Текст книги "Билет в страну дождей (СИ)"

Автор книги: Дэйв Макара

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 56 страниц)

– А что это?

– А это, Вадим Павлович, боевой коктейль номер 5! Что означает – в течении пяти часов, десантник способен переносить перегрузки в четыре же. – Инъектор пшикнул, вводя в кровь ровно треть от ампулы. Себе я ввел полную дозу. – Минут через пять, ты почувствуешь легкое головокружение, которое очень быстро пройдет. Кровь разнесет препарат по организму и...

Вагонетка снова ухнула вниз, под углом градусов эдак сорок пять. Нас приподняло над полом, а потом фонарик упал.

– Здесь надпись, – Заорал Вадька мне в ухо, показывая на передний борт пальцем.

Вагонетку снова тряхнуло, Вадькин палец едва не вошел мне в глаз.

– Ты лучше держись, а не пальцами размахивай! – Сказал я придерживая детское тельце.

– Тут написано – "Не тормозить!" – Прочитал малой, подсвечивая себе фонариком.

Вагонетку снова тряхнуло и мы выскочили из тоннеля.

Закатное солнце залило нас своим сиянием и я смог разглядеть своего спутника получше.

Пацан, как пацан. Светлые волосы, голубые, горящие огнем приключений, глаза. Синяк на скуле, грязное пятно на щеке и носу. Весёлом, задранном кверху, носу. От глаз вниз – две дорожки слез.

"Ну, уроды, планета круглая, вертится, за углом встретимся!" – Пообещал я самому себе. – "Со мной не встретитесь, так я весь "Лох – Несс" перебаломучу! Десантники, за детей, вам много чего выдернут, без анестезии и при скоплении толп народа!"

Небо над головой, вечернее, темнеющее. Свист воздуха, раздвигаемого платформой, плеск волн...

"Плеск волн?!"– Я высунул голову над бортом вагонетки и начал осматриваться.

Вагонетка неслась по рельсам, вделанным в отвесную скалу. Слева мелькала гранитная стена. Позади – сквозь дыры между шпалами, виднелись металлические опоры. Далеко внизу, синие волны плескались о камни, разбиваясь на белопенные брызги.

Платформа вильнула, заставляя меня пригнуть голову. Очень вовремя пригнуть голову. Буквально через десять секунд мы влетели в следующий тоннель. Пятно света стало стремительно удаляться, пока не скрылось за поворотом. Вагонетка стала сбрасывать ход, карабкаясь на верх.

– Вадим Павлович, думаю, скоро наша остановка! – Радостно объявил я, оглядываясь на подростка.

Вадька лежал на дне платформы, судорожно сжимая фонарь, освещавший его белое, как молоко, лицо.

– Ты чего? – Испугался я, руки уже шарили в рюкзаке, нащупывая противошоковое и прочие лекарства.

"Коктейль!" – Мелькнула в голове догадка.

– Я высоты боюсь! – Лязгнул зубами Вадька.

– Ох, дорогой ты мой человечек, как же ты меня напугал! – Вырвалось у меня, с облегчением. – Ты, предупреждать же надо!

Потрепав пацана по волосам, попытался забрать у него фонарик. Не тут то было! Малец вцепился в него так, что костяшки побелели!

– Вадька, отдай фонарик, а то я шоколадку найти не могу! – Попросил я, надеясь, что коктейль уже должен начать действовать. Вадька, шмыгнув носом, протянул мне фонарик.

–Спасибо! – Взяв фонарик, осветил им нутро рюкзака, заодно глянув на часы.

– Вадька, у меня полтора часа осталось!– Ахнул я. – Так, давай нашоколадимся, водички пивнем, и успокоимся.

Разломив батончик на пополам, протянул одну половину Вадьке, вторую потянул в рот.

Вагонетку снова тряхнуло и мы снова стали набирать скорость.

"Да когда это закончится!" – Промелькнуло у меня в голове.

– Может, мы потом поедим? – Спросил Вадька. – Я, вот, нисколечко не устал.

– Дело не в усталости. Дело в коктейле. И ты и я, используем его впервые. Наши организмы, сейчас, тратят калории на свою перестройку. Так что, надо кушать!

