Текст книги "Рука G"

Автор книги: Джизет

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 4 страниц)

Василий не стерпел и накатал на Мегафонова статью в «Реальные новости», где откровенно рассказал о том, какие глупые бизнесмены работают в их городе и портят экономическую обстановку. Ведь Потаскушкин знал многое о старом приятеле.

Мегафонов подал в суд о защите чести и достоинства и выиграл дело. Но только в части слова «глупый». Ведь всё остальное было правдой, что и смог доказать в суде Потаскушкин.

Василий извинился на страницах своей газеты, при этом назвав Мегафонова неудачником. Мегафонов вновь подал в суд. Тираж газеты вырос на десять процентов и Потаскушкину выписали премию.

К моменту разбирательства Мегафонов заключил хороший контракт и отказался называться неудачником. Однако, Потаскушкин прямо в суде, разглядывая копию контракта, заметил явную ошибку юриста Мегафонова и указал на это судье.

– Получается, – с умным видом произнёс Василий, – мой друг Мегафонов на каждой выполненной работе в месяц теряет около двадцати процентов.

Судья также отказался поддержать иск против такого умного журналиста и Потаскушкин вышел из суда победителем. Тираж «Реальных новостей», подробно рассказывающей об этой войне, вырос ещё на пять процентов.

Но недолго Василий ходил с гордым видом. Ровно до того дня, когда компания-партнёр Мегафонова подала иск против Потаскушкина. Ведь она теперь теряла на сделках с Мегафоновым. К счастью, в суде Василию попался тот же судья, что и прежде, и журналист смог отговориться от дурацких претензий.

Однако, главный редактор газеты остался недоволен Потаскушкиным и запретил ему любые дальнейшие действия, которые могли бы привести к разрыву газеты с рекламодателями.

А уж как смеялась тогда Лена Прекрасная! Вот на неё в суд за «неудачника, тормоза с фамилией и просто дебила» в суд подать было никак нельзя.

План родился мгновенно. Василий заходил в кабинет Мегафонова и под предлогом извинений, хватал его за плечо. Если ничего не происходило, журналист мило извинялся и тихо уходил. Всё. В любом случае Потаскушкин ничего не терял.

– Ой, я Вас знаю, – всплеснула руками секретарша Мегафонова, на столе которой стояла табличка «Сухолет ЮЮ», – Вы тот глупый журналист, который помог нашей фирме с контрактом.

И хорошим судебным актом, злобно подумал растерявшийся Василий и вежливо поинтересовался – Где директор?

– А его нет, – улыбнулась высокая блондинка с большой грудью и вырезом, через который эта грудь была видна всем, – он в столицу уехал. Навсегда.

Если бы она не добавила через паузу «Навсегда», Потаскушкин ей бы поверил. Не может человек с таким пышным бюстом так нагло врать. Но она зачем-то добавила, и Василий протянул свою правую руку.

Сухолет несколько недоумённо смотрела на нелепое движение журналиста и отреагировала по-своему. То ли она хотела просто встать, то ли встретить врага грудью, но именно её грудь и прыгнула вперёд, навстречу пальцам Василия.

Зашедшая в этот момент в приёмную участковая Анна увидела, как наглый Потаскушкин держится рукой за левую грудь женщины, застывшей в неудобной позе. Глаза женщины закатились, её мелко трясло, губы раздирал протяжный стон.

В первое мгновение лейтенанту показалось, что под секретаршей находится ещё какой-то мужчина, на фаллосе которого и крутится тридцатилетняя женщина. Анна Ивановна даже подскочила к этому непотребному мужику, но никого не увидела и замерла с открытым ртом.

Василий разжал пальцы, и Сухолет изнеможенно плюхнулась на свой стул. Она с трудом открыла глаза и с ужасом посмотрела на журналиста.

– Там, – она вяло махнула рукой, – на заднем дворе. Он уничтожает вторую бухгалтерию.

– Ты вовремя, – заорал Потаскушкин лейтенанту, – чего окаменела? Побежали.

