Текст книги "Ещё один невероятный шанс (СИ)"

Автор книги: Дита

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 3 страниц)

– Где я? – Блад попытался сесть, но сил было слишком мало.

– “Фатима”, – повторила Амайрани Гонсалес, выжимая чистый кусок холстины в чашку с водой, – это наш с братом корабль. И здесь вы в безопасности, благородный сид.

Она принялась обтирать ему лицо и плечи. Прикосновения были приятны и нежны. Блад почувствовал смятение, почти страх. Эта девушка своим простым поведением, почти детской невинностью могла бы взбудоражить даже святого, а Питер Блад святым не был.

– Вы спасли Алехандро от смерти или от участи, худшей, чем смерть, – перехватив его красноречивый взгляд, сказала девушка. – Дороже брата у меня никого нет, потому моя жизнь принадлежит теперь и вам тоже, мой сид. Аллах свидетель.

Блад с любопытством смотрел на девушку: слова озадачили его, как и некоторые вещи из уже описанных событий. Лишь теперь он понял, что так напрягало его все это время.

– Разве вы мусульмане? – спросил он удивленно.

– Воистину так, – кивнула девушка, аккуратно оправляя одеяло и подушку, – но что вас удивило, мой сид?

Блад попытался подобрать слова, но неожиданно понял, что не знает, что сказать.

– А ваши соплеменники, сеньорита, – спросил он в ответ, – они тоже поклонники Магомета?

– Вы говорите странные слова, сид, – мягко произнесла Амайрани Гонсалес, – всем, кто хоть немного знаком с нашей верой, известно, что мы не возводим богом человека. Посему Мухаммед чтим нами лишь как Пророк Господа. Сам же Всевышний не имеет сотоварищей, и не равен Ему никто, – подняв к потолку пальчик, с детской важностью заключила она.

Блад вздохнул. Он никогда не был особенно религиозен, и сейчас вдруг понял, что кем бы ни были эти люди, приютившие и лечившие его, ему все равно, какова их вера. Алехандро Гонсалес благороден и отважен, а его сестра, без сомнений, прекраснейшая из девушек, когда-либо виденных Питером Бладом. Сердце его заныло, вновь напоминая об Арабелле и о той жизни, что он прожил рядом с ней. Чтобы заглушить некстати всплывшее воспоминание, он повернулся к Левассёру. Тот смешивал какие-то травы и настои у маленького столика, привинченного к полу.

– А вы… тоже мусульманин?

– Нет, Пьер, я христианин… во всяком случае, номинально, – Левассёр рассмеялся. – Я не слишком-то верю в богов и дьяволов. Как по мне, то Бог и Дьявол живут в душе и сердце каждого человека, и только от человека зависит, кому дать волю.

– Тут я с вами полностью согласен, – слабо улыбнулся Питер, чувствуя вдруг накатившую усталость и слабость. – Мисс Гонсалес, прошу вас, дайте воды.

Девушка поспешно наполнила кружку и поднесла её к губам Блада.

– Отдохните, вам нельзя вставать, – нежно сказала она, отирая ладонью пот с его лба. – С вами побудет Лив… сид Левассёр. Я пока вынуждена оставить вас.

Она взглянула на Левассёра с выражением, которое даже опытный в нюансах людских отношений Питер не смог распознать.

– Конечно, мадемуазель, – кивнул француз, повернувшись так, чтобы видеть дверь. Блад не мог разглядеть его лица, но почему-то ощутил неприязнь, и то была не личная неприязнь, а нечто, чего сам Питер не мог понять.

– Капитан Гонсалес возит свою сестру на корабле? – спросил он, стараясь заглушить вспыхнувший где-то внутри гнев.

– Это корабль Амайрани, – ответил Левассёр, закончив смешивать мазь, и повернулся теперь к кровати. – Она владелица корабля и квартирмейстер при своем брате.

Он откинул одеяло и осторожно принялся отнимать от раны присохшую примочку. Делал он это так искусно, что Блад почти не почувствовал боли.

– Вы неплохой лекарь, – заметил он, когда Левассёр, промыв рану от пули, принялся накладывать мазь и свежую повязку. – Где-то обучались?