Пока мы питонили шоколадку, вагонетка описала плавную дугу и снова выскочила волю. Скорость была не большая, поэтому, я решительно высунул голову, осматриваясь по сторонам.

Мы скользили в двух метрах, над уровнем воды и ехать нам оставалось, судя по быстро приближающемуся, причалу, качающемуся на волнах, совсем не долго.

– Вадька, держись! – Только и успел крикнуть я, как наше транспортное средство, коснулось колесами воды. Еще через мгновение, мы пролетели по пирсу, вагонетка ткнулась в отбойник, наш деревянный кузов сорвало и мы полетели в воду, больно стукнувшись лбами о борта.

– А-а-а-а! – Мой вопль, казалось, должны были услышать на Земле. Теплая, но жутко соленая, морская вода, встретилась с моим ободранным лицом!

Пытаясь одновременно, грести, отмыть глаза и найти взглядом Вадьку, мысленно матерясь и шипя от боли, я вертелся в воде. Наша деревянная платформа, мужественно выдержавшая всю дорогу, геройски затонула, мой рюкзак – плавал рядом. А хитрый Вадька уже выбирался на пирс.

"Ну, Вадим Павлович, ну шустрый малец!" – Восхитился я про себя.

В три гребка, подплыл к пирсу, закинул на него рюкзак и остался в воде, смывая с себя кровь. Через пару минут, произошло открытие века! Еще через минуту – второго. Мир мигнул и изменился. Словно камеру опустили ниже и сняли светофильтры. Змейкины глазки, всё – же, видят несколько иначе.

– Ой, а у вас глаза пропали! – Отметил внимательный Вадька.

– Не пропали, а открылись! – Поправил я. – И вообще, ты, Вадим Павлович, никому, о том что видел, не рассказывай!

– Даже Папе? – Насупился мокрый пацан.

– Папе – можно! – Разрешил я, обнимая мальца. – Папе – даже нужно! Станешь старше, у тебя появятся тайны, которые ты даже папе рассказывать не будешь. А пока, просто запомни – папы тоже умеют хранить секреты!

– А как мы отсюда выберемся? – Спросил Вадька, снимая с себя курточку и начиная ее выжимать.

– А вон тот кораблик, нам в этом поможет. – Ответил я, наблюдая за растущей точкой на горизонте.

Через пару минут, я понял, что ошибся. Это не кораблик! Это вертолёт! Здоровенный! Бело – красный!

– Круто! – Восторженно завопил Вадька, размахивая мокрой курткой, над головой. – Это спасательский борт! Настоящий! Эй, к нам! Мы – здесь!

Вертолёт, не долетая до нас метров сто, замер, сложил винты, аккуратно приводнился и, покачиваясь с боку на бок, поплыл к нам. Развернувшись у пирса боком, открыл люк и перекинул на пирс, трап, по которому к нам устремилось сразу человек десять.

Из них трое – вооруженные!

– Вадька! Вадька, живой! – Пожилой мужчина, в такой же, как и у Вадьки, куртке, вырвался вперед. – Живой!

Трое вооруженных, профессионально отсекли меня от объекта спасения.

– Мужики, – Взмолился я, – Сколько времени?

– 21.05 – Ошарашенно ответил один из охранников. – А вы кто?

– Он со мной! – Проорал Вадька, вырываясь из рук своего сопровождающего. – Он – хороший, не смотрите, что весь побитый! Он столько...

– Люди! У меня меньше часа осталось!

– Анжей Саввич, давайте его на космодром отвезем! – Попросил за меня, Вадька. – Ну, пожалуйста!

– Так он должен показания дать, ему надо раны обработать, ты хоть понимаешь, что просишь?

– Ну пожалуйста! А иначе – я скрипку брошу! – Пригрозил Вадим Павлович.

–Хорошо! Пусть будет по Твоему, шантажист! Но! Отцу я всё расскажу!

– Ой, мне ему столько рассказать надо будет! – Подмигнул мне заговорщицки, Вадька. – Ну, что, полетели?