Анна Ивановна молча последовала за раздражавшим её мужчиной. Она не знала, что сказать. Сначала ей показалось, что она застала сцену изнасилования. Но тут же убедилась, что это не так. Однако, увиденная картинка не давала ей покоя и бередила мысли. Он ведь держал её за грудь? Держал. Тогда почему секретарша не стала жаловаться вошедшему сотруднику полиции?

Они проскочили два пролёта лестницы и вывалились на задний двор. Спиной к ним стоял высокий мужчина с кучерявыми светлыми волосами. Он только что разжёг небольшой костёр и собирался скормить ему огромную кипу бумаг.

– Это он! – заорал Василий и ткнул пальцем в голову бизнесмена.

Лейтенант и сама догадалась, что к чему, и позволила накопившейся ярости выплеснуться на потенциального преступника. Она со всей ярости прыгнула на спину Мегафонова и завалила лицом в костёр, отчего последний потух.

– Бубубу, – возмущённо завопил предприниматель, руки которого в этот момент заламывали за спиной и заковывали в наручники.

– У Вас есть право хранить молчание. Всё, что Вы скажете, может быть использовано против Вас, – длинная девичья нога упёрлась в спину Мегафонова и придавила его.

– Что происходит? – бизнесмен наконец-то выплюнул горелую бумагу изо рта и завопил, пытаясь вывернуть голову и посмотреть, что за красотка его оседлала.

– А я тебе говорил, не связывайся со мной, – радостно зашептал на ухо бывшему приятелю Потаскушкин, – будут проблемы. Вот они и пришли.

– А ты что здесь забыл? – Мегафонов повернул лицо в другую сторону и увидел лицо заклятого врага, светящееся от восторга.

– Мы рейд делаем. Я рассказал полиции о твоих делишках и тебя поймали!

– Да, да, жду, – лейтенант выключила телефон, – сейчас ОБЭП приедет. Сказали, чтобы я не позволяла Вам даже дёрнуться, так что лежите себе спокойненько от греха подальше.

– Потаскушкин, ты молодец! – главный редактор тряс руку Василия и радовался, как ребёнок. После статьи о проходимце Мегафонове в газету не только вернулись покинувшие её рекламодатели, но и появились новые.

Коллеги подходили к Василию и хлопали по плечу. Некоторые показывали, что не прочь отметить это дело. Лена Прекрасная в очередной раз отвела глаза, но, как заметил Потаскушкин, иногда бросала взгляд на его ширинку. Наверное, мечтает попасть туда каблуком, подумал Василий, и поёжился. Нельзя её подпускать к себе близко.

Он вернулся на рабочее место и принялся составлять список людей, до которых ему непременно следовало дотронуться своей рукой. После первого же имени в нём всколыхнулось негодование.

Пару лет назад он написал статью о директоре Центра Занятости Зинаиде Степановне. Её супруг, работая в сорока километрах от города, тем не менее, числился ночным сторожем в Центре Занятости. Разумеется, ОБЭП возбудило уголовное дело и, как рассказали Потаскушкину, муж Зинаиды Степановны однозначно должен был сесть в тюрьму. Его рабочий день на основной работе заканчивался в семнадцать ноль-ноль, а время работы сторожа начиналось в те же самые семнадцать ноль-ноль. По крайней мере, с этого времени ему начислялась зарплата. Но он же не мог телепортироваться. Значит, во время ночной смены сторожа его на рабочем месте не было. Другими словами, и Зинаида Степановна и её супруг – воры.

Василий написал статью и забыл про это. А через пару месяцев столкнулся с Зинаидой Степановной в людном месте, и злобная женщина принялась орать, что Потаскушкин посадил её мужа в тюрьму. Просто так, ни за что. Директор Центра Занятости брызгала слюной и так визжала, словно журналист вытащил последние копейки из её кошелька. Окружающие осуждающе рассматривали Потаскушкина.

Сначала Василий растерялся, затем разозлился. Он приехал в ОБЭП и рассказал об этом. Оперуполномоченные только рассмеялись. Оказывается, мужа Зинаиды Степановны посадить не смогли. Невзирая на то, что доказательства его вины были абсолютно твёрдыми и непоколебимыми, суд прекратил уголовное дело и отпустил перепуганного мужчину на все четыре стороны.

