Текст книги "Страна Чудес: Начало (СИ)"

Автор книги: Дита

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 3 страниц)

========== Часть 1 ==========

– А с тобой-то что?

Ему показалось, что однажды эти слова уже были произнесены. Голова закружилась при попытке встать, пальцы наткнулись на чью-то руку, горячую, как раскаленный уголь. Ему показалось, что жар этой руки проник в его собственное тело, просочился через пальцы, заставил сердце, наконец, забиться в полную силу. И лишь проследив взглядом, он понял, что рука одета в перчатку темно-стального цвета.

Пара ярко-голубых светящихся глаз смотрела на него с мужского лица. Крупные неправильные черты, бакенбарды, странная, но интересная прическа.

– Ты кто? – спросил Валет Червей Илосович Стейн, прижав пальцами виски. – Где я?

– Вы в замке Времени, сэр, – пискляво донеслось снизу. Вздрогнув, Валет покосился под ноги и натолкнулся взглядом на несуразное металлическое существо с усами-пластинками и усталыми глазками, одетое в сюртучок дворецкого. Заметив его взгляд, существо отвесило на удивление изящный поклон, загремев всеми своими составными частями.

– И что я здесь делаю? – пробормотал Стейн, пытаясь справиться с головокружением.

– Милорд, сэр, вы – гость моего хозяина, – существо поклонилось ещё раз, сделав жест в сторону голубоглазого.

– Не понимаю, как…

– М-да, – задумчиво изрек голубоглазый незнакомец, – кажется, я начинаю понимать, почему прекрасная Ирацибета прикончила тебя. Слишком тупой.

– Прекрасная Ирацибета? – Стейн непроизвольно подобрался, чувствуя далекую боль в груди и острое ощущение ужаса. – Ты служишь ей?

– Я никому не служу. Но Дама Червей была моей возлюбленной в течение счастливого года, – со вздохом ответил голубоглазый.

– Была? – это было единственное, на что хватило бедняги Илосовича.

– Теперь уже нет, – покачал головой голубоглазый, – моя возлюбленная предала и покинула меня. Правы были те, кто писал, что женщины – само коварство.

Валет покачнулся, опустившись на узкую кушетку, сделанную из шестеренок разного размера.

– В таком случае могу сказать тебе, что ты легко отделался, – буркнул он, пытаясь справиться со слабостью. – Но я все ещё не знаю, кто ты таков. И почему я здесь?

– Скажем так, мне стало интересно, каким человеком надо было быть, чтобы завоевать сердце Дамы Червей, – ответил голубоглазый. – Не то чтобы я по-прежнему был влюблен в неё… В конце концов, она обошлась со мной весьма непорядочно. Что до меня, то я Время, Всеобъемлющий, Всеведущий, не имеющий ни начала, ни конца. А находишься ты в моем замке.

– Могу перефразировать сказанное тобой, – насмешливо произнес Стейн. – Каким нужно быть одиноким неудачником, чтобы польститься на Ирацибету фон Кримс. Даже если ты сам Время!

– Не скажи, – задумчиво ответствовал голубоглазый, – она весьма прелестна и обворожительна… хотя и обладает непредсказуемым нравом и вспыльчивостью.

– Что есть, то есть, – кивнул Валет, – в непредсказуемости и вспыльчивости равных ей просто нет.

Он снова попытался встать и зашатался. Время хмыкнул, скорее одобрительно, чем осуждающе.

– А ты упрямый! Но предупредить тебя должен:– отныне тебе нельзя покидать мой дворец. Иначе умрешь окончательно и бесповоротно. А в пределах дворца ты волен делать, что пожелаешь, ведь ты, скорее, мой гость, нежели пленник.

Новость была не из лучших, но Стейн все же счел, что жизнь, пусть и в четырех стенах, без Ирацибеты была вполне сносной. Тем более что Время оказался весьма интересным собеседником, с которым можно было в шахматы сыграть, обсудить древние военные трактаты, изящные любовные романы, которые Валет почитывал втайне ото всех, и даже пофехтовать на запасных стрелках от гигантских часовых механизмов.

– Можешь звать меня Тик-Так, – сказал однажды Время, когда, вымотавшись и сломав обе стрелки, они уселись передохнуть на скамейку в виде шестерни, – так проще и мне, и тебе.

