Текст книги "Комбинации реалий (СИ)"
Автор книги: Demon_
сообщить о нарушении
Текущая страница: 12 (всего у книги 13 страниц)
“Сейчас сожрет”, – пронеслось в рыжей голове. – “Прощай, мама.”
Но она лишь поцеловала его, увлажняя сухие губы.
– И я тебя люблю, Рон.
А затем раздался грохот, и в комнату, где они сидели, пробился яркий свет. Рон и Лаванда, щурясь на свету, пораженно смотрели на то, как стены вокруг разрушаются, обнажая солнце в голубом небе и заснеженные ветви деревьев. Потянуло морозным воздухом, а Флитвик зашевелился, стараясь на всякий случай тихо отползти от голодных учеников.
– Неужели... – тихо произнесла Лаванда. – Рон... Это наша любовь, да? Разрушила эти стены?
– А че, так можно было? – Рон был поражен не меньше девушки. – Ебать меня коромыслом, мы свободны!
– И не надо никого есть! – радостно пропищал Флитвик. – Ура!
Прошло несколько часов с момента уничтожения Духа. В школу вернулась мадам Помфри и отряд ее подчиненных-целительниц, члены Ордена Феникса отправились в Министерство с докладом Скримджеру о случившемся. Хагрид и Слизнорт ушли праздновать победу и поминать павших, Джинни Уизли крепко спала в подземельях Слизерина, в постели Драко, успокоенная и счастливая. Гермиона и Северус говорили о чем-то, уединившись на Астрономической башне, а у Драко Малфоя не было ни единого желания им мешать.
Он снова курил, прямо в коридоре школы у входа, не обращая внимания на возмущенные возгласы портретов, и размышлял о произошедшем. Подводил какие-то личные итоги, осознавал цену победы над общим врагом...
...округлял глаза, когда в школу, пошатываясь, ввалились Уизли, Браун и профессор Флитвик.
– Ну и видок у тебя, Уизли, – Малфой ехидно усмехнулся, глядя, как хмурится Рон. – Где пропадал, братишка?
– Не братишка я тебе, змеюка, – Рон слишком устал, чтобы вступать в яростную перепалку с Малфоем. – Мы... нам нужен Дамблдор.
– Всем нам нужен Дамблдор, – с легкой издевкой, в предвкушении чего-то большего, ответил Малфой. – А маме вашей зять не нужен?
– Рон, да не обращай ты на него внимания, – Лаванда презрительно осмотрела Малфоя с ног до головы. – Выглядишь так, словно тебя первую половину дня ебали рогатые черти, а вторую – ты их.
– Ихихи, – глаза Драко загорелись привычным для многих наркомански-веселым блеском. – Ну кто его знает, как оно сложилось, мисс Браун. Но ты вот явно остановилась на первой половине.
– Ребят, – практически умоляя, заговорил Флитвик. – Может быть, я уже пойду?
– А может, ты хочешь, чтобы я превратил тебя в слизня и заставил ползать по тролльему толчку, а, Малфой? – разозлился Рон. – Что, думаешь, весь такой крутой? Просидел тут, в тепле и ласке, пока мы сдыхали в холодном подземелье! Чертов слизеринец, да ты даже не представляешь, что мы пережили! Нас похитили, нас оставили совсем одних! И мы – мы держались изо всех сил, цеплялись за жизнь, чтобы, выйдя, донести до остальных правду! И вот мы здесь!..
– Разошелся то как, – проворчал Флитвик. – И откуда только силы взялись?
– О, мой герой! – возбудилась Лаванда.
– ..здесь, чтобы сообщить всему миру о Духе, что похитил нас, что собирается захватить весь мир! Мы – Лаванда Браун, Рон Уизли и Филеус Флитвик – знаем истину! И...
– Я ее изначально знал, только вот похитили меня не вовремя, – вставил профессор, но его никто не услышал. Тогда он решил, что упасть в голодный обморок будет лучшей идеей.
– ...и ничто нас не остановит! – Рон выхватил палочку, направив ее в самое сердце заклятого врага. – С дороги, жалкий хорек!
Тут-то Драко и не выдержал. Нахмурив брови, он достал палочку, оттолкнул ослабевшего Флитвика в сторону, схватил Рона за шиворот и припер к стенке.
– Что, Уизли, почувствовал себя крутым? Героем?
