Текст книги "Гарри Поттер и Узник Нурменгарда (СИ)"

Автор книги: Dolokhov

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 5 страниц)

– А ты видел, где этот хогвартский тайник? – спросил Рон, тоже вскакивая на ноги.

– Нет, он сосредоточился на том, чтобы предупредить Снейпа, и не думал, в каком точно месте…

– Стойте, стойте! – вскрикнула Гермиона, увидев, что Гарри вытащил Мантию-невидимку. – Нельзя же вот так сразу, нужно составить план…

– Нужно туда попасть как можно скорее, – твердо сказал Гарри. – Вдруг он захочет перепрятать хогвартский крестраж? Решит, что там все-таки недостаточно безопасно!

– Мальчишка прав, – согласился Гриндельвальд, – нам нужно спешить.

– И как мы туда попадем?

– Сначала переместимся в Хогсмид, – ответил Гарри, – а там что-нибудь придумаем. Гриндельвальд смог провести нас к могиле профессора Дамблдора, – он повернулся к старику, – сможете провести нас в замок?

– Смогу, конечно, – в голове Гриндельвальда послышалось злое торжество. Гарри понял, что тот уже предвкушает встречу со Снейпом. – Поттер, бери Мантию. Вы двое, идите сюда, я наложу на вас чары невидимости.

Еще несколько минут приготовлений, и они трансгрессировали, проваливаясь в давящую тьму.

Ноги Гарри коснулись дороги. Он увидел до боли знакомую Главную улицу в Хогсмиде: темные витрины магазинов, черные силуэты гор за деревней, а впереди – поворот дороги, ведущей в Хогвартс. Из окон «Трех метел» пробивался свет. И… Воздух разорвал вопль, похожий на тот, что издал Волдеморт, когда понял, что Чаша похищена. И в ту же минуту дверь «Трех метел» распахнулась, выплеснув на улицу с десяток Пожирателей Смерти в плащах с капюшонами и с волшебными палочками наготове.

– Опусти палочку, парень, – услышал Гарри тихий голос Гриндельвальда за спиной.

Один из Пожирателей Смерти взмахнул своей палочкой, и вопль прекратился. Лишь эхо продолжало отзываться в дальних горах. Вспышка света, ярко-алого, отразилась от свежевыпавшего снега. Она прошла сквозь Гарри, сорвав с него капюшон Мантии-невидимки. Он почувствовал дрожь во всем теле от ее концентрированной силы, и… Пожиратели разом упали на землю, не издав больше ни единого звука. “Они мертвы”, – с каким-то трепетом и ужасом понял Гарри. В наступившей тишине было слышно, как тяжело дышит Гриндельвальд.

Вдруг позади громыхнул засов, и грубый голос сказал:

– Поттер, сюда, скорее!

В дверях стоял незнакомый ему высокий мужчина, на мгновение он выглянул на улицу и неясное мерцание фонаря осветило его лицо. Гарри помедлил, обернувшись к своим невидимым спутникам. Гриндельвальд почему-то ругнулся, а потом прошептал ему на ухо:

– Идем. Скоро Пожирателей хватятся, а на второй такой фокус у меня сил уже нет. По крайней мере, пока.

– Я не один, – ответил тогда незнакомцу Гарри. Тот открыл дверь пошире, и они прошли внутрь.

– Идите наверх, тихо! – проговорил человек, проходя мимо них на улицу и захлопывая за собой дверь. Гарри не сразу сообразил, куда они попали, но сейчас, в тусклом свете единственной свечи, разглядел неопрятный, засыпанный опилками зал в «Кабаньей голове».

Комментарий к Последний тайник

Пропадает почти на полгода, бросает четыре новые страницы и убегает обратно.

========== Жизнь и обманы Альбуса Дамблдора ==========

Он сразу узнал его. С первого взгляда, даже при неясном свете фонаря, поэтому и позволил мальчишке принять помощь «незнакомца». Хотелось истерически рассмеяться. Что это, злая ирония судьбы? Или же Альбус протягивает своим детишкам руку помощи из могилы? Геллерт достаточно знал о смерти, чтобы не сомневаться, что это возможно. И все же он надеялся, что тот сейчас наслаждается спокойным забвением. Он это заслужил.