– Не могу все-таки понять, почему я? – вздохнул Валет, перевязывая проколотую руку обрывком рубашки. – Куча народу к твоим услугам. Мог бы любого выбрать… или любую.

– Не мог бы, – покачал головой Время, – живым не место в моем замке. Однажды я уже сделал ошибку, впустив сюда Её Величество Ирацибету фон Кримс и позволив Алисе проникнуть внутрь. Больше этого не повторится.

– Алиса?!

Стейн с трудом заставил себя говорить спокойно. Сердце снова заныло от далекой боли. Он невольно прижал руку к груди. Время придвинулся ближе, положив руку на его ладонь.

– Весьма мила, чертовски опасна и относительно безумна, – сказал он, – надеюсь, мне никогда больше не доведется снова столкнуться с ней. Но эта девушка сумела заставить помнить себя.

– Из-за неё я оказался прикован к Ирацибете и изгнан, – угрюмо произнес Валет, – хотелось бы мне знать, что произошло потом. И почему память отказывается возвращаться.

– Не думаю, что ты готов узнать это, – мягко сказал Время, – и не знаю, будешь ли готов когда-нибудь.

– Время покажет, – Валет позволил себе ироническую усмешку, – мне надо передохнуть, Тик-Так, а потом буду к твоим услугам.

2.

Стейн не считал ни часов, ни дней. Его самого удивляло это спокойствие. Словно нечего было искать за пределами дворца. Его вполне устраивала компания Тик-Така, и даже более чем устраивала. Под Время не приходилось подлаживаться, не нужно было льстить ему, успокаивать его, трястись от ужаса перед его гневом. Возможно, впервые за долгие годы Илосович Стейн был спокоен. Правда, все чаще он ловил себя на мысли о том, что Тик-Так нравится ему. Это было странное чувство, непохожее на болезненную жалость, какую он питал к юной Ирацибете, непохожее и на страсть, что пробудила в нем Алиса (при мысли о ней внутри у Стейна все переворачивалось от гнева и тоски). Время был привлекателен, умен, изящен, у него было всё, чтобы очаровать даже самого непредвзятого зрителя. И Валет втайне признавался себе, что очарован им. Это смущало, заставляло испытывать неловкость. Не то чтобы Илосович Стейн имел что-то против связи с мужчиной, в конце концов, сам он начинал именно с науки мужской любви. Его скорее тревожило то, как Время мог отреагировать на его привязанность. Всё-таки, он был джентльменом и, насколько успел понять Валет, предпочитал дам.

Стейн испытывал смущение, но не мог заставить себя не провожать взглядом своего гостеприимного хозяина. И вот, однажды ему удалось подсмотреть за Тик-Таком в его личных покоях. Вышло это по чистой случайности, когда Валет обнаружил, что в соседней комнате в стене есть небольшое отверстие. Он не мог устоять перед соблазном, очень уж любопытно было узнать, как выглядит Время, лишенный своего роскошного наряда.

Тик-Так был задумчив и казался немного грустным. Оставшись в одиночестве, он выскользнул из своего пышного убранства, оставшись в одной рубашке и штанах, плотно облегавших стройные бедра. Затем распустил узел волос, позволив им рассыпаться по плечам. Валет в своем укрытии нервно облизал губы – таким неприличным и одновременно невинным выглядел этот жест. Время повернулся, чтобы взять щетку с подзеркального столика. С распущенными волосами, в расстегнутой на груди рубашке он был так хорош собой, что у бедного Валета сердце заколотилось как сумасшедшее. Он приник к отверстию, боясь вздохнуть, чтобы не выдать своего присутствия. А Время осторожно расчесал длинные локоны и снова собрал их в узел. Затем поднялся с пуфа и через голову стянул рубашку. Мягкое пламя свечей обливало золотом его белоснежную кожу, играло в волосах. Валет многое отдал бы, чтобы оказаться в одной комнате с хозяином замка, взять в свои его тонкие руки, распустить его роскошные волосы и вплести в них пальцы. Но вместо этого он заставил себя вернуться в собственную комнату и снова взяться за чтение. Тягостное возбуждение медленно уползало, оставляя после себя усталость и ощущение неудовлетворенности.

