Текст книги "Горошек с базиликом (СИ)"
Автор книги: Diurdana
Жанр:
Прочие любовные романы
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 7 страниц)
Дорогие леди, всем доброго времени суток!
Идея сего произведения посетила меня еще год назад, но тогда я , в виду некоторых обстоятельств, прогнала ее (идею то есть) в шею.
А теперь вот что-то одолели меня герои…. Засели в голове и не даю покоя.
Что хотелось бы сказать: во-первых, кто читает Рикошет, клятвенно обещаю, что тему не брошу. И продолжение в любом случае скоро будет. До некоторых пор я вообще считала, что писать два произведения одновременно не стоит, и вот сама… эх. Но Рикошету этот рассказ уже помешать не сможет. Вот.
Во-вторых, ХЭ здесь не будет. Вот знаю, что зря так сразу в этом признаюсь, но что делать? История слишком известна, думаю многие знают финал. И тут я подхожу к третьему и самому главному – когда-то в детстве я читала одно старинное предание, вот его-то собственно я переписала на современный лад. Понимаю, что нет ничего проще, чем идти проторенной тропой, но что мне свое вдохновение придушить что ли?
Подытоживая хочу попросить тех, кто узнает, не забегать вперед. А вообще я буду очень рада, если не смотря на столько предупреждений от автора кого-то это творение заинтересует.
“Тайной любовь сокрыта.
Ангел сердец разбитых,
Дай нам, во имя всех влюбленных,
Свою защиту.
Боже, в твоей мы власти.
Можно ль бежать от страсти?
Дай нам, во имя всех влюбленных,
Немного счастья….”
Глава 1
Говорят, что любые перемены в жизни к лучшему.
Говорят, что стоящий на пороге чего-то нового должен глядеть в будущее с надеждой и никогда не оглядываться назад.
Наверное, те, кто так считает, никогда не теряли самого близкого человека в целом мире. Единственного близкого. Родного отца.
Никогда не готовились покинуть дом, в стенах которого прошли самые счастливые годы жизни. Где прошло беззаботное детство. Дом, где каждый предмет мебели, каждая комната были наполнены воспоминаниями. Запахами и звуками, которые, кажется, стали частью тебя.
И как покинуть родное гнездо? Зачехлить мебель, запереть дверь на замок и уйти. Навсегда уехать в чужой город, к чужим людям, которых в жизни ни одного раза не видела. С которыми даже не знакома. О существовании которых узнала совсем недавно. Накануне смерти папы….
Ангелина Мелехова еще раз посмотрела на себя в зеркало своей спальни. Поправила на голове черную траурную повязку. Ей нужно пережить последнее испытание, самое сложное испытание – похороны. Выдержать, не позволить себе обезуметь от горя – все это потом. Когда она останется в этом пустом доме совсем одна. В последнюю ночь перед переездом.
Девушка смахнула со щеки одинокую слезинку, снова набросила на зеркало черное покрывало и вышла из комнаты. Дань уважения к традиции требовала, чтоб все зеркала в доме после смерти его хозяина были закрыты. Геля никогда не задавалась вопросом, зачем это было нужно? Чем могли навредить ей открытые зеркала? Будучи девушкой не суеверной, Ангелина, однако, воспитывалась человеком глубоко верующим. Посему хоть она и не соблюдала строгие посты и не бегала каждую неделю в церковь, исповедоваться за каждый свой неверный шаг, все же допускала вероятность существования где-то некой высшей силы.
Потому что невозможно жить и не верить, что нет где-то там, за облаками того, кто наблюдает за тобой и оберегает тебя. Невозможно жить без веры в то, что в минуту отчаяния не к кому будет прийти и приклонить колени. Что негде будет искать помощи и утешения.
Ангелина всей душой отрицала атеизм. У нее была своеобразная вера, но все же была.
Открыв дверь комнаты, Геля почувствовала удушающий запах ладана – значит, священник уже приехал и начался обряд отпевания.
