всю жизнь в пещере провёл.

Тихо хихикаю над своей же шуткой. Но ситуация, конечно, мало напоминает анекдот.

Трудно заметить, но под маской непринужденности, от моего спутника веет опасностью. Я слышу, как гулко колотится его сердце, так сильно, что готово вырваться через грудную клетку.

Его настроение передаётся и мне. Я растворяюсь в этом опасном моменте, вдыхаю напряжение, адреналин вдруг растекается по венам, и я тоже, как и храбрый индеец, в любой момент готова к броску.

Глава 9

Шаги приближаются, эхом отдаваясь в ушах.

Мэкхья проворно обхватывает меня рукой и тянет в глубь тёмного ущелья. А там под навесом из двух нежно обнимающихся скал, находится углубление, похожее больше на маленькую пещеру.

Индеец бесцеремонно запихивает меня туда, как старый мешок. Я сопротивляюсь, но тщетно. В самом деле, неужели сложно быть немного аккуратнее, не тряпичная кукла в руках.

Я брезгливо пытаюсь отодвинуться от стен, что словно панцирь нависли вокруг.

«Только бы внутри не было змей», – мысленно молюсь всем богам.

Мерзкие хладнокровные наводят на меня ужас. Они и являются причиной моего недавнего сопротивления.

Как-то, играя недалеко от дома… Нет не так. Ослушавшись бабушку и играя около леса, я не потеряла любимую игрушку. Мой новый блестящий калейдоскоп закатился под куст. Тогда я впервые услышала предостерегающий бабушкин голос. Но, недолго думая, все равно нырнула за игрушкой, однако, не успев как следует осмотреться я встретилась лицом к лицу с вытянутой гладкой дьяволицей-змеей. Ее черные глаза пуговки действовали на меня гипнотически, я словно парализованная застыла. И через буквально долю секунды это гладкое зелёное существо кинулось на меня, злобно шипя и кутая своим холодным телом. Для моего пятилетнего мозга эта гадина казалась жирной анакондой, но на самом деле была блестящей остроголовой змеей. На минуточку – ядовитой. Тогда я чудом спаслась, откуда не возьмись появился мужчина с длинными тёмными волосами, они блестящем водопадом стекали по его широким плечам, и он одним только взглядом отогнал ее. Так и не забрав свой маленький мир оптических иллюзий, я побежала домой.

Шумно выдыхаю, возвращаясь обратно в сырое пространство. Бегство приводит лишь к временному затишью. Но по мне, лучше всю жизнь бежать от неведомого врага, чем столкнуться с ним лицом к лицу и потерпеть поражение. Пока человек мастерски скрывается, он на шаг впереди противника. Раздражает и выматывает его, надеясь, что тот сдастся. Знать бы ещё их мотив, причину преследований.

"Бабушка, ну почему ты все скрывала от меня?"

Любопытства ради, я высовываю голову. Две темные фигуры переговаривается наверху. Язык хорошо мне знаком, но смысл уловить сложно. Слышно плохо чтобы разобрать хотя бы отдельные фразы.

Индейца не разглядеть, куда же он делся? Только бы не пошёл наверх выяснять, эти мужчины просто лисничьи или действительно наши преследователи.

Переживаю. Исключительно потому что в лесу нахожусь. Если с ним что приключится, я умру раньше от зубов лесных тварей, чем от рук ночных вандалов.

– Vahia son sayurisi! – громко ругается кто-то наверху.

Это они! Знают, что я была здесь, но потеряли след.

– Как интересно, они нашли меня? – громко ахаю я.

Опомнившись, я зажимаю рот, глаза индейца появляются прям перед моим носом, напоминая, что лучше помалкивать.

Я зря беспокоилась о нем – все это время он сидел у пещеры.

– Укройся. В пещере спрятан плед, – бросает устало он.

Мои глаза округляются. Удивительно. У него здесь тайник.

В пещере не особо развернешься, но решившись все-таки кое-как облокотиться на холодные стены, я нащупываю приятную ткань, мысленно восхищаюсь предусмотрительности индейца и поплотнее кутаюсь в плед. Тепло. И до рассвета всего ничего.

* * *

– Я не останусь здесь больше. Считай, что я умерла с ней. Не бьется больше мое сердце. Нет меня.

В старенькой комнате еле горела одна единственная свеча, в ее слабом освещении тени двух женщин плясали на стенах. Одна из них наскоро собирала вещи в изношенный временем чемоданчик.

– Это безумие, куда ты пойдёшь? – взволнованно поинтересовалась женщина.

