Текст книги "Эта вечность (СИ)"

Автор книги: Девочка с именем счастья

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 7 страниц)

Наречение, которое так восхищало Азазеля, было обрядом, которое связывает двух людей навсегда. Это происходит само собой, и выбирать Нареченных не приходилось. Допустим, Эсма – совершенно случайно – нареклась с Гейбом, сыном Рейджи и Ровенна. А вот Руки… Руки нарекся с Беллатрикс, когда она только появилась на свет. В десять лет Белла уже понимала, кто для нее сапфироглазый вампир и была без ума от радости; все свободное время стремилась проводить с женихом, разговаривала с ним, впитывала его эмоции, чувствуя, как точно такие же наполняют ее. С возрастом, такая детская влюблённость утихомирилась, превращаясь в крепкую, но тихую любовь. Белла больше не прыгала на шею Муками, хотя бы при людях.

Но кое-что заменить было нельзя: Беллатрикс осталась столь же ревнива, и яростно охраняла то, что ей принадлежит. А Руки являлся таковым. Когда темноволосая Сакамаки узнала, что ее (!!!) Руки был потрепан какими−то волками, она рвала и метала. Но обиднее было другое: ни мама с отцом, никто не сказал ей об этом. Почему, разбираться не стала. Просто метнулась из Ада на Землю, сразу в особняк Муками.

− Сакамаки, остановись на секунду! – Белла все-таки остановилась, метая в запыхавшегося Юму разозленный взгляд желтых глаз. Он тоже не сказал ей!

− Чего тебе? – прошипела Наследница, старясь не врезать любимому дяде. Маме не понравится, если она изобьет Муками. А папа, может быть одобрит.

− Мы не стали говорить, потому что Руки может не правильно среагировать на тебя. – злость сменилась раздражением. Что значит «неправильно среагировать»? – Ну, его не хило так потрепали. И вряд ли он захочет, чтобы ты видела его, ну, в таком состояние.

Белла сцепила зубы, но не удержалась от гортанного рыка. Юму понятливо отошел на шаг: все−таки, внучка Азазеля может неплохо его избить, даже являясь хрупкой шестнадцатилетней девушкой.

− Сама разберусь! – рыкнула Беллатрикс, направляясь к комнате вампира. Юма не пошёл за ней, за что Белла была ему благодарно. В конце концов, кому захочется быть убитым собственной племянницей.

У самой двери Белла внезапно убавила шаг, а после – в нерешительности застыла около двери. Что если Юма был прав, и Руки не захочет ее видеть? Да нет, бред. Беллатрикс качает головой и приоткрывает дверь. И первое, что бросается в глаза – миниатюрная женская фигурка на фоне большого окна. Комори, услышав скрип двери, поворачивается и смотрит на Беллатрикс.

− Что ты тут забыла? – шипит брюнетка, пытаясь прожечь в блондинке дыру. В принципе, она могла такое сделать, о почему-то не хотелось делать этого. Мимолетный взгляд на Руки – спит. Желтые глаза вновь уперлись в Комори. Наверное, Беллатрикс была единственной, кто эту блондинку действительно недолюбливал: Цилли и Реджина относились к ней как к пустому месту, остальные просто были наигранно−вежливыми. Стоит задать вопросом, насколько искренней была сама Комори, но из-за Аято приходилось терпеть. Он был единственным, кому она была дорога; он любил ее так же, как Беллатрикс ненавидела. А Аластор так и не принял ее, дочь от смертной ему не нужна, ведь у него есть Хуриджихан с Эсмой, и любимая супруга – Шах. Дочь со стороны, кому она нужна?

− Я пришла навестить Руки. – Комори улыбнулась. Насколько искренни, Белла не бралась судить.

− Убирайся. – рыкнула Сакамаки, с ненавистью глядя на блондинку. Сейчас ей вовсе не хотелось впечатывать Комори в стенку, но если она не послушается, Сакамаки вряд ли может что-то остановить.

