Текст книги "Глаза цвета моря (СИ)"
Автор книги: Дита
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 4 страниц)
–Ты почти не изменилась, – наконец сказал он, опустошив свою чашку. –Только эти волосы…и загар…
Аннекен не ответила, доедая последний кусочек. Впрочем, пират и не ждал ответа.
–Ты слишком долго отдыхала, – сказал он, поднимаясь и отбирая чашку. – Вот, держи. Я скроил нам одежду на зиму. Будь любезна сшить её пока я вернусь с охоты. А чтобы ты не вздумала творить глупости, я слегка прикрою дверь.
С этими словами он швырнул ей на колени ворох шкур и вышел. Мгновением позже послышался тяжелый шорох, словно двигали по опавшей листве что-то очень большое, и проем входа заслонила тень. Аннекен не сразу поняла, что это огромный кусок вулканической пемзы, достаточно легкий для пирата, но неподъемный для неё. Впрочем, горько подумала она, идти всё равно некуда. Слабая, нагая, она станет жертвой первой же змеи…
Подтянув к себе шитье, она взялась за дело. К её удивлению игла была сделана из тонкой полосы металла, длиной в ладонь и очень остра. Шить ею было легко, хотя Аннекен была так слаба, что ей приходилось тратить массу усилий, чтобы проколоть шкуры. За шитьем она как следует обдумала своё положение и решила не сопротивляться. Возможно, ей удастся усыпить бдительность Хлыста…позже, когда она наберется сил, достаточно сил, чтобы поменяться с ним местами.
========== 5. ==========
Прошло две недели. Он брал её почти каждую ночь, лишь иногда давая передышку. В тот день он вернулся под вечер, усталый и промокший, вошел, отодвинув камень. Аннекен тихо посапывала, прикорнув у почти погасшего костра. Пират поднял было ногу, чтобы пнуть её, как обычно, но неожиданно для себя просто наклонился и тряхнул девушку за плечо.
–Просыпайся!
Аннекен села, испуганно глядя на него. Пират бросил к её ногам двух попугаев.
–Ощипай и приготовь. Я вздремну немного.
Почти рухнув на ложе, он укрылся одеялом и вскоре тихонько захрапел. Аннекен покорно взялась за дело. Ощипав попугаев, она разделала их и бросила одного вариться в “котелок”, второго же насадила на прутик и повесила жариться над костром. Вскоре аппетитный аромат стряпни наполнил пещерку. Рэтбоун пошевелился и сел, протирая глаза кулаками.
–Уже готово?
–Почти готово, – Аннекен перевернула жарящуюся дичь. –Бульон будет чуть позже.
Пират стащил попугая с костра и впился в непропекшееся мясо. Аннекен поежилась, глядя, как он рвет попугая крепкими белыми зубами, и струйка коричневатого сока стекает по его подбородку. Она смотрела на него со странным чувством, словно ненависть в ней не была цельной и непоколебимой. Через оболочку монстра проглядывал испуганный ребенок. Наконец он кончил есть и уставился на неё. И тогда Аннекен решилась. Подавшись навстречу пирату, она кончиком язычка слизнула струйку сока с его подбородка и припала к перемазанным губам. Вкус жареной дичи полоснул по языку. Пират ответил почти сразу. Спустя мгновение его руки обвились вокруг исхудалой фигурки Аннекен. Внезапно он отстранился, усмехнувшись.
–С чего вдруг, красотка?
–Что?– как во сне прошептала она, облизывая прикушенные губы.
–Липнешь ко мне…хотя ты горячая штучка! Видна кровь юга!– он неожиданно сильно сжал её грудь. Аннекен вскрикнула от боли.
–Если так уж хочешь ублажить меня, почему бы не начать с того, с чего начала твоя милая подружка?
Она смотрела на него, сжавшись в комок и обхватив руками плечи.
–Ну, давай, раз уж начала, – он расстегнул штаны и с усмешкой взглянул на неё. –Ублажи меня!
Аннекен беспомощно вздрогнула. Впрочем, ничего нового он ей не предлагал. Она и сама часто ласкала его, когда он был в состоянии забытья. Ласкала, чтобы самой воспользоваться плодами этих ласк.