Улегшись на постель, Валет раскрыл томик с Легендами Подземья. Эта книжка ему нравилась, нравилось читать о странностях и непонятностях, что были в начале творения. Это успокаивало его, давало собраться с мыслями. Но сейчас он смог прочитать всего пару строк. Затем отложил книгу и закрыл глаза, представляя себе гибкую фигуру Тик-Така. Никогда раньше он не мечтал о мужчине так сильно, с Владыкой Олероном ему было спокойно, с молодым королем, супругом Ирацибеты, он познавал самые глубокие таинства любви, хотя не испытывал при этом особой радости. Но сейчас, мечтая о Времени, Стейн с изумлением ощущал настоящую жажду, желание быть с этим… человеком или нет, неважно. Он с тоской подумал, что Время никогда не поймет этого желания.

Секунды текли, собираясь в минуты, часы и сутки. Стейн нечасто видел Тик-Така, так уж случилось, что почти все время тот был занят решением каких-то проблем. Но однажды Время принес ему подарок. Это была новая повязка на глаз в виде небольшого выпуклого черного циферблата с цифрами, выложенными из рубиновой крошки и с рубиновыми же стрелками. Удивленный Стейн с благодарностью принял подарок и тут же примерил его, отвернувшись и сняв привычное сердечко из черного металла. Он подумал о том, что глазница его, затянутая кожей, выглядит уродливо, впрочем, Время, по всей видимости, так не считал. Он осторожно развернул Стейна и провел ладонью по его лбу, убирая черные локоны. Стейн едва смог вздохнуть, таким нежным, таким удивительно неприличным и возбуждающим был этот жест.

– Надо подогнать размер, – улыбнулся Время, касаясь пальцами шрама на его щеке, – чуть больше, чем нужно. Тебе нравится?

Валет осторожно провел длинным тонким пальцем по металлическому окружью, преодолевая желание накрыть ладонь Времени своею.

– Очень нравится, Тик-Так, – сказал он, стараясь смягчить голос, сделать его более глубоким, чувственным. Время улыбнулся, забирая новую повязку. Пальцы его скользнули по руке Стейна, заставив Валета вздрогнуть. Это было непередаваемое ощущение, словно по самому сердцу погладили. И прежде, чем он успел опомниться, вторая рука его легла на щеку Времени, и губы соприкоснулись с губами. Голова тут же пошла кругом. Губы Времени отдавали металлом, шелком, пением птиц, звоном мечей, малиновым чаем и морским бризом. Никогда Валету не доводилось испытывать и сотой доли тех ощущений, что испытал он, целуя Тик-Така. Но что было важнее всего остального, так это то, что Время ответил на поцелуй, вначале робко, а потом со всей страстью. Валет, сидевший в кресле, притянул его к себе и обнял, и руки Времени оказались на его плечах.

Поцелуй был прерван совершенно невежливым образом.

– Сэр! Сэр, у нас гость, вернее, гостья!

Щеки Времени слегка порозовели. Он нервно облизал губы и выпрямился, бросив на верного, но на данный момент крайне неуместного Уилкинса не слишком приязненный взгляд.

– Кого там ещё принесло?

– Боюсь, сэр, что это та, путь кому был сюда заказан, – пробормотал дворецкий, смущенно пятясь к выходу.– Её Высочество Ирацибета фон Кримс. Она стоит у ворот и отказывается уйти, не повидавшись с вами.

Валет незаметно сжал пальцы Времени и ощутил ответное пожатие.

– Уилкинс, веди Её Высочество в мой кабинет, – спокойно ответствовал хозяин замка, – я сейчас буду.

Дворецкий выбежал, лязгая деталями и на бегу бубня что-то воодушевляющее. Время повернулся к побледневшему Стейну.

– Тебе не следует бояться, – сказал он, с улыбкой коснувшись рассеченной шрамом щеки, скользнув пальцем по припухшим губам, – но постарайся пока не выходить из своей комнаты. Так мне будет спокойнее.

Оставшись в одиночестве, Валет забрался с ногами в огромное кресло и взял со стоящего рядом столика томик в зеленоватой кожаной обложке. Его немного знобило от пережитых мгновений, на губах все ещё чувствовался вкус чужих, чуждых губ. Возбуждение уходило медленно. Чтобы как-то забить его, Стейн наугад открыл книгу и попытался сфокусировать взгляд на строчках.