Тяжело ступая, она спустилась по массивной лестнице. Внизу было много людей – отец за свою жизнь обзавелся многими знакомыми, друзьями, коллегами…. Вот только родных у них не было никого. По крайней мере, до недавних пор она так и думала, а папа не спешил разубеждать.
Медленно продвигаясь в гостиную, к гробу отца, Геля никак не могла отделаться от ощущения нереальности происходящего. Никак не могла смириться с мыслью, что все что происходит – явь, а не страшный сон. Завтра проснувшись, она не пробежит босиком по прохладному и гладкому паркету в пропахший дорогим табаком кабинет отца, не прижмется щекой к его груди, удобно устроившись на коленях, не вдохнет привычный запах отцовского лосьона, такой резкий, что порой щекочет в носу, не расскажет, какой кошмар ей приснился ночью….
– Гелечка, девочка моя, – кто-то взял ее за руку. Девушка рассеянно повернулась и увидела рядом Любовь Михайловну – женщину, которая последние несколько лет вела хозяйство в доме ее отца, выполняя обязанности кухарки, экономки и горничной одновременно.
Ангелина не помнила свою мать. Всю жизнь, до недавних откровений отца она считала, что мама умерла. Отец об этом не разговаривал, вопросов дочери избегал, и скоро девочка сама себе придумала единственное логическое объяснение – папа потерял любимую и ему больно об этом говорить. На самом деле все оказалось гораздо хуже и больнее. Порой Геля думала о том, что лучше бы папа выбрал для предсмертной исповеди священника, а не ее. Столько всего свалилось на нее за прошедшие несколько дней. Столько семейных тайн, от которых ее всю жизнь оберегали, раскрылись перед ней. Все это таким грузом легло на ее хрупкие плечи, что порой казалось – она не выдержит, сломается под тяжестью горя и новых проблем.
– Геля, – заботливо вопрошала женщина, – ты сегодня ела? Бледная какая, того и гляди свалишься. Где тут мой нашатырный спирт…. Господи, ну и запах…. – она принялась рыться по своим карманам в поисках флакончика.
– Я не помню, Любовь Михайловна, – тихо ответила Ангелина, – кажется, ела… что-то….
– Нельзя так себя изводить, Гелечка. Все проходит, время лечит…. – Женщина принялась говорить что-то о скором переезде, о новых местах, о том, что она должна быть сильной теперь и еще что-то, Геля только молча, иногда кивала головой, не понимая и половины слов. Она видела перед собой гроб отца и хотела оказаться рядом, постоять там несколько минут в тишине, попрощаться пока его не накрыли крышкой и не вынесли из дома… навсегда. Скоро отец навсегда покинет дом, который так сильно любил.
Гелин отец умер дома от тяжелой болезни. Меньше чем за год хворь выпила из мужчины все силы. И девушка, дневавшая и ночевавшая у постели больного, вынуждена была наблюдать, как жизнь отца утекает как вода из ладони, сквозь пальцы и нельзя, никак не получается ее удержать. Сколько бессонных ночей она потратила на бесполезные молитвы и призывы к Господу не лишать ее единственной родной души на этом свете – все тщетно.
Виктор Эдуардович три года не дожил до своего шестидесятилетия. Но, несмотря на столь зрелый возраст, до болезни он был весьма моложавым, подтянутым и энергичным мужчиной. Никто, глядя на него, не посмел бы назвать его стариком. Геля понимала, насколько поздним ребенком она была, ведь ей было всего двадцать лет, тогда как отцу через несколько лет должно было исполниться шестьдесят, поэтому и объясняла себе отсутствие матери надуманными и трагическими причинами. Она думала, мать ее умерла родами из-за того, что решилась родить ребенка, будучи уже немолодой, а отец не рассказывает ей этого, чтоб избавить от чувства вины.
Несколько дней назад, в ночь, когда умер отец, он успел рассказать ей все о себе, ее матери и своей жизни до того, как родилась Ангелина. Рассказал и умер, словно снял с души тяжкий груз.
«Ангелочек мой, ты прости меня….» – все еще звучал в ее голове его слабый голос.