– Малфой, отпусти его! – взвизгнула Лаванда. – Немедленно!
Слизеринец только плюнул, нервно дернув плечами. Ему было сейчас не до женских истерик.
– Ты пожалеешь, скользкий ублюдок... – прохрипел Рон. – Отпусти, и мы сразимся, как подобает мужчинам!
– Молчать! – уже шипел Драко. – Ты, рыжий, даже не понимаешь...
...только сейчас Малфой понял, как же был зол. На треклятого Духа, на неосторожного Хагрида, на Снейпа и тот глупый спор, на пропавшего Гарри, даже – на собственного отца. И эту злость он держал в себе все это время, подавляя, становясь бомбой замедленного действия. Теперь бомба была готова взорваться. И, слава Мерлину, Уизли, что спровоцировал этот выброс злости, был... был, а не была.
Его милое рыжее солнце не должно видеть всей этой хуйни.
– ...МЫ УБИЛИ ТВОЕГО ДУХА!!! – заорал Драко, с силой толкая Рона на пол. Тот упал – сказывалось отсутствие сил – и выронил палочку. Малфой не мог больше держать себя в руках. Он сел на Рона сверху, не давая пошевелиться, и ударил его. И еще раз. И еще.
Лаванда Браун лишь визжала, как сучка. Флитвик лежал и не шевелился.
– Урод! Чертов рыжий урод! Это тебе за слизня! За Духа! За хорька! За Джинни!
Всплывшее в голове имя любимой вдруг резко отрезвило Драко. Он остановился, пораженно глядя на окровавленное лицо Уизли. Тот еще дышал, мог видеть и источать ненависть.
– Что, – выплевывая кровь и выбитые зубы, тяжело дыша, – закончил, хорек?
“Боже. Ты что творишь, идиот.”
Драко сполз с Рона и вдруг почувствовал смертельную усталость. Он упал рядом с Уизли, глядя в потолок, осознавая, чем все это могло закончиться. Стало... страшно?
– Черт... Лаванда, беги за Помфри... – поморщился Рон, даже не пытаясь встать. – Ну и урод же ты, Малфой... – тяжело дыша. Девушка бросила на возлюбленного обеспокоенный взгляд и кинулась к ближайшему портрету, за которым находился секретный ход.
– Да пошел ты... – прошептал Драко, сжимая палочку.
Что он только что натворил?
Что скажет Джинни, узнав, что он избил ее брата, за жизнь которого она так переживала, пускай и расстались они при не очень хорошей ситуации?
Что, мать его Мерлин, на него нашло?
– Уизли, – произнес он негромко. – Прости.
Это было так неожиданно, что Рон даже кровью плевать перестал от удивления.
– Чего? – может, он не расслышал? Высокомерный слизеринец – не чета его другу Гарри – извиняется?
– Тут... был кромешный пиздец, Уизли, – Малфою давались слова признания тяжело, словно он объяснялся Уизли в любви. Хотя он уже проворачивал это дельце. – Дух... он убил Невилла, он поглотил силу Темного Лорда и решил, что начать захват мира с уничтожения Школы будет лучшим вариантом. Тут была бойня, Уизли. Настоящая бойня. Я сражался вместе с твоей сестрой, вместе с Гермионой, Темным Лордом и матерью Поттера. И мы... мы победили. Дух погиб, как предсказывала Трелони, погиб, когда не смог удержать в себе энергию Волан-де-Морта.
– Джинни? – Рон посмотрел Малфою в глаза. – С ней все хорошо?
– Да, с ней все в полном порядке, – Драко выглядел серьезным. – Я бы не простил себе, если бы с ней что-нибудь случилось. Никогда не простил бы, Уизли.
– Ты чего? – Рон не понял. Вот вообще ни разу не понял. Это точно был тот самый Малфой?
– Прости меня, Уизли, – Драко говорил все тише. Силы оставили его. Как и все, он ужасно устал после всего произошедшего. – Давай закончим это сейчас? Не нужно тревожить Джинни нашими разборками. Ей и без этого очень плохо.
– Постой-постой, – у Рона что-то не укладывалось в голове. Его сестра... этот Малфой... – Что-то... между вами... я...
“Скажи ему, что трахал его сестру”, – посоветовал внутренний голос Малфоя. Драко лишь отмахнулся от ехидных советов порождения волшебных трав. Не сейчас.
