Текст книги "Seduction (СИ)"

Автор книги: DestinyIgnites

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 4 страниц)

========== 1.1. A Racing Within My Heart. ==========

“The’re a racing within my heart,

and I am barely touching you.”

~ Англия, 1537 год ~

– Лорд Никлаус.

Клаус отворачивается от горящего камина к двум своим слугам, удерживающим молодую девушку. На улице холодная буря, и, будучи не в настроении для охоты, он послал на нее слуг, принесших ему сейчас эту маленькую блондинку. Вся дрожа, она поднимает на него наполненные страхом синие глаза. Он тепло ей кивает, зная, что она будет мертва к исходу ночи.

Не отвечая на его приветствие, она просто продолжает дрожать от холода.

– Язык проглотила?

Не похожая на девушек своего времени, остроумная и прямая Кэролайн всегда слышала от мамы, что она никогда не найдет мужа, впрочем, ей и не хотелось замуж. Нет, ей всегда хотелось свободы. Только так, думала она, можно найти счастье. Впрочем, мама оказалась права, и за свой острый язык Кэролайн чаще всего получала только нагоняй и наказания, но ничего не могла с собой поделать.

И этот раз не оказался исключением.

Прежде чем даже подумать над вопросом, она высовывает язык, желая показать, что он у нее есть. Поняв, как невежливо поступила, она быстро смыкает губы и опускает взгляд, задумавшись, насколько разозлила стоящего перед ней человека. В конце концов, это Никлаус Майклсон.

Да, она сразу его узнала. Одного из семьи первородных. Она слышала рассказы о нем – страшные сказки – еще будучи девочкой. Но были и ужасы, о которых умалчивали.

Кэролайн стоит перед тремя мужчинами, задыхаясь и дрожа от холода, зная, что обречена на смерть, как агнец, идущий на бойню. Она со страхом ждет, что Клаус ударит ее или накричит в ответ на неприличный жест, но тот лишь усмехается, явно забавляясь.

– Ну, теперь я знаю, язык у тебя есть, и хочу, чтобы ты его использовала. Например, можешь сказать, как тебя зовут?

– Мне холодно, – она заикается и против воли вздрагивает, но игнорирует его просьбу.

Снова усмехнувшись, Клаус бережно накидывает на ее плечи плед с кресла.

В этот момент в комнату заходит одна из горничных, с любопытством глядя на блондинку.

– Элизабет, пожалуйста, умерь любопытство, – произносит Клаус. – И принеси ей сухую одежду. – А вы оставьте нас, – бросает он мужчинам, приведшим Кэролайн.

Девушка удивленно смотрит на Клауса. Она все детство слышала истории людей, смертельно им напуганных, а он кажется вовсе не страшным. Совсем не похожим на человека, способного на жуткие пытки и убийства. Стоит ей об этом подумать, как на задворках сознания слышится голос матери, смеющейся и говорящей ей, что мужчины садисты, даже если и не являются вампирами. Кэролайн тихо вздыхает, стараясь казаться спокойной, как бы ни было трудно, как бы ни было страшно за свою жизнь, даже если жить осталось немного.

Он встречается с ней взглядом, склоняя голову, будто его так веселит ее вид, жестом приглашает Кэролайн сесть ближе к огню, и она садится. Теперь он сидит напротив, оглядывая ее с головы до ног: светлые волосы, вьющиеся и влажные после дождя, ее промокшее платье, льнущее к коже и так ясно обводящее формы, будто она обнажена, один ее вид заставляет желание проснуться где-то внутри. Его планы меняются во мгновение ока. Да, он все еще хочет ее кровь, но, Боже, он хочет ее в своей постели. Он на секунду прикрывает глаза, представляя, как она сможет его ублажить.

– Огонь хоть немного тебя согрел?

Она кивает, по-прежнему не проронив ни слова.

– Меня зовут Клаус, – произносит он.

Одеяло, в которое Кэролайн так вцепилась, соскальзывает с плеча, обнажая голую кожу, заставляя греховные образы пронестись перед глазами Клауса (не то чтобы он был против или сделал хоть малейшее усилие, чтобы не думать об этом). Становится ясно, что она даже не понимает, насколько сильно манит его, что делает ее только еще более желанной.

