Текст книги "Любовники (СИ)"
Автор книги: Дита
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 8 страниц)
Они миновали узкую канаву, уводящую под своды городского коллектора. Сточные воды текли по трубам в поля, но о том, что было ЗА трубами, знали только взрослые гномы, потомки тех, кто пришел первыми в этот город. Те, кто когда-то обитал в недрах горы, но был изгнан оттуда.
Двалин пришел сюда вместе с Торином и его гномами, но он был в курсе наличия тайных ходов под городом. Как близкому другу и телохранителю, Торин ему рассказывал все, что знал сам, а самому Торину рассказал пожилой гном, бывший главой рабочей артели в те незапамятные времена, когда город был ещё крошечным поселением. В свое время Двалин как следует изучил планы штолен и переходов, чтобы ориентироваться в них с закрытыми глазами.
–Пошевеливайся, парень, – окликнул сын Фундина замешкавшегося Кили. –Времени слишком мало. Мы не успеем заложить Дневной Свет во все переходы, но этого и не нужно.
–Что я должен делать?
–Просто смотри по сторонам и следи за обстановкой. Орочьим духом тянет уже отсюда.
Кили кивнул. Как всякий гном, он не испытывал особенного страха и был готов к драке с любым противником. Сердце больно куснула обида. Торин мог бы просто сказать, что не желает его… незачем было так швырять…
Что это? с любопытством спросил юноша, глядя на шарики.
Это? Двалин с ухмылкой подкинул один на ладони. –Дневной Свет! Я придумал его для подобных ситуаций. Представь, что оказался бы в недрах гор, где полно орков. Один этот шарик может осветить большую пещеру вроде той, что я показывал вам с Фили в Серых Горах.
Кили уважительно присвистнул.
–Ничего себе! И ты молчал?
–Ну, я как-никак оружейник, а эти штучки не нужны тем, кто дерется на поверхности.
Он заложил несколько шариков в разных проходах по окружности и протянул тонкие невидимые нити от шарика к шарику. Затем хлопнул Кили по плечу.
–Идем, есть ещё один выход в город!
Им пришлось почти бегом идти ещё полчаса и почти у самой цели их все-таки перехватили. Видимо, это был разведывательный отряд. Орков было около дюжины, все вооружены короткими мечами и кривыми саблями. Двалин не говоря дурного слова, выдернул из мешочка шарик и щелчком заставил его раскрыться. Кили вскрикнул, зажмурившись, так ярок был этот слепящий свет после полумрака подземелий. Отчаянный визг орков наполнил переходы, эхом отдаваясь от стен и потолков. Они заметались, вереща и наугад тыкая саблями и мечами, ударяясь о старые крепежи и подпорки, снося их. Не выдержала тяжелая влажная земля и стала оседать. Двалин первым понял, что происходит. Подхватив полу-ослепшего Кили под живот, он успел выскочить из осыпающейся, оседающей на глазах штольни. В ушах стоял треск перекрытий и истошные вопли похороненных заживо орков.
Торин пришпоривал своего пони, не понимая ни куда едет, ни зачем. Его по-прежнему била дрожь и хотелось выть от душевной боли. Но теперь его мысли были и о Кили. Король уже жалел, что так жестоко обошелся с племянником. В конце концов, в том, что ему предложил мальчишка, не было ничего такого, что не делали бы все остальные. Но все существо Торина восставало против подобного. Он и Дарфейн взял лишь для того, чтобы справляться во время полнолуний без помощи других. Улицы были полны перепуганных людей, повсюду факелы и испуганные лица, плач женщин и детей. Что происходит?
Мимо прошла, старательно кутаясь в покрывало и пошатываясь, какая-то женщина. Её фигурка и движения показались королю знакомыми. Но как раз в этот момент, остановившись на углу дома Двалина, он услышал обрывки разговора двух горожан.
–Стало быть, нападут твари поганые, если не выдадим им орчиху эту.
–Да где ж её взять-то? Эх…
Торин наклонился, перехватив за плечо одного из болтунов.
Скажи мне, добрый человек, что за беда у вас? спросил он, стараясь говорить как можно спокойнее.
Да ты ведь Торин, гномий вождь! узнал второй горожанин. –Так что ж, разве ты не слышал, как Черный Орк прислал вчерась только письмо отцам города. Дескать, выдайте мне мою женщину, и тогда не станем трогать город.