– Папа, – тихо прошептала девушка, положив свою ладонь на шелковое покрывало, укрывающее скрещенные на груди руки отца, – папочка….
Она вдруг четко осознала, приняла, что никогда больше не услышит наяву ласковое прозвище, которым ее всегда называл отец. Он сказал, что ее назвали Ангелиной из-за того, что она была очень похожа на маленького ангела, когда родилась. И всегда отец звал ее именно так, своим ангелочком.
Девушка судорожно вздохнула, изо всех сил пытаясь сдержать рвущиеся из груди рыдания. Любовь Михайловна крепко обнимала ее за талию, поддерживая, иначе Геля, наверное, рухнула бы на колени у гроба. Упала бы ниц и разрыдалась бы в голос, завыла бы, наверное, от горя. Но твердая рука этой крупной и сильной женщины держала ее в реальности, словно напоминание о том, что она пока еще не осталась наедине со своим горем, что вокруг нее посторонние люди и она не имеет права сейчас на слабость.
Гроб тем временем закрыли и подняли на плечи парни из ритуального бюро и девушка, едва переставляя ноги и опираясь на домработницу, побрела за ним.
Позже, когда этот бесконечно длинный день, наконец, закончился, девушка, свернувшись калачиком под одеялом и выплакавшись вволю, закрыла глаза и еще раз позволила себе вспомнить последний разговор с отцом.
– Ангелина Викторовна! – услышала девушка в ночь смерти папы голос Любови Михайловны. – Геля, вас отец срочно к себе зовет.
Она посмотрела на часы на прикроватной тумбочке. Два часа ночи. Щуря глаза от яркого света, ворвавшегося в ее темную спальню из коридора сквозь раскрытую дверь, различила на пороге женский силуэт.
Накануне папе стало лучше, и девушка надеялась выспаться впервые за многие месяцы. Что же могло случиться? Неужели…. О страшном думать было недопустимо. Геля набросила на плечи халат и поспешила в комнату отца.
– Что папа? – Она опустилась на колени у его кровати и сжала холодную руку. – Что случилось?
– Ангелочек мой, – отец повернулся к ней, – сядь рядом, детка. Мне нужно рассказать тебе что-то… если успею.
– Папа, – Геля старалась чтоб голос ее не дрожал, но у нее не получалось, – ну что ты такое говоришь?
Слезы закипали в глазах, и предательский комок мешал дышать. Какое-то чувство обреченности и неизбежности поселилось внутри. Словно знание, что все скоро кончится.
– Геля, я должен тебе рассказать…. Когда-то давно, еще до твоего рождения, у меня была семья. Жена и трое сыновей – Эдуард, Герман и Всеволод. Старшему сейчас тридцать семь лет. Они твои родные братья, Ангелочек. Я никогда не рассказывал тебе о них – не считал нужным. А еще мне было стыдно, и я боялся, что ты осудишь меня за то, что я бросил свою семью, своих детей… родных детей…. Оставил их из-за другой женщины…. Да, Ангелочек, из-за твоей матери. Она тогда только окончила институт и устроилась ко мне… стажировалась на какую-то управляющую должность. Она была похожа на тебя – такая же белокурая и хрупкая, трогательно-невинная… так мне казалось тогда.
Как говорится – седина в бороду, бес в ребро. Этот ее ангельский вид совершенно меня очаровал. Я тогда не знал, что за душа прячется под маской невинности и простоты. И эта очаровательная улыбка, и румянец смущения, и хлопанье ресниц – все это было рассчитано на меня, старого дурака, и я попался на эти трюки как мальчишка. Мне друзья говорили, что я с ума сошел, что ей от меня нужны только деньги, но я не слушал. Ну, как могли врать эти чистые голубые глаза? Оказалось – могли….
Отец на минуту замолчал, вспоминая что-то или давая дочери переварить услышанное.
– Я бросил семью, – продолжил он наконец, – развелся с женой, оставил ей все: бизнес, недвижимость, деньги…. Мне было стыдно, что я оставляю ее одну с тремя детьми на руках. Хотя старшему тогда вот-вот должно было исполниться восемнадцать. В общем, я откупился от них, да….
