Текст книги "Навеки плечом к плечу (СИ)"
Автор книги: duPlessis
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 4 страниц)
***
Торин занимался своими делами. По сути, он так завалил себя работой, что времени думать об эльфе просто не оставалось. И не хотелось. Потому что стоит дать себе волю, и мысли полезут изо всех щелей – о нем, о его сыне, о том, что сказал Леголас в последний раз, об отношениях, о своей собственной недалекости и глупости. Проще было зарыться в бумагах, погрязнуть в цифрах, вымотать себя в бесчисленных перелетах и утомительных заседаниях – так, чтобы не оставалось сил ни на одну мысль. Так и прошло несколько месяцев – впрочем, он их даже и не заметил, пока однажды, сидя в своем кабинете, не вынужден был принять неожиданного гостя.
Леголас молча расхаживал по кабинету, рассматривая дорогую тяжелую мебель, золотые кубки, висящие на стенах сертификаты и прочую дорогую и бессмысленную дребедень. Торин тоже не нарушал безмолвия, наблюдая за передвижениями сына Трандуила, но внутри начинал кипеть, ибо его ждали на заседании.
– Неплохо, – наконец безразлично уронил Леголас.
– Чего хотел? – Торин откинулся на спинку, закинув ноги на стол.
– Ты ничего не заметил? – Леголас остановился напротив, затолкав руки в карманы рыжих джинсов, отчего полы синего вельветового пиджака слегка задрались.
Торин просканировал его взглядом.
– Что, купил новые шмотки? – Он просто не мог не съехидничать. В отличие от Трандуила, при любых обстоятельствах предпочитающего дорогие деловые костюмы, Леголас носил дурацкие цветные штаны, полосатые или яркие рубашки, пижонские шарфики, высокие ботинки и вообще совмещал, на взгляд Торина, абсолютно несовместимое.
Леголас иронично поднял бровь и фыркнул, выразительно дав понять, что он думает о сарказме Торина. Потом спокойно сообщил:
– Отец не покидал Эрин Ласгален уже несколько месяцев.
– И что?
На лице эльфа мелькнула гримаса глухого недовольства, однако ответил он спокойно:
– Я переживаю за него.
– Переживаешь – так езжай и навести.
– Думаешь, я не пытался этого сделать? – Леголас вдруг взорвался, начав расхаживать из стороны в сторону. – Он меня не пускает! И глушит осанве, не желая никого ни видеть, ни…
Раздавшийся хохот прервал его излияния. Торин просто заходился от смеха, представив, что наложенные Трандуилом чары не могли преодолеть даже сами эльфы. Даже королевский сын! Смех оборвался только тогда, когда Торина вытащили из кресла, припечатав спиной к стене.
– Что смешного? – разъяренно зашипел ему в лицо Леголас. Глаза Торина, ударившегося головой о стену, постепенно наливались красным. Костяшки пальцев эльфа, сжимавших ворот пиджака Торина, побелели от напряжения.
– Убери руки! – тихо и предупреждающе проговорил Торин.
– А то что?
Ответом был удар такой силы, что Леголас отлетел к столу. Это послужило толчком к давно назревавшей драке. Леголас кинулся вперед и ударил Торина в лицо. Завязалась борьба, соперники били друг друга кулаками, катаясь по полу. Несмотря на то, что Леголас казался значительно тоньше Торина, удар его кулака был нисколько не легче. В итоге эльф оттолкнул Торина от себя и выставил вперед руку:
– Хватит!
Они отползли друг от друга и обессилено оперлись спиной о предметы мебели, принявшись обтирать с лица пот и потеки крови. Смотрели в основном в пол – в глаза смотреть было стыдно – подрались, как мальчишки. Наконец Леголас подал голос:
– Ничего не было, – мрачно сказал он.
Торин поднял на него непонимающий взгляд.
– Ничего не было тогда, – повторил Леголас, сделав акцент на последнем слове. – Отец не захотел. – Леголас говорил тихо и глухо, на Торина он не смотрел. И это, почему-то, пронимало сильнее. – Ты не имеешь права обращаться с ним подобным образом. Должны быть какие-то границы, даже если он их не устанавливает!
