Текст книги "Гарри Поттер и Узник Нурменгарда (СИ)"

Автор книги: Dolokhov

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 5 страниц)

– Я разделяю ваши опасения, но, надеюсь, они не оправдаются.

– Итак, вы действуете по приказу Дамблдора? – повторила Минерва. – Мы не допустим в школу Того-Кого-Нельзя-Называть, пока вы ищете эту диадему.

– Разве это в ваших силах? – удивился Поттер.

– Думаю, что да, – сухо ответила профессор Макгонагалл. – Видите ли, ваши преподаватели неплохо владеют волшебством. Я думаю, что, если все мы очень постараемся, наших соединенных усилий хватит, чтобы задержать его на некоторое время. Конечно, нужно что-то сделать с профессором Снейпом.

На этих словах Геллерт улыбнулся широко и недобро.

– О, за Снейпа можете не переживать. С ним я разберусь лично.

Минерва посмотрела на него долгим взглядом, в котором внезапно отразилось понимание. Геллерт понял, что Альбус был с ней куда откровеннее, чем он предполагал. И что эта женщина знает об их отношениях очень и очень многое.

***

Минерва отправила нескольких патронусов, чтобы оповестить остальных деканов о произошедшем и начать эвакуацию учеников, а сама направились с ними в выручай комнату. Они были уже совсем близко, когда Геллерт услышал спокойные шаги в коридоре. Он сразу понял, кто это был, почувствовал всем своим сердцем. А интуиция подводила его крайне редко.

Он остановился. Минерва, очевидно, тоже заметила, что они не одни.

– Кто здесь? – спросила она.

– Я, – ответил высокий, мрачный мужчина, выходя из темноты коридора. – Так значит, это правда. Мы действительно поймали Поттера. Прошу, вас Минерва, будьте благоразумны…

Геллерт смотрел на убийцу Альбуса, и не мог поверить, что этот жалкий, худой мужчина, с этими отвратительно грязными волосами, с этим изможденным лицом, смог убить Альбуса. Он не успел разглядеть его в воспоминаниях Поттера и надеялся, что Альбус хотя бы встретил смерть от руки кого-то достойного. Геллерт был разочарован.

– Минерва, отдайте мне мальчишку.

Гарри и МакГонагалл одновременно выхватили палочки, но Геллерт встал перед ними, и мягко сказал:

– Не стоит тратить на него свое время. Я с этим разберусь.

Снейп перевел на него удивлённый, презрительный взгляд.

– И кто вы такой, чтобы вмешиваться?

– Гриндельвальд, друг Альбуса Дамблдора, – он достал палочку, Снейп выхватил свою. – Другими словами – твоя смерть.

Почему-то волшебник не выглядел ни испуганным, ни разгневанным. Он казался усталым. Он словно через силу встал в боевую стойку, как будто надеялся, что сражения не будет.

– Это вызов на дуэль? Слышал, вы в них исключительно хороши? – сказал Снейп и насмешливо поклонился, не сводя, впрочем с Геллерта своих мёртвых глаз.

Геллерт сделал едва заметное движение палочкой, и пол под ногами у Снейпа содрогнулся. Он пошатнулся, в последний момент все же удержавшись на ногах.

– Не будет никого вызова, ты умрешь, как собака, – сказал он.

Каменные плиты вздыбились, поднялись в воздух, но в этот раз Снейп был готов: защитные чары направили их на Геллерта. Тот же легким движением разбил их в пыль. Он вышел из серого облака, разрезая воздух палочкой. Вслед за его движениями мечи стоявших рядом доспехов поднялись в воздух. Снейп снова парировал удар, но они не успели коснуться пола: Геллерт превратил их в огненные стрелы. Снейп отбился и от них, направив на Гриндельвальда огненную волну, разбившуюся на тысячи алых брызг о его невидимый щит. Геллерт слышал шум у себя за спиной – там собирались зрители.