Но город укреплен! нахмурился король. Второй горожанин покачал головой.
–Говорят, ходы есть подземные под городом. По ним орки в город идут. Ох, беда…
Торин вздрогнул и так стиснул зубы, что во рту появился привкус крови. Он вдруг вспомнил маленькую фигурку, с трудом ковылявшую в толпе. Сердце оборвалось куда-то тяжелым как наковальня ледяным комком ужаса. Снова! Снова орки уведут её и он ничего не сможет поделать!
Проехать на коне через толпу не представлялось возможным, потому Торин спрыгнул со спины пони и сунул поводья пробегавшему мимо мальчишке.
–Отведи его на подворье Двалина и скажи, что я велел. Получишь награду от моего племянника.
Найти её! Только что прошла! Найти её прежде, чем… Махал, владыка, помоги!!! Йованна, матушка, смилуйся над бедной девочкой!
Он бежал сквозь толпу, задыхаясь, давясь собственным звериным воем. Как давился, выл тогда, в той проклятой битве… Она бросилась защищать его не смотря ни на что, несмотря на то мерзкое, отвратительное письмо, и на тот клятый ларец с монетами, что он послал её родителям. Она бросилась спасать его тогда… и орки забрали её. Если бы не она, Азог убил бы его…
Варта… прохрипел он, вырвавшись из толпы и увидев слабо ковыляющую фигурку, закутанную в плащ. В голове мутилось от отчаяния. Ворота! Не дать ей выйти за ворота! Махал, помоги!
Он рванулся вперед и обхватил худенькое, дрожащее от слабости тело. Сорвал капюшон, жадно всматриваясь в изможденное личико.
–Варта…-выдохнул и впился губами в её задрожавший нежный рот. Он целовал и целовал её как в ту единственную ночь… он чувствовал её маленькие нежные ручки, гладившие его лицо, волосы, и целовал, целовал, целовал её, прижимая к груди. А она млела, чуть дыша и выгибаясь, почти теряя сознание, такими бурными, как ураган были его ласки.
Он поднял её на руки, словно ребенка, с блаженством ощутив, как она доверчиво уткнулась в его шею. Маленькая Варта… его маленькая девочка… больше он не отдаст её никому. Никогда…
Ноги сами несли его к старой кузне.
====== Часть 20 ======
Двалин здорово саданулся головой о торчащий из стены обломок железной арматуры, ушиб колени и едва не раздавил Кили, рухнув на него и загораживая от вороха обломков. Боль, впрочем, оказала ему неплохую услугу, подстегнув и не дав отключиться. Но какое-то время он лежал, чувствуя под собой слабо ворохающееся тело племянника и стекающие по ободранному скальпу струйки крови. К счастью, череп у него был куда как крепче камней и железяк.
Двалин… застонал Кили, пытаясь выпростать руки.
–Не дергайся, парень… ноги… сейчас, выгребу ноги и тебя вытащу.
Пришлось повозиться, но добротные тяжелые сапоги из шкуры горного медведя, прошитые металлом, сдержали напор камней и земли и ноги, хотя и покрытые синяками и болевшие нещадно, оказались целы.
Двалин, другой ход! Кили, морщась от боли, поднялся на подгибающиеся ноги. –Надо успеть…
–Поздно, – Двалин прислушался к далеким воплям и содроганию тоннеля. Их снова обдало ворохом земли и мелких камешков. Кили устало прижался пылающим лицом к мокрым холодным камням, которыми обычно крепили стены. Замурованы! Лишь мысль о том, что он замурован с Двалином давала какую-то надежду. Если выход есть, то Двалин его найдет.
Ты в порядке? коротко спросил сын Фундина, отрывая от исподней рубахи полосу ткани и промокая разодранный скальп. Кили взял ткань у него из рук.
–Дай мне! Нагнись, я так не вижу!
Он зашипел, увидев широкую полосу ободранного скальпа и глубокую царапину на белой кости. Но быстро отер края раны и, вытащив из поясной сумки маленький черный брикет, откусил от него и, пожевав, сплюнул на ладонь. Двалин хмыкнул.
–А ты запасливый!