Медленно коснувшись губами темной точеной головки, она отстранилась и подтянулась, устроившись поудобнее у его ног. Всего лишь представить, что это тот, прежний беззащитный ребенок…просто представить… Она касалась его, лаская руками, губами, языком. Она не была такой мастерицей минета как Жанна, но успела поднатореть в нём здесь, на острове. Откуда-то сверху послышался протяжный стон. Большая тяжелая рука прижала затылок. Аннекен едва не задохнулась, но взяла себя в руки. Она приняла его всего, коснувшись губами мошонки, ощущая, как пульсирует горячая, готовая вот-вот разрядиться плоть. Едва успела отодвинуться, как он обильно излился в неё. Его сок был горьковатый, совсем не сладкий. Он не позволил ей выплюнуть, прижав челюсть рукой.
–Глотай!
Аннекен подчинилась. Пират притянул её и усадил себе на колени, накрыв одной рукой грудь, вторую опустив к промежности. Он был груб, но даже так ей удалось кончить. Забившись в его объятиях, она без сил прислонилась к его груди.
–Теперь иди и ложись, я приду позже, – властно произнёс он. Аннекен с трудом доползла до постели и уснула почти мгновенно.
День за днём, неделя за неделей, прошел ещё месяц. К удивлению Аннекен пират несмотря на угрозы так и не применил ни ремень, ни нож. Казалось, его вполне удовлетворяла её покорность и каждодневное обладание. Он отыскал в горах небольшую, но уютную пещерку и перетащил туда всё их нехитрое имущество. Аннекен он не стал связывать, она сама брела за ним, придерживая на плече ворох одежды. Она окрепла за последний месяц, почти вернув физическую форму, но всё мешкала, утешая себя тем, что пират никуда не денется и что всё надо просчитать. На самом деле, не отдавая себе в этом отчета, она смирилась и даже была удовлетворена своим положением. Возможно, сказались гены её матери, арабские гены, воспитывающие в женщине покорность мужчине. А возможно, она даже боялась задумываться об этом, что Рэтбоун ещё способен хоть на какие-то чувства. Ей хотелось верить, что тот беззащитный ребенок, что был с ней в первое время её пребывания на острове и тот мирный и мягкий человек, которого она знала один день, всё ещё скрываются под грубостью и суровостью нынешнего облика.
Он швырнул копье, лук и стрелы в угол, затем разложил небольшой костер и разжег его с помощью тлеющих угольков от старого костра, кои принес с собой в глиняном горшочке (он отыскал глину чуть ближе к горам, на одном голом пятачке в лесу и хотя был весьма посредственным гончаром, но что-то у него всё-же получилось. Теперь они варили бульон на огне и ели из плошек, уродливых, толстых, но вполне заменяющих тарелки.
–Иди сюда!
Аннекен, уже привычная к его желаниям, послушно отложила шкуры и подошла к мужчине, который сидел на очищенном участке, на который набросал видимо загодя сухих листьев и покрых их оленьими шкурками. Она опустилась на колени, ожидая его приказов. Но он неожиданно бросил на неё острый, странный взгляд.
–Я ждал, что ты попытаешься сбежать, – сказал он, убирая спутанные волосы с её лица. –Ты шла далеко за мной.
–Я не могла угнаться за тобой, – ответила Аннекен, стоя всё в той же позе на коленях. –Ты очень быстро ходишь, а я слаба…
Пират погладил её по щеке.
–Иди ко мне, девочка, – его голос прозвучал неожиданно мягко. Аннекен ощутила, как сладкой болью сжало сердце. Что же происходит? Неожиданно её обнял страх, что, если, сама того не заметив, она по-настоящему привязалась к этому демону, насильнику, убийце тех, кто был ей дорог? Ошеломленная этой мыслью, она позволила пирату обнять себя и неожиданно его губы, скользнув по шее, подбородку, прильнули к её губам. Голова закружилась, мир взорвался на тысячи мелких осколков. Он же никогда не целовал её! Ни разу не поцеловал её САМ! Отвечая на эту ласку, глубокую, удивительно интимную, более интимную, чем их каждодневный голодный трах, Аннекен вдруг почувствовала себя былинкой, несомой ураганом, во власти Судьбы. Её пальцы запутались в его вьющихся волосах, она не желала прерывать этот поцелуй. Язычок девушки скользнул в рот мужчины, сплетаясь с его языком. Рэтбоун целовался сумасшедше, сладко, выбивая из головы последние мысли, чувство вины, всё…Аннекен застонала, чувствуя, как подкатывает то самое…
–Аааахххххх!!!!!