Снейп сдерживал его атаки и медленно отступал назад – в бесконечных коридорах замка, незнакомых Геллерту, у него было явное преимущество. Понимая это, Геллерт сделал молниеносный выпад палочкой, и горло Снейпа сдавила невидимая верёвка. Он инстинктивно потянулся к ней руками, теряя драгоценные секунды. Гриндельвальд, словно дернув за невидимый поводок, потянул его на себя, а затем толкнул к одной из многочисленных дверей. Она распахнулась. Снейп упал, тяжело ударившись о пол классной комнаты. Пока он избавлялся от душившего его заклинания, Геллерт спокойно прошёл вслед за ним, бросив короткий взгляд на Поттера. Он был поглощен своей местью, кровь стучала в ушах, давно забытый азарт наполнял сердце злобой и радостью, и все же он успел заметить рядом с мальчиком полупрозрачный силуэт скорбного вида дамы, перед тем, как захлопнуть дверь.

– Это было бы слишком лёгкая смерть, ты заслуживаешь много худшего, – сказал он, увидев, что Снейп избавился от веревки и спокойно дышал.

– Ты ничего не знаешь о той ночи, Гриндельвальд.

– Я знаю достаточно, – одна из парт, обернувшись мантикорой, бросилась на успевшего встать на ноги Снейпа. Он остановил ее, но не раньше, чем острые зубы впились ему в ногу.

– Ты не нападаешь? Почему? Надеешься, что я остановлюсь? – осколки витража стаей хищных птиц взвились в воздух, готовые вонзиться в тело его врага. Холодный утренний воздух ворвался в комнату.

– Я пытаюсь объясниться! – Снейп нетерпеливо отмахнулся от них, почти небрежно направляя их обратно на противника.

– А я не желаю слушать! – осколки стекла вонзились Геллерту плечо. Он почувствовал, как намокает от крови рукав мантии.

Он взмахнул палочкой, заставляя ее вытянуться, удлиниться, превращаясь в толстый, тяжелый кнут. От одного удара Снейп увернулся, второй задел его по руке, рассекая кожу предплечья.

Тот застонал, но тут же ответил грязным, темным заклинанием. Геллерт физически почувствовал, как воздух вокруг них сгустился, пропитываясь этой тьмой. Заклинание подняло его в воздух, впилось в мясо, в кости, разъедая кожу, мешая сосредоточиться, но, несмотря на парализующую боль, он смог сделать короткий пас палочкой, вырываясь из этих магических пут. Он упал на пол, чувствуя, как пьянит его играющий в крови гнев.

– Хочешь играть грязно? Прекрасно! – прорычал Геллерт, поднимаясь.

Хлопок – и пять черных, скользкий змей поползли к Снейпу. Геллерт чувствовал каждое их движение, как свое собственное, чувствовал как скользят их гладкие животы по грубому полу, как они жаждут крови, как мечтают впиться в чужую плоть, уничтожить, сожрать убить. Они – он – уворачивались от контрзаклятий Снейпа, петляя между вспышками. Когда они подползли совсем близко, надвигаясь неумолимо, дразняще медленно, он смог все же зацепить одну, и она растворилась в облаке черного дыма ровно в тот момент, когда остальные жадно бросились вперед. Они обвили его ноги, забираясь все выше, пытаясь добраться до горла. Геллерт чувствовал, что они уже вонзили в тело Снейпа свои острые клыки, и что его яд уже несется по венам Снейпа, стремится к его сердцу, а змеи все продолжали кусать и рвать, и душить.

Геллерт упивался ощущением ядовитой горечи и теплого куса крови на языке. Он и забыл, как прекрасно, как мучительно великолепно бывает позволить этой глубокой тьме внутри него брать верх, подниматься, вырываясь наружу убийственным могуществом. Снейп застонал, пытаясь дотянуться до горла, освободиться, сделать вдох, обессиленно опустился на колени.

Геллерт подошел к убийце Дамблдора, посмотрел в его посеревшее лицо. А потому случилось то, чего он не ожидал, к чему не был готов. Снейп поднял на него взгляд, посмотрел ему прямо в сердце и сказал:

– Он сам сказал, сам сказал – он хрипел, едва выговаривая слова, – убить его… Так… Было нужно…

Геллерт увидел как из кровоточащего горла вместе с кровью струится что-то еще, серебристой, чистое – воспоминания.

– Собери, – сказал Снейп. – собери.. Ты увидишь…

И в этих глазах, в этом голосе Геллерт вдруг почувствовал правду. Это осознание пришло неожиданно и неотвратимо. Он понял, что убил невиновного. Снейп умирал, от этого заклинания никто еще не выживал, Геллерт знал это, потому что придумал его сам.

