Текст книги ""Крестный" (СИ)"

Автор книги: echelin

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 9 страниц)

Я даже не знал, что сказать. Как так? Почему так?

– Теперь этот мерзкий колдун не защищает тебя, – внезапно он ухмыльнулся и шагнул вперёд.

Почему-то мне стало страшно. Я никогда не видел у него такого взгляда.

– Нам всё рассказали эти фэбээровцы, – поддакнула мать. – Орион наконец-то кормит червей. Давно пора было!

– Не говори так о нём! – заорал я и тут же полетел на пол, просто сметённый мощным ударом отца.

– Закрой рот, паскуда! – он занёс ногу, видимо собираясь пнуть меня, но неожиданно замер и схватился за сердце.

– Альберт, что случилось? – тут же затарахтела мать, суетясь вокруг него. – Что случилось, милый?

– Я… кх… – он захрипел и повалился на пол, всё так же не отрывая руку от сердца.

Мать тут же побежала вызывать скорую, а я наблюдал, как мой отец корчится в судорогах.

Сам не знаю почему, но я ощутил удовлетворение. И теперь оно было моё, собственное. Я точно был в этом уверен.

– Ненавижу вас, ненавижу! – прошептал я, сжимая кулаки.

Отец дёрнулся и застыл, закатив глаза.

Он… умер?

А потом примчалась мать и начала визжать. Она орала и обвиняла во всём меня. Я даже оправдаться толком не мог, потому что не был уверен, что она не права. Но я… действительно убил отца?

– Убийца! Ты такой же, как и он! Тварь! Тварь!

Приехавшая скорая оттаскивала её от меня, но мать так и норовила вцепиться мне в волосы.

Врач осмотрел отца и констатировал смерть от инфаркта, матери сделали укол успокоительного, и нас всех троих отвезли в больницу. А потом началось что-то непонятное. Приехала незнакомая женщина, говорила о чём-то с матерью. Медсестры в больнице смотрели на меня с жалостью и называли мать религиозной фанатичкой. А та продолжала твердить, что я дьявол, и меня надо сжечь на костре.

В какой-то момент ко мне подошла та женщина, что разговаривала с матерью, и присела рядом.

– Привет, Натан.

– Привет, – прошептал я и вздохнул.

Мне было уже плевать на то, что произойдёт со мной. Я убил отца, мать меня ненавидит, Орион… мёртв. Зачем мне жить… так?

– К сожалению, твоя мама заболела. Очень серьёзно, – начала женщина.

– Она чокнутая, – равнодушно пожал я плечами.

– Кхм… Можно сказать и так, – смутилась та. – Мы не можем оставить тебя с ней. Поэтому теперь ты будешь жить в специальном месте, где о тебе позаботятся. Не стоит волноваться. Всё будет хорошо.

Так меня забрали в детский дом.

Глава 20

Этой ночью я так и не смог уснуть.

Лежал в чужой кровати, в чужой спальне чужого дома. Стоило закрыть глаза, как я тут же представлял Ориона. Живого Ориона, который забирает меня из этого места.

От избытка переживаний за день душа словно выморозилась и больше ничего не чувствовала. Даже плакать не хотелось. Я просто молча лежал с открытыми глазами и пялился в потолок.

В голове стучала лишь одна мысль, лишь одно имя: Орион, Орион, Орион…

Мне чудилось, что он тянется ко мне, хочет обнять, но расстояние между нами слишком велико, чтобы я смог почувствовать его тепло.

Он обещал. Обещал, что заберёт меня, и мы поедем в Париж. Так почему единственный человек, которому я верил, не сдержал своё обещание? Так хотелось верить в то, что он жив, что он ещё придёт за мной. Но та боль мне не причудилась, а в душе теперь эта пустота. Я не чувствую Ориона, просто не чувствую. Но может…

Тяжело вздохнув, я сжался в маленький комочек и всё-таки закрыл глаза. Нужно было что-то решать, как-то жить дальше.

Отец мёртв, мать сошла с ума, я в детском доме. В один момент из обыкновенного ребёнка с полным составом семьи я превратился в ничто. Теперь никто не будет оплачивать мою престижную школу, покупать мне дорогие игрушки и модную одежду, кормить вкусностями и возить в Диснейленд. Орион…

Я закусил губу, чтобы позорно не разреветься.