На вопрос журналиста, как такое может быть, начальник ОБЭП ткнул пальцем в потолок и пояснил, что Зинаида Степановна в областной администрации обладает такими связями, которые нам, смертным, и не снились. На этом неприятный инцидент завершился.

Но теперь Василий решил закончить его на другой ноте.

Потаскушкин приехал в Центр Занятости и осторожно заглянул в общий коридор. Возле одного из кабинетов крутилась толпа, состоящая преимущественно из мужчин. Василий нашёл на стенде рабочий номер директора Центра и взволнованным голосом срочно пригласил в этот кабинет. Затем слегка замешался в мужскую толпу и стал немного поддавливать. Народ зароптал и громко завозмущался.

– Что за крики, сейчас разберёмся! – раздался зычный голос Зинаиды Степановны, которая ввинтилась в толпу и принялась расталкивать людей, создавая для себя широкий коридор.

Это не входило в планы Василия, и он из-под плеча высокого посетителя схватил женщину за предплечье.

Зинаида Степановна замерла, затем заголосила, затем принялась драться и орать матерщинные слова. Разозлённые люди попытались её остановить и стали хватать за руки. Но, так как Потаскушкин не отпускал Зинаиду Степановну, то и она остановиться не могла.

Наконец, изо рта директора Центра Занятости пошла пена, и Василий быстро, не оглядываясь, ушёл. Он подбежал к автобусной остановке и укатил в редакцию. Усмехаясь, он злорадно улыбнулся и больше не появлялся в Центре Занятости.

А зря. Поведение Зинаиды Степановны удивительным образом изменилось. С того дня она полностью перестроила графики работы кабинетов.

Теперь кабинет номер один работал с восьми утра, и через полчаса закрывался. Следом начинал приём граждан кабинет номер два и через полчаса тоже закрывался. И так все кабинеты по очереди. Руководству директор объяснила, что таким образом люди привыкнут, и будут ходить строго в определённое время.

Однако, она не уведомила руководство, что после кабинета номер один всё равно нужно идти в кабинет номер два и так далее. То есть, очереди выросли многократно, так как кабинеты, по сути, не работали.

Разумеется, народ стал ругаться и жаловаться.

А сама Зинаида Степановна под предлогом заботы о людях принялась толкаться в этих очередях. Она упорно раздвигала мужские тела самым бесцеремонным образом, хватая мужиков за руки, плечи, ноги, иногда задницы. Она кричала и голосила, бросаясь с кулаками на самых высоких и широкоплечих и каждый раз, расстроенная и неудовлетворённая, покидала очередь.

Наконец, в народе стали говорить о бесноватости директора и при её появлении мгновенно расходиться в стороны. Это ещё больше злило Зинаиду Степановну. Она осунулась, появились громадные мешки под глазами, и она стала злоупотреблять алкоголем. С большим трудом супруг уговорил её бросить пить, но, как она его не умоляла, супружеский долг исполнять оказался не в состоянии.

Потаскушкин бодро перемещался по городу, выполняя одно редакционное задание за другим, твёрдо прижимая правую руку к груди, а иногда и не вынимая из кармана брюк. Василий вёл себя так, словно малейшее прикосновение к руке вызывало адскую боль, и он старался ни до чего не дотрагиваться.

Мозг самостоятельно включил защитный режим и у журналиста выработался рефлекс действовать в основном левой рукой. Он становился левшой.

Поздним вечером он возвращался домой и недалеко от подъезда увидел, как две пьяные девушки собираются помочиться в песочницу.

– Эй, что вы делаете, немедленно уходите! – заорал Потаскушкин.

– Отвали по-хорошему, – буркнула одна и принялась задирать юбку, которая мешала ей присесть.

Василий немедленно выбросил правую руку вперёд и помчался на удивлённых девиц.

– Он чё, дурак? – спросила вторая.

– Наверное, – равнодушно ответила первая, хватаясь за лямку трусов.

В этот момент их настигла кара. Ту, которая не успела присесть, Василий рывком выбросил из песочницы. Другой досталось коленкой под зад. Уж слишком близко находились эти точки соприкосновения. Для того, чтобы они поняли, что Потаскушкин не шутит, он схватил их ладони и зажал в правой руке. Девчонки застонали и повалились друг на друга.