– Позови, позови… Гарри… – и Геллерт понял, почему вдруг поверил Снейпу. Потому что он знал этот взгляд , взгляд, заполненный задушенной, мучительной, невыраженной любовью. – Позови его.. прошу…

Геллерт быстро подошел к двери, распахнул ее. Гарри все еще стоял в коридоре, сжимая палочку, готовясь броситься в бой, если Геллерт проиграл бы.

– Поттер, быстро иди сюда, – Геллерт взял его за плечо и едва ли не волоком втащил в кабинет. – Слушая меня. Снейп не виновен, я не знаю, как это возможно, но уверен, что это так. Я понял это слишком поздно. Он не виновен, но он умирает. И он захотел тебя увидеть. Не откажи ему в этом.

– Вы с ума сошли, он!..

– Поттер, заткнись и иди к нему. Нам редко в жизни выпадает шанс быть по-настоящему милосердными. Тебе выпал. Так иди и воспользуйся им. А потом мы все выясним.

– Гарри, – услышали они голос Снейпа, – подойди.

Гарри пошел к Снейпу, опустился рядом с ним на пол. Геллерт видел, как сильно тот не хочет находиться рядом с умирающим. Может, не верил в его невиновность, или же просто изувеченное тело вызывало в нем трепет. так или иначе, он мужественно сел рядом, и Геллерт уважал его за это.

– Я здесь, профессор, я здесь, – сказал он тихо.

– Собери их, – сказал Снейп. – Собери.

Снейп едва заметно повел рукой, и Геллерт понял, что он говорит про воспоминания. Геллерт быстро сотворил из воздуха сосуд и передал его Гарри. Тот, бережно, забыв о брезгливости, собрал замаранные в крови воспоминания.

Снейп кивнул. Геллерт знал, что жизнь покидает его, он достаточное количество раз видел подобное, чтобы безошибочно распознать этот момент. И прямо перед тем, как раствориться в вечности, Снейп смог произнести:

– Посмотри на меня. Посмотри, на меня.

Гарри взглянул на него. Снейп хрипло вздохнул в последний раз, и его глаза опустели. Он умер.

Несколько минут они провели в тишине. Затем Геллерт спросил:

– Где нам найти думосбор? Мы должны посмотреть его воспоминания, чтобы понять, что произошло той ночью.

– В кабинете профессора Дамблдора должен быть один,– сказал Гарри, потом добавил: – пока вы были здесь, я поговорил с Серой Дамой. Она действительно сказала Волдеморту, где найти диадему. Гермиона предположила, что он спрятал ее в замке, когда приходил просить должность преподавателя. Скорее всего, диадема в тайной комнате. Они уже отправились за ней. Так что мы можем заняться воспоминаниями.

Геллерт промолчал. Оказаться в кабинете Альбуса было мучительно страшно.

– Ну же, идемте! – поторопил его Поттер. Геллерт нехотя кивнул.

Когда они вышли из кабинета, Гарри крикнул МакГонагалл:

– Не пускайте туда детей, там тело! – и прежде, чем она успела что-либо сказать, добавил: – Простите, но мы очень спешим!

Они шли, не останавливаясь. Поттер сжимал хрустальный флакон с последними мыслями Снегга, в пальцах. Замедлили шаг они только у каменной горгульи, охранявшей вход в кабинет директора.

– Пароль? – спросила она.

– Дамблдор, – сказали они одновременно,наверное, просто потому, что стремились увидеть именно его. К изумлению Геллерта, горгулья отодвинулась, и за ней открылась винтовая лестница.

Присутствия Альбуса в кабинете Геллерт не почувствовал. Он страшился, что не сможет там находиться, что окажется к нему, куда ближе, чем все эти годы, но теперь был разочарован. Его как будто лишили последней встречи со старым другом, со старой не заживающей любовью.

Думосбор стоял в нише возле одного из многочисленных книжных шкафов.

– Вот, сюда, – дрожащими руками Поттер вылил содержимое флакона в думосбор, и, переглянувшись, они опустились в чужие воспоминания.

