Текст книги ""Всего одна ночь..." (СИ)"

Автор книги: Dinsy Day

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 12 страниц)

Глава 29

Я встретилась с саксофонистом почти через неделю после того, как мы с Уэйном начали “официально” быть вместе. Я была в том же самом парке в то же самое время, и мальчик не разочаровал. Он тоже пришел.

Мы играли в тишине в течение нескольких часов без остановки. Люди приходили и уходили, некоторые останавливались на несколько минут, чтобы послушать наши импровизации, прежде чем продолжить свой путь, и это было очень расслабляюще, так что когда все закончилось, я была немного разочарована. Но уже стемнело, и мне предстояло готовиться к своему первому официальному свиданию с Уэйном.

Но прежде чем я ушла, мальчик подошел ко мне, глядя своими удивительно светлыми глазами, и сказал:

– Андрей.

Мне потребовалось несколько секунд, чтобы понять, что он представился.

–Настя, – ответила я, кивая ему в знак признательности.

Он изучал меня некоторое время, прежде чем снова заговорить.

– Ты такая же, как я.

На этот раз я сразу поняла, о чем он говорит.

– Нет, – сказала я, глядя ему прямо в глаза. Может, он и был выше меня, но я превосходила его в этом отношении. – Ты еще не достиг моего уровня. Да и тебе не стоит.

Он поджал губы.

– Ты даже не представляешь, через что я прошел, чтобы стать таким.

– Нет, – сказала я, – но я знаю, что тот факт, что ты здесь, готовый играть и импровизировать со своим саксофоном, выплескивая все свои заблокированные эмоции через музыку, лучше, чем я когда-либо могла надеяться, является признаком того, что ты все еще исправим.

– А ты разве нет?– возразил он, на мгновение сверкнув глазами. Да, этот мальчик был близок к тому, чтобы быть таким же эмоционально арестованным, как и я, но он все еще был ребенком, подростком. У него была эта мятежность, которая есть у всех, когда они молоды.

– Ты понятия не имеешь, через что я прошла, – повторила я его слова как попугай.

Он кивнул, и глаза его снова стали серьезными и пустыми.

Вздохнув, я закинула сумку на плечо и сказала:

– Иди домой, парень. Твоя семья должно быть волнуется.

Потому что, в отличие от людей, которые прошли через то, что я пережила со своей семьей, я знала, что не все семьи были такими. Не все из них были эгоистичны, их интересовали только секреты и репутация. Я могла только надеяться, что семья мальчика не была похожа на мою.

Похоже, он хотел что-то сказать, но передумал и сказал:

– Увидимся на следующей неделе?

И поскольку я действительно хотела снова поиграть с ним, я ответила:

– Конечно.

* * *

Это было время для моего свидания.

У меня было приподнятое настроение, поэтому я решила немного принарядиться. Я оставила волосы распущенными – не самый обычный случай для меня – и немного подкрасилась. На мне было черное коктейльное платье с диагональным подолом, открывающим одну часть бедер больше, чем другую, и тонкие бретельки. Я даже надела серьги, потому что мне так захотелось.

Когда раздался стук в дверь, я в последний раз оглядела себя в зеркале, прежде чем открыть ее. Уэйн стоял там, одетый в черные брюки и красивую застегнутую на все пуговицы синюю рубашку со сложенными до локтей рукавами, подчеркивающими его бицепсы. Его волосы были такими же темными и взъерошенными, как и всегда,и его серебряные глаза сверкали, когда он впитывал мою внешность.

– Ты выглядишь потрясающе, – сказал он, самодовольно ухмыляясь, когда обнял меня за талию и поцеловал в шею. – Ну что, пойдем?

– Дай я только возьму свою сумочку, – сказала я и пошла за ней. Затем мы вышли из дома и сели в его машину.

Поездка куда бы то ни было проходила в уютной тишине. Он поставил старую рок-музыку, и это было просто прекрасно для меня. Я обожала время от времени слушать Бон Джови и Нирвану.

Мне было любопытно, куда он меня поведет, и я немного удивилась, обнаружив, что мы находимся в каком-то бистро рядом с пляжем. Бистро было стилизовано под корабль, со столами и сиденьями на палубе – которая была настоящей верандой над землей, обращенной к морю – и кухней и всем остальным внутри каюты. На другой стороне бистро был бар.