Всё так же цветут цветы и поют облака,

Над Подземьем восходит синее солнце,

А певчих птиц хоть руками лови…

Излечи мое сердце, о всесильное Время,

И разбей мое прошлое в сотни осколков,

Помоги мне забыть о любви…

Если бы можно было излечиться от любви, с грустью подумал Стейн, переворачивая страницу. И что делать, если влюбился в само Время, в прекраснейшую из его ипостасей.

Выбравшись из кресла, он улегся на разобранную постель вместе с книгой. На очередной странице обнаружилась прелестная гравюра, изображавшая Тик-Така в противостоянии с неким созданием, весьма на него похожим, но с жуткими клешнями вместо рук и неким механизмом вместо ног. Заинтригованный Стейн перевел взгляд на печатный текст.

«…и тогда благородный Время, Бесконечный и Вечнотекущий,

столкнулся в смертельной битве с порождением Хаоса злобным,

Пожирателем Снов жестоким.

Страшной была та битва, и едва сумел выстоять Время,

Но сумел… и враг беспощадный заключен был им в Безвременье…»

Хлопнула входная дверь. Валет поднял голову, глядя на вошедшего. Время выглядел усталым, только теперь Стейн заметил, что под глазами у него залегли темные круги.

– Не вставай, – улыбнулся Тик-Так, присаживаясь на край постели и опуская руку в перчатке на жесткие черные кудри Валета. – Пока что проблема улажена, и я могу немного передохнуть.

– Что нужно было Ирацибете?

– Нечто весьма странное, – Время со вздохом прилег рядом с Валетом, – что-то происходит, но я не могу понять, что именно. У Её Величества начала уменьшаться голова. И ведет она себя на удивление здраво.

Стейн перевернулся на живот, глядя в ярко-голубые очи хозяина замка.

– Странно. Это ведь было невозможно – вернуть ей рассудок и излечить её болезнь. Ты думаешь, я не пытался?

– Да я и сам не понимаю, как подобное возможно, – покачал головой Время, – то есть, я рад за неё, конечно, но не оставляет меня странное чувство, что все это неправильно. Но, что самое странное, я не вижу мгновения, когда это началось. Оно будто утекает от меня, и океаны Вечности скрывают его. Это неправильно, так не должно быть. Я вижу всё и объемлю всё, и вне меня ничего не должно быть в Подземье. Но, тем не менее… – он замолк, с тоской глядя перед собой.

– Тебе нужно передохнуть, Тик-Так, – сказал Стейн, осторожно коснувшись руки Времени, – ты сможешь вспомнить, просто нужно время…

– То есть, нужен я, – улыбнулся хозяин замка. Затем нехотя поднялся, наклонившись и все ещё касаясь рукой волос Валета.

– Прости, благородный Илосович Стейн. Я недооценил себя и свою выдержку. Мне пора идти. Добрых снов.

И он стремительно вышел, прикрыв дверь, прежде чем Стейн успел что-то ответить. Бедняга Илосович хрипло застонал от разочарования, уткнувшись лицом в ладони. Выдержка… если бы она была у него самого!

Прошло ещё несколько дней. Валету казалось, что Время избегает его, это было грустно, почти физически больно. Стейн не привык страдать, он всеми силами старался заполнить свободные часы тренировками, чтением книг и игрой в шахматы с Уилкинсом. Чаще всего он устраивался с книжкой где-нибудь в укромном месте и перечитывал понравившиеся баллады и стихи. Больше других ему нравилась баллада о битве с Пожирателем Снов, чудовищем, пришедшим из глубины веков и пространства, из самой Изначальной Тьмы. Он рассматривал движущиеся картинки в книге и перечитывал строчки баллады, не рифмованные, но берущие за сердце и пробуждающие почти угасшую тоску по грозным битвам и всепожирающему пламени.