Аберфорт безобразно постарел, в его грубом простом лице не было и намека на ту тонкую мудрость, которой отличалось лицо его брата. Но Геллерт посмотрел в его глаза и… Еще десятилетие назад он нашел бы тысячу различий между двумя оттенками голубого, еще десятилетие назад он бы оскорбился, если бы кто-то сказал, что братья Дамблдоры хоть в чем-то похожи. Но сейчас, когда он так истосковался по Альбусу, когда единственным образом, возникающим при мысли о нем, была иллюзия древнего старика в белоснежной гробнице, Геллерт не мог отвести взгляд от этих глаз. Он благодарил Вотана за чары невидимости, мог себе представить, как жалко выглядел в эту минуту, выискивая с больным отчаянием на презираемом лице знакомые черты, но у него не было сил остановиться.

Аберфорт что-то сказал детям и отправился на улицу, замести их следы и в случае необходимости сбить с толку Пожирателей, солгать. Семейный талант, единственный, пожалуй, которым Дамблдоры владели поровну.

– Мы же в «Кабаньей голове», вы поняли? – спросила Гермиона у мальчишек. – Помните, кто обычно здесь собирался? С чего вы взяли, что мы в безопасности.

Она напряженно вслушивалась в то, что происходило на улице, пытаясь понять, не собираются ли их выдать.

– Вы в безопасности, – тихо ответил Геллерт. – Я знаю, кто это.

– Думаю, я тоже, – Поттер стянул мантию. – В любом случае, надо будет уходить отсюда как можно быстрее, нельзя терять время!

– Поттер, – сказал Геллерт, – будет лучше…

– Если он о вас не узнает, я тоже так думаю. Так что, – он замешкался, – простите мне мою прямоту, но постарайтесь держать себя в руках.

Геллерт хотел огрызнуться в ответ, но на лестнице послышались тяжелые шаги Аберфорта. Он взмахнул палочкой, снимая с Гермионы и Рона заклинания невидимости, и отошел в дальний угол комнаты, чтобы наверняка остаться незамеченным, как раз в тот момент, когда брат Альбуса зашел в комнату.

– Идиоты безмозглые! – сказал Аберфорт сердито, переводя взгляд с одного на другого. – Зачем вас сюда принесло?

– Мы здесь по поручению профессора Дамблдора, – ответил Поттер, и добавил, – вы ведь его брат, верно? Аберфорт.

Тот удивленно посмотрел на парня.

– Откуда ты знаешь? Уж не рассказывал же он тебе обо мне? Альбус редко упоминал о моем существовании.

– Нет, мы прочитали о вас в его биографии, – объяснила Гермиона.

– Захватывающая, должно быть, книжонка.

Геллерт сжал кулаки, удивляясь тому, как мало изменился за все эти годы завистливый грубый мальчишка, которого он знал. Стараясь справиться с поднимавшимся в нем гневом, он отвернулся от говоривших, рассматривая нехитрую обстановку комнаты.

Его взгляд быстро скользил по стенам, когда он увидел ее . Геллерт вздрогнул, решив на мгновение, что перед ним призрак. Ариана на портрете казалась живой, куда живее, чем когда он видел ее в последний раз. Она выглядела спокойной и умиротворенной, улыбалась каким-то своим мыслям. Геллерт редко видел ее такой тем летом, но в те редкие моменты просветления, он почти способен был разглядеть за мороком ее болезни волшебницу, которой она могла бы стать.

– Ну что ж, – услышал он Аберфорта, – теперь надо подумать, как вам лучше выбраться отсюда.

– Мы не собираемся уходить, – отрезал Поттер.

Разумеется, Аберфорт отговаривал их. Геллерт вспомнил свой первый разговор с мальчишкой. И вынужден был признать, что их аргументы звучали до отвращения похоже. Но Геллерт, Геллерт тогда был измучен одиночеством, был зол на Альбуса за то, что тот умер раньше него, хотя и давно предвидел это. И все же пророчества, как часто говорил его друг, наука весьма туманная. Геллерт даже испытал некоторое истеричное злорадство, когда узнал, как близки к истине были его видения. Он мог позволить себе немного яда в сторону старого друга и его идеалистических целей. Аберфорт же все эти годы был так близок к Альбусу, жил рядом с его обожаемой школой, и что, все еще злился на брата? Даже сейчас, посмертно, не собирался уважать его желания? Не видел важность его планов, не видел общей картины, даже когда Пожиратели смерти оккупировали его проклятую деревню?