Похоже, Уэйн нашел нам самые лучшие места. Наш столик стоял прямо на заостренном краю палубы, откуда открывался лучший вид на звездную ночь и темное море. После того, как мы сели, хозяйка принесла нам меню и зажгла свечу в середине стола. Потом она оставила нас вдвоем, и я бросила на него быстрый взгляд.

– Знаешь, тебе не следовало так перегибать палку с этим свиданием.

Он усмехнулся и взял мою руку в свою, переплетая наши пальцы.

– У меня уже давно не было девушки. Я чувствую необходимость быть великодушным. Это ресторан с тремя звездами Мишлен.

– Венди, – заметила я название, все еще стараясь рассмотреть все своими глазами. – Но ты же знаешь, что я не очень люблю всю эту романтику, не так ли?

Он сжал мою руку, привлекая к себе мой пристальный взгляд.

– Клео, я думаю, что ты заслуживаешь лучшего.

Что-то сжалось у меня в животе, когда он это сказал. Нахмурившись, я посмотрела на него, пытаясь понять, почему я это чувствую. Уэйн говорил подобные вещи и раньше, и я никогда так не реагировала на это. Странно.

–Ну, я полагаю, что мне следует расслабиться и просто позволить тебе сделать это, – сказала я, ухмыляясь ему.

Усмехнувшись, он отпустил мою руку и проверил меню. Я последовала его примеру, пытаясь решить, что заказать. Я увидела, что они подают аппетитно выглядящего Омара, и нахмурился от стоимости.

– Ты собираешься заплатить за этот ужин?

– Так обычно бывает на первых свиданиях, – ответил Уэйн, – мужчина платит и все такое.

– Я знаю, но цены немного завышены, – сказала я, удостоверяясь, что он будет платить, потому что я чертовски уверена, что не собиралась мириться с этими абсурдными ценами.

– Ты забываешь, что я миллиардер, Клео, – сказал он, и когда я посмотрела на него, он ухмыльнулся. – Я могу себе это позволить.

– Это правда, – сказала я, пожимая плечами. – Хорошо. Теперь я могу есть все, что захочу, и ты будешь платить.

Он выгнул бровь.

– Используешь меня ради денег и секса?

На этот раз я выдала ему свою собственную версию злой усмешки.

– А я думала, что ты сегодня великодушен.

Он прищурился, глядя на меня.

– Я вовсе не хотел тебя обидеть.

Я хмыкнула, а потом горько рассмеялась.

– Поверь мне, тебе будет трудно это сделать, – сказала я, опершись подбородком на руки. – Я давно поняла, что когда люди предлагают тебе что-то, будь то деньги или что-то еще, бесплатно, ты не колеблешься; ты берешь это.

Он окинул меня оценивающим взглядом.

– Не многие женщины признались бы в этом так откровенно. Более скромные даже думать об этом не осмелились бы.

– Я не скромница и не имею привычки скрывать то, что действительно думаю, – сказала я, пожимая плечами. – Я просто говорю так, как есть. Если бы у тебя совсем не было денег, чтобы предложить мне, но ты все равно был бы собой, я бы ни о чем не заботилась и все равно пошла бы с тобой на свидание, даже к Венди или еще куда-нибудь. Но поскольку ты – это ты, и у тебя есть деньги, я считаю это полезным дополнением.

– И именно поэтому ты мне нравишься, – ухмыльнулся он. – и тебя нельзя осуждать.

– Как я могу нравиться?– у меня вырвалось фырканье. – Меня ежедневно судят почти все, кого я знаю.

– Только не я, – сказал он, и когда я посмотрела на него, его лицо было смертельно серьезным, его глаза встретились с моими. – Только не со мной.

Мой желудок снова сделал сальто таким же странным образом, как и раньше. Я моргнула и вернулась к своему меню, неспособная сформировать ответ на это.

Когда сомелье пришел предложить нам вина, Уэйн заказал нам бутылку Шардоне. После того, как мы наполнили бокалы, подошел официант, чтобы принять наш заказ. Уэйн выбрал несколько стандартных закусок и остановил свой выбор на бифштексе из филе с каким-то снобистским соусом, в то время как я взяла Омара, на которого раньше смотрела. Когда мы снова остались одни, Уэйн бросил на меня странный взгляд. Нахмурившись, я спросила:

– Почему ты так на меня смотришь?