Сначала Геллерт вообще не понимал, что происходит, и почему они видят именно эти воспоминания: Снейп, еще совсем ребенок, общается с двумя девчонками; какие-то его тяжелые школьные будни; разборки с другими детьми; ссоры с отцом Гарри (его Геллерт сразу узнал: сходство было невероятное); Снейп увлекается темными искусствами; переходит на сторону Волдеморта… Может, для Поттера это имело какой-то смысл, Геллерт же терял интерес. Вдруг, в воздухе мелькнула ослепительная вспышка белого света. Геллерт подумал, что это молния, но Снейп упал на колени, и палочка вылетела у него из рук.

– Не убивайте меня!

– Я и не собирался.

Перед Снейпом стоял Альбус. Его лицо было освещено снизу светом волшебной палочки, дорожная мантия развевалась на ветру. Он выглядел моложе, чем на портретах, которые Геллерт видел после освобождения из Нурменгарда, но гораздо старше, чем в их с Геллертом последнюю встречу. Здесь, в его изрезанном морщинами лице еще можно было узнать мужчину, который победил его на той проклятой дуэли, того юношу, что так бесстыдно сжег его сердце тем летом. От звука его голоса сердце тоскливо завыло в груди.

– Вы мне отвратительны, – сказал Альбус.

Геллерт никогда не слышал такого презрения в его голосе. Альбус никогда не говорил так с ним. Даже те несколько коротких фраз, тщательно отмеренные им перед дуэлью, были безжизненно сухими. А здесь каждое слово было переполнено эмоциями.

– Спасите ее… их. Прошу вас, – прохрипел Снейп.

Ответ поразил Геллерта.

– А что я получу взамен, Северус?

Что с ним стало? Что сделала с Альбусом эта война? Что смог сотворить Риддл, чтобы взрастить в нем эту жестокую расчетливость? Геллерт смотрел на Альбуса и видел себя. Когда-то ему казалось, что именно таким он бы и хотел видеть друга. Решительным, готовым на все, ради победы. Способным задушить в себе человечность, ради цели. Так он думал до тех пор, пока не понял, как сильно ненавидит себя самого.

– Взамен? – Снегг ошеломленно смотрел на Альбуса и после недолгого молчания сказал: – Все что угодно.

Видение стало растворяться на их глазах, Геллерт, забывшись сделал шаг к Альбусу, как будто хотел его удержать, побыть с ним еще пару мгновений. Но воспоминание исчезло, сменившись новым. И Альбус снова был там.

– Вас мучает совесть, Северус? – снова эта ледяная жестокость в голосе.

– Лучше бы… лучше бы я умер…

– И какая от этого была бы польза? – холодно спросил Альбус. – Если вы любили Лили Эванс, если вы действительно любили ее, то ваш дальнейший путь ясен.

Геллерт упивался каждым словом, каждым его жестом. Он чувствовал, что дрожит, едва улавливал суть их разговора, завороженный собственной тоской и любовью. Пытаясь узнать этого нового, незнакомого ему Альбуса.

Сцена снова сменилась. По лицам Снейпа и Альбуса было очевидно, что прошел не один год. Альбус казался старше и как будто бы мягче. Словно война и его вечная борьба, наконец, отпустили его. Или же он просто научился прятать их где-то глубоко в себе, не пускать на поверхность.

– Каркаров собирается бежать, если почувствует жжение в Метке.

– Вот как? – мягко сказал Альбус. – А вам не хочется к нему присоединиться?

– Нет, – ответил Снейп. – Я не такой трус.

– Нет, – согласился Дамблдор. – Вы несравненно храбрее. Вы знаете, я иногда думаю, что мы проводим распределение слишком рано…

Геллерт впился в эти слова с жадностью одержимого. В них было прощение, в них была доброта. В них было все то, чего Геллерт так и не услышал от Альбуса. Он видел в чужих воспоминаниях, как Альбус взял загубленную, погибающую душу и вернул ее к свету. Кто знает, может, тот жестокий тон, так удививший его, был нужен лишь для того, что Снейп почувствовал себя наказанным, осужденным, а значит – кем-то, кто может спастись. Снейп знал, что заслуживает жестокости, он хотел ее. Геллерт так и не дождался от Альбуса наказания. Даже дуэль была всего лишь необходимостью. Он не хотел ни заключения для Геллерта, ни смерти. Он всего лишь хотел защитить мир от него, не больше. Ведь за наказанием всегда следует прощение. А Геллерт его не заслужил. Альбус не в силах был дать его ему.