– Я люблю ее, Рон Уизли, – эта фраза стала последней, соскользнувшей с уст Малфоя.
Затем стены вокруг поплыли, и Драко отъехал в темноту.
– Профессор...
– Называй меня просто Северус, хорошо?
Снейп сейчас выглядел подавленным. Бессонные ночи, постоянные передвижения по стране, стычка с духом. Смерть Лили. Профессор был бледнее, чем обычно, разорванная мантия клочьями свисала с плеч.
Было холодно.
– Проф... Северус, – Гермиона смотрела, как падает снег с темнеющего неба. – Она была замечательной волшебницей. Она... она спасла мне жизнь.
– О, Гермиона, ты так права. Замечательной, – отвечал Снейп тихо. – Удивительной, прекрасной, восхитительной. А теперь ее не стало.
– Мне очень жаль, – Гермиона подошла к зельевару ближе, замечая застывшие слезы на его щеках. – Правда, Северус. Возможно, лучше бы было, если бы погибла я.
– Нет! – Снейп дернулся, возмущенно посмотрел на Грейнджер. – И думать не смей об этом! Знаешь, что бы сделал со мной Гарри, если бы ты погибла? Он бы меня на кусочки порвал!
Девушка задрожала при упоминании Гарри.
– Северус...
Снейп сразу понял, что за вопрос последует за этим. Не могло быть иначе, слишком долго Гермиона не получала информации о своем возлюбленном. Но, как и в ситуации с Лили, ответить зельевар мог весьма немного...
...а ведь где-то там, на глубине, возможно, таилась ужасная правда.
– Где Гарри, Северус?
– Наши пути разошлись, – аккуратно начал Снейп, не зная, с чего начать. Гермиона согласно кивнула.
– Я знаю. Он писал мне, говорил то же самое. Но где он может быть сейчас? Куда направился?
– Писал? – в груди Снейпа, кажется, сердце забилось чуточку быстрее. Где-то вдалеке забрезжил рассвет надежды. – Как давно?
– Пару дней назад, – девушка достала из кармана мантии свернутый пергамент, поколебавшись, протянула Северусу. – Он спрашивал, как тут идут дела и все такое...
– Пару дней. Значит... О, Мерлин!
Снейп даже не знал, радоваться ему или огорчаться. С одной стороны, он был несказанно рад тому, что Гарри все-таки проявил себя. Значит ли это, что он жив? Да, но... Что скажет Поттер, когда узнает, что его мать погибла?
– Думаю, я сумею все ему объяснить, – Грейнджер, казалось, читала мысли профессора. – Вы можете не беспокоиться.
– Я и не беспокоюсь, Гермиона, – Снейпу вдруг стало лучше, значительно. И он был очень благодарен за это этой чудесной девушке, что стояла перед ним. – Надеюсь, он скоро вернется...
– Так вы не знаете, где он? – последние слова Грейнджер произнесла как-то сдавленно. Снейп, готовый ответить отрицательно, посмотрел на нее с удивлением.
– Я... Ты в порядке?
– Да... или нет... – снова эта странная боль в животе. Девушке стало совсем не по себе, картинка перед глазами – заснеженный вечер на вершине башни – поехала куда-то за соседней крышей. Снейп, конечно же, заметил состояние девушки, и решительно взял Гермиону под руку.
– Давай я отведу тебя в больничное крыло, Гермиона, – настойчиво произнес он. – Что-то с тобой не то.
– Я и сама могу дойти... – у Грейнджер сильно закружилась голова. Она, наверное, упала бы, если бы не профессор, подхвативший ее на руки. – Северус... я...
Силы оставили Грейнджер, и она отключилась прямо на руках зельевара. Слишком много свалилось на девушку за последнее время. И Снейп, кажется, понимал причины всего этого...
Поттер рассказывал ему.
И, возможно, это оказалось правдой. И в этом случае... было бы очень кстати, если б Гарри оказался рядом прямо сейчас.
В больничном крыле, к неудовольствию мадам Помфри, собралась целая толпа. Альбус Дамблдор, уминающий лимонные дольки за обе щеки, Джинни, которая прибежала сюда, теряя тапочки, едва услышав, что давно пропавший без вести брат вернулся, а любимому Драко стало так плохо, что он отрубился, собственно, троица некогда пропавших – Флитвик, Лаванда и Рон, а также – ослабевшая Гермиона и обеспокоенный ее состоянием Северус Снейп. Мак-Гонагалл в больничном крыле не было. Ее уже съели фестралы.