– Я пытаюсь понять тебя, – объяснил он, сопоставляя мою прямоту со своей. – Что ты сейчас чувствуешь?

Этот вопрос заставил меня сделать паузу.

– Я... не знаю, – ответила я, глядя в сторону моря. – А что я должна чувствовать? Что чувствуют женщины, когда они на первом свидании?

– Обычно они возбуждены, – сказал Уэйн. – мужчины и женщины одинаково нервничают и тревожатся, молясь о лучшем свидании, чтобы они могли либо переспать, либо встретить великую любовь.

– Понятно, – сказала я и попыталась ответить на его вопрос. – Ну, я думаю, что чувствую... себя хорошо. Однако я не нервничаю и не волнуюсь.

– Это может быть потому, что мы уже были вместе раньше, – сказал Уэйн, и когда я посмотрела на него, мне показалось, что его глаза ни на секунду не отвели взгляд. – Так что же ты чувствуешь?

Я решила ему все рассказать.

– Когда ты говоришь такие странные вещи, что никогда не осудишь меня, и что я заслуживаю лучшего, мой желудок сжимается таким странным образом. Не так, как будто меня сейчас стошнит, но так, что мое сердцебиение учащается, и я чувствую, что моя кожа немного натянута. – Мои слова были сбивчивыми, почти бессвязными, когда я пыталась объяснить себя.

Что-то мелькнуло в его глазах, и его лицо изменилось, став непроницаемым.

– Тогда давай проведем эксперимент, – тихо сказал он. Затем он посмотрел мне прямо в глаза и сказал: – Я люблю тебя.

На мгновение все вокруг меня остановилось, и шок заполнил мою систему. Затем мое сердце громко застучало в груди, щеки покраснели, а пульс подскочил со скоростью двадцать ударов в секунду. Из-за этого в моем горле зародился истерический смех, похожий на крик дельфина.

– Ты не можешь быть влюблен в меня, Уэйн.

Сама идея этого, сама концепция была просто абсурдной.

Но тот ухмыльнулся.

– Вовсе нет. Ещё нет. А эксперимент удался на славу. – Я перестала смеяться и недоверчиво посмотрела на него. – Ты покраснела. Я впервые вижу, чтобы ты так краснела.

Я дотронулась рукой до щек, потому что мысль о том, чтобы покраснеть, была столь же абсурдной, как и мысль о том, что он влюбится в меня. Затем я почувствовала, что моя щека стала еще горячее, и это говорило мне о том, что мой румянец стал глубже. Мое сердце тоже не переставало колотиться.

– Почему я краснею?– Спросила я его чуть хрипловатым голосом. – А почему мое сердце бьется так быстро?

– Потому что, моя прекрасная Клео, – сказал он, слегка смягчая улыбку, – я тебе тоже нравлюсь.

Я обработала информацию, а затем отмахнулась от нее рукой.

– Конечно, ты мне нравишься, – сказала я ему, – иначе я не была бы здесь, на первом свидании с тобой, или даже не согласилась бы на отношения.

– Но ты же не просто соглашаешься на отношения с кем-то, не так ли?

Он был прав.

– Значит, ты мне нравишься, – сказала я, пожимая плечами. – Но мне нравились и другие мужчины, с которыми я встречалась раньше. Но такого, я никогда не чувствовала.

– Потому что они не нравились тебе так, как нравлюсь я, – заметил он, медленно улыбаясь. – Я тебе нравлюсь, и может быть, даже больше этого. Это очень хорошо.

– Но почему же? – Спросила я, склонив голову набок.

Его ухмылка стала еще шире, но чуть мягче. Это заставило мое тело отреагировать, снова перевернувшись, а мое сердце снова забилось быстрее.

– Потому что это значит, что ты чувствуешь, Клео.

Глава 30

Я как раз заканчивала свою смену в отеле, когда боковым зрением заметила, что кто-то вошел в холл. Ударив по финальному аккорду, я бросила взгляд в сторону и увидела, к своему удивлению, Стаса. Он стоял, засунув руки в карманы джинсов, и постоянно хмурился. Он мог бы быть гораздо красивее, если бы просто перестал корчить рожи.

Выйдя из-за рояля, я направилась к нему, полагая, что он пришел за мной. И я не ошиблась. Его первые слова, когда я остановилась перед ним, были:

– Пойдем на улицу.