Торин отер кровь с разбитой губы и, посмотрев из-под бровей, мрачно спросил:
– Зачем пришел-то?
– Думаю, только ты можешь вытащить его из этого добровольного заточения. Если, конечно, сумеешь переступить через свое идиотское упрямство. – Леголас поднялся, оправил одежду и молча вышел из кабинета. А Торин сидел еще долго, не обращая внимания на периодически заглядывающую к нему секретаршу.
В конце концов, он отменил заседание, встал и налил себе коньяк. Тот опалил горло и сразу же приглушил ясность сознания, удивительным образом скрасив реальность, сгладив углы и упростив проблемы. Захотелось увидеть Трандуила, прижать к стене и спросить, есть ли правда в том, о чем говорил Леголас. А потом? Эльф, естественно, рассмеется в лицо, скажет что-нибудь снисходительное, и он снова сорвется. Будет драть его на полу, держа за волосы, с изощренной жестокостью, а потом жалеть, ненавидя себя и его. И любить – больше жизни, не представляя себя без него. Снова давно опостылевший театр, в котором оба играют чуждые себе роли. Эльф никогда не признается, а он не переступит через себя – и почему должен? Остроухому неведомо понятие чести, и он получает заслуженное! Все останется по-прежнему.
Но на душе было мерзко, и “по-прежнему” совсем не хотелось. Коньяк все больше затуманивал сознание, воссоздавал перед глазами высокий белокурый образ, рождал в голове воспоминания прошлого. Неосознанно Торин начал думать о том, что никогда не видел Трандуила смеющимся. Искренне. Счастливым. Лицо эльфа всегда напоминало красивую застывшую маску, не отражающую эмоций. Впрочем, нет, однажды он видел эльфа расслабленным, довольным и оттого почти игривым.
Года три назад был сорван крупный проект, и, обозленный, Торин вернулся в Нью-Йорк, желая выместить негативные эмоции на ком-нибудь – вернее, на одном конкретном эльфе, благодаря которому и сорвалось намеченное. Однако найти того оказалось не так-то просто.
В периоды, когда эльфийский король не видел никаких угроз существованию эльфов, окружающей флоре и фауне, которым ежегодно наносился непоправимый урон людьми, когда он становился твердой, топчущей всех на своем пути, беспринципной, блюдущей только свои интересы сукой, он вел не сказать, что распущенную, но весьма похожую на таковую жизнь. Мог подпустить к себе представителей смертной расы и даже вливался в их культуру. Поэтому стоило Торину увидеть кислую и недовольную физиономию его сына, известного святоши, как становилось понятно, что Adar снова «в загуле».
Трандуил нашелся в стрип-зоне одного из престижных столичных клубов, попасть в который удавалось лишь избранным. Видимо, Торин в круг избранных не входил, так как даже входной билет в виде нескольких сотен баксов не проканал. Пришлось предъявить другой – более действенный, как выяснилось, и надолго отпечатавшийся под глазом одного из секьюрити. Прибежавший на переполох администратор, глянув на золотую печатку на пальце Торина, справедливо решил, что клиент «заслуживает доверия».
Другой клиент, тем временем, вальяжно восседал на диване, закинув одну руку за голову, а другую – на диванные подушки, в то время как над ним в чувственном танце вертела своим оголенным телом танцовщица с мелироваными черными кудрями – странноватый выбор. Эльф лениво улыбался и то и дело обводил языком бесстыдно подставляемый ему сосок. Трудно было понять, кто больше наслаждался происходящим – Трандуил, для которого исполнялся танец, или танцовщица – соблазняя своим телом нечеловечески прекрасного мужчину. Он не делал ни единой попытки к ней притронуться, но она, казалось, истекала таким откровенным желанием, что в какой-то момент скользнула к нему на колени, переплетясь с ним пальцами. Торину хватило одного взгляда, чтобы кровь полностью отлила от лица. Подойдя сзади, он рванул Трандуила за волосы, приказав танцовщице сгинуть с глаз.