Теперь никто не будет любить меня. Не надо остального, мне нужна лишь любовь Ориона. Только он, только он…

Заснул я с трудом. Наутро болела голова и поднялась температура, я лежал в кровати и бредил. Мне казалось, что мой крёстный вот-вот придёт и заберёт меня. Я звал Ориона, кричал его имя во весь голос, но он всё не приходил и не приходил. Почему? Почему так?

Меня сразу перевели в больничное крыло. Весь день я провёл в постели, обливаясь потом и чувствуя боль во всём теле. Словно каждая моя клеточка изменялась, перерождалась, умирала без него… Хотелось, чтобы боль закончилась, и наконец уйти вслед за ним, но тело не желало сдаваться, а боролось за право жить. Хоть и без него.

Вокруг меня суетились люди, давали какие-то лекарства, но от них не становилось лучше. Они не могли излечить одним движением руки, просто поглаживая по больному месту. Всё, буквально всё напоминало мне о нём. Меня знобило Орионом.

Через день пришёл Стив.

Он с удивлением смотрел на меня, будто видел в первый раз. Это и не удивительно. Я сам себя не узнал в зеркале сегодня утром. Болезнь и тоска настолько подкосили меня, что из зазеркальной глади смотрело нечто бледное, тощее и несуразное. Где тот ребёнок, что был ещё вчера? Где тот я, которого так любил Орион? Которым так восторгался и называл красивым?

– Я надеюсь, это так проявляется отходняк после влияния колдуна? – ехидно пошутил он, справившись с собой. – Ты выглядишь как малолетний наркоман без дозы.

Я только пожал плечами, не желая спорить и что-то доказывать.

– Ну, ты это… – Стив прокашлялся и почесал затылок, – держишься?

– Что со мной станется? – равнодушно пожал я плечами.

Странно было слышать в его голосе хоть какое-то участие. Может он сам болеет?

– Я что сказать хотел… – Стив ещё раз прочистил горло и задумчиво пожевал губу. – Ты за родителей прости. Я не знал, что твоя мать настолько сумасшедшая. Нет, я понимаю, что то, что творил этот колдун, никому спокойствия не прибавит, но называть тебя отродьем дьявола и требовать провести изгнание – это как-то слишком. Он же не демон, а всего-навсего колдун. Наша организация давно выслеживает таких, как этот твой крёстный. И уж я-то точно знаю, что никаких демонов не существует.

– Да… Не существует… – тихо повторил я за ним и перевёл взгляд за окно.

На улице была прекрасная погода. Наверное, здорово было бы поехать с Орионом куда-нибудь за город: купаться в озере, жечь костёр, целоваться в палатке. Определённо, было бы здорово.

Стив тоже посмотрел в окно, мы некоторое время молчали.

– Роб в реанимации, – вдруг разорвал тишину его голос – неожиданно надрывный и хриплый.

Я даже вздрогнул и немного очнулся от своей апатии. Кто-то выжил в огне? Надежда в моей душе снова ожила. Ей хватило малейшего шанса, малейшего повода.

– Он… – голос прервался, я сглотнул набежавшую слюну, но продолжить не смог.

Наверное, только мои глаза выражали весь голод истосковавшейся по Ориону души.

– Его единственного вынесли оттуда живым, – Стив, видимо, понял, что я хотел услышать. – Сверху упала балка, но холодильник не дал придавить Роба полностью, так что он смог дождаться помощи. Сейчас ему делают операцию. Есть шанс, что он сможет… ходить.

– Я рад, – тихо ответил я и закрыл глаза, пытаясь сдержать слёзы.

Орион. Орион. Орион. Почему не он? Почему?

– Ты бы хотел услышать другое имя? – ядовито спросил Стив.

Кажется, ему совсем это не понравилось. Но что я мог с собой поделать? Роб был добр ко мне, но он всё равно пришёл в наш дом и хотел разлучить меня с Орионом. Почему я должен жалеть его?

– Зачем спрашивать, если и так знаешь ответ? – всё-таки пробормотал я и отвернулся.

Было чертовски больно понимать, что теперь действительно всё. Стив хмыкнул, но комментировать не стал. Мы снова помолчали. Я не понимал, что он тут делает. Может быть, он и сам этого не понимал, но продолжал сидеть рядом, откинувшись на спинку расшатанного деревянного стула.

– Знаешь, – неожиданно заговорил Стив снова, – он – больше, чем мой напарник. Роб – мой брат. По отцу, матери у нас разные.

– Вы не похожи, – немного удивлённо ответил я, оглядывая Стива с головы до ног.

Действительно не похожи: мало того, что характеры разнятся, так ещё и выглядят полными противоположностями – высокий крупный брюнет и низкий худощавый блондин.