Новое воспоминание. Геллерт и Поттер снова стояли в директорском кабинете. Альбус в своем высоком кресле за письменным столом завалился на бок. Похоже, он был в полубессознательном состоянии. Его правая рука, почерневшая и обугленная, бессильно повисла. Снейп бормотал заклинания, направляя палочку на запястье Альбуса, а левой рукой вливал ему в горло густой золотой напиток. Спустя несколько мгновений веки Альбуса дрогнули и приоткрылись.

– Зачем? – сказал Снейп. – Зачем вы надели это кольцо? На него наложено заклятие, вы не могли этого не знать… Зачем вам вообще понадобилось его трогать?

Геллерт смотрел на покалеченную руку и не мог, поверить в то, что Альбус действительно был так неосторожен. И в то же время прекрасно понимал, почему он мог так поступить.

Кольцо Марволо Гонта лежало на столе перед Альбусом. Оно было разбито. Рядом лежал меч Гриффиндора.

Альбус поморщился:

– Я… сделал глупость. Не устоял перед искушением…

– Каким искушением?

Альбус не ответил. Ответ всегда был один и тот же: Арианна.

И обоих убили Дары. Геллерта просто немного раньше. И они оба всю жизнь отчаянно пытались найти прощение. Прощение у мертвецов. Несчастный, глупый Альбус. Измученный, уставший. После все этих лет сохранившей в себе способность к безрассудным безумствам, которые когда-то роднили его с Геллертом. Конечно, он так спокойно принял новости о скорой смерти, конечно, он с таким спокойствием попросил Снейпа убить его. Он ждал смерть уже очень давно, он встретит ее как старого друга.

Кабинет исчез. Теперь Снейп и Альбус прогуливались в сумерках по опустевшей территории замка.

Снейп жаловался, что тот ему недостаточно доверяет, и в этой жадной борьбе за внимание человека, который единственный во всем мире способен был избавить его от страданий, Геллерт узнал собственную застарелую ревность к Ньюту Скаммандеру. Тем временем тема разговора переменилась. Геллерт прислушался.

– Настанет время, когда лорд Волдеморт перестанет посылать змею выполнять свои приказы, а станет держать в безопасности рядом с собой, окружив магической защитой. Вот тогда, – я думаю, можно будет сказать Гарри.

– Сказать Гарри что?

Альбус набрал в грудь воздуха, закрыл глаза и начал говорить.

Геллерт не мог поверить в то, что он слышал. Он посмотрел на Поттера, тот стоял рядом, замерев, затаив дыхание.

– Значит, мальчик… мальчик должен умереть? – спросил Снейп, когда Альбус закончил свою речь.

– И убить его должен сам Волан-де-Морт, Северус. Это самое важное.

Дамблдор открыл глаза.

Снейп смотрел на него с ужасом:

– Так вы сохраняли ему жизнь, чтобы он мог погибнуть в нужный момент?

– Вас это шокирует, Северус? Сколько людей, мужчин и женщин, погибло на ваших глазах?

Что с ним стало, что он говорил о смерти так? Не о собственной смерти, о смерти ребенка? Что стало с восторженным идеалистом, что стало с человеком, готовым бороться за каждую спасенную жизнь? Геллерт не решался посмотреть на Поттера.

В следующей сцене Снейп был один, и Геллерт даже испытал от этого некоторое облегчение. Он не был готов снова посмотреть Альбусу в лицо.

Снейп, стоя на коленях на полу и читал какое-то письмо. На его щеках блестели слезы. Геллерт разобрал всего несколько слов, острым лезвием резанувших по сердцу: “…мог дружить с Геллертом Гриндевальдом. Я лично думаю, что Батильда просто помешалась! С любовью, Лили”

Они выслушали еще один его разговор с Альбуса, на этот раз Снейп говорил с портретом в кабинете директора. Тот поручил ему передать Поттеру меч Гриффиндора. Когда Снейп вышел, надев дорожную мантию, они вынырнули из Омута памяти и оказались в том же кабинете: казалось, Снейп только что прикрыл за собой дверь.

Геллерт с надеждой посмотрел на висевший на стене портрет. Тот был пуст.