Решив повиноваться, как послушная собачка, я последовала за ним из здания на большой балкон с видом на море. Там он сел на стул, а я встала перед ним.

Прежде чем я успела спросить, что ему нужно, он перешел прямо к делу.

– Я слышал от Димы, что вы официально встречаетесь.

Решив, что он захочет поговорить со мной об Уэйне, я пожала плечами.

– Ну и что?

Он пристально посмотрел на меня, но потом стиснул зубы и отвернулся к морю.

– Он велел мне быть с тобой повежливее. Поэтому я пытаюсь быть милым.

– Мне приятно, что ты не лаешь на меня как делал до этого.

Он прищурился, но по-прежнему отказывался смотреть на меня.

– Я все еще думаю, что ты не подходишь ему, и я все еще думаю, что ты в конечном итоге уничтожишь его, как предсказал Федор, – сказал он жестко, – но несмотря на то, как сильно я забочусь о нем, он взрослый мужчина, и может принимать свои собственные проклятые решения.

Я склонила голову набок, глядя на профиль его лица. Почему-то мне пришло в голову, что его прямота заслуживает моей собственной.

– Ты что, влюблен в него?

Он бросил на меня странный взгляд.

– Я не знаю, правильно ли будет сказать "влюблен". Люблю ли я его? ДА. Но исключительно, как друга. Он спас меня и я благодарен ему.

Удивленная его внезапной откровенностью, я облокотилась на стол, положила подбородок на руки и с любопытством уставилась на него.

– А как именно он спас тебя?

Его глаза вспыхнули, а затем он одарил меня улыбкой, которая была достаточно злой, чтобы заставить меня замереть.

– У Дмитрия есть привычка забирать потерянные души, людей, которые пострадали, почти безвозвратно, и пытаться исцелить их своими собственными уникальными способами. Он – это его собственная очень специфическая версия психопата; он любит брать сломанные вещи и делать их снова целыми. Он сделал это со мной, а теперь делает это и с тобой.

Это было что-то, о чем я не думала раньше, но теперь это имело смысл. Уэйн мог сказать, что у него нет скелетов в шкафу, но что-то в нем определенно было не так, если он чувствовал необходимость делать это для совершенно незнакомых людей, таких как я.

– Так почему же ты так злишься, что он пытается помочь мне, когда он сделал то же самое с тобой?– Спросила я, выгнув бровь. – Это только из-за того, что моя глупая семья сказала тебе?

Он поджал губы, и его улыбка исчезла.

– Это потому, что он никогда на самом деле не был связан с кем-то, кто нуждается в ремонте, никогда с кем-то настолько фундаментально сломанным.

– А может, ты просто ревнуешь, – пожала я плечами. – Возможно, я и не знаю, при каких обстоятельствах он помог тебе, но теперь, когда он перешел на новый проект, ты чувствуешь себя брошенным.

– Не снисходи до меня, – выплюнул он, и его глаза внезапно гневно сверкнули. – Ты даже не представляешь, что я чувствую. Ни малейшего понятия.

– О, и ты знаешь, что я чувствую? – на этот раз я уже начала злиться на него. – Лицемерие тебе не идет, Стас.

Его рука, лежавшая на столе, сжалась в кулак.

– Мы с тобой разные.

– Как бы не так?– Я бросила ему вызов, наклонившись вперед и выдав свою собственную версию жалостливого лица. – Ты судишь меня еще до того, как узнаешь, угрожаешь мне, требуешь держаться подальше от Дмитрия, а потом злишься, когда я якобы осуждаю тебя? Это не имеет никакого смысла.

– Ты бесчувственный социопат, – выплюнул он, повысив голос, – у тебя нет ни морали, ни уважения, вообще ничего. Ты не понимаешь людей и уж точно не понимаешь ни меня, ни Дмитрия. Знаешь, почему я тебя осуждаю? – Он тоже наклонился ближе, его нос почти касался моего. – Потому что ты ни хре!на не представляешь, какая ты счастливая су!ка, что у тебя есть Дмитрий только для тебя, во всех аспектах и отношениях. В нем есть все, на что можно надеяться. Всё. И ты принимаешь это как должное. Это просто подчеркивает все, что мне говорили, и даже больше.

Я тоже встала.

