Текст книги "Рикошетом в сердце (СИ)"
Автор книги: Diurdana
сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 16 страниц)
Но так было безопаснее, спокойнее, что ли. Конечно, в их отношениях изначально присутствовал некоторый расчет, Алла знала это и не особо печалилась. Уж лучше строить семью, исходя из разумных и трезвых соображений, чем, очертя голову, бросаться в омут, а потом испытывать горькое разочарование, осознавая, что тебя предали, обманули, использовали… Нет, пусть все будет по-честному.
Да и отец советовал Алле найти парня попроще. Такого, чтоб ничем не смог им навредить и понимал, кто будет главным в их семье. Главное, чтобы новоприобретенный родственник не зарывался и знал свое место, а если парень попадется толковый, можно приобщить его к делу, так сказать, помочь молодой семье.
Конечно, Глеб показался ее отцу слишком простым. Но Алла смогла объяснить родителю все достоинства парня, за которые она и обратила на него внимание. Глеб был серьезным и целеустремленным, он четко знал, чего хочет от жизни, и знал, как может этого достичь. А еще он был спокойным и рассудительным, они с Аллой почти никогда не ругались – Глеб умел избежать лишних ссор и прийти к какому-то общему решению в спорах.
Может, ему не хватало юношеского задора, и он был иногда слишком серьезен, но ведь для будущего мужа это скорее плюс, чем минус. В таких делах серьезность предпочтительнее легкомыслия.
Так ей казалось раньше. А вот когда эта самая свадьба замаячила впереди как что-то реальное, а не призрачное, Алла начала сомневаться в правильности своего выбора.
В последнее время Алла стала сравнивать своего жениха с другими мужчинами. И часто ловила себя на неприятной мысли о том, что он проигрывает в этом сравнении. Не хватало чего-то парню – харизмы, самоуверенности, может быть. А Глеб, получая все блага исключительно от ее отца, всегда будет зависим от него. И эта зависимость рано или поздно сыграет роковую роль в их отношениях, она не позволить им быть на равных, так как отец заставит его чувствовать себя вечным должником. А, следовательно, он и ей подняться никогда не даст.
Еще Алле сейчас, как никогда, нужна была поддержка Глеба. Она хотела слышать комплименты и слова поддержки, а получала лишь отстраненные советы– не подражать местным барышням, не зацикливаться на том, как нужно жить и какой нужно быть. Он просил ее просто быть собой, прежней Аллой. Сам он перестал притворяться перед ее друзьями, что ему с ними интересно, и предпочитал их обществу одиночество где-нибудь в укромном тихом уголке в компании коньяка. Алла злилась на него, потому что завидовала. Завидовала его спокойствию и тому, что он мог не притворяться, потому что не хотел. А ей приходилось каждый день носить маску светской девушки, улыбаться за двоих и объяснять угрюмость жениха чрезмерным напряжением на работе. Как же ей хотелось послать подальше все правила приличия и так называемых друзей.
А когда напряженные до предела нервы не выдерживали, все раздражение выплескивалось на того, кто рядом – на Глеба.
Девушка вертела в руках злополучную визитку. Тянуть не имело смысла, в сервисе ей уже озвучили примерную стоимость ремонта и ждали, когда можно будет приступить к работе. Теперь предстояло лишь выяснить, кто будет все это оплачивать.
Девушка набрала номер. Выслушав длинные гудки, которым не было конца, она уже собиралась положить трубку, когда на другом конце раздался мужской голос.
– Я слушаю. – Уверенно и твердо. С какими-то властными нотками.
– Алло… – Собственный ответ показался Алле робким и неуверенным. Нужно признать, в присутствии этого мужчины, даже слыша его голос по телефону, она терялась и не знала, что сказать. – А… это я.
Она сглотнула и продолжила более уверенно.
– Это та самая курица с Ауди, которую вы вчера подрезали.
– Чем могу помочь?
– Нам надо встретиться и поговорить на счет ремонта моей машины.
– Вот как… – голос в трубке замолчал на несколько секунд, – ну что ж…. Я вас жду, приезжайте.
– Куда?
– Записывайте адрес.