Мрачной и быстрой тенью из темноты вылетела участковая лейтенант. Она наклонилась над девушками и стала приводить их в чувство лёгкими шлепками по лицу.

– Они пытались помочиться в…– заикающимся голосом забормотал Потаскушкин.

– Заткнись, – оборвала его Анна Ивановна и затеребила одну из девушек, – где Фимка Кастет спрятал технику из магазина? Я спрашиваю, где спрятал? Сейчас опять этого маньяка на тебя натравлю! Говори!

Девушка негромко произнесла адрес.

– Мне опергруппу, кажется, я знаю, где то, что сегодня унесли из «Домашнего мира», – лейтенант отключила телефон и обернулась к Василию, – за мной.

Журналист еле успел за убегающей участковой.

– Только не говори, что ты рассчитывала на меня, – задыхаясь от быстрого шага, произнёс Потаскушкин.

– Разумеется, нет. Просто я следила за ними в надежде, что они выпьют, забудутся и приведут, куда надо.

– А если бы не привели?

– Значит, следила бы завтра, послезавтра. Хватит болтать, не отвлекай.

Они подбежали к нужному дому одновременно с машиной ДПС.

– Что делать? – негромко спросил Анну Ивановну молоденький сержант.

– За мной.

Спрашивать Василия, кто он такой и что здесь делает, никто не стал. Группа мужчин во главе с красивой женщиной позвонила в дверь и, когда её приоткрыли, ворвалась внутрь.

– У нас есть информация, что вы прячете убийцу, – громко произнесла лейтенант и вместе с патрульными принялась проверять комнаты, – а это что?

– Я сегодня купил, – неуверенно проговорил высокий жилистый парень.

– В «Домашнем мире»? – лейтенант разворачивала коробки и считала, – Три пылесоса, два телевизора, пять утюгов, пять ноутбуков, где шестой?

– Брату подарил, – угрюмо ответил парень.

– Нельзя делать бесплатные подарки, – задумчиво прокомментировал Потаскушкин, тщательно фотографируя квартиру на телефон, и повернулся к лейтенанту, – я возьму у тебя утром интервью, хорошо?

– Ближе к обеду, дел ещё полно, – после небольшой паузы ответила Анна Ивановна, – к брату идти, объяснение брать, здесь криминалисты всё проверят. Ещё у тебя объяснение возьму, когда придёшь, этих девок вылавливать придётся.

– Так это что, Танька шалава меня сдала? – взвился парень, – Убью стерву.

– У неё не было выбора, – усмехнулась лейтенант и покосилась на Потаскушкина.

Ранним утром статья о совместном рейде журналиста «Реальных новостей» и участкового лейтенанта, в результате которого был накрыт бандитский притон, лежала на столе главного редактора. Фотографии прилагались.

Василий еле-еле дождался начальства и, пообещав вечером продолжение статьи, убежал.

– Что-то с ним происходит, – пробормотал Семён Сергеевич в свои усы, рассматривая фотографии, – то ходил вялый и поникший, то неожиданно из него материалы посыпались. Да ещё какие.

Анну Потаскушкин не застал.

– Она всю ночь работала как проклятая, – помощник дежурного протянул журналисту бланк объяснения, – её начальник домой прогнал. А вот это она Вам оставила, прочтите.

В сухой, достаточно корректной форме, лейтенант записала со слов Потаскушкина все события. Василий уже сталкивался с подобным. Сотрудники полиции записывали только то, что имело значение для уголовного дела. Согласен – подпиши, не согласен, давай напишем заново с твоих слов.

Да, Анна Ивановна не спрашивала Василия ни о чём. Но, если он был согласен со своими словами, которые не говорил, то должен был подписать.

У Потаскушкина не было претензий к тому, что сочинила модель в полицейской форме. Всё так и произошло. Вот только получалось, что лейтенант действительно считала его сексуальным маньяком. Что и отразилось в написанном ею объяснении.

Василий вздохнул и постарался оставить красивый автограф. Затем отдал бумагу помощнику дежурного и попрощался. С не очень хорошим настроением он приехал в пятую школу и буквально на пороге столкнулся с Катей.