***

"... По просьбе капитана Малиш, я повторно провела анализ образцов ДНК, полученных от «найдёныша». Обычный, средний, человек. Средний вес, рост – чуть выше среднего, сухощавое телосложение. Из отклонений – невозможность сделать обычную генную очистку. Либо делать идеальную – либо не делать ни какой. Это тоже не выходит за пределы статданных. – Игоретта Павловна, с удобством устроилась в кабинете Чердыева, развалясь в гостевом кресле. – Девочка нагнала на Вас, Артём Савельевич, панику. Нет ни малейшего сомнения, что это обычный человек. Из очень больших отклонений – не совпадение физического и биологического возраста. Разница в десять лет – очень большая редкость. Но, если учитывать пример Императора Тимура I, который в свои 79 лет, успевал волочиться, и не безуспешно, за многими юбками – это тоже не показатель его странности или уникальности.

– Так что, наш найдёныш – человек?

– Несомненно. Обычный, средний, не тренированный, но занимавшийся спортом, мужчина, сорока лет отроду. – Игоретта закинула ногу на ногу. Это по ДНК – анализу.

– А по психологическому? – Артём Савельевич встал из – за стола, чтобы собственноручно налить Игоретте, кофе.

– О, а вот по психологическому, тут надо мою невестку. Бы. Ей бы это понравилось ...

– Так что там? – Заинтересованно вскинулся Чердыев.

– Он, несомненно из другого мира. В голове, более десятка специальностей, все – разной направленности. И ни в одной из них он не считает себя профессионалом. – Игоретта с блаженством сделала глоток кофе. – Очень большой пласт, просто, я бы даже сказала – огромный, посвящен различным эзотерическим, эмоциональным и психо-физическим практикам, развитию интуиции и предвиденья или предчувствия. Опять же, по его мнению – это просто горы мусора.

– Так он что... – Чердыев повертел пальцем у виска.

– В его памяти, я встретила термин – "контролируемая шизофрения". В его голове сидит шесть "личностей". Но, они развивались им, для защиты собственного Я, от целенаправленного воздействия со стороны социума. По меркам обеих миров, он – ненормален, именно из – за отношения к социуму. Он его изучает со стороны. А при попытке социума, "подмять" его под себя, просто меняет личность.

– Игоретта Павловна, вы не могли бы, всю псевдонаучную ахинею, отложить – подальше?

– Вот уже три недели я пользуюсь одной из его "псевдонаучных ахиней". Хотите увидеть результат?

–Если Вас не затруднит. – Улыбнулся Чердыев.

Игоретта, улыбнувшись, покачала головой и начала таять, как кусок льда в горячей воде. Через мгновение, она исчезла.

– Что за!!! – подпрыгнул Чердыев и кинулся к креслу, проверять увиденное. Упёршись руками в женские прелести Игоретты, Артём Савельевич отпрыгнул, ругаясь.

Игоретта Павловна Карван – Терновская, смеясь материализовалась на прежнем месте.

– Как видите, некоторые наработки нашего найдёныша, вполне работоспособны. Как он и думал, тут дело в двух параметрах: Воображении и Спокойствии.

– И что, так сможет любой? – Полковник вернулся на своё место.

– Нет. Нужно – поверить. А чтоб поверить – необходимо увидеть эту разработку, так, как её видел Данн. А теперь, её увидят не многие. Я закрыла его сканирование тремя красными литерами и переслала Императору. Три дня тому назад, Его Императорское Величество, подтвердил моё решение и добавил личный красный литер. Так что, лет на пятьдесят, больше Никто не влезет в сканирование нашего найдёныша.

– Вы сделали это через мою голову! – Обиделся Чердыев.

– Простите, Артём Савельевич, даже Ваше звание и должность, недостаточны. Уровень допуска и специальная тематика – у Вас нет шансов... – Игоретта вздохнула.

– И что будет с найдёнышем?

– У него будет интересная жизнь. – Криво усмехнулась Карван – Терновская. – Очень интересная..."

"...Стана, у нас убийство! – Услышала капитан Кейт, в трубке, в чудесное воскресное утро.

– Кевин, у меня выходной! – Пробормотала Стана, надеясь, что Патрик просто забыл о её выходном.

– Всех собирают. Ты телевизор ты включи!

– Всё, уже собираюсь и еду.

– Вот и здорово. Только ты не пугайся, заранее. – Предупредил ее лейтенант и отключился.

"Что может быть страшнее, чем вызов на убийство, в выходной?" – Удивилась Стана, отправляясь в ванну. Последние несколько ночей были для нее, мягко говоря неприятными. Постоянные кошмары, духота, необычное нервное напряжение.