Её протяжный стон и дрожь гибкого тела ошеломили пирата. Держа её на коленях, он не торопился просто завалить извивающуюся в оргазме девушку на постель. Ему вдруг захотелось приласкать её…странно…он не мог понять, не мог понять самого себя, своих желаний. Обычно общение с сучками ограничивалось для него жестким быстрым трахом, либо, как в случае с маленькой шлюхой Джоанной (это была единственная, чье имя он запомнил), каждодневным доказательством их вины…и каждодневной казнью…
Содрогнувшись от душевной боли, он внезапно понял, что прижимается к девчонке, спрятав лицо на её груди, а она…она ласкает его, гладит его волосы, целует…не как шлюха…а так, как целовала его давным-давно…одна-единственная, та, что ушла слишком рано. Он вдруг понял, что не хочет отпускать её, не хочет отрывать лица от её груди, что хочет больше всего на свете сидеть вот так, держа её на коленях, и чтобы она успокаивающе шептала ему и гладила его по голове.
Застонав, словно раненый тигр, пират оттолкнул Аннекен, которая от толчка отлетела к стене и, ударившись о неё, сползла на пол. Она не издала ни звука, хотя сильно ударилась и протянув руку к затылку, обнаружила, что разбила голову в кровь.
Пират заметался, словно обезумевший от боли зверь, вцепившись в волосы и задыхаясь. Он был так страшен в этом безумии, что перепуганная Аннекен забилась в угол, обхватив колени и стараясь казаться как можно меньше.
–Ты такая же, как они! Как она! Ты такая же!– вне себя от боли, пират упал на пол пещеры и забился в каком-то жутком исступлении. Аннекен не знала, что делать, но вид задыхающегося от боли пирата был столь страшен и жалок, что она преодолела свой ужас и подползла к нему, обняв и тихо поглаживая по спине. Она ждала, что он оттолкнет её, ударит, может, даже убьет, но он с отчаянным рыданием прижался к ней, обхватив обеими руками, словно ребенок, льнущий к матери.
–Аллорет…
Она вздрогнула. Он ни разу за те месяцы, что был в своём уме, не назвал её по-имени. Они обняла всхлипывающего пирата, пристроив его голову у себя на плече, тихонько поглаживая, шепча утешения..
Они сидели довольно долго, пока он немного не успокоился. Аннекен отняла его лицо, держа ладошками, заглянула в мертвые от боли серо-синие глаза.
–Пойдем, приляг на шкуры, пол холодный.
Он вздрогнул.
–Тебе-то что до этого?
Вереница мыслей, видений, решений промчалась в мозгу Аннекен. Лица Жана, Мари, остальных жертв…и…лицо Рэтбоуна, беззащитного, хрупкого ребенка, покорно подчиняющегося её приказам. Что же сделало из ангела демона? Что заставило красивого ребенка стать чудовищем, грозой морей и ненавистником женщин? Аннекен приняла решение в доли мгновения.
–Не хочу, чтобы ты снова слёг, – тихо ответила она, пытаясь поднять его. – Не хочу больше ненависти и страха…не хочу видеть, как тебе больно…
–Больно…– он рассмеялся страшным, тихим смехом. –Знаешь ли ты, что такое боль, девчонка? Ты, воспитанная в холе и неге…такая невинная, такая чистая…знаешь ли ты, как это больно потерять всех, кто был тебе дорог и…
–И?– с замиранием сердца прошептала Аннекен.
–…и оказаться во власти чудовища, грязной, мерзкой шлюхи…демона…
–Сначала ты переберешься на шкуры, – твердо сказала девушка, помогая встать пирату и переводя его к постели. –Я не знаю, что сделало тебя таким, каков ты был…но я хотела бы узнать…всё, что я поняла, Баз (по его телу прошла дрожь, когда она впервые назвала его по-имени) это то, что ненависть может породить лишь ненависть. Я устала ненавидеть…ты изнасиловал меня, поселил в моём сердце жажду мести, но я не хочу больше ненависти…Быть может, если ты расскажешь мне, что с тобой случилось, то тебе станет легче, и ты поймешь, что женщины-не чудовища. Ведь не чудовище же породило тебя!