– В Сорбонне, – последовал ответ. – Осторожнее, не дергайтесь.

Блад вытянулся, глядя на француза из-под опущенных ресниц. Как ни странно, при всей схожести здешнего Левассёра с тем, кого он знал и когда-то убил своей рукой, в нём не было жестокости, порочности и мерзости его двойника. Напротив, благородство, искренняя теплота и дружеское участие могли тронуть самое черствое сердце. Кроме того, в нём чувствовалась та глубокая душевная чистота, которой и тени не было в негодяе, некогда павшем от руки Блада. Такого Левассёра было трудно принять, но Питер все же ощущал, как в сердце его исподволь проникает глубокая симпатия к этому человеку, та симпатия, из которой обычно рождается дружба.

– Теперь поспите, – сказал француз, закончив перевязку и укрывая Блада одеялом, – вам необходим отдых. Если что-то понадобится, скажите мне.

С этими словами он отошел к подвешенному в углу каюты матросскому гамаку и ловко забрался в него. Блад слабо улыбнулся. Нуаж была права, здесь не следовало верить себе, своим чувствам, ушам, даже глазам. Он смотрел на задремавшего Левассёра, чей профиль живо вызвал в памяти лики римских и греческих богов. В голову почему-то пришло, что трудно будет девушкам устоять перед таким вот полубогом с благородным сердцем. Даже безжалостный головорез и негодяй из его мира вызывал восхищение женщин, а этот, чистый, неустрашимый, благородный, с лицом и телом ангела мог бы внушить чувства даже такой красавице, как Амайрани Гонсалес. С этими грустными почему-то мыслями Питер провалился в глубокий непробудный сон.

========== Глава 4 ==========

На пятый день нахождения на “Фатиме” Питер Блад не выдержал постельного режима. Левассёр вернулся на свой корабль, а мисс Амайрани пока ещё весьма смущала его. Вернее, смущали странные мысли и чувства, овладевавшие им при виде девушки. Так или иначе, но, почувствовав себя лучше, Блад улучил минуту, когда его прекрасная тюремщица отсутствовала, оделся и вышел на палубу. Слабость все ещё не отпускала, но от свежего ветра голова пошла кругом, и тело наполнилось бодростью. Присев на бухту канатов, он принялся наблюдать за работой матросов – зрелище, вновь вызвавшее в его душе давно уснувшую страсть к морю. Он наслаждался соленым запахом бриза, звуками простой матросской песни, долетавшей с бака, мягким покачиванием палубы. Но вскоре внимание его привлекло нечто другое.

Из небольшой надстройки над каютой капитана вышла женщина. Лицо и тело её были плотно укутаны искрящейся темной с золотом тканью. Сопровождавшие незнакомку девушки в просторных шелковых одеждах и с закрытыми лицами, стали по обе стороны от неё. В руках одной из них была маленькая шкатулочка, другая держала круглый пуф, который подала своей госпоже, как только та сошла на палубу.

Движимый любопытством в той же мере, что и вежливостью, Блад поднялся с места и подошел выразить почтение даме. Служанки при виде его тут же отступили, почтительно сложив руки на груди, а их госпожа ответила на поклон Питера Блада прикосновением изящной ручки к груди, губам и лбу, как это делали мавры и берберийцы. Блад, поприветствовав даму, хотел было отойти, но она окликнула его на хорошем французском языке, хотя было заметно по излишней старательности, что язык этот ей не родной.

– Погодите, месье, не уходите так скоро. Вы же здесь гость, как и я?

– Да, – кивнул Питер Блад, – я имею честь пользоваться гостеприимством капитана Гонсалеса.

– Как ваше имя, месье? Какого вы дома?

– Ваш вопрос мне не совсем понятен, – признался Блад, – я чужой здесь, в этих морях и на этих землях. Меня зовут Пьер Ле Сан, к вашим услугам.

– Адела Сантьяго и Васкес, – женщина чуть наклонила голову, сверкнув подведенными сурьмой очами. – Странное имя. Я слышала его, но вы совсем не кажетесь мне жестоким чудовищем, каким описывают его владельца.

Питер Блад вздохнул:

– Волей судьбы я обладаю внешностью и именем того человека, но его нет больше в живых. Об этом вы можете спросить капитана Гонсалеса или его сестру.