– Я знаю, кто ты, – спокойно отвечает Кэролайн, не отрывая глаз от огня, хоть и чувствуя его пронизывающий взгляд. – Мне много рассказывали о тебе.

– Надеюсь, только хорошее, – приподнимает он бровь, прекрасно зная, что о нем говорят.

– Многие боятся тебя, – произносит она, по-прежнему глядя на огонь и игнорируя его внимательный взгляд.

– Я знаю.

– Это тебя радует? – с любопытством спрашивает девушка. На секунду она забывает об угрозе смерти, вздохнув спокойно.

Он улыбается загадочной женщине перед ним. Конечно, она знает, зачем ее сюда привели, но весь страх, что он видел в ней дотоле, испарился, сменившись спокойствием, которое так редко проявляли люди в его присутствии. Это заинтересовывает, даже радует.

– Как правило, я не обсуждаю своих симпатий и антипатий, – спокойно отвечает он. – Особенно с теми, кто до сих пор не представился.

Она тихо вздыхает, все еще глядя в огонь:

– Кэролайн.

– Кэролайн, – он будто пробует имя на устах. – Очень приятно.

========== 1.2. A Racing Within My Heart. Tomorrow. ==========

– Кэролайн, – он будто пробует имя на устах. – Очень приятно.

Она усмехается, не сдержавшись.

– Ты знаешь, почему ты здесь? – спрашивает Клаус, никак не реагируя на ее издевку.

Она бросила на него всего один беглый взгляд с тех пор как села у камина, и Клаус безмолвно надеется, что она снова на него посмотрит. Хочется лучше разглядеть ее лицо.

– Потому, что твои безмозглые слуги поймали меня на обочине дороги и затащили в этот дом, – легко отвечает она.

– Ты не боишься меня? – спрашивает он, удивленный ее тоном и словами – на самом деле его удивляет в ней все.

Кэролайн задумывается над вопросом на секунду или две. Весь ее страх исчез, хоть она и знает, что есть чего опасаться. Но не боится его. Наверное, она дура с этой своей глупой храбростью.

– Нет, – просто отвечает Кэролайн. – Больше нет.

– Это большая ошибка, – ухмыляется он.

Она замолкает, все еще глядя на пламя, и еще мгновение Клаус просто наслаждается ее красотой. Теперь в ней интригуют не просто формы, но своевольный характер. Она оказалась такой непохожей на типично послушных молодых женщин, готовых молча подчиняться приказам. Нет, она оказалась храброй, упрямой и загадочной, обладая всем тем, чего так не ценят сейчас люди. И как же ему это нравится.

– Скажи мне, Кэролайн, почему хрупкая женщина вроде тебя оказалась ночью одна на дороге, да еще и в такую погоду?

Даже будучи женщиной, она не желает признавать себя хрупкой и слабой. Потому на минуту оставляет вопрос без ответа, не желая из-за этого ссориться. Конечно, можно солгать, но какой смысл, она умрет, что бы ни сказала.

– Я сбежала из дома, – наконец, честно отвечает Кэролайн.

– Можно спросить, почему?

– Ты уже спросил, – резко произносит она. – Я была обручена.

– Он тебе не нравился? – честно говоря, Клауса это не особо волнует, но ему приятен звук ее голоса.

– Он был вполне милым, – спокойно отвечает Кэролайн. – Просто я против замужества.

–Я хочу, чтобы ты смотрела на меня, – наконец не выдержав, разозленно произносит Клаус.

Она быстро вскидывает голову, удивленная вспышкой раздражения:

– Ты всех своих жертв заставляешь смотреть на тебя во время допроса? – ледяным тоном спрашивает Кэролайн.

На мгновение он застывает от подобных слов.

– Во-первых, мисс Кэролайн, это не допрос. Это разговор, и я хочу, чтобы ты в нем тоже принимала участие. Во-вторых, с тобой не случится ничего плохого, если ты меня окончательно не разозлишь.

Она пораженно распахивает глаза:

– Ты не хочешь меня убить?

– Пока нет, – успокаивающе отвечает он.

– Но чего ты от меня хочешь?

Невинность ее вопроса заставляет улыбнуться. Он проводит языком по внутренней стороне губ, с нетерпением ожидая момента, когда, наконец, сможет изучить ее тело, получить все, что оно может ему предложить.