Он покачал головой, не выпуская её руки из своих.
–Поставь мясо на огонь, – тихо произнёс он. –Пока оно будет вариться, я расскажу тебе свою историю. Тебе единственной…а потом, быть может, убью тебя…а может и не убью…одно знаю, если я буду и дальше хранить это в себе, оно разорвет меня…
========== 6. ==========
Потрескивало пламя. Пещеру наполняло живительное тепло и аромат вареного с травами мяса. Аннекен вернулась на постель и села так, чтобы видеть Рэтбоуна. Наконец-то она узнает его тайну! Его самый страшный кошмар! Ей бывло и радостно и жутко. Протянув руку, она накрыла ладошкой большую ладонь мужчины.
–Знаешь, ты похожа на мою настоящую мать, – тихо сказал он. – Она была такая же…нежная, всегда хлопочущая по хозяйству…мне было всего три года, когда её не стало, но я помню, как мягки были её руки. Отец любил её. Когда она умерла, он долго горевал. Но он был торговцем и должен был заниматься своим делом. И он взял в жены молоденькую вдову с соседнего квартала. Она была красива, с ангельским личиком. Но отец старался делать вид, что не видит, как она флиртует с покупателями, как заигрывает с толстым банкирским сынком, заходящим к нам якобы купить тканей.
Мне тогда было четыре года. И ещё почти два года, пока был жив отец, я не знал горя. Джоанна, так звали мою мачеху, была предупредительна. Она обихаживала нас, и часто, глядя на меня, улыбалась и говорила:
–Мой сладкий мальчик, ты так прекрасен! Словно ангел с небес спустился!
Если бы знать мне, что сулили её слова…Но что знает ребенок, лишившийся матери? Я знал любовь отца и предупредительную заботу мачехи. Пока однажды отец, выехав за товаром в Германию, не погиб в стычке с разбойниками. Его тело привезли купцы из его торгового товарищества. Он погиб, защищая своего друга. Всю ночь просидел я над его гробом и не верил, что он умер. Просил его не бросать меня…
По щекам пирата покатились слёзы. Аннекен придвинулась поближе, тоже во власти его боли.
–Почти месяц я провел в каком-то жутком забытьи. Не видел и не слышал ничего, – продолжал Рэтбоун, тяжело вздохнув. –Джоанна кормила, мыла, одевала меня. И я видел, что всё чаще её взгляд останавливается на мне, и что она часто беседует с какими-то людьми, приходящими в отцову лавку. Там теперь заправлял её дружок Ноулз. Я боялся его. Он был огромный, от него несло прогорклым маслом и тушеной капустой. Я возненавидел эти запахи на всю жизнь…
В ту ночь…(мо мощному телу пирата прошла нервная дрожь) в ту проклятую ночь я проснулся от того, что чья-то рука зажимала мне рот. Острие длинного ножа прижалось к моей шее и в тусклом свете свечи я увидел склонившегося надо мной Ноулза.
–Молчи, не то прирежу…– прохрипел он и перевернул меня на живот. Я не понимал, что ему нужно. Он навалился сверху и…я подумал, что умру, так было больно. Когда он…закончил…я остался лежать в луже крови и его мерзкого семени…было больно не только двигаться, но и дышать. Потом вошли ещё несколько парней. Все рослые и крепкие. Я плакал, просил Джоанну спасти меня, не отдавать им…Под конец, насытившись мной и бросив почти мертвого на постели, они ушли…Но стало намного хуже, когда внезапно дверь отворилась и вошла Джоанна. Увидев меня в таком жалком состоянии, она остановилась у кровати и внезапно прошипела:
–Ах ты дрянь паскудная, стало быть, вся твоя невинность и красивое личико-обман? Продажная дрянь!
