Текст книги ""Портал" Выпуск № 1, Октябрь, 2016"

Автор книги: Элен Черс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 14 страниц)

– Так и что? – в голосе Лютто прозвучало возмущение. Выглядел он оскорбленным. Кейлот счел, что при других обстоятельствах из него мог бы получиться замечательный религиозный фанатик.

– Мы, в Королевстве Низовья, верим в одного бога, – пояснил воин. – Ну, в двух, если считать дьявола его темной альтернативой.

– Если вы не верите в наших богов, это еще не означает, что их не существует, – довольно прохладно возразил Лютто.

– Ну, ладно–ладно, – сказал Кейлот, вскидывая руки ладонями вверх. Меньше всего ему сейчас хотелось вести философские дискуссии. – В любом случае, я не хочу, чтобы Ватто страдал из-за моей минутной слабости. Как я могу снять это проклятие?

Лютто и Ватто обменялись взглядами, которые совсем не понравились Кейлоту. В тылу он не раз замечал, как такими же молчаливыми взорами обменивались лекари, собиравшиеся отрезать раненному изувеченную конечность. Они превращали его в калеку, но зато спасали тело от гангрены.

– Я сделаю все, что в моих силах, – поспешил заверить их Кейлот, чтобы братья не думали, будто он собирается спасовать.

– Дело в том, – заговорил Ватто (их с братом дуэль взглядов лишь определяла, кому следует взять на себя смелость и поведать Кейлоту суровую правду; выбор пал на Ватто). – Вы уже ничего не сможете сделать. От проклятия я могу избавиться сам, но только в том случае, если искуплю свою вину.

– Каким образом? – спросил Кейлот.

– Если спасу вам жизнь. Сегодняшней ночью я пренебрег ею, но впредь мне следует быть очень осмотрительным.

– Если учесть, куда мы направляемся, то осмотрительность тебе вряд ли пригодится. Насколько я знаю, Алмазному Дракону не известно слово «пощада». Сомневаюсь, что он вообще понимает человеческую речь.

– Поэтому мне придется в известной степени изловчиться. В предстоящей схватке с Алмазным Драконом вашим оружием будет меч. Позвольте же мне стать вашим щитом.

Кейлот не знал, что и сказать. Путешествие Лютто и Ватто по уговору, заключенному еще в Королевстве Низовья, заканчивалось у подножия Хрустальной Горы. Их задача состояла в том, чтобы сопроводить воина к логову чудовища и предоставить ему в одиночку разбираться с исполинской тварью. И до недавнего времени подобный исход вполне устраивал обе стороны – братья-южане могли не рисковать, подставляясь под смертоносное дыхание Алмазного Дракона, а Кейлот получал возможность всецело сосредоточиться на поединке, не задумываясь о жизнях тех несчастных, коими пришлось пожертвовать ради отвлекающего маневра.

– Ватто, мы оба погибнем. Надеюсь, ты это понимаешь?

– Если я не спасу свою душу, то кошмары будут преследовать меня и в загробной жизни, – невозмутимо пояснил южанин. – Превратиться в стеклянную статую куда как лучше, чем целую вечность трудиться в подземельях Локи-шана.

– В таком случае, – сказал Кейлот, не найдя особых преимуществ ни в первой, ни во второй озвученной перспективе, – эту последнюю черту мы переступим вдвоем.

– Втроем, – поправил их Лютто. – Хотите оставить меня в одиночестве и неизвестности? Не выйдет!

– Что же, пусть будет так! – пожал плечами Кейлот, признавая, что за время путешествия из едва знакомых людей они превратились в очень дружную команду. Жаль, что ей оставалось просуществовать совсем недолго.

Кейлот встал. Колени хрустнули, что невольно напомнило о его далеко не юном возрасте. В связи с этим предстоящее восхождение на Хрустальную Гору могло превратиться едва ли не в самую сложную часть пути. Прежде чем двинуться дальше, Кейлот помассировал пальцами колени. Суставы откликнулись на прикосновение тупой ноющей болью.