– Ты ничего не знаешь, Стас, – сказала я ему, уже не раздражаясь. Теперь я поняла, что он имел в виду. Мне не было никакого смысла так злиться. – Ты не знаешь, как моя семья бросила меня, когда я больше всего в ней нуждалась. Ты не знаешь, каково это-быть по-настоящему одинокой в этом мире, когда только Дима, кажется, действительно замечает меня и борется за меня. Я не принимаю его как должное. – Я уставилась ему прямо в глаза. – Но теперь, когда он у меня, ты наконец понял, как много он для тебя значит на самом деле.

Говорить больше не было нужды. Я оставила его на балконе и направилась домой.

Я посмотрела на дом Эммы и Федора и глубоко вдохнула никотин. Прошло уже много времени с тех пор, как я курила в последний раз, и теперь это казалось вполне уместным. Впереди был званый ужин, на котором должны были присутствовать все члены семьи моей сестры и ее жениха. Это было большое событие, и конечно же я должна была прийти, иначе...

Но Уэйн тоже собирался быть там, так что я чувствовала меньше отвращения к этому затруднительному положению.

Когда я позвонила в дверь, Эмма открыла ее. Она неодобрительно посмотрела на меня, прежде чем отойти в сторону.

– Входи, Настя.

– Спасибо, Ваша Светлость, – сухо пробормотала я, входя внутрь.

Ее красивое лицо было испорчено хмурым взглядом.

– Мы уже начали обедать. Ты опоздала.

– Ты сегодня очень веселая, – я бросила на нее быстрый взгляд. Я не особенно заботилась о ее настроении, но казалось, что она была одержима идеей использовать меня. Этого я бы не допустила.

Она внезапно оказалась передо мной, схватив меня за плечи своими руками. Ее хватка была необычайно сильной для человека, который кроме палочек для еды, больше ничего в руках не держал. Я думаю, что ее ежедневные тренировки в тренажерном зале действительно что-то сделали.

– Послушай, Настя, – сказала она тихим голосом и пронзительным взглядом, – два года назад я считала, что Руслан был неправ, и даже если я не выражала этого так сильно, как тебе бы хотелось, я все равно была на твоей стороне. А вот это? Я больше не могу морально быть рядом с тобой.

Тогда я все поняла, и моя кожа похолодела на несколько градусов.

– Ты тоже хочешь защитить Дмитрия.

– Ты испорченный товар, Настя – прошипела она, бросив на меня мучительный взгляд, который я не купила бы ни за какое дерь!мо. – Руслан причинил тебе огромную боль тем, что он сделал, но ты всегда была другой. Может у тебя проблемы с головой... Дмитрию, не нужна ты, в его жизни.

Когда я смотрела, как она говорит в основном тоже самое что и Стас, только более мягким, более логичным способом, я пыталась понять, все ли старшие сестры ведут себя так, как Эмма по отношению ко мне, и я знала, что это не должно быть правдой. Некоторые сестры действительно верили в своих братьев и сестер. Не Эмма, а другие.

– То, что мы с Дмитрием делаем, тебя не касается, – сказала я ей, стараясь говорить спокойно и не отводя взгляда. – Ты мне не сестра, Эмма. Ты пыталась стать ею два года назад и потерпела неудачу. Ты даже не потрудился попробовать сейчас. Я надеюсь, что ты подумаешь об этом, когда пойдешь спать сегодня вечером.

Я стряхнула с себя ее руки и придвинулась ближе, так что мы оказались нос к носу. Я пристально посмотрела на нее, прежде чем снова сказала, на этот раз тихо:

– Держись от меня подальше, или я буду вынуждена стать злой. И убери с дороги своего будущего мужа. Он распространяет слухи обо мне среди всех своих друзей-мужчин, как будто я какая-то умалишенная шлю!ха, это не совсем хорошо...

Я прошла мимо нее в столовую и вошла туда так незаметно, как только могла. Я поприветствовала своего отца и Светлану, Романа и Розу, и увидела, что рядом с Уэйном, который улыбался мне, было пустое место, единственное знакомое лицо среди этих незнакомцев, единственное честное, единственное, кто действительно приветствовал меня. По другую сторону от него сидел Стас, и пока он смотрел на меня так же, как и все остальные, он кивнул мне в знак признательности, хотя это, казалось, причиняло ему боль. Я решила наградить его тем же. В конце концов, мы же взрослые люди.

