Текст книги "Как шутит Судьба (СИ)"

Автор книги: Dayrin

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 10 страниц)

Имеет ли…

Звон в голове, отзвуком хлесткой пощёчины. Это первое, что слышит Сати, прежде чем появится смутное чувство горячеющей от удара кожи. Следом тональность, какая бывает от голоса. Громкая, вибрирующая. Почти надсадная, словно кто-то плакал? Девушка слышит тихий стон, не сразу понимая, что он идёт изнутри нее самой, а слух обретает чуть большую четкость, разбирая собственное имя, что вспомнить удается не с первого раза.

– Сати… Милая, давай же… Сати… – беспрестанно зовёт знакомый голос, от которого обрывок жизни в груди слабо вздрагивает. Ее приподнимают, открывая рот на силу, и на языке ощущается теплая знакомая жидкость цветных чернил, согретая чужим телом… И дыхание, опалаяющее прохладные губы и щеки. Затем краткая пауза и вновь… Снова и снова, потихоньку отпаивая сладковатым нектаром красок эмоций, возвращающим ее к жизни, заставляя унять боль и прогнать ледяной туман апатии. Мягко разжимая челюсти, давя на щеки пальцами и вталкивая сладковатую субстанцию мягким и теплым языком… Даря возможность вновь вздохнуть глубже и осознать, что ее продолжают целовать уже без краски: просяще, ласково, но требовательно, словно вдыхая собой жизнь, растапливая ее собой, заставляя ответить, слабо протянув руку и прикоснуться к тому, кого отчаянно продолжал любить израненный осколок души. И тут же отстраниться, в попытке избежать близости с тем, чьего внимания, как она считала, девушка не заслужила.

– Сати, ну что ты, тише, тише, – Инк продолжал ласково гладить ее, нависая сверху пробравшись в ее убежище, которое монстр искал день за днём, обнаружив по зову и воле души, что нервно дрожала, желая найти любимую и вела монстра подобно загадочному компасу, – как же ты меня испугала…

– Инк… Что ты… Зачем я тебе? – слабо шепчет девушка, чья усталость до сих пор не ушла, но сознание мыслило ясно, кристально чисто отражая все мысли, которые метались от монстра к ней, желая и боясь той близости, что он позволял себе, бодая девушку лбом и целуя в шею мягко и бережно.

– Глупая… Я… Сати, я… Полюбил тебя, даже имея пустотелую оболочку, но… Стоило тому древу даровать мне душу, как я осознал насколько ты на самом деле мне дорога, – Инк склоняется к самому уху, проникновенно делясь чувствами, прижимаясь к ней всей грудной клеткой, за которой мечется его душа, давая понять, что скелет не лгал ей. Никогда не лгал…

– Инк… У меня ведь искалеченная душа, разве… почему… – Сати сбивает голос, начиная вздрагивать и плакать, но Инк продолжает гладить девушку, сминая ее плечи длинными пальцами и немного теряясь от ее слез.

– Тшшш, не плачь. Звёзды, Сати… Это не имеет значения. Ты любила меня без души, почему я не могу испытывать того же? – монстр слезает с девушки, садясь на мягком ватном матрасе, сложив по-турецки ноги и рассматривая любимую сверху вниз, отмечая, как она осунулась за дни разлуки, став ещё более уязвимой в его глазах. Тени мягко падают на ее щеки и нежную шею, будто отражаясь от бревенчатых стен уютного лесного пристанища, облюбованного девушкой.

– Ч…что? Ты знал? – Сати взолнованно садится, ощущая, как кружится голова, но узнать ответ было ей жизненно необходимо, сковывая волнением перепуганный осколок души.

– В то время нет… Но сейчас я это знаю точно, глупышка, – скелет расслабленно вздыхает, придвигаясь поближе и наклоняясь к покрасневшей возлюбленной.

– Инк… Ты хитрец, – фыркает девушка, чуть обиженно и растерянно отворачиваясь от пышущего счастьем монстра, чьи скулы перечеркнуло собственное волнение. Он мягко берет ее за подбородок, разворачивая к себе и наклоняя голову, чтобы видеть блеск ее сизого взгляда, полнящегося надеждой.