Она принесла тазик и кувшин с водой и велела мне вымыться. Я подчинился, трясясь от страха. Тогда я не знал, что это она подослала ко мне Ноулза и его дружков. Я не понимал, что произошло. Я боялся, что они снова придут…но то, что было потом…было во много раз страшнее…
На третий день, когда я немного пришел в себя, она принесла мне кусок пирога и немного вина и велела подготовиться, сказав, что придет важный господин. Я не понимал, всё ещё не понимал, но чувствовал, что это будет что-то худое. И всё же, съев пирог и выпив вина, я вдруг почувствовал, как голова закружилась. Я даже не помню момента, когда этот человек вошел в комнату… надо ли говорить, что он проделал то же, что и Ноулз. Но видимо, в вино было что-то посыпано, я был словно в кошмарном сне, не в силах ни шевелиться, ни протестовать. Под конец он перевернул меня и выплеснулся мне в лицо. Когда он ушел, вошла Джоанна. Увидев, что я весь в семени и крови, она принесла воды и снова велела мне вымыться. Так начался этот ад…Позже я узнал, что она продавала меня за хорошие деньги извращенцам, жаждущим не женских ласк, а маленьких мальчиков. Она и Ноулз ни в чем не отказывали себе. Вскоре они сделали пристройки к дому и открыли вторую лавку. Мне теперь редко когда удавалось хотя бы просто передохнуть. Каждую ночь приходилось принимать по нескольку мужчин. Я радовался, если один покупал меня на всю ночь. Считал это удачей…
Я потерял счет времени. Прошло ещё два года. К тому времени я многому научился от моих «покупателей». И прежде всего сохранять спокойствие в любой ситуации. Я повзрослел, мне было девять, но мыслил я как вполне взрослый человек. Я научился хитрить и улещивать, и стоять на своём. Кроме того я подрос и моя внешность очень нравилась клиентам. И видя, как я становлюсь с каждым днём всё привлекательнее, но и своенравнее, и всё больше выхожу из-под контроля, Джоанна замыслила крупную сделку. Однажды она привела ко мне высокого представительного господина в дорогой одежде. Я ему понравился. Я понял это, когда она с довольным видом отошла, взвешивая в руке большой мешочек с монетами. Господин взял меня за руку и вывел из дома, набросив своё плащ и усадив в карету.
Так я попал к лорду Эскоту, который стал моим добрым и злым гением и первым постоянным любовником. Не стану рассказывать, как я жил у него, как он обучал меня правильно одеваться, говорить, пить и есть. Как он учил меня фехтованию, чтению, исподволь внушая мысль о том, что женщины-величайшее зло, недостойное существовать на земле. Лорд Эскот не был женат, он люто ненавидел женщин и мне кажется, я понимаю, почему. Теперь понимаю…но это не относится к моему рассказу.
Мне было почти семнадцать, когда я впервые влюбился. Элен была дочерью одного из постоянных гостей моего покровителя. Красивая девушка с пышными волосами. Она покорила моё воображение. Хотя до тех пор у меня не было женщин. К моему удивлению Элен была благосклонна ко мне, хотя я и замечал, что это очень не нравится моему хозяину. Но уверенный в том, что сумею успокоить его, я позволил своему роману с Элен зайти так далеко, что вскоре она оказалась в моей постели. Я был очарован, покорен ею. Она была весьма искушена в любовной науке. Подозреваю, сменила немало любовников. Я позабыл обо всем, о том, кто она и кто я. Я предложил ей выйти за меня. В ответ она расхохоталась мне в лицо. «Дочь герцога Портсмутского никогда не станет женой мальчишки для утех!»– со смехом сказала она. «Не моя вина, мальчик, что ты возомнил о себе…ты мил, очень мил. Но стать женой шлюхи чертова извращенца Эскота…так низко я ещё не пала!»
То была наша последняя встреча. Ещё одна женщина-ещё одна обида! Моя ненависть становилась всё сильнее. Мне исполнилось почти девятнадцать, когда неожиданно скончался мой покровитель и я оказался на улице без гроша в кармане и надежды на будущее. Но теперь я уже не был ребенком. Эскот обучил меня различным наукам, и мне легко удалось устроиться на военное судно помощником картографа. Впрочем, вскоре судьба повернулась ко мне лицом. Во время стычки с французами мне удалось захватить неповрежденный корабль. Я поделился своей мыслью с матросами и, перерезав офицеров, мы взяли этот корабль и подняли на нём черный стяг. Прокляв своё прошлое, я взял себе имя, как-то увиденное мной в странном сне-видении. Так из Джека Фореста я стал Базом Рэтбоуном.
