Текст книги "Крик дракона (СИ)"
Автор книги: Дриада
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 4 страниц)
– Одним из тех, кто оставил тебе эти шрамы?
Арта приподнялась на локтях и с укором посмотрела на меня.
– Я получила по заслугам, за то, что пыталась убить одного из них, – строго сказала она. – Я видела, как один дракон воскрешает другого. Это было так прекрасно! Это было самое красивое, что я когда-либо видела!
– Красивее, чем я?
Она засмеялась и перекатилась на спину. Я вздохнул с облегчением, мне было лучше не видеть «драконий подарочек».
– Эта старуха будет теперь являться мне во снах.
– Брось, детка. Ты просто устала.
– Я убила ее сегодня, Брин. Убила саму смерть. Всадила нож ей в горло вот этой самой рукой. – Она вытянула правую руку, и в лунном свете ее кожа казалась почти прозрачной. – Кровь текла по моим пальцам. Такая горячая кровь. Мне это очень нравилось.
В мыслях промелькнул окровавленный рукав рубахи, но я отогнал его прочь.
– Бедная моя маленькая девочка, – прошептал я, перебирая ее волосы. – Ну что ты такое придумываешь? Эта старуха преследовала тебя? Поэтому ты боишься спать?
– Нет, она мертва, я же говорю тебе. За мной придут другие… Люди говорят, что…
– Люди иногда говорят такое, детка, что мне хочется вымыть уши с мылом, – я прижал ее к себе и перекатился, чтобы оказаться сверху. – Вот так, ты в полной безопасности, Арта. И если мне еще хоть раз придется это повторить, то, клянусь всеми даэра, я не знаю, что с тобой сделаю!
– Что, например? – она лукаво улыбнулась и увернулась от поцелуя.
– Женюсь на тебе! Не веришь?
– Верю.
Внезапно это перестало быть игрой. Похоже, я собирался спасти ее не по доброте душевной, и не в дружеском порыве, а из собственных омерзительно корыстных побуждений.
– Я люблю тебя, Арта.
Она молча смотрела на меня своими огромными глазами, как будто в темноте хотела разглядеть какие-то новые черты. А потом, очень скоро, ей, наконец, удалось заснуть.
Был почти полдень, когда жуткая боль в руке разбудила меня. Потратив немало времени на то, чтобы вытащить затекшую конечность из-под шеи Арты, я бесшумно оделся и отправился в город. Я хотел сделать все как можно быстрее, чтобы вернуться до того, как она проснется.
Рифтен пребывал в необычном для этого времени года оживлении. На рынке было полно народу, стражники сновали туда-сюда, сетуя на свою тяжелую работу. Солнце искрилось в лужицах, оставленных ночным дождем, и даже зловоние отходов в реке не могло испортить мне настроение. Марамала я не нашел ни в часовне, ни на рынке. Он страдал от ужасного похмелья под столиком в «Пчеле и Жале», и понял суть моей проблемы только с пятого раза. Бедняга залился слезами счастья, когда я отсыпал половину монет из кошелька на пожертвования в честь великой Мары. Не удивлюсь, если львиная доля денег уйдет на черновересковый мед для несчастного жреца.
Сжимая в кулаке заветный амулет, я побежал обратно, надеясь никого не встретить по пути. Но, как назло, из-под земли вырос Делвин и перегородил мне дорогу.
– Ты где пропадаешь? – требовательно спросил он. – По-твоему, у тебя нет никаких дел?
– Даэдра тебя побери! Я занят сегодня, – но Меллори как будто и не слышал меня.
– И убери с лица эту ухмылку пятнадцатилетнего сопляка. Грелод Добрую зарезали, слыхал?
– Нет.
– Это случилось вчера, ближе к ночи. Говорят, ее давно заказывали Темному братству. Мы с Векс думаем взять себе одного из мальчиков…
– Каких мальчиков? – не понял я.
– Одного из сирот, дубина. Что с тобой?
Делвин настороженно окинул меня взглядом и заметил золотую цепочку в моей руке.
– Всё завтра, Делвин, все дела завтра! – воскликнул я, прежде чем он что-либо сказал, и побежал еще быстрее.