– Сати~… Я буду заботиться о тебе как следует. Любить и оберегать… А ты научишь меня справляться с эмоциями, потому что… Прямо сейчас… Я больше не могу… терпеть, – Инк выдыхает последние слова горячим шепотом прямо в ее губы, сминая в страстном поцелуе, не зная слова “стоп”, желая раствориться в ней целиком, без остатка. Плавясь от ее робких касаний воском, оставленным на летнем солнцепёке, будоража новорожденную душу сладким, тягучим чувством, далёким от онемения, что он ощущал пустой оболочкой прежде. Ему так хочется больше, сильнее: ощущать всей душой то, что было недоступно прежде, и он просто валит ее слабое сейчас тело обратно на постель, придавив собой и ловя ртом ее вспугнутый теплый выдох. Инк находит ее язык своим, тут же стремительно толкая, желая ощутить весь её вкус, в котором мешался оттенок красок, которыми он поил ее совсем недавно изо рта в рот, боясь, что мог потерять навсегда. Руки скользят по хрупкому телу, касаясь точки, за которой колотился и дрожал надколотый сгусток ее жизни. И Сати нервно выдыхает, ощутив, как ее собственное тело дрожит и волнуется от такой приятной, почти бурной, каким был и сам монстр, ласки, чей отзвук доходил до самых кончиков пальцев приятным покалыванием на прохладной коже. Девушка не может удержаться и сама тянется к его шее, вскальзывая под широкий разворот шарфа, согретого его теплом, находя под ним матовые теплые шейные позвонки, забираясь и путаясь пальцами в остистых отростках, вырывая из скелета приятное взмуркивание в поцелуй и ощутимое сжатие чужой руки на боку. Инк с трудом отстраняется, тяжело дыша и обжигая пурпурным взглядом, чей цвет заполонил оба его зрачка, а Сати блаженно вздыхает, не веря своему счастью, что нашло ее, даже не смотря на обстоятельства, любуясь его непривычными глазами… И словно в подтверждение ее мыслям, Инк хитро улыбнулся:

– Я никуда не отпущу тебя больше, моя маленькая Сати~… Я согрею тебя. Буду дышать тобой, как воздухом. Исцелять тебя. Слышишь? Наполню тебя… Я разделю свою душу с тобой, ведь если бы не ты, то я никогда бы ее не получил, – монстр вновь склоняется ближе, не давая ей ответить… Сати жмется к его теплу ближе, опаляя его мелованные скулы с угольным пятном ответом, после которого Инк долго и протяжно урчит, в порыве чувств кусая за плечо.

– Я люблю тебя, Инк… И пойду за тобой куда угодно…

Занавески дома чуть качает вздохнувший летний ветер, проникая внутрь непрошенным свидетелем близости двух необыкновенных существ, что были так потрясающе похожи в пережитом, как никто и нигде во всем белом свете.

На дощатую раму старого дома воздух плавно опускает перисторассеченную ветку вечнозелёной секвойи, словно маленькое напоминание о чуде, которому посодействовала магия, более древняя, чем сам мир. Ведь любовь превозмогает любую боль… Преодолевая собой даже барьер бездушности… И девушке ещё лишь предстоит узнать, как сладко может исцелять сила любимого Художника, возросшая стократно с появлением в его оболочке живого наполнения, основную часть которой занимала теперь именно любовь.

Комментарий к – {Инк}

(づ｡◕‿‿◕｡)づ Обнимашки?

========== – {Даст} ==========

“Судьба неизбежнее, чем случайность. Судьба заключена в характере…”Акутагава Рюноскэ

– О чем замечталась, Клео? – спросила невысокая девушка вторую, сидевшую на соседнем кресле едущего автобуса, отвлекая черноволосую фигуру от рассматривания лесного пейзажа, проносящегося снаружи, пока транспорт вез группу друзей и коллег в отдаленное место, где все они собирались хорошенько отдохнуть в компании друг друга, наслаждаясь природой и северным морем.

– А? Да… Ни о чем, Мардж. Просто смотрю в окно, – Клео потупила взгляд темных глаз, рассматривая собственные тонкие пальцы.