Судьбе было угодно отдать в мою власть тех, кому я был обязан своей жизнью подстилки для мужчин. Однажды, захватив торговое судно, я обнаружил на нём сильно раздобревшую женщину, чье лицо показалось мне знакомым, и мужчины, чьего лица я не забыл бы никогда в жизни. Это были Джоанна и Ноулз. Обоих я отдал на потеху матросам, приковав к мачте и сделав утехой для каждого, кто желал. А желали их все! Матросам трудно в плавании без женщин. Не тебе объяснять это…
Первым сдох ублюдок Ноулз, непонятно каким образом сковырнув железное крепление от кандалов и перервав себе шейную вену. Его подружка оказалась не столь храбра. Она продержалась почти семь месяцев. Иногда я сам подходил к ней, ползая у меня в ногах, она молила убить её. Но я не доставил ей такой радости. Тогда перед своей смертью эта дрянь попросила меня прийти и рассказала, что это она отравила мою мать и позже наняла людей, чтобы убить моего отца, который был уже её мужем. Она сдохла, сознавшись в этом преступлении и, стоя над её трупом, я проклял её. Велел бросить акулам за борт. Но мысль о том, что женщины-зло, прочно укоренилась в моём мозгу. Я ненавидел всё сильнее. Никогда не думал, что кто-то или что-то способно изменить моё мнение…пока не появилась ты…
========== 7. ==========
Пират замолчал, глядя перед собой полными слёз глазами. Аннекен приподнялась и притянула его к себе, тихо укачивая, гладя по голове.
– Немудрено, что ненависть поселилась в твоем сердце. Ты поэтому терзал ту малышку, Джоанну Бекет?
–Да…она сказала своё имя и меня словно ударили обухом по голове. Вдруг показалось, что это та, прежняя Джоанна…малышке просто не повезло…Аллорет…я не могу…не могу измениться за один день. Но…но мне правда стало много легче сейчас, хотя и тяжелее тоже…
–Понимаю тебя. Мне тоже трудно позабыть всё, что ты сделал…и в особенности убийство отца Жана…и всех тех женщин, над которыми ты надругался. Но я устала ненавидеть…и ты тоже, Баз…
По его щекам потекли слёзы.Аннекен позволила ему прилечь и положить голову её на грудь.
–Мы справимся…не знаю, простит ли Бог нас обоих. Я убивала мужчин только за то, что они мужчины…в каждом видела тебя…Боже, Баз, что мы творили?
–Аллорет…
–Да…
–Прости…за всё…и спасибо тебе, девочка…
Ещё немного поплакав, они уснули, но прошло совсем мало времени и они были разбужены далеким грохотом. Рэтбоун подскочил, сев на постели.
–Это пушки! Корабельные пушки!
–Ты уверен?!
–Более чем!
Аннекен не помнила, как они выбежали из пещеры и принялись взбираться по горной тропке наверх, на плато. Обладавший невероятно острым зрением пират вскрикнул, указывая на крошечную точку в море.
–Корабль! Будь я проклят, Аллорет! Это корабль!
Аннекен ощутила, как земля уходит из-под ног. Ей пришлось опереться о скалу, чтобы не упасть. Корабль! Вот только чей? Что несет он? Если это торговец, то она может вернуться домой!
–Иди в пещеру и оставайся там!– пират стащил её вниз по тропинке и толкнул внутрь. –Не высовывайся, я пойду и посмотрю, что это за судно.
Он наклонился, пошарив в шкурах, сложенных в углу. Достал пистолет и торопливо сунул его в руки оцепенело стоящей в дверях девушке.
–Вот, возьми, это на случай, если кто-то вдруг…
Докончить он не успел. Аннекен подняла пистолет. И выстрелила, глядя прямо в серо-голубые глаза.
Дыхание сбивалось. Она бежала через лес. Это торговец! Точно! Они заберут её! Отвезут домой, к отцу! Или к матери! Споткнувшись о корень дерева, она растянулась на земле. Встала, с трудом опираясь ладонями о землю, и потащилась, прихрамывая. Так легко! Но теперь, когда всё закончилось, её сердце словно точил голодный червяк. Она не ждала, что будет такая пустота.