Не разбирая дороги, я мчался по деревянным доскам набережной и представлял, как подхвачу ее на руки и закружу по комнате. А потом, мы бы уехали на ее родину, в Сиродил, или еще дальше на юг, туда, где драконы существуют только в легендах.
Жизнь преподала мне много уроков, но этот оказался одним из самых болезненных. Конечно же, Арты ни в доме, ни где-либо поблизости не было. Никаких следов около крыльца, кроме моих собственных, я не нашел. Как опытный охотник, она не оставила никаких возможностей отыскать ее. Все ее вещи тоже исчезли, и если бы не смятая постель и моя рубашка на полу, которую я вчера так торопился снять с нее, что едва не разорвал, можно было бы подумать, что Арта мне просто приснилась. Может, так оно и было на самом деле. Я напился в одиночестве и начал бредить о прекрасной девушке, которая год назад променяла меня на драконов.
Амулет Мары выпал из пальцев и затерялся в траве. Я брел в Цистерну, мне нужно было работать. Моя работа и моя гильдия – вот что никогда меня не предаст и не обманет, в этом я был уверен.
У моста я остановился, чтобы пропустить вперед двух стражников с носилками. Из-под серой простыни свешивалась костлявая рука, вся в язвах. Вдруг один из стражников поскользнулся на сырых досках и упал, глупо разведя руками. Носилки перевернулись, простыня отлетела в сторону. Обнаженное тело Грелод Доброй скатилось с моста и остановилось прямо у моих ног. Из огромной, от уха до уха, раны все еще сочилась алая кровь. Ее сморщенное страшное лицо исказилось в предсмертном крике, огромные мутные глаза уставились в небеса, будто призывая их обрушиться на мир людей. На секунду я подумал, что смотрю в глаза самой Смерти.
– Вот же неуклюжая скотина! – кричал стражник упавшему собрату.
– Это все мое колено, – горестно оправдывался тот. – После дождя так ноет, будто бы стрелу и не доставали вовсе!
– Лучше бы тебе голову прострелили, может, мозгов бы добавилось, увалень! Клади ее теперь назад! Гляди, все кровью заляпано. Не ровен час, зараза какая-нибудь разведется.
– Я ее трогать не буду, – попятился хромой. – У ней вона глазищи открыты.
– Лекарь сказал, не закрываются. Делай, что велят!
– Не к добру это…
Вдалеке прокричал дракон, жалобно и протяжно. Возможно, он умирал, или, наоборот, возрождался из пепла, но меня это совершенно не касалось. Поднимался промозглый туман, над ненавистным городом снова сгущались тучи. Делвин спросит, что со мной, я придумаю забавное объяснение, и никто никогда не узнает правды. А правда в том, что этой ночью, самой прекрасной в моей жизни ночью, воровка, которую я любил, стала убийцей.
========== В поисках лекарства ==========
Я никогда не забуду тот день, когда впервые убила человека. Это случилось на кухне, рядом со столом, на котором мама обычно готовила обед для всей семьи. Одной рукой дядя сдавливал мое горло, другой вовсю шарил под юбкой. Мне едва исполнилось двенадцать, кровь еще не приходила, и я весьма отдаленно представляла, что происходит за закрытой дверью родительской спальни. Так что меня больше пугала нехватка воздуха в легких, чем потеря невинности. Дядино лицо было красным от возбуждения, он все время произносил грязные ругательства, обзывал меня маленькой шлюхой, как будто это придавало ему сил. Он грозился сказать родителям, что это я его соблазнила – это и предрешило его судьбу. Мои родители были зажиточными фермерами, еды всегда было в достатке, меня иногда баловали подарками. Но они были строгими настолько, что розги в нашем доме лежали в парадном углу, рядом со статуэткой Зенитара. Я боялась их до беспамятства, и даже не сомневалась, что они поверят дядиной истории, а не моей. Страх быть одновременно наказанной и задушенной придал мне сил, и мне удалось оттолкнуть дядю от себя. Дальше все случилось очень быстро: разделочный нож на столе, и удар в живот, чуть выше паха. Он умер очень быстро, крича от боли и обгадив все вокруг. Побросав вещи в платок, прихватив буханку хлеба и полголовки сыра, я убежала из дома. Самое мерзкое, что лица пусть строгих, но любящих родителей я вспомнить не могу, зато рожа потного дяди-ублюдка засела в памяти до конца моих дней. И приходит в кошмарах.