− Но я хотел помочь Руки. – возражает блондинка, и Белла делает то, что до этого не делала ни с кем. Сакамаки выдыхает, стараясь скрыть раздражение, вытягивает руку по направление к Комори и сжимает. Блондинка открывает рот в немом крике, и падает на колени, хватаясь за сердце. Для Беллатрикс подобное – не проблема: стоит лишь представить, как ее рука входит в грудь Комори, сжимает сердце и перебирает ее органы пальцами. В голове как будто раздался удовлетворённый смех Аластора и такое знакомое: «Молодец, девочка!», – Азазеля. Беллатриса медленно, не спеша опускают рук; ладонь в крови, которая отвратительными сгустками падает на синюю юбку платья. Комори тяжело дышит, придерживая выпадающие органы руками.

− Пошла вон. – на этот раз спокойно, но все еще угрожающе произносит Белла. Блондинка, одной рукой закрывая рану в груди, а другой хватая с пола вырванное сердце, бросается порочь. Беллатрикс прикрывает глаза; пусть бывшая монашка и не до конца демон, вырывание сердца ее не убьет. Жаль.

− Мх. – Сакамаки переводит взгляд на Руки. Тот все еще не открыл глаза, однако уже пришел в сознание. И конечно, он понял, что тут произошло. Беллатрикс брезгливо отдергивает руку с кровью, очищая ладонь, и подходит к кровати. Садится у изголовья и проводит рукой по темным волосам.

− Ну и что ты об этом думаешь?

− Ты слишком жестока. – Руки перехватывает ладонь Беллы и прижимает к губам, по−прежнему не открывая глаз. Белла улыбнулась на такой романтичный жест жениха и наклонилась, потеревшись щекой о щеку Муками.

− Я ревную. – признается девушка. Брюнет усмехается. Ревность – разновидность чувства собственности. Да, так и есть. Она – его, а он – ее. И так будет всегда, так долго, сколько продлится их жизни. Счастье будет бесконечным. Краем глаза Белла замечает, что Руки открыл глаза. В любой другой ситуации, Белла сложила бы руки на груди парня и положила на них голову, но сейчас она боится причинить возлюбленному боль. Темноволосая слегка приподнимается и проводит тонкими пальцами по бинтам, которые местами окрасились в красный цвет. Руки зашипел.

− Прости. – Белла тут же отдернула руку. Золотые глаза встречаются с сапфировыми, и оба бессмертных смотрят друг на друга с бесконечной любовью. Рука Беллы замирает на груди вампира, а Руки накрывает ее своей. Белла качает головой.

− Не делай так больше. – вампир удивленно приподнимает бровь, видно думая, что Белла имеет виду его жест. Руки собрался было убрать руку, но Сакамаки сжимает его руку, и выражается более конкретно. – Не пугай меня.

Девушка наклоняется и легонько касается его щеки; Руки ощущает порхание ее ресниц по холодной коже. Он не знает, откуда Белла узнала этот прием, но каждый раз млеет от того, как ее ресницы проходят по его щеке. Ему это нравится, до ужаса нравится. Как и сама Беллатрикс.

− Белла. – шепчет Муками, утыкаясь носом в благоухающие волосы совей госпожи. Мята и горький шоколад. Его госпожа, его любимая девочка. Белла касается его губ своими…

***

Солнце проникает в комнату, чудесным образом пробивается сквозь плотно запахнутые шторы. Беллатрикс недовольно жмурится и зарывается лицом в подушку. Она даже не помнит, как уснула. Просто заснула и все. Ноги, скрытые юбкой платья, так и свисали с кровати: Белла не легла полностью. Вверх платья помялся, а вот волосы практически не растрепались – Ровенна говорит, что этим она вся в отца. Ее голова покоится на подушке вампира; Беллатрикс не рискнула положить голову Руки на плечо. Вампир здоровой рукой обнимает девушку за талию, а носом уткнулся в темные волосы. Мята и горький шоколад. Сакамаки машет рукой, и шторы запахиваются плотнее. Брюнетка никому не позволит прервать царящую идиллию. Если понадобится, она потушит солнце, но проведет со своим вампиром лишние часы.

Комментарий к Мята и горький шоколад (за кадром, TWT на 11 серию 2 сезона)

Платье – http://data4.gallery.ru/albums/gallery/384785-c5b29-76207980-m750x740-ubb51c.jpg

Автора вдохновила 11 серия 2 сезона.