Алла взяла ручку и слушала мужчину. Записывая номер квартиры, она поняла, что только что получила приглашение прямо к нему домой.
– Это что, ваша квартира? Вы меня зовете к себе?
– Да. А в чем проблема? Это вам нужно сегодня со мной встретиться, а у меня сегодня плохое настроение, и я планирую весь день провести дома.
– Я к вам домой не поеду! – Аллу все это начинало бесить.
– Хорошо, тогда пока. – Алла услышала в трубке короткие гудки. Он что, бросил трубку? Или ей показалось, и всего лишь пропала связь? Что-то ей подсказывало, что первый вариант вернее, чем второй.
Алла в шоке смотрела на свой телефон, словно это он только что отказался с ней разговаривать, а не наглый собеседник. Вот такого с ней никогда не было, обычно трубку бросала она, а ей еще и перезванивали потом по нескольку раз, пока она не удосуживалась ответить. А тут…. И кто? И что делать-то теперь? Может, папе пожаловаться? Тогда придется рассказать об аварии и о том, как она забыла про страховку.
Черт. Судя по тому, что телефон молчал, этот Андрей ей перезванивать не собирается. Значит, долой малодушие, придется звонить самой. Алла снова набрала номер.
– Я слушаю. – Тот же голос, но теперь немного усталый и недовольный.
– Это снова я. Вы что, трубку бросили?
– Да. Если вы не хотите встретиться сегодня, ради Бога, позвоните, когда соберетесь.
– Я сейчас приеду. Вернее через пару часов.
– Хорошо, адрес вы записали?
– Записала.
– Тогда до встречи. – Он снова первым отключил телефон. Алла начинала ненавидеть этого человека всеми фибрами души.
*
Андрей отбросил телефон на диван рядом с собой и откинул голову назад. Сегодня он хотел побыть один. Напиться до чертиков и ни о чем не думать. Забыть о тихом городке в Сибири, забыть о ней. Все, что казалось отболело и покрылось пылью, опять всколыхнулось в его душе, напомнило о себе, отдаваясь резкой болью где-то в сердце и горечью вины.
Сегодня он узнал, что у нее родился ребенок. Нет, не так, ребенок родился у нее и у ее мужа. Их ребенок. И эта новость подвела невидимую черту под их историей и выбила его из колеи. Какой теперь толк терзаться сомнениями? У нее семья, и ничего не вернуть.
Черт! А ведь у них тоже мог бы быть ребенок, тот самый, которого она потеряла по его вине… Как глупо все вышло. И ведь надо же – Эмилия. Ну кто такие имена детям дает?
Ладно, ну их всех, проблем у него и так хватает.
Андрей посмотрел на часы. Курица с Ауди должна прийти примерно через час, у него еще есть время принять душ.
Прохладная вода немного его взбодрила, и Андрей, обернув бедра полотенцем, развалился на диване с бокалом коньяка в руке. Услышав звонок, он опять глянул на часы. Для той девушки, что звонила ему, было еще слишком рано, а больше он никого не звал. Не сильно заморачиваясь по поводу своего внешнего вида, Андрей открыл дверь. На пороге, надменно поджав губки, стояла вчерашняя блондинка. Мужчина молча посторонился, пропуская ее к себе. Когда девушка сняла с себя куртку, до него донесся тонкий запах духов, а ее волосы рассыпались по плечам каскадом светлых локонов. «Красивая», – почему-то пришла в голову незваная мысль. Девушка оглядела его, взгляд ненадолго задержался на полотенце – единственной полоске ткани, скрывающей от нее его наготу. Андрей отметил, как вспыхнули щеки девушки, когда она поняла, что он наблюдает за направлением ее взгляда. Она откашлялась и начала объяснять ему что-то о своей машине, которую он почему-то должен починить, о станции техобслуживания, где сейчас эта машина находилась, и куда он, собственно, должен был поехать как можно скорее, чтоб оплатить ее ремонт. Девушка нервничала, а Андрей оценивающе рассматривал ее фигуру, представляя, как она выглядит без одежды. Конечно, эти мысли мешали ему сосредоточиться на словах незнакомки.