Поттер, казалось, забыл о том, что был здесь не один. Он слепо смотрел перед собой, оглушенный. Геллерт не знал, что сказать ему. Он не мог поверить, что Альбус, святой Альбус принял это решение, так похожее на его собственные. С другой стороны, что удивительного? “Ради общего блага” – ведь это Альбус придумал эти слова. Геллерт, конечно же, не осуждал его, жалел только, что тот так долго, в одиночестве нес на своих плечах это бремя. Страшно было представить, как выстрадала его душа, пока он жил с этим знанием.

Поттера тоже было жаль.

– Послушай, – Геллерт понимал, что ни в его силах облегчить участь парня, что, может, лучше и вовсе было бы промолчать, но ему было важно сказать ему кое-что, – это все, конечно, ужасно. Но, знай, Альбус был очень хорошим человеком. И я уверен, что он очень тебя любил.

Тот кивнул отстраненно. Поднял на Геллерта пустой взгляд:

– Я знаю, только это сейчас уже не важно, – потом, помолчав немного, он вдруг спросил: – Вы хотите с ним увидеться?

– Что? – не понял его Геллерт.

– Я знаю, где воскрешающий камень, – просто ответил тот. – Я могу дать его вам.

Даже сейчас этот проклятый ребенок думал о других, а не о себе. Альбус-Альбус, как хорошо ты его воспитал.

Геллерт покачал головой. Хватит с него Даров, хватит пытаться обмануть смерть.

– Нет.

Тот еще раз кивнул.

– Спасибо вам за помощь. Думаю, он бы тоже был вам благодарен.

Геллерт слабо улыбнулся. Хотелось помочь, хотелось сделать хоть что-нибудь. Но это было не в его силах. В семнадцать лет нельзя не бояться смерти, нет таких слов у старика, чтобы помочь такому юному сердцу спокойно пойти на убой. Кажется, раньше, Геллерт умел вдохновлять восторженных мальчишек умирать за идею. Эти времена давно прошли. Он положил руку Гарри на плечо, слегка сжал.

– Я был рад познакомиться с тобой, Поттер.

– Взаимно, сэр, – тот посмотрел на дверь и спокойно сказал: – Я, наверно, пойду. Думаю, он ждет меня.

И мальчик ушел. Геллерт провел еще немного времени в кабинете Альбуса, глядя на его пустой портрет. А потом взял свою палочку и отправился делать то, что удавалось ему лучше всего: убивать, ради общего блага

========== Изъян в плане ==========

– Он мертв! – услышал Гарри голос Нарциссы.

– Дайте мне его палочку, – сказал Волдеморт. – Он разрушил мою, я забираю его. И теперь все на своих местах.

В его голосе звучало мрачное торжество. Сердце Гарри бешено стучало в груди. Волдеморт, может, и не смог убить его, но все же получил Бузинную палочку. Вот только… Гарри ведь все еще был жив, не так ли? Он добровольно пришел сюда, позволил Волдеморту забрать ее. Признает ли Палочка нового хозяина, получившего ее без боя? Гарри сомневался. И возможность убедиться в этом, Гарри знал, должна была очень скоро появиться.

Произошедшее казалось странным, полубредовым сном. Разговор с родителями и Сириусом в лесу, так и не наступившая смерть, разговор с Дамблдором на призрачном вокзале, Хагрид, который нес его в замок, убивший змею Невилл. Короткая битва, последовавшая за этим. Дуэль. Пожалуй, только ее Гарри запомнил до рези в глазах остро. Волдеморт стоял прямо перед ним, готовый атаковать, а Гарри все еще был безоружен.

– Гарри, – услышал он вдруг голос Джинни. – Лови!

Двум ловцам, так долго игравшим бок о бок, легко было почувствовать друг друга. Гарри ловко поймал ее палочку и направил ее на Волдеморта.

– Пусть никто не пытается мне помочь, – громко сказал он. В мертвом молчании его слова раскатились по Залу, как трубный глас. – Так нужно. Нужно, чтобы это сделал я.

– Поттер, конечно, шутит. Это ведь совсем не в его стиле. Кто сегодня послужит тебе щитом, а, Поттер?