– Мечтаешь о Дасте? – прошептала приятельница, склонившись поближе и беззаботно толкая ее плечом. Клео помотала головой, но все равно быстро стрельнула взглядом в спавшего в соседнем ряду высокого монстра в капюшоне и кепке под ним, отворачиваясь обратно к прохладному стеклу, покрытому россыпью бусинок росы. В голове проносятся мысли лёгкого неудовольствия от проницательности ее самой близкой коллеги… В салоне тихо общались знакомые и незнакомые ей люди и монстры, работавшие в одном коллективе и сошедшиеся в довольно большую и дружную группу. И лишь Клео немного выбивалась из общей массы в силу своего замкнутого и молчаливого характера. Но все на работе, тем не менее, ее любили, зная, что в ней кроется незаурядный ум, способный вытащить из любой самой трудной ситуации и помочь с любым делом, с каким бы коллеги не обратились к ней. А потому поехать на корпоративный отдых со всеми ее буквально уговорили, и теперь, почти приехав к месту назначения, Клео отчего-то все больше переживала и сомневалась в своем согласии: не комфортно ей было в такой шумной и веселой компании, даже не смотря на их к ней хорошее отношение. Вечная проблема заядлого интроверта… Радовало, что место отдыха было подобрано на берегу северного скалистого моря, чьи каменистые склоны были покрыты приятным лесом: идеальное место, чтобы можно было незаметно уединиться и насладиться пейзажами. Вопреки месторасположению в это время года места эти полнились приятным теплом и солнцем, на котором так хорошо было погреться днём, и которое на ночь уходило совсем ненадолго. Словно докатывалось до горизонта, повисая над его линией задумчивым потускневшим шаром, а после начинало взбираться обратно ввысь, так и не тронув линию, за которую хотело упасть. Клео здесь уже нравилось. Глаза то и дело цеплялись за красоту пейзажа: то мелькнет дикое озеро, налившееся голубым отражением утреннего неба прямо в каменных чашах тысячелетних пород, то лес расступится, показывая гладь приближающегося моря, что врезалось узкой, огромной полосой в линию материка. Красиво… Улыбка тронула ее лицо, а глаза блеснули живыми искрами, пока в душе наливалось тепло от того, как это было прекрасно.

Жить.

Девушка слегка задремала, думая о своем и краем сознания слушая тихие разговоры товарищей. Мысли иногда касались упомянутого коллегой по отделу Даста, к которому девушка действительно испытывала сильную симпатию, обрубаемую на корню из-за ее характера. Оставалось лишь в тайне мечтать о большем, но не более того – слишком девушка была тихой и замкнутой, чтобы заинтересовать кого-то, как она сама думала. Кроме того, Даст был самым настоящим волком-одиночкой. Грозным на вид, серьезным, исполнительным и строгим. От его случайного взгляда на работе у нее внутри все замирало, а о том, чтобы заговорить с ним первой не могло быть и речи. Приходилось довольствоваться малым: бросать кроткие и редкие взгляды исподтишка, когда монстр не видел… Лишь изредка довольствуясь беседами, которые инициировал он, сильно удивляя своим к ней вниманием. По крайней мере, так думала она.

Автобус тихо подъехал к небольшим домикам, где планировался почти недельный отдых на природе, и все пассажиры радостно зашумели, оживляясь, начав собирать вещи, вставать и собираться на выход. Клео все еще спала, не заметив прибытия и остановки, пока не вышли все кроме нее и Даста, задумчиво посмотревшего на уснувшую тихую коллегу. Монстр шагнул ближе, чуть тронув ее плечо – Клео вздрогнула, сонно глядя сперва в окно, а затем на разбудившего ее мужчину, едва не пискнув от неожиданности, встретив его цветные глаза, вперенные точно в ее растерянный взгляд.

– Мы приехали, – вкрадчиво сообщил он, резанув слух гулким, немного хрипловатым голосом.