========== Вспомнить, или вовсе не забывать. 1 часть. (за кадром, Flashback на 8 главу первой части фанфика) ==========

Комментарий к Вспомнить, или вовсе не забывать. 1 часть. (за кадром, Flashback на 8 главу первой части фанфика)

Если вы помните, то в первой части упоминается, что Ровенна и Рейджи переспали на ее восемнадцатилетие. Захотелось развить эту тему. Если тут вообще есть кто-то)

В первые мгновения после пробуждения от сна, Ровенна не сразу поняла, что находится не в своей комнате. На окнах были темно-синие занавески, хотя у Ровенны они были сиреневые, а в нос ударил резкий запах боярышника. Боярышник и лекарство. Такой запах присутствует только в комнате у Рейджи. Ровенна вся напряглась, ощутив неприятное ощущение боли внизу живота, а еще спокойно дыхание позади себя. Скосив глаза в сторону, она увидела стол со стоящими на нем различными препаратами, и любые иные варианты проведения этой ночи отпали. Она переспала с Рейджи. И любая другая девушка на месте Ровенны поспешила бы уйти с места происшествия, но Ровенна не была такой, как все.

Девушка мечтательно прикрыла глаза и с улыбкой закусила костяшки пальцев, вновь и вновь прокручивая все моменты ее первого (!) секса. Ровенна не сожалела, не стеснялась, а была невообразимо довольна. Да, она впервые занялась любовью, причем со своим братом – пусть и не совсем родным, если верить Азазелю – и эта ночь была просто прекрасна. Ровенна хихикнула, негромко, мешали все еще кусаемые костяшки пальцев. Вспомнив его руки на своему теле, горячие поцелуи и неразборчивый шепот, Сакамаки не могла быть не довольна произошедшим. А еще, вампирша внезапно захотела сделать кое-что романтично и до ужаса ванильное.

Руки Рейджи были сомкнуты на ее талии, но это помешало Ровенне слегка изогнуться и повернуться лицом к возлюбленному. На несколько минут она остановилась, разглядывая спокойное лицо вампира: волосы растрепались сильнее, чем обычно – Сакамаки знала, как выглядел брат с утра, иногда доводилась будить его по просьбе матери – черты лица расслаблены, а губы соблазнительно приоткрыты. Такой теплый, милый, когда спит. Даже не скажешь, что он второй по старшинству сын Сакамаки. Венн хихикнула, не отдавая себе отчета в том, что за последние пять минут сделала это чаще, чем за всю свою жизнь. Но романтический порыв не прошел, и Ровенна прикоснулась губами к щеке парня. Замерла на секунду, но Рейджи не шелохнулся. Только причмокнул губами, и тут Ровенна не выдержала окончательно, прижимаясь своими губами к его. Это ни имеет ничего общего с теми поцелуями которыми они одаривали друг друга вчера, но от него по телу идет приятное тепло. Рейджи дергается, и Ровенна спешит отстраниться, поспешно ложась обратно.

Над ухом раздается смешок, и теплые губы касаются шеи под ухом. Рейджи усмехается и шепчет:

− Брось, ты же не спишь. – но Ровенна хочет продолжать этот бессмысленный театр. Медленно и нежно он гладил девушку по плечу. При этом пристально всматриваясь ей в лицо, но на лице Ровенны не дрогнул ни один мускул. Хорошо играет, но Рейджи тоже не собирался сдаваться. Быстрый взгляд на часы – пять утра. Почему Ровенна проснулась так рано не ясно, но у них есть еще около двух часа. И Рейджи не собирался терять ни минуты. Рука с плеча плавно перешла к обнаженной груди, сжал ладонь, и он явственно ощутил упругий сосок. Ровенна закусила губу, надеясь остаться незаметной, но тут же почувствовала, как по нижней губе порхнули пальцы вампира.

− Ну же, Ровенна. – горячий шепот обжег ухо вампирши, и Ровенна усмехнулась. Открыла глаза и развернулась лицом к своему любовнику – по крайней мере, Венн хотелось в это верить. Рейджи дьявольски усмехнулся, смотря в фиолетовые глаза сестры, которая наконец-то соизволила «проснуться». Однако останавливаться он не собирался, вырисовывая тонкими пальцами невидимые узоры на обнаженной груди. Ровенна улыбнулась, провела рукой по бледной щеке, очертила скулы и спустилась к губам.

− Что, снова займемся сексом? – в лоб спросила Ровенна. Рейджи громко, по-мужски рассмеялся, и благо что комнаты в особняке были хорошо звук изолированы. Вампир впивается в губы сестры властным, даже можно сказать грубым поцелуем. А останавливать его явно не входило в планы юной Сакамаки.