Раздался пронзительный плач. Женщина сорвалась с места и побежала на крик. Вернулась с прелестным карапузом на руках.

– Не важно куда, главное с кем. Рано или поздно он доберётся и до неё. Я не переживу ее смерть. Юна, ты должна сделать все, как я тебе говорю. Даже если не получится, к тому времени, когда обнаружат, что нас нет, мы будет уже далеко.

Женщина передала ей в руки что-то крохотное, на подобие свертка:

– И вот, держи. Молись Великому Духу, чтобы однажды это не попало ей в руки.

* * *

Кто-то настойчиво вырывал меня из тревожного мира снов. «Амо, нам пора», – слышу где-то очень далеко.

Щебет птиц проясняет сознание.

Размяв каменные мышцы, я встречаю утро – до невозможности прекрасное, дикое и в то же время такое обычное. Лес окутанный сладкой дремотой оживает.... с ним просыпаюсь и я. Я будто пробуждаюсь от долгого беспокойного сна.

Жизнь совсем не кажется мне пресной, как раньше.

Я чувствую бодрость и силу. Но сила эта не физическая, она где-то внутри, созревает, как зелёная вишня наливается с каждым днём все больше и больше. Мне буквально на секунду становится чрезвычайно беспокойно внутри. Когда успели родиться во мне незнакомые чувства?

Вчера я была на грани сумасшествия от страха за свою жизнь. Сегодня же меня совсем не волнует, что мы чуть не попались в лапы индейцам.

Я либо схожу с ума, либо сказочно беспечна.

Поднимаю глаза на своего спасителя, он спокоен и собран. Возможно, его настрой передаётся и мне.

Мэкхья с привычным недоумением смотрит на меня, помогает подняться. Деловито протягивает руку в пещеру и выуживает мешочек.

– Я не рассчитывал, что мы так задержимся, – передаёт мне его, – Перекуси. Только немного, чтобы были силы, а не разморило. Ты частенько вырубаешься.

Я вытаскиваю что-то засохшее неаппетитного бардового цвета. Брезгливо морщусь.

– Вяленое мясо, – закатывая глаза поясняет он.

Пробую. Не так плохо. Очень даже неплохо. Охотно съедаю пару кусочков.

– На пути в резервацию есть несколько магазинов, но мы идём окольными путями, поэтому я сделал заначку, – подмигивает Мэкхья.

– Мне снятся странные сны, – причмокивая перебиваю его.

– Тебе нужен асабикешиин.

– Асаби что?

– Асабикешиин – это амулет. Он защищает спящего от злых духов и дурных сновидений. Его история уходит корнями в древность, есть даже красивая легенда. Если ты когда-нибудь увидишь этот амулет, то ты сразу поймёшь, о чем я говорю. По преданию, он соткан паутиной, чтобы ловить тревожные сны. У меня тоже есть. Мама заботливо сплела его, когда я был ещё совсем мальчишкой, – грубые черты лица сразу разгладились при упоминании о маме.

Я будто познакомилась с другой частью его души, скрытой от всех, даже от него самого. Заметив, с какой любовью он рассказывает о семье, меня жалит ревность. Я бы тоже хотела, чтобы мама оберегала мои сны.

– Расскажи, – прошу я.

Приподнятое настроение индейца быстро сменяется угрюмость, уголки рта ползут вниз. Он будто приходит в себя и мысленно корит себя за излишнюю болтливость.

– Предупреждаю, я буду должен завязать тебе глаза, – переводит он резко тему.

– Что? – с нескрываемым возмущением спрашиваю я.

Он пожимает плечами.

– Я все равно плохо ориентируюсь, не нужно.

– Есть правила. Это даже своего рода негласный закон, у всех индейцев одинаковый. Незнакомец не должен знать обходной путь в резервацию. Амо, я не приветствую все это, – будто извиняясь спешно добавляет он, – Но есть некоторые устои, которые нельзя нарушать.

Он встает, явно давая понять, что разговор окончен.

– А где они? – опомнившись спрашиваю я.

– Пошли обратно в лес. У нас мало времени. Доедай.

– Я все, – пытаюсь аккуратно завернуть оставшуюся еду. – Ты говорил, они не будут искать нас около суток.

– Не так они и просты, быстро поняли нашу хитрость. Они ищут тебя одну, но на их месте я бы заподозрил, что одна ты никуда бы не смогла убежать. С другой стороны, они не знают, какими знаниями и умениями ты обладаешь, иначе бы не пришли ночью чтобы застать врасплох. Поэтому я надеюсь, что если они и приметят высоко в горах две фигуры, то не обратят внимания. И все же будем аккуратны!