Идиот, упрямый идиот, которым всегда и был. Наверняка у него на заднем дворе все так же живут проклятые козы, над которыми он все так же и трясется.

– Мой брат много чего хотел, – сказал Аберфорт, – и, как правило, люди страдали ради исполнения его великих задач.

Поттер попытался что-то возразить, но Аберфорт не слушал.

– Ты думаешь, я не понимал родного брата? Думаешь, ты знал Альбуса лучше, чем я? Я хорошо знал его, Поттер. Он научился скрывать и утаивать еще на руках нашей матери. Утайки и ложь – мы выросли на этом, и Альбус… у него был природный талант.

Геллерт неосознанно сделал шаг в сторону Аберфорта, но остановился.

«Природный талант»! Которому Аберфорт был так рад, когда его обожаемая сестренка убила их мать.

Альбус рассказывал Геллерту о том дне. Аберфорт отправил ему сову, без всяких объяснений требуя, чтобы тот срочно отправился во Впадину.

Когда Альбус оказался дома, Аберфорт стоял в прихожей, белый как мел. Видимо, так и не пошевелился с того момента, как написал письмо. Не попытался хоть что-нибудь предпринять, позвать на помощь, да просто сесть хотя бы. Он так и не смог ничего толком объяснить, просто трясущейся рукой показывал в сторону кухни. Альбус, конечно, предполагал, что что-то случилось с Арианой. Они всегда предполагали именно это. Но представить, что именно его там ждет, он не мог.

Его мать лежала на полу, и она без всяких сомнений была мертва. Убита собственной дочерью. У старшего из братьев не было времени горевать, ему некого было позвать на помощь. Альбус рассказывал о самой страшной ночи в своей жизни, слепо глядя в стену, и когда Геллерт сжал его руку, отчаянно дрожащую, он сжал его пальцы в ответ так сильно, словно хотел их сломать. Альбус одурманил Ариану, которая уже и не помнила, что именно она сделала, весело играла в своей комнате. Затем, стараясь не смотреть на труп, на Кендру, расставил на кухонном столе ингредиенты для одного сложного зелья. Все они были правильными, кроме одного. Он поднял мать с пола, с помощью нехитрых заклинаний расположил ее у стола. И, защитив себя магическим щитом, бросил тот самый лишний ингредиент в котел. Взрыв обезобразил тело. Альбус смотрел на жуткие ожоги, на развороченную до кости руку, на изуродованное лицо. Знал, что это он сделал с ней, он. Даже Геллерта, который уже успел познакомиться с некромантией, ужаснул рассказ друга. Альбус признался, что к тому моменту, как прибыли вызванные им колдомедики, он настолько онемел, что ему пришлось разыгрывать скорбь: настоящая боль осталась внутри. И первый раз Альбус искренне оплакал мать лишь после своей исповеди, на плече у Геллерта. Брат, разумеется, так его и не поблагодарил.

Аберфорт тем временем рассказывал дальше.

– Но месяц-другой он справлялся… пока не появился тот. – Геллерт улыбнулся, увидев, как исказилось лицо Аберфорта. – Гриндельвальд.

Поттер бросил на него короткий взгляд. Гермиона заметно напряглась. Но поглощенный своими воспоминаниями Аберфорт этого не заметил.

– Наконец-то мой брат встретил равного собеседника, такого же блестяще одаренного, как он сам. И уход за Арианой отошел на второй план, пока они строили планы нового мироустройства для магглов и волшебников, искали Дары Смерти и занимались прочими интересными вещами. Великие планы во благо всех волшебников! А что при этом недосмотрели за одной девчушкой, так что с того, раз Альбус трудился во имя общего блага? Спустя несколько недель мне это надоело.