Ватто тоже поднялся. Оглянулся, чтобы посмотреть на то, что стало причиной его очередного падения. Да, из земли торчал корень. Но какой-то необычный, угловатый. Ватто нагнулся, чтобы получше его рассмотреть, но тут же в испуге отпрянул назад. Почувствовал, как зашевелились волосы на затылке. То, что он поначалу принял за загрубевшую коричневую кору, на деле оказалось полуистлевшей тканью. А в ее прорехах белели… кости?

– О боги, – пошептал Ватто. – Да это же чья-то рука!

– Кейлот! – позвал он. Воин уже успел сделать с десяток шагов прочь от места их неожиданного привала, но, услышав зов южанина, остановился и оглянулся:

– Что?

– Кажется, я кого-то нашел.

– Кого? – Кейлот вернулся. Ватто тем временем подцепил «корень» носком сапога и, когда из земли вылезла костлявая пятерня, удостоверился в своей догадке. У них под ногами лежал мертвец.

Глава 5. Страшная находка

К пущему изумлению Лютто и Ватто, Кейлот живо заинтересовался останками. Он снова опустился на корточки и принялся тщательно изучать полусгнивший рукав. Сразу обнаружил три крошечные серебряные пластинки на обшлаге, некогда темно-зеленом, а теперь грязно-коричневом. Серебряные скобы тоже не устояли перед разрушительным влиянием времени и непогоды – они покрылись толстым слоем серовато-зеленого налета и съежились. Под тканью, в извечной тьме копошились мокрицы. В суставы кисти забились комья земли, а между фалангами среднего и безымянного пальцев застрял бледно-фиолетовый дождевой червь и теперь ловко извивался, пытаясь освободиться из коварной западни.

– Что скажете? – спросил Лютто, склонившись над простертой рукой.

– Пока только то, что это был пеший воин. Скорее всего, пикинер. А еще – он находился на хорошем счету в своем войске.

– С чего вы взяли?

Кейлот постучал ногтем по серебряным пластинкам, соединявшим отвороты обшлага наподобие простых безыскусных запонок.

– А! – протянул Лютто. – По этим украшениям.

– Это не украшения, а знаки отличия! Согласен, они мало приметны и хотя не являются основным опознавательным знаком, все-таки тоже имеют немаловажное значение. В пешем войске было четыре основных чина: десятник, сотенный, войсковой командор и генерал. У десятника на манжетах располагалась только одна железная пластина. С каждым новым званием значков становилось больше, а металл, из которого они были отлиты, прибавлял в ценности.

– Смею предположить, – отозвался Ватто, – что перед нами плачевные останки войскового командора?

– Совершенно верно. А теперь, ну-ка, помогите мне.

Втроем они расчистили небольшой клочок земли шириной в два с половиной фута и длинной почти в семь. В определении размеров зачищаемого участка Кейлот отталкивался от параметров дюжего воина–силача, высокого и широкоплечего – иные кандидатуры на пост военного командора, как правило, не рассматривались. Лютто и Ватто оборвали листья папоротников, которые, нависая над могилой, заслоняли обзор, а Кейлот очистил от земли бренные останки. Как он и предполагал, пехотинец испустил дух, будучи тяжело раненным и одиноким. А если нет, то в его окружении явно не осталось людей, которые смогли бы предать земле тело почившего товарища, как того требовала исповедуемая в Королевстве Низовья религия.

Когда большая часть земли была отброшена, взору троицы открылась плачевная картина. Плоть мертвеца уже полностью истлела. От темно-зеленой рубахи остались жалкие клочья. Кольчуга и доспехи отсутствовали. Грудная клетка стала вместилищем для гигантской кровохлебки. Ее листья торчали из щелей между ребрами, словно павлиньи перья, а большой изогнутый корень (на этот раз точно корень) напоминал затаившуюся змею. Кстати о змеях. Безобидный серый полоз вылез через раздвинутые челюсти потревоженного черепа и с невиданной прытью устремился в заросли папоротника. Следом за ним из пустых глазниц вывалилось несколько крохотных яиц – видимо, змея облюбовала себе черепную коробку в качестве гнезда.