Почему она краснеет, Андрей прекрасно понимал – тело вполне адекватно отреагировало на мысли о наготе девушки, а полотенцу очень плохо удавалось эту реакцию скрыть. Похоже, напрасно девчонка явилась сюда.
– Хочешь выпить? – Он протянул ей свой бокал.
– Вы что, меня совсем не слушаете?
– Слушаю. Ты пить хочешь? – он все еще протягивал ей коньяк. Девушка молча взяла его и поднесла к губам. Глотнула пару раз, сморщилась и прижала запястье к губам.
– И что теперь? – Она протянула бокал обратно.
– Теперь… – Андрей поставил бокал на столик – …иди сюда.
Он притянул девушку к себе и впился в ее губы.
Глава 15
Алла оттолкнула мужчину и с размаха влепила ему пощечину.
А рука у дамочки тяжелой оказалась. Андрей криво улыбнулся и шагнул к ней. Девушка смотрела на него как кролик на удава, но во взгляде не было и намека на испуг. Она хотела его так же, как и он ее. А иначе не прожигала бы взглядом его полотенце, не облизывала призывно губы, не пила бы коньяк наедине с полуголым мужчиной и сейчас уже давно одевалась в прихожей, а не ждала непонятно чего. Хотя, почему же не понятно?
Он притянул ее к себе, подавив неубедительные попытки вырваться, и снова поцеловал. Девушка упрямо сжимала губы и отворачивала лицо, потом уперлась руками в его плечи и попыталась оттолкнуть от себя. Он будет полным дураком, если упустит ее. Андрей, одной рукой за талию прижимая девушку к себе, второй уже расстегивал молнию на ее брючках. Она все еще вырывалась, но не кричала и не требовала отпустить, только смотрела на него не мигая своими огромными глазами.
Когда его ладонь забралась в трусики девушки, Андрей понял, что его догадки верны – она была возбуждена не меньше него.
– Мне кажется, мы друг друга поняли, – довольно улыбаясь сказал он.
– Пошел ты…. – Девушка вывернулась из сильных рук и толкнула его в грудь. – Самодовольный, наглый…. Да кто ты, вообще, такой?!
– Пошли в спальню, там разберемся. – Андрей на самом деле не собирался сейчас ее никуда отпускать. Почему до нее это до сих пор не дошло?
– Ты… да ты…. – Девушка, тяжело дыша, смотрела на него, а потом вдруг шагнула навстречу и сама поцеловала его в губы. Тогда Андрей подхватил ее на руки и унес на свою кровать.
*
Алла, едва перешагнув порог квартиры, почувствовала себя не в своей тарелке. Она не привыкла приходить домой к малознакомым людям, все контакты тщательно проверялись на предмет благонадежности. А то, что Андрей открыл ей в одном полотенце, девушку смутило и странно взволновало. Нет, она никогда не была ханжой или скромницей, но помимо воли ее взгляд то и дело опускался к пестрой ткани полотенца, а мужчина смотрел на нее и ухмылялся. Он понимал, что ей неловко, но почему-то одеваться не спешил. В квартире было тепло, но от его близости Аллу бросало то в жар, то в холод, а под взглядом Андрея она чувствовала себя абсолютно голой, хотя фактически все было как раз наоборот. Его темные глаза словно гипнотизировали ее, она чувствовала, что нужно бежать отсюда сломя голову, но уходить не хотела.
Когда она сделала пару глотков из его бокала, коньяк разлился в груди приятным теплом, а в голову пришла мысль, что сейчас она касается губами того края, которого совсем недавно касались его губы. Все это было так волнительно и так странно.
Когда он поцеловал ее, Алла сопротивлялась не потому, что не хотела близости, а потому что это было неправильно, потому что она не привыкла к такому обращению, потому что для нее он был незнакомцем.
А еще ее ужасно раздражал этот самоуверенный мужчина, который с чего-то взял, что ее можно вот так просто, не спрашивая даже имени, уложить в кровать. Он бы еще взял ее за волосы и уволок в свою пещеру.