***
Я вскочила в холодном поту, пытаясь восстановить дыхание. Судорожно ощупала шею, проверила, все ли в порядке. Арнбьорн молча поднялся с постели и налил мне холодной воды. Он давно привык и знал, что мне не нужны утешения.
– Она в Пределе, – сказала я, сделав несколько глотков.
– Оставь это. Тебе нечего там делать.
– Я верну ее. Попытаюсь убедить.
– У тебя не получится. Девочка испугалась, не стоит ее винить. Братство найдет себе других рекрутов, свет клином не сошелся на ней.
– Ты прекрасно знаешь, что дело не в Братстве! – огрызнулась я, заворачиваясь в одеяло.
Арнбьорн вздохнул и отобрал у меня кружку.
– Она долгое время была с Соратниками, это правда, – в сотый раз повторила я. – Она должна знать о лекарстве.
– Мне оно ни к чему, Астрид. Все в порядке.
– Разве? Ты же не можешь это контролировать, не можешь сдерживать зверя, ты сам мне говорил!
Он лег на свою сторону кровати и отвернулся к стенке. Как и я, он стеснялся своих слабостей.
– А если она не знает? – спросил он приглушенным голосом.
– Тогда она вернется в Братство, или я ее больше не побеспокою. Арнбьорн, это наш единственный шанс, и я не собираюсь упускать его!
– Делай, что хочешь.
Я рассерженно соскочила с кровати.
– Ради Ситиса, я же не прошу тебя ехать со мной! Неужели так трудно хоть немножечко поддержать меня! Я же делаю это ради нас, только ради нас двоих, а ты… – но с тем же успехом можно было кричать на каменный столб.
Арнбьорн знал, что я уже несколько месяцев боюсь спать с ним в одной комнате. Боюсь, что во сне он станет чудовищем и разорвет меня на куски. Все это началось, когда он впервые потерял контроль. Мы тогда вдвоем вышли на задание, но не успели даже отойти и трех лиг от убежища, как у него внезапно отросли когти. Он упал на землю, стал корчиться в судорогах. Кости с хрустом ломались и тут же сращивались по-волчьи, он весь покрылся густой черной шерстью. Почти всю трансформацию он сохранял рассудок, и кричал, чтобы я бежала прочь. Я залезла на ближайшее дерево, и просидела там до ночи, пока Арнбьорн – уже в человеческом обличье – не вернулся за мной. Бабетта варит ему какие-то зелья, но я-то знаю, что долго он на них не протянет. Если бы я могла, я бы разнесла проклятый Йоррваскр, ведь именно там его наградили этим проклятием. Я верила в существование лекарства, верила, что Кодлак Темная Грива может помочь моему мужу. Но в одиночку мне к нему никогда не подобраться, а рисковать жизнями ассасинов в личных целях я не могу. И вот, когда мне наконец удалось завербовать одну из Соратниц, она мало того что оказалась Довакином, так еще и сбежала после первого же заказа! Трусливая девчонка.
В Убежище гуляли сквозняки, и я плотнее закуталась в плащ – первое, что попалась под руку, когда я, злясь на Арнбьорна, выбежала из спальни.
–Куда-то собралась? – послышался ехидный голосок.
Из темноты на меня смотрели красные глаза вампира.
– Нет, просто не спится, Бабетта.
– Как я тебя понимаю! Могу предложить свой гроб, если тебе там будет удобнее.
– Лучше дай мне… – я осеклась. Меня начинало едва заметно трясти, как если бы я действительно замерзла, но это было не так. Во тру пересохло еще вчера утром.
Бабетта внимательно посмотрела на меня и печально вздохнула.
– Даже не надейся. Ты просишь его слишком часто.
– Он мне нужен.
– Обойдешься, – отрезала девочка. – У тебя начнется привыкание. Да и у меня заканчиваются запасы. Маковый порошок вышел весь еще в прошлом месяце, теперь и лунный сахар подходит к концу. Скоро единственным обезболивающим средством в моем арсенале станет молитва Матери Ночи.
– Утром я уезжаю в Предел, – сказала я.