Клео кивнула, прошептав “Спасибо” и встала, беря свой неизменный болотного цвета рюкзак и куртку, собираясь выходить и успевая удивиться тому, что скелет ожидает ее, задумчиво сверля пристальным взглядом, от которого у Клео даже пропало желание потянуться затекшим ото сна телом. Они вышли из транспорта вместе: Даст подал ей руку, спустившись с высокой ступени старого небольшого автобуса с дутыми линиями и изгибами, и Клео ловко спрыгнула рядом, успевая отметить, какой теплой была его ладонь, и в который раз обратить внимание на то, что сам монстр – выше нее, несмотря на то, что сама она маленькой не была. Хотя и очень худой. Девушка тут же тенью скользнула в сторону от общего сборища галдящих наперебой голосов около здания администрации, всматриваясь в голубую даль моря, изгибами шелестящего между крутых линий берега и островов с растущими на них дикими соснами. Ветер приветственно коснулся волос, скидывая длинные пряди за узкие плечи, а слух приятно ласкала звенящая тишь дикой природы, особенно остро ощущаемая после душного города и гудящей поездки, занявшей добрые предыдущие полдня и прошедшую ночь целиком. Оставшись вне внимания коллег, Клео тихонько потянулась, выгибаясь спиной, ощущая во всех мышцах приятную дрожь разгоняемой неги. Хотелось улыбаться, а еще сфотографировать местные красоты.

Девушка выудила из рюкзака чехол с фотоаппаратом, занимавшим едва ли не треть пространства от всех взятых с собой пожитков. Поставив рюкзак у случайной бревенчатой стены ближайшего домика и уложив сверху куртку, Клео отошла от базы, немного спустившись по каменистому склону к огромным гранитным валунам с причудливыми узорами симпатичного мха и лишайника. Направив объектив на эту необычную форму жизни, словно врезанную в древность породы, она стала фотографировать, уходя все дальше, подбираясь к линии морского спокойствия, в этой части больше напоминавшего очень большое озеро. Кругом высился лес с разномастными деревьями, где хвойные породы преобладали и брали берега штурмом выносливых созданий природы. Возле самой воды камни превращались в очень вязкий песок с контрастной штормовой линией{?}[Это черта с разным морским мусором, который откидывает от воды волнами во время шторма. И в тихое время эта линия берега отчетливо видна, указывая на то, до куда докатывается волна во время бури.], в которой перепутались стебли высохшего фукуса{?}[морская водоросль], веток и даже нескольких высоленных временем белых бревен, напоминавших белоснежные кости огромных давно умерших исполинов. Морской бриз путался в полах ее клетчатой рубашки, скользя по краю майки, покрывая мягкую ткань рябью.

Клео походила немного по берегу, то и дело останавливаясь, чтобы осмотреть причудливые узоры и холмики песка, созданные двухцветными пескожилами{?}[Вид кольчатых червей, живущих на берегу моря. Очень красивые: яркие, красно-желтые, словно сделанные из мармелада.].

Сделав несколько кадров, Клео отвлеклась на большой валун, частично скрытый водой, но его плоская поверхность заманчиво вздымалась над слабыми волнами комфортной платформой, на которую представлялось возможным забраться, спрыгнув с узкой косы камней по правую сторону маленького залива. Недолго думая, Клео устремилась туда, ловко забираясь на покатый склон и спрыгивая с него на своеобразную смотровую площадку, откуда можно было заглянуть за изгиб берега дальше. Ей открылся вид на выпирающий из-за поворота остров, окружённый морем со всех сторон: на нем росло мало деревьев, давая обзор на симпатичную ровную поляну на нём. “Наверняка там всё заросло черникой”, – подумала про себя черноглазая девушка, вновь принимаясь фотографировать красоту, скрытую от посторонних глаз, увлекаясь этим процессом на долгое время.

– Хэй, ты как туда забралась, Клео? – голос позади заставил вздрогнуть и обернуться, узнавая в обладателе знакомую фигуру скелета в бледно-синей толстовке с капюшоном и темных шортах, открывающих вид на белоснежные берцовые кости. Черноволосая вместо ответа указала на выступы, по которым перепрыгнула до валуна. Монстр проследил за ее движениями и улыбнулся, пуская своей эмоцией приятное тепло по душе девушки. Он прежде не улыбался ей целенаправленно, и получить такое приятное выражение его лица было для девушки сущим подарком. Клео полагала, что она странная, находя Даста красивым. Его высокий рост, прямолинейный жгучий взгляд и цветные глаза, в которых жизни и мыслей было больше, чем у обычных людей. Это несомненно привлекало… Хотелось узнать получше, но как подступиться девушка просто не имела никакого представления.