Когда он полез ей в трусики, Алла не возмутилась его наглости, а скорее испугалась, что сейчас он поймет, насколько сильно его близость действовала на нее. Но почему-то его грубые прикосновения разрушили последние барьеры ее выдержки. Что обманывать себя – она почувствовала влечение к нему, едва перешагнула порог. И вместо того, чтоб еще парой пощечин стереть с его лица эту наглую улыбочку, вместо того, чтобы высказать все, что думает об озабоченных дегенератах, она кинулась ему на шею и поцеловала его.
Оказавшись голой в его кровати, девушка вдруг поняла, что раньше ни один мужчина не позволял себе такие вольности по отношению к ней, все лишь старались угодить, помня о положении и деньгах ее отца. Поэтому она и не знала, не подозревала, как ей нужно было иногда почувствовать себя слабой женщиной, над которой мужчина может и должен доминировать.
Девушку оглушили охватившие ее чувства, сопротивляться им было невозможно, контролировать – тоже, и поэтому она просто отдалась им.
*
– Как тебя зовут? – Андрей затянулся сигаретой и протянул ее лежащей рядом девушке. Алла, не вынимая из его пальцев, обхватила ее губами .
– Алла…. – Ответила она, выпустив струйку дыма.
– Алла…. Приятно познакомиться, Алла.
Они посмотрели друг на друга и рассмеялись.
– Черт! – Алла посмотрела на часы на его руке. – Мне пора, нужно посмотреть, что там делают с машиной, а потом домой.
– Давай я тебя подвезу до сервиса. Заодно посмотрю, что можно сделать.
– Считай, мы в расчете…. – Алла села на постели, заворачиваясь в простыню, чтоб дойти до душа.
– В смысле? – Он поймал ее за руку и снова притянул к себе.
– Ну… Считай, ты со мной расплатился. У меня больше претензий нет.
– Что? Я с тобой расплатился? Натурой, что ли?
– Ага.
– Вот мы сейчас посмотрим, кто с кем и за что расплатился. Иди сюда….
– Нет, Андрей, мне, правда, пора.
Но мужчина не собирался ее отпускать. Он, не слушая просьбы девушки, снова повалил ее на кровать.
– Отпусти, – девушка, смеясь, пыталась отвернуться от его поцелуев и вывернуться из его рук. Но противостоять его напору не могла.
Обычно даже при намеке на подобное Алла моментально ставила партнера на место, став серьезной и без малейшей игривости заявляла, что он должен уважать ее желания.
Алла повернулась на живот и, уцепившись за край кровати, попыталась оттолкнуть мужчину, сползти на пол и уже, наконец, сбежать в душ. Но Андрей, взяв в плен ее запястья, прижал руки девушки к кровати, а свободной рукой подсунул подушку ей под живот.
– Андрей! – Алла перестала смеяться, ей не нравилось чувствовать себя беспомощной. – Отпусти меня, я, правда, не хочу!
– Зато я хочу, – ответил он, коленом раздвигая ее сжатые ноги и устраиваясь между ними, – а я всегда делаю то, что хочу. Привыкай.
И вместо того, чтобы разозлиться, Алла почувствовала, что заводится еще больше. Почувствовав его в себе, Алла перестала брыкаться и, прогнув спину, отдалась рукам мужчины.
– Эгоист… – простонала она, откинув голову назад, чтоб прикоснуться к нему, прижаться к его щеке и почувствовать его губы на своей шее.
То, что сейчас выделывал с ней Андрей, она не позволяла никому. Никогда. Даже Глеб, ее жених, никогда не настаивал, если она заявляла, что не в настроении. Может, ей всегда хотелось, чтоб с ней поступили вот так вот грубо, властно, не спрашивая разрешения. Может, это именно то, что было ей всегда нужно, а ее капризы в постели нужны были, чтоб нашелся наконец тот, кто докажет ей, в некоторых вещах мужчина должен быть главным.
После, когда Андрей, наконец, отпустил ее, девушка на негнущихся ногах прошла в душ и там в большом зеркале внимательно осмотрела свое обнаженное тело. Мужчина так жадно целовал ее, что наверняка остались следы. Ага, пара еле заметных красных пятнышек на шее присутствовала, а вот на груди были четкие багровые отметины. Вот ведь!
