Текст книги "Бездна добродетели (СИ)"

Автор книги: Diamond Ace

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 2 страниц)

– Далеко не каждому, мисс Спаркс.

– Мисс?

– Кольцо на безымянном пальце не обручальное. Когда вы положили руку на барную стойку, ваша ладонь оставалась немного приподнятой, если это не артрит, то я бы предположил, что нечто мешает вашей ухоженной руке принять нормальное положение. Например, драгоценный камень. Скажем, родолит. Старый фокус с кольцом. Но я понимаю, Дженнифер, это своего рода запасной аэродром на случай, если незнакомец окажется одиозной фигурой-раздражителем и без того экзальтированного детектива. И ещё одно – серебро вам к лицу, не сочтите за клише.

Дженнифер некоторое время просто молчала, пытаясь понять: кто здесь детектив – она или Уильям Коупланд?

– Благодарю. Вы необычайно наблюдательны, мистер...

– Уильям.

– Уильям. Но подозревать кого-то – часть моей профессии. Образ жизни. И мне не совсем понятны ваши мотивы.

– Как давно вы заглядывали в зеркало, мисс Спаркс?

– Буквально вчера.

– И вы полагаете, ваше грубое обаяние не может быть мотивом?

– Это... неожиданно, – для человека, неспособного на беспробудное самолюбование, подобного рода комплименты всегда будут занозой. Дженнифер почувствовала, как её щеки вспыхнули из-за приливающей к ним крови.

– Неожиданно? Я хочу, чтобы вы поняли: правильные черты лица, карие глаза, обрамленные густыми ресницами на бархатно-бледном холсте вашей кожи, резкий излом бровей – всё это лишь визитная карточка. Потому я и пригласил вас в это не самое роскошное заведение. Но согласитесь, оно подходит нам лучше всего.

– Здесь шумно. А вы, судя по всему, не любите, когда посторонние люди обращают внимание на ваши речи.

– Я преподаватель, Дженнифер. Я обречён на внимание. Но отчасти вы правы.

– Отчасти?

Харизма Эвана гигантской волной обрушилась на детектива. Но слушая его, Дженнифер не могла избавиться от мысли: если утренняя встреча была случайностью, когда Уильям Коупланд успел написать то приглашение, оставленное в кармане её пиджака?

6 марта, 1974 год. Сидней

Вопросы. Как часто вы их задаете, Аннет?

Мы оплакиваем горе, о котором не имеем представления, всем миром хороним не своих детей, отдавая наше ментальное равновесие удалённым трагедиям. Скорбим и сопереживаем, помним тех, кого и не знали. Но в то же время, моя дорогая, мы умудряемся не замечать жестокости, подступившей так близко, что можно ощутить её запах. Металлический аромат крови, «железный» дух morte orribile, примеряющей своё платье на тех, кто ещё дышит. Возможно, вас не пугает сама идея смерти. Именно той кончины, какой вы её себе представляете. Ведь вы твёрдо уверены в том, что вам нечего терять. Так скажите мне, что вы готовы умереть, Аннет, и я всенепременно помогу вам это сделать.

Как мне удалось выжить? Я расскажу вам. Пусть и не сегодня.

Но вы обязаны узнать историю одной одинокой женщины.

Ханна Эпплгейт работала в «Едином Почтовом Департаменте». Те письма, которые вы получили ранее, нашли своего адресата благодаря немолодой леди, изо дня в день сортировавшей конверты по странам-получателям. Скромная должность, низкий уровень ответственности, достойная заработная плата лучше любых слов характеризовали Ханну. Замкнутая женщина, погрузившаяся в пучину своей тоски, нашла, чем можно занять остаток жизни – жизни, которой она не могла лишить себя, будучи слабым человеком, брошенным где-то на задворках лучших лет.

То, что мы называем «притяжением полярностей» совсем недалеко от истины. Это закон самой природы: тела, наэлектризованные равными противоположными зарядами, соприкасаясь, теряют свойства притяжения. Заряды нейтрализуются, система обретает равновесие, которого ей не хватало всю осознанную жизнь, если вы понимаете, о чем говорит ваш покорный слуга, Аннет. Супруг Ханны, мистер Эпплгейт, верил, что утешение, решение проблемы или ответы на вопросы можно найти в бутылке. Выпустить пар, по его мнению, означало хорошенько набраться и затеять драку с незнакомыми людьми, которые зачастую оказывались чуть более трезвыми, чтобы выйти из схватки победителями. Миссис Эпплгейт приходилось вызволять мужа из множества передряг, получая взамен бесконечные упрёки и синяки.

Но у неё было что-то.

Нечто отдаленно напоминающее семью, для которой она хранила уют никому не нужного очага. Ханна променяла своё здравие на призрачный шанс существования, как у всех – разговорчивых подруг, тишайших коллег, обеспокоенных родственников. Когда Миссис Эпплгейт рассказывала мне свою историю, она постоянно упоминала шкатулку, в которой хранится золото, подаренное ей несчастным супругом.

На момент наших с ней встреч, мистер Эпплгейт уже покоился на Руквудском кладбище.

Он утонул, Аннет.