– Вот тебе раз! – присвистнул Лютто, глядя, как заколыхалось на длинном цветоносе красное соцветие кровохлебки, словно покрытая пурпурным платком голова безутешной вдовы.

– Смотрите, господин! – Ватто указал на нижнюю часть скелета, которая успела глубоко погрузиться в землю. Южанин опустился на колени и принялся очищать находку от грязи. Кейлот проследил в указанном направлении. Сначала ему показалось, что ниже пояса у мертвеца вообще ничего нет, но потом пригляделся и едва не вскрикнул от изумления. Нет, ноги у покойника все-таки имелись, но были они не костяными, а стеклянными. Выглядело это довольно гротескно. Стекло отлично сохранило форму нижних конечностей. При желании можно было провести по ним рукой и нащупать выпуклую пряжку ремня или складку, там, где материя неплотно облегала колено. Только Кейлот остерегался дотрагиваться до тех поверхностей, которых коснулось смертоносное дыхание Алмазного Дракона. В Королевстве Низовья бытовало мнение, что такого рода останки обладали еще достаточно сильным последействием, чтобы убить не в меру любопытного человека или животное. Кейлот не знал, насколько правдивы подобные слухи, только проверять ему это совсем не хотелось.

– Хватит, Ватто, – Кейлот остановил раскопки южанина. – Встань и отойди в сторонку.

– Но я бы мог…, – попытался возразить Ватто.

– Достаточно.

Южанин подчинился. Он отошел и встал у Кейлота за спиной. Разошедшиеся челюсти мертвеца производили впечатление злорадной насмешки мертвого над живыми, вроде:

«Свое я уже отстрадал, а у вас, ребята, все еще впереди».

– Что вы об этом скажете, господин? – спросил Лютто.

– Разве тут стоит что-то говорить? По-моему, все вполне очевидно – очередная бестолковая смерть, явившаяся результатом бестолкового командования.

– В чем, как вы думаете, была их ошибка? – полюбопытствовал Лютто.

– К счастью, я не был свидетелем разыгравшегося сражения… Сомневаюсь, что поединок вообще имел место быть. Алмазный Дракон просто атаковал войско с воздуха и через несколько минут уничтожил всех до единого. А те, кто бросился врассыпную и успел спрятаться… Пожалуй, вы и сами сейчас видите, что с ними случилось… И еще я не думаю, что войско добралось до Хрустальной Горы. Несчастье настигло его где-то неподалеку, – Кейлот огляделся по сторонам. Если он хотел отыскать взглядом остекленевшие деревья и прозрачные статуи, в которые превратились солдаты, попытавшиеся оказать Дракону сопротивление, то искал напрасно. Троицу путешественников окружал вполне заурядный лес с обыкновенными деревьями и бесформенными кустарниками. Однако здесь не пели птицы… Может, это что-то означало… а может, и нет.

Внезапно Кейлот увидел нечто занимательное. Он снова опустился на корточки – его колени негромким хрустом выразили протест таковому решению, однако подчинились, заставив Кейлота слегка поморщиться от боли, – и протянул руку к обнаженным суставам плеч мертвеца. Подцепил большим и указательным пальцами плоскую щепку, завалившуюся в щель между правой ключицей и самым верхним правым ребром. Без труда извлек находку и уложил ее на ладонь, чтобы получше рассмотреть.

– Что это? – Лютто и Ватто подступили слева и справа. По очертаниям пластины было сложно утверждать что-то конкретное – она вся взбугрилась и почернела. Человек с богатым воображением мог увидеть в ней, что угодно.

Но Кейлот знал, что искать:

– Это еще один знак отличия, который пришивался к воротнику и указывал на принадлежность солдата к одной из восьми префектур Королевства Низовья. Этот изображает бобра. А бобер был эмблемой Байнфорда – восточной префектуры.

– По-моему, на бобра она как раз совсем не похожа, – заметил Лютто, щурясь и склоняя голову то влево, то вправо, чтобы отыскать наиболее подходящий ракурс.

– Конечно, не похожа, потому что серебро потемнело, – возразил Ватто, и обратился уже к Кейлоту: – Что это может означать?