– Да, знаю, – кивнул Стив. – Всё равно братья. Я его очень люблю. Я счастлив, что он будет жить. Как угодно, но просто – будет жить. Даже если теперь ему придётся бросить эту работу. Всё равно она никогда ему не нравилась. Роб – идеалист, ему претит убивать людей. Даже если они представляют опасность для общества.

– Вы поэтому охотились за ним? – резко вскинулся я, сжимая кулаки. – Разве Орион представлял для кого-то опасность? Он не сделал ничего такого…

– За твоим Орионом тянется цепочка смертей и несчастных случаев, – скривился Стив. – Да, может быть, большинство этих людей и заслуживали смерти, потому что были полными отморозками, но закон есть закон.

– Закон… – тихо повторил я за ним. – Ненавижу ваш закон…

– Когда вырастешь – поймёшь, что закон защищает тебя.

Я не стал спорить, но ни капли не верил этим лживым лозунгам. Зачем мне нужен закон, если рядом нет моего Ориона?

– Роб приходил в себя перед операцией, – в который раз удивил меня Стив, – и в бреду шептал о том, что произошло в доме. Он выстрелил в колдуна, когда тот пытался что-то сделать с ними всеми. В это время дом уже горел, начали падать балки. Твоего колдуна придавило одной так, что он загорелся. Потом Роб потерял сознание, но он точно уверен, что лично убил эту тварь.

– Теперь у меня ещё больше поводов вас ненавидеть, – с болью в голосе прошептал я и сипло выдохнул.

– Знаю, – согласился Стив и встал. – Собственно, больше ты о нас ничего и не услышишь. Твой колдун обезврежен, больше нам тут делать нечего. Надеюсь, у тебя всё в жизни сложится хорошо. Пусть я и презираю это, но желаю найти какого-нибудь нормального парня и забыть эту страшную историю. С Робом я попрощаюсь за тебя.

– Чтоб вы сдохли, – скривился я и отвернулся.

– Я скажу брату, что ты очень благодарен ему, – хмыкнул Стив и наконец ушёл, оставляя меня одного. Теперь уже окончательно.

К концу недели мне стало лучше.

И именно в этот момент меня огорошили известием, что уже несколько дней готовятся документы на моё усыновление.

Я только глазами хлопал, не понимая, что происходит.

А потом, как удар под дых, – усыновлять собирается семья из Франции. Видно, немало денег заплатили руководству, чтобы настолько быстро оформить все документы. И почему именно я? Почему именно во Францию?

Сердце забилось словно сумасшедшее, опьянённое отчаянной надеждой.

Орион! Орион! Орион!

Ведь может же быть так, что он выжил. Может же быть так, что, когда Роб потерял сознание, Орион выбрался из здания. Всякое случается.

Я так надеялся на это и так боялся, что всё окажется пустыми мечтаниями, и во Франции меня будет ждать вовсе не он.

Документы собирали очень быстро, я к тому времени как раз выздоровел и уже был в состоянии нормально перенести перелёт. Приёмные родители должны были встретить меня уже во Франции. Моя новая семья, как мне сказали, даже специально проплачивала прямой рейс до Лиона, чтобы со мной ничего не случилось.

Я боялся и надеялся всё это время. Надеялся и боялся.

Но этот момент всё-таки наступил: мне помогли собрать тощую спортивную сумку с минимумом нужных вещей и усадили в машину.

– Ну вот, – доброжелательно улыбнулась женщина, которая должна была сопровождать меня к моему будущему месту жительства, – скоро ты увидишься со своими новыми родителями. Волнуешься?

Я не ответил, только сильнее сжал пальцы на ручке сумки.

Сердце в груди колотилось как бешеное и вот-вот готово было выпрыгнуть из груди. Это же может быть Орион? Может же так быть?

Мы ехали молча. Вначале женщина пыталась разговорить меня, но потом махнула рукой, сделала радио погромче и сосредоточилась на дороге. Я дрожал и слушал музыку. Мне было страшно оттого, что я не чувствовал Ориона, не чувствовал его присутствия, как раньше. Но и не надеяться я просто не мог, не мог не ждать того, что в Лионе меня встретит именно он.

Ведь он же обещал мне забрать и увезти туда, во Францию.

Когда мы остановились, женщина тяжело вздохнула и потянулась, разминая спину.

– Хочешь, я куплю тебе хот-дог и содовую? – спросила она, с сомнением косясь на меня.