Мы переехали в другой город, мне все пришлось начинать сначала. Денег не хватало, времени тоже, и твоя мать видимо разочаровалась во мне. Она родила ребенка, тебя, Ангелочек. А потом, прихватив с собой всю наличность, сбежала в неизвестном направлении, оставив тебя, и больше я ее не видел никогда.
Это меня Бог наказал за то, что я оставил семью и если бы не ты, доченька…. Моя единственная радость….
Из уголка глаза мужчины скатилась слеза, которую Геля вытерла своей ладонью.
– Папа….
– …Теперь я покидаю и тебя. На сей раз не по своей воле и оставляю тебя совсем одну, моя девочка. Поэтому я сделаю то, что единственное могу для тебя сейчас сделать. Все будет хорошо Ангелочек мой и прости меня….
Через несколько минут после этого разговора отец впал в забытье и, не приходя в сознание, перед рассветом умер.
На следующий день пришел адвокат, занимающийся отцовскими делами много лет, и сообщил девушке, что Виктор Эдуардович оставил ей в наследство некую солидную сумму денег, а так же свой бизнес, недвижимость и прочее имущество. С одним лишь только условием – всем этим она сможет распоряжаться после замужества, а до тех пор должна будет переехать жить к своим братьям.
Когда Геля непонимающе спросила, почему отец распорядился ее жизнью именно так, пожилой юрист объяснил, что Виктор Эдуардович больше всего на свете боялся, что после его смерти, имея на руках целое состояние, которым девушка просто не сумеет правильно распорядиться, она может стать жертвой или нечистого на руку охотника за приданным или еще кого похуже. А ее братья – солидные уважаемые люди. Они смогут защитить девушку и выбрать ей достойного спутника жизни.
– Ангелина Викторовна, – участливо похлопал по ее руке адвокат, – вы не переживайте. Ваш отец незадолго до смерти разговаривал с вашими братьями. Они отнеслись к его просьбе очень доброжелательно. Я бы даже сказал, с радостью. Ведь вы им родная младшая сестра, а они ничего не знали о вашем существовании. Телеграмму о смерти Виктора Эдуардовича я уже отправил, скорее всего, завтра вы уже сможете с ними познакомиться.
Однако на похороны не пришел ни один из братьев Ангелины. Все трое сослались на невозможную занятость, выразили соболезнования и пообещали встретить Гелю с самолета, как только она прилетит. В общем, повели себя как совершенно чужие люди.
Девушка поверила в эти притянутые за уши причины. А разве у нее был другой вариант? Как она могла анализировать поступки других людей, которых в глаза ни разу не видела? Но все же эта ситуация сидела в сердце маленькой занозой и точила-точила ее.
Как можно было не проводить в последний путь собственного отца? Как можно было потерять единственный шанс выразить ему свое прощение? Девушка никак не могла понять.
В доме было тихо. Любовь Михайловна после поминального обеда собрала свои вещи, расцеловала плачущую Ангелину и покинула стены дома, в котором отработала несколько лет, став для хозяев не просто прислугой, а практически членом семьи. Сегодня ночью девушка ночевала в большом доме совсем одна. Ей было немного жутко. Тишина давила на уши и в безмолвии темноты ей мерещились несуществующие шорохи и скрипы. И в тот момент Геля, наконец, позволила себе в полной мере осмыслить и принять то, что на самом деле ее мать не умерла…. Что она, оказывается, бросила ее… сбежала….
Не то чтобы Ангелина недополучила в детстве материнской любви – отец дал ей все и сумел компенсировать даже отсутствие женской ласки, столь необходимой каждой девочке. Но тот факт, что в ее жизни, всегда казавшейся идеальной и правильной, открылся такой скелет в шкафу, встревожил девушку. Смутное понимание того, что жизнь на самом деле гораздо сложнее, что и ее может коснуться та грязь, от которой ее всегда защищали и оберегали, начало зарождаться в душе.