– Байнфорд отправил свою дивизию три года назад, сразу после того, как стало очевидным, что военную делегацию Стэджфорда постигла неудача – ее останки мы нашли в одном из котлованов на плато Тур-Тур. Стало быть, мертвец «почивает» здесь уже без малого три года.

– А сколько всего было таких походов?

– Пять. В общей сложности, десять тысяч солдат и около пятисот единиц боевых орудий – пушек, катапульт и …

– И прочего хлама, – заключил Лютто. – О, боги! Угробить столько народу и не пойми зачем!

– В истории всегда так было и всегда так будет. Помнишь, я рассказывал тебе о наших сражениях с горцами из высокогорных бастионов Шуми-Вега на северо-востоке? Тогда мы потеряли полторы тысячи солдат, но не отвоевали ни пяди земли.

– Но если пять армий потерпели поражение, зачем же посылать троих на верную погибель и продолжать на что-то надеяться?

Кейлот взглянул на Лютто крайне разочарованно.

– Все это очень просто. И, честно говоря, я не думал, Лютто, что ты этого не поймешь.

Смуглые щеки южанина если и порозовели, то совсем незаметно. Видимо, Лютто не стыдился своего незнания.

– Почему-то все думают, – начал Кейлот, – что Алмазный Дракон… да, в целом, и все драконы – это исполинские твари с куриными мозгами. Я так не считаю. Если и попадаются драконы глуповатые или бессловесные, то это скорее исключение, нежели правило. Кто-то говорит, что драконы коварны и алчны. Пусть так, но ведь и это тоже проявление разума, не так ли? А от кого-то я слышал, что жители Атлантиса заключили мирное соглашение с Водяным Драконом, и оно оставалось в силе многие и многие годы.

– Атлантис затонул тысячу лет назад, вы знаете об этом? – несколько грубовато поинтересовался Лютто.

– Да, знаю. Но не думаю, будто в том, что огромный материк ушел под воду, была какая-то часть вины Водяного Дракона. В любом случае, речь сейчас не о нем. Я просто хочу сказать, что если у Алмазного Дракона имеются весомые причины атаковать Королевство Низовья, то я с удовольствием их выслушаю, прежде чем отсеку ему голову.

– Довольно самонадеянное замечание, господин, – заметил Лютто.

– Так почему же у нас троих больше шансов выжить, чем у целой армии? – напомнил Ватто. Скорее для того, чтобы вопросом своим заглушить непочтительный комментарий брата.

В ответ Кейлот указал на череп распростертого у его ног скелета.

– Вы видели опаловидного полоза, который вылез отсюда?

Лютто и Ватто кивнули. Синхронность некоторых их движений поражала.

– А вы заметили, как закачались листья папоротников, когда змей уполз в заросли?

Лютто и Ватто задумчиво переглянулись.

– Вы не проследили за этим, верно? – разгадал их растерянность Кейлот.

– Нет, господин, – в один голос сказали они.

– А если бы сотня ужей устремилась к этим зарослям, тогда бы вы заметили?

– Еще бы, – отозвался Ватто. – Сотню ужей и саму по себе заметить не сложно…

– Вот. А представьте себе, что сотня ужей – это многотысячная армия, а один полоз – это наш маленький отряд. Как вы думаете, кого Алмазный Дракон в первую очередь заметит со своей верхотуры и обдаст холодным душем?

– Конечно, армию, – просиял Ватто. – А маленький отряд, да еще и с умелым воином во главе, просто обречен на успех.

– Ты прав, Ватто, – сказал его брат. – Только последние два слова были излишни. Наш отряд просто – обречен.

– Лютто, ты стал чересчур пессимистичен, – заметил Кейлот.

– Вы очень мудры, господин, но одною лишь мудростью зло не победить. Сказание говорит, что король Генрих проиграл Смерти в шахматы.

– Что…

– А теперь идемте, – Лютто развернулся и быстро зашагал дальше. – Мы опаздываем на тот свет, – бросил он напоследок.

Кейлот уставился на Ватто.