– Я не ем такое, – покачал головой, а то и вправду додумается. – Это вредная пища, которая захламляет организм.

– Какой правильный, – немного насмешливо фыркнула она, считая меня, как и все остальные, глупым ребёнком. – Небось, в новой семье хот-доги есть не будешь. Я слышала, что во Франции любят лягушачьи лапки.

– Не все, – покачал я головой и вздохнул.

С приближением времени рейса я волновался всё больше и больше. Хорошо ещё, что меня не стало откровенно колотить. Я молился про себя о том, чтобы в Лионе меня встретил Орион. Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста…

В самолёт садился с замиранием сердца. Я ещё никогда не летал, и было немного страшно.

Конечно, я мечтал впервые лететь в другую страну с Орионом, но если он ждёт меня там, то я согласен и так. Если он будет ждать меня в аэропорту, раскинет руки и поймает в свои объятия, будет прижимать к себе и целовать в висок.

Я словно вживую почувствовал его тепло. Мой Орион…

Как-то так случилось, что весь полёт я промечтал, а потом и проспал. В душе теплилась надежда, и поэтому впервые за эти дни мне было легко и спокойно. В последний раз так хорошо я спал только в его объятиях.

Когда меня разбудили, предупреждая о посадке, паника и страх накатили снова. Только сейчас стало совсем худо, просто до тошноты. Я, не переставая, твердил свою простую молитву, чтобы меня ждал именно Орион.

Хоть бы это был он, хоть бы он…

– Не забывай свои вещи, – моя сопровождающая устало кивнула на сумку.

Мы встали и направились к выходу.

Орион, пожалуйста, пусть это будешь ты. Сдержи своё обещание…

Эпилог

Мишель в глубине души понимал, что поступает неправильно. Он был добропорядочным гражданином, но в то же время, как и все французы, Мишель был очень любопытен до чужих отношений.

В последнее время его особенно интересовали соседи на участке справа.

Они въехали недавно: молодой мужчина и подросток. Сначала Мишель подумал, что это отец и сын. Коттедж, что стоял по соседству, давно пустовал, хотя поговаривали, что его всё-таки купили. А тут вдруг объявились хозяева.

Хотя, глядя на автомобиль соседа, Мишель не удивлялся, что у того хватило денег на двухэтажный особняк.

Собственно, в последнее время Мишель начал сомневаться, что подросток приходится мужчине сыном. Несколько раз он заставал их в весьма пикантных ситуациях, когда мальчишка вис на мужчине, откровенно вешался на шею, а один раз Мишель даже видел, как они – совершенно голые! – резвились в бассейне.

Это было… неслыханно!

На самом деле Мишель был истинным французом, и находил в подобной связи своеобразный шарм. Временами он даже подумывал о том, чтобы так же приударить за какой-нибудь Лолитой, правда, конечно, в женском обличии.

Однако любопытство его не отпускало.

Мишелю хотелось убедиться, вызнать точно – прав он или нет.

И сегодня он собирался убедиться в этом окончательно. Мишель уже подметил, что когда соседи приезжают домой, первым делом они обязательно идут в бассейн, а потом ужинают на террасе. Именно в это время можно было безопасно понаблюдать за ними.

Он осторожно пробрался в высокие кусты, что разграничивали участки. Никого не было видно, Мишель даже скривился от разочарования.

– А я всегда думал, что подглядывать нехорошо, – неожиданно раздался откуда-то сбоку приятный голос.

Мишель подпрыгнул и обернулся, моментально покраснев, хотя это и было ему несвойственно. Его поймали с поличным.

– Bonjour! – попытался он сделать bonne mine à mauvais jeu.

Парень, а это оказался именно подросток, улыбнулся, но никак не отреагировал. Вместо этого он протянул руку и коснулся лба Мишеля, глаза француза моментально остекленели.

– Слушай и повторяй, – странным голосом проговорил мальчишка. – Тебе не интересны соседи справа. Тебя не волнует, чем они занимаются, и какие у них отношения. Ты никогда больше не будешь за ними подглядывать и не будешь никому ничего о них говорить. Не обращай на них внимания.

– Меня не интересуют соседи справа… – медленно и бессознательно, словно во сне, начал повторять Мишель.

Через некоторое время он очнулся и поразился, что мог забыть в этих кустах. Ну не за соседями же подглядывать, в самом деле! Удивляясь себе, Мишель покачал головой и пошёл домой. Было бы неплохо позвонить сегодня Стелле, он же всегда мечтал о юной Лолите…