Геллерт слушал, как тот описал их дуэль. Не забыл, конечно же, не забыл упомянуть про Круцио. Геллерта с четырнадцати лет учили применять непростительные в этой стране заклинания, его воспитали в других порядках, но кого это интересовало?. И эта мелочность Аберфорта… он рассказывает о смерти сестры, но считает нужным объяснить, каким хорошим и смелым был он сам, какими ужасными – Геллерт и Альбус. Удивительно, что он не стал рассказывать детям, как его злили отношения брата, которых ни Геллерт, ни сам Альбус не стеснялись и не пытались скрыть, как его передергивало, когда он видел их держащимися за руки, как злился, когда Альбус не ночевал дома.

Аберфорт продолжал говорить, а Геллерт мечтал или впиться ему в горло, задушить, разодрать голыми руками, только чтобы он перестал говорить, не заставлял вновь переживать тот день, не заставлял думать обо всем, что случилось дальше, или хотя бы выйти вон из этой комнаты, из этой войны. И никогда больше не вспоминать о Дамблдора.

–…И я не знаю, кто из нас это был, это мог быть любой из троих – она вдруг упала мертвой.

Он не знал. Никто из них не знал, да и какая разница? Аберфорт начал эту ссору, Геллерт был слишком жесток, а Альбус оказался предателем. Геллерта исключили из школы, Батильда познакомила его с Альбусом. Кендра не сдала Ариану в Мунго, не стала защищать своих сыновей от безумия дочери. А магглы искалечили невинного ребенка, потому что никто не указал им на их место. Кто виноват?

Голос Аберфорта оборвался на последнем слове, и он опустился на ближайший стул.

– Мне так… так жаль, – тихо сказала Гермиона.

– Ее не стало, – прохрипел Аберфорт. – Навсегда. – Он утер нос рукавом и откашлялся. – Конечно, Гриндельвальд поспешил смыться. За ним уже тянулся кой-какой след из его родных мест, и он не хотел, чтобы на него повесили еще Ариану. А Альбус получил свободу, так ведь? Свободу от сестры, висевшей камнем у него на шее, свободу стать величайшим волшебником во всем…

Не было за ним никакого следа, как бы Аберфорт не пытался убедить Альбуса в обратном, не было. И он ушел не из трусости, плевать ему было на английское правосудие, да его бы и виновным никогда не признали, если бы он рассказал про Ариану правду. Тетка бы все подтвердила, да и некоторые другие соседи. Но это было не важно, ведь Альбус предал его. Весь его мир тогда разрушился точно так же, как разрушился мир Аберфорта, когда умерла его сестра.

Рука сама потянулась к волшебной палочке, он больше не мог выносить эту смердящую ложь. Но прежде, чем Геллерт успел хоть что-нибудь сделать, Поттер произнес:

– Он никогда уже не получил свободы.

– Как ты сказал? – переспросил Аберфорт.

– Никогда, – продолжал Гарри. – В ту ночь, когда ваш брат погиб, он выпил зелье, лишающее разума. И стал стонать, споря с кем-то, кого не было рядом. «Не тронь их, прошу тебя… Ударь лучше в меня». Ему казалось, что он снова там с вами и Гриндельвальдом. я знаю. Ему казалось, что перед ним Гриндельвальд, разящий вас и Ариану… Это была для него пытка. Если бы вы видели его тогда, вы не говорили бы, что он освободился.

Геллерт замер. После всех этих лет. После всех их разговоров, писем, он все еще думал, что Геллерт на это способен? Неужели он так и не понял, так и не понял до конца, что Геллерт не использовал его? Что если и было в нем хоть-то хорошее все те жуткие годы черного террора, это проклятый Альбус? Что он пытался убить его не из страха перед поражением, а чтобы избавиться от соблазна все бросить. Пытался, но так и не смог. Эта пропасть невысказанного разверзлась перед Геллертом ужасающей пустотой. Был ли он для Альбуса только болью и страхом? И ничем большим? О чем он думал, умирая? О том дне, когда погибла Ариана? Винил его? Желал, чтобы они никогда не встречались? Все еще был в плену видений, умер в страхе перед человеком, который всю свою жизнь… Геллерт дрожащей рукой провел по лицу. Он снова был благодарен за то, что никто не видел его в эту страшную минуту. Один раз он уже пережил такое же сокрушительное поражение, в 1945-м, когда безоружный упал на колени перед Альбусом, не решаясь поднять взгляд от земли и посмотреть на победителя. Потому что смотреть на Альбуса всегда было слишком больно.