Уснуть удалось лишь под утро, при включенном телевизоре и ночнике. Вернее девушка не уснула, а просто отключилась от физического и эмоционального истощения. Перед сном в Гелиной усталой голове воцарилась апатия и равнодушие к своей дальнейшей судьбе – будь что будет, она сопротивляться не станет. Раз отец так решил, раз на то была его последняя воля, значит, так будет лучше для нее.
Ведь отец наверняка знает своих сыновей и если бы он знал, что они смогут причинить любимой дочери вред, он бы никогда ее к ним не отправил.
Глава 2
– Ну что, во сколько там приземляется самолет нашей маленькой сестрички, прости Господи…. – Всеволод Мелехов откинулся в кресле и посмотрел на старших братьев.
Эдуард и Герман посмотрели друг на друга, Эдуард покачал головой, а Герман, повернувшись к младшему брату, проговорил:
– А тебе, видимо, все это кажется смешным, да? То, что в нашем доме поселится неизвестная особа, а мы должны будем опекать ее до замужества, да еще и искать ей подходящую партию, забыв о том, что это дочка той шлюхи, которая разрушила нашу семью?
– Герыч, да что ты так разволновался, в самом деле? – Младший брат стянул с рабочего стола Эдуарда какой-то документ и сворачивал из него «самолетик». – Что тебе сделала девчонка, которую ты в глаза ни разу не видел? В конце концов, мы можем проследить за тем, чтоб она удачно вышла замуж, а можем и не следить. Ее деньги – ее проблемы, не наши. Места у нас хватит. Не думаю, что она нас сильно обременит. Отец за свои грехи сейчас отвечает перед высшим судом….
Сева в театральном жесте крестил ладони на груди и посмотрел в потолок.
– Не богохульствуй, клоун, – в их разговор вмешался старший брат, – и не смей трогать мои документы.
Он разгладил смятый листок и убрал его в сейф.
– Он прав, Гера, – выдохнув, продолжил он, – девчонка действительно нам ничем не помешает. Все-таки она наша сестра….
– Тоже мне сестра… да мы ее в глаз не видели…. – Герман нервно прикурил сигарету. – А вдруг она такая же… как ее мамаша.
– Разберемся на месте. Что толку гадать? В крайнем случае, отправим ее учиться куда-нибудь подальше…. Вон, моя Альбинка учится в столичном универе и вполне довольна собой и своей жизнью.
Альбина, старшая и единственная дочь Эдуарда, действительно училась в Москве и домой наведывалась только на каникулы.
В кабинете на несколько минут повисло задумчивое молчание. Братья сидели каждый на своем месте и о чем-то думали.
Они были чем-то похожи, и совершенно разными одновременно. Эдуард – самый старший и рассудительный, был солидным бизнесменом, владеющим основной долей семейного бизнеса. Ему почти исполнилось сорок лет, и в его темно-русых волосах уже явственно проступала седина, а дородная фигура была обременена солидным брюшком. Герман – средний, был нервным мужчиной тридцати пяти лет с лысеющей макушкой. Герман никогда не отличался высокими моральными принципами, был желчным и завистливым. Тиранил свою тихую боязливую жену и частенько пропадал на закрытых вечеринках своих друзей-единомышленников. Ради достижения своих целей не брезговал методами, которыми не принято хвастаться. Всеволод, младший из братьев недавно отметил свой тридцатый день рождения и активно прожигал свою жизнь и семейный бюджет. К бизнесу его сильно не привлекали, так как старшие опасались, не в меру расточительных наклонностей братца. В офисе компании Сева появлялся исключительно для того, чтоб получить деньги. Нюансы появления этих денег в семье его не слишком заботили. Для того чтоб думать о делах у него были братья.
Мелеховы владели тремя крупными торгово-развлекательными центрами, расположенными в разных районах города. Многоэтажные здания из стекла, металла и бетона были излюбленным местом досуга горожан. Ведь здесь было все: кафе и рестораны, кинотеатры, детские зоны, и конечно множество салонов и бутиков разной направленности.