– То-орин, – протянул Трандуил, узнав, и остановил попытку вырваться, расслаблено опустив голову на спинку дивана. На губах появилась кривая усмешка. – Поцелуй меня, – чувственно попросил он, поднял руки и побежал пальцами по шее Торина, притягивая к себе.
Глядя на него сверху, прекрасного и, вероятно, пьяного, сладострастно приоткрывшего губы, отказаться было трудно. Однако Торин сделал именно то, что сделал. Схватив его за руку, он рявкнул:
– Вставай, мы уходим!
Трандуил сменился в лице. Прекрасная дикая кошка, только что умиротворенно возлежавшая на диване, вмиг выпустила когти. Вырвав из руки Торина свои волосы, Трандуил встал и жестом подозвал охранника.
– Мне – официанта, – непререкаемым тоном распорядился он. – А этого джентльмена, если он желает остаться, держите от меня подальше.
Развернувшись на каблуках, он прошел в соседний зал с долбящей по ушам музыкой и занял один из столиков. Не прошло и минуты, как Торин занял место рядом.
– Кто ты такой, чтобы указывать мне, что делать? – зашипел Трандуил. – Мне – королю эльфов?!
– Скажи об этом громче – пусть все знают, кто почтил их своим присутствием, – съязвил в ответ Торин.
Трандуил отрывисто взмахнул рукой, отвернулся и тут же улыбнулся подошедшей к нему официантке. Торин чуть не взорвался – от того взгляда, которым был награжден эльф. Да все вокруг: официантки, случайные девицы, проститутки, которые, несомненно, там околачивались, – не упускали возможности наградить эльфа страстным взглядом, скользнуть руками по его плечам, прикоснуться, даже прижаться. Торин был так возмущен, что даже не заметил, что и сам является объектом всеобщего внимания. Не спуская взгляда с элегантной фигуры, расслабленно восседавшей в кресле с головой, откинутой на спинку, Торин медленно закипал. Все говорило о том, что эльфу нравилось находиться здесь. Нравился ритмичный техно-бит, который он отстукивал по подлокотнику пальцами, нравилась атмосфера, которую он впитывал с слегка приоткрытым в довольной улыбке ртом. Нравилось, как он выглядел сам – нереально красивый, рассеянно-неуловимый в мелькающем свете прожекторов.
Больше не обращая внимания на Торина, Трандуил встал и отправился прочь. Торин обнаружил его в уборной. Она была под стать клубу – непонятно, сколько денег было вбухано в его дизайн и отделку, но кабинки были широкими и полностью изолированными. Торин одобрительно цокнул языком и тут же поймал взгляд блондина.
– Ш-ш-ш, – через мгновение шептал Трандуил, пытаясь урезонить страсть Торина, прижавшего его к стене кабинки. И тут же довольно добавил: – Понятливый… – когда Торин расстегивал ремень его брюк.
Непредвиденный перепих слегка утихомирил бушевавшую в Торине ярость. Застегнув ширинку, он позволил Трандуилу поправить себе рубаху и, укусив в последний раз за и без того припухшую губу, дал выйти. Им не хватило лишь нескольких секунд, чтобы покинуть кабинку незамеченными. Вошедшая в ту минуту группа молодых людей проводила их взглядами, полными такой жгучей ненависти, что Торин в первый момент растерялся, решив, что в Трандуиле узнали эльфа. Потом расслабился, осознав, что ненависть была направлена на другой аспект жизни.
Торин усмехнулся: «гей» – какое смешное слово люди придумали мужчинам, возлежащим с мужчинами. Люди, вообще, народ странный, зацикленный на условностях. Подумать только – считать предосудительным то, что повсеместно распространено между эльфами – высшими созданиями из живущих, перворожденными. Люди слишком много думают и мало чувствуют, любят осуждать других и во всем оправдывают себя.
И «Гомофобы» – еще одно забавное слово. Те, кто ненавидят геев. Говорят, что гомофобы – скрытые геи. Согласиться с этой теорией Торину пришлось довольно быстро. После уборной Трандуил закрыл счет, и они направились к выходу. Не пройдя и ста метров от клуба, они вынуждены были остановиться.