Тем временем, Даст спокойно проследовал по указанному девушкой пути, забираясь к ней на широкую площадку огромного гранита, усаживаясь рядом и удовлетворенно вздыхая, пока его взгляд рассматривал ровную линию горизонта и исследовал необычный остров справа от них. Клео, пользуясь моментом, сидя к нему в полоборота и уложив на согнутых коленях руки и голову, рассматривала мужчину. Впервые она видела его так близко: широкая линия плеч и скрытого за одеждой позвоночника придавали фигуре внушительности, а достаточно строгий вид вызывал опасения по поводу того, как начать с ним разговор, и о чем вообще с ним можно было бы говорить без риска показаться невеждой. А посему лучшим решением для Клео показалось молчание, и она продолжила делать кадры, запечатлевая приятные изгибы волнующейся глади моря у камня, напоминавшую темный бархат, в черноте которого, там, на глубине, таятся свои загадки и красота морской жизни.

– Ты фотографировать любишь? Можно посмотреть? – Даст тихо спросил ее позволения, чуть повернув голову, сверкая яркостью глаз, один из которых красиво мерцал красным и голубым, мешаясь в середине на обод лилового.

– Конечно, – смущённо ответила темноглазая, протягивая ему фотоаппарат, включив дисплей на просмотр и отводя взгляд к темной воде, пока Даст с любопытством рассматривал на экране получившиеся снимки. Монстр подолгу разглядывал каждый, восхищенно задержав дыхание. Клео была действительно талантлива в видении композиции, постановки кадра, света и тени, что превращало каждый сделанный ей снимок в картину, которую хотелось повесить на стене в красивой раме.

– Восхитительно… У тебя талант настоящего художника, Клео, – монстр нехотя оторвался от просмотра, возвращая ей технику и одаривая внимательным взглядом ее милое смущение, перемеженное с нежной улыбкой, от которой на щеках темноглазой появились симпатичные ямочки.

– Я любитель… Но все равно, спасибо, Даст, – Клео забрала камеру и повесила на шею, перекинув через голову лямку. Взгляд то и дело скользил то по волнам, то по его рукам, сцепленным в замок на голых костяных коленях, но посмотреть в глаза было неловко. Как и сидеть рядом в такой звенящей тишине, нарушаемой только звуками воды, ветра и редких чаек.

– Там все дома уже разобрали и, эммм, – мужчина немного замялся, почесав пальцем висок, – в общем, мой дом остался пустым. Я подумал, раз ты не любишь компаний, как и я, мы могли бы…

– Ладно, – просто ответила девушка, избавляя монстра от чувства неловкости. Отчего-то в его словах ей почудилась сильно знакомая интонация и смысл, который та и сама носила в душе. Желание спокойствия, жизни без суеты и отчасти – уединения, которое она и сама всегда оставляла предпочтительным. И даже не сразу пришло понимание, что они будут вдвоем жить под одним кровом. Что она будет слишком близко к тому, кто так сильно нравился… Было лишь чувство понимания и немного смущения, которое монстр не смог упустить, с удовольствием щурясь и принимая ее согласие, рассматривая ее профиль, стараясь запомнить, где именно появляется милая ямочка, стоит ей улыбнуться.

– Пойдешь завтракать? Если успеем, то сможем забрать еду домой и не торчать со всеми в недоразумении, которое они назвали “столовой”, – Даст бросил мелкий кусочек гранита в солёную воду, глядя, как от точки касания к воде бегут шустрые круги волнения.

– Пойду. Если честно, есть очень хочется, – тихо ответила Клео, с готовностью глядя на монстра, и он кратко кивает ей, поднимаясь с места и возвращаясь на берег тем же путем. Мужчина хотел было ей помочь перепрыгнуть на уступ берега, но удивился тому, как ловко та перескочила, спокойно поравнявшись с ним и отправляясь за едой вместе с новым соседом по дому.