Аберфорт после долгой паузы произнес:

– Откуда ты знаешь, Поттер, что мой брат не заботился больше об общем благе, чем о тебе? Откуда ты знаешь, что он не считал возможным пренебречь и тобой, как нашей сестренкой?

И тут Геллерт не выдержал. Он сбросил чары и в секунду оказался у Аберфорта, прижимая палочку к его горлу. Геллерт дрожал, но рука его оставалась твердой.

– Потому что он никогда не пренебрегал твоей чёртовой сестрой! Это ты, одержимый завистью к нему и собственной беспомощностью не позволял ему сделать единственно правильной вещи: закрыть ее в лечебнице. Ты, шестнадцатилетний сопляк, не мог за ней уследить. И пострадать мог кто угодно. Так же, как пострадала ваша мать!

– Ты? Ты! Откуда?.. Да как ты смеешь быть в моем доме? – Аберфорт хотел встать, но Геллерт сильнее прижал палочку к его горлу, вынуждая оставаться на месте.

– Не вздумай… Если не хочешь, чтобы я закончил то, что мы начали в тот день, не вздумай двигаться.

– – Гриндельвальд! – услышал он голос Поттера.

– Подожди, мальчик, не советую тебе мне мешать. Я не собираюсь убивать его, по крайней мере пока. Но пусть он меня выслушает, а ты потерпи.

Поттер сделал шаг назад, но палочку не опустил. Геллерт снова повернулся к Аберфорту.

– Твой брат всю свою жизнь посвятил тому, чтобы бороться с «общим благом», несчастный ты идиот. Ты думаешь, легко ему было сделать со мной то, что он сделал? – а сам подумал: а было ли это так сложно, как сам он надеялся? – Думаешь, легко было трястись над вашим миром, что бы вы все тут продолжали вести свои бессмысленно жалкие жизни?

– А кто назначил его защитником? Кто дал ему право рисковать чужими жизнями ради воплощения его великих замыслов?

– Да никто больше не мог занять его место! Альбус был велик, он стоил вас всех. А ты, как ты можешь судить его, когда и сам пытался управлять чужими жизнями. Решил припомнить старые обиды? Ты прятал мои письма к нему! – Аберфорт на этих словах ядовито усмехнулся. – Хотел спасти его, не так ли? Хотя никто тебя спасителем не назначал. Мы узнали об этом много лет спустя, уже после дуэли. Ты знаешь, что тогда стоило для меня одно письмо от него? Одно, Аберфорт? Я променял бы его на целый мир. Буквально. Но ты спрятал их, а когда он наконец стал их получать, было слишком поздно: я уже стал тем, кем стал. Я выбрал мир, а не его. Ты вспыльчивый, самодовольный ребенок, ты царил в вашем доме и держал его там, потому что только там мог превзойти его. За пределами вашего дома он всегда был лучше, чем ты. Это не Альбус пытался показать тебе какой он исключительный, это ты пытался втоптать его в грязь. У тебя умерла сестра, но остался живой брат. А ты, ты так его и не простил. Как ты помог ему, когда он пошёл на дуэль ко мне? Ты хотя бы налил ему своего дрянного виски? Ты представляешь, через что он прошёл, сколько сделал, пока ты душил его своей виной! Потому что ты нашел, да? Снова нашел способ быть сильнее, обозначить над ним свою власть. Великий Альбус, которому ты так завидовал, пресмыкается у твоих ног ради прощения, которое ты все равно ему не дашь. И не важно, что весь остальной мир преклоняется перед ним, – у Геллерта кружилась голова от азарта и злобы, Аберфорт тяжело дышал, сжав губы, не сводя с него ненавидящего взгляда.

– Я знаю, сколько горя я ему принес, – тихо продолжил Геллерт, – Но ты – ты причинил ему боли не меньше. И если бы ты любил Альбуса хотя бы на долю так же, как ее, хотя бы на одну долю так же, как любил его я, все было бы иначе.

Он опустил палочку.

– И не забывай, Аберфорт. Это ты начал ту ссору. А он, он только пытался нас разнять.

Если Геллерт надеялся, что его речь произведёт на Аберфорта хоть какое-то впечатление, он ошибся. Как только Гриндельвальд опустил руку, тот выхватил собственную палочку.