– Эй, гомики! – послышалось им вслед. Четверка молодых людей, встретившаяся им в уборной, догнала их в несколько секунд. Один был особенно ярый и задиристый. Он материл их до тех пор, пока Трандуил, до этого стоявший с видом «Ты, вообще, ЧТО?», бесстрастно не произнес:
– Я так понимаю, это единственное, на что ты способен? – и припечатал его к стене, схватив за шею, с такой силой, что у того, несомненно, все поплыло перед глазами. Отпустив парня, он бесстрастно наблюдал, как Торин играючи разделался с остальной недалекой троицей.
– Идем? – спросил Торин, отряхивая руки, пока парняги собирали кости.
– Подожди, – хитро и как-то игриво улыбнулся Трандуил. Склонившись к перепугано взиравшему на него парню, он ласково провел по его щеке костяшками пальцев, скользнул в короткие русые волосы и, наконец, приник ртом к его губам, раскрывшимся в немом удивлении. Поцелуй был долгим и глубоким, и Торин снова почувствовал, что закипает.
– Трандуил! – рявкнул он, увидев, как человек неосознанно обнимает эльфа в ответ. Трандуил медленно отстранился и, напоследок прихватив губу парня зубами, направился к Торину.
– Для профилактики, – объяснил он, пройдя мимо. А Торин еще несколько секунд не мог отвести взгляда от парня, провожающего эльфа взглядом, в котором сплелось множество разных эмоций. Страх, изумление, непонимание, но больше всего – подавляемое обожание. Это явно был лучший поцелуй в его жизни.
– Ты сломал ему жизнь, – произнес Торин, догнав эльфа.
– Я открыл ему глаза, – отозвался Трандуил со свойственной ему высокомерной снисходительностью.
***
И чего вдруг вспомнилось, непонятно. Торин тряхнул головой, отгоняя воспоминание, встал и, подняв трубку, осведомил секретаршу, что ему срочно нужно в Европу.
========== Часть 5 ==========
До леса Торин добирался в одиночестве, взяв напрокат машину. За несколько километров до лесной пущи стало ощущаться заметное сопротивление пространства. Не знай Торин, что так действовали наложенные на близлежащие территории к лесу чары, списал бы на банальное невезение. Сначала он умудрился проткнуть колесо и потратил уйму времени, чтобы поменять на, к счастью, нашедшийся в багажнике «банан», потом залетел в яму, кажется, погнув покрышки – даже останавливаться не стал, а толку? Потом и вовсе замигала лампочка на панели, предупреждая о расходе бензина. Через какое-то время машина несколько раз конвульсивно дернулась и затихла. Торин ругнулся и выбрался из кабины. Лес скрывался за пригорком, и не знай Торин, что он там есть, даже и не догадался бы, потому как асфальтированная дорога осталась далеко позади, а проселочная потихоньку терялась, утопая в летнем разнотравии.
Бросив кислый взгляд на дорогие лакированные туфли и деловой костюм, которые он не догадался сменить перед поездкой, Торин разочарованно сплюнул, захлопнул дверь и двинулся по неясному дорожному следу, радуясь тому, что хотя бы нет сырости. Погода стояла солнечная, теплая, и земля была сухой и прогретой, поэтому в очередной раз сделав шаг и угодив в воду, Торин, прямо сказать, ошалел, а в следующий момент разразился проклятиями. Куда бы он ни глянул, травы впереди стояли в воде, и юркие блики, проскальзывавшие сквозь высокие густые колосья, иронично поблескивали на солнце. Раздосадованный, он не сразу понял уловки, и, желая обойти топь, все дальше забирал в сторону, пока не остановился, осознав свой промах. Дорога к лесу вела вверх, и вода не могла стоять под уклоном. А значит, это был морок, уводящий с пути.
Как только Торин осознал подвох, морок развеялся, путь был снова открыт, но ощущение неприятной сырости в туфле, как и хлюпанье, осталось. Кляня про себя изобретательность эльфа, Торин взял нужное направление и старался быть начеку, дабы в очередной раз не спутать быль с явью. Но чем ближе становился лес, тем сильнее назревало в душе тянущее и неприятное предчувствие, заставляя быть начеку. Неожиданностью стала взвившаяся из высокой травы стая черных птиц. Рефлекторно отшатнувшись, Торин зацепился за что-то ногой, упал руками на землю и оцепенел, уставившись на шевелящийся клубок змей, медленно расползающийся в стороны.