***

− Ну и что будем с этим делать? – Рейджи поправил галстук, посмотрел на отражение Ровенны. Шатенка, уже одетая, сидела на его заправленной кровати и так же ловила взгляды вампира в отражающей поверхности. Ровенна выдохнула, понимая, что на вопрос он ей не ответит. – Сделаем вид что ничего не было?

− Ровенна. – тяжело выдохнул Сакамаки, отверчиваясь от зеркала и смотря в глаза сестры. – Мне правда очень жаль…жаль, что так получается. Но ты должна понять, что…

− Что это невозможно. – шепотом перебивает его шатенка и встает с постели и расправляет складки на платье. Не смотрит на брата, потому что это слишком сложно. Глубоко вдыхает воздух, пропитанный его парфюмом и вскидывает голову. Пухлые губы, которые слегка припухли от недавних поцелуев и укусов, растягиваются в вежливой улыбке и Ровенна с выдохом произносит. – Что же, встретимся на завтраке, брат.

Ровенна слегка тряхнула руками, чтобы длинные рукава ее платья легли лучше и направилась к выходу. Рейджи проводил ее тяжелым взглядом. Ее стройная фигурка, облаченная в платье сапфирового цвета, длинные каштановые волосы, которым небольшой беспорядок только шел. Так хотелось схватить ее за локоть, грубо притянуть к себе и ни за что не опускать, но Ровенна выходит из комнаты с гордо поднятой головой, и только служанка незаметно выходит за своей госпожой. Сакамаки остается один.

***

Ровенна залетела в свою комнату с диким яростным воплем, заставляя служанок подскочить. Диадема, непрерывно следующая за Ровенной везде, робко вошла следом, а две другие – Назлы и Кара склонились в поклоне, чувствуя, как все внутри сжимается от страха. Ровенна даже не посмотрела на них, лишь завопила не своим голосом:

− Пошли прочь! ВСЕ ПРОЧЬ!

Служанки выскочила из комнаты, на ходу клянясь. Когда двери за ними захлопнулись, Ровенна сжала руками стол и откинула его в другой конец комнаты.

− Гори в Аду, Рейджи! Гори в АДУ! – Ровенна вымещала свою злость на всех предметах, что бы ли в комнате, однако из прекрасных глаз не вытекло не слезинки. Ну уж нет! Не ей плакать об этом вампире! Уж точно не дочери Желтоглазого демона – Азазеля! Воспоминания о недавно объявившемся отце слегка успокоили взбевшившуюся особу, демон глубоко вздохнула и села на диван, запуская пальцы в волосы.

− Госпожа. – служанка Назлы была приставлена к ней по личному приказу отца, она вряд ли старше Ровенны. Может на год, на два, но точно не больше. И эта молодая красноглазая демоница единственная, кто осмелилась войти в комнату, когда Ровенна находилась в таком состояние. Любая другая на ее месте просто была бы уничтожена Сакамаки, но Назлы все еще жива. Ровенна, с присущей ей гордостью и изяществом, расправила плечи и подняла голову.

− Что такое Назлы? – ровным, без ноток гнева спросила шатенка, с некой любовью смотря на служанку. Еще при жизни, Беатрис не одобряла привязанность Ровенны к служанкам, но к Назлы и Диадеме она испытывала особые дружеские чувства. Она продержались рядом с ней уже около полугода, хотя обычно служанки были убиты Ровенной уже через месяцев.

− Повелитель. – по-другому Назлы не называла Азазеля. – Желает вас видеть. Он хочет встретиться с тобой через два часа, в особняке Муками.

Ровенна встала, по привычке сцепив руки замок, но их тут же скрыли длинные рукава. Когда она вновь заговорила, ее голос звучал холодно и уверенно, так, как и должна говорить наследница Азазеля.

− Пусть Диадема уберёт здесь, а Кара подготовит мне коня.

− Но…

− Если я не приду на завтрак, ничего страшного не случится.

Ровенна мстительно улыбнулась, представляя реакцию Рейджи на то, что сестра не появилась на ужин. Наверняка, будет злиться, но вряд ли из-за нарушения правил. Скорее, из-за того, что ушла не предупредив и, возможно, будет винить себя в произошедшем. Но это был еще один повод отправиться на встречу немедленно.