– Неисповедимы пути Всевышнего, – откликнулась леди Сантьяго и Васкес, – но вы выглядите не очень здоровым, вам нехорошо?

Блад опустил голову, пытаясь справиться с накатившей обморочной слабостью.

– Всё в порядке, сударыня, – пробормотал он, ухватившись за борт.

– Аллах всемогущий, мой сид, вы сошли с ума!

Маленькие сильные руки обхватили его сзади, не позволяя упасть.

– Обопритесь о мое плечо, – говорила Амайрани Гонсалес, крепко обняв Блада за талию, – вы ещё слишком слабы, чтобы покидать каюту.

Она попыталась было вести Блада, но у того подогнулись колени. Голова немилосердно кружилась, и в глазах темнело. Опираясь о плечи девушки, он кое-как дотащился до каюты и почти рухнул на койку. Проклятая слабость всё же одолела его.

– Вот, выпейте это, – мисс Гонсалес поднесла к его губам небольшую склянку с мутным настоем, источавшим резкий полынный аромат.

Питер послушно глотнул и закашлялся – настой был нестерпимо горек.

– Пейте, нужно до конца, – настойчивая рука придерживала его затылок, тогда как второй мисс Гонсалес прижимала склянку к его рту. – Лив сварил этот настой специально для вас, он поможет вам скорее восстановиться и вернуть силы.

Блад снова глотнул, зажмурившись. Казалось, каждая клеточка тела пропиталась этой горечью.

– Теперь лягте и постарайтесь уснуть, – мягко произнесла девушка, осторожно утирая капли пота с его лба.

Блад подчинился. Горечь на языке и в горле медленно превращалась в сладость с каждым глотком воздуха. Он закрыл глаза, сам не заметив, как провалился в сон.

Снадобье Левассёра могло бы мертвого поставить на ноги. Прошло ещё три дня, пока Питер не восстановил силы. Рана его поджила, и он уже мог вполне двигать рукой и даже начал тренироваться в фехтовании.

– Вижу, вам уже куда лучше, – с улыбкой заметил капитан Гонсалес, когда Блад загнал его к самому борту и выбил саблю. – Вы замечательный фехтовальщик, Педро, некоторые ваши приёмы совершенно новы для меня.

Они ещё немного потренировались, затем Блад подошел к борту, глядя на быстро темнеющее небо.

– Похоже, надвигается буря, – заметил он, – было бы неплохо подготовиться.

– Вы правы, – кивнул Гонсалес, вбивая саблю в ножны. – Если вы не хотите возвращаться к себе, то идемте со мной.

– С большим удовольствием, – улыбнулся Питер, которому давно уже осточертела уютная тюрьма.

– Забираешь моего подопечного? – спросила мисс Амайрани с улыбкой, подойдя к мужчинам с двумя дождевиками из просмоленной ткани. – Вот, наденьте это, мой сид, и ты, дорогой братец, соизволь.

– Похоже, одно сердце вы покорили окончательно и бесповоротно, – усмехнулся Гонсалес, когда его сестра ушла в каюту к пассажиркам.

Блад невольно покраснел и отвернулся, чтобы скрыть смятение, овладевшее им.

– Капитан, вижу на горизонте корабль! – донеслось сверху.

Гонсалес вынул из-под дождевика подзорную трубу и, раскрыв её, поднёс к глазу.

– Похоже на купеческий бриг, – задумчиво произнес он, передавая трубу Бладу, – что скажете, Педро?

– Скажу, что не слишком разумно сейчас преследовать его, – Питер отнял трубу от глаза и взглянул на потемневшее небо. – Лучше будет лечь в дрейф и переждать бурю, а уже потом преследовать купца.

– Хорошая мысль, – Гонсалес задумчиво пригладил длинные светлые волосы, – да и купца может потрепать так, что потом легко будет взять его.

Блад молча кивнул, душу его переполняли эмоции. Спустя столько лет он снова стоит на капитанском мостике, пусть и не капитан корабля. Ветер швырял в лицо холодные капли дождя, и сердце его было готово разорваться.

– Я дома… – прошептал он одними губами, с наслаждением понимая, что шепот тонет в вое и хлестких ударах ветра.