– Что у нас тут? – Натягивая на руки одноразовые перчатки, спросила она у стоящего Мигеля.

– Мужчина, белый, убит выстрелом в затылок, из дробовика. – Начал объяснять ее напарник. На мгновение задумавшись, добавил. – В упор. Лица, практически нет. Документов – нет. Из вещей – красный рюкзак.

"О, нет!" – Видимо что-то в лице Станы изменилось, что напарник поспешил её успокоить. – Нет, это не твой помощник. Просто – красный рюкзак, не более.

Встряхнув гривой каштановых волос, Стана склонилась над трупом.

Видок был еще тот. Картечь разнесла голову, разбросав кровавые клочки метра на полтора. Красный рюкзак, надетый на спину, вздымался уродливым горбом. Синяя куртка, забрызганная кровью и одинокая гильза зелёного цвета.

– А почему гильза зелёная? – Удивилась Кейт. – Зелёный цвет, это же...?

– Самоделка, – пояснил Кевин. – И, как всегда – никто, ничего не слышал и не видел.

– Камеры есть?

– Ни камер, ни банкоматов, ни чего. Тупиковый проулок.

Взревев сиреной, к месту убийства подъехала ещё одна машина – черный, тонированный, вкруговую, внедорожник, из которого вышли, хорошо знакомые напарникам люди.

– А "глобезовцам" что здесь надо? – Поморщился Сантьяго.

Мак-Сохо и Малиш подошли буквально через несколько секунд.

– Офицеры, приятно видеть Вас в добром здравии! – Витиевато поздоровался Мак-Сохо. Малиш с улыбкой кивнула головой.

– Не скажу, что это взаимно. – Недружелюбно ответил Мигель.

– Тем не менее, по этому делу мы будем работать вместе. – Покачал головой Алэксандэр . – Убит один из активистов движения "Равные".

– Это те, которые, вместо лозунга, используют слова Данна? – С усмешкой резюмировала Кейт.

– Те самые. – Вздохнул Алэксандэр. – Иногда слово, сказанное вовремя и с нужными интонациями, переворачивает мир.

– Особенно, если этому слову помогает "Глобальная безопасность"?

– Не без этого. – Мак-Сохо, кивнул Малиш и та передала ему флешку.

– Здесь информация об этом человеке. Его зовут Мартин Таррел. Вчера вечером, он позвонил в контору движения и сказал, что за ним кто – то следит. – С этими словами, он вежливо протянул флэшку Стане.

– Он описал, кто именно? – Флэшку, совершенно не вежливо, перехватил Патрик.

– Запись разговора – на флешке. К сожалению, наша служба опасается, что это дело, может вывести на... Так скажем, высокие круги.

– И, как только мы что -то найдем, вы его у нас заберете? – Предположила Стана.

– Нет. – В разговор вступила Ирэн. – Как только вы что – то найдете, мы сделаем все, чтоб в этих высоких кругах начались жертвы. Серьезные жертвы. Я бы сказала – очень серьезные жертвы.

– На всё время расследования, вам предоставляются большие полномочия. Включая допросы дипломатических представителей. – Начал Мак-Сохо и, подхватив Стану под локоток, повёл её к своему авто. – Пойдёмте, я передам вам документы.

Отойдя на несколько метров, он наклонился к уху капитана и едва слышно прошептал: – А ещё, ваш друг, с алым рюкзаком, получил звание "мастер – универсал – 4" и скоро станет пилотом. Ведь, насколько я понимаю, он Вас заинтересовал?

Стана попыталась выдернуть руку.

– Ой, перестаньте! Только слепой не видит, как вас зацепил человек, которого Вы видели полминуты. Или вы думаете, что фотографию я вам оставил просто так? Стана, так уж получилось, что этим человеком, сейчас интересуются все, кому не лень. А, учитывая последние гонки, приказ о его защите, пришел из канцелярии Императора. Думаю, что когда он вернется, его на планете будет ждать много сюрпризов. И я очень хочу, чтоб самым главным, стали Вы!

Стана, выдернувшая руку, словно в ступоре, слушала, что ей говорит этот серьёзный человек.

Мак-Сохо, открыв дверцу внедорожника, достал папку с документами и протянул её Стане.