Бабетта удивленно округлила глаза, но быстро поняла, о чем я.
– Одна?
– А что, хочешь со мной?
– Нет уж, – поморщилась она. – Вряд ли мое присутствие сыграет тебе на руку. Я имела в виду Арнбьорна или Назира. Тебе лучше не путешествовать так далеко в одиночку. Если снова начнется лихорадка…
Я только покачала головой. Всем плевать, и Арнбьорну в первую очередь. Мы с ним подходим друг другу как нельзя лучше: оба больные и беспомощные. Он страдает от приступов бешенства, а я – от приступов страха. Но остальным братьям и сестрам лучше ничего об этом не знать. В их глазах я должна быть сильной, иначе всему придет конец. Только маленькая Бабетта видит меня своими вампирскими глазами насквозь.
Путь предстоял неблизкий. Помня о шайках Изгоев, густо населяющих Предел, я переоделась в мужское платье, спрятала волосы под шлем и для верности надела простую, совершенно скрывающую любые изгибы тела кожаную кирасу. Дело было слишком спешным, чтобы красться в ночи, а днем лучше всего выглядеть вооруженным до зубов воином.
Арнбьорн не стал меня провожать, только заперся в своей кузнице. Вслушиваясь в мерный звон молота, я мысленно молила Ситиса послать мне удачу.
–Стой! Подожди, Астрид!
Я удивленно обернулась. Незакрепленный спальный мешок упал на землю, и лошадь недовольно фыркнула.
Бабетта осторожно выглянула из тени. Небо уже светлело на востоке, но солнце еще не взошло – это были последние минуты, когда девочка могла выйти из убежища. Она плохо питалась в последнее время, и теперь выглядела хуже ходячего мертвеца. Красные глаза горели голодным блеском, сквозь бледную, почти прозрачную кожу проступали синеватые сосуды, черты лица заострились. Мы стараемся приносить кровь наших жертв, если это не противоречит условиям контракта, но так не всегда получается.
– Я взяла с собой лишний бурдюк, убью для тебя парочку изгоев, – пообещала я.
Бабетта благодарно кивнула и протянула мне крохотный пергаментный сверток, умещающийся в ее кулачке. Я почувствовала, как по телу разливается приятное тепло от предвкушения.
– Здесь одна доза, Астрид, – серьезно сказала она. – На случай, если у тебя случится приступ в пути. Но лучше бы тебе привести его назад.
– Поняла.
– Не наделай глупостей.
Лунный сахар за пазухой занимал все мои мысли, но быстрая езда и ветер, бьющий в лицо, остудили нервы. Все мы одна семья, но Бабетта была мне ближе всех. У меня никогда не будет своих детей, я в этом уверена. Двое маленьких мальчиков, похожих друг на друга как две капли воды, не прожили и пяти дней. Одна Мать знает, как тяжело было носить близнецов, и как горько было прижимать к себе их холодеющие тельца. Мы только-только перебрались в Фолкритское убежище, еды и чистой воды не было, как, впрочем, и контрактов. О повитухе нечего было и мечтать. Я мучилась от лихорадки, Арнбьорн все время носил меня на руках, потому что из-за огромного живота я почти не могла ходить. Я чувствовала, что с детьми что-то не так, мысленно готовила себя к неизбежному, но разве можно к такому подготовиться. У них были чистые голубые глаза, такие же, как у Арнбьорна. Наверное, это наказание за мои грехи, за недостаточную веру. Что ж, я заслужила в полной мере. Но никакие боги не заберут у меня моего мужа.
Ночь встретила меня на границе земель Маркарта. Предстояла самая опасная часть дороги: горный перевал – а за ним узкая тропа, с обеих сторон окруженная скалами. Я всерьез подумывала о том, чтобы отпустить лошадь и дальше идти пешком. Тропа должна была быть сплошь усеяна лагерями изгоев, и лучше бы мне обходить их стороной. Силы нужно было беречь для последнего броска – моя цель ждала меня в развалинах древнего храма на острове посреди озера, откуда брал свое начало Карт. Это, по меньшей мере, четверть лиги вплавь.
И все мои усилия пойдут прахом, если девчонка не знает о лекарстве. Или если ее вообще не окажется в этом храме.