В тот миг, когда он осел в клубах порохового дыма, она увидела слабую улыбку на его губах. Он смотрел, как она идет к нему, держа дымящийся пистолет. Она наклонилась, заглядывая в его глаза.
–Отец Жан, капитан Леот, моя подруга…неужели ты думал, что я прощу тебе их?
Он грустно улыбнулся и погладил её по щеке, и от этого прикосновения у Аннекен словно выдернули сердце из груди. Совсем не такой реакции она ожидала от него.
–Всё верно…– прошептал он и закрыл глаза. Рука бессильно упала на пол. Аннекен повернулась и бросилась бежать со всех ног.
Она не знала, сколько занял путь до берега. У большого валуна имелся запас дров и пороха, прикрытый змеиной кожей и приготовленный специально для такого случая. Аннекен торопливо зарядила пистолет и выстрелила в горстку пороха, насыпанную у основания костра. Вспышкой ей опалило брови и челку. Огонь взметнулся, кажется, до самых небес. Аннекен почти без сил рухнула на песок. Её трясло. Она смотрела на корабль, идущий под ветром к острову. Сердце тяжело колыхалось в груди грязным, болезненным ошметком гнилой плоти. Месть! Говорят, она сладка. Но теперь, оглядываясь назад, она понимала, что месть не принесла облегчения. Рэтбоун мёртв, она отомстила! Так какого дьявола ей так худо? Аннекен не знала ответа, точнее, боялась его.
Корабль приблизился и она увидела, как от него отделилась крохотная скорлупка. Ял! Девушка продолжала сидеть в каком-то жутком оцепенении. Она даже не попыталась убежать, когда из лодки выпрыгнули чернокожие великаны в холщовых штанах (кое-кто был лишь в набедренных повязках) и бросились к ней. Она очнулась лишь тогда, когда её грубо вздернули за руки и несколько десятков рук зашарили по телу, ощупывая её прелести. Вскрикнув от ужаса и отвращения, девушка забилась в объятиях рослого черного парня с синеватой татуировкой на обезьяньей роже. Звучно хлопнув её по бедру, он что-то со смехом крикнул своим спутникам. Аннекен отчаянно закричала, извиваясь, но держали её крепко. Татуированный принялся стаскивать с себя штаны. Аннекен извивалась изо всех сил, но что она могла против десятка здоровых черных чудовищ? Её растянули на песке, держа за руки и широко раздвинув ноги. Аннекен расширенными от шока глазами смотрела на чернокожего, с ухмылкой опускающегося на песок у её ног. Его огромный член был толщиной в её руку. С губ девушки сорвался отчаянный крик, больше похожий на вой. Татуированный жадно ощупал её промежность.
–Отставить!– произнёс резкий низкий голос из-за спины монстра. Татуированный вздрогнул. Ухмылка сползла с его толстых губ. Вышедший из-за его спины рослый черный детина в красном потрепанном мундире французской регулярной пехоты, приставил к его уху дуло пистолета.
–Оставь её, Кивао!– мужчина говорил на хорошем французском. – Не серди меня!
–Но капитан…– начал было другой парень, массивный, с кольцом в толстой мочке.
Пистолет уставился на него. Тот, кого назвали капитаном, усмехнулся, окинув Аннекен быстрым взглядом.
–Мы возьмем за эту белую девку хорошую цену на рынке в Стамбуле! И она должна быть в хорошей форме! Нам нужно орудие и деньги. Она этого стоит.
Аннекен снова вздернули, поставив на ноги. Девушку била крупная дрожь. Мужчина в красном мундире грубо стиснул её грудь и, видимо, остался доволен.
–Она хороша! Немного худа, но турки умеют откармливать этих кобылиц. Иди вперед, мадемуазель! И без глупостей!
Аннекен оглянулась на остров, когда ял уже подплывал к кораблю. Неожиданно ледяной тоской залило сердце. Что будет теперь? Что может она против этих чудовищ?