– Думаешь, я стану тебя слушать? Думаешь, ты первый, кто рассказывает мне сказки о замечательном Альбусе? Он обвел тебя вокруг пальца так же, как и всех остальных. Вы стоите друг друга, Гриндельвальд. Может, когда-то я и думал, что это ты использовал моего брата, но теперь… Нет! Это он тебя дурачил, а ты и не видел. Любил он его, как же! Думаешь, наверное, что он тебе взаимностью отвечал? А что же тогда он не попытался найти тебя? Поговорить с тобой, пока не стало слишком поздно? Что, молчишь? Нечего тебе сказать?

Геллерт действительно молчал. Слова Аберфорта не стали для него откровением. Он и сам задавался раньше этими вопросами. Но ранили они его от этого ничуть не меньше.

– Опусти палочку, Аберфорт. Или ты хочешь, чтобы дети снова пострадали из-за твоего скверного характера?

– Трус! Прикрываешься ими? Потому что боишься со мной драться?

– Не смеши меня. Это не составляло труда, когда мне было шестнадцать, и сейчас будет так же просто. Я не хочу с тобой драться, потому что Альбус бы этого не хотел.

– Вот только не надо играть в благородство! Мы все знаем, что ты из себя представляешь.

– Люди меняются, Аберфорт. Со времени моей войны прошло много лет.

– Да плевать мне, что ты делал на войне. Для меня ты навсегда останешься убийцей моей сестры, и никем больше.

– Я не убивал её, – сказал вдруг Геллерт. Теперь, когда Альбус умер, он мог это сказать, когда больше не боялся, что тот узнает правду. – Я не знаю, твоё это было заклинание или Альбуса, но оно не было моим. Вот только значения это не имеет. Мы все виноваты, и ты тоже. Перестань делать вид, что это не так.

Лицо Аберфорта стало багровым от злости. Он переводил взгляд от лица Гриндельвальда на его палочку, понимая, что не выстоит против него и минуты. Костяшки Геллерта побелели, так сильно он сжимал их, не давая себе напасть.

– Хватит, остановитесь! – услышал он голос Гермионы.

– Ты обвиняешь Альбуса в эгоизме, но хочешь убить меня. Я могу помочь этим детям. Убей меня – и лишишь их помощи, вынудишь сражаться в одиночестве. Или, может, ты сам хочешь занять моё место? Прошу, я не жадный. Присоединишься к ним, действительно сделаешь что-нибудь полезное – и можешь убить меня. Только пока будешь в Хогвартсе, не забудь отомстить за брата. Я понимаю, для тебя это мелочь, и все же его убийца – директор в школе, которая стала Альбусу домом. Думаю, он бы хотел, чтобы кто-то это исправил.

– Да плевать мне на его желания! Ты убил мою сестру! – сорвался Аберфорт, но не успел произнести ни единого заклинания: Геллерт с абсурдной лёгкостью выбил палочку у него из рук и поймал её.

– Я бы сломал твою палочку, видит Вотан, человеку твоих талантов она не слишком нужна. Но у вас здесь война, жестоко оставлять тебя безоружным.

Мгновение Геллерт был уверен, что тот просто бросится на него с кулаками. Вдруг он услышал удивленный возглас Рона и повернулся к нему. Парень смотрел на портрет Арианы, который распахнулся, словно дверца в стене, а за ней открылся длинный туннель. Оттуда выбрался обросший, израненный и оборванный мальчишка и с воплем восторга бросился к Гарри:

– Я знал, что ты придешь! Я знал, Гарри!

========== История Принца ==========

Комментарий к История Принца

Внимательно смотрим на предупреждения!

А еще, кстати, это глава предпоследняя, и следующая выходит совсем небольшой, не обессудьте уж. И, как всегда, приношу свои извинения за столь долгое ожидание: очень уж автору хотелось стать победителем в NaNoWriMO.

Хогвартс, казалось, был обратным отражением Нурменгарда – там повсюду царила смерть, здесь же, здесь все дышало жизнью. Геллерт слышал, как мальчик, появившийся в Кабаньей голове, Невилл, рассказывал, что Пожиратели сделали со школой Альбуса, и ожидал увидеть жуткое, мрачное место. Но выйдя из тайного хода, они оказались в огромном светлом зале.