– Что это с ним?

– Не обращайте внимания, господин. Большую часть жизни мы с Лютто были одиноки. И все это время ему приходилось довольствоваться одним лишь моим обществом. Не самая лучшая кандидатура, скажу я вам. Но сейчас у него появился отличный друг, которого он не хочет потерять. От себя добавлю, что мне этого не хочется так же сильно, как и ему.

– Благодарю тебя, Ватто. И благодарю твоего брата. Но нам и вправду пора идти, а то еще потеряем Лютто из виду.

– Не волнуйтесь, господин, далеко он не уйдет. Спесь немного выветрится, и он остановится. А как насчет мертвеца? Стоит ли нам предать его земле, как того требуют традиции вашего народа?

– Не имеет смысла, Ватто. Думаю, он не единственный такой. Вскоре мы встретим и множество других. Не хоронить же нам их всех?

Глава 6. Самум

Кейлот оказался прав – через некоторое время они действительно повстречали на пути печальные останки того, что некогда называлось вооруженными силами Королевства Низовья. Но случилось это не раньше, чем пресловутый Мрачный Лес уступил место Лесу Плача. Уже к вечеру третьего дня единственная тропинка, по которой шли путники, размокла и превратилась в месиво. Кейлоту едва удалось найти подходящее место для ночлега, а задача со сбором хвороста для костра оказалась практически неосуществимой. Лютто вернулся из своей короткой вылазки с охапкой влажных сучьев, весь грязный и всклокоченный. И такой уставший, что у Кейлота язык не повернулся упрекнуть его в недоброкачественной работе. Лютто молча вывалил свою добычу в специально выложенный из камней круг и обессиленный свалился на землю. Грязь облепила его сапоги по самые лодыжки. Кейлот указал южанину на эту деталь.

– Верно, господин, – пробормотал Лютто, едва ворочая языком, и медленными, неуклюжими движениями попытался вычистить обувь. – Мне пришлось идти почти по колено в грязи. Но и это еще не самое плохое. Знаете, как говорят, что Глотка Дьявола – это самое глубокое место в Жемчужном Море? Так вот, Лес Плача славится тем, что самые глубокие его места доходят взрослому человеку до подбородка.

– И чем же заполнены эти «глубокие места»?

– Как чем? Грязью, конечно.

Кейлот задумчиво кивнул. За время путешествия ему довелось столкнуться со многими трудностями, и то, что воин, в конечном счете, оказался практически у цели, лучше всяких доводов свидетельствовало о том, насколько хорошо он умеет преодолевать различные преграды. Одной больше, одной меньше – какая, в сущности, разница?

– Я помню, Лютто, как ты сказал, что два или три десятка последних миль нам придется пройти по болоту.

– Я и сейчас могу это подтвердить. А также посоветую вам обзавестись крепкой такой жердью длиной с ваш рост, и, когда мы вступим на территорию заболоченных земель, не расставаться с ней ни на секунду.

– Я думаю, это будет несложно.

– На вашем месте я бы не был столь самоуверенным. Лес Плача – скверное, препоганое место, в котором точку опоры вы можете потерять так же внезапно, как если бы шли по льду.

– Я знаю – топи есть во всех болотах.

– Вот как раз топей там и нет, – добавил Ватто, подсаживаясь ближе к выложенному из камней кругу, в центре которого возвышался небогатый «улов» брата, – и жердь вам понадобится вовсе не для того, чтобы прощупывать почву. Всю технику перехода через грязевые болота мы с Лютто расскажем вам завтра. А пока вам следует знать о Роншейнском болоте лишь то, что оно населено уродливыми безмозглыми тварями, чья жизненная позиция определяется всего двумя вещами: чувством голода и инстинктом самосохранения.

– Так же, как и везде, – заметил Кейлот.

– А еще там обитают привидения.