Двадцать лет назад, когда отец развелся с их матерью и сбежал в новую жизнь с новой женой, он оставил им сеть магазинов одежды. Сейчас, спустя годы, братья справедливо гордились собой и своими достижениями. Заслугу отца они воспринимали как хороший старт, который конечно помог им, но не являлся краеугольным камнем, заложенным в фундамент семейного дела.
Они бы справились и без его откупной помощи.
Эдуард и Герман были женаты и воспитывали детей разного возраста. Всеволод связывать себя брачными узами не торопился.
Сейчас братья собрались в офисе Эдуарда на очередное закрытое совещание.
– Ладно, – старший сел за стол, – забудем ненадолго о новоприобретенных родственниках и поговорим о работе….
– Так, – Сева порывисто поднялся со своего места, – мне, пожалуй, пора.
Он бросил на руку черную кожаную куртку и направился к выходу.
– Всеволод, – раздался за его спиной голос брата, в котором четко проступали стальные нотки, – сядь на место немедленно.
– Ну что опять, Эдь? У меня все в порядке, а если есть вопросы, обращайся к Олегу, он тебе все объяснит.
– Знаешь, брат, скорее всего именно Олег в скором времени займет твое место в семейном бизнесе. Извини, но от него толку гораздо больше, чем от тебя, тем более в последнее время ты все свои дела свалил на него.
– Он за это деньги получает и немаленькие кстати.
– Он хоть получает их за дело, а ты? Дармоед…. Иди и подумай о своем будущем.
– Разбаловали мы его, – устало сказал Герман, когда за младшим громко захлопнулась дверь, – теперь вон и высказать ничего нельзя, обижается сразу…. Хоть бы женился что ли поскорее.
– Лишь бы за него Олег и супружеский долг не взялся исполнять. – Рассмеялся Эдуард. А потом став серьезным добавил, – но с ним, правда, нужно что-то делать. Найти бы ему женушку постарше да поумнее его, чтоб держала лоботряса в ежовых рукавицах и дела могла вести вместо него. Олег, конечно, парень сообразительный, толковый, но…. Все-таки это семейное дело…. В общем, ладно, разберемся с этим позже.
Ты мне расскажи лучше, чего ты нарыл про нашу дражайшую сестрицу.
– Да ничего, – Герман откинулся в кресле и посмотрел в потолок, – нет на нее ровным счетом ни-че-го. Чиста аки ангел. Ни наркотиков, ни привлечений к уголовной ответственности, ни пьяных дебошей, ни беспорядочных половых связей…. Она даже правила дорожного движения ни разу не нарушала.
Друзей почти нет, бойфренда нет…. Не знаю, чем она занималась, такое чувство, что она целыми днями сидела дома и вышивала крестиком на пяльцах в лучших традициях героини романа.
– С чего тебе знать, чем занимаются героини романов?
– Я всего лишь предположил. Суть не в том, Эдь, делать-то что с ней будем?
– Да ничего не будем делать, понимаешь? Я может и зря на это согласился, но решения своего не отменю. Пусть живет…. Места всем хватит. Потом выйдет замуж и все – наше дело сделано. А уж кому она отдаст руку и сердце – не наша забота. Встретишь ее в аэропорту?
– Нет. – Коротко отрезал Герман.
Эдуард вздохнул, понимая, что брата ему не переспорить. Когда-то давно, когда отец бросил их мать, именно Германа сильнее всех потряс его поступок. Старшему брату пришлось повзрослеть раньше срока, и нельзя было позволить себе окунуться в горе и ненависть с головой. Севка был тогда совсем ребенком. Он и не понял ничего до конца. Потом братья заменили ему отца – он пережил развод родителей легче всех.
А вот Герман тогда был достаточно взрослым, чтоб осознать, что случилось с их семьей. И недостаточно мудрым, чтоб принять это и постараться простить. Он замкнулся и переваривал в себе отцовское предательство, лелеял свою горечь, свою ненависть к нему.
– Тогда попроси нашего шофера ее встретить…. Ну или Олега этого Севкиного…. Сестра все-таки, с шофером это я как-то….
– Тоже мне сестра…. – Угрюмо повторил Герман, глядя на брата из-под нахмуренных бровей. – Нарисовалась… хрен сотрешь….