Усевшись рядом с Уэйном, он не стал тратить время зря; он собственнически положил руку на спинку моего стула, одновременно нежно чмокнув меня в губы. Я чувствовала, как его тепло обволакивает меня, сидя так близко, и впервые за целую вечность почувствовала себя в безопасности.

Я чувствовала себя как дома.

Но дом был только в его объятиях. Почему, все эти годы, я не могу чувствовать себя дома со своей семьей? Почему они практически избегали меня после всего, что было с Русланом и в тот ужасный день после этого? Мой отец обвинил меня в том, что я не была хорошей любовницей, хорошей подругой для Руслана. Он сказал, что я заслужила то, что получила, потому что я была точно такой же неблагодарной су!кой, как моя мать.

Никто не помог мне, когда он ударил меня, прямо там, перед всей нашей семьей. Я до сих пор помню это: Светлана проверяла лак на ногтях, как будто избиение ее мужем не было чем-то необычным; Роман наблюдал, скрестив руки, с почти механическим расчетом, как мой отец наносил удар за ударом; Роза истерически хихикала и болела за моего отца, называя меня уродом; Эмма и Федор оба смотрели с широко раскрытыми глазами, но ни один из них ничего не говорил, несмотря на то, что оба они знали, кто на самом деле был неправ.

Они ничего не ответили. Единственная хорошая вещь, которую они сделали, это вызвали скорую помощь, когда у моего отца закончился пар. И даже тогда, никто не сопровождал меня в больницу. Никто не навещал меня в течение двух недель, когда я была госпитализирована, потому что я была так сильно избита.

Только под конец пришел мой отец. Я как раз подписывала документы на выписку, когда он пришел с бесстрастным лицом и бросил мне черную элитную кредитную карту. Он ничего не сказал. Он просто дал мне свою чертову карту и ушел. Кредитная карта была подключена к временному банковскому счету, на котором находилось “всего” два миллиона долларов. Это был его способ компенсировать тот факт, что он оскорбил меня и унизил даже больше, чем когда-либо делал Руслан.

Я выбросила кредитную карточку в мусорное ведро, предварительно разрезав ее на мелкие кусочки.

Я избегала думать об этом прямо до сегодняшнего дня, но что-то внутри меня сломалось. Я не знала, что это было, или почему это произошло именно сейчас, на этом ужине. Может быть, потому что с Уэйном я впервые в жизни почувствовала себя желанной и защищенной. Может быть, потому что Уэйн открыл мне глаза на многие вещи о себе и окружающем мире. А может быть, потому что я наконец устала от того, что со мной обращаются как с дерь!мом.

Я больше не хотела иметь ничего общего с этой свадьбой. Я больше не хотела иметь ничего общего с этой семьей.

Подняв глаза на Уэйна, я увидела, что он улыбается про себя, но не ведет никакого разговора. Я видела, что он хочет остаться со мной наедине. Он не хотел разговаривать.

Может быть, тогда он и не откажется от моего предложения.

– Уэйн, – прошептала я ему, и он посмотрел на меня сверху вниз. Я не знала, что было за выражение на моем лице, но оно явно не было моим обычным безразличием, потому что Уэйн напрягся и притянул меня ближе, обхватив рукой за талию, лицо его исказилось от беспокойства. – Мы можем отсюда уйти?

Он замер, и его глаза, очевидно, пытались разгадать мои.

– А что изменилось?– спросил он. Хотя мы знали друг друга не так давно, казалось, что мы были вместе всю нашу жизнь, он знал меня так хорошо.

– Я... Я не знаю – честно ответила я ему, и внезапно мое зрение затуманилось. Потом я поняла, что мои глаза были влажными. – Я... Я просто вспомнила, что случилось со мной много лет назад... Я не могу быть здесь.

– Клео, – прошептал он, и я услышала удивление в его голосе. Он никогда не видел меня такой. Я едва помнила, где была в последний раз, когда была в таком состоянии.

Внезапно он поднялся со своего места и схватил меня за руку, заставляя встать вместе с ним. Прижав мою голову к его груди, пряча мои внезапно заплаканные глаза от публики, он сказал:

– Мы уходим.

– Дима, что... – начал Стас, почему-то немного испуганно, но Уэйн его не слушал. Он вывел меня из столовой, из этого дома, и в следующий момент мы уже были в машине, направляясь в мою квартиру.

На дороге было тихо. Так же тихо, как и слезы, которые текли по моему лицу.