– Ронни, ну скажи хоть что-нибудь, – причитала у кровати Лаванда, заодно наседая на котлетки. Уизли, морщась, только отмахивался от девушки – снадобье мадам Помфри полностью заморозило ему лицо, и говорить в этой ситуации он физически не мог. И, кстати, есть котлетки, заботливо принесенные эльфом Добби, тоже. Было грустненько.
А история с Драко возле входа в замок так и осталась не озвученной. Рон решил разобраться во всем, прежде чем выставлять Малфоя психованным уродом. Лаванду он тоже попросил молчать – и хотя та была возмущена до глубины души поступком слизеринца, отказать своему Ронни она не смогла.
– Мисс Браун, может, вы уйметесь и ляжете уже наконец? – возмущенная Помфри закончила с Флитвиком, и теперь пыталась привести в сознание Малфоя. – Снадобье, что я вам дала, не будет работать, если вы будете прыгать по больничному крылу, как кролик!
– А кролики не только прыгать умеют! Да и вообще – я здорова! – отмахнулась Лаванда, даже на секунду не вздумав отойти от Рона. Целительница лишь фыркнула в ответ, палочкой проводя по телу Драко вверх и вниз.
– С ним все будет в порядке, мадам Помфри? – у постели Малфоя, кутаясь в халат, сидела Джинни, обеспокоенно поглядывающая то на Драко, то в сторону брата. С ним ей еще предстояло поговорить, но сейчас это представлялось невозможным ввиду присутствия при нем Лаванды. – Скажите, прошу! Мадам Помфри...
– Мистер Малфой будет в полном порядке, мисс Уизли, даже если магглы развяжут Третью мировую войну прямо у него в спальне, – поджав губы, отвечала уставшая от всей этой суеты целительница. – Слушайте, мисс Уизли...
– Да? Я чем-то могу помочь? – девушка вскочила, готовая действовать. В отличие от Лаванды, она могла быть полезной другим людям.
– Будьте так любезны, узнайте, как там обстоят дела с мисс Грейнджер. Мисс Уайнскотт должна была уже закончить.
– Хорошо, – кивнула Уизли и выдвинулась в соседнюю палату. Проходя мимо постели брата, девушка уловила на себе такой странный взгляд с его стороны, что сразу поняла: он что-то знает. Холодок пробежал по спине девушки. Впрочем, может быть, только потому, что в больничном крыле сейчас было весьма прохладно.
– Нет... не может быть... – услышала Джинни, пройдя внутрь следующей палаты. Вокруг все застилала полутьма, словно Дамблдор не оплатил счета за электричество (будто оно вообще было в Хогвартсе). В кровати, полулежа, находилась бледная Гермиона, подле нее сидел взволнованный Северус. Женщина средних лет, помощница мадам Помфри, возилась с чем-то возле стола.
– Гермиона, ты только не волнуйся, – у зельевара дрожал голос. Он сам волновался так, словно был виновником всего произошедшего.
– Северус...
– Все же нормально, не так ли? – неуверенно. – Причин для беспокойства нет.
– Вот когда вернете мне Гарри, тогда и поговорим о причинах, – девушка тяжело вздохнула. – Сейчас мне его не хватает больше всего.
– Он вернется, Гермиона. Ведь все уже закончилось...
Джинни подошла ближе к беседующим, чтобы они увидели ее. Гермиона улыбнулась, когда слабый свет ночника вырвал из темноты рыжие волосы, карие глаза и всю остальную подругу. Северус коротко кивнул, отодвигаясь, освобождая место для Джинни. Уизли присела рядом.
– Как ты тут? – девушка помедлила. – Мадам Помфри сказала, чтобы...
– Представляешь, Джинни, – Гермиона улыбнулась, но глаза ее оставались совершенно серьезными. – А я беременна.
– КАК?!
– КАК?! – донеслось из соседней палаты. Это Рон поборол снадобье Помфри, лишь только очнувшийся Драко подтвердил, что встречается с его сестрой.
– Кто-нибудь хочет лимонных долек? – уточнил веселый голос Дамблдора.
Джинни пораженно смотрела на подругу, не зная даже, что и сказать. Сейчас ее переполняли разного рода эмоции. Гермиона слабо улыбнулась.