– Я хотел бы узнать тебя получше, – просто отвечает Клаус.

Элизабет, пухлая кареглазая горничная, переступает порог, неся в руках зеленое платье.

Теперь, когда Клаус принял решение о судьбе Кэролайн, ей сегодня уже не нужно это платье. Оно понадобится завтра.

– Унеси его обратно.

Служанка поднимает на него полные недоумения глаза.

– Я что говорю на языке, которого ты не понимаешь? – раздраженно спрашивает Клаус, и девушка, откашлявшись, мигом выходит из комнаты.

– По-моему, это значит, что тебя больше не беспокоит моя мокрая одежда, – спокойно говорит Кэролайн.

Он улыбается ее словам, снова произнесенным с такой невинностью.

– Ты переночуешь здесь. Можешь выбрать любую спальню.

«Включая мою» – хочется добавить Клаусу, но он мгновенно отбрасывает эту мысль, слишком она грубая и непристойная. Он подождет. Пока.

Ее губы приоткрываются в знак протеста, но Кэролайн молчит, не желая возвращаться под дождь.

– Почему? – спрашивает она так равнодушно, как только может.

– Тебе больше по душе бродить по дорогам в этот холод, чем спать в сухой постели? Тогда беги, но я уверен, что бежать тебе некуда.

Она кивает слегка грустно.

– Тогда решено, – весело продолжает Клаус. – Одна из служанок отведет тебя в комнату и поможет искупаться.

Кэролайн провожает его взглядом и, как только он выходит из комнаты, сбрасывает с плеч плед, проводя рукой по непослушным, мокрым волосам. Она не из тех, кто любит заглядывать в будущее, но сейчас просто хочется знать, что ждет ее, если не смерть.

Клаус поднимается по винтовой лестнице в свои покои, по пути раздавая указания касательно пребывания в особняке Кэролайн. Ему даже интересны эти игры и флирт, прежде чем они окажутся в постели. В конце концов, она не безмозглая шлюха, нет, она отвлечет от мира, где он мечется между скукой, раздражением и отвращением.

Завтра она предложит ему себя – уверенно усмехается Клаус. Завтра она станет его.

========== 2.1. I’m stained to you. ==========

“The candy sweetness scent of you, it bathes my skin

I’m stained to you.”

Элизабет, горничная, оказалась так добра к ней. Разговаривает с Кэролайн ласково, не обращая внимания на ее привычку говорить не подумав. Она мягко улыбается девушке, затягивая корсет так сильно, что та чуть не задыхается от боли, и после немного его ослабляет. Надев зеленое платье и глядя на его мягкие рукава, Кэролайн думает, что оно, должно быть, очень дорогое, хоть это и неудивительно. Все, что окружает лорда Никлауса, буквально пахнет богатством.

– Ты знаешь, почему он не убил меня прошлой ночью? – очень тихо спрашивает Кэролайн.

– Он положил на тебя глаз, – тепло откликается Элизабет. – Он смотрит на тебя с таким вожделением. Разве ты не видела?

Кэролайн напрягается, и Элизабет, должно быть, заметив это, крепко сжимает в ладонях плечи девушки, заставляя ту расслабится. Она не заметила в глазах Клауса никакого вожделения, нет, она видела мужчину, кажется, игравшего в какую-то игру, улыбающегося своим мыслям, которые ей непонятны.

– А если я откажусь стать его шлюхой? – после минутного молчания спрашивает она.

– Тогда ты станешь для него пищей, – легко отвечает Элизабет, отходя, чтобы увидеть, как сидит на Кэролайн платье. – Бедная, юная девочка, – с сочувствием продолжает она, – чтобы ты ни выбрала, боли не избежать.

– Даже если решу провести с ним ночь? – спрашивает она, пытаясь скрыть волнение от Элизабет.

Та вдруг, сделав быстрый шаг вперед, шепчет на ухо Кэролайн:

– Пообещай, что никому не скажешь? – тихо спрашивает она, скрывая беспокойство из-за тайны, что намерена рассказать.

Кэролайн кивает.

– Когда я только начала служить лорду Никлаусу, в первую же ночь я услышала женские крики, – начинает она, – звучало так, будто женщине очень больно, и я заглянула к ней. Я только чуть-чуть приоткрыла дверь.