– Потом поболтаем, сюда идёт пан физкультурник, – девушка явно обрадовалась Василию и, улыбаясь, убежала.

– Пан физкультурник? – недоумённо переспросил Потаскушкин у воздуха, образовавшегося после исчезновения школьницы.

– Что ты сказал? – рявкнул воздух в ответ. Перед Василием возникла мощная фигура атлета, нависшая над Потаскушкиным громадой мышц.

– Это Вас не касается, – автоматически ответил журналист, слегка отстраняясь.

– Ты кого назвал Пан физкультурник? – не унимались мышцы.

– Эээ, Вы поляк? – неожиданно щёлкнуло в голове Василия.

– Да я тебя, сучёнка, порву на клочки, – правая рука атлета прикоснулась пальцем ко лбу Потаскушкина, – какой на хрен поляк?

Простое прикосновение отдалось в мозгах Василия могучим ударом. В черепе зазвенело. Он пошатнулся и головой упёрся в грудь великана. Однако, на этой груди явно прощупывались молочные железы. Потаскушкин удивлённо поднял глаза и посмотрел на пана физкультурника внимательней. Это была женщина.

– Понятно, – мужчина протянул правую руку и попытался пальцами обхватить бицепс атлета. Длины пальцев не хватало, но это оказалось и не обязательным.

Глаза пана физкультурника заволокло дымкой, все мышцы почти мгновенно превратились в каменные, женщина застыла в такой позе, что позавидовали бы лучшие статуи Древней Греции. Она не шевелилась несколько минут, не слышно было даже вздоха, затем очень медленно стала оттаивать.

Сначала опустились плечи, затем руки, зашевелилась шея и, наконец, статуя осторожно посмотрела на Василия. В её взгляде читались испуг и радость одновременно. За ними где-то далеко мелькала тоска.

– Почему? – губы атлета раздвинулись в хриплом шёпоте.

– А ты не будешь меня убивать? – поинтересовался Василий.

– Я не смогу, – голос женщины из сплошных мышц дрогнул.

– Тогда я пойду, – радостно объявил Потаскушкин.

– Возвращайся, – прошелестело за его спиной.

Наверное, показалось, улыбнулся журналист как человек, который чудом избежал драки. Возможность выжить, в которой, была минимальна.

– Ты почему не предупредила, что меня могут убить? – на улице Василий сразу же встретил Катю.

– А как она посмеет убить Вас?

– В тот момент я об этом как-то не думал, – усмехнулся Потаскушкин, – была только одна мысль – не умереть.

– Извините, совсем забыла Вас предупредить, что её фамилия Пан и все называют её Пан физкультурник. Но её это прозвище очень злит.

– Очень точно подмечено, – кивнул головой журналист, – но, может, её не надо так дразнить, а то, мало ли, что она натворит.

– Из-за своего внешнего вида у неё проблемы с мужиками. Поэтому она детей терпеть не может. Школьники на неё постоянно жалуются, родители пишут директору школы петиции, чтобы её убрали с уроков физкультуры, но учителей не хватает, и её бросают с одного класса на другой. И так, по кругу. Её все ненавидят и она всех ненавидит.

– Почему она тогда не найдёт себе другую работу?

– У неё здесь сестра. Пан химик. Такая рохля, тюфяк тюфяком. Пан физкультурник не может бросить Пана химика. Над Паном химиком тоже издеваются. Но, я думаю, не из-за того, что Пан химик такая слабая, а из-за того, что Пан физкультурник такая злая.

– Понятно, – вздохнул Потаскушкин, – жизнь бьёт ключом. Собственно, я зашёл извиниться перед тобой за тот инцидент.

– Да Вы что! – Катерина слегка покраснела, – Давайте ещё раз обнимемся!

Потаскушкин моментально сделал шаг назад и оглянулся.

– Вы боитесь той пошлой тётки?

– Я думаю, она хочет посадить меня в тюрьму.

– Хорошо, – зазвенел звонок, и Катерина побежала в школу, – потом обнимемся!

Потаскушкин посетил магазин «Домашний мир», где подробно расспросил директора по продажам о произошедшем преступлении. Сфотографировал место, где лежал украденный товар, место, через которое проник вор, улицу и улыбающихся продавцов.