Это было так странно и непривычно – идти вместе, почти бок о бок, но держа небольшую дистанцию. Клео чувствовала себя хоть и немного неловко, но спокойно. Рядом с монстром было хорошо даже просто молчать, наслаждаясь наступившим днём в таком прекрасном месте. Они неторопливо вошли в столовую, взяв сандвичи и печенье. Клео ненавидела кашу в любом ее проявлении, а потому ограничилась перекусом. Даст же последовал ее примеру просто, чтобы побыть рядом: уж очень давно он не знал как подступиться к нелюдимой тихоне, вызывавшей в нем искренний и далеко не слабый интерес.

– Ты не любишь кашу? – спросил скелет, ловко закидывая в рот маленькую печеньку, когда они вышли обратно, чтобы зайти в дом.

– Терпеть её не могу. Это, пожалуй, единственное, что я не ем, – тихо ответила Клео, разворачивая сандвич с ветчиной и салатом, – а ты почему не стал есть?

– Не хочется. Знаешь ведь, что в общественных местах каша самая мерзкая, – Даст слегка скривился, вспомнив консистенцию подстывшей пищи с комочками, – но домашнюю еду я очень люблю. Жаль, готовить… некому, – монстр, бывший до этого серьезным, вздохнул, задумавшись о чем-то, пока Клео запоздало вспомнила о еде в руке, откусывая кусочек и вдруг вставая столбом возле самого дома, где предстояло жить неделю.

– О, черт… Я вещи забыла на входе, пойду заберу, – спохватилась девушка, засовывая печенье в карман рубашки и разворачиваясь, чтобы сходить за домики, где оставила куртку и рюкзак, но ее за запястье перехватил Даст, останавливая и тут же убирая руку.

– Да я их уже занёс… – скелет чуть ухмыльнулся, засовывая руки в большие карманы толстовки и рассматривая аккуратную кладку рыжих бревен одноэтажного домика .

– О, вот как… Что ж, спасибо. А… откуда ты знал, что я соглашусь? – удивлённо спросила Клео, откусывая ещё один кусочек и улыбаясь уголками губ. Монстр посмотрел на нее немного растерянно, зацепившись за плясавшие в темных глазах смешинки и не смог сдержать искренней улыбки в ответ:

– Чрезмерно развитая кость интуиции.

Клео понравился такой оборот, и она довольно усмехнулась, заходя на маленькое крыльцо жилища с витыми чугунными перилами и открывая дверь внутрь.

Домик был простым и незахламленным: свободное пространство, минимум вещей, пахнет свежим деревом, тепло и чисто. То что нужно для двух душ, желающих тишины и спокойствия. Клео скинула обувь, ступая босиком по прохладе деревянного пола, по пути доедая бутерброд и осматривая жилище. Даст зашёл следом, закрывая дверь и надевая серые, пушистые тапочки, стоявшие у входа. Заметив, что новая соседка плутает по дому босиком, монстр нахмурился, отмечая, что наличие второй пары домашней обуви она просто проигнорировала.

– Тут есть тапки, – деловито отметил монстр, но девушка лишь пожала плечами, и, бросив взгляд на свои босые ноги, ушла к электрочайнику, который она, наконец, отыскала. Пить хотелось очень сильно, и Клео нетерпеливо наполнила его водой, поставив разогреваться на кухонном столике, а фотокамеру уложила чуть поодаль, на подоконнике.

– Ты будешь чай? – тихо спросила она, буквально кожей ощутив чужое присутствие рядом, когда вернулась к полкам за кружками, и от этого Даст невольно вздрогнул. Девушка вела себя так, словно знала его не один десяток лет, и от этого душу приятно огладило чувством искренней симпатии.

– Давай. Мне без сахара. Хотя, я не уверен, что он тут вообще есть в любом случае, – Даст облокотился бедром о гарнитур небольшой деревянной кухни из светлого массива, опираясь на столешницу ладонью и рассматривая движения Клео, которая раскладывала по двум найденным на полке кружкам чайные пакетики.