– Она Мелехова, брат, нравится тебе это или нет. И раз уж мы обещали отцу присмотреть за ней, давай будем терпеливы. В конце концов, мы совсем ее не знаем.
*
Олег, о котором только что разговаривали Эдуард и Герман, в данную минуту склонился над разложенным планом здания, которое являлось торговым центром Всеволода, показывая длинным красивым пальцем руки направление эвакуационных путей, а так же количество и расположение всех запасных выходов пожарному инспектору.
Это был красивый молодой человек двадцати семи лет с темными волосами и серо-голубыми глазами. Стройный, но не худой, скорее поджарый, он был среднего роста и вполне физически развит. Вполне, но не слишком, что, однако, вовсе не означало, что мужчина не смог бы при желании постоять за себя.
Олег работал на Мелеховых уже не первый год. Он и Сева подружились еще в институте, а случайно встретившись в одном из клубов уже после выпуска, Всеволод спьяну, предложил ему место своего зама. Олег согласился, а Сева, который протрезвев узнал о кадровых переменах в управленческом составе, не пошел на попятную и ни разу в последствии об этом не пожалел – друг показал себя смышленым и исполнительным работником. Иными словами не прошло и года, как он уже руководил центром, предоставляя начальнику массу свободного времени и тактично умалчивая многие моменты на разборе полетов у старших братьев.
Вот и сейчас, Всеволод, прекрасно зная о проверке, куда-то испарился, и выяснять где он и с кем у Олега не было ни желания, ни времени. Не мешает ему работать и хорошо. Правда, мужчина все же попробовал до него дозвониться. Один раз. А потом спокойно занялся проблемами начальника. Олегу нравилось чувствовать себя хозяином положения. И изредка забегающий на работу за деньгами Всеволод вовсе не омрачал это приятное ощущение. Подчиненные привыкли и поняли, к кому следует обращаться, когда возникали проблемы или какие-либо предложения. Севу уже давным-давно никто не воспринимал всерьез.
Конечно, он об этом и не догадывался.
– Что ж, – пожилой инспектор выпрямился и снял с переносицы очки, – здесь все понятно, не придерешься. Пойдемте теперь посмотрим насколько легко у вас пробраться к этим самым выходам. Не заставлены ли они каким-нибудь хламом.
– Пойдемте, – Олег равнодушно повел плечами.
– А потом я хотел бы проверить действия работников вашего центра в экстренной ситуации. При пожаре, то есть. Другие ситуации мне не особо интересны. Заодно и систему оповещения проверим.
Олег жестом указал мужчине на дверь кабинета, в котором они разговаривали, и пошел следом за ним. В это момент он услышал пиликанье своего мобильного.
– Да, Герман Викторович, – ответил он, увидев имя звонившего, – я сейчас немного занят – у нас пожарная проверка. Что-то срочное?… Встретить вашу сестру? Конечно, смогу. Во сколько? Хорошо, я все сделаю.
Он отключил телефон и вернулся к ожидающему его инспектору.
Позже, когда все было улажено, Олег сел в свой автомобиль, чувствуя себя совершенно выжатым – все-таки эти проверки такая морока! Было бы неплохо где-нибудь выпить чашку кофе. Он поднял руку и поднес к глазам часы, красовавшиеся на запястье – пора было встречать ту девушку, Ангелину Викторовну Мелехову. Что ж, можно будет выпить кофе в каком-нибудь кафе на обратном пути.
Мужчина сел в машину и вдавив педаль газа в пол, с пробуксовкой рванул с места.
Дорога заняла меньше времени, чем предполагалось. Видимо вследствие слишком высокой скорости, мастерства водителя или технических характеристик дорогого автомобиля. А может все три вероятные причины вместе сыграли свою роль.
Припарковавшись неподалеку от входа в здание аэропорта, Олег вышел из машины и, потянувшись, с удовольствием размял тело. После он прислонился к машине и закурил. По времени выходило, что самолет уже приземлился и скоро пассажиры должны потоком хлынуть через двери на улицу. Девушка, которую ему надлежало доставить домой, знала марку и номер его машины, поэтому он ждал, что она сама его найдет.