Выйдя из ванной, она достала из сумочки косметичку и принялась замазывать синяки. Андрей все еще лежал в постели и, затягиваясь сигаретой, наблюдал за ней.
– Никогда больше так не делай. – Бросила девушка, не отвлекаясь от своего занятия.
– Это как получится. – Он лукаво изогнул бровь и, потушив окурок, встал с кровати. – Собирайся, поедем, посмотрим твою машину.
*
Вернувшись домой, Алла застала Глеба валяющимся на кровати в спальне и бесцельно переключающим каналы на телевизоре дистанционным пультом.
– Привет, – бросил он, не отвлекаясь от своего занятия, – ну, как дела? Что там с твоей машиной?
– Через пару дней можно забирать. Ты папе ничего не говорил?
– Нет. Что с тем человеком, в которого ты врезалась?
– Все нормально. Он уже оплатил ремонт.
– Правда? – Глеб наконец повернулся к ней. – То есть, тебе удалось все уладить?
– А ты сомневался? – Алла, отвернувшись к стене, облачалась в домашнюю одежду.
Глеб, не ответив, пожал плечами и снова уставился в телевизор.
Алле было немного стыдно перед женихом. Все-таки раньше она была против измен, предпочитая честные отношения. Так было до Андрея. Но сейчас, не имея понятия, во что выльется ее сегодняшнее приключение, девушка была растеряна и не знала, что делать дальше. Рвать отношения с Глебом накануне пышной свадьбы? Да еще из-за человека, который ей ничего не обещал и с которым она познакомилась вчера, а сегодня уже переспала? Да, папа ей за это точно всыплет ремня, чего он, кстати, никогда не делал, пока она была маленькой.
Андрей…. Алла почувствовала, как сжалось сердце в груди. Он ей ничего не обещал, но разговаривал так, словно следующая встреча – дело решенное и само собой разумеющееся. А высаживая из машины, он прикоснулся к ее губам и прошептал – «До встречи». Когда должна была состояться эта встреча, он не уточнил. Просто уехал.
За окном темнело – наступали ранние зимние сумерки. В комнате висело тягостное молчание. Глеб, наконец, наткнулся на какой-то фильм, и Алла с облегчением вздохнула – она не знала, о чем с ним разговаривать. Девушка залезла под одеяло, повернулась к нему спиной и попыталась уснуть. Обняв подушку, она снова вспомнила Андрея и, улыбнувшись, закрыла глаза, наслаждаясь воспоминаниями и предвкушая следующую встречу.
*
Той ночью Глебу снова приснился дом. После похода в театр он стал слишком часто думать о прошлом. Думать и вспоминать. Все чаще в его мыслях появлялась Оксана– сначала мельком, походя, а потом, прочно закрепившись, и вовсе не выходила из головы. Тяжелее всего было ночью, когда приступы ностальгии не давали уснуть и заставляли бодрствовать почти до самого утра. Петербург становился чужим. Алла становилась чужой. И, похоже, он сейчас проживал не свою, а чью-то чужую жизнь.
Нужно, просто необходимо было что-то поменять. Еще раз убедиться в том, что он не зря сюда переехал, что он на многое способен. Сам. Он ведь хотел чего-то добиться, а не просто тусить по клубам и праздно прожигать свою жизнь.
Этим же утром Глеб сразу направился в приемную генерального.
Кристина, забежав в кабинет начальника сообщила, что «Николай Иванович сейчас очень занят. Как только освободится – сразу позовет. Нужно подождать». Глеб присел в кресло в приемной и посмотрел на часы на стене. Вроде в это время тесть был свободен от посетителей и «важных встреч».
Парня уже тошнило от этого белого циферблата с ужасно медленно продвигавшимися по нему стрелками, когда секретарша наконец пригласила его в кабинет. Судя по тому, что из него никто не вышел, тесть был там один. Тогда зачем заставил ждать?
Слегка нервничая, он вошел и присел на стул для посетителей, не дождавшись приглашения начальника.
– Какие-то проблемы, Глеб? – Тот, откинувшись в кресле, лениво постукивал по столу ручкой.
– Никаких. Я просто хотел поговорить.
– Говори.
– Николай Иванович, – начал Глеб, – дело в том, что…. я тут посмотрел бумаги….