– Когда он вернётся, – едва шевеля губами, продолжил Мак-Сохо, – ему будут нужны друзья.

– А с чего вы взяли, что Мы с Ним станем друзьями?

– Потому что Малиш уже ревнует..."

***

– Нет, Данн, нет! – Алекс Ван Бюллофф, первый пилот «Сигона», устало откинулась в пилотское кресло, наблюдая, как навигационный комп, которому я только что скормил навигационные данные, снова уходит в цикл. – Данн, корабли так не летают!

– Но почему? – Не выдержал я. – Что такого сложного, в том, чтоб рассчитать цикл прыжков, не выходя из надпространства!

– Потому что! Данн, ты пойми, в пространстве всё движется, и, твой расчет, уже через 2 минуты станет критически неточен. Компьютер попытается уточнить данные, через две минуты – снова уточнение и ты получаешь цикл.

– Да что сложного – то в уточнении! – Взорвался я. – Все основные маркеры уже внесены и просчитаны. Надо только подставить уже имеющиеся данные. Делов – то!

– Давай вернемся к теории Кольбьера, – обреченно предложила Алекс. – Всю вселенную пронизывают надпространственные струны. Корабль, получив достаточный запас скорости и использовав определенное количество энергии, выходит на струну. Это понятно?

Я согласно кивнул головой.

– Отлично. Чем больше затрачено энергии, тем дольше корабль остается на струне. Израсходовав энергию, корабль сходит со струны, возвращаясь в наше пространство.

Я снова кивнул.

– Так почему ты, пытаешься заставить корабль сделать каскад прыжков, используя только Один импульс энергии!

– Потому что, блинчик по воде делает каскад прыжков, используя только Один импульс энергии! – Сорвалось у меня с языка, раньше чем я успел его прикусить.

Тишина, опустившаяся на рубку, показалась мне страшнее пребывания в баке с регенератором.

"Ну, разве я виноват, что вся их теория полей, великого Кольбьера, напоминает мне именно запускание блинчика по воде?" – Отстраненно думал я, разглядывая лица первого пилота и капитана, задумчиво уставившиеся на меня.

– Так. С этого места – поподробнее! – Потребовала капитан, заинтересовано наклонившись ко мне.

– Нет! – Вскочила Ван Бюллофф, – Хватит с меня профанации! Как ты, Данн, осиливший книгу Кольбьера за пару вечеров, разобравшийся с формулами – за три дня, можешь сравнивать надпространство и водную поверхность?

– Так и там и там, мы используем импульс и силу поверхностного натяжения. Какая уж тут разница. Ах, да, во втором случае – учитываем сопротивление воздуха, а в первом – движение Вселенной. Только мы не блинчики пускаем – мы камнями бросаемся, как дикари! Камень летит метров двадцать – тридцать, а правильно запущенный блинчик – на всю сотню! А импульс – один и тот же! И, если брошенный камень вызывает брызги, то блинчик – просто тонет. Так и мы. Каждый выход, как кусок скалы в омут кинули. Брызги, шум и волны.

– Ладно, Данн, на сегодня хватит, – задумчиво протянула Матильда. – Иди, отдыхай. А мы, с Алекс, пока на вахте побудем.

– До конца вахты еще два часа. – Упрямо набычился я. – Можно, я ещё раз, расчет сделаю?

– Только – стандартный. – Погрозила мне пальцем капитан. – Хватит Алекс злить. Если сделаешь расчёт за полтора часа – разрешу завтра на камбузе, весь день крутиться!

– Есть, сделать расчёт за полтора часа! – Крутнувшись в кресле, я уткнулся в экран компьютера, впавшего в цикличный обсчёт траектории.

"Эх, семь бед – один резет!" – Я потянулся к кнопке, скидывая свою программу. – "Эх, говорили мне: "Рожденный паять – писать не может!", так нет же, каждый раз шишки набиваю."

Перезагрузив компьютер, получил вводную от Алекс. В этот раз трасса мне досталась совсем лёгкая – 12 светолет, шесть маяков и всего одна туманность. Ну да я её, лучше, обойду. Это, конечно, не аномалия, но "любая кривая вокруг начальства, короче чем прямая рядом с ним.", знаем, плавали. А вот интересно, если я вот здесь, в точке корректировки, введу коэффициент не 0,2, а 0,4?