***

Рейджи грубо хватает ее за локоть, так, как хотелось утром, и Ровенна шипит на него. Втаскивает ее в ее же комнату и, ловя удивленный и немного недовольных взгляд служанок, рычит:

− Оставьте нас с сестрой наедине! – Назлы сверлит его яростным взглядом, Диадема и Кара неуверенно топчется за спиной Ровенны. Шатенка раздраженно выдыхает, однако кивает головой в сторону двери. Назлы единственно, что не рычит, а послушно кланяться и выходит. Две остальные то же исчезают из поля зрения, и когда двери захлопываются, Рейджи сильнее сжимает руку сестры.

− Ну и где ты была?! – по-змеиному шипит Рейджи, и Ровенна не может сдержать кривой ухмылкой. Все-таки, ее уход был более чем хороший способ вывести его из себя.

− А что такое? – Ровенна захлопала пышными ресницами, напоминая брату тупых блондинок. – У меня просто появились неотложные дела.

Рейджи со всей силы дернул сестру на себя, так, что между ними оставалось до ужаса минимальное расстояние. Глаза в глаза, ярость и торжество.

− Не просветишь? – на самое ухо зашептал Рейджи, старясь таким образом выбить Ровенну из калии. Но вот черт, Ровенна держалась мастерски. Тем же шепотом, только более томным зашептала на ухо вампиру, словно случайно задевая его губами.

− Не думаю, что тебе так интересно, но все же скажу. – оружие Рейджи обратилось против него самого, потому что вампир всего на секунду ослабил хватку, и Ровенна вырвалась. Посмотрела в упор на вампира, и медленно, растягивая каждое слово, произнесла:

− Встречалась со своим женихом. Полагаю, имя Гавриил тебе о чем-то говорит.

Конец Flashback

− Нашла, блин, чем тогда шутить. – обиженно пробубнил Рейджи, смотря на довольную супругу. Обычный нейтральный разговор внезапно перешел на тему их первой близости. Каменные стены здесь были покрыты роскошными гобеленами с изображениями бьющихся рыцарей или прекрасных девушек, засмотревшихся на свое отражение в глади пруда. Центральное место в зале занимал камин, в высоту он был с двух взрослых мужчин, а украшало его вырезанное из очень красивого белого камня женское лицо, ее взгляд, ясный и направленный вниз, наполнял сердца ощущением защищенности. Тепло огня дарило уют. Мягкое большое кресло, обитое бархатом, идеально подходило для того, чтобы уместить в себе вампира и его жену, которую Сакамаки бережно держал в руках. Ровенна удобно устроилась на коленях темноволосого, ощущая волны тепла, которые исходили от рук вампира, лежащие на ее талии.

Пусть вампир и пытался выглядеть оскорблённым, счастливая улыбка расцвела на лице, стоило Ровенне рассмеяться на его замечание и невесома поцеловать его в щеку. Наверное, даже не поцеловать, а просто ткнуться губами. Ее супругу был прекрасен, и особенно сейчас, не в торжественном костюме, а в простой белой рубашке на выпуск, с расстёгнутыми верхними пуговицами, и подчеркивающем его темные волосы и малиновые глаза. В свете камина они приобретали практически черный тон, заставляя Ровенну тонуть в этой бездне. Бездна, в которую она падала с удовольствием.

− Я тогда действительно была очень зла на тебя. – будто оправдываясь, оповестила демон, смешно надуваю губки, как капризный ребенок. Рейджи издал гортанный смешок, и коротко, но страстно поцеловал свою любимую в губы.

− Вспомним, что было дальше, или пойдем спать? – зевнула шатенка, устраивая голову на его плече. Рейджи усмехнулся, провел рукой по шелковистым волосам и откинул голову, блаженно прикрыв глаза. Вспомнить! Он ничего и не забывал. Забыть такое невозможно.

========== От падения – шаг (сиквел) ==========

Ревность – разновидность чувства собственности (Поль Лафарг)

Ситуация, в которую попали Шу и Цисси была абсурднее некуда. По крайней мере, так казалось всем, кроме самих Шу и Цисс. В четырёхкомнатной квартире, в которой молодая, слегка аморальная пара жила периодически, стояла мертвая тишина. И причина этому была вовсе не радостной.