Кэролайн разделяет страх Элизабет, зная, что та не имеет права говорить об этом, но снедаемая любопытством, слушает так внимательно, как только может.

– Он завязал ткань на глазах бедной женщины, и она не могла ничего видеть. Она была на полу перед ним, умоляя, чтобы Клаус вошел в нее сзади, а он двигался в ней так, будто ненавидел ее, – продолжает горничная еще тише. – А после того, как закончил, он просто ушел, бросив ее на полу, как была, словно собаку, на четвереньках, – говорит Элизабет, радуясь ужасу Кэролайн.

Та делает полшага назад.

– Я не хочу больше ничего слышать, – ее щеки горят.

Она никогда не была с мужчиной так, как описала Элизабет. Она просто лежала под своим женихом, пока он получал удовольствие быстро и в полном молчании. И ни о чем подобном не слышала.

Но горничная не останавливается.

– Есть кое-что еще, – в волнении говорит она. – Он бил ее. Бил, пока ее ягодицы не стали красными, словно кровь. И это еще не все, – добавляет она. – Он рисовал на ней кровью, высасывая ее из ран, пока женщина не начала кричать. Было трудно понять, от боли или наслаждения, – Элизабет останавливается, чтобы вздохнуть, она не сделала ни вдоха на протяжении всей истории, и теперь ей требовался воздух, чтобы не упасть в обморок. – А закончив, он просто ушел, бросив ее, как ребенок надоевшую игрушку. Он не ночует в их кроватях, он оставляет их в синяках и окровавленными.

Кэролайн глубоко дышит, стараясь унять слабость в коленях, чувствуя, как кровь отливает от лица, делая ее бледной, словно привидение. У нее нет ни малейшего желания оставаться в синяках и окровавленной, равно как и умереть от нехватки крови. Ей бы составить какой-нибудь план и бежать отсюда, но слишком свежо в памяти предупреждение Клауса «С тобой не случится ничего плохого, если ты меня окончательно не разозлишь”. И самым безопасным выбором сейчас кажется остаться. Возможно, в конце концов она научится казаться невидимой, какой должна быть любая женщина, ведь так говорила мама.

– Ах, Боже мой, я напугала тебя, да? – спрашивает горничная, вдруг увидев, насколько бледна Кэролайн. – Он, может быть, будет нежен с тобой, – говорит она, сама не веря своим словам. – Он, кажется, тобой увлекся, – добавляет Элизабет, стараясь успокоить Кэролайн.

– Я не проведу с ним ночь, – твердо отвечает девушка.

Внезапно горничная начинает смеяться, но тут же замолкает, прикрыв рот рукой.

– Он не станет спрашивать, – просто говорит она, прежде чем выйти из комнаты Кэролайн.

Девушка слышит ее смех, пока та идет по коридору.

***

Когда она спускается по винтовой лестнице, другая горничная, Маргарет, говорит ей, что Клаус с братом ушли на охоту и вернутся в полдень.

– Ты красивая, – говорит она, оглядывая Кэролайн с головы до ног на наличие изъянов.

– Спасибо, – тихо отвечает та, неловко кивнув.

Очень резко Маргарет дергает шнурки платья, затягивая его на груди, затем делает полшага назад, критически осматривая девушку.

– Это платье тебе не очень подходит. Сестра лорда была выше и у нее была более пухлая грудь, – прямо говорит она.

«Ах, значит, платье принадлежало сестре Никлауса,» – быстро понимает Кэролайн, хорошо хоть не одной из его шлюх.

– Где же его сестра? – с любопытством спрашивает девушка.

– Я не могу об этом говорить, – спокойно отвечает служанка, давая понять, что не будет сплетничать, как Элизабет. – Я сниму мерки и сошью для тебя лучший наряд.

– Этого не нужно. Я не останусь здесь надолго.

Маргарет насмешливо улыбается:

– Ты заинтересовала лорда, я слышала, как он рассказывал о тебе брату, и он заставит тебя остаться еще на множество ночей.

Она быстро выходит, оставляя снова побелевшую Кэролайн в одиночестве.