Разноцветные гамаки свисали с потолка и навесной галереи, вившейся вдоль сплошных, без окон, стен, обшитых темными деревянными панелями и украшенных яркими гобеленами. Здесь были битком набитые книжные полки, несколько метел, прислоненных к стене, а в углу – большой радиоприемник в деревянном корпусе. И дети, собравшиеся здесь, несмотря на то, что многие из них являли собой довольно печальное зрелище, увидев Поттера и его друзей взорвались такими радостью и воодушевлением, которых Геллерт от них никак не ожидал, учитывая сложившиеся обстоятельства. Он понял, что что бы не происходило за стенами этого зала, настоящий Хогвартс был прямо перед ним. Ученики, смелые, готовые сражаться за то, что считали правильным и замок, помогавший им. Геллерту казалось, что он чувствовал вес жизней этих детей, осознавал значимость их выбора: бороться за добро и правду. И такое присутствие судьбы наполняло это место особенной магией. Замок действительно был, как это ни абсурдно, волшебным. Ничего удивительного, что Альбус обрел в этом месте дом. Геллерт не смог сдержать грустной улыбки. Он словно оказался рядом со старым другом. И за этой искренней теплой улыбкой последовала такая волна боли, что у него перехватило дыхание. Это место было наполнено надеждами на счастливое будущее, он же свое упустил. Геллерт надеялся, что Альбус был здесь счастлив.

В последние годы он оглядывался на свое прошлое, как и все сентиментальные старики. И думая о прошедших годах, большая часть из которых была замурована в серый камень, он не понимал, как смог сохранить рассудок. Как смог выжить в беспросветной безнадежности? Теперь он начинал понимать. Однообразность его дней, существование внутри собственного разума притупили его способность чувствовать. Он жил в полусне, и теперь он начинал просыпаться. И с каждым новым вздохом все его естество протестовало против этого пробуждения. Альбус всегда говорил, что страдать – значит быть человеком. Геллерт не хотел быть человеком. Он был слишком древним, слишком уставшим для этого мира, для любви и тоски. Он хотел забыться, но упрямо шел вперед. К чему? К искуплению? К прощению? Это было нелепо, он не заслужил их и, конечно же, не получит. Да и прощать-то уже некому. Знал ли Альбус, что дети придут к нему за помощью? Было ли это частью общего плана? Геллерт не признался бы себе в этом, но отчаянно надеялся, что это так. Тогда у всего, что он делал был какой-то тайный смысл, смысл пока еще ему непонятен.

Люди все продолжали прибывать, а Поттер, тем временем, рассказывал собравшимся о том, что они ищут какой-то предмет, связанный, с Ровеной Равенкло. Одна из девочек, светловолосая, с каким-то странным, мечтательным выражением лица сказала:

– Ну, есть ведь ее потерянная диадема. Я рассказывала тебе о ней, Гарри, помнишь? Исчезнувшая диадема Ровены Рейвенкло. Мой отец пытался создать ее копию.

Услышав это, Геллерт застонал от собственной глупости и забывчивости. Ну конечно же, легендарная диадема, якобы озарявшая носивших ее бесконечной мудростью. Специалист по древним артефактам, как же. Хорошо еще, что он не впал в окончательный маразм и помнит, сколько всего было Даров Смерти.

– Поттер, – прервал он общий галдеж, – на пару слов.

Дети с удивлением посмотрели на него, как будто только теперь заметили сопровождавшего Гарри странного старика. Поттер, казалось, был рад выйти из под обстрела вопросов и быстро подошел к Геллерту.

– У вас есть призраки в замке, так? – парень кивнул. – Призрак какой-нибудь печальной дамы здесь обитает ?– тот кивнул еще раз. – Если нам повезет, то в Хогвартсе осталась душа дочери Ровены Рейвенкло, Елены. Есть легенда, хотя все считают ее просто страшной сказкой, но именно такие обычно и оказываются правдивыми, что она украла диадему матери и спрятала ее где-то. Деталей я не помню. Надо найти ее и разговорить. Поттер, думаю, это твой лучший шанс.