Какой есть, хмыкнул младший принц, втирая получившуюся вонючую склизкую кашицу в рану. –Думаешь, тут есть другие выходы наверх?
–Нет, я бы знал, – Двалин задумчиво пошевелил губами, видимо, что-то прикидывая в уме. –Наш единственный шанс выбраться, идти по вон тому тоннелю. Надеюсь, его не завалило. Он ведет к старой шахте, уходящей в глубину, но шахта эта идет по ходу старой золотоносной жилы, берущей начало в Горах. О ней не было сказано даже в старом плане этих штолен. Но мы с Торином спускались однажды в неё, правда, лишь до половины, но она сквозная, это точно. Там, кстати, все ещё очень прилично золота, жила не оскудела.
Кили вздохнул, заметив, как полыхнули глаза родича. Сам он подобной жажды к драгоценностям не разделял, предпочитая им удовольствия иного характера. Но золото и впрямь не помешало бы.
Идти можешь? спросил он Двалина, который что-то проделывал с одним из оставшихся шариков. Тот неожиданно засиял ярким, но вполне переносимым светом.
Каждого должно хватить на половину суток, осталось всего шесть, включая этот, сказал Двалин, пересчитав оставшиеся шарики. –Надеюсь, за то время мы успеем преодолеть основной путь.
Кили выдернул из завала несколько кусков деревянных перекрытий.
–Шарики будет нелишне экономить, – сказал он, связывая деревяшки в пучок и засовывая в специальную закладку на сумке. –Используем их только в самой шахте, там с факелами вряд ли проберешься.
–Неплохо, парень, – Двалин с улыбкой похлопал его по плечу. –А теперь хватит трепаться и пошли уже.
В кузне было темно и холодно. Бережно уложив свою хрупкую ношу на железную тахту, покрытую старыми линялыми львиными шкурами, Торин с одного удара запалил пламя в горне и быстро его раздул. По холодному помещению поплыли волны огненного жара.
Фал, словно в каком-то безумном сне ощущала древнюю магию огня, вливающуюся в её измученное тело. Она не сразу поняла, в чем дело и от чего именно здесь получилось впитывать жизнь и силу пламени, и лишь потом до ускользающего рассудка достучалось странное воспоминание об одной из древних легенд, о благословении гномьего огня. Ей запомнилась та легенда, странное и полное светлой любви повествование о том, как великий Ауле-Махал создал первый горн и освятил его, и так же передал искру священного пламени тем словам, которыми гномы обычно освящали свои горны. Благословение пламени, позволявшее им творить невероятную красоту. Благословение Ауле любому горну, что был сделан гномом.
Тепло и огонь наполняли блаженством замерзшее тело. Фал буквально всасывала в себя это благое пламя, чувствуя, как невероятными темпами восстанавливается её тело. И когда Торин, выскользнув из одежды, лег рядом, она прижалась к нему, благодаря Владыку Ауле за то, что здесь и сейчас он с ней.
Варта… он стиснул её в объятиях, зарывшись лицом в пышные волосы. –Варта…моя…
Фал вздрогнула. Лишь сейчас до неё дошел смысл его слов. Он держал её в объятиях, но ласкал лишь её тело. Другая царила в его душе, другая владела его сердцем. Но его губы, его нежный шепот лишали сил, в его руках она чувствовала себя мягче воска.
–Прости меня, Варта, – застонал он, и в этом стоне было столько боли и отчаяния, что Фал едва не разрыдалась. –Прости меня…прости…
Он покрывал её поцелуями и терся о неё, словно большой мощный зверь, оставляя укусы и засосы на белоснежной коже, царапая бородой и вжимая в жесткое ложе. Фал обняла его, гладя по рассыпанным волосам, готовая на все, что угодно, лишь бы освободить его от той боли, что полыхала в нем.
Я прощаю тебя, Торин! вырвалось у неё. –Я простила бы тебе все…о, Торин!
Он накинулся на неё словно изголодавшийся зверь, подмяв под себя и с такой силой вонзившись в неё, что девушка не смогла сдержать болезненного стона. Но он вгрызся поцелуем в её губы, перехватив и поглотив этот стон. Пламя в горне полыхнуло так ярко и сильно, что лизнуло железный потолок. Фал задыхалась, подхваченная этим ураганом, извиваясь под большим телом короля, вонзая коготки в его спину, оплетая ножками его бедра, отдавая ему всю себя без остатка. Теперь она поняла, что значит любить, что значит быть с тем, кто царит в твоем сердце. Пусть даже этот кто-то не любит. Последняя мысль была такой горькой, что девушка разрыдалась.