"Нет, фигня получается!" – Стирая запоротую трассу, начал сначала.

"Так, шесть маяков, стандартный импульс, а почему, собственно говоря, стандартный?! А если я его добавлю? " – Трасса странно изогнулась, обходя границу туманности без всякой корректировки. Компьютер издал противный писк и отрубился.

– Ну что опять – то не так! – Вырвалось у меня.

– Что это было?! – Недоуменные лица капитана и первого пилота, снова уставившиеся на меня, дали понять – эту трассу я тоже завалил.

– Всё, Данн, иди уже. – Решила капитан Баханн, отпуская меня взмахом руки. – Камбуз – это твоё всё, а навигация – увы – только развлечение.

– Все равно будет по моему! – Вспылил я, вставая из – за терминала.

– Упрямство – достоинство ослов! – Вспомнила пословицу первый пилот. – Иди, стажёр. Ни у кого не получалось освоить нп – навигацию за восемь дней.

– Товарищ капитан, стажер – навигатор – вахту сдал! – Уставной фразой ответил я.

– Первый пилот вахту принял! – Ван Бюллоф, активировала свой терминал и кивнула мне, указывая на выход.

– Свободен, стажер – навигатор! – Подтвердила капитан корабля и развернулась к своему пульту. – Иди, упрямый ты наш!

Покидая рубку, я полюбовался на двух женщин, занятых своей работой. Роденовский "Мыслитель", по сравнению с ними – обычный двоечник, задумавшийся над тем, как стереть двойку из дневника. Никакого напряжения – в фигурах, но нет и вальяжности. Все движения – выверены до миллиметра и секунды. Даже когда Алекс, сердится, ни одно движение не делается зря. Если, конечно, она сердится не на меня. Есть такое впечатление, что не будь капитана рядом, она б меня, на британский флаг пустила.

Коридоры корабля, с притушенными, на ночное время, светильниками и ровными, голубыми, полосами подсветки вокруг дверей, с мягким покрытием пола, всегда меня впечатляли. Кажется, я могу бродить по ним, часами, проходя мимо кают, мимо дверей, ведущих в инженерку или, ко мне – на камбуз. В таких коридорах можно снимать фильмы или, устроившись на мягком полу, взяв карандаш и блокнот – сочинять стихи.

Да – я влюблён в "Сигон". В его экипаж. Даже в то пространство, по которому мы сейчас стремительно скользим – я влюблен. Никогда в своей жизни я не был так по детски, наивно и глубоко влюблён. Все подначки экипажа, его шуточки и шпильки, всё воспринимается через призму розовых очков влюблённости. И, самое главное, я абсолютно, истово уверен, что эта любовь – взаимна. Сколько я бродил по этим коридорам – ни разу, ни одна дверь не открылась, нарушая ход моих мыслей. Ни разу, вахтенный, не сделал мне замечания, за мои ночные бдения. Я уверен, что все знают о моих прогулках. Но не спрашивают, не осуждают и не обсуждают.

"Ох, потомки, какие же вы – классные!"

Дверь моей каюты открывается бесшумно, впуская меня в моё логово, по стенам которого развешаны многочисленные подарки.

Точно по центру висят клоны "АК – 47" и "Тульского Токарева" – подарок от оружейника "Лох – Несса", впечатлённого моими рассказами об этом оружии. Чертежи я нарисовал ему, насколько сам помнил – уроки НВП, на котором потёртый "калаш" разбирался, на время и странствия на просторах интернета, сильно расширили мой оружейный кругозор. Конечно, меня впечатляли и "стечкин" и "пустынный орел", но вот эти два, "АК" и "ТТ" – это те, взрослые, мужские игрушки, которые я хотел. Теперь они у меня есть. И даже по сотне патронов на них – всё предусмотрел мастер оружейник. Только отстрелять я их не успел – после возвращения с Граала, док, прямо возле бота, вкатил мне успокоительное и, с помощью летевших вместе со мной десантников, уложив меня в гравиколяску, отвёз на "Сигон", где и сгрузил мое бесчувственное тельце в ванну восстановителя, в котором я и продрых двое суток. За это время, на "Сигон" установили десантный модуль, посадили десяток головорезов, во главе с их лейтенантом и, на следующее утро, после моего прибытия, "Сигон" отчалил в дальний рейд.