========== 2.2. I’m stained to you. “No opinion” ==========

Клаус и его брат (которого Кэролайн еще не видела) вернулись с живым оленем. Когда несколько мужчин унесли корчащееся в абсолютном ужасе животное, Кэролайн вдруг почувствовала к нему симпатию. Ей захотелось найти способ освободить бедное существо, хоть и понятно, что оно уже обречено на смерть.

– Это станет твоим ужином, – улыбается Клаус.

А в обед на столе стоит большая свинья, зажаренная целиком, с еще целой головой. Кэролайн смотрит на нее голодными глазами, она не ела почти двенадцать часов. Девушка лениво ковыряется в тарелке с пюре и овощами, медленно поднося еду к губам, хотя и хочется сожрать вместе с едой и тарелку, но она не может. Она должна вести себя как леди. Кэролайн чувствует, как он наблюдает за ней, и молча просит, чтобы он отвернулся. Но он не отводит глаз. Она кладет еще кусочек картофеля в рот, глядя в тарелку.

– Что-то не так? – наконец спрашивает Клаус, нарушив напряженное молчание.

Она кивает.

– Ты смотришь на меня, – сухо произносит Кэролайн.

Он откидывается на спинку стула, не сводя с нее глаз. Сегодня ее волосы уложены в прическу, открывая кремовую кожу лица и выделяющиеся ярким пятном на нем розовые губы. Зеленое платье ей велико, но горничные хорошо его затянули, особенно грудь, полукружия которой выпирают над тканью.

Он мягко ей улыбается, хоть Кэролайн и не смотрит:

– Трудно отвести глаза от такой красоты.

Она молчит, стараясь не усмехнуться и не закатить глаза на его слова. Это его попытка затащить ее в постель, но после рассказов Элизабет она не испытывает ни малейшего желания. Кэролайн не может упиваться болью, как женщина из той истории.

– Ты пытаешься меня раскормить? – неожиданно поднимает она взгляд от тарелки.

Он выпрямляется, в удивлении приподняв брови, но молчит, не понимая, отчего такой вопрос.

– Тебе нравится эта свинья, – указывает она вилкой. – И если я так располнею, то, когда будешь пить мою кровь, у тебя будет отличный ужин.

Он секунду смотрит на нее, оцепенев.

– Я не собирался, – запнувшись, отвечает Клаус, но, решив внезапно насладиться ее беспокойством, кладет на ее тарелку кусок свинины. – Но это великолепная идея, давай, съешь еще, – он подкладывает ей еще мяса.

Кэролайн приокрывает губы, понимая, что весь голод куда-то испарился. Кровь снова отливает от лица, и ей становится дурно. То есть ее раскормят, как свинью или крупнорогатый скот на убой. Очень медленно она кладет вилку, стараясь сдержать тошноту, подступившую к горлу.

– Уже не голодна? – усмехается Клаус.

– Нет, – ровно отвечает девушка.

Он даже рад этому, настолько скучно сидеть за обедом. У Клауса так много планов на этот вечер, и ни один из них не включает Кэролайн, в ужасе глядящую на жареную свинью.

– Идем со мной, – тихо говорит он.

***

Земля в саду еще влажная после вчерашней непогоды, ветки кустов и деревьев сломлены бурей. Они с Кэролайн медленно бредут по тропинке.

– Почему ты сбежала от жениха? – начинает разговор Клаус. Не то, чтобы это его волновало (хоть и заставило усилить охрану девушки, чтобы она и от него не сбежала), но, странно, ему хочется больше узнать о ней.

Она плотнее запахивает плащ, накидывая капюшон.

– Мне очень нравится свобода, – просто отвечает она. – А ему не нравилось мне ее предоставлять.

Он удивленно поднимает на нее взгляд. У Кэролайн манера отводить глаза, и Клаус, привыкший читать в них людские души, сейчас чувствует себя странно дезориентированным.

– Ты когда-нибудь был женат? – вдруг с любопытством спрашивает она. Она не имеет понятия, в каком году он родился, но уверена, что Клаус старше всех, кого она когда-либо знала. Конечно, за все это время он хоть раз должен был подумать о том, чтобы сделать какую-нибудь женщину только своей, отрезав невидимые крылья.

Он улыбается глупому вопросу:

– Брак – это деловое соглашение, а я не очень люблю смешивать приятное с полезным.