Затем заехал в полицию и нашёл участковую Анну Ивановну.

– А, это ты, – модель с покрасневшими глазами устало махнула рукой, указывая на стул перед нею, – всё равно не выспалась. Я видела, ты подписал объяснение. Ты что-то хотел?

– Вообще-то, интервью и пару фотографий.

– А ты не мог это интервью заранее составить? – ворчливо заметила лейтенант, поправляя волосы, – Я даже не смогла в порядок себя привести.

– Пожалуйста, – журналист достал несколько листков бумаги, – вопросы и ответы.

– Я думала, ты очень глупый маньяк, – Анна Ивановна обрадовалась тому, что не придётся тратить своё время и принялась внимательно читать.

– Получается, я очень умный маньяк, – тихонько произнёс Потаскушкин.

– Маньяк по определению не может быть умным, – Анна внимательно посмотрела на Потаскушкина, – либо я тебя посажу, либо нет.

Василий промолчал.

– Всё нормально, – лейтенант дочитала и подписала интервью, – можешь печатать.

– Для фотографий надо выйти на улицу, чтобы свет был получше.

– Хорошо.

На улице фантазия журналиста криминальной хроники разыгралась. Лейтенанта сфотографировали на фоне отдела полиции, на фоне служебной машины, в кругу друзей, рядом с начальством, с распущенными волосами и собранными в пучок, анфас, в профиль, с цветами в руках и, наконец, с автоматом Калашникова наперевес.

– Послушай, маньяк, – негромко произнесла Анна Ивановна напоследок, – эти фотографии могут появиться только в газете и больше нигде. Ты меня понял?

– Разумеется, – удивлённо откликнулся Потаскушкин. Не хватало ещё заниматься рекламой участкового с длинными ногами.

Рассматривать эти фотографии сбежалась вся редакция «Реальных новостей».

– Василий, ты что, модель нанял?

– А ноги-то, а ноги…

– Да и грудь ничего.

– А, по-моему, она страшненькая, как эти рожи, – пренебрежительно произнесла Лена Прекрасная, фыркая и указывая на маски на стене, – Потаскушкин, как всегда, лоханулся.

– Ну, предположим, по красоте ей до тебя, конечно, далеко, – не согласился главный редактор, – но, она действительно именно тот человек, который нашёл вместе с Василием ворованную технику. И фотографии получились хорошие. Срочно в печать.

– Лучше бы меня сфотографировали, – Лена картинно откинула волосы и приложила руку к груди, – вот как на этом месте смотрелся бы автомат?

Все уставились на впечатляющие выпуклости, которые почему-то принялись взволнованно колыхаться.

– Да, на этой груди смотрелось бы красивее.

– И фотогеничнее.

– И без автомата очень здорово.

– И без лифчика, – ляпнул кто-то неожиданно.

Вопреки своей обычной манере, Лена Прекрасная не стала ставить на место нахалов и невеж, а двинулась в сторону Потаскушкина. Между ног Василия неприятно заныло, он буквально кожей ощутил прикосновения длинных каблуков.

– Я совсем забыл, – заорал Потаскушкин и побежал к выходу, – у меня же ещё одно дело есть.

Под спускающейся тьмой вечернего неба Потаскушкин отдышался. Пронесло, могло быть совсем плохо. На противоположной стороне улицы стояли две молодые женщины и смотрели на Потаскушкина. Неожиданно одна из них указала на Василия. Это же та, с которой я столкнулся возле торгового центра, мелькнуло в голове журналиста. Вот почему она не хотела писать заявление в полицию. Они же просто сейчас покалечат меня.

Василий отвернулся и стал медленно идти по тротуару в сторону мелких кварталов и частных домовладений, рассчитывая скрыться в тёмных улочках. Девушки медленно двинулись за ним. Минут через пять Василий ускорил шаг. Девушки повторили его манёвр. Ещё через пять минут Потаскушкин почти побежал. За его спиной раздался топот.