И, словно решив добить её, злой Рок устами Торина снова принялся повторять имя той, другой.
Король рванулся, зарычав, в горне снова взметнулось яркое пламя. Фал слабо вскрикнула, ощутив горячую влагу, словно выжигающую её изнутри, и заплакала тоненько и слабо, словно усталый ребенок. Торин прижался к ней, шепча, как она прекрасна, называя чужим именем, нежа её в своих объятиях. О, как люто завидовала в этот миг Фалюмина! Завидовала собственной матери, той, что ушла. Её-то никогда не полюбит этот прекрасный мужчина, для него она ничто, лишь тень своей матери, той, которую любил Торин Дубощит.
–Йаванна, мать Йаванна, – не помня себя, прошептала она, взывая Госпоже гномов, супруге Махала-Ауле. –Пусть он полюбит меня…меня…меня…
Странно пригас огонь в горне, а по кузне разлилось благоухании горных цветов. Фал в каком-то забытьи гладила спину лежащего на ней Торина.
Двалин шагал чуть впереди, погасив драгоценный шарик и освещая перед собой горящим обломком. Кили вначале пытался прикинуть, сколько они так шагали, но потом бросил это дело и просто шел, пока не стал засыпать от усталости на ходу.
–Так дело не пойдет, – Двалин присел возле рухнувшего принца и потряс его за плечо. –А, ладно, Махал с тобой, малыш. Спи уж.
Он сел рядом, пристроив мальчишкину голову на своих коленях. Кили тихонько заворчал во сне и заворошился, устраиваясь поудобнее. Двалин погладил растрепанную голову принца.
–Хотя что-то говорит мне, что не стоит здесь спать, – пробормотал он, чувствуя, как против воли слипаются глаза. Вот странность, ведь всего пару минут назад ему совсем не хотелось спать.
====== Часть 21 ======
Фал проснулась от звуков удара молота о металл. Ей хватило лишь пару мгновений, чтобы вернуть в памяти все, что произошло. Внутренности сжались в тугой комок от страха. Она чуть приподняла веки, наблюдая сквозь ресницы за мускулистой фигурой кузнеца.
«Просто помни, что для тебя– честь и счастье– выполнять пожелания моих друзей!»– вспыхнули в памяти словно черным пламенем выписанные слова отца. «Ты должна быть послушной дочерью, чтобы я был доволен тобой…»
Фал прикусила губу. Она испытывала сейчас, наверное, самый большой страх за всю свою жизнь. То, что Торин, лаская её, был не в себе, она знала. И слишком хорошо представляла, что он ощутит, придя в себя, поняв, что провел ночь не с Вартой, а с презираемой им Фалюминой.
Но ноющее от сладкой усталости тело все сильнее подавало знаки, что пора бы и облегчиться. Фал вздохнула. Ну ладно, когда-то ей все же придется встать. И посмотреть ему в глаза. При мысли об этом у Фал внутри снова все сжалось. Взглянуть в его глаза, увидеть, как нежность и любовь в них сменяется ледяным презрением…
Решительно откинув импровизированной одеяло из Ториновой накидки, она сунула ноги в мягкую обувь, сшитую для неё Ори. Потянувшись за рубахой, натянула её на голое тело, не став искать нагрудник и штанишки.
Варта? Торин с улыбкой смотрел на неё. Фал опустила голову и вышла в маленькую заднюю дверь, ведущую во внутренний дворик, где хранились заготовки и где в дальнем углу был маленький деревянный домик с прорезанным в двери сердечком.