В балладе говорилось о Первородном Зле, о Пожирателе Снов, что проник в Страну Чудес, как грязный вор. Пользуясь своим могуществом, он насылал на обитателей Подземья кошмары, а их собственные сладкие сны поглощал. И вместе со снами выпивал по капле души обитателей Страны Чудес. Время, тогда иной, молодой воин из другого мира, вступил в битву с чудовищем. Ему помогали высокий «незнакомец с повязкой-сердцем на месте выбитого глаза» и «Безумный Шляпник – сама душа Подземья». Странное чувство овладело Валетом, пока он читал эти строки. Он словно был собой и был кем-то другим, и память о том, чего не было, пряталась в тенях его души.

Вечерами, оставив книгу, он прокрадывался в комнатку, смежную с покоями Времени и подсматривал за своим хозяином. И рад был бы не делать этого, но не мог заставить себя остановиться. Тик-Так превратился в болезненное и сладостное наваждение, почти в безумие.

Время пришел вечером третьего дня. Побледневший, с залегшими под глазами темными кругами, он казался собственным призраком. Но для Стейна не было лица прекраснее.

– Ты выглядишь усталым, – сказал Валет, наливая вина из серебряного кувшина, – выпей, и передохни хоть немного. Ты так быстро ушел тогда, я не успел сказать, что здесь тебе нет необходимости сдерживаться.

Время бросил на него острый взгляд, затем устало опустился в кресло и вытянул длинные ноги. Пригубив вино, он поставил бокал на столик и провел ладонью по лицу.

– Странные дела творятся в Подземье. Странные и невозможные. И, похоже, не в моих силах что-то изменить, – промолвил он, с грустью глядя на Стейна.

– Расскажешь? – спросил Валет, присев на край постели.

– Боюсь, что даже здесь слов будет недостаточно, – покачал головой Время. – Мир меняется, и перемены эти неспокойны. Мертвецы родятся из своих могил, реки текут вспять, не все, но те, что протекают через Бубновое Королевство. Люди меняются, становятся словно сами не свои. Безумцы обретают разум, простые же люди сходят с ума. И самое страшное, самое неестественное – Террант Хайтопп вспоминает все свои воплощения. А это, согласно старым Письменам Вечности, – скорый признак конца Подземья.

– Ты пытался это изменить?

– Пытался… да… – Время покачал головой, – но то, что происходит, неподвластно мне теперь. Всё, что я могу, это быть здесь и следить за ходом событий из укрытия.

Он поднялся с кресла и шагнул к Валету, который тоже встал ему навстречу. Время даже при своем очень высоком росте был всё же на пол-головы ниже Стейна, потому ему пришлось поднять голову и привстать на цыпочки. Он легонько коснулся губами губ Валета и убрал черный локон, упавший на здоровый глаз.

– Я могу остаться на эту ночь, Стейн?

От этих простых слов, по сути просьбы у Валета голова пошла кругом. Время стоял, глядя на него своими непостижимыми голубыми глазами, и от этого взгляда было трудно дышать. Стейн осторожно погладил его по груди и услышал тихий вздох.

– Нет… не так… ты остановишь механизм, а он и так сбоит.

– А можно мне… посмотреть?

Вместо ответа Время распахнул на груди расшитый камзол и в пламени свечей засиял золотой циферблат с движущимися стрелками, вплавленный в человеческую живую плоть. Валет осторожно коснулся кончиками пальцев хрупкой металлической перегородки, вызвав новый вздох. Время отступил на полшага.

– Н-нет… больно…

– Прости. Просто скажи, как…

Поцелуй снова погрузил Стейна в безумный полет сквозь пространство и время. Одетая в перчатку рука на его запястье казалась далекой, как неизбывное счастье. Он чувствовал, как Время перемещает его руку, накрыв своей, едва слышно постанывая от удовольствия. Валет скользнул губами по тонкой шее, зарывшись лицом в пахнущую металлом и маслом ложбинку между шеей и плечом.

– Ты можешь остаться… на эту ночь… на все ночи…– голос Стейна срывался в протяжные вздохи. Он не мог больше сдерживать себя, свои желания. Не хотел, как, по-видимому, не хотел и Тик-Так.

Они улеглись на постель, все ещё касаясь друг друга с опаской, исследуя. Валет касался губами лица Тик-Така, его губ, щек, опускаясь все ниже, заставляя млеть под этими неистовыми ласками.

– Ты так безумно красив, – прошептал Время, откидывая голову, – никогда я не видел более прекрасного творения. Ты – само совершенство, Стейн!