Шу же битый час лежал на двуспальной кровати, слушая музыку и просто смотрел в потолок. Да, давно он уже не занимался… в принципе, просто ничем.

С появлением в его вечной жизни Присциллы, спокойствие ушло, казалась, навсегда. Каждый день она придумывала как растормошить этот неподъёмный объект и Шу просто шёл за ней. У вампира словно крылья вырастали, и вся эта любовная чушь внезапно обретала смысл. Когда ты не влюблён все фразы про это чувство, кажутся чем-то непонятным, даже смешным. Вот только когда ты влюбляешься, когда по-настоящему отдаёшь себя другому, тогда уже не так всё и смешно: банальные фразы становятся чем-то важным, они приобретают смысл. Даже тошно от этого иногда.

А теперь…в их квартире было необычайно тихо, потому что сейчас Цисси не было рядом. Были только наушники и тишина, которые когда-то были единственным что было нужно блондину. А теперь всё изменилось. Ему нужен был смех Цисси, её голос и то, как она подпевает его игре на скрипке. Ему не нужна была тишина. Шу нужна была она. А все из-за ревности, которую он вовсе не считал глупой. Всё началось около недели назад.

Братья Сакамаки всегда были предметом ловли девушек. Вокруг них было много девушек, желающих поймать их в свои сети, и на Шу, как на самого старшего, велась более ожесточённая охота. Рядом с Рейджи начала крутиться Ровенна, а с Аято рядом нарисовалась Юи, и это вычеркнуло братьев из списка потенциальных женихов. А потом рядом с Шу появилась Цисси. Хрупкая, каштановолосая девушка с глазами цвета сирени…, и эта девушка была до ужаса ревнива. На прошлой неделе на Шу повесилась какая-то самодовольная девица. Она без стеснения крутила бёдрами, выставляла вперед большую грудь и, так по-шлюшески закусив губу, спросила: «Хочешь меня?» Шу от такой наглости не смог и слова вымолвить, а эта девица в наглую его поцеловала. И все бы не так страшно, если бы этот поцелуй не увидела Цисси. И жизнь перевернулась. Шу, конечно, сразу же оттолкнул эту девицу, добавок свернув шею и бросился за шатенкой. Было больно осознавать то, что он сделал больно любимой девушке, но сделать уже ничего нельзя было. А потом стало еще хуже – Присцилла так же была застукана Сакамаки с каким-то парнем. И у бедняги меньше чем через две минуты была сломлена шея. А вот пара не помирилась. Стало только хуже, ведь что Шу, что Цилли были законченными гордецами, и мириться первыми не хотели.

Шу перевернулся на другой бок, уставившись на дверь. Впервые Присцилла ушла куда-то одна, причем так надолго. Первое время она возмущалась, кричала, что не его дело где она, и уходила. Но ненадолго. А потом, видимо, решила сменить тактику: она говорила куда уходит, но таким безразличным и холодным тоном, что ехать за ней не хотелось совсем. И Шу оставался дома, стараясь не обращать внимания на то, что сердце неприятно замирало, а фантазия услужливо рисовала сцены, в которой его Цисси трогал кто-то другой. И стоило этим мыслям появиться, как Цисси так же появлялась на пороге квартиры и хмуро смотрела на жениха.

Может, в этот раз изменить своё поведение? Поговорить с ней… Если бы все было так просто!

Вряд ли Цисс так легко пойдет на контакт – она только замыкается в себе ещё больше. И что значит, что вечер его любимая невеста проведёт в баре? С кем? В сердце закипела ревность, и Шу выдернул наушники и откинул подальше.

Быстро набрав номер её мобильного, Шу нетерпеливо притопывал в ожидание ответа.

− Где ты?! – рыкнул Сакамаки, когда спустя семь гудков, любимая всё-таки подняла трубку.

− В баре. – безразлично раздалось из динамика.

− В каком именно? – Присцилла не желала идти на контакт, но Шу смог выпросить, где она конкретно, и вампир тут же оказался там же. Фигурку своей невесты он заметил сразу.

Присцилла шла сгорбившись, засунув руки в карманы и опустив голову. Вампир громко окликнул девушку.