Эта последняя реплика заставила губы Кейлота изогнуться в беззлобной снисходительной усмешке. Рассказами о привидениях в нынешние времена представлялось возможным напугать только детей, да некоторых чересчур суеверных или слишком мнительных взрослых, к коим Кейлота никак нельзя было причислить. Да, он верил в существование Абидума, города мертвых, который находился далеко на севере, в краю вечной мерзлоты, но и всего лишь. Вот там, за отвесными нагромождениями ледяных торосов, по другую сторону непроходимых снежных пустынь и находилось последнее пристанище всей нежити мира – неприступная крепость Абидум, построенная из всех надгробных камней и плит, которые когда-либо воздвигались над могилами усопших людей от начала времен. По сказаниям, строительного материала оказалось так много, что его хватило даже на построение гигантского запутанного лабиринта, через который должна пройти каждая отделившаяся от тела душа, чтобы занять достойное место в Раю. Если же она заплутает и не найдет выхода в положенный срок, то с равной вероятностью может, как навсегда поселиться в коридорах лабиринта, так и познать все «прелести» пребывания в Аду.

Одним словом, Кейлот посчитал слова Ватто жалкой попыткой произвести на него впечатление. Воззвать, так сказать, к глубинному страху перед смертью.

– Привидения? – переспросил он.

– Вы зря иронизируете, господин, – севшим голосом заявил Ватто, – ибо история не знала еще ни одного призрака, который не стремился бы наградить живого человека своей незавидной участью.

Высказавшись, Ватто поджал губы, дав понять, что пренебрежительность Кейлота сильно оскорбила его чувства.

– Извини, Ватто. Я – воин и практичный человек, и готов поверить всему, что увидят мои глаза. Но они еще не видели ни привидений, ни вампиров, ни живых мертвецов. По завершении кровопролитных битв, мы рыли братские могилы и сносили туда всех павших солдат, а потом зарывали землю и воздвигали над курганом один наспех сколоченный крест. За всю свою жизнь я не встречал ни одного мертвеца, который поднялся бы из могилы, возмущенный тем, что его похоронили не так, как полагается.

– Согласен с вами, господин Кейлот. Я, безусловно, уважаю и ценю ваше мнение. Однако вынужден признать, что подобная точка зрения не позволяет вам видеть чуточку дальше своего носа. Уж извините за прямоту.

Ватто протянул руки к хворосту.

– Ничего не выйдет, – предостерег его Кейлот. – Дерево впитало столько влаги, что вовек не разгорится.

– Ну, это мы еще посмотрим, – сказал Ватто и, когда он поднял на Кейлота глаза, воин обнаружил, что зрачки у южанина стали красными и засверкали в сгущающейся тьме двумя крошечными угольками. Кейлот в испуге отпрянул. Глянул на Лютто – видит ли он эту ужасающую особенность? Тот видел, но всем своим беспечным видом давал понять, что это его нисколько не волнует. Ватто между тем обратил к Кейлоту раскрытые ладони – в темноте они светились бледным оранжевым светом, а линии на них выделялись ярко-желтым.

– Смотрите, господин, сейчас будет интересно, – предложил Ватто. Его высокий и мелодичный голос изменился до неузнаваемости, сделавшись низким и хриплым, а в словах зазвучало странное потрескивание, как будто у южанина загорелись голосовые связки.

Впрочем, последняя реплика была лишней, поскольку Кейлот и так не мог оторвать от южанина глаз. Превращение заворожило его. Игра света и тени странным образом исказила мягкие черты юноши – плавные изгибы скул сделались грубыми и угловатыми, тонкие линии стали тяжеловесными, вместо вздернутого носа появился черный загнутый книзу клюв, подбородок исчез, слившись с шеей. В конце концов, Кейлот уже не понимал, сидит ли перед ним человек или человекоподобное чудище.

– Лютто? – Кейлот позвал второго брата, и пока тот не откликнулся, потянулся рукой к рукоятке меча.

– Все в порядке, господин, – сказал Лютто. – Ватто хочет познакомить вас со своим приятелем. Он не причинит вам вреда. Отпустите меч – сейчас он вам без надобности.