Этот стон вырвался у него, когда Стейн со свойственной ему бесцеремонностью прикусил нежную кожу на горле. Впрочем, тут же лизнул, утишая короткую боль.

Затем Валет на короткий миг отстранился и встал на колени, стянув через голову рубашку. Одетая в перчатку рука коснулась его груди, скользнула по нежной коже. Стейн прикусил губу, криво улыбнувшись, чтобы скрыть чувства. Больше всего ему хотелось, чтобы Время швырнул его на белоснежные простыни и взял, как когда-то брал его первый возлюбленный Король Олерон, отец Ирацибеты и Мираны. То была первая любовь в жизни молодого Валета Червей, едва перешагнувшего порог восемнадцатилетия, и первое слияние. Не сознаваясь самому себе, Стейн безумно тосковал по мужской мощи и силе, по жарким поцелуям. И сейчас, лежа на постели рядом с существом, которое не было человеком, но было бесконечно, безмерно притягательно, он не мог думать ни о чем другом. И Время словно услышал его мысли.

– Давай я…– тихо сказал он, запахивая на груди узорчатый бархат, надежно укрывая циферблат.

Потом Стейн мало что помнил. Только острое, ни с чем несравнимое наслаждение от прикосновений чужих губ, от жадных ласк, от чужого бедра, прижимавшего член. Время оказался изумительным любовником, искусным, нежным, удивительно деликатным. Он умел как брать, так и отдавать, и это больше всего очаровало Стейна, который не был избалован чужим вниманием. В его прежних связях отдающей стороной всегда был он, теперь же его возлюбленный уделял внимание каждой части его тела, обнимая, лаская, отдавая всю нежность сокрытого сердца. Валет наслаждался каждым мгновением близости, полностью открывшись перед своим странным возлюбленным. А Время словно чувствовал его желания, творил такое, о чем Стейн даже не подозревал. И последнее, что он помнил перед тем, как волна сладостного беспамятства накрыла его, были властные губы на губах и рука в перчатке, сжимающая волосы.

3.

После они лежали плечом к плечу, не имея сил ни двигаться, ни говорить. Первым очнулся Стейн, повернулся на бок, опершись локтем о подушку, потянулся через тело любовника и взял открытую книжку со стола.

– …Излечи мое сердце, о всесильное Время,

И разбей мое прошлое в сотни осколков,

Помоги мне забыть о любви…

Время с улыбкой сжал его пальцы поверх томика.

– Здесь собраны некоторые стихи и легенды, которые мне нравились, – сказал он, – да, я самовлюблен, знаешь ли.

– Так твоя битва с Пожирателем Снов тоже легенда? – спросил Валет, с любопытством глядя в горящие голубые глаза.

– Боюсь, что нет, – покачал головой Тик-Так, отбирая книжицу и захлопывая её, – это было на заре Подземья. И это не тот случай, который мне приятно вспоминать.

– Прости, – тихо сказал Стейн, – не хотел причинить тебе боль.

– Ты не причинил, – Время снова улыбнулся, наклонился и поцеловал его в припухшие губы, – мне уже очень давно не было так хорошо с кем-то. Хотя и говорят, что я безучастен и лишен чувств, но это не так. Мне тоже нужна любовь, и я тоже страдаю от одиночества, ведь когда-то я был человеком, и память о тех днях все ещё живет во мне. Почти обо всем я помню, разве что те, кто был со мной, истерлись из памяти. Но так было надо – я бы не мог стать тем, кем стал, оставив в своем сердце хотя бы крупицу истинной любви.

Стейн провел ладонью по его щеке.

– Я надеюсь, этот раз не станет последним для нас, – сказал он, вложив в эти слова все чувства, владевшие им в тот миг. – Никогда и ни с кем мне не было так хорошо, как с тобой, Тик-Так. Мне неважно, человек ты или нет, я всегда буду рад тебе и твоему вниманию.

Странная дрожь прошла по его телу. Он не сразу понял, что это не его дрожь. Сотрясался сам пол, сама постель. Время сел, глядя перед собой расширившимися от шока глазами.

– Что-то происходит, – хрипло выдохнул он, – что-то не так!