Неосознанно она закатывает глаза: его слова заставили ее вспомнить о рассказе Элизабет, о многих женщинах, что предлагали ему удовольствие, не требуя уз брака.

– Я не нравлюсь тебе? – прямо спрашивает он, заметив ее жест.

– Я совсем ничего к тебе не испытываю, – холодно откликается Кэролайн, не задумываясь над ответом, – чтобы ты мне нравился или не нравился.

Мужчина пожимает плечами, недовольный ответом.

– Все равно, кажется, скоро ты начнешь относиться ко мне так же, – добавляет она, не глядя ему в глаза.

– То есть ты вообще не имеешь обо мне представления?

– Нет, – лжет она. Она знает, что он нехороший человек. Так она его себе представляла, этот образ был с детства взращен в ее сознании рассказами о семье Первородных.

Он так зол, что не знай Кэролайн, что оставлена в живых не ради крови, ее бы очень удивило, что она еще дышит.

– Тебя тянет ко мне? – хриплым голосом прямо спрашивает он.

– Нет! – быстро и испуганно отвечает она, вспомнив историю Элизабет.

То, как быстро она ответила, кажется ему странным, и он застывает как вкопанный, сжимая пальцами ее плечо, чтобы и она не могла пошевелиться.

– Я предпочла бы отдать тебе всю кровь, чем лечь с тобой в постель, чтобы меня взяли, как животное, – горько и гневно произносит Кэролайн.

========== 2.3. I’m stained to you. “Ache” ==========

– Я предпочла бы отдать тебе всю кровь, чем лечь с тобой в постель, чтобы меня взяли, как животное, – горько и гневно произносит Кэролайн.

Она боится его реакции на такую вспышку, но пытается не показать страха, маскируя его ненавистью, хотя странно – она совсем его не ненавидит. Он ей не нравится, но ненависть… это не то слово, что Кэролайн могла бы произнести с легкостью. По правде говоря, за всю свою жизнь она никогда и никого не ненавидела.

– Это сплетничают мои служанки, – неожиданно осознает он. Намек на гнев звучит в тихом голосе, и Клаус принимает решение, что заставит их держать язык за зубами. – Кто из них?

Это совершенно не важно, он заставит ответить всех, но интересно, которая из них осмелилась рассказывать кому-либо о его жизни.

– Это не имеет значения.

Кэролайн продолжает путь, чувствуя себя виноватой за то, что из-за нее подозревают горничных.

– Имеет, – он снова ее останавливает. – Делай, что я говорю, – приказывает Клаус.

– Тебе придется заставить меня.

Девочка просто сводит с ума. Интересно, она специально приводит его в бешенство или этот дар дан ей от природы?

– Это можно устроить, – цедит он сквозь зубы. – Я не выше подобного.

Она снова беспокойна, внутри что-то сжимается. Кэролайн встречается с ним взглядом, глядя холодно и без каких-либо признаков страха, хотя он все больше и больше завладевает ей. Ей слышится голос матери, твердящей, какое чудо, что Клаус не убил ее, с ее-то языком.

– Что они говорят? – спрашивает он через какое-то время, потребовавшееся ему, чтобы подавить гнев из-за ее упрямства.

– Только то, что каждая женщина, которая разделила с тобой постель, была в синяках и окровавлена, – спокойно отвечает она.

Несколько мгновений он просто молчит.

– Я не делал ничего, чего бы не хотели и они, и я, – наконец, отвечает он.

– То есть в твоем вкусе надругательство над ними?

– Нет, – отвечает Клаус. – Ты все достаточно быстро поймешь, – он не обращает внимания на ее обвиняющий тон.

– Ты заставишь меня лечь к тебе в постель? – спрашивает она, давая понять, что не согласится на это сама.

Ее голос полон горечи, ведь раньше у Кэролайн хоть был выбор, а сейчас она в ловушке. Она бежала, желая свободы, а теперь поймана этим мужчиной. Все что она делала, выходит, было ради того, чтобы снова оказаться в клетке, и эта мысль заставляет пробудиться гнев.

Он снова останавливает ее, разворачивая лицом к себе. Она отводит глаза, только распаляя этим его злость. Очень медленно мужчина делает несколько шагов вперед, прижимая ее к стене своего особняка.

– Мне не придется, – уверенно отвечает Клаус. – Ты придешь ко мне по своей воле.