Лошадь беспокойно дергалась – в лесу выли волки.
Племена изгоев селились в заброшенных крепостях и сторожевых башнях, коими наша страна так густо усеяна. Они водили свои безумные хороводы вокруг кострищ и совсем не замечали тень, крадущуюся между деревьев. В доспехах братства я могла бы прокрасться в их хижины и прирезать пару-тройку диких жрецов для Бабетты, но я решила сделать это на обратном пути. Хотелась, чтобы кровь была как можно свежее.
Я шла целый день и всю ночь, и следующий привал сделала только на берегу Карта. Укрывшись в тени кустарника, я терпеливо дала пока солнце спрячется за горами. Это место напоминало котлован, небо казалось гораздо выше, чем обычно. Я как будто спустилась на дно колодца. Слабость в мышцах снова напомнила о себе, во рту, сколько бы я ни пила, словно кошки нагадили. На мое счастье, кто-то из изгоев оставил на берегу челн с веслом, значит, я могла взять все свое нехитрое снаряжение с собой.
Храм полностью утопал в зелени и казался совершенно разрушенным. У него была странная крыша, как на картинках в детских книжках, которые отец давал мне читать когда-то давно. В них рассказывалось о таинственном царстве Акавир, где жили одни только звери.
Под стенами храма располагалась большая деревня изгоев – Картспайр. Дикари сновали туда-сюда, как муравьи, но мне удалось приметить местечко, куда можно было незаметно причалить. Управлять этим круглым подобием лодки было невыносимо, и, несмотря на почти полное отсутствие течения, когда я выбралась на берег, у меня хватило сил только доползти до ближайшего дерева и растянуться на траве. Но мне не суждено было отдохнуть…
Внезапно оглушительный рев прокатился над долиной, эхом отражаясь от скал. Я вскочила на ноги, чтобы тут же отпрыгнуть назад, к воде. Дерево, под которым я лежала, оказалось объято пламенем. Я схватилась за кинжал, но это было бессмысленно – кинжалом дракона не поцарапаешь. Боги удержали меня от прыжка в воду, иначе я бы сварилась заживо. Над Картом поднимался туман из дыма и пара.
Все смешалось перед глазами. Пригнув голову, я побежала в деревню, надеясь найти там укрытие. Рядом со мной с криком падали горящие люди, дети плакали. Соломенные постройки вспыхивали и тут же рассыпались пеплом, а дракон все кружил и кружил. Казалось, что он высматривал именно меня. В спину ударил раскаленный воздух, я с ужасом поняла, что горю, и инстинктивно упала на землю – и… провалилась в пустоту.
Проломив спиной тонкий настил из веток, я падала или, вернее, катилась вниз по стене какой-то шахты, которая закончилась так же внезапно, как и началась. Приземление получилось не очень мягким, но сырость подземелья была просто раем. Дрожь унять теперь было не возможно. Трясло так, что зубы стучали, из глаз полились слезы. Меня вырвало. Начался приступ, а спасение лежало на дне сумки, завернутое в бумагу. Нужно было только достать его…
От отчаяния, я укусила ладонь до крови. Руку прорезала острая, отрезвляющая боль. Мне еще предстояло вернуться. Целых три дня пути, когда лекарство могло оказаться гораздо нужнее, чем сейчас. Я продолжала твердить себе это, прижимаясь щекой к холодной каменной стене, глубоко дышала, как показывала Бабетта. Через какое-то время мне удалось взять себя в руки. Что ж, похоже, со мной еще не все потеряно.
Из ямы, в которую я провалилась, вел только один коридор, весь в плесени и светящихся грибах. Я шла по нему довольно долго, пока не услышала женский голос. Сперва это придало мне сил, но очень скоро я смогла различить рычание какого-то животного.
Голоса становились все громче и отчетливей, рычание казало жалобным. Звуки доносились откуда-то из-под земли, этот коридор, видимо, когда-то задумывался как воздуховод. В конце концов, я увидела свет, пробивающийся прямо из пола. Под грудой засохших шляпок грибов оказалась ржавая. но все еще прочная решетка. Я приникла к ней, радуясь такому замечательному месту для наблюдений. В нос ударил знакомый запах горелой плоти, я с трудом сдержала подступившую тошноту.