Утолив первое желание, она вышла во дворик и присела на какую-то большую заготовку. Возвращаться в кузню не хотелось. Было ясно, что Торин по-прежнему принимает её за женщину, которую когда-то любил. От этого Фал было так худо, как никогда не было. Она не понимала себя, не понимала своих желаний и чувств. Вернее, понимала, но не все, и особенно тяжело было разобраться в желаниях. Одна часть её требовала оставить все как есть, принять его желание, такое как есть, пусть и обращенное не к ней. Другая же сопротивлялась мысли о том, что он снова и снова будет называть её чужим именем, грезить о другой. Фал не знала, что делать, как примирить обе части. Ах, будь тут Ори, он бы помог ей понять, выбрать…
Она задумалась, вслушиваясь в звуки ударов молота. С Фили и Кили ей просто было хорошо и тепло, их горячие молодые тела дарили ей радость слияния. Правда, сейчас все стало как-то иначе, она уже просто получала удовольствие, даже беседуя с ними, желала их общества не из-за слияния, а потому, что… она и сама не могла объяснить, почему. С Ори это было просто по-дружески, она любила этого маленького нежного гнома, не задумываясь, помогла бы ему, возникни у него такое желание, но… НО! От чего это всё внутри? Эта боль и страх, и эта надежда. Ей нестерпимо захотелось побежать в кузню и броситься в объятия Торина, но в то же время что-то держало, не давая двинуться с места. Мысль о том, что не она нужна ему, а другая.
–Варта, ты здесь?
Она вздрогнула. Задумавшись, она не увидела и не услышала, как он вышел следом за ней и теперь стоял, нависая словно гора над ней. От него исходил резкий запах пота, жженной кожи и металла. Он улыбнулся как-то совсем по-детски, беспомощно и от этой улыбки Фал едва не разрыдалась.
–Ты в порядке?
Фал хотела кивнуть, но вместо этого покачала головой. Сердце её разрывалось от боли и отчаяния, но этот взгляд короля помог ей принять решение. Она чуть отстранилась от его руки, коснувшейся её плеча.
Торин… горло перехватило от боли и подступающих слез. –Торин, разве ты не помнишь меня?
Он опустился на колени, взяв её маленькие ручки в свои лапищи.
–Конечно помню, девочка!
–Нет…-Фал покачала головой, чувствуя, как текут по щекам слезы. –Ты помнишь другую… я не Варта, Торин! Я Фалюмина, любовница твоих племянников и много кого ещё…
Торин непонимающе смотрел на неё.
Помнишь, что ты мне сказал в первый раз, когда я пришла сюда? девушка с трудом сдержала болезненный вой. –Помнишь… Что, мне так неймется, что я бегаю к твоему племяннику уже сюда…
Он вздрогнул, как от пощечины. Фал поднялась со своего насеста.
–Думаю, я должна идти, Торин. Иначе не смогу сдержаться…слишком велик соблазн…
Она пошла к выходу, чувствуя себя опустошенной. Уже у двери в кузню Торин нагнал её и взял за руку. Фал сама не знала, как нашла силы взглянуть ему в глаза.
Зачем ты говоришь мне это? тихо спросил он. Фал горько усмехнулась.
–Потому, что не хочу неправды. Не хочу той, другой между нами, пусть даже она была моей матерью. Потому что знаю, что ты любишь Варту… и что Фалюмина лишь тень её, накрывшая твою душу, больную от угрызений совести. Прости, Торин … этой ночью ты и так подарил мне больше счастья, чем я могла мечтать. Ты сделал меня своей наложницей… это большая честь для развратной девки…да, я слышала, как ты называл меня в приватной беседе с Двалином… и все же мне не все равно… если пожелаешь взять меня как Фал, я буду только счастлива.
Она вынула руку из его ладони, устало покачав головой, отмечая снова помертвевшие и холодные его глаза.
–Но Фал для тебя значит меньше, чем одна из этих болванок, – девушка кивнула на груду лома. –За них хотя бы плачены деньги…
Она подошла к наковальне и провела по ней рукой.
–Благословение Махала да пребудет с этой кузней! И с тобой, Торин…
Ори уже почти засыпал, когда раздался сильный стук в дверь. Подскочив на месте, он торопливо сунул ноги в штаны и выбежал в прихожую.
Всё в порядке, я открою! крикнул он высунувшемуся было из своей спальни Дори.
За дверью стояла усталая согбенная фигурка. Ори посторонился, молча пропуская Фалюмину в дом. Девушка выглядела словно умертвие, бледная, с посеревшим лицом и сгорбившаяся как старуха. Ори обнял её за плечи и поскорее повел в свою комнатку. Усадив Фал к пылающему камину, он набросил на её плечи свою старую куртку и принялся готовить питье.