Её подняли наверх, успев при этом ощупать и облапать. Словно в кошмарном сне, зажатая жадными руками исполинов, Аннекен теперь вспоминала грубые ласки Рэтбоуна почти с тоской. Месть…священная месть, которой она посвятила себя, завершена. И что это дало ей? Покой? Уверенность? Обессиленная девушка кое-как доковыляла до широкого квадратного проема, забранного решеткой. Двое дюжих молодцев приподняли её и девушку спустили внутрь.
Аннекен оказалась в вонючем, душном аду, переполненном напуганными, обезумевшими от жажды и страха женщинами и детьми. Мужчин Аннекен не заметила. Обхватив обнаженные плечи руками, она стала протискиваться между пленниками, ища место, где присесть, когда внезапный крик разорвал пелену, окутывающую её помутненное сознание. Спустя минуту сильные руки обвились вокруг её шеи и её лицо оказалось покрыто поцелуями. Не веря своим глазам, девушка уставилась на обнимающую её пленницу.
–Матерь Божья, Жанна!!
–Аллорет, детка, девочка моя! Ты жива! Жива! Есть Бог на свете!
Аннекен стиснула подругу в объятиях, спрятав лицо на её плече. Встретить Жанну здесь, после того, как она смирилась, поверила в её гибель, было чудом. Но Аннекен внезапно застонала. Словно раненая львица.
–Да, жива!– прорыдала она, ударяя себя кулаками по лицу. –Но Бога нет! Либо он позабыл о нас!
========== 8. ==========
-Они пришли под утро. Когда все спали. Напали внезапно, – тихо рассказывала Жанна, позволив подруге примоститься на своём плече. –Стреляли…перебили почти всех мужчин…женщин собрали и перевезли на корабль. Я сдуру попыталась отбить у них подруг и тоже оказалась здесь за компанию с ними. Хорошо, хоть Армана спасла…он хотел было выйти, но я не дала…стукнула его по голове и выволокла через второй выход. В лесу оставила. Надеюсь, несильно приложила его, бедняжку…но зато хоть не убили…
–Что ещё за Арман?– недоумевающе спросила Аннекен. Даже в сумраке трюма она заметила, как вспыхнули щеки подруги. Жанна неловко поерзала и усмехнулась.
–Он миссионер…живёт…жил в деревне, в крошечной миссии на окраине. Он меня…лечил…меня спасли жители деревни, Кумими и Бату. Их тоже убили…– с грустью докончила женщина. –Они были лучшими пловцами и рыболовами деревни. Бату собирался жениться на моей подруге Хлое…вон она сидит, в уголке.
Аннекен заметила гибкую темнокожую девушку с тонкими чертами совсем не негритянского лица. Длинные волосы спадали ей на грудь, прикрывая её прелести. Бедняжка тихо лила слёзы. Аннекен устало подумала, что слезами им теперь не поможешь, но позавидовала малышке. Сама она плакать не могла. Внутри неё словно поселилась чудовищная пустота. Ни слёз, ни страха, ни радости…ничего…
–А ты? Как ты спаслась? Расскажи мне, что случилось после того, как корабль налетел на рифы, – попросила Жанна.
Аннекен подняла на неё сухие глаза.
–Ладно…только ты не перебивай, хорошо?
И она рассказала…рассказала о своей жизни на острове, о Рэтбоуне и его безумии, о том, что было потом, о её подчинении, и о рассказе пирата, и о том, как пристрелила его, словно бешеную собаку. О том, как бежала к берегу и была схвачена там их пленителями. Она говорила тихо и ровно, не пропуская ничего. Жанна слушала, о, она умела слушать! И сразу поняла, что творится в душе подруги.
–Аллорет, ты сделала то, что должна была, – тихо произнесла француженка. –Ты отомстила. Не казни себя. Он был чудовищем и неважно, что сделало его таким.
Аннекен внезапно застонала, как от смертной муки, схватившись за голову.
–А мы? Разве мы не чудовища?– в её голосе было столько отчаяния, словно Ад разверзся и выпустил его на землю. –Скольких мы убили, Жанна? Скольких замучили?
–Мы очищали мир от мерзких псов! Все убитые нами ублюдки были пиратами, отродьями, недостойными даже плевка!
–Но мы…– Аннекен посмотрела на подругу больными глазами. –Чего стоили мы? Ведь мы перебили не только пиратов…помнишь тот торговый корабль?