– Я тоже не люблю сладкое, правда фрукты и ягоды являются исключением, – тихо прокомментировала она, повернувшись к собеседнику и с интересом рассматривая его глаза. В ее собственных плескалось детское любопытство: чистое, беззлобное и искреннее, что несомненно тронуло монстра, и он довольно сожмурился, хотя и выглядел при этом привычно строго. Девушка его жест восприняла диаметрально противоположно, немного сконфуженно отводя взгляд, полагая, что сделала что-то неправильно и огорчаясь от своей неуёмной тяги к тому, кого считала красивым и умным. Но монстр не выказал никакой обиды, с искренним интересом задавая очередной вопрос:

– А какие ты любишь фрукты или ягоды?

Клео немного задумалась, чуть сведя темные брови, вспоминая, вкус чего приносил больше всего удовольствия.

– Терновник, пожалуй. Знаешь, когда он перезимует, то становится очень сладким, напоминая спелую сливу, – девушка потянулась к закипевшему чайнику, что с громким щелчком и бульканьем выключился, аккуратно наливая горячую воду по кружкам и заваривая чай на двоих.

– Тёрн? Никогда бы не подумал, что такая как ты может любить нечто настолько колючее, – монстр взял кружку с чаем и спокойно глотнул горячий напиток, словно температура была ему ни по чем. А девушка, наивно посмотрев, как легко он пил, на автомате повторила за ним, больно обжигая язык и, тут же заныв, отставила кружку на стол, прикрывая губы тонкими пальцами. Рот неприятно покалывало иголочками онемения и боли.

– Чёрт, обожглась, – Клео поморщилась, доставая с полки стакан и наливая в него прохладной воды из под крана с фильтром, – а ты что, не ощущаешь температуры? Так легко пьешь, словно воду, – темноглазая указала на свой стакан и набрала в рот жидкость, задержав на языке ее приятный холод, унимающий чувство ожога.

– Чувствую, но не так критично, если дело касается слишком низких или, наоборот, слишком высоких температур. Но обычное тепло и прохладу, впрочем, ощущаю почти как люди, – монстр снова чуть прищурился, но на этот раз недовольно из-за того, что Клео ошпарилась. Но она поняла это как неудовольствие от излишнего любопытства и поспешила извиниться:

– Прости… Я… Мне просто было интересно, какой ты, – она ещё немного попила воды, удостоверившись, что язык больше не щиплет и пряча взгляд под густыми ресницами. Даст поставил свой недопитый чай на стол и не сдержал слабой, теплой улыбки.

– Брось, ласточка, твой интерес меня нисколько не обижает, – тихо разбил своим немного сиплым голосом все ее неверные в корне домыслы, заставив поднять на него удивленный взгляд, полный глубокого тепла, что разлилось по ее душе от сказанного. И это ласковое прозвище заставило оторопело моргнуть, словно проверяя – не послышалось ли. Даст невозмутимо буравил ее взглядом, словно ожидая продолжения беседы, которую монстр мечтал завязать уже давно и теперь был безмерно рад сложившимся обстоятельствам. Как и тому, какой интерес у нее вызывал он сам – скелет это почувствовал, буквально вычленил мельчайшие детали, идущие наперекор тому, как девушка вела себя вне его близкого присутствия на работе, когда он мог незаметно за ней смотреть. Сейчас она хоть и была спокойна, но в ее движениях сквозила лёгкая скованность, делая их кроткими и совсем не размашистыми, словно хрупкая птичка несмело осматривала территорию, так и она – задавала осторожные, но такие искренние вопросы, на которые очень хотелось ответить, а после задать и свои.

– Ладно… Спасибо, Даст… Так, какую комнату я могу занять? – Клео повернулась вокруг своей оси, в поисках рюкзака и куртки, и последняя обнаружилась аккуратно висящей на вешалке возле входа: монстр самолично ее туда повесил, когда принес ее пожитки в дом.

– Выбери сама, мне без разницы, где спать, так что посмотри обе и выбери понравившуюся, – монстр сменил положение, оперевшись о стол поясницей и указывая длинным пальцем в сторону двух дверей в противоположной части дома, которые было видно прямо из небольшой кухни. Клео кивнула, оставив почти пустой стакан на деревянной столешнице и уходя в указанном направлении, бесшумно ступая по дощатому полу босыми ногами, на которые невольно засмотрелся монстр, отмечая, какими изящными в целом были ее стройные щиколотки, голени и бедра… Скелет отвернулся, молча всматриваясь в свет, брезживший приятным мягким туманом сквозь органзу тонких, простых занавесок с незамысловатым цветочным узором.