Спустя несколько минут они в полной тишине шли домой. Цисси наотрез отказалась перемещаться, и в машину тоже не села, поэтому пришлось идти пешком. В любой другой ситуации, Шу просто не стал бы обращать на желания девушки внимание, но пришлось напомнить себе – Цисси не простая девушка, и как с остальными с ней нельзя. А почему? Потому что она особенная.

Это слово льстит Шу, потому что эта необыкновенная девушка его. Его, и только его! Даже сейчас, когда она раздражена от того, что он буквально насильно вытащил ее из бара; даже если она все еще злится на него – она его! И вопрос закрыт.

Цисси кутается в свою кожаную куртку и передёргивает плечами. Несмотря на то, что весна вот-вот перейдет в свою завершающую стадию, теплом и не пахло.

В Аду, где круг занятий был большим, но всё же ограниченным, Цисси зачастую заседала в библиотеке, где тихо и спокойно; в отличие от Реджины, которая свободное время предпочитала проводить за верховой ездой или фехтованием.

Среди книг, которые любила читать вторая дочь Рейджи, зачастую попадались и романы. Не то, чтобы Присцилла любила подобное, но всегда лучше прочитать самой и удостовериться в том, что это плохо (или не так уж). Так вот, во всех книгах на тему любви, весна описывалась как нечто волшебное, прекрасное: парочки влюбленных, солнце, ручьи и расцветающая природа.

Сейчас, когда у Присциллы была возможность разглядеть пейзаж более четко, − она старалась смотреть куда угодно, лишь бы не на Сакамаки, шедшего рядом, − примирившись с горечью, понимала, что данна картина ни по одному параметру не подходит под описания, данные в книгах: то там, то здесь грязный снег, похожий на гниющие тела; пары, сидящие на скамейках либо пьют, либо курят, а температура упала до нуля.

Хотелось поскорее вернуться в квартиру, где демонесса могла сделать себе горячий шоколад с корицей и свежей выпечкой. Тепло, сухо и вкусно.

− Цилли. – дрожь пробежала до самых костей, хотя Шу просто позвал её по имени. Просто. По имени. А реакция уже на лицо – по спине пробежали мурашки.

− Что? – раздражённо шипит девушка, показывая, что не хочет идти на контакт. Девушка, − тем более демон, − так быстро не прощает. Да, голос разума твердил, что прошло уже две недели, да и не изменял он ей в конце концов! Но что-то иное шептало, что Присцилла не должна идти мириться первая. Хотя они могли помириться и без слов – демон могла просто подойти, сесть к нему на колени и поцеловать. Тогда слова точно были бы лишними.

Но игнорируя собственные желания, Сакамаки не намерена была так поступать.

Шу невесело усмехнулся.

− Значит ты все еще дуешься, Цилли? – они остановились посреди дороги, и Цисси посмотрела вампиру в глаза. Снизу-вверх, она все еще была ниже его.

− А ты думал, я сейчас тебе на шею кинусь?! – Цисси сложила руки на груди, и даже перестала замечать яростно бьющий в лицо холодный ветер.

− Тебе не кажется, Цилли, что наша ссора затянулась? – напрямую спросил Шу, смотря на то, как меняются эмоции на лице невесты. Конечно, Цисси считала так же, но не будет же она в этом признаваться?

− Не знаю. – ответила честно, не принимая сторону разума или гордыни. Потому демон уже устала бороться, но если она сдаться, то…Ох, принять казалось бы простое решение было так сложно. У людей, наверное, все проще: изменил – ушла, или осталась и живи с этим грузом пока не умрешь. А если кто-то из них сейчас примет решение, то это на всю жизнь. И Цисси не хотелось быть инициатором этого. – Давай поговорим дома, я устала.

Развернулась, собираясь уходить, но сейчас Шу не мог позволить ей уйти. Память услужливо подкинула тот момент, когда Присцилла произнесла эту же фразу две недели назад, после того, как увидела Шу с другой девушкой. Из-за этого «поговорим дома» буквально жизнь рушится, но пускать все на самотёк Шу больше не собирался. Они поговорят здесь и сейчас.

− Нет. – Цисси чувствует, как на ее запястье сжимается сильная рука вампира, а спустя секунду она ощущает спиной грубую поверхность дерева. Одной рукой Шу перехватил оба запястья, блокируя руки демона, другой рукой захватывая темные волосы «в плен». И чтобы избавить невесту от соблазна ударить его ногами, Шу навалился бедрами на ее.