Под "огнестрелом", на специальной полочке, два номерных ножа, оба БНД. "Боевой нож диверсанта" и "Боевой нож десантника". Их мне подарили, за пиццу. Со словами: "Слава звёздам, что ты к нам не попал!". Выносить их из комнаты, мне настоятельно не рекомендовали. А ножи – хороши! Матово-чёрные, хищно изогнутые, лезвия. Рукояти, отполированные десятками тысяч часов тренировок. И люди, люди с ярко горящими глазами, азартными спорами и открытой душой. Душевно посидели. Даже уходить не хотелось. Но, надо было проставляться генералитету, который, кстати, тоже пришел на с пустыми руками. Так что у меня в шкафчике, теперь полный комплект обмундирования "спасатель", включая легкобронированный скафандр, со всем обвесом, комплект десантника, малый набор инструментов и, отдельно – бандана, с росписями всей аттестационной комиссии.

На стене, под оружием – Фото "Сигона", в момент стыковки спускаемого и орбитального модулей, физическая карта Земли – надо привыкать, что Австралии нет. Фото всех присутствовавших , при "обмывании", десантников, со странной надписью – "Десант слово держит!" и автографами – от всех. К чему эта надпись – убей меня звёзды -не пойму. Фото принесли перед самым стартом, когда я уже валялся в колбе восстановителя, а Цыпанков, как я его не мучаю, молчит.

Да, сержант Цыпанков и его десяток, летит с нами. Точнее – десяток, это вместе с ним. Одиннадцатый – лейтенант Хару, Май

Августович. Очень, скажу я вам, впечатляющая личность. Потомок гордых самураев и не менее гордых немецких рыцарей. Шкаф ростом выше двух метров, плечами не протискивающийся в дверь камбуза, с чёрными, как космос, волосами, светлой кожей и узкими, голубыми, глазами. Кстати, если хотите умереть быстро – назовите его по имени. Ну, а если вы мазохист, и умирать собираетесь долго и очень мучительно, то тогда, лучше по имени – отчеству. Спокойный, как сытый удав, Хару очень не любит когда к нему обращаются по имени отчеству. Удружили родители, ничего не скажешь! Исключением из этого правила, является весь экипаж "Сигона", за исключением меня, разумеется – молод ещё. А точнее, когда я увидел, как наша хрупкая леди – первый пилот, катает японский шкаф по татами, понял – не дорос я ещё, до такого исключения из правил. А вот позывной у лейтенанту Хару, очень поэтичный – "Хокку".

На стене, напротив входа – схема "Сигона", со всеми переходами и коридорами. Её мне подарил Анастас Оберин, после того, как я в первый раз заблудился. Сверху, над схемой – подарок дока Петровича – ярко красная лента с надписью "За талант", это он мне так, "напоминалочку", сделал, когда я заперся в морозильной камере. Раньше лента висела на камбузе, но, уж больно странно на неё смотрели десантники, пришлось убрать в каюту.

На этой же стене, в тяжёлой, броневой рамке, под бронестеклом – накладная на сто килограмм специй. Это уже Тимур расстарался. Я тогда, только из лазарета вышел, в каюту зашёл, а он – следом. С бумажным пакетом и монтажным пистолетом.

Не говоря ни слова, подошел, достал из пакета рамку, "пристрелил" её к стене и, так же молча – вышел. Я вообще в осадок выпал!