– Да ладно тебе, Джинни. Расслабься. Не тебе ведь рожать, – Грейнджер поджала губы. – В одиночестве. Судя по всему...
– Я вот смотрю на тебя, Герми, и охуеваю сейчас, – честно ответила Уизли.
– Я найду его.
Обе девушки синхронно повернулись в сторону доселе молчавшего Снейпа. Тот серьезно глядел на них, преисполненный решимости достать Поттера даже с того света. Левый глаз немного подергивался, разорванная мантия молила ее добить. Он действительно хотел помочь этой девушке.
– Оу, Северус. Это будет совсем кстати, – улыбнулась Гермиона. И вдруг – разрыдалась. Практически синхронно с Грейнджер, без видимой на то причины, заплакала и Джинни. Снейп нахмурился, однако, не стал вдаваться в эти подробности тонкой женской душевной организации.
А они плакали, обнявшись, и были то слезы счастья.
Солнце зашло за горизонт, погружая Хогвартс в ночную тьму. В Запретном лесу завыли волками голодные единорожики. Пьяные Слизнорт и Хагрид вторили им, запевая что-то на древнем, позабытом всеми языке волшебников.
Флитвик упоенно поедал котлетки, практически силой отобранные у недовольной этим фактом Лаванды. Рон Уизли пытался понять, что его сестра нашла в мерзком слизеринце. Драко лишь усмехался, чувствуя, как приходит в свое нормальное состояние его организм.
Альбус Дамблдор, покинувший больничное крыло, молча вышагивал по ночному Хогвартсу. Дольки в его рту и обширных карманах радовали вкусовые рецепторы и грели душу старого директора.
Казалось, что все было хорошо...
...но никто не знал, что их еще ожидает.
Прошло три дня.
Лили Поттер была похоронена в Годриковой Впадине. Рыдавший на похоронах, Снейп пил всю ночь после этого. Альбус снова утешал его, как мог.
Тома Реддла оставили покоиться в семейном склепе. На его похоронах рыдала разве что Гермиона.
Прошло еще четыре дня.
Все радовались беременности Грейнджер, а та плакала долгими одинокими ночами.
Все поражались любви гриффиндорки и слизеринца, а те были по-настоящему счастливы.
Учителя и ученики возвращались в школу, чтобы возродить прерванный Духом учебный процесс.
И даже проблем с Министерством больше не существовало. Как и самого Министерства. А Орден Феникса захватил мир.
А затем неделя подошла к концу.
Сегодня зима вела себя весьма странно. То, осыпая крупными хлопьями снега, вьюгой выла под крышами Школы Волшебства и Чародейства, то, очищая молочно-белое небо, даровала обитателям замка редкие солнечные лучи. То, ударяясь в яростный мороз, не выпускала наружу никого из волшебников, то намеревалась стать теплою весною, дабы подарить ученикам и преподавателям немного радостных минут.
Однако ни солнце, ни тепло не могли сделать профессора Северуса Снейпа хоть чуточку веселей. Тяжелый камень, грузом лежащий на душе зельевара, не давал ему ни минуты покоя. Потому Снейп был мрачен, словно туча. Словно тысяча туч, если угодно.
– Я найду его.
И эта тысяча черных туч, вот-вот готовых разразиться громом, молнией, парочкой Смертельных проклятий, вселенской грустью и пакетиком лимонных долек, сейчас зависла возле окна, выходящего на внутренний двор Хогвартса. Северус стоял, глядя на то, как профессор Флитвик вытаскивает из маггловского грузовика длинный ящик, и молчал.
Просто, сука, молчал.
Потому что лучше бы умер он. И потом еще раз умер. И так – пару сотен раз. Но в тот день ушел Гарри. Ушел... ко дну. Ледяная вода, слабая магия и бесчувственные голодные дементоры.
Пиздец? Северус не знал, как дать этому событию хоть какую-то другую характеристику.
– Северус? Ты почему не на занятиях?
Драко. Черт. Ведь не хотел ему говорить, отчаянно оттягивал разговор до последней минуты... но... он здесь...
– Тот же вопрос я могу задать и тебе.
– Да-да, – отмахнулся слизеринец. – Что-то случилось? – он встал возле Северуса, глядя в его бледное и напряженное лицо. – Сев, ты чего такой серьезный? Какая-то весточка от Гарри? Новая причуда Дамблдора? Или ты, наконец, признал свое поражение?