Капли дождя смыли слёзы, покатившиеся по щекам.

========== Глава 5 ==========

Спустя два месяца плавания небольшая эскадра, состоявшая из “Фатимы” и “Ла Фудр”, пристала в крупнейшем алжирском порту Аннаба, где на берег сошла леди Адела. Её вместе со свитой сопровождали Левассёр и капитан Гонсалес, которым она была обязана жизнью, а также Амайрани Гонсалес. Бладу пришлось остаться на корабле: его, вернее, его отвратительного двойника слишком хорошо знали на этом побережье.

Питер угрюмо смотрел вслед уходящим и размышлял, как было бы хорошо хотя бы ненадолго отправиться в город. Он устал от плаванья, хотелось пройтись по твердой земле и вдохнуть запах большого города. В отсутствие капитана и Амайрани “Фатима” была под управлением старшего помощника аль Касара, рослого светлоглазого крепыша, одного из лучших воинов, каких встречал Блад. За время плавания они подружились, хотя поначалу аль Касар с недоверием относился к “двойнику чудовища в человеческом облике”, как он назвал Питера Блада этого мира.

Аль Касар, сын арабского нобиля от светлоглазой европейской наложницы, не имел никакого желания безвылазно торчать во дворце своего батюшки, где уже бегало потомство от законной супруги. Кровь его кипела, а душа жаждала приключений, и он ушел с Алехандро Гонсалесом в первый поход. Детьми они играли вместе, и сохранили дружбу на все годы, а теперь их домом стал корабль, а семьей – пиратское братство.

– Не могу я отпустить тебя, – покачал головой аль Касар, – Алехандро мне голову с плеч снимет, если с тобой что-нибудь случится. Да и я себе не прощу, если ты в беду попадешь. Хотя должен признать, в этой одежде ты сам на себя не похож.

Питер Блад взял край небольшой чалмы и закрыл лицо, оставив только глаза. Остальное его одеяние было вполне обычным для здешних берегов. Свободные штаны заправлены в мягкие сафьяновые сапоги, широкий красный кушак обнимал тонкую талию, а белая рубаха со свободными рукавами и красивый кожаный жилет, украшенный металлическими заклепками, довершали весьма привлекательную картину.

– Меня не оставляет беспокойство за них, – признался Блад, – я мог бы проводить их до дома леди Аделы, а потом так же незаметно вернуться.

Аль Касар вздохнул. Хорошо изучив Блада за месяцы плавания, он понимал, что того невозможно удержать. Потому он кивнул, вытащил из-за пояса пистолеты и матросский нож с кожаной рукоятью, к ним присовокупил большой кошель, набитый золотом.

– Вот, держи и береги себя. Туда и обратно – и я ничего не видел.

Питер Блад сжал его плечо и коротко кивнул, затем одним прыжком перемахнул на пристань и смешался с толпой.

Нагнать медленно движущуюся компанию, состоящую из паланкина с девушками и двух джентльменов, было делом нескольких минут. Блад поотстал, не выпуская из поля зрения миниатюрную фигуру в многослойных одеждах. Он вздохнул. За прошедшие два месяца он всеми силами старался не допустить чувств к мисс Амайрани. Он ошибся. Чувство пустило ростки в его сердце в тот миг, когда он увидел её нежное личико, склонившееся над ним. Со временем чувство только росло, сводя с ума. Блад ненавидел себя за него, за то, что предавал память Арабеллы, но ничего не мог поделать с собой.

Жаркое африканское солнце выжигало, казалось, саму душу, но Питер Блад любил его. Давным-давно он бывал в Алжире, и был очарован им. Странный, жестокий и томный мир, способный заставить возненавидеть и влюбиться. Блад был рад снова оказаться здесь, вдохнуть раскаленный воздух, наполненный чуждыми запахами. Он не замечал расстояния и времени, наслаждаясь дорогой.

Неожиданно он налетел на что-то, вернее, что-то налетело на него. Блад едва успел поймать это что-то и поднял вверх. На него взглянули испуганные круглые глаза со смуглой мордашки.

– Отпустите, благородный сид, – заканючил мальчишка, старательно пряча за спину замурзанные руки. – Отпустите, умоляю!