–Город на ушах стоит, – тихо говорил молодой гном, помешивая травы в горшочке. –Я переволновался за тебя. Фили примчался час назад, спрашивал, не у меня ли ты. Кили с Двалином словно сквозь землю провалились… Где ты была, Фал?
С Торином, в кузне… отозвалась она так тихо, что он едва расслышал. Ори едва не выронил горшочек, с почти священным ужасом взглянув на девушку. Фал обняла руками острые коленки.
–Я провела ночь с ним…а он провел ночь с той, другой…с моей матерью.
Ори поставил горшочек на решетку и подкинул поленце на угли.
–Ну-ка давай, выкладывай, – спокойно сказал он, сев рядом и пытливо глядя в глаза девушке. –Что там стряслось у вас?
–Я слышала…-Фал устало провела ладошкой по лбу. –Слышала рассказ Двалина… о моей матери и Торине… о том, что случилось между ними…Ори, у меня внутри все болит. Я знаю, у тебя есть такие травки, чтобы уснуть и больше не проснуться…
Жесткая ладошка гнома зажала её посеревшие губы, взгляд Ори стал жестким, пронзительным.
И думать не смей! отрезал он. –Смерть– это единственное, что нельзя изменить. Но ты сказала, что провела с Торином ночь…
Я ушла… Фал заскулила, словно раненый зверек, уткнувшись в грудь Ори. –Я ушла…он всё время звал меня её именем…понимаешь, Ори? Я…мне хотелось, безумно хотелось остаться! Но я не могла… я не знаю, что со мной, Ори… почему мне так больно, что хочется умереть?
Ори положил подбородок на её макушку, укачивая вздрагивающее от прорвавшихся наконец рыданий девичье тельце.
–Это потому, что ты нашла СВОЕГО мужчину, – тихо промолвил он. –Ты любишь Торина.
====== Часть 22 ======
Кили открыл глаза, с трудом выкарабкиваясь из цепких пут тяжелого давящего сна. Он не помнил, что ему снилось, помнил лишь липкое омерзительное чувство соприкосновения с чем-то настолько жутким, что он боялся закрыть глаза. Двалин всхрапнул, дернувшись во сне.
Двалин, проснись! Кили потряс его за плечо, пытаясь привести в себя. –Двалин!
Младший Фундинсон открыл глаза, глядя на Кили смурным и каким-то чужим взором. Юноша тряхнул его и поднялся на ноги, опираясь о стену.
Что… Двалин смотрел на него с каким-то странным выражением. –Ты куда собрался?
–Надо идти, Двалин, надо идти к шахте. У нас шариков твоих световых осталось всего ничего, – Кили протянул руку. Но Двалин, ухватившись за его запястье, неожиданно дернул юношу на себя.
–Торопишься?
Двалин, что с тобой? Кили попытался встать, но старший неожиданно ловко перевернулся, подмяв его под себя. Дернул за волосы, запрокидывая голову, царапая бородой тонкую шею. Кили попытался оттолкнуть его, но Двалин грубо стиснул его запястья своими ручищами, прижимая к земле.
–Двалин, не надо, – почти жалобно вырвалось у юноши, когда он понял, что задумал родич.-Отпусти!
Отпустить? мужчина усмехнулся, просовывая колено между ног Кили и заставляя его развести бедра. –А зачем? Торину ты не нужен… а мне очень даже сгодишься!
Кили попытался ударить его головой, но Двалин лишь рассмеялся, хрипло и каким-то жутким, чужим смехом. Кили казалось, что он спит и видит какой-то чудовищный кошмар. И, что самое страшное, он не желал, чтобы это закончилось. Грубость Двалина разожгла пламя в его собственном теле. Он не смог подавить вскрика, когда, перехватив его запястья в одну руку, второй старший гном рванул на нем штаны. Большая жесткая ладонь прошлась по ягодицам.
–Гладкий как девчонка, – Двалин рассмеялся с нескрываемым удовольствием. –Торин идиот, что отказался от тебя!
Прекрати… прохрипел Кили, задыхаясь от стыда и желания. –Нет… Двалин…пожалуйста, не надо!
Нет? большая рука скользнула под бедрами юноши, перехватывая его вставший член. –А твое тело говорит да! Не сопротивляйся, и я не сделаю тебе больно!– звук смачного плевка, и спустя миг что-то очень крупное и горячее уперлось ему в зад.