Он бы хотел, чтобы все закончилось быстро, в ту же секунду. Но они все продолжали говорить, ожидание до предела натянуло его нервы, он все еще не знал, как поведет себя Бузинная палочка, все еще не знал, как закончится их поединок. Но она не подвела его. Гарри видел, как зеленая вспышка Волдеморта слилась с его собственной и как Бузинная палочка взмыла ввысь, чернея на фоне рассвета, закружилась под зачарованным потолком и пронеслась по воздуху к хозяину, которого не пожелала убивать.

Все было кончено. На полу лежали смертные останки Тома Реддла – слабое, сморщенное тело, безоружные белые руки, пустое, отсутствующее выражение на змеином лице. Волдеморт погиб, убитый собственным обратившимся вспять заклятием, а Гарри стоял с двумя волшебными палочками в руке и глядел на опустевшую оболочку своего врага. Он шел к этому моменту всю свою жизнь, и все закончилось одной ослепительной вспышкой.

Победа. Победа была оглушительной, громкой, общей. Битва завершилась, так и не успев толком начаться. Гарри смотрел по сторонам, на обступивших его людей, и не мог даже представить себе, скольких они могли бы потерять, если бы он пошел к Волдеморту каким-нибудь часом позже.

Гарри так устал, что едва понимал, что происходит. Все хотели поговорить с героем, все хотели его поздравить, убедиться, лишний раз, что все закончилось. Наконец совершенно измученный, выжатый как лимон, Гарри оказался на скамье рядом с Полумной.

– На твоем месте я бы мечтала сейчас о тишине и покое, – заметила она.

– Я и мечтаю, – ответил Гарри.

– Я их отвлеку, – сказала Полумна.

– А ты надевай свою мантию.

И не успел он и слова сказать, она уже кричала, показывая в окно:

– Ой, смотрите, морщерогий кизляк!

Все сидевшие поблизости оглянулись, а Гарри набросил мантию-невидимку и поднялся со скамьи, чтобы отыскал тех двоих, что были так нужны ему сейчас.

– Это я, – тихо сказал он, наклонившись к Рону с Гермионой. – Пойдемте со мной?

Они тут же поднялись и вместе с ним вышли из Большого зала.

«Сейчас я почувствую счастье», – думал Гарри. Однако усталость затмевала другие чувства. Сильнее же всего он чувствовал колоссальное облегчение и желание спать. Но прежде нужно было объяснить все Рону и Гермионе – они так долго были его верными соратниками и заслужили полную правду. Он подробно рассказал им все, что они с Геллертом видели в Омуте памяти и что случилось в Запретном лесу. Рон и Гермиона еще не успели выразить свое потрясение и изумление, как они уже дошли до места, куда, не сговариваясь, дружно направлялись. Горгулья, охранявшая вход в директорский кабинет, была теперь сдвинута в сторону; она стояла, скривившись набок, и вид у нее был оглушенный. Рядом облокотившись на стену, стоял Гриндельвальд.

– Я видел твою победу. Рад, что она тебя не подвела, – он взглядом указал на бузинную палочку. – И рад, что ты выжил.

Гриндельвальд тоже казался смертельно уставшим, по его потрепанному виду было заметно, что он участвовал не в одной схватке: мантия была изодрана, испачкана кровью. На лице виднелось несколько глубоких порезов. И, самое удивительное, казалось, что он действительно искренне был рад видеть Гарри.

– Почему вы не со всеми в зале? – спросил Рон.

– Не многие захотят праздновать рядом со мной, – усмехнувшись сказал Гриндельвальд. – Да это и не моя победа.

– Ваша тоже, – твердо сказала Гермиона, – вы очень нам помогли. И в поисках, и сегодня, во время сражения.

Гриндельвальд не ответил ей.

Тогда Гарри сказал друзьям:

– Идите вперед, я вас сейчас догоню.

Рон хотел было начать спорить, но Гермиона утащила его за собой.

– Мальчик, – сказал старик, – забудь сейчас обо мне. Наслаждайся победой. И покоем.

– Обязательно, но сначала я хочу сказать вам несколько вещей. Во-первых, мне тоже очень жаль, что Снейп погиб. Он не заслужил такой кончины. Но это моя вина такая же, как ваша. Мы оба верили, что он виновен. Я лично вас убедил. И, на самом деле, все это страшная, трагическая случайность.