– Поражение? – не понял слизеринца Северус. – Какое поражение?
– Какое, какое... Как спорить со мной, так пожалуйста. А как признавать, что Джинни выбрала меня...
– Ах, ты об этом, – Снейп отмахнулся. – Да забирай ты себе свою рыжую с руками и ногами. Этот спор изначально был глупостью. Я особо и не занимался вопросом мисс Уизли. Как-то... не до того было. Особенно, – он тяжело вздохнул, – в последнее время.
– А на что мы там спорили, м? Ты мне денег случайно не должен?
– Драко!
– Хорошо, – Малфой посерьезнел. – Хрен с ним тогда, с этим спором. Хотя я все-таки победил, поэтому я... Ладно-ладно, – заметив мрачный взгляд Северуса. – Так что тогда произошло, Сев?
Снейп вздохнул. Во внутреннем дворе появились мадам Помфри и директор.
– Драко, случилось страшное. Рухнули все надежды и чаяния, – начал Снейп. Драко нетерпеливо переминался с ноги на ногу.
– Ну?
– Я долго думал, как это преподнести, но... Гермиона... я не знаю, как ей сказать. Ты должен понять. И в этом нет моей вины, моя вина куда больше... – Северус говорил быстро, теряя основную мысль. – Драко...
– Да ты заебал, Сев!
– Гарри мертв. Его тело подняли со дна вчера утром.
– Что...
Драко оторопел. Полубезумным взглядом посмотрел на Снейпа. Посмотрел в окно. Снова на зельевара. Осознание давалось с трудом. И он... не хотел верить! Не хотел! Не могло такого случиться, чтобы Гарри – его лучший друг – погиб!
– Ты. Врешь, – произнес он в лицо своему наставнику практически так же, как это произносила Лили. Северусу стало совсем не по себе.
– Его тело сейчас выгружают, – дрожащим голосом сообщил он, кивая на окно. Драко вновь взглянул наружу. Профессор Дамблдор, профессор Флитвик и мадам Помфри стояли над гробом.
– Нет... я не могу поверить... – прошептал Драко. Затем сорвался с места прежде, чем успел что-то сказать зельевар. Снейп вздохнул. Останавливать Малфоя он не видел смысла.
Вскоре Драко показался во внутреннем дворе. Северус отвел взор, чтобы не видеть, как убивается Драко из-за погибшего друга. Съехал по стене, садясь прямо на холодный каменный пол.
Захотелось курить.
Но все сигареты были у Малфоя.
– Гермиона, привет.
Девушка подняла взгляд. На пороге ее комнаты стояла Уизли, бледная, неестественно улыбающаяся Уизли. Это Малфой успел ее так замучить? Нет, быть того не может.
– Привет... Я, – Гермиона запнулась, – я как раз хотела увидеться с тобой.
– Да? – голос Уизли дрожал. – Какое совпадение. Гермиона...
Что-то в этом разговоре было не так, Грейнджер чувствовала явный подвох. Случилось что-то плохое... Что? Темный Лорд вернулся? Вряд ли это так плохо. Ведь у него есть чудесная, прекрасная, блестящая...
– Гарри. Его больше нет.
...лысина.
Спустя два дня.
Гермиона едва стояла на ногах: сказывались бессонные ночи в библиотеке, нервы, бесконечные переживания и, наверное, беременность. Да, нечто, живущее внутри, не давало Грейнджер покоя – вот и сейчас, неосознанно держа одну руку на животе, а во второй сжимая холодные пальцы Гарри, девушка пыталась понять, как так получилось, что жизнь ее сделала столь резкую петлю.
И сразу же иронично думалось о том, что именно эта петля постепенно затягивается вокруг ее, Гермионы, шеи.
Девушка никогда не мечтала остаться матерью-одиночкой.
Она не была сильной, храброй или хотя бы, черт возьми, на самую малость готовой к тому, чтобы смотреть на то, как тело любимого человека погружают под землю, а ты ничего не можешь с этим поделать.
Грейнджер вообще не была уверенна, что хочет этого ребенка: потому что она элементарно ни черта не умела. Ну, в смысле, она даже не знала, что этому ребенку нужно, и что эта чудесная пухлощекая орущая машинка по производству какашек будет хотеть от нее.