Скоро действительно показались люди. Они выходили на улицу, тащили за собой свои чемоданы, нанимали такси…. Когда основной людской поток поредел, Олег нетерпеливо посмотрел на часы, задаваясь вопросом, где же бродит эта нерасторопная девица, когда вдруг он увидел ее.
Он сразу понял, что это именно она. Шла медленно, оглядываясь вокруг и прищурясь вчитываясь в номера стоящих машин. У нее через плечо была перекинута большая сумка, а за собой она катила огромный чемоданище.
Ангелина оказалась совсем не такой, как он себе представлял. Он ожидал увидеть избалованную девицу с царскими замашками. Уверенную, сильную, смелую, яркую. А к нему шел светловолосый ангел, тонкокостный, светлокожий, хрупкий и воздушный как видение. И глаза…. Ее глаза – серое море холодного льда – кажется, так пелось в одной песне….
Девушка уже увидела его и пыталась робко улыбнуться. Было заметно, что она отчаянно трусит всего – и незнакомого мужчины и чужого города и этого шумного аэропорта. Наверное, ей сейчас невыносимо хочется спрятаться на заднем сидение его машины, забиться в уголок, обняв себя руками… или вообще очнуться где-нибудь далеко отсюда, дома….
Олег, очнувшись от своих мыслей и созерцания девушки, в несколько шагов преодолел расстояние между ними и, забирая поклажу, представился:
– Привет! Я Олег, а вы Ангелина, очевидно. Я отвезу вас домой.
Глава 3
Геля тоскливо смотрела в окно на проплывающие мимо городские пейзажи. И зрелище это ее удручало.
Ей не понравился этот город с первого же мгновения, как она в нем оказалась. И тот факт, что ей предстоит прожить здесь несколько лет, наполнил сердце такой невероятной тоской, что тут же, у трапа самолета, ей захотелось сесть и заплакать.
Зачем она уехала из дома? Почему отец распорядился ее жизнью именно так?
Он изнежил ее и вырастил слабым и зависимым домашним созданием. Она пыталась учиться, но когда заболел отец, бросила универ чтоб ухаживать за ним. Работать она не умела. Деньги у нее были и немалые, но распорядиться ими она тоже не могла. Был ли у нее другой выход кроме того как подчиниться последней воле умирающего? Видимо, нет, не было.
А вот теперь, приближаясь к своему новому пристанищу, девушка всеми фибрами души хотела оттянуть момент, когда она перешагнет порог дома братьев и познакомится с ними.
– Ангелина Викторовна? – Услышала она голос Олега и встретилась с ним взглядом в зеркале заднего вида. – Вы не выпьете со мной чашку кофе? Тут скоро будет кафе….
– Конечно! – Геля немного приободрилась. Кофе было бы сейчас как нельзя кстати. – Я бы с удовольствием…. И можете называть меня просто Ангелина…. Без отчества….
– Хорошо… Ангелина…. – Олег уставился на дорогу, а Геля продолжала смотреть в окно.
Город был мрачным, грязным, пыльным. И насаждение деревьев вдоль обочин дорог не спасало ситуацию. Люди, которых она видела на тротуарах, ей совсем не нравились – какие-то злые, хмурые, озабоченные лица. Они куда-то спешили, ругались друг с другом прямо посреди улицы. Несколько раз их машину подрезали проезжающие мимо автомобили, несколько раз, как она поняла, подрезал кого-то Олег, и тогда она видела, как в открытые окна что-то кричат им рассерженные водители. Все это невероятно угнетало ее, невероятно!
Наконец Олег остановил машину у какого-то кафе и, судя по фасаду здания, крыльцу и вывеске, это было вполне приличное место, где можно было выпить неплохой кофе. Наверное, они въехали в центр города. Выйдя из машины и оглядевшись по сторонам, девушка немного успокоилась и приободрилась – возможно, если она не будет в одиночку посещать окраины, ей даже понравится здесь.