– Затените потуже, чтобы даже пошевелиться не смог! – приказала светловолосая седеющая женщина. На ней были тяжелые доспехи, очень древние по виду. Скорее всего, она здесь командовала. – Довольна? Из-за тебя погиб Норвуф! Из-за твоего упрямства! Эй, проснись! Приведите-ка ее в чувство!
Молодой парень вынырнул из тени с ведром воды и окатил прикованную к стене девушку. Пленница дернулась на цепях, закричала. Что-то в ее тонкой фигуре показалось мне знакомым, и с ужасом поняла, что избитая полуголая девочка – и есть моя цель.
– Пожалуйста… – всхлипнула она. – Пожалуйста, отпустите… Я же сделала все, как вы сказали…
– Ты не сделала главного! – возразила воительница. – Ты не убила эту престарелую ящерицу, и мне надоело об этом говорить!
– Пар… Партрунакс не враг… Дельфина, прошу вас…
– Он дракон, а все драконы должны быть истреблены! – она отошла в дальний угол, где я не могла ее видеть. – Посмотрим, как долго протянет твоя зверюшка.
Послышался характерный звук, с которым лезвие меча пронзает плоть, и рычание перешло в щенячий скулеж. Зверь должен был быть огромных размеров, потому что ударами хвоста о стены создавал невообразимый шум. Безумная догадка пролетела в мыслях.
Арта пыталась вырваться и рыдала в голос.
– Не трогайте его! Не бейте!
– Но иначе, ты же не понимаешь. Тебя бить мы не можем, потому что если ты отбросишь копыта, некому будет убивать драконов.
Ненависть к этой женщине, кем бы она ни была, закипала во мне. Вот уж, чья кровь пришлась бы по вкусу Бабетте.
– Отпустите нас, пожалуйста…
– Если ты убьешь Партрунакса, я отпущу тебя немедленно. Но твоего питомца, придется прикончить все равно, такая у нас с тобой работа.
– Я так не могу.
Женщина вышла из тени и, подбежав к Арте, наотмашь ударила ее по лицу.
– Ты довакин! Это твоя работа! – прокричала она прямо в лицо девочке, отделяя каждое слово. Если бы я знала, сколько ее сообщников прячется по углам, я могла бы что-нибудь придумать, но мне оставалось только наблюдать.
Арта зажмурилась и попыталась отвернуться. Все ее лицо представляло один сплошной синяк.
– Его мамаша сейчас летает над островом и сжигает дикарей! Теперь не только Норвуф, теперь все жители деревни расплачиваются за твое упрямство! Разве они в чем-то виноваты? Отвечай!
– Нет, – выдавила девушка.
– Так исправь это! Убей дракона!
– Я не могу. Убейте меня, если хотите, только отпустите его…
Светловолосая вплеснула руками.
– Ты совершенно не слушала меня, мерзкая девчонка! С меня довольно! Ты сама подписала ему приговор, Артурия.
Она подала сигнал своим людям и повернулась к зверю. Я не могла как следует рассмотреть ее лицо, но чувствовала, как мерзко и снисходительно она улыбается.
Арта встрепенулась и забилась в цепях.
– Нет, не надо! Не трогайте его! Уберите свои грязные руки!
Внезапно ее лицо исказилось. Он выгнулась всем телом, набирая побольше воздуха в грудь, и шестое чувство подсказало мне откатиться от решетки подальше. Все вокруг озарилась ярчайшим голубым светом, стены угрожающе затряслись. Кажется, я услышала несколько слов на странном незнакомом языке. Люди внизу закричали, клянусь, я слышала хруст костей. Решетка с грохотом вылетела из рамы и впечаталась в потолок.
Наступила полная тишина. Выждав несколько минут, я отважилась подползти к дыре в полу. Арта все также висела на цепях, безжизненно свесив голову на грудь. Все остальные в неестественных позах лежали у стен, у многих не хватало конечностей. Пол был залит кровью.
Я повисла на руках и мягко спрыгнула. Стараясь не наступать на кровь и оторванные части тела, я подобралась к Артурии и потрясла ее за плечо. Она вся была мокрая и ужасно холодная, как труп утопленника. Девушка дернулась и подняла глаза.