Вообще, центнер специй, прошел без особых болевых ощущений. Ну, рамка на стене, ну, новый шкафчик, на камбузе, на сто банок, по 20 банок в пять рядов – пустяк, мелочи жизни. Я ожидал худшего. Видимо, пока отлёживался, "злость народная", улеглась и меня не стали добивать. Намного хуже мне пришлось из – за робоповара. Вот здесь весь экипаж по мне вволю прошёлся. Мало того, что я не заметил отсутствие старого, я еще и не заметил присутствие нового! А новый, новый – не плох. Элизабет, наш навигатор, заодно и корабельный программист, поковырялась в его настройках, что -то дописала в программе и теперь у меня очень даже приличный помощник на кухне. Конечно, фарш солить я ему не доверю, да и "селёдку под шубой", он пока делает криво, но, вот самые гнусные кухонные мелочи, типа сервировки стола или вскрывания консервов – это его стихия. А учитывая, что мой дроноповар, имеет встроенную стазис-камеру и может таскать на себе двести килограмм, то, думаю, я скоро устрою настоящее родео! Есть у меня задумка, как над народом постежить. Ведь иначе, зачем дрону модуль самообучения? Если я Фэодора сумел на "шухер" обучить, то и с этим железным товарищем – все получится! Да что там дрон, змейка, после граалских покатушек а-ля Индиана Джонс, и то, стала прислушиваться к моим пожеланиям. Вот, например сейчас, лежит, дрыхнет, на плече. И уже не змея! Я ее долго уговаривал другой вид принять. Получился чудесный дракончик – рукокрыл. "Настоящий", европейский! А еще, Змейка, теперь, может гулять сама по себе. Летать у нее пока не получается, но мы над этим работаем. А Фэодор нам в этом очень помогает. Это он пока не знает, что я учу Змейку, плеваться огнем!

А еще, у меня на стене, под фотографией "Сигона", есть еще одно, фото.

Фото, девушки в форме...

***

"... – Ну, какие новости?

– Расследование идёт полным ходом. Через пару часов, если криминалисты не врут, будут результаты по гильзе.

– Стана, "глобезовцы" не мешаются?"

– Нет. Они помогают. И помогают серьёзно. После этого дела и Патрик и Сантьяго спокойно могут получить капитанские погоны. – Кейт улыбнулась. – Это будет вполне заслужено. Тем более, в лейтенантах они засиделись.

– Не девки, получат капитанов, после того как ты, получишь подполковника! – "Волчица" хищно улыбнулась. – Тогда и я спокойно уйду на повышение. А ты, ты станешь самым молодым подполковником, и начальником участка, за всю историю города Верный.

– Ну, до этого далеко... – Растеряно улыбнулась Стана.

– Далеко – это до Марса пешком идти. А на корабле – очень даже близко. Тем более, что "глобальники", по завершении дела, уже назначили вам, троим, стажировку. Да и оборудование, как и обещал Мак-Сохо, нам меняют.

– Да, – мечтательно протянула Стана, – оборудование – впечатляет.

– К вопросу о Мак-Сохо! – Вспомнила полковник Волк. – Он прислал официальное приглашение, на дипломатический приём, в посольство Кении.

– Это просто здорово! – Обрадовалась капитан. – Там...

– Ни слова больше! – Остановила её полковник. – Чем я меньше знаю, тем больше у вас шансов стать подполковником уже в следующем году!

– Да, господин полковник!

– Твои орлы готовы?

– Да. Ждали только приглашения. Они будут прикрывать меня.

– Думаю, Мак-Сохо, так же прикроет Тебя, со своей стороны. У него под рукой, сейчас, полный карт – бланш, глупо им не воспользоваться.

Стана кивнула. Работать с Мак-Сохо и Малиш, оказалось, просто удовольствием. Они не вмешивались в расследование. По первому требованию, из ниоткуда, возникали необходимые ресурсы, а активисты "Равных", кровно заинтересованные в скорейшем завершении дела, развили столь бурную деятельность, что только угроза Сантьяго, рассадить их всех по клеткам в "обезьяннике", придала их броуновскому движению, нужную направленность. За истекшие сутки, полиция города, умудрилась вычистить три наркопритона, подпольных букмекерских контор, закрыли аж восемь штук. Продавцы наркоты скрылись с улиц, надеясь по домам пересидеть "лютые зверства" полиции. Кому – то, возможно, это и удастся. А еще, Мак-Сохо оказался великолепным рассказчиком и его появление в 7-м участке, теперь всегда вызывало радостный ажиотаж ожидания. Который он ни разу не испортил.

Малиш тоже оттаяла и даже сходила на задержание подозреваемого. Что она ему сказала или сделала – молчали оба, но подозреваемый, даже без медикоментоза, рассказал всё, что знал.

Через пару часов, когда криминалисты закончат с гильзой, на дипломатическом приёме, ей предстоит сделать нечто, что нарушает все нормы мировой дипломатии – арестовать убийцу, прямо на дип приеме!

Как сказал Мак-Сохо: "Мы пишем новую дипломатию!"