– Глеб, говори по существу, у меня много работы, сам понимаешь….
– В общем, я бы хотел возглавить аналогичный отдел в московском филиале. Уверен, что у меня получится. За эти полгода я многому у вас научился, и мне хотелось бы попробовать свои силы. Я посмотрел документы, и у меня появилась пара идей на этот счет….
– Чем тебе здесь не нравится? Самостоятельности захотелось? – тесть был странно спокоен и холоден.
– Да. – Глеб не мог понять, о чем он сейчас думает.
– Значит так, юноша, – мужчина встал из-за стола и, сунув руки в карманы брюк, подошел к окну, – про то, что у тебя все неплохо получается, должен тебя разочаровать. Ты уже однажды показал свои таланты, когда чуть не сорвал мне выгодный контракт. Если я тебе не говорю о твоих промахах, это не значит, что их нет. А я уже заколебался, если честно, наблюдать твои косяки. Ты меня разорить хочешь? Мало крови мне выпил?
Глеб понял, что зря затеял этот разговор, а от слов тестя у него холодок прошелся по коже. То, что говорил сейчас сидящий перед ним мужчина, никак не хотело укладываться в его голове. Ну да, от его усилий на работе ничего не зависело, но только потому, что так было проще, а вовсе не потому что он совершенно не разбирался в своей работе. Ведь не поэтому же! Он же не дурак. Хоть что-то ведь он может. Или нет? По словам Николая Ивановича, выходило, что нет….
А тот тем временем повернулся к нему и продолжал.
– То, что я не тыкаю тебя носом во все твои ошибки – заслуга только моей дочери. Признаюсь, она – моя единственная слабость. Не могу ей отказать. Она попросила не цепляться к тебе, и я не цепляюсь. А на деле, самостоятельный мой, ты ни на что не годен. В бизнесе ты разбираешься очень слабенько. Не твое это, решать вопросы, касающиеся больших денег. Тут ты – полный ноль.
Я до сих пор помню, как ты списал неисправное оборудование….
– А что я должен был с ним делать?
– А вот этот вопрос ты должен был мне задать, прежде чем подписывать какие-либо бумаги.
Во-вторых, неужели ты думаешь, что я позволю оставить свою дочь без присмотра? Думаешь, я не знаю, почему ты с ней? Я все понимаю, но, к сожалению, Алла выбрала тебя. И я не смог ее отговорить. Что ж, моя дочь должна жить так, как я ее учил – ни в чем себе не отказывая. А, значит, тебе повезло. Но я глаз с вас не спущу, имей в виду.
А за все косяки будешь теперь отвечать лично мне, понял?
– Понял.
– Еще вопросы есть?
– Нет.
– Свободен.
Глеб молча поднялся и вышел из кабинета. Закрывшись у себя, он достал из шкафчика бутылку коньяка и плеснул в бокал. Злость разъедала его. Хотелось что-нибудь разбить, сломать, разрушить. Или набить этому старому индюку морду. Или трахнуть его секретаршу. Причем, оттрахать ее хорошенько, чтоб она почувствовала разницу….
Глеб сжал в руке бокал, а потом залпом выпил его содержимое.
Дома он встретил Аллу, которая, напевая, куда-то собиралась и до ужаса раздражала его своим хорошим настроением и лучезарной улыбкой. Глеб молча подошел к ней и попытался завалить ее на кровать. Ему просто необходимо было разрядиться. Выпустить пар, злость на тестя. Его он наказать не может, зато может получить хоть какое-то удовлетворение, поимев его любимую дочурку.
Алла, не ожидавшая такого напора, отстранилась и удивленно посмотрела на жениха.
– Эй, дружок, полегче.
– Алла, детка, я так тебя хочу, – он отстранился и посмотрел на девушку.
– Потом, милый, мне сейчас пора убегать. Увидимся вечером,– Алла подхватила сумочку и продефилировала к двери, послав ему на прощание воздушный поцелуй.
Глеб сжал зубы так сильно, что заходили желваки на скулах. Он резко развернулся и ударил кулаком ни в чем не повинную стену, сдирая кожу на костяшках пальцев.