– Ты узнаешь меня? – требовательно спросила я.
– Астрид, – удивленно прошептала она.
Рычаг, раскрывающий кандалы, не пришлось долго искать. Арта шлепнулась на пол, но тут же вскочила и подбежала к раненому дракону. Это был детеныш, размером с две взрослых коровы. Как этим людям удалось поймать его, заковать и притащить в подземелье, оставалось загадкой.
Дракон доверчиво повернулся к девушке и положил голову ей на колени. Арта стянула ремни, пережимающие его пасть.
– Держись, я выведу тебя отсюда, только держись, – приговаривала она, обнимая его за шею.
Но дракон умирал, истекая дымящейся кровью. Он со стоном выпустил дым из ноздрей и закрыл глаза. Через мгновение его тело как будто покрылось языками пламени, и лучи света протянулись от его груди к Арте. Она что-то кричала, рыдала и отбивалась от невидимого врага, но очень скоро все закончилось. На месте дракона теперь лежала груда белых костей, словно он пролежал под землей сотни лет.
Арта не шевелилась, глядя на драконий череп в своих руках. Я не решалась к ней подойти. Меня должен был охватить страх при виде кровавой бойни, которую учинила эта маленькая девочка, но почему-то я чувствовала только сострадание. Когда умерли мои дети, я тоже вот так не могла сдвинуться с места.
Тело светловолосой почти не пострадало, за исключением огромной ямы в затылке. Я перерезала кинжалом артерию на ее горле и подставила пустой бурдюк.
– Что вы делаете? – раздался над моим ухом слабый голос.
– Собираю кровь для Бабетты. Ей нужно питаться, – спокойно объяснила я.
Арта безжизненно села на пол и затряслась с новой силой.
– Я их всех убила, – всхлипывая в истерике, кричала она. – Всех! Я чудовище, чудовище! Ненавижу себя! Ненавижу, ненавижу!…
Кашель сдавил ее горло, и на секунду мне показалось, что девочка задыхается. У меня сжалось сердце. Не размышляя ни секунды, я вытащила из рюкзака сверток с лунным сахаром и, сорвав бумагу, впихнула ей его в рот.
– Положи за щеку!
Она не сопротивлялась, только продолжала царапать свои мокрые плечи. К счастью, тут было достаточно трупов, чтобы найти для нее новую одежду.
– Вы не боитесь меня? – спросила Арта, позволив себя переодеть. Черты лица начинали разглаживаться, дрожь затихала.
– С чего бы? – усмехнулась я. – Тебе повезло, что я здесь оказалась, а то так бы и висела на этих цепях. Нужно уходить отсюда.
– Мне некуда идти.
– Если хочешь, я отвезу тебя в Рифтен. Дом, откуда я тебя забрала, был вполне уютным.
Я невольно вспомнила, как холодно было сидеть ночью под домом того рыжеволосого верзилы. И какой нежный был у него взгляд, когда утром он, наконец, ушел в город.
– Там меня больше не ждут, – горько ответила Арта. – Мне некуда идти.
– Нет, есть, – возразила я. – Ты забыла, что у тебя есть семья и дом, где тебя всегда ждут.
Артурия устало прикрыла свои ярко-зеленые глаза и блаженно улыбнулась. Я знала, что сейчас она чувствует необычайную легкость во всем теле и тепло, разливающееся по груди. Сейчас она больше всего на свете хочет уснуть и окунуться в мир грез, где прекрасный сладковатый вкус во рту никогда не исчезнет. Она дрейфовала где-то между сном и реальностью. Эта тонкая грань так волнующе прекрасна! Таково волшебное, но убивающее действие лунного сахара. Я ощущала гордость и зависть одновременно.
– Убийца из меня выйдет лучше, чем довакин, да? – отстраненно спросила она.
Я решила повременить с расспросами об оборотнях до возвращения в Убежище.
Когда мы выбрались из храма, уже стояла звездная ночь. Тлели хижины изгоев, дым разъедал глаза. Интересно, сколько жителей тогда сгорело заживо? Ярл Маркарта, наверное, приплясывал от счастья.
Я не хотела, чтобы Арта смотрела на все это, но она сама пошла к деревне, с любопытством останавливаясь у каждого трупа.