– Решил меня змеями напугать, эльф? – процедил он сквозь зубы, и галлюцинация развеялась, рассыпавшись кучей сухих веток. Торин сжал челюсти, поднялся и бросил хмурый взгляд на лес, до которого оставалось несколько сотен метров.
– Я не отступлю, так и знай! – закричал он невидимому сопернику и направился дальше – туда, где причудливыми вратами возносились вверх два дерева, обозначая вход в Королевство эльфов. Мир изменился, но Лес будто существовал вне времени и, преодолев врата, Торин ощутил знакомое чувство незыблемости и нетленности. И звенящей настороженности, ибо лежащий под гнетом сильнейших древних чар Лес был готов защищаться, и только поэтому сохранил свой изначальный облик. И здесь до сих пор жили эльфы, не пожелавшие вливаться в мир людей, верные Лесу, себе и своему прежнему образу жизни.
Чем дальше в лес углублялся Торин, тем настойчивее в голове билась мысль, что появиться здесь – не самая блестящая идея. И с чего королевский сынок вообще вообразил, что Трандуил позволит ему пройти? Да и сам он хорош – купился на разговоры о чувствах, напился и прыгнул в самолет, даже не переодевшись. Будто упрямый король возьмет и пустит его в свой лес! С трудом верилось, что злоключения, преследовавшие Торина на подступах к Эрин Ласгалену, закончатся на этом месте.
Опасения подтвердились, как только вьющаяся между деревьями эльфийская тропа разделилась и разбежалась сразу в трех направлениях. Торин, нахмурившись, выбрал ту, что по его мнению должна была привести к лесному чертогу. Однако сколько бы он ни шел, сколько бы ни вилял по услужливо стелящейся под ногами тропе, казалось, всё равно блуждал на одном месте.
– Хватит играть в игры, эльф! – закричал он, начиная выходить из себя, однако лес ответил глухим, много раз повторившимся эхом, пробравшим насквозь. В недвижимом загустевшем воздухе было тяжело дышать. Солнце больше не пробивалось сквозь кроны, и лес был погружен в сумрак. Торин проклинал себя, принца, лес, и тот отвечал ему взаимностью, все больше сгущая над ним свои темные, опутывающие чары. Лес хотел, чтобы он ушел, освещая обратный путь, но Торин упорно двигался вперед, все больше запутывался и теряя счет времени. В конце концов ему начало казаться, что он бродит по проклятой пуще уже несколько дней. Всякий раз чудилось: еще один поворот, и разверзнутся ветви, замелькает на тропе солнце, разрядится воздух, и дышать станет легче. И всякий раз надежды оборачивались разочарованием.
Обессилев от усталости, голода и безнадежности скитаний, он опустился наземь и оперся спиной о дерево. Стоило сомкнуть глаза, как он тут же провалился в тяжелое забытье, а проснувшись, не мог сказать, сколько прошло времени.
– Ненавижу! – процедил он сквозь зубы, однако встал и пошел дальше, как он делал на протяжении нескольких тысячелетий, повсюду следуя за эльфом. Голова была пуста, но, полный решимости достигнуть своей цели, Торин упрямо двигался вперед – блуждал, понимал, что вконец запутался, но ни разу даже не оглянулся, чем еще больше разозлил Лес.
– Дядя! – раздалось вдруг. Торин окаменел, застыл, как глыба льда, не смея оборачиваться и верить, что это могло быть правдой. А зов раздавался все ближе – невероятно живой и реалистичный, – и вот он уже слышал за спиной топот обутых в тяжелые гномьи угги шагов и знакомый смех. Он держался спокойно, однако знобящий, неуправляемый страх сковал мышцы, защемило под ложечкой. Надо было избавляться от видений: перемещать центр внимания, загружать разум какой-то весомой информацией – думать о делах, об отношениях с эльфом, в конце концов, – дабы занять разум сильными переживаниями. И не позволять Лесу проникать в свой мозг – стоило расслабиться, как голова заполнялась звуками и голосами давно умерших и оплаканных им близких и друзей. И это пугало.