Черт бы их всех побрал! Парень достал бутылку виски и принялся лечить нервы с помощью самого безотказного средства.
Он так хотел вырваться из-под постоянного контроля, уехать куда-нибудь подальше от будущего тестя. Но Николай Иванович сегодня вполне четко обозначил ему перспективы на будущее. Никогда и ничего он не добьется здесь сам. Так и будет до бесконечности прогибаться под них с Аллой. И ни на шаг не сдвинется с той ступеньки, на которой он стоял до переезда сюда. Потому что все эти шмотки-машины-тусовки-деньги-поездки мало что значат, когда он не сам этого добился, а получил в качестве оплаты за свое послушание и правильное поведение. Так больше не может продолжаться.
Глава 16. часть I
Оксана лежала, прижавшись щекой к подушке, и задумчиво смотрела на снегопад за окном. Все та же старая скрипучая кровать с продавленной сеткой и мягкой периной, все те же голубенькие обои в цветочек и древний светильник под потолком – все свои школьные каникулы она проводила здесь, с неохотой возвращаясь осенью к родителям в городскую квартиру. Прошлым летом она к бабушке не приезжала, роман с Глебом захватил ее целиком, отодвинув в тень все то, что раньше казалось важным, а ведь раньше она бывала здесь каждые выходные с апреля и до конца сентября. Ах, нет, один раз была, когда привезла бабушке отвергнутого Глебом Пифа.
Под одеялом было тепло и уютно, из кухни вкусно пахло чем-то печеным, наверное, бабуля снова печет ей блинчики. Судя по тихим шагам и звяканью посуды, так оно и есть. Оксанина бабушка готовила самые вкусные блинчики на свете, и внучку часто баловала ее любимым лакомством. Оксана представила себе плоскую тарелку с растущей на ней стопкой блинов, а рядом уже, наверное, стоит в железной кружечке растопленное масло. Приготовление пищи всегда было для бабушки особым неизменным ритуалом. Та же большая чугунная сковорода, эмалированная кружечка с истершимся рисунком, вот только движения бабушки, скованные ревматизмом, стали теперь медленнее. А в остальном бабушка была верна себе – аккуратная, деловитая. И старенькая. А люди в преклонном возрасте живут так, как привыкли, и не любят что-то менять. Оксана и сама сейчас как будто погрузилась в старость… эмоциональную старость, когда нет мыслей ни о прошлом, ни о будущем, а душу греет лишь хрупкий покой, который она, к счастью, обрела здесь.
Девушка потянулась, села на постели, спустила ноги на пол, укрытый теплым пушистым ковром, подумала… и снова залезла под одеяло. Не хотелось вставать и чем-то заниматься. Хотелось просто проваляться весь день под теплым одеялом, прислушиваясь к бабушкиной суете на кухне, треску огня в печке и наблюдая за летящим с неба снегом.
Позавчера был День святого Валентина, значит, прошла середина февраля, и теперь солнышко будет пригревать все сильнее, дни станут дольше, запахнет весной. И каждый день приближал долгожданное тепло. А тут снег идет и идет бесконечно, словно весна никогда не настанет.
А, может, она и не настанет. Уже полгода в душе девушки царила серая унылая осень. И как бы она ни пыталась отвлечься от переживаний, как ни запрещала себе думать о человеке, который забыл про нее и уже, наверное, обзавелся семьей, каждое утро у нее начиналось с воспоминаний о том, как счастлива она была рядом с Глебом. Тогда время летело, и каждый день был лучше предыдущего. Каждый день был полон надежды, а теперь надежды не было – Оксана Глеба не ждала. Она просто помнила о нем и никак не могла забыть.
А еще девушка злилась на себя за то, что до сих пор любила его – человека, променявшего ее чувства на деньги, престиж и… крашеную блондинку в придачу. Глебу наплевать на нее, тогда почему она помнит? Боль, конечно, утихла, рана на сердце затянулась, и она смогла наконец посмотреть на случившееся с ней без истерик и рыданий, осмыслить, принять, уже не плакала в подушку по ночам как в первый месяц, проведенный здесь, но от тоски избавиться не смогла.