Журналист оглянулся. Да они в кроссовках и джинсах! Значит, готовились и надо, если хочешь жить, биться до последнего патрона. С патронами у Потаскушкина было совсем плохо. Преследование взволновало его и он, не задумываясь, стал поворачивать во все переулки подряд. Фонарей нигде не было. Зато луна сверкала, как в последнюю ночь.

Наконец, перед Василием вырос тупик и он, развернувшись, столкнулся с преследовательницами лицом к лицу.

– Держи его, – скомандовала незнакомка пострадавшей от руки журналиста и зашла немного с другой стороны. Её лицо раскраснелось, но выражало твёрдость и уверенность в успехе начатого.

– Не дёргайся, нам проблемы ни к чему, – добавила та, из-за которой Потаскушкин провёл в полиции весь день.

Обе девушки прыгнули на Василия, пострадавшая схватила его левую руку и прижала к себе изо всех сил, не позволяя Потаскушкину шевельнуться. Незнакомка схватила кисть правой руки мужчины и рывком запихнула себе между ног.

Сквозь тонкую ткань Потаскушкин ощутил биение крови половых губ, замер от неожиданности и простоял так несколько минут.

В течение этого времени незнакомка несильно стучала кулаками Василия по груди, гладила по волосам, пыталась целовать, стонала и так сжимала свои бёдра, что чуть не сломала мужскую руку.

Наконец, она обвисла на шее Василия, и подруга подхватила её.

– Не вздумай никому ничего сказать, – произнесла она, и девушки медленно заковыляли обратно.

Сердце Потаскушкина колотилось, из груди вырывались хрипы.

– Кому сказать? – пробормотал он, – Участковой? Мазохистки они, что ли.

Он вцепился руками в забор и стал осматриваться. Вдали зажёгся фонарик. Наверное, хозяин вышел на шум, посмотреть, что происходит. Надо тихонько уходить.

– Ты ещё жив? – из темноты выплыло улыбающееся лицо Анны Ивановны.

– Что ты здесь делаешь? Следишь за мной?

– Заметила, как наша знакомая с подругой бегут за тобой и подумала, что они хотят тебя избить.

– Почему так поздно подошла? Ждала, когда мне отобьют почки?

– Не заметила последнего поворота, – серьёзным тоном ответила лейтенант, – ты цел? Что произошло?

– Я и сам не понял. То ли попугать хотели, то ли пошутить.

– То есть, тебя вообще не тронули? – удивилась участковая, – Странно, зачем тогда так бежать? За тобой гнались, как будто ты украл сто килограммов бриллиантов.

– Не знаю. Идём отсюда.

Они развернулись и сделали пару шагов.

– Стой, – Анна Ивановна принялась судорожно шарить лучом света под забором, – мне что-то привиделось.

Однако, ей не показалось. Под широкими лопухами в небольшой луже крови валялась человеческая кожа.

– Тестикулы, – ахнул Потаскушкин и потянулся за телефоном сделать пару фотографий.

– Что?

– Мужские яйца, – Василий успел щёлкнуть несколько раз, прежде чем участковая вышла из оцепенения.

– Ты не ошибся?

– Хочешь, потрогай мои для сравнения, – не удержался от сарказма Потаскушкин.

– Будешь так хамить и твои рядом лягут, – спокойно ответила Анна, – мне вызывать криминалистов или нет?

– Сейчас, – Василий опустился на колени и приблизил лицо к человеческой плоти, – во-первых, это действительно тестикулы, во-вторых, от них ещё пахнет.

Лейтенант немедленно позвонила в отдел и вызвала опергруппу. Пока сотрудники находились в пути, она оставила журналиста сторожить находку, а сама зашла к хозяевам забора. Через несколько минут она вернулась.

– Все живы и целы, никто ничего не слышал.

– Постой, я же с этими девчонками находился совсем рядом. Когда я бежал, я никого не видел.

– Можно подумать, ты вовсю смотрел по сторонам, любуясь заборами, – Анна усмехнулась, – когда я сюда дошла, твоё лицо демонстрировало крайнюю степень офигевания.

– Ты хочешь сказать, что кто-то тихонько ушёл отсюда, пока мы тут веселились?

– Может и так, – задумчиво произнесла лейтенант и резко повернулась к спутнику, – а вы веселились?