Кили прикусил губу, чтобы не взвыть от боли, когда увлажненный только слюной тяжелый крупный член мужчины вонзился в его тело. Мышцы конвульсивно сжались, и юноша услышал, как старший зашипел от боли. Зад вспыхнул, и лишь спустя миг звук шлепка дошел до сознания Кили.
–Ну ладно, маленькая дрянь, ты сам напросился!
Кили заорал от боли, и почти сразу его голову вдавила в землю жесткая ладонь. Двалин двигался грубо, на разрыв, не щадя младшего, лишь смеясь в ответ на его стоны и всхлипы. Кили бился, словно насаженная на иглу бабочка, давясь собственными волосами и чувствуя, как по бедрам стекают струйки крови из разорванного зада…
Было ощущение смертельной усталости и отчаянного, давящего желания закрыть глаза. Двалин боролся с ними, стараясь не погрузиться во мрак безысходности. Факел погас уже давно, и в темноте у него не было даже сил ударить кремнем о кресало, чтобы зажечь ещё один. Он пытался вспомнить, кто он и что он такое, и кто мальчишка, стонущий, отчаянно бьющийся на земле у стены. Словно тяжелым душным покрывалом накрыло, вдавливая в стену, высасывая все силы, поглощая, выдаивая до капли, оставляя пустую оболочку. Он дернулся в последней отчаянной попытке освободиться от удушающей власти тьмы и забился, катаясь по земле. Полыхнуло так, что он захрипел, пытаясь зарыться в землю, уберечь грозящие выкипеть глаза. И почти мгновенно по ушам, по сознанию ударил дикий, отчаянный и совершенно беззвучный вой. Рвало и дергало так, что казалось, весь мир окружающий превратился в орудие какой-то извращенной пытки. Он вытянулся на земле, всхлипывая и дрожа, прикрывая руками голову. А потом внезапно отпустило…
Он дрожа поднялся, уже отчетливо помня, кто он и что происходит. Шатаясь, доплелся до скрючившегося на земле малого.
–Кили!
Он перевернул парня, пристраивая на коленях, удерживая безвольно клонящуюся голову. Из ушей и ноздрей Кили текли струйки крови, он казался бездыханным, но когда Двалин уложил его наземь и приник ухом к груди, то уловил слабое биение. Ободренный, он принялся хлопать парня по щекам и трясти его, пока Кили не застонал и не открыл глаза.
Слава Махалу! выдохнул Двалин, но тут же постарался придать себе спокойный вид, хотя сердце его трепыхалось от радости. –Ты в порядке, малыш?
Кили задрожал, пытаясь оттолкнуть его, в глазах юноши плеснул отчаянный страх. Встревоженный Двалин осторожно прислонил его к стене, вытащил из сумки фляжку с густым гномьим вином и, вытащив пробку, сунул в зубы Кили. Тот инстинктивно глотнул, закашлялся и уже более осмысленно взглянул на старшего родича. Двалин сам сделал большой глоток, чувствуя, как становятся на место винтики в голове. А потом сообразил, что и его собственные усы мокры. Прижал пальцами, отнял руку и поморщился. Кровь! Что же за дрянь это была?
Двалин… Кили сел, глядя на него с каким-то странным выражением. –Так это был сон?
–Похоже на то, -пробормотал сын Фундина, торопливо запихивая в мешочек раскатившиеся шарики. Три оказались использованы, именно они автоматически включились, когда Двалин принялся кататься по земле, и, видимо, это и спасло обоих незадачливых спелеологов.
–Пошли, надо шевелиться, – старший гном запалил один из обломков и помог встать Кили, который ещё с трудом держался на ногах. –Чем скорее мы выберемся отсюда, тем лучше.