Блад невозмутимо развернул воришку и отобрал собственный кошель с золотом, ловко срезанный с пояса.

– Тихо, – прикрикнул он, сгреб его в охапку и торопливо приблизился к стенам величественного дворца.

Белоснежные мраморные плиты сверкали на солнце, словно снег. Блад успел заметить исчезающую в воротах накидку Амайрани, но что-то заставило его остановиться, и он замер за углом, на расстоянии слышимости от двух рослых стражников.

– Попались птички в клетку, – хохотнул один из них, обращаясь к другому, – а господин ещё думал послать на их поиски своих людей. Теперь уж все будет по его воле.

– А ты-то чему радуешься? – удивился второй стражник, лениво отгоняя мух. – Тебе что за польза с того, что господин станет полноправным хозяином дворца?

– Я не про Ситт Адаль говорю, – первый стражник обнажил в жестокой усмешке желтоватые крепкие зубы, – но эти двое, что пришли с ней… Один из них Искандар Гонсалес, капитан “Фатимы”.

– Тот самый, что убил Салиха? – в голосе второго слышалось удивление.

– Он самый. И я попрошу господина, чтобы дозволил мне участвовать в пытках, – в голосе первого стража звучала неприкрытая злоба. – Надеюсь, он будет умирать медленно. Господин любил Салиха, может, даже больше, чем я. Брат был лучшим из его капитанов.

– Думаешь, он пошлет людей в порт? – второй оперся на алебарду, глядя из-под ладони в белое от жара небо.

– Надеюсь, что да.

Блад почувствовал, как по спине текут крупные капли пота. Ловушка! Не зря сердце подсказывало беду. Поудобнее перехватив начавшего вертеться воришку, Блад торопливо скользнул за стену и опустился на колено, поставив пленника наземь.

– Слушай меня, парень, – произнес он на почти чистом арабском языке, – ты хочешь заработать десять золотых монет?

Мальчишка удивленно на него уставился, видимо, не ожидая такого щедрого предложения, но оказался сообразительным, белые зуби его сверкнули в ослепительной улыбке.

– Что я должен сделать, господин?

– Беги на пристань, – Блад положил руку на маленькое плечо, – найди там корабль, который называется “Фатима”, найди человека по имени аль Касар и передай ему, чтобы уводил оба корабля в известное ему место под защитой Слёз. Скажи, что человек по имени Кровь говорит ему это и просит его шейный платок в доказательство, что весть дошла. Принеси мне этот платок, и я отдам тебе десять золотых.

Мальчишка чуть наклонил голову.

– Дай монету, господин, чтобы я знал, что ты не нарушишь слово.

Блад с улыбкой вытряхнул один золотой из кошеля и вложил в ладонь мальчугана.

– Как тебя зовут, парень?

– Сафа, господин. Я исполню ваш приказ, но где мы встретимся?

Блад огляделся и заметил на другой стороне канала, опоясывающего часть дворца, небольшой дом с резными воротами и балконом.

– Возле того дома я буду тебя ждать, – сказал он, прищурившись, чтобы рассмотреть красивую девушку, которая как раз вышла на балкон.

– О, веселый дом матушки Ясмин? – мальчишка весело хохотнул. – Что ж, господин, я приду туда.

Он скрылся в облаке пыли так скоро, что Блад даже не успел ответить на весьма двусмысленный смешок.

========== Глава 6 ==========

Прошел ещё час. Солнце клонилось к закату, а Блад так и не сумел отыскать мисс Гонсалес. Тревога грызла его сердце, сводила с ума. Где же Амайрани? Где могла она укрыться от солдат? Сам не свой от отчаяния, он прислонился к стене одного из домов. Почему-то всплыло воспоминание об одном из вечеров, что они с мисс Гонсалес проводили за игрой в шахматы.

– Я люблю Аннабу, – улыбаясь, говорила Амайрани, – там я родилась, ведь моя мать была знатного рода и принадлежала к дому правителей этого места. Но она полюбила моего отца, прекраснейшего из мужчин, что когда-либо ступали на землю Аннабы. Полюбила так сильно, что заболела от своей любви. И старшие братья, пусть и с неохотой, но отдали её за моего отца. Правда, с замужеством она лишалась всего имущества, кроме маленького домика на краю Аннабы, там, где канал Сафв разделяется на три части.