В один из тех дней, когда мужу Ханны везло больше приятелей за карточным столом, он купил очередное изделие из золота для любимой женщины и собирался попросить тем самым прощения за всю ту боль, которую он причинит ей. Но одно неверное движение опьяненного тела на мосту Харбор, и надуманная сказка Ханны подошла к концу.

Память никогда не оставит нас в покое. Она будет сверлить наше сознание давно минувшим счастьем, которого не было и вовсе. Самые острые обломки будут впиваться в наши мысли и указывать нам, как нужно грустить. Как нужно сдаваться, изо дня в день приходить в отделение «Единого Почтового Департамента» и перекладывать измятые конверты благополучных людей с одного места на другое, пока артрит, или безумие не загонит тебя в угол. Пустой двухэтажный дом покажется крохотным, тесным миром, в котором всё напоминает об идиллии, пусть даже искусственной.

Ханна Эпплгейт превратилась в рабыню своего уныния, сводившего меня сума во время чаепитий в её доме. Но то было необходимым условием претворения в жизнь весьма хитроумного плана, родившегося в голове вашего покорного слуги.

Я смог узнать, когда миссис Эпплгейт покидает свой дом. В котором часу она возвращается. Этого оказалось достаточно, чтобы похитить золото, подаренное покойным супругом. Нет, Аннет, не подумайте, я сделал это нес целью заиметь то, что мне не принадлежит. Назовём это циничным убийством двух зайцев одним выверенным выстрелом: наблюдение за работой детектива Спаркс, расследующей дело о хищении имущества, и изготовление золотой пули для безутешной Ханны Эпплгейт. Безусловно, когда придет время, мастера по фамилии О'Донован, который превратил украшения, утратившие всяческий смысл, в крохотный поражающий элемент, придется ликвидировать. Ведь Дженнифер Спаркс получит результаты вскрытия погибшей вдовы, изумится изощренности психа, который столь изящно отправил на тот свет бедняжку Ханну, даст себе вечер на размышления, а потом проверит всех, кто занимается изготовлением изделий из золота. Поверьте, Тайлер О'Донован будет молчать. Все становится элементарным, когда думаешь на шаг вперед. Аккуратная чудовищность.

Вы представляете, моя дорогая, сколько символизма в этой смерти?

Теперь, возможно, вам жаль эту женщину, Аннет. Но вся ирония заключается в том, что подобные трагедии -неформальная норма. И хотя бы поэтому мне не нужны причины.

Когда-нибудь вы поймёте, зачем я пишу всё это.

А пока просто помните.

Без обратного адреса.

Искренне ваш, Эван.

21 октября, 1974 год. Сидней, штат Новый Южный Уэльс

– Знаете, мистер Коупланд, обычно, когда мужчина приглашает меня на свидание, он преследует две цели. – Детектив говорила, не отрывая глаз от бокала с красным вином, медленно проводя пальцем по стенке сосуда.

– Всего две?

– Возможно, больше, – Дженнифер растерялась, задумавшись о том, чего ещё может хотеть от неё мужчина, – но остальное меня совершенно не интересует.

– Так озвучьте их, мисс Спаркс.

– Ну, первая цель, конечно же, – переспать со мной. Скажите, профессор, вы бы хотели со мной переспать?

Эван демонстративно окинул взглядом спортивную фигуру Дженнифер. Такой тип женщин, обладающих субатлетической конституцией, называют «треугольник»: бедра едва шире плеч, тонкая талия, высокая, упругая грудь. Женственные кисти рук, густые, черные, словно нефть, волосы, упавшие чуть ниже лопатки. И недоверчивый взгляд.

– Да.

Казалось, брови детектива не могли подняться выше, когда она задала столь откровенный вопрос. Но сейчас она была поражена прямолинейностью собеседника.

– И вы думаете, я останусь здесь после того, как вы заявили, что хотите всего лишь затащить меня в постель? – в её недоумении не было негодования. Скорее, в замкнутой натуре, обручённой со своей работой, расцвела ненавязчивая кокетливость.

– Вы никуда не уйдёте, мисс Спаркс.

– Почему вы так думаете?

Эван подался навстречу детективу.

– Потому что вы цените откровенность. Каждый день вы слышите самые невероятные истории из уст людей, обвиняемых в том или ином деянии. Включаете телевизор, а там – пустые обещания, насилие, прикрываемое какими-то невообразимыми оправданиями, фильмы, дублирующие реальную жизнь. Те мужчины, о которых вы говорите, скорее всего, ответили бы иначе, опасаясь за неплохую возможность залезть к вам в душу, а потом и в кровать. Они полагают, что вас нужно спасти, уверены, что Дженнифер Спаркс одинока и несчастна. А половой контакт – как благодарность этим героям, разбудившим спящую красавицу, не видевшую ничего, помимо отдела убийств. И я слышу, в каких тонах вы, Дженнифер, отзываетесь о тех, кто посмел даже подумать об отношениях с вами. Поверьте, возводя стены, можно огородить себя от света.

Детектив наклонилась поближе к Эйсу, сократив дистанцию до минимума:

– Но ведь для этого и нужны окна, Уильям.