Торин закрыл руками уши и двинулся вперед, заставив себя сконцентрироваться на образе эльфа в своем воображении. Однако шорох шагов за его спиной продолжал преследовать, Фили и Кили все также звали, призывая повернуть назад, и в груди поднималась и крепла злость на эльфа и его проклятый заколдованный Лес. Вдруг стало тихо. Торин опустил руки и настороженно осмотрелся. «Не к добру», – подумал он. И словно вторя его мыслям начал нарастать тревожный, приближающийся гул. Подул ветер, зашептались деревья, зашевелились злобно ветви, но вдруг яркой молнией на тропе сверкнул серебристый олень и сорвался в галоп, выбивая копытцами искры. Торин бросился вдогонку. Оленя уже не было видно, однако мерцающий на тропе туманный след не оставлял сомнения в направлении его движения, и Торин понял, что конец его блужданий близко.
***
На ходу подхватив с пола серебристую мантию, Трандуил накинул ее на плечи и едва не бегом двинулся к трону. Выдохнуть он позволил себе лишь поднявшись по ступеням. Пережитый испуг не желал отпускать и так стягивал грудь, что было больно дышать. Пытаясь урезонить колотящееся в груди сердце, Трандуил сделал несколько глубоких медленных вдохов, моргнул, развеивая оцепенение, и уловил взглядом движущуюся к нему точку. Торин…
Ему шептали о нем листья, стрекотали птицы. Он видел его глазами лесных жителей, слышал передающимся в лесу эхом и чувствовал прокатывающейся по лесу вибрацией. И остался глух, ибо впервые за несколько тысячелетий Трандуил не готов был к встрече, ибо малодушно страшился подтверждения своих сомнений. И просто напросто боялся – взглянуть Торину в глаза и увидеть в них ненависть. Пустив все на самотек, он позволил лесу самостоятельно выпроводить из своих границ нежеланного посетителя и совсем забыл об упрямстве Торина. А тот не знал и не понимал действия чар, которые были наложены на лес. Ему казалось, что все происходящее – прихоть самого Трандуила, но лес жил собственной жизнью. Подпитываемый магией наложенных на него сложных заклинаний, он самостоятельно решал, как избавляться от нежданных посетителей: путал тропы, напускал зверей и галлюцинации, подавлял волю – всеми возможными способами заставлял вернуться. Немногие способны были преодолеть эти преграды, а тот, кто преодолел, сталкивался с другой стороной леса – темной, злобной и непобедимой, ибо никто не пройдет в королевство эльфов, если того не хочет король. А Лес чувствовал, что король НЕ ХОЧЕТ.
Тем злее была его реакция на упрямство Торина – задул рваный, сухой ветер, заскрипели древние ветви, сплелись между собой кроны, сбрасывая вмиг пожелтевшие листья, и Трандуил, вырванный из оцепенения, пережил настоящий первородный страх, ибо осознал, что сотворил. И лишь счастливой случайностью он успел увести Торина от гибели. Тот, возможно, и не понял, но Трандуил до сих пор не мог прийти в себя, думая о том, что могло произойти, если бы он не успел вовремя.
Трандуил закрыл глаза, медленно выдохнул, восстанавливая нормальный ритм дыхания, а в следующий момент маска бесстрастности вновь была на его лице. Он расслабленно откинулся на спинку и спокойно взглянул на Торина, подошедшего к трону. С минуту они молчали, внимательно рассматривая друг друга.
– Выглядишь нелепо, – наконец обронил Трандуил, окинув безразличным взглядом потрепанный костюм Торина. Тот сощурил глаза и ответил с сарказмом:
– Да, где-то потерял свою шубу.