Сиреневые расширившиеся глаза в упор посмотрели в голубые спокойные. Со стороны это выглядело как изнасилование.

− Все вопросы мы решим сейчас, Цилли. – все еще раздражающе спокойно произнес Шу, смотря на то, как дыхание девушки участилось, а щеки предательски разрумянились. Сакамаки от несвойственного ему волнения не замечал, что слишком часто повторяет имя невесты. – Все произошедшие инциденты, были безусловно неприятными, даже омерзительными, но ссориться из-за этого в течение двух неделей это более чем глупо.

− Шу…

− Да, ты имеешь право злиться на меня, но и твои действия порядком выводят меня из себя.

− Шу, пожалуйста…

− И мне не хочется, чтоб такая пустяковая стычка привела к разрушению наших отношений. Если ты когда-нибудь захочешь, то…

− Шу, пожалуйста пусти меня! – вампир замолчал, и перевел взгляд на прижатую к дереву девушку. Цисси тяжело дышала, сиреневые глаза испуганно расширились. Она не слышала, что говорит вампир. Румянец и дыхание были вовсе не признаком возбуждения или желания, как подумал изначально Сакамаки: Цисс боялась. Возможно, не так сильно, но все-таки. Она мысль о том, что Шу может изнасиловать ее прям здесь, а садист такое мог, по мнению демона, внушало ужас и отвращение. Шу скрипнул зубами, понимая, что тактику придётся сменить, а то она приведет совершенно не к таким результатом, которых хотел бы блондин. Шу отпускает ее запястья, слегка отстраняется, но все еще мягко держит ее за волосы, а другой рукой упирается в дерево параллельно ее головы. Пару минут они оба молчат.

− Дай мне отойти. – просит Цисси, и Сакамаки незаметно вздрагивает от этой просьбы. Отойти…Уйти. Она хочет уйти?

− Нет, Цилли. – Шу качает головой. – Я не могу тебя опустить. Не могу выпустить тебя из рук, когда ты так близко.

Пикантность момента обрушивается на них в тот момент, когда совсем неподалёку начинают слышаться стоны и девичий смех. Присцилла смотрит в глаза вампиру, а тот плавно обводит взглядом каждый миллиметр ее лица. Теперь это меньше походит на изнасилованье.

− Шу. – зовет демон, и опять говорит так уничтожающе спокойно. – Пожалуйста, отпусти меня.

Тупик. «Господи, да закричи, ударь меня наотмашь, но не говори ТАК убийственно сдержанно! Это невыносимо, Цилли! Ты меня убиваешь!» – умолял он ее беззвучно, а она, казалось, не замечала неприкрытой уже боли в его глазах, его мольбы, его… искренности. Впервые вампир чувствовал себя настолько беспомощным. Демон опустила взгляд, и сейчас разглядывала землю под их ногами. Неужели, он попытается держать ее насильно? Шу ведь не может так с ней поступить.

− Я лишь хочу все вернуть назад. Хочу вернуть тебя себе полностью. – настолько близко, что шатенка чувствует прохладное дыхание на своём лице. Вскидывает голову, и внезапно оказывается слишком близко. И против этой близости пойти не возможно. И не возможно, и не хочется.

Дальнейшее Шу делает на свой страх и риск. Проводит пальцами по виску девушки, вниз по щеке, останавливается на губах. Присцилла слегка дергается, но все еще позволяет ему прикасаться к себе; свободной рукой не убирает его руку. Вампир останавливается на уголках губ, очерчивает их контур и внизу цепляет подбородок. Присцилла сглатывает, ожидая его дальнейших действий. Вампир прикрывает глаза и слегка наклоняет голову. Присцилла порывисто выдыхает практически ему в самые губы вампира. Рука Шу скользит вниз по шее, задевает чувствительные ключицы, вниз по груди, талия и наконец вновь захватывает запастя девушки одной рукой и резко вскидывает вверх над их головами. Шатенка судорожно вздыхает, но этот раз тонет в губах вампира. Шу целует ее. Жадно, страстно, все сильнее углубляя его, вырисовывая различные узоры, ведомые одному лишь ему. Присцилла жалобно стонет и подается вперед, но Шу лишь смеется сквозь поцелуй, и прижимает ее к дереву максимально близко.