– Что вы дали мне, Астрид? – спросила она, безразлично рассматривая маленькое тело, сгоревшее до неузнаваемости. Рядом лежала нетронутая деревянная лошадка.
– Лекарство. Просто лекарство от лихорадки.
– Спасибо.
Ночную тишину прорезал крик дракона, и мы обе подняли головы, пытаясь рассмотреть крылатую тень. Но он был далеко, может даже по ту сторону гор. Он кричал снова и снова, настойчиво и упрямо, словно мать, зовущая своего ребенка. Почему-то я была уверена, что это именно тот дракон, в пламени которого я едва не сгорела. Я больше не боялась его. Если бы я могла, я бы тоже взлетела в небо и кричала так громко, как могла, надеясь, что тогда ноющая боль в груди поутихнет. Но я не умела летать, и не могла позволить себе ни минуты слабости. Моя семья ждала моего возвращения.
========== Диалоги с убийцами ==========
– Ты принес, что я просил?
Я дернулся, вырванный из размышлений. Из полумрака на меня смотрели безумные глаза маньяка, но в этом взгляде было и нечто печальное.
– Нет, Каликсто, я не могу тебе этого принести.
Заключенный поник и ушел вглубь камеры. Послышалась возня, будто мышь грызла тюфяк.
– Я должен работать, должен творить. Моя милая сестрица ждет меня…
Он снова бредил и разговаривал со своей мертвой сестрой. Это был тридцатый день его заключения, и все тридцать начинались одинаково.
– Мне нужно еще две ложки костного мозга! Принеси! Принеси!
Я отпрянул от решетки, чтобы не чувствовать его смрадного дыхания. Что ж, костный мозг был не самым страшным его требованием.
Ульфрик Буревестник, воцарившись на троне, издал множество указов по судоустройству. Теперь ни о какой казне не могла идти речь, пока все злодеяния преступника не будут доказаны, а жертвы отомщены. Такова новая справедливость. Не было сомнений, что Каликсто все равно лишится головы, но до этого ему предстояло сознаться во всех убийствах, которые ему вменяли, а делал он это неохотно. Если бы Каликсто Корриум разбирался в законах, он бы понял, что поступает правильно, ведь теперь он может жить в этой камере и питаться за деньги государства, сколько душа попросит. Пытки, к несчастью, тоже отменили.
– Давай вернемся к делу, – спокойно произнес я. – Ты убил сестер Расколотый щит?
Каликсто буравил меня взглядом и молчал. Я мысленно проклинал короля и мечтал о моем доме в Рифервуде.
– Две. Ложки. Костного. Мозга.
Теперь его голос больше напоминал карканье.
– Почему только две? – вздохнул я. – А в своем дневнике ты требуешь шесть.
– Шесть? – удивился он. – Глупый мальчишка! Конечно шесть! Но четыре у меня уже есть! Ха-ха! Старый Каликсто умеет считать!
– У тебя ничего нет.
– Есть.
Я не стал больше спорить. Придворный маг заявил королю, что Каликсто не сумасшедший, значит, я обязан его допрашивать.
– Ты убил сестер Расколотый щит? – повторил я.
– У меня только одна сестра.
– Твоя сестра здесь ни при чем. Я говорю о других девушках.
– Люсилла меня ждет.
– Нильсин и Фригга Расколотый Щит. Как ты убил их?
– Не убивал.
Впрочем, почему я решил, что сегодня мои мучения закончатся? Этот день ничем от других не отличается. Если бы Каликсто знал, за что я удостоился такой чести, он бы посмеялся от души.
–Нильсин не убивал, – сказал он.
– А Фриггу? – без особой надежды на успех спросил я. Будь моя воля, мерзавец бы уже месяц гнил в земле.
– Не убивал. Только забрал яичники.
Я почувствовал, как желудок скрутило в бараний рог. Неужто он делал это, пока девушка была жива?
– Другую не убивал. Не я, – продолжал Каликсто.
– А кто?
– Не я.
В отчаянии я схватил со стола кувшин и водой и запустил в решетку. Глиняные осколки разлетелись во все стороны, ублюдка окатило брызгами ледяной воды. Каликсто закричал и забился в дальний угол. Я понял, что больше ничего от него не добьюсь.