– Поттер, это лишнее, – отмахнулся Гриндельвальд.

– Нет, – остановил его Гарри, – не перебивайте. Это не лишнее, и я не хочу, чтобы вы терзали себя из-за того, в чем главную роль сыграл случай.

Когда Гриндельвальд не стал снова спорить, Гарри продолжил.

– Во-вторых, когда Волдеморт убил меня, я… Я не знаю, что случилось, но я оказался в очень, очень странном месте. И там был профессор Дамблдор. – Гриндельвальд снова промолчал и на его лице Гарри увидел понимание. – Мы с ним немного поговорили, я рассказал ему о вас. И он просил кое-что передать вам. Он просил сказать, что там скоро наступит июль.

Гриндельвальд вздохнул как-то судорожно, коротко, и отвел взгляд в сторону. Но Гарри невольно успел заметить выступившие у того на глазах слезы. Он не мог точно сказать, когда он все понял, когда осознал, что именно связывало профессора с этим странным человеком, но теперь убедился в своих подозрениях окончательно. Это объясняло очень и очень многое.

– Ну, и в третьих, думаю, профессор уже вернулся в свой портрет. И, может, вы захотите сами с ним поговорить.

Геллерт посмотрел на него как-то потерянно, а потом кивнул.

Они поднялись по винтовой лестнице, Гарри толкнул входную дверь и вскрикнул от внезапного оглушительного грохота, мгновенно вообразив заклятия, возвращение Пожирателей смерти, возрождение Волдеморта… Но это были аплодисменты. Директора и директрисы Хогвартса, глядевшие со стен, приветствовали его дружной овацией. Но Гарри глядел лишь на того, кто стоял в самой большой раме прямо над директорским креслом. Слезы текли из-под очков-половинок на длинную седую бороду. Гордость и благодарность, выраженные в них, проливались бальзамом в душу Гарри, как песня феникса.

Гарри хотел бы просто насладиться этим моментом, но, сначала, ему нужно было закончить еще одно дело. Он посмотрел на Гриндельвальда, потом повернулся с Дамблдору, и, подбирая слова с величайшей тщательностью, обратился к ним обоим.

– То, что было спрятано в снитче, – начал он, – я выронил в Запретном лесу. Я не запомнил места и не собираюсь отправляться на поиски. Вы согласны со мной?

Он понимал, что это правильное решение, и все же, он не имел права принять его в одиночестве. Дамблдор научил его много лет назад, что нельзя подменять реальность фантазиями, Волдеморт научил его, что нельзя пытаться обмануть смерть, но что если не обманывать ее? А только скрасить последние дни перед уходом? Может, для Гриндельвальда и Дамблдора это была единственная возможность снова быть вместе? Кто он был такой, чтобы лишать их этого шанса?

Но Гриндельвальд только кивнул, соглашаясь, как будто не решался заговорить в присутствии портрета Дамблдора, а может просто был не уверен, что голос не выдаст его отчаянное желание вернуться за камнем.

Дамблдор же сказал:

– Согласен, мой мальчик. Это мудрое и мужественное решение, но иного я от тебя и не ожидал. Знает ли кто-нибудь, где ты его выронил?

– Никто, – ответил Гарри, и Дамблдор удовлетворенно кивнул.

– Но я сохраню дар Игнотуса, – сказал Гарри.

Дамблдор просиял:

– Конечно, Гарри, он навсегда принадлежит тебе, пока ты не передашь его своим потомкам.

– Остается вот это.

Гарри поднял Бузинную палочку. Рон и Гермиона глядели на нее с благоговением. Даже сквозь дурманящую усталость Гарри заметил этот взгляд, и он ему не понравился. Гриндельвальд же даже не взглянул на нее, все так же не поднимал взгляда.

– Мне она не нужна, – сказал Гарри.

– Что? – громко произнес Рон.

– Ты с ума сошел?

– Я знаю, она многое может, – устало сказал Гарри, – но мне больше нравилась моя. Так что…

Он порылся в мешочке, висевшем у него на шее, и достал оттуда две половинки остролистовой палочки, все еще соединенные пером феникса.

Он положил обломки на директорский стол, коснулся их кончиком Бузинной палочки и произнес:

– Репаро!

И его палочка срослась, из ее кончика полетели красные искры.