Кроме материнской любви и всего такого.
Гермиона просто боялась.
И ей было больно, ужасно больно глубоко в душе, но еще девушка знала, что Северус и Драко что-то подливали ей в чай, и после этого Грейнджер могла забыться глубоким, крепким сном или же просто ненадолго успокоиться и привести свой разрушенный в щепки внутренний мир в состояние относительного порядка.
Северус Снейп вообще слишком сильно озаботился о Гермионе, явно чувствуя себя виноватым. Он делал все, чтобы эмоции не навредили ее ребенку, чтобы отпрыск Гарри жил, был здоров и не пострадал от эмоций умной, но такой молодой и импульсивной мамаши.
Поэтому сейчас, после того, как утром Снейп накачал девушку своим чудесным чаем, Гермиона могла лишь смотреть на бледное лицо любимого человека, сжимать в руках его пальцы, чувствовать тоску глубоко в груди и плакать. Не надрывно, как в первый день, без истерики и ненависти ко всему окружающему – плакать тихо, но от того не менее судорожно.
Гермиона знала, что руку любимого придется отпустить, что придется отпустить боль и отчаяние, что придется смириться и научиться жить вместе с этой утратой.
Гермиона была умной девочкой, она все знала.
Но только это ничего не меняло.
Если бы кто-то спросил Джинни, что она чувствовала, смотря на Драко Малфоя, то девушка не смогла бы ничего ответить внятно. Она бы даже и не смогла выразить всех тех чувств, что бурлили внутри, бушевали, подобно вулкану, грозясь вырваться наружу бесконечным потоком.
Внутри все взрывалось и мерцало, опадая песком вниз.
Девушка захлебывалась этой болью, которая так и исходила из самого сильного и стрессоустойчивого на ее памяти человека.
Уизли смотрела на парня, и не могла понять, в какой миг она упустила тот момент, когда со слизеринца спала вся спесь, ироничность и стерлась с лица язвительная, самовлюбленная ухмылка. Когда же он превратился вот в такого – бледного, потухшего, полупустого, мрачного и мертвого внутри человека. Джинни не понимала, как можно было так осунуться, как у извечно похуистичного Драко Малфоя наружу вышло вот это – истинно-болезненное существо.
Драко не смеялся.
Драко не язвил.
Драко не смотрел ни на кого, жмурился, и не хотел подходить к телу своего лучшего друга, которое вот-вот должны были погрузить в землю.
Он сжимал кулаки, сцепив зубы, и дышал через раз. И Уизли было страшно. Страшно, словно бы из-под ног ушла опора, словно бы легкий бриз иллюзорного спокойствия смело за одну секунду.
Ей хотелось подойти к Драко, толкнуть его, ударить, да сделать с ним что угодно, лишь бы не видеть ЭТОГО. Лишь бы не понимать, что вот так, именно так ломаются самые сильные, уходят в неизвестность вместе с душами любимых людей... и не возвращаются.
– Драко, подойди к нему... я думаю, он бы хотел, – прошептала Джинни, подойдя к Малфою максимально близко. – Посмотри на него.
Слизеринец перевел на девушку полупустой, отрешенный взгляд. Нахмурился.
– Уйди.
Джинни вздрогнула, словно бы от удара. Хлесткого. Точного. Рассекающего.
– Посмотри на него, Драко, – прошептала девушка, сжимая кулаки. Она не могла позволить себе сдаться. Не могла позволить себе быть слабой. В такой момент. Когда угодно, но не сейчас. – Это твой лучший друг даже за чертой жизни. Не нужно хоронить его в своей памяти, но и держать боль в сердце – нельзя. Память о нем должна нести положительные эмоции, а не высасывать последние силы.
– Ты не понимаешь, – прошипел сквозь зубы Малфой, резко развернувшись и схватив запястье собеседницы со всей возможной силой, отчего та вскрикнула. – И никогда не сможешь понять.
– Ты не такой, – быстро зашептала Джинни, не обращая никакого внимания на боль, нанесенную железной хваткой слизеринца. – Я... я раньше недооценивала тебя, Драко, не видела такого, каковым ты являешься. Не понимала. А сейчас я вижу, что тот парень, который смог однажды добиться моего внимания – он чудесен. Пусть ты и не видишь этого сам, пусть ты потерялся и ослаб, но... у тебя есть я. Всегда.