Блад с улыбкой передвинул ферзя, столкнув с доски пешку.

– Вам шах, мисс Гонсалес, и мат, – сказал он, любуясь её милым лицом, на котором огорчение и философское смирение сменяли друг друга.

– Вы слишком хороший игрок для меня, – наконец, рассмеялась девушка, – и мне следует лучше учиться.

– Вы бываете в том домике? – спросил он с любопытством, глядя, как она заново расставляет фигурки по доске. Амайрани кивнула.

– Да, всякий раз, когда приезжаю в Аннабу. Это маленький дом, в нем всего три комнаты размером с эту каюту. Но я люблю его, ведь я провела там детство, и так весело было объедаться мандаринами прямо с дерева и купаться в канале. Я жила там до семи лет, пока отец не перевез меня и маму в Толедо, где у него был дом и семья. Там я и познакомилась с моим братом и двумя сестрами, его детьми от первого брака.

Блад удивленно покачал головой.

– Я думал, вы родные брат и сестра.

– По отцу, – кивнула девушка, – но мы с Алехандро сразу почувствовали друг к другу привязанность. И когда дом наш пал, я не пожелала оставить брата и на свои деньги и украшения, что были на мне во время нашего бегства, купила этот вот корабль. Алехандро назвал его в честь женщины, которая спасла нас и вывезла из Толедо в своей карете.

– И потом вы вернулись в Аннабу?

– Да, спустя долгое время мы вернулись…

Блад очнулся от размышлений. Почему он сразу не подумал об этом домике? Сердце забилось сильнее, снова вспыхнула надежда. Торопливо, прячась в тени домов, он двинулся к каналу. Туда, где тот делился на три части.

Маленькие дома попадались все чаще. Многие из них были белеными, обихоженными, их Блад обходил стороной. Обходил и большие дома с пышными садами. Там, где канал делился на три части, он увидел, наконец, крошечный обшарпанный домишко за разваленной стеной. Единственное мандариновое дерево было укрытием его. Питер Блад мысленно взмолился небесам о том, чтобы догадка его оказалась правильной. Прибавив шагу, он вскоре очутился возле дома, перебрался через полуразрушенный забор и подошел к двери.

Изнутри пахнуло затхлостью и нежилым помещением. Сердце оборвалось от тоски. Прихожая была пуста. Блад с тихим отчаянным стоном прислонился спиной к стене.

– Амайрани, девочка, где же ты! – невольно вырвалось у него.

Что-то шевельнулось в густом сумраке.

– Педро? – жалобно произнес знакомый голос.

– Господи! – выдохнул он, протягивая руки. Спустя миг девушка очутилась в его объятиях.

– Педро, ты здесь… – всхлипывала Амайрани Гонсалес, гладя его, сорвав повязку с лица, – это правда ты!

– Амайрани … – прошептал он, пытаясь заставить себя разнять объятия. – Боже, спасибо тебе!

Амайрани Гонсалес с детской доверчивостью положила голову ему на грудь, и Питер Блад с невыразимой радостью прижал её к себе.

– Педро, как же ты нашел меня? – всхлипывала девушка. – Аллах всемогущий привел тебя ко мне… но брат и Лив… и Адела, и девочки… Педро, я должна вернуться, но я не знаю, как… как их спасти…

– Тише, – сам не свой от охватившего его облегчения, Блад погладил её склоненную голову и прижался губами к макушке, – мы что-нибудь придумаем.

Амайрани кивнула, улыбаясь сквозь счастливые слезы. На ней было самое невообразимое одеяние – мужское исподнее, а поверх замотан отрез блестящей ткани. И сверху каба, разодранная так, словно на её хозяйку напала стая собак.

Блад снова обнял девушку, и она с радостью обхватила его, видимо, чувствуя себя спокойнее в его объятиях.

Спустя десять минут в маленькой жаровне, найденной в одной из комнат, потрескивало веселое пламя, и покряхтывал медный котелок с водой. Амайрани отыскала чай, оставшийся с незапамятных времен. Не ахти что, но ничего другого у них не было.