Тот серьезно кивнул.

– Я думаю, речь о Серой даме, приведении факультета Рейвенкло, – сказала Гермиона, которая слышала их разговор. – Наверное, надо начать с их башни.

– Ты права, – Поттер повернулся к остальным. – Нам надо проверить кое-что в гостиной Рейвенкло. Кто может провести нас внутрь?

***

Вскоре они уже поднимались по витой лестнице, вслед за меланхоличного вида девочкой, которую, как выяснилось, звали Луна. Геллерт, несмотря на спешку, успел рассмотреть длинные коридоры, украшенные картинами и гобеленами, и оценить движущиеся лестницы. А когда увидел статую каменного ворона, требующего ответить на философский вопрос, просто , чтобы войти в гостиную, окончательно убедился в своем первом впечатлении от замка. Здесь все напоминало об Альбусе в своем торжественном сумасбродстве.

Они вошли в гостиную, осматриваясь. Привидения там не оказалось, зато оказался кое-кто другой. Из темноты им навстречу вышла женщина. Она прижимала палец к выжженной на запястье черной метке. Геллерт никогда не видел знак, которым Волдеморт клеймил своих последователей, и в очередной раз поразился тому, что хоть кто-то видел в этом безумце достойного лидера.

Геллерт выхватил палочку, но к его большому удивлению, Луна поразила пожирательницу первой. Та упала на пол, оглушенная ее заклятьем.

– Молодец, девочка. Отличная реакция, – отметил он.

Рядом с ним Поттер прижал руку к шраму, зажмурившись, словно от головной боли.

– Слишком поздно, – сказал он тихо. – Он знает, где я.

В этот момент, на шум стали спускаться ученики. Вскоре Геллерт услышал голоса:

– Он сказал, что Поттер, возможно, попытается пролезть в башню Рейвенкло, и велел вызвать его, если мы поймаем мальчишку! – хрипел кто-то за дверью.

– Зачем Поттеру проникать в башню Рейвенкло? Он на моем факультете! – отвечал ему раздраженный женский голос.

– Нам сказано, может такое быть, что он сюда припрется! – ответил тот. – Я почем знаю!

Геллерт многозначительно посмотрел на Поттера. И парень кивнул. Волдеморт рассчитывал,что они начнут свои поиски именно отсюда. Значит, они были на правильном пути.

Дверь распахнулась. В гостиную ворвался крайне неприятного вида мужчина,

в компании высокой, строгой дамы, возмущенно пытавшейся его задержать. Геллерт догадался, что это была Минерва МакГонагалл. И был почти уверен, что она будет очень не рада их встрече. Мужчина увидел лежащую на полу пожирательницу, потянулся было за палочкой, но Геллерт успел его оглушить.

Пораженная Минерва переводила взгляд с Поттера на Геллерта, пытаясь понять, что же, собственно, происходило в ее школе. Наконец, она направилась к Поттеру, решив, видимо, что старик ее пока интересует гораздо меньше.

Тот успел быстро ввести ее в курс дела, рассказал про диадему. После недолгого разговора с мальчиком, во время которого Минерва хоть и успела отчитать своего ученика за безрассудство, но так и не смогла скрыть искреннюю радость от его появления, она повернулась к Геллерту.

– Я прошу прощения, но кто вы такой? Не думаю, что мы с вами раньше встречались.

– Не встречались, профессор, но я много о вас слышал. Как, полагаю, и вы обо мне, – он неловко усмехнулся, – я Геллерт Гриндельвальд. И я помогаю Поттеру выполнить миссию, возложенную на него Альбусом.

Минерва сделала шаг назад, он успел заметить ужас и отвращение, проступившие на ее лице.

– Поттер, это правда? Но это же безумие!

– Гриндельвальд очень помог нам, профессор. И он, простите, что я говорю это, – сказал мальчик, бросив быстрый взгляд на Геллерта, – он предан профессору Дамблдору. И не предаст его.

– Я действительно много слышала о вас и, будьте уверены, абсолютно не доверяю вам, герр Гриндевальд, – Геллерт едва удержался от того, чтобы не закатить глаза, – но если вы действительно помогли и собираетесь помочь мальчику, то я благодарна вам. Как, уверена, был бы благодарен и Альбус.