Кейлот последовал его совету и отнял ладонь от оружия, но только лишь затем, чтобы заслонить ею глаза, поскольку на руки Ватто теперь нельзя было смотреть не жмурясь. Казалось невозможным, чтобы подобное ослепительное сияние излучало что-либо еще, помимо солнца. А свет между тем озарил дальние уголки поляны, на которой путники обустроили свой лагерь, и заставил каждый камешек и травинку отбросить длинную смолянисто-черную тень.

Через секунду сияние померкло, а у Кейлота перехватило дух, когда он увидел, что линии, по-прежнему сверкающие ярко-желтым светом, вдруг отделились от ладоней Ватто и взмыли в воздух. Закружились в невероятном солнечном танце. Две «линии жизни» создали туловище. Две «линии сердца» изогнулись, каждая сделала по две петельки. Присоединившись к туловищу, они образовали четыре коротеньких лапки. «Линии ума» разделились. Та, что сошла с правой руки Ватто, сомкнула свои концы и стала головой. А та, что была на левой руке, согнулась пополам, но концы ее приросли к туловищу с противоположной стороны и создали хвост. Другие мелкие линии, которым человечество пока не присвоило никаких названий, облепили полученный остов, дополнив его незначительными деталями, как легкие штрихи карандаша придают рисунку более совершенный вид. Так на лапках появились когтистые пальцы, а на голове – глаза и маленькие ушки с бахромой по краям.

Похожее на ящерицу существо, повинуясь заданному ранее темпу, не сбавляя оборотов, кружилось вокруг своей оси, раскинув в стороны лапки. Его тело обрастало искрящейся красно-оранжевой чешуей и постепенно удлинялось. Наконец, кружение начало замедляться. Ящерица сделала еще пару оборотов и замерла. Глазки ее были закрыты, и она не подавала никаких признаков жизни.

– Это и есть тот самый приятель? – прошептал вконец пораженный Кейлот.

– Это саламандра, – так же шепотом подсказал ему Лютто.

Ватто протянул руку ладонью вверх, и саламандра мягко опустилась на нее. Глазки существа широко распахнулись – они оказались непроницаемо черными – а вокруг короткой шеи вспыхнул воротник яркого пламени, которое, устремившись по спине и вдоль хвоста, превратилось в своеобразный гребень.

– Ну, здравствуй, Самум! Давно не виделись! – сказал Ватто, и Кейлот услышал его прежний голос. Саламандра подняла голову и уставилась круглыми глазками на Ватто. Южанин погладил существо по спине. Его пальцы прошлись по гребню из трепещущего огня, однако это им не причинило никакого вреда. По крайней мере, на лице у Ватто не отобразилось болезненных эмоций, а на коже не возникло ожогов. Кейлот и Лютто не услышали слов, не увидели движения губ, и, тем не менее, на каком-то ином, глубоком, подсознательном уровне южанин донес до волшебного существа свои распоряжения. И когда Ватто затем поднес руку к горке хвороста и позволил саламандре перескочить со своей ладони на один из сучьев, ящерица тут же взялась за дело – принялась ползать по веткам и слизывать с них влагу. Лишенный губ, рот саламандры приоткрывался, подобно полукруглой щели в ночь, и из него высовывался длинный, белый и блестящий язык. Чуть позже Кейлот вспомнил, на что он был похож. На раскаленный добела металл, который кузнецу не раз доводилось извлекать щипцами из жерла печи. Если аналогия соответствовала действительности, то работа не должна была забрать у саламандры много времени.

– Замечательно! – восхитился Кейлот. – Хотя я больше рад тому, что все закончилось. Ты хоть бы предупредил, что собираешься колдовать. А то я решил, что в тебя вселился демон.

Губы Ватто украсила извиняющаяся улыбка:

– Честно говоря, я и сам не ожидал, что получится. Последнее наше с Самумом приключение закончилось довольно плачевно.

– И я это хорошо помню, – пресным голосом подтвердил Лютто. После появления саламандры он стал еще мрачней, чем прежде. И придвинулся поближе к Кейлоту.

– Как, ты говоришь, его зовут? – переспросил воин.

– Самум, – повторил Ватто, – это дух огня. Погодите, я представлю вас. Самум! – ящерица на миг оторвалась от своего, безусловно, захватывающего занятия. – Это господин Кейлот. Он – наш друг.