– А теперь расскажи, что же случилось там, и как ты смогла выбраться? – произнес Блад, разливая чай по деревянным пиалам. – Не торопись…

Амайрани кивнула, отпив немного чаю и отставив свою пиалу в сторону.

– Нас схватили сразу, как только мы вошли в придел, где положено встречать гостей. Лива и брата оглушили, а Аделу и девушек вытащили из паланкина и уволокли во внутренние покои. От меня эти глупцы не ждали худого, удалось обмануть их слезами и покорностью. И когда они тащили брата и Лива в яму, двое повели меня к хозяину дома. А дальше было легко. Я просто приставила нож к глотке этого трусливого сына греха и велела выгнать слуг. А потом связала и заткнула рот. Пришлось взять его одежду, потому что пока эти дети свиней волокли меня к нему, сорвали почти всё, что на мне было.

Она плотнее запахнула мужскую кабу. Но даже в этих лохмотьях она выглядела, словно ангел, сошедший на землю.

– И как ты выбралась из дворца?

– Через задний двор, – вздохнула девушка, – меня вывел пожилой слуга, человек с голубыми глазами. Не араб. Я никогда не видела его раньше и поначалу приняла за врага. Но он велел мне идти следом и выпустил через маленькую дверь в задней части стены, что выходит к садам.

– Ты запомнила, каким путем он тебя вел? – Блад наклонился, подкинув в жаровню короткое поленце. Амайрани кивнула.

– Да, запомнила. И смогу нарисовать примерный план дома. Но там сильная охрана, а после моего побега её ещё усилили.

– Нарисуй мне план, – Блад сбросил немного пепла из выдвижного лотка под жаровней, и разровнял его на полу.

Амайрани принялась чертить на пепле, а Блад размышлял, перебирая варианты спасения друзей. Понемногу план сложился в голове, но требовалось собрать все куски головоломки для его завершения.

– Одни мы не справимся в любом случае, – наконец сказал он, глядя на хитросплетения линий в пепле, – тебе придется пробраться к Бухте Слёз. Я знаю, это опасный путь, но мне больше некого послать. Там нас ждут оба корабля.

– Бухта Слёз! – Амайрани едва не бросилась ему на шею. – Ты переправил их туда! Вот почему я обнаружила причал пустым! Я ведь бросилась вначале к пристани…

– Послушай, дитя, – Блад потер пальцами глубокую складку между бровей, – скажи, как относятся к моему двойнику здесь, в Аннабе? Как относятся к нему простые люди, я знаю, но мне нужно знать, возможно ли заключение союза с хозяином дворца. Насколько я понял, он поддерживает пиратов и имеет несколько кораблей.

Брови Амайрани поползли вверх.

– Ты с ума сошел, Педро! Тебя убьют!

– Не убьют, если все так, как я думаю. Я бродил по городу, пока не додумался придти сюда. И слышал разговоры о том, что хозяин дворца, повелитель Сахль по прозванию аль-Гуль, был бы не прочь заключить союз с лучшими капитанами пиратов. Лучшими – значит жестокими. Лишенными жалости и принципов. А я не знаю никого, кто превосходил бы в этом плане моего двойника.

Амайрани придвинулась к нему и взяла его руку в свои маленькие ладони.

– Это безумие, и ты это знаешь! Один шанс из тысячи, что тебе удастся обмануть этого проклятого.

– Тем не менее, это шанс, – ответил Блад, – шанс получить Лива и Алехандро живыми. А теперь слушай меня внимательно, девочка…

========== Глава 7 ==========

Вечером следующего дня перед входом во дворец правителя остановился эскорт из десяти темных мускулистых рабов, двух белых невольников и паланкина, из которого вышел высокий гибкий мужчина с сине-стальными глазами на смуглом лице. При виде его стражники заметно содрогнулись, и лица их посерели от ужаса.

– Капитан Блад! – вырвалось у одного из них, и он инстинктивно сделал шаг назад.

– Ты, – Блад ткнул пальцем во второго, выглядевшего более хладнокровным, – пойди и доложи своему хозяину обо мне. Да поживее!