– Я не так выразился, – смутился Потаскушкин.

– Они к тебе приставали? – глаза Анны подозрительно прищурились.

– Нет, нет, – поспешно ответил Василий и с облегчением указал на приближающиеся фары, – твои, наверное, едут.

Эксперты-криминалисты также удивились странной находке и подтвердили, что пострадавший ещё может быть жив.

– Но следов крови нигде больше нет. Его увезли на машине?

– Машину бы я точно заметил, – пробурчал журналист.

– Может, в тележке? – произнёс кто-то.

«Отрезанные орешки», – додумал Потаскушкин.

– Следов от любых видов транспортных средств нет, – окружающие принялись светить вокруг и отчитываться об увиденном.

– Ну, не памперс же ему одели, – вновь пробурчал Василий.

– А это идея, – задумалась Анна Ивановна, – ему пытаются сохранить жизнь? Зачем?

– Чтобы изменить время смерти, – ответил старый эксперт.

– Но тогда это значит, что мы имеем дело с опытным убийцей, – нахмурилась лейтенант, – и, возможно, серийными убийствами.

– Не торопитесь с выводами, – усмехнулся старый эксперт, – завтра выяснится, что это просто неудачное обрезание.

– Это ж как промахнуться надо, чтобы отрезать плоть с другой стороны, – произнёс Потаскушкин.

– Тебе лучше знать, – повернулась к нему лейтенант.

– Что ты хочешь этим сказать? – удивился Василий, – Что я обрезанный или умею обрезать?

– А кто это? – спросили Анну, указав на журналиста.

– Человек, за которым я бежала, а потом мы наткнулись на кровавые следы.

– Ты не за мной бежала… – попытался возразить Василий.

– Это неважно, – оборвала его лейтенант, – я же на тебя ориентировалась. Я зайду в соседние дома, а остальные пусть проверяют прилегающую местность. Светите фонарями по заборам, вдруг где-то ещё органы валяются.

– Мне тогда по дороге стоит проехаться? – предложил водитель.

– Да, конечно, – согласилась лейтенант.

– Я тебе нужен? – поинтересовался у неё Потаскушкин.

– Будь пока рядом, – вздохнула Анна Ивановна, – мало ли что.

Несколько часов они обходили дома и заборы. Лейтенант стучала в двери, извинялась, спрашивала и они шли дальше. Никаких результатов это не принесло.

Около трёх часов ночи водитель полицейской машины отвёз Потаскушкина домой.

Утром редакция «Реальных новостей», затаив дыхание, слушала криминальный рассказ в литературной обработке журналиста.

– Почему ты опять был вместе с этой страшненькой полицейской? – спросила Лена Прекрасная, как только Василий умолк.

– Она попросила поучаствовать с ней в небольшом рейде, – невинно ответил журналист.

– Ей понравилось, – раздалось с одной стороны.

– Сладкая парочка, – поддержали с другой.

– По крайней мере, – громогласно перебил всех Семён Сергеевич, – они вместе третий раз подряд влипают в историю, из которой мы получаем эксклюзивный материал.

– Я тоже так хочу, – капризно протянула Лена Прекрасная.

– Найди себе майора и катайся с ним, – тут же предложили ей.

– Куда кататься? – Лена покрутила пальцем у виска, – Если бы он ещё хотя бы до моря смог довезти. А то с трудом докатит до ближайшей гостиницы и станет канючить.

– Так подойди к участковой сама, – главный редактор взялся за кружку с кофе, – неужели две красивые женщины не смогут договориться.

– Тогда пусть и Потаскушкин будет с нами. Кто-то ж должен быть на побегушках.

Однако, предусмотрительный Василий уже покинул редакцию и мчался на всех парах в отделение полиции. Его тут же направили к начальнику.

– Ты вовремя, – полковник указал журналисту на синий диван, где уже располагалась Анна Ивановна, – вашими совместными усилиями в последнее время мы немного подняли раскрываемость. Скажи, Потаскушкин, ты знаком с местными бандитскими авторитетами?

– Наслышан только как журналист криминальной хроники.

– Мне звонит начальство и просит тебя проверить, каким образом ты всё время оказываешься на месте преступления.