Саламандра коротко глянула на воина, мигнула черными глазками и возобновила работу.

– Самум… Какое оригинальное прозвище, – заметил Кейлот. – По-моему, так называют горячий южный ветер, бороздящий просторы пустынь.

– Совершенно верно, – просиял Ватто. – Это прозвище подсказал мне Лютто. Он знает толк в таких вопросах, потому что… – но тотчас Ватто наткнулся на предостерегающий взгляд брата и сразу же умолк. Самум тем временем практически справился с заданием – горка хвороста, возвышающаяся в центре каменного круга, была объята дымом, а изнутри слышалось звонкое потрескивание. Наконец вспыхнул огонь, яркий и живой, а дым, стлавшийся по поляне длинными ватными щупальцами, вознесся к небу.

– Куда он делся? – спросил Кейлот, вглядываясь в костер. Он видел только замысловатую пляску огненных язычков и беспокойное кружение искр. На миг Кейлоту удалось различить ртутный блеск черных глазок Самума, и тогда же он обнаружил очертания тела саламандры. Но в следующее мгновение она вновь растворилась в огне.

– Самум греется, – пояснил Ватто. – В мире, откуда он явился, господствует немыслимый жар. И, когда он приходит по моему зову, то очень замерзает. Единственное место, где он может хоть как-то согреться – это самое сердце пламени.

– Однако ты был недостаточно откровенен со мной, когда сказал, что твоя магия – лишь слабый отголосок былых способностей ваших предков.

– Я назвал ее атавизмом, господин. Это слово гораздо точнее передает истинное положение вещей.

– Пусть так. Но неужели ты покривил душой? Как я погляжу, ты способен на многое.

– Это не моя способность, а всего лишь благоволение Самума. Если бы он перестал чтить нашу прежнюю дружбу, то сейчас мог просто проигнорировать мой голос.

Кейлот заметил, что руки Ватто сжаты в кулаки.

– Что сталось с твоими ладонями после того, как линии отделились от них?

– Сейчас это окна в потусторонний мир. Тот мир, откуда явился Самум.

– Ты можешь показать их мне?

– Нет, господин. Я бы с удовольствием удовлетворил ваше любопытство… и свое тоже, поскольку сам этого ни разу не видел. Но…

– Что же мешает тебе?

– Сейчас узнаете, – загадочным тоном произнес Ватто и обменялся многозначительными взглядами с Лютто. Тот слабым кивком головы ответил на некий незаданный вопрос. И Ватто медленно разжал пальцы. Кейлот так ничего и не увидел, потому что как только это произошло, Самум стал стремительно распадаться на части. Если сдвинуть с места бревно, то на утрамбованной земле, где оно долгие годы пролежало, можно обнаружить столпотворение потревоженных жуков, червяков и сороконожек. Сейчас с Самумом происходило почти то же самое. Крошечные светящиеся линии, из которых он состоял, бросились врассыпную, точно стайка мошкары. «Линии ума» стремительно вспорхнули вверх, как две бабочки, лишив Самума хвоста и головы. «Линии сердца», похоже, возомнили себя кузнечиками и ловко скакнули через костер. А «линии жизни» – то немногое, что оставалось от саламандры – почувствовали себя червяками и поползли по траве к Ватто. Линии объединились с его ладонями. На миг кисти мага вспыхнули так же ярко, как и десятью минутами ранее, когда он только начинал творить заклинание. Потом медленно угасли, и единственным источником освещения на поляне остался разожженный Самумом костер.

Вскоре после исчезновения саламандры Лютто засобирался спать. В первом часу ночи ему предстояло сменить Кейлота на ночном дежурстве, и он хотел как следует подготовиться к предстоящему бдению, поскольку не желал повторения досадной оплошности брата, но на этот раз уже в собственном исполнении. Лютто улегся на спину, запустил руку в вещевой мешок и извлек оттуда свернутую валиком холщовую накидку. Закутался в нее с головой, чтобы мерцание костра не мешало ему спать.