Стражник стремглав бросился исполнять приказ. Возле дворца уже собралась изрядная толпа любопытствующих, но при звуке имени и при властном рыке пришельца многие обратились в бегство.

Навстречу вышел полный слуга с волосами и бородой, рыжими от хны. С низким угодливым поклоном он приветствовал Питера Блада и пригласил войти. Снаружи остались лишь носильщики паланкина, остальные рабы последовали за своим господином, прикрывая его сзади и с боков, чтобы никто не мог напасть на него внезапно.

Лишь трое в этой компании были осведомлены о настоящей сущности Питера Блада. Двое матросов с “Фатимы”, которых он случайно обнаружил в небольшой харчевне рядом с рынком, и сам Блад. Позже, отослав их за одеждой и оружием на рынок, Питер Блад отправился в ряды, где торговали живым товаром, и купил нескольких крепких мускулистых рабов, коих было на рынке так много, что продавали их связками.

– Слушайте меня, – обратился он к рабам, которые принадлежали одному из племен Внутренней Берберии (так звалась здесь земля Северной Африки) и говорили на арабском языке. – Сейчас я купил вас, как рабов, но если вы останетесь мне верны и поможете в моем предприятии, я дам вам вольную, и вы сможете вернуться в свои земли или куда поведет вас сердце. Кроме того, я дам каждому по десять золотых монет.

Старший из берберийцев выступил вперед и низко склонился перед Бладом.

– Как ты скажешь, господин мой, так мы и сделаем. Моё имя Харир, и эти два молодца, что рядом со мной, мои сыновья, а остальные – лучшие юноши нашей деревни. И все они – твои верные слуги.

– Вы умеете сражаться? – спросил Блад, с сомнением глядя на десятерых крепышей.

– Мы не воины, – сокрушенно покачал головой Харир, – но если ты пожелаешь, мы ими станем.

– Хорошо, – кивнул Блад, уважая его честность, – я научу вас, как держать мечи и как отражать удары. А потом вы в точности сделаете, как я скажу.

К тому времени, как берберы научились держать в руках для начала палки вместо мечей, с рынка вернулись оба матроса и принесли ворох одежды и дюжину не лучшего качества клинков. Блад велел им переодеться и помочь одеться берберам, которые не были привычны к хорошей одежде и с восторгом рассматривали золотое шитье.

Блад вкратце изложил им собственный план, и оба матроса, опытные и отважные бойцы, без возражений приняли его. Оба были поражены тем, что их капитан попал в плен, и готовы на всё, чтобы спасти его из лап аль Гуля.

– Только не обессудьте, капитан, – сказал один из них, рыжеволосый крепыш Рэд, – вы выглядите слишком уж благородно для этого ублюдка, вашего двойника. Вам бы побольше злобы во взгляде, и нахмурьтесь. Да запахните ворот. Шрамы, что были на груди у вашего двойника, всем известны.

Блад честно попытался изобразить лютую злобу, но не преуспел, пока Рэд не посоветовал припомнить самого отвратительного противника, что был у него в жизни. Это оказалось довольно сложно, но Бладу все-таки удалось добиться успеха. Он с такой яростью уставился на несчастных берберов, что те в ужасе попадали на колени.

– Уже лучше, – улыбнулся Рэд, но Питер Блад заметил, как дрожат его пальцы.

– Похоже, ты близко знал этого выродка, – заметил он, с интересом глядя на матроса.

– Более чем, – лицо матроса перекосилось от боли и злобы, – он изнасиловал и убил девушку, на которой я собирался жениться. А меня продал в рабство. Капитан Гонсалес выкупил меня… – от волнения голос его сорвался. – Он был добр ко мне и взял к себе на корабль. Дал мне возможность отомстить.

Блад сжал его плечо, огорченный тем, что вызвал такие тяжелые воспоминания.

– У тебя есть хорошая возможность отплатить Алехандро Гонсалесу за его доброту. – сказал он, – А теперь ид`мте. И помните обо всем, что я говорил.

В портике с бассейном и пышным фонтаном Блада и его спутников уже ждали несколько стражников и управляющий дворцом. Беспрестанно кланяясь, управитель повел гостей во внутренние покои, где их уже ждал Сахль по прозвищу аль Гуль.