Фили увидел, что кузня освещена ещё издали, только завернув в переулок. Он ускорил шаг, надеясь, что сможет отыскать там хоть кого-нибудь из своих родных и любимых. Юношу терзал какой-то жуткий, потусторонний страх, лишь только когда пробило третью четверть на городских часах, словно отпустило сдавленную болью голову. Фили поплелся к кузне, про себя молясь Махалу, чтобы там были Кили и Двалин. Но звуки молота, донесшиеся до его слуха, убедили его, что это Торин. Только у дяди была своеобразная манера бить молотом трижды о край наковальни, начиная работу с новой заготовкой. Торин не поднял головы, даже когда хлопнула дверь. Фили видел длинные пряди подернутых серебром волос (ему показалось или седины прибавилось в густых черных локонах?), тяжелые плечи, покрытые родовыми татуировками, странно тонкие для гнома пальцы, сжимающие рукоять молота.
Ты в порядке? тихо спросил он, подходя к дяде. Торин не ответил, замахнувшись для очередного удара. Но племянник перехватил его запястье, удержав его руку вместе с молотом.
–Торин, посмотри на меня!
Мужчина медленно поднял голову. Фили прикусил губу, чтобы не вскрикнуть. Много довелось ему повидать, в том числе и боль Торина, его страх и гнев. Но никогда ему не доводилось видеть того, что предстало сейчас его взору. Лицо Торина были мокро от слез. Бледные дорожки сбегали по потемневшим от копоти щекам. Но даже не это было самым страшным. Рот Торина был зашит наглухо, усы и борода слиплись от крови, которой был залит спереди и кожаный фартук. И в синих, обычно сверкающих глазах не было жизни.
Фили осторожно вынул молот из дядиных рук и принялся судорожно искать нож или любой острый предмет. Затем отвел покорного, казалось, совершенно потерявшего рассудок Торина и усадил на тахту. Здесь же заметил шило и клубок грубой дратвы, которой обычно чинили сапоги или прохудившиеся фартуки. Проклятье, где же ножи? Или хотя бы мечи?
Наконец ему удалось отыскать небольшой нож для разрезания заготовок из мягкого серебра. Ополоснув его вином из маленькой фляжки, что всегда таскал на поясе, юноша повернул лицо дяди к свету. Пришлось повозиться, но уже то было хорошо, что Торин не сопротивлялся попыткам освободить его. Впрочем, и общаться по мере освобождения тоже не решался. Фили осторожно обработал разодранные губы, влив немного вина в дядюшкин рот.
–Ты можешь не отвечать, я подозреваю, что могло произойти, – тихо произнес старший принц. –Фал тут была, верно?
Торин поднял голову и глаза его показались Фили двумя пустыми черными колодцами.
–Ответь мне только на один вопрос, – Фили поднял окровавленный обрывок нитки. –Зачем?
Торин продолжал смотреть на него, сквозь него.
–Ладно, пойдем, я тебя отведу домой, – Фили подошел к горну и погасил его, шепнув слова благодарности священному пламени. –Вставай!
Он набросил на плечи Торина тяжелый меховой плащ и помог подняться. Торин не пытался ни протестовать, ни сопротивляться. Казалось, он весь погружен в свою боль. Фили помог ему забраться на спину пони, мирно стоявшего во дворе у кормушки.
Уже выведя пони за ворота, он поймал себя на мысли, что ведет животное отнюдь не в сторону дома. Но даже не подумал сменить направление. Наверное, подсознание само подсказало ему единственное место и единственное существо, способное сейчас помочь его королю и его дяде. Фили вдохнул горький предрассветный воздух и двинулся окружными улочками к древнему святилищу Владычицы Йаванны.
====== Часть 23 ======
До шахты они добрались спустя несколько часов, спалив три обломка и прикончив крупную пещерную многоножку, вздумавшую было отобедать двумя заблудившимися гномами. Разрубив твердое пузо чудища, путники вырезали сколько могли мяса, сложив его в одну из запасных сумок, нашедшихся у хозяйственного Кили.
Вот здесь, видишь наверху крючья? Двалин бережно загасил обломок дерева и сунул его в связку к остальных. Затем настроил один из шариков на минимальное освещение. Его гномам, привыкшим к тьме пещер, хватило с лихвой.
–Я первым полезу, – сказал сын Фундина, примериваясь к крючьям. Кили принял устойчивую стойку и подставил родичу сцепленные замком руки. Двалин одним прыжком взлетел вверх, ухватившись за один крюк, потом за второй, третий, и вот, уже его мощная фигура исчезает в дыре. Спустя пару секунд из дыры по стене свесилась веревка с петлей на конце. Кили вздохнул, просунув в петлю руку и подергав.