Трандуил хмыкнул, воссоздав в памяти далекий образ грязного гнома в тяжелой, покрытой паутиной шубе. Торин тоже не смог сдержать усмешку – странно было стоять здесь – в незыблемом королевстве эльфов, ни чуточку не изменившемся за последние несколько тысячелетий, – да еще и в такой одежде. Современные мужские костюмы как бы уравнивали всех, кто их носил, и хотя Трандуил, как и он сам, предпочитал костюмы исключительно индивидуального кроя, от известных людских дизайнеров, ничто так не шло королю эльфов, как его эльфийские наряды. И сейчас, сидя в облаке своей роскошной, усыпанной каменьями серебристой мантии, с жемчужными волосами, ниспадающими из-под ветвистой короны, эльф был величественным, прекрасным и недосягаемым, каким и должно быть королю эльфов – правителю древней могущественной цивилизации.
Торин ощутил ностальгию по величию ушедших времен, а вместе с тем – недовольство равного по рождению, вынужденного предстать в роли чуть ли не просителя. Нахмурив брови, Торин с иронией произнес:
– Может, вспомнишь, кто перед тобой, и слезешь со своего возвышения?
Трандуил сверкнул глазами, но все же встал и медленно сошел с трона. Остановившись вполоборота в нескольких метрах от Торина, он направил на него выжидательный немигающий взгляд.
– Что, эльф, – продолжил Торин, – вдоволь развлекся, пока гонял меня по своему проклятому лесу? – Начали наконец сказываться усталость и треволнения пройденного пути, и Торин постепенно распалялся, еще больше подстегиваемый поведением Трандуила, который гордо задрал подбородок и сверлил его снисходительным взглядом. – Не мог пропустить меня сразу?!
– Я тебя не звал!
– А я взял и пришел! И все думал, как далеко ты готов зайти, чтобы показать мне свой характер.
Трандуил с ужасом осознал, что теряет над собой контроль. Гнев смешался с обидой и пережитым испугом, и он просто развернулся и быстро направился в свои покои. Торин, не уловивший смены эмоций за маской холодности, последовал за ним, продолжая говорить неприятные, оскорбительные вещи, и Трандуил все больше ощущал, как в душе его ширится пустота. И чем становилось хуже, тем быстрее он шел, стремясь убежать от себя, от Торина, от обманутых надежд и чувств. И тем злее становились слова Торина, летящие ему в спину. Дойдя до бассейна, Трандуил резко обернулся.
– Что, эльф, понял, что бежать бессмысленно? – выдал Торин, чуть ли столкнувшись с ним лбами. – Или ты, как течная суч…
Договорить он не успел – Трандуил, окончательно утратив контроль, толкнул его в грудь, и Торин, не удержавшись, с громким всплеском рухнул в воду.
– Остынь. – Трандуил стоял сверху, сверля его – вынырнувшего и оплевывающегося – злым взглядом. – А-то порой твой мозг закипает так, что ты забываешься.
Торин рассвирепел, и когда эльф шагнул назад, схватил его за шлейф, дернув к себе. Не ожидавший такого Трандуил упал на колени, попытался схватиться за что-нибудь руками, однако через секунду уже тоже был в бассейне.
Хорошенько хлебнув воды и кое-как выпутавшись из потяжелевшей и сразу ушедшей на дно мантии, он наконец вырвался наружу, судорожно хватая ртом воздух. Волосы, запутавшиеся в короне, сосульками спадали на лицо, и когда Торин, безмерно довольный местью, с широкой ухмылкой потянулся убрать с его глаз прядь, Трандуил со злостью оттолкнул его руку. В свою очередь Торин толкнул его и не рассчитал силы. Эльф поскользнулся и ударился виском о бортик, и вода вокруг тут же окрасилась красным.
– Трандуил?! – Торин с испугом взирал на эльфа, который непонимающе смотрел на воду. Потом он поднес руку к виску, удивленно посмотрел на кровь и быстро заморгал. – Эльф, я…
Трандуил выставил вперед руку, не позволяя к себе приблизиться, и, обойдя Торина, выбрался из воды. Неуверенным шагом он направился в соседнее помещение. Торин оцепенело последовал за ним, шлепая по воде, стекавшей с тяжелого длинного камзола Трандуила словно с камня. Сам будто в прострации, в ужасе от содеянного. А Трандуил тяжело опустился на стул около зеркала, не замечая, как орошает все вокруг водой. Казалось, он сам не понимал, что хочет делать. Руки дрожали, и он никак не мог вспомнить нужные заклинания, поэтому просто сжал попавшуюся под руку материю и поднес к виску.