Стейн сел, торопливо втиснувшись в бархатные штаны и сапоги. Он ни о чем не думал, шагая рядом с Тик-Таком. Тот не гнал и ладно.

– Хозяин! – навстречу бросился Уилкинс, испуганно сжав ручки. – Что-то творится с Хроносферой! Она… меняет цвет!

Время бегом рванул к святая святых замка. Валет едва поспевал следом, несмотря на длинные ноги. Его вдруг охватило странное возбуждение. Что-то происходило наконец-то, нарушено было мерное и предсказуемое течение дней.

Время закричал от боли, передернувшись и рухнув на колени. Стейн бросился к нему, подхватив, не дав завалиться на бок. Яркая алая вспышка заставила его зажмуриться. Время снова застонал, забившись в руках у Валета. А Стейн глаз не мог отвести от некогда бело-голубого светящегося шара Хроносферы, теперь полыхавшего всеми оттенками огненного.

– Не может быть…– Время попытался выпрямиться, но ноги его не держали, – он не мог вернуться… не мог… Стейн!

– Да?

– Помоги мне… дойти…

Валет легко подхватил на руки возлюбленного и понес его по узкому перешейку к пылающей Хроносфере. Время метался и хрипел, лицо его искажалось все больше.

– Скорее, сэр!– пискливо донеслось из-под ног. – Кладите его рядом!

Валет опустился на одно колено, уложив Время так, чтобы тому было легко дотянуться до артефакта.

– Что-то происходит сразу в двух мирах, – простонал Тик-Так, сдирая с левой руки перчатку. – Что-то ломает… рушит…

Валет не впервые видел его без перчаток, но в очередной раз поразился изяществу и белизне кисти, и длинным острым ногтям из серебристого металла. Время опустил руку на сверкающую алым сферу. Багровое пламя тут же перекинулось на его пальцы, и он забился, цепляясь второй рукой за Валета.

– Стейн, – хриплым, чужим от боли голосом произнес Время, – нам придется делать все самим. Ты поможешь мне?

– Да, – не задумываясь, ответил Валет, – всё, что нужно…

– Хорошо… будь готов, что забудешь многое. Подземье родилось так давно… и ты вернешься к истоку его, к тому дню, когда из песни, спетой для Священного дитя, родился наш мир. Вместе с песней из плача ребенка родился Пожиратель Снов, мой вековечный враг, враг всего живого в нашем мире. Мы похожи с ним, точно родные братья, но его глаза черны, как ночь, а вместо рук стальные клешни. Ты узнаешь его…

– А ты?

– Я не должен покидать замок, Стейн. Моих сил хватит отправить тебя в Прошлое, к Истоку. Там тебя встречу я сам, но иной, чем сейчас. Я надеюсь… а-ах-х-х!

Стейн крепче сжал в объятиях бьющееся тело. Время разодрал на груди узорчатый бархат, сунув руку за пазуху.

– Возьми, – прохрипел он, вытаскивая из потайного кармана изящное кольцо из серебристого металла, – без него путешествовать в прошлое равноценно гибели Подземья. Я создал его после того, как Алиса и Ирацибета едва не уничтожили наш мир. Вот, оказался прав, оно пригодилось.

Валет надел кольцо на средний палец, но оно было слишком широко для него, потому пришлось прижать его указательным и безымянным.

– Что мне делать, Тик-Так? Что я должен сделать?

Время дернулся, судорожно вцепившись в плечо Стейна острыми ногтями. Его било и ломало, передергивало, заставляя корчиться от боли. Узел на волосах распустился, и длинные локоны рассыпались по плечам.

– Ты должен будешь помочь мне уничтожить Пожирателя, – с трудом произнес он, – не изгнать его во тьму Безвременья, а уничтожить окончательно и бесповоротно. Ты должен запомнить это. От слова до слова. Уничтожить, а не изгнать, иначе… – с губ Времени снова сорвался протяжный стон.

– Я запомню. Я запомню, Тик-Так!

Время криво улыбнулся, коснувшись острыми ногтями щеки Валета. Рука его дрожала, глаза полыхали алым.