Джазовая импровизация вытолкнула молчание. Впервые за несколько минут Эван и Дженнифер заметили, что вокруг них существует ещё кто-то. Шум не разбил хрупкое увлечение, но обнажил его.

– Ещё два бокала, Ричард, – Эйс обратился к бармену.

– Нет, мне...

Дженнифер оборвала себя посреди фразы. Сегодня у неё не было причин спешить куда-то.

– Всё в порядке?

– Да, Уильям, в полном. – Детектив откинулась на спинку барного стула и улыбнулась, отводя взгляд от Эвана.

Подходя к двери дома Дженнифер, Эйс достал из кармана брюк небольшой футляр и передал его своей спутнице.

– Что это?

– Прошу вас, не спешите открывать. Слова благодарности таят в себе глубочайшее лицемерие, которое я не терплю. К тому же, знаки внимания вынуждают человека действовать в ответ, а я не хотел бы, чтобы мой поступок расценивался как акт меркантилизма.

– Я уж подумала, что вечер будет испорчен, – она улыбнулась Эвану и спрятала подарок во внутреннем кармане пиджака.

– Уверен, это была не последняя наша встреча, мисс Спаркс. Доброй ночи. – Эйс лишь аккуратно коснулся руки детектива.

– Доброй ночи, Уильям. Спасибо.

Дженнифер вошла внутрь, сняла туфли, которые не надевала уже порядка двух месяцев и рухнула на диван. Она не чувствовала себя уставшей, но сил, чтобы принять душ, не осталось. Три бокала вина приятно путали сознание, нуждавшееся в крепком сне. Напряжение в ногах отступало.

Когда детектив наконец собрала остатки воли в кулак и поднялась с дивана, она вспомнила о сером бархатном футляре, который лежал в кармане. Достав подарок, Дженнифер не стала открывать его, а положила на тумбочку рядом с диваном и отправилась на второй этаж. «Пусть с этого начнется утро».

Симфония ночного Сиднея не могла оставить равнодушным такого человека, как Эйс. В лунных пятнах, тянущихся куда-то за горизонт по глади Порт-Джексона, сверкала очередная победа, добытая в сражении за первое впечатление детектива Спаркс.

Ещё в баре она спросила:

– Откуда эти шрамы на вашем лице?

Эван задал встречный вопрос:

– Вы действительно хотите это знать?

Глаза Дженнифер останавливали свой бег всякий раз, когда она говорила правду.

– Нет.

«Нет». Ответ, который устраивал обоих.

Эван затеял игру, в которой детектив изначально участвовала в качестве статиста. Он даёт ей работу – покойников, гибели которых нужно найти объяснение. Обставляет всё так, будто невозможно прийти к разгадке. Загоняет в угол, а потом выходит на авансцену в сиянии Славы, словно копируя сюжет «Страшного суда», ставшего прелюдией.

Единственная помеха – интеллект детектива Спаркс, оказавшейся на редкость достойным собеседником. Но чем выше ставки, тем больше выигрыш.

Звездное небо накрыло город мягкой вуалью, успокоило его сердцебиение и выключило звук. Редкие вывески, мерцавшие в уличном мраке, маяками направляли Эйса к дому. Воздух становился прохладнее, чтобы освежить Новый Южный Уэльс, который умирал с приходом ночи, но возрождался к утру, высыпая на тротуары тысячи разносчиков газет.

Таких, как мистер Морган.

Эван знал, что ни один человек похожий на Лиама не должен уходить вот так – в неизмеримой печали, тоске по тому, что было важным, необходимым. Жизнь мистера Моргана свелась к принятию соболезнований и жалости со стороны малознакомых людей, которым казалось, что их забота – то, чего не хватает старику. Странно, но все это выглядело так, будто за его счет кто-то выбивает бесплатные путевки в рай, сверкая своей мнимой человечностью, выставляя напоказ нарочитое милосердие. Эйс часто сопоставлял ту гуманность, которой он оперирует, с тем, что в большинстве своем принимают за человеколюбие. И вел счет.

Нащупав в кармане связку ключей, Эван свернул на тропинку, ведущую к дому, на пороге которого его ждала гостья.

Дженнифер шла по эстакаде. Где-то вдалеке мутным пятном фонаря виднелся товарный поезд, движущийся ей навстречу. Но детектив не сходила с рельсов, она уверенно делала шаг за шагом, подставляясь фатальному свету, который становился все ярче, все ощутимее.

Ноги сковала боль, во рту ощущался привкус винограда.

– Джен.

Голос Стэнли. Она узнала его. Напарник стоял на краю эстакады и протягивал руку Дженнифер, пытаясь спасти коллегу.

– Дженни.

Ее мама крестилась и умоляла дочь не совершать ошибку. Но Дженнифер казалось, что уже поздно что-либо менять. По мере приближения металлического колосса уверенность рассеивалась, страх разливался по телу тормозной жидкостью, рождая панику.

– Иди.

– Я...я не могу.

– Не останавливайся.

Секунда. Удар. Вспышка.

22 октября, 1974 год. Сидней, штат Новый Южный Уэльс