Он так близко.

– А что, если я скажу «нет»? – спрашивает Кэролайн, вскинув подбородок.

Клаус ухмыляется, обводя ладонями ее талию.

– Ты не скажешь.

Она снова вскидывает голову, стараясь отклониться от губ, которые так близко, но давая ему доступ к тонкой, будто сливочной коже шеи. Он видит расплывчатую дорожку вены и проводит по ней пальцем, чувствуя, как ускоряется пульс Кэролайн от прикосновения.

– Ты скажешь «да», – заверяет он ее своим низким, чарующим голосом. – Ты будешь стонать, моля об этом… как ни о чем не молила, – добавляет он.

Вопреки себе, она замечает все в нем: его голос, губы, тьму в глазах, его сильные руки на теле и желание того, что он так просто ей предлагал. Возможно, он и жесток, как рассказывали. Может, он и дьявол, запертый на земле, но что-то в нем так интригует, она не может понять, что.

Кэролайн сделала ошибку, вскинув голову. Она чувствует его дыхание на изгибе шеи, и это заставляет дрожать от внезапного, незваного желания. Его губы касаются кожи так нежно и невесомо, что она старается быть как можно более неподвижной в ловушке между холодом кирпича и жаром его тела. Клаус ставит свою ногу меж ее ног, давя на ткань платья, одновременно посасывая кожу шеи, и Кэролайн требуется вся сила воли, чтобы не потереться о его ногу, чтобы подавить собственное желание. Она не сдастся, как ему хочется, решает девушка.

– Ты отдашь мне себя, – шепчет он ей в шею, вдыхая аромат кожи. – Ты будешь кричать от удовольствия и просить к тебе прикоснуться. А когда я сделаю это, ты будешь молить о большем.

Кэролайн очень тиха, отчаянно пытаясь контролировать дыхание. Он снова ее целует, заставляя прикрыть глаза от безумных ощущений. Кэролайн медленно выдыхает, надеясь, что вместе с выдохом не вырвется стон. Теперь ее шею ласкают не только его губы, но и язык. Его теплые ладони исследуют тело сквозь одежду, гладя талию и спину. Желание сводит с ума, и Кэролайн уже не слышит ничего, кроме собственного бешено бьющегося сердца, что, кажется, вот-вот выпрыгнет из груди. Она сжимает в ладонях ткань платья, чтобы не податься ближе к Клаусу, и смыкает веки, все еще чувствуя поцелуи на коже.

– Когда я уйду, ты не сможешь удовлетворить себя, как ни старайся. Ничто не сравнится с ощущениями, что дам тебе я, – уверенно произносит он ей в шею, все еще касаясь губами кожи.

Клаус слышит шорох сминаемой в кулаках ткани, но она не приближается ни на дюйм вперед, игнорируя происходящее. Он улыбается, забавляясь ее упрямством.

Не сводя глаз с ее шеи, Клаус развязывает на ней плащ, обнажая набухшие груди, прижатые друг к другу в кружеве платья. Они поднимаются и опускаются в такт каждому медленному вздоху, и у него горят пальцы от желания прикоснуться к ним, чтобы прижать ко рту в до боли жестком поцелуе. Член восстает при мысли об этом. Клаус чувствует, как прижатое к нему тело трясет от желания, и решает оставить ее здесь, горящей и неудовлетворенной. Этой ночью, лежа в кровати, Кэролайн будет мечтать о нем, желать его, гореть для него. Это научит не отказывать ему в следующий раз.

Она смотрит на него с такой сильной жаждой в глазах, что еще больше убеждает его в том, что она лгала: ее тянет к нему.

Клаус зло улыбается.

– Твое тело говорит искреннее губ.

Она не смеет ответить, зная, что голос предаст, как предало тело. Кэролайн чувствует, как его руки возвращаются к талии, губы снова на ее коже. Он проводит рукой все ниже, и девушка представляет, как почувствует его пальцы между ног – несмотря на все усилия, картинка так и предстает перед глазами. Мало того, что предало тело, так теперь еще и разум приходится сдерживать. Затаив дыхание, она молит, чтобы он не трогал ее там, но Клаус медленно проводит ладонью все ниже, пока не кладет ее между ног, мягко нажимая сквозь ткань платья. Кэролайн выдыхает, больше не в силах сдерживаться, и это тяжелый выдох, полный похоти. Она ненавидит себя за слабость.