Клео выбрала себе комнату поменьше, скромно рассудив, что ей не нужно слишком много пространства: в уютном, небольшом помещении ей было комфортнее. Здесь была узкая одноместная кровать, шкаф-купе с большим зеркалом, стол, вешалка и маленькие бра на стене у кровати с красивыми плафонами в виде причудливых белых цветов. На столе тут же разместились и ее немногочисленные вещи, включая фотокамеру, прихваченную с подоконника на кухне, и теперь, девушке предстояло решить, чем занять остаток дня, который был отдан всем прибывшим на свободное время. Несмотря на то, что от неудобного сна в автобусе темноглазая была недостаточно отдохнувшей, тратить время на сон она считала расточительством. И, чтобы нечаянно не уснуть, Клео не стала долго отлёживаться на постели, куда прилегла передохнуть и отправилась из дома на прогулку, решив, что оповещать об уходе нового соседа было бы странно. А потому, лишь немного помявшись в тесном холле, она скользнула на улицу, где уже вовсю разгорелся день, и повсеместно сновали коллеги: они то сбивались в шумные группы, что-то громко обсуждая, то кучковались около спортивной площадки поодаль, собираясь поиграть в различные спортивные и неочень игры. Но Клео поспешила свернуть за линию домиков, желая скрыться от возможного внимания сослуживцев под надёжной тенью строений и отступающего с одной стороны леса, чья сизая дымка приняла ее благодатной тишиной.

Под ногами приятно хрустел мох и ветки, проминаясь под лёгкой поступью девушки; в полах ее рубашки запутался слабый выдох ветра, тут же забираясь лесным ароматом в рукава, а кожу на лице и трепетные веки приятно щекотали солнечные зайчики, шустро пробивающиеся через душистую хвою высоких сосен.

По ту сторону узкой косы редкого леса виднелась гладь обступающего берег моря, бликовавшего ярчайшими снопами искр, от которых слепило глаза. Клео прогулялась по краю этой небольшой рощи, и пошла вдоль кромки воды, неспешно рассматривая попадавшиеся по пути необычные камни цветного кварца или яркие белые цветки багульника в лесной глуши по другую сторону линии прибоя, пахнущие пряным лимоном, от запаха которого немного кружилась голова, когда он мешался с ароматом морской соли. Ноги донесли ее до противоположной части огромного мыса, где располагалась база отдыха, оставляя позади её суету и открывая глазам небольшой деревянный пирс из темных досок, напоминавших морёный дуб. Клео с удовольствием расположилась на нем, сперва глядя в тихую рябь такого спокойного сейчас моря, а после улеглась спиной на теплые доски, любуясь всеми оттенками небесной лазури и немного щурясь от ласкового тепла северного лета, что пригревало такой сладкой негой, устоять против которой не смог бы никто. Веки опустились сами собой, а сон забрал ее душу в уютный плен тепла и отдыха, в котором девушка, несмотря на энтузиазм, действительно нуждалась.

Проснулась она уже лишь к вечеру, ощутив, как под рубашку забрался холод, а кожу начали настойчиво кусать комары. Сонно вздрогнув, Клео села на все ещё теплых досках пирса и потерла глаза, широко зевнув и потянувшись, заведя локти за спину. Кругом было всё так же тихо, но море превратилось в настоящее зеркало: идеально повторяло любую черту неба, словно навсегда застыв в глади друг друга. Поодаль спал старый рыболовецкий траулер, будто бы устав от рутины дней, тихо перешептываясь с собственным отражением. Птицы улетели на ночлег, несмотря на то что ночи как таковой здесь не было, размыв грани полярным летом, вопреки названию не уступавшему теплом южному. Клео сонно любовалась красотой этого вечера, отмечая, что из-за прохлады придется вернуться в дом, прервав созерцание ласковой тишины, да и голод немедленно дал о себе знать, неприятно скрутив желудок где-то под ребрами. И когда она уже хотела встать и вернуться, как позади послышались тихие шаги.