– Я верю… мне придется остаться здесь, удерживать Подземье, пусть даже доли секунды… до встречи, мой прекрасный Валет, моя любовь… или прощай навеки, если не повезет… а теперь…

Он провел пылающей алым племенем ладонью по щеке Стейна и прижал губы к его губам в прощальном поцелуе, и вслед за тем мир обрушился в беспросветную мглу Безвременья.

========== Часть 2 ==========

Он лежал на траве, мокрой от предутренней росы. Над озером чуть поодаль стлались рваные клочья тумана. Холод пробрался под рубашку и заледенил тело, так что встать удалось не сразу. Он попытался понять, как очутился здесь, но не помнил ничего, кроме тиканья часов и бьющего в лицо ветра.

– Илосович Стейн… – пробормотал он, ещё не понимая, что это его собственное имя.

Он не сразу заметил человека, сидящего чуть поодаль в высокой траве. Человек держался за голову обеими руками, между пальцев у него текла кровь. То, что было потом, он не мог бы назвать даже сочувствием. Это было что-то совсем иное, особенно когда незнакомец поднял голову, и на длинном бледном лице сверкнули изумительные ярко-голубые глаза.

– Где я? – пробормотал незнакомец. – Как я тут оказался?

– Кто вы? – Стейн опустился на одно колено. – Назовитесь!

– Реджинальд Рэйли, к вашим услугам, – голубоглазый чуть наклонил голову, с удивлением глядя на Стейна, – но кто вы такой? Судя по вашему облику – из джентльменов.

– Илосович Стейн, Валет Червей, – отрекомендовался Стейн, помогая Рэйли подняться на ноги. Тот оказался лишь немногим ниже него ростом. Он благодарно улыбнулся, сверкнув своими непостижимыми глазами, отчего у Стейна бешено заколотилось сердце.

– Не понимаю, как оказался здесь, – пожаловался Рэйли, откидывая на спину гриву черных волос и приглаживая пышные усы и бакенбарды. – Я охотился в своих угодьях, почти загнал жирную косулю… а потом ничего… я очнулся здесь. Головой, правда, ударился, но не убился, и то хорошо.

– Вам повезло, – сказал Валет, взбираясь по склону холма и помогая Рэйли, – я не помню вообще ничего кроме своего имени и почему-то тиканья часов. Довольно неприятный звук.

– Смотрите, мне кажется, или там и правда стоит хижина? – Рэйли покачнулся и ухватился за руку Стейна, второй рукой указывая на небольшую купу деревьев, между которых и впрямь виднелось какое-то строение. Чуть дальше тянулись возделанные поля.

– В любом случае там жилье, – сказал Стейн, всматриваясь в маленькую рощу, – там мы сможем обогреться и передохнуть. А может быть, узнаем и где мы оказались.

Они пошли по едва заметной тропинке, протоптанной, видимо, очень давно. Из-за дальних холмов вставало солнце, окрашивая небо в золото и кровь. Где-то в необозримой вышине запела птица, и её крик заставил сердце Стейна затрепетать и сжаться от сладкой боли. А потом как-то очень быстро небо затянули темные тучи; порывы ветра пригибали к земле посевы и заставляли деревья скрипеть от натуги.

– Вы слышите? – Рэйли коснулся плеча Стейна. – Кто-то плачет. Не могу понять, откуда плач…

– Из рощи, – Валет прибавил шагу, чувствуя себя не слишком удобно и довольно странно. Шаги были весьма коротки в сравнении… в сравнении с чем? Он смутно припоминал, что раньше было иначе. И что кольцо, плотно сидящее на среднем пальце, раньше свободно висело, так, что приходилось прижимать его указательным и безымянным пальцами. Порыв ветра заставил его пошатнуться и ухватиться за тонкий ствол деревца.

– О Боже! – выдохнул Рэйли, бросаясь в просвет между деревьями и наклоняясь над чем-то небольшим в пышных зарослях голубых цветов. – Как ты тут оказался, дитя?

Валет стоял у тонкого дерева, не подходя ближе. Рэйли повернулся к нему, держа на руках худенького розовощекого мальчишку лет восьми – девяти. Золотистые локоны, ярко-голубые глаза, белоснежная кожа. Мальчик как мальчик. Разве что от одежды, в начале своей карьеры явно дорогой и пышной, остались лохмотья. Острые коленки были порядком поцарапаны и разбиты.