– В самом деле? – язвительно произнес Малфой, ехидно усмехнувшись. Джинни почувствовала странный холодок по спине, заглянув парню в глаза – они словно бы полыхали в полубезумном огне ярости, ненависти и... боли. – Так что же ты скажешь после того, как узнаешь, что я начал подкатывать к тебе, моя милая рыжеволосая ведьмочка, только поспорив с небезызвестным профессором Снейпом? Что ты скажешь, когда узнаешь, что кроме презрения я ничего к тебе тогда не испытывал? – Драко замер, выжидающе глядя на девушку. Та же не двигалась, ничего не говорила и не делала никаких попыток вырвать руку, и вообще что-либо предпринять. Малфой закрыл глаза и медленно досчитал до пяти. Боль в груди выжигала легкие.
– Вот как, – наконец-то Уизли перестала смотреть вниз и перевела взгляд на собеседника. Глаза ее странно полыхали. – Знаешь, но я в отличии от тебя ни от единого своего слова не отказываюсь, Драко Малфой. Ты – был другом Гарри. А он – останется твоим другом. И ты сейчас просто не имеешь права стоять в стороне и делать вид, что тебя это не касается. Он бы... он бы не повел себя, как самый последний трус, Малфой. Прояви уважение хотя бы к нему.
Джинни криво усмехнулась и отошла к плачущей Гермионе, стараясь делать вид, что ничего сейчас не произошло.
А Драко... Драко мысленно проклял себя...
... и сделал сначала нетвердый шаг в сторону гроба, а затем, сжав руки в кулаки, подошел еще ближе.
Гарри был бледным и... другим, словно бы искаженным, хотя Флитвик изо всех сил пытался вернуть утопленнику его черты. Скулы обострились, вокруг глаз были видны темные тени, и обманчиво расслабленная поза выдавала отсутствие жизни в этом теле.
От Гарри Поттера, его лучшего друга, осталась лишь жалкая оболочка.
– Гарри, – Малфой прокашлялся, чувствуя тугой ком в горле. – Друг. Я... я не могу понять, как все так получилось, как произошло то, что я никогда даже не мог предположить. Почему здесь лежишь ты?! – Драко шумно выдохнул, проведя мелко дрожащей ладонью по лицу. – Я не могу поверить, что твои полубезумные мечты о семье с Гермионой, что твои планы на будущее и бесконечные надежды – я не могу поверить, что все это рухнуло, что все это потеряло смысл и никогда больше не сбудется. Здесь должен лежать кто угодно, но не ты. Здесь не должен быть человек, тот самый единственный человек, который научил меня дружбе, который всегда приходил на помощь и вытягивал из самых дурацких ситуаций. Хотя сам прежде всего и втягивал в них, – Драко слабо улыбнулся. – Ты ушел, оставив меня в пустоте. И... я никогда не забуду тебя, Гарри Поттер. Я просто никогда не смогу этого сделать. Я должен был быть рядом с тобой... потому что ты всегда находился рядом, когда я был в полном дерьме. Прости меня.
Малфой опустил руку, несмело, кончиками пальцев касаясь руки Поттера.
Холод его кожи словно бы выжигал язвы на самом сердце.
Бросив долгий взгляд на безмятежное лицо друга, Драко резко развернулся и поспешил прочь от кладбища.
Вслед ему смотрела рыжая девочка с трясущимися руками и гулко бьющимся сердцем.
– Малфой уже третий день и носу не показывал из своей спальни, – Гермиона грустно усмехнулась, теребя в руках одеяло. Сейчас, лежа на кровати, закутавшись в одеялко и попивая очередное ароматное зелье Снейпа, девушка казалась не такой бледной, как раньше. Хотя, пожалуй, это единственное, что прошло так скоро. – У вас с ним что-то случилось?
– У него что-то случилось. Лучший друг умер, – буркнула Джинни, а затем, увидев всполохи боли в глазах подруги, поспешила исправиться. – Прости. Этот мудак не умеет чувствовать, так что даже это, наверное, здесь не при чем.
– Не умеет чувствовать? – Грейнджер нахмурилась, с непониманием смотря на девушку. – Джинни, что у вас там произошло?
– Он поспорил на меня, Гермиона, – проговорила Джинни, отворачиваясь к камину и стараясь не показывать слез, затмевающих плотной пеленой глаза.