Чтобы освободить голову от гнетущих мыслей, Оксана нашла себе массу полезных и не очень занятий – она помогала бабушке по хозяйству, устроилась преподавателем танцев в какой-то местный крохотный дом культуры, а по вечерам изучала в библиотеке этого же учреждения искусство эпохи Возрождения по старым пыльным книгам, случайно обнаруженным между справочниками по агротехнологии и теплотехнике. Зачем? Она сама не могла объяснить. Возможно, чтобы восполнить пробелы образования. Может, для самоутверждения. Или для того, чтоб занять голову. Когда все известные мастера живописи были тщательным образом изучены, а их биографии законспектированы в толстую тетрадку, Оксана взялась за изучение медицинских словарей. Тут дело двигалось медленно, но девушка решила, что она не бросит это занятие. В планах была еще русская классика девятнадцатого века, которую она проигнорировала в школе, как раз Толстого и Достоевского ей хватит до лета. А там она обязательно еще что-нибудь придумает. Но главное, теперь она будет доводить до конца все, за что бы ни взялась. Будь то танцы, книги или усердная дрессировка не поддающегося ей Пифа.
Сегодня суббота, значит, можно отдохнуть. Правда, ее немного мучила совесть за то, что она валяется в кровати, когда ее бабушка уже давно встала и готовит завтрак. Но мучила не сильно. Бабушка ее очень любила и раз не разбудила утром, значит, справилась сама.
– Оксана, – услышала она голос бабули, – детка, ты проснулась?
– Проснулась…. – ответила девушка, снова потянувшись и сладко зевнув. Что ж, нужно вставать.
– Раз проснулась, тогда иди завтракать. – Оксана немного похудела, и бабушка была крайне озабочена этим фактом.
– Чего-то не хочется, бабуль…. – В последнее время… полгода, если точнее, у нее совсем не было аппетита. Завтракала Оксана поздно, чаще просто выпивала чашку растворимого кофе, чтоб проснуться.
– Опять не хочется? А, ну, живо марш за стол, пока я хворостину не взяла! – старушка усердно сердилась, сдерживая улыбку.
– Не боюсь я твоей хворостины, бабуль. Ты старенькая, тебе меня уже не догнать.
– Ох, и выросла на мою голову, языкастая…. – Серафима Петровна устало присела на стул. – Едь к родителям, пусть они с твоими голодовками сами разбираются. Это ж надо, девка выросла – кожа да кости. Ни тут… – старушка узловатым пальцем указала куда-то в район ее груди, – …ни там. – Это, наверное, касалось нижней части спины девушки. – В мои годы, деточка, на тебя женихи и не посмотрели бы.
– В твои годы, бабуль, – девушка повернулась от зеркала, у которого причесывалась, и с доброй улыбкой посмотрела на бабушку, – это когда? При царе?
– Э-эх… – старушка укоризненно качала головой, – как не стыдно напоминать женщине о ее возрасте. Бессовестная.
– Ну, не сердись, – она обняла бабушку и поцеловала ее в морщинистую щеку, – прости меня, ты у меня такая молодая, бабуль….
– Не подлизывайся.
– Бабуль, я даже согласна поесть, если ты меня простишь. Простишь?
– Прощу-прощу.
Оксана села за стол и, вздохнув, свернула уголком первый блинчик. Поднесла его ко рту и откусила маленький кусочек.
– Кушай-кушай, деточка, – баба Сима захлопотала вокруг нее, ставя радом с ней на стол чашки с растопленным маслом и сметаной, – а то приедет этот твой… как его?
– Глеб, что ли? – Оксана с трудом проглотила вставший комом в горле блин.
– Да, Глеб. Приедет этот твой Глеб, а ему и подержаться-то не за что будет. Такими темпами от тебя, вообще, ничего не останется.
– Он не приедет, бабуль, с чего ты взяла?
– Ну, не приедет, значит, так ему и надо. Да и не пущу я его на порог. Это ж надо, мою деточку на какую-то фифу столичную променял….
– Бабуль…. Не надо про Глеба, я тебя прошу. Что было – то было, не стоит мне постоянно про него напоминать, серьезно. – Оксана допила чай и убирала со стола.