Девушка почти стонет, когда его тепло внезапно исчезает. Как и говорила Элизабет, как он поступал со всеми своими женщинами, также поступает с ней, Клаус оставляет ее – мучимую болью внутри, горящую от желания. Он даже не оборачивается на нее, глядящую ему вслед, размышляющую о его обещаниях. Кэролайн стоит, прислонившись к стене, прижимая ладонь к груди, стараясь хоть как-то подавить разбуженное вожделение.

– Боже, помоги мне, – выдыхает она дрожащим голосом.

Клаус высокомерно улыбается, довольный ее реакцией. Она захотела его так же, как сам он желал ее. Это проступало в каждом движении, несмотря на все ее попытки себя контролировать. Тем не менее, Кэролайн не согласилась с его словами, как и ожидалось. Но эта задержка скорее приятна, скоро он возьмет желаемое.

Клаус всегда получал, что хочет, а сейчас он хочет ее.

Она будет молить взять ее и сделать своей.

И он сделает.

***

Вскоре после произошедшего Кэролайн заходит в особняк. Все вокруг словно в тумане, голова кружится, и она понимает, что все еще желает того, чего делать не собирается ни в коем случае.

Кэролайн слишком голодна и, стараясь забыть угрозы Клауса, тихо, осторожно пробирается в обеденный зал. За столом сидит незнакомый мужчина, и она вежливо приседает в реверансе.

Он поднимается с места, подходя к ней:

– Ты, должно быть, Кэролайн.

Она кивает, опустив взгляд.

– Я брат Никлауса. Можешь звать меня Элайджа.

Она резко поднимает голову, чтобы получше его рассмотреть. Он очень привлекателен, как и брат, но его красота иная, пусть и темнее, но в чертах больше доброты.

Элайджа тепло улыбается ей, не обращая внимания на невежливый взгляд, и замечает, что Кэролайн невольно косится на обеденный стол.

– Отобедай со мной, я настаиваю, – говорит он, приобнимая ее за талию и ведя к столу, но она не решается подойти. – Что сказал Никлаус, что так тебя напугало?

Она сжимает губы, не издав ни звука.

– Это останется между нами, – заверяет он.

Кэролайн вспыхивает от смущения, но Элайджа настойчив. Он настолько лучше брата.

– Он сказал, что хочет меня раскормить, – указывает она на поросенка, – как свинью, чтобы выпить из меня больше крови.

Улыбка мелькает на губах Элайджи, и он смеется, хоть и явно пытается этого не делать, глядя в землю, прижимая пальцы к губам, чтобы сдержать смех.

– У моего брата иногда безжалостное чувство юмора, – поясняет он, все еще улыбаясь. – У него нет подобных намерений, уверяю тебя. А теперь – ешь.

Она садится, пока служанка приносит ей новое блюдо с овощами и зеленью. Так же, как и рядом с Клаусом, несмотря на голод, она ест очень медленно, снова чувствуя себя, как зверь в клетке, теперь уже под взглядом его брата. Подняв глаза от еды, Кэролайн вежливо ему улыбается.

– Служанкам нужно сшить тебе платье получше для завтрашнего мероприятия.

– Завтрашнего мероприятия?

– Никлаус говорил, что на завтра планируется большое веселье.

Она снова вспыхивает, вспоминая Клауса, его губы на своей коже, пальцы между ног и спрашивая себя, что именно он подразумевает под словом «веселье». Только с Божьей помощью она удержится от соблазна разделить постель с дьяволом, Кэролайн уверена в этом.

========== 3.1. A kiss that Lingers. ==========

“The moonlight plays upon your skin

A kiss that lingers takes me in.”

Клаус сказал, что они проведут вечер во дворце короля Генриха в развлечениях: пиршестве, играх и танцах. По этому поводу горничные одели Кэролайн в новый наряд. Это нежно-розовое платье с белыми узорами, самое красивое из всего, что она когда-либо носила. Мягкие рукава отделаны изнутри шелком. Маргарет и Элизабет затянули корсет так туго, что Кэролайн едва может дышать – наверное, намеренно, чтобы она была хороша и ее заметил Клаус.