– Дай я…
– Уйди!
– Дай! – Торин все же отобрал у него ткань и, опустившись на колени, осторожно промокнул кровоподтек. Ненависть к себе просто затопила. Он бы убил каждого, кто посмел сделать больно эльфу, но, выходило, защищать нужно было от себя самого. Торин и не заметил, как его собственные руки начали дрожать. Отбросив тряпку, он прижался к щеке эльфа губами, заключив, чуть ли не задушив его в кольце своих рук. Слабость и безответность Трандуила вдруг родила в его душе нежные чувства.
– Прости меня, – зашептал он с таким отчаянием и мольбой, что на лице Трандуила, и без того удивленного поступком, отпечаталось глубокое смятение. – Я не хотел. Ты… Этот лес… Он просто сводит меня с ума. Ты сводишь меня с ума! Я просто не знаю, что творю. Как же все это надоело. Неужели ты сам от этого не устал?
«Не устал?»
Трандуил закрыл глаза, сделав глубокий вздох. Он – бессмертное создание, которому самим Эру даровано не знать усталости от жизни, и хоть через столетие, хоть через десяток тысячелетий ощущать себя молодым и полным жизни, устал до смерти. И не хотелось больше ни о чем думать, ничего чувствовать, ни о чем разговаривать. Хотелось просто забыться. А Торин боялся поднять глаза и разжать руки, страшась, что Трандуил просто оттолкнет его от себя, навсегда возведя между ними барьер. И когда тот пошевелился, еще сильнее сжал объятия.
– Я замерз, – донесся до него голос.
Торин глухо рассмеялся, вспомнив, что оба они были насквозь вымокшими, и вода стекала на пол. Разжав руки, он поднялся и сделал шаг назад, не зная, что делать – то ли броситься искать что-нибудь теплое, чтобы закутать туда эльфа, то ли раздеть его. Трандуил решил за него. Встав, он медленно расстегнул камзол, разоблачился и залез в постель, накрывшись одеялом. Не зная, было ли ему это дозволенно, Торин решился последовать примеру. Сняв костюм, он отжал волосы и осторожно скользнул следом. Он так боялся сейчас быть отвергнутым – когда подобрался к эльфу ближе и обнял рукой, прижимая к своей груди – холодного и слегка дрожащего. Но Трандуил не стал его отталкивать, позволив себя обнять.
Слишком усталыми они были оба, слишком опустошенными. Трандуил, не спавший с тех пор, как Торин объявился в лесу, вымотанный мыслями, чувствами и переживаниями, тут же заснул, и Торин долго слушал его размеренное дыхание, пока сумерки не накрыли и его сознание.
***
Трандуил не осознавал, сколько минуло времени, но проснулся он от мягкого скольжения ладоней по его телу и поцелуев, которыми покрывал Торин его плечи и шею. Все еще ощущая свою вину, но не зная, как просить прощения, тот действовал интуитивно, руками и губами рассказывая эльфу о своих чувствах. Трандуил и рад был расслабиться и принять эту негаданную, нежданную ласку – хоть и желал ее на протяжении нескольких тысячелетий, – однако проткнувшая его спица недоверия была тверже. Отдохнувший разум готов был вновь сопротивляться и сразу напомнил о месяцах дум о возможном предательстве. Неосознанно напрягшись, Трандуил остановил скользящую по его бедру руку.
Торин замер. Он и сам почувствовал изменение в поведении эльфа. Только просыпающийся, он чутко отзывался на каждую ласку, однако теперь весь натянулся подобно струне. Можно было пойти по известному и давно проторенному пути – овладеть эльфом против его воли, вот только мысль об этом теперь казалась дикой. Перевернув его на спину, Торин спросил:
– Чего ты ждешь от меня, эльф?
Трандуил отвернулся, закрыв глаза. Ничего. Он не ждал ничего. Разверзшаяся пустота в душе пугала даже его. И, тем более, он не мог озвучить мысли о своем недоверии. А Торин продолжал, нависнув сверху:
