Текст книги "«Не стоит благодарности, мисс Грейнджер» (СИ)"

Автор книги: Daniel Morris

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 3 страниц)

– Гарри! – Гермиона охнула и дернулась, чтобы броситься к друзьям, но тут же замерла, почувствовав острие палочки у своего горла.

– Стоять, Грейнджер, – холодно и тихо произнес Том ей на ухо так, что снова слышали, кажется, все – все внимание было обращено к вновь прибывшим. По спине прошла волна дрожи. – Я же предупреждал. Без глупостей.

Гарри и Рон оба смотрели на нее во все глаза, преисполненные страхом. Да уж, она могла себе представить, какую картину они видели перед собой, и вновь содрогнулась от переполняющего ее чувства стыда вперемешку с паникой. Все внимание теперь безраздельно было приковано к ней. И к Тому, стоявшему за ее спиной и, очевидно, готовому прикончить ее в любую секунду.

– Гермиона! – она сначала даже не узнала хриплый от страха голос Рона, который, казалось, не понимал, что предпринять.

– Отпусти ее, Риддл! – храбро, с вызовом крикнул Гарри, явно превозмогая боль в шраме, поворачиваясь к ним всем корпусом и сжимая в руках палочку так, что побелели костяшки пальцев.

– Я очень рад, Гарри Поттер, что мы, наконец, встретились. Я ждал этого давно, – он по-прежнему казался Гермионе совершенно спокойным. – Что здесь произошло, Белла?

– Мой лорд, – ведьма всхлипнула. – Поттер… он каким-то образом выбрался из подвала! Он убил Петтигрю!

О, Белатрисса, конечно же, понимала, кто понесет за это ответственность, и потому выглядела весьма жалко: ее губы дрожали, казалось, что она готова расплакаться или упасть на колени и молить о пощаде. Гермиона не знала, откуда ей это известно, но почему-то чувствовала, что ярости Тома за этот промах не будет предела. Тем не менее, пока он оставался удивительно бесстрастным.

– Вот как? – Том, кажется, даже улыбнулся. – Гарри Поттер, который никогда никого не убивает?

– Я не трогал Хвоста. Но тебя убью! – зло и решительно произнес Гарри, делая шаг вперед.

– Прекрасно, Поттер. Попытайся. Уверен, что твоя подружка не попадет под заклинание? – насмешливо произнес Том и, не отпуская Гермиону, легко, играючи и неожиданно обезоружил разом обоих Рона и Гарри – палочки отлетели куда-то к ногам еще сильнее побледневшего Драко, боявшегося даже взглянуть в сторону Темного Лорда. Гарри был ошарашен (девушка видела это замешательство в его взгляде), но довольно быстро сумел прийти в себя. Гермиона восхитилась другом – в который раз уже за всю свою жизнь, с того самого момента, как маленькой девочкой впервые прочитала о нем еще до поступления в Хогвартс. Даже без палочки он вновь и вновь готов был бросать вызов Тому Риддлу.

– Отпусти ее немедленно! – тихо и твердо произнес Гарри. – Тебе ведь нужен только я, так, Риддл? Так вот я здесь, – Том еле заметно сжал ее плечо. Как ни странно было это признавать, но теперь Гермиона почему-то не могла отделаться от мысли, что эта формулировка больше не является истиной.

– Это очень интересное предложение, мне нужно его обдумать. Погоди-ка. Нет, Поттер, мой ответ – нет. Никто из вас троих не уйдет отсюда живым, – жестко улыбнулся Риддл и – впервые с момента появления в зале – действительно отпустил плечо Гермионы, которая теперь не решалась двинуться с места, будто бы боясь, что одно только ее движение может его спровоцировать.

– Довольно болтовни. Приготовься встретить свою смерть как мужчина, Поттер.

Том картинно вытянул руку с зажатой в ней палочкой. Гермиона смотрела на происходящее в каком-то не к месту пришедшемся ступоре: она видела Темного Лорда справа от себя, видела триумф в его холодном взгляде, как слегка дернулись уголки его губ, будто бы болезненно, видела Гарри, что стоял прямо, сжав кулаки и твердо глядя в лицо врага. Было совершенно ясно, что сейчас произойдет, что ничто, никакая сила не сумеет больше спасти Мальчика-Который-Выжил. Градус напряжения достиг критической точки, время будто замедлилось, стало вязким. Она хотела закричать, хотела закрыть собой Гарри, но почему-то не могла пошевелиться, будто бы под действием заклинания, которого к ней никто не применял. Она просто смотрела, не в силах сказать ни слова, чувствуя, как по лицу текут слезы.

Неожиданно откуда-то сверху послышался скрип, и все присутствующие разом подняли головы вверх: какая-то доля секунды – и огромная люстра – истинное украшение парадного зала Малфой-мэнора – в то же мгновение сверзилась прямо на каменный пол блестящей звенящей громадой, погребая под собой гоблина, который едва успел прикрыть голову руками. Вокруг тут же поднялся шум и паника, Гермиона не сразу поняла, что произошло: все, что она почувствовала за секунду до падения, – это сильные руки Тома (это не было банальной фигурой речи: Темный Лорд внешне вовсе не отличался крепким телосложением, но, оказалось, обладал неожиданной для человека его комплекции физической силой), что буквально сгреб ее в охапку (и как он только успел?..), оттаскивая назад от того места, куда мгновение спустя рухнул железный остов люстры, и неосознанно прижимая к себе крепко и судорожно, прямо к груди. Она даже чувствовала его сердцебиение и снова на долю секунды поразилась, что Темный Лорд – живой, настоящий, что оно – сердце – вообще у него есть.

– Что… что… – «происходит», Гермиона не смогла закончить фразу, просто не успела. Она наткнулась на взгляд Гарри и поняла, что странный, по всем меркам удивительный жест Риддла не укрылся от него, смотрящего теперь на нее в полном изумлении.

– Добби! – послышался вскрик Нарциссы где-то сбоку. – Это ты обрушил люстру?

– Не тронь Гарри Поттера! – пропищал невесть откуда появившийся домовик.

Гарри первым сумел справиться с чувствами. Разорвав зрительный контакт, он кинулся куда-то в сторону, пропав из поля зрения гриффиндорки. (Уже потом, сидя за столом в коттедже «Ракушка» Гарри объяснил друзьям, что решил попытать счастья и забрать их палочки у Малфоя, который подобрал их, откатившиеся к его ногам после обезоруживающего заклинания.) Но в тот момент Гермиона не успела понять ничего: все ее внимание было сосредоточено на другом. Том выпустил, наконец, ее из своих объятий, пристально осмотрел и, убедившись, что она цела, вновь выхватил палочку и поднялся, оглядываясь. Он сразу же нашел Гарри взглядом среди суматохи: четким, выверенным движением он направил палочку на Мальчика-Который-Выжил.

– Прощай, Поттер, – с холодной ненавистью произнес Том. Доля секунды понадобилась Гермионе, чтобы сориентироваться: она вскочила на ноги и в ту же секунду, что Том произнес заклинание, оттолкнула его руку со всей силой, на которую только была способна. Глаза Темного Лорда расширились от ярости, а зеленый луч смертоносного проклятия угодил в стену за спиной Гарри, поднимая облако пыли и едва ли не разрушая ее.

– Грязнокровка, – прорычал Том сквозь сжатые зубы, поворачиваясь к Гермионе и глядя на нее так, что она поняла: следующая Авада предназначена для нее. – Ты даже не представляешь, что я сделаю с тобой, если ты поможешь Поттеру уйти.

Том шагнул к ней и вскинул руку, намереваясь схватить, но она, охнув, каким-то чудом увернулась и чуть не оступилась на осколках, раскиданных теперь по всему полу. Том поднял палочку и направил ее прямо в лицо вмиг замершей Гермионы, но почему-то остановился, помедлил, не произнося ничего, как будто никак не мог решить для себя судьбу этой «поганой грязнокровки», которая встала на его пути таким странным образом. Этих нескольких секунд промедления хватило: Гермиона почувствовала, как кто-то (кажется, это был Гарри) схватил ее за руку – и все вмиг переменилось, они аппарировали куда-то, слыша позади только крик Тома Риддла, полный злости и отчаяния. Или ей это только показалось.

========== Не конец ==========

Гермиона проснулась давно, когда в комнате еще было совсем темно. Проспала от силы часа два, не больше. Сон был беспокойным: голоса из-за двери, звуки, обрывки разговоров нелогично вплетались в сновидения, превращая их в странный бред. Вставать не хотелось – она так и лежала с закрытыми глазами, надеясь, что ей удастся уснуть еще хоть ненадолго и, желательно, вовсе без снов.

Окно было приоткрыто, снаружи доносился успокаивающий, убаюкивающий шум волн, мерно набегающих на дикий каменистый берег, на котором уютно расположился небольшой коттедж «Ракушка», где жили сейчас Билл и Флер. Именно сюда вчера (а точнее сказать, сегодня, несколько часов назад) перенес их Гарри. Легкий утренний бриз колыхал цветастые занавески; пахло морем.

Гермионе выделили отдельную комнату – уютную маленькую гостевую спальню на втором этаже. Когда она встала с постели, за окном занимался рассвет. Первые солнечные лучи ползли по стене, создавая в комнате невероятное, сказочное освещение. Утро было почти идиллическим. «Было бы», поправила она себя мысленно.

События вчерашнего дня сумбурно мешались в голове в яркий калейдоскоп. Им удалось сбежать – каким-то чудом, невероятным образом. Их спас Добби, спас ценой собственной жизни. Гермиона не верила, не хотела верить в то, что его больше нет, что кинжал Беллатрисы достиг своей цели. Тогда, в панике и суматохе, она даже не успела понять, что произошло, но теперь осознание накрывало ее с головой, мешая вдохнуть полной грудью, перекрывая все остальные чувства. Хотелось плакать, но слез не было. Но конечно, гораздо тяжелее было сейчас Гарри…

На задний план отступило и чувство вины: вообще, все произошедшее казалось теперь странным сном, тягучим, беспокойным, таким сном, осадок от которого преследует тебя весь следующий день. Они спаслись. Спаслись. А что было бы, если бы Добби не появился вовремя?… Об этом думать не хотелось.

Вчерашний день был странным. Был момент, когда Гермионе казалось, что утро для нее больше не наступит. А еще – что оно не наступит для ее самых близких друзей. Был и такой момент, когда весь ее мир сузился до пределов одной единственной комнаты с камином – кабинета, где слышен только треск поленьев, да собственное рваное дыхание. Спаслись… Ну надо же. Она вспоминала каждую секунду вчерашнего дня, стараясь понять, проанализировать – безуспешно осознать мотивы поведения самого ужасного темного волшебника, а главное, свои собственные. Вот уж точно не помешал бы Омут Памяти, невесело усмехнулась Гермиона сама себе, закутываясь плотнее в халат, что одолжила ей Флер, и глядя вдаль, туда, где море становилось небом.

А еще, даже не отдавая себе в этом отчета, она постоянно думала о нем. И вспоминала взгляд Гарри в тот момент, когда Том… когда Темный Лорд оттащил ее от того места, куда упала люстра. Гермиона боялась говорить с Гарри. Да и не видела его с тех самых пор, как они аппарировали из Малфой-мэнора. Он хотел побыть один.

Рон (он смог аппарировать вместе с Добби) с самого их с Гарри появления в «Ракушке» не отходил от Гермионы ни на шаг, будто боясь, что она исчезнет. Он не задавал вопросов; только Билл и Флер, увидев ее, ужаснулись («Эрмиона, теб’я пытали?» – спрашивала француженка, бледнея и всплескивая руками) и немедленно принялись хлопотать вокруг.

Рон рассказал, что за то короткое время, что она провела в мэноре – до того, как егеря поймали их с Гарри, – им удалось уничтожить медальон-крестраж с помощью неожиданно появившегося меча Годрика Гриффиндора. (Гермиона выдохнула с облегчением, узнав эту новость. Она как раз собиралась сказать ребятам, что ни за что на свете больше не прикоснется к медальону).

Все стиралось, превращалось в воспоминание. Странное, какое-то не совсем реальное. Все в прошлом. И только тонкий шрам на предплечье был красноречивым напоминанием о вчерашнем дне – интересно, не за этим ли Том оставил ей его? Чтобы она всегда помнила. Гермиона поднесла руку к лицу, стараясь лучше рассмотреть тонкие белые буквы в утреннем свете. «Грязнокровка». Вот кто она. И, черт возьми, Гермиона гордилась этим. (В мысли закралось и другое странное подозрение: не оставил ли он это напоминание для себя?)

В дверь вдруг постучали – аккуратно, тихо, будто боясь разбудить.

– Да? – отозвалась Гермиона, судорожно опуская рукав халата (в голове пронеслась ненужная аналогия с Пожирателями смерти, прятавшими свои Черные метки). Вышло как-то хрипло. – Да, входите! – повторила она, прочистив горло. Дверь приоткрылась, и в комнату заглянул Гарри.

– Я войду? – спросил он негромко.

– Да, конечно, Гарри, – ответила она, немного робея, но постаравшись взять себя в руки. В конце концов, он ее лучший друг. Все должно встать на свои места.

– Ты в порядке? – тихо спросил он. Гермиона кивнула. – Ты не пострадала? Ну, пока нас не было… Они пытали тебя.

– Нет. Почти не пострадала, – она неосознанно потерла предплечье. – Вы успели вовремя, – уже тише произнесла гриффиндорка, осознавая, что это действительно является правдой. Помедли они еще хоть немного, и кто знает, чем бы все это кончилось.

Гарри несколько секунд смотрел на подругу испытующе. Она ждала новых вопросов, но он медлил, будто собираясь с мыслями. Она уже собиралась было нарушить затянувшееся молчание сама, но Гарри произнес:

– Я… ты знаешь, Гермиона, я буду честен: я не знаю, что и думать, – он отвел взгляд. – Поэтому просто поверю в то, что ты скажешь. Ты всегда была самой умной из нас.

Немного помолчав и глядя куда-то на свои руки, он продолжил:

– Правда. То, что произошло за эти сутки… Слишком много событий. Слишком много потрясений. Мне… нужно хоть какое-то объяснение.

– Это тот случай, когда я тоже не знаю, что думать, Гарри, – ответила она почти шепотом, и, без сомнения, это была чистая правда. – У меня нет объяснения. Я думала, это медальон, но… – она замялась, не зная, как продолжить. «Но» что? Но это на самом деле не медальон, а сам Темный Лорд вызывает у нее мурашки по коже, которые, будем честны, никак не связаны с повсеместно внушаемым им страхом? Или «но» – он, Темный Лорд, какого-то черта не дал Беллатрисе пытать ее, а еще – спас из-под падающей люстры? И, Мерлин, целовал ее, грязнокровку, как в последний раз в жизни?

– Ты же понимаешь, как это выглядит? – спросил Гарри, оторвавшись от созерцания своих рук. – Да, медальон оказал свое негативное влияние на нас на всех, но… – он взглянул, наконец, Гермионе в глаза. – Тогда, с люстрой… Просто скажу, что на какое-то мгновенье мне показалось, что Том Риддл боится тебя потерять.

«Да, Гарри,» – хотелось закричать Гермионе. – «Да, и мне тоже так показалось! И, Мерлин, я вижу всему этому одно-единственное объяснение, но если я произнесу это вслух, ты решишь, что я свихнулась!» Но вместо этого, взглянув на Гарри, она твердо произнесла:

– Я представляю, как это выглядит. И у меня нет этому никакого объяснения. Просто хочу, чтобы ты знал. Что бы там ни думал и ни планировал… лорд Волдеморт, я никогда, – никогда, слышишь? – не предам тебя. Я буду с тобой до самого конца, Гарри.

Видимо, было что-то в ее тоне такое, что Гарри выдохнул, заметно успокоившись, и, к удивлению Гермионы, не задал больше ни одного вопроса о событиях прошедшей ночи.

– Хорошо, – с серьезным видом кивнул Поттер, вставая. – Спасибо. Тогда… я пойду. Времени у нас очень мало. Мы ждем тебя к завтраку, – он задержался у дверей. – А потом мне нужно будет поговорить с Крюкохватом и мистером Олливандером. Хочу, чтобы вы с Роном тоже присутствовали. И, Гермиона, – он вдруг повернулся к ней и порывисто обнял, прижав к себе крепко и искренне и прошептал ей на ухо: – Я рад, что с тобой все в порядке.

– Спасибо, Гарри, – ответила она куда-то ему в плечо, подавив всхлип. Гарри тепло улыбнулся на прощание и вышел.

Гермиона впервые за долгие месяцы почувствовала себя по-настоящему счастливой. На душе разлилось приятное тепло, ведь все, наконец, вернулось на круги своя. Она была безмерно благодарна Гарри за весь этот разговор, за его веру в нее (ведь на какую-то ужасающую секунду, вспомнив в очередной раз, она начала сомневаться в себе сама). Новый день наступил, подарив новые надежды, стирая события темной ночи.

Она переоделась в свою одежду, которую нашла на стуле заботливо выстиранной и выглаженной, и, схватившись за дверную ручку, собралась было выйти, чтобы спуститься на завтрак, как вдруг ее отвлек резкий и настойчивый стук в окно.

Гермиона обернулась. За стеклом, в лучах взошедшего солнца вырисовывался четкий темный силуэт большой растрепанной птицы: приглядевшись, девушка с удивлением обнаружила, что это филин. Первой мыслью было, что корреспонденция логично предназначается хозяевам дома, но при более близком рассмотрении оказалось, что это не просто филин, а почтовая птица Драко Малфоя. Что за…?

С замиранием сердца гриффиндорка открыла окно шире, впуская почтальона в комнату. Недовольно ухнув, филин выпустил из клюва конверт, на котором красовался вычурный малфоевский герб, но улетать почему-то не торопился, будто ожидая, когда Гермиона прочтет письмо. Дрожащими руками она с трудом вскрыла конверт: из него выпал маленький кусочек пергамента. Аккуратный убористый почерк, так похожий на ее собственный, был Гермионе незнаком, но она нутром почувствовала, кто именно отправил письмо. Послание было коротким. Задержав дыхание, Гермиона прочитала:

«Ты все равно никуда от меня не денешься.

P. s.: надеюсь, филин не потерял ее по дороге. И не стоит благодарности, Гермиона Грейнджер.

Т. Р.»

«Ее»? ..

Гермиона увидела, что, действительно, к лапке филина привязан холщовый мешочек, который она почему-то сразу не заметила. Развязав его, она на секунду не поверила своим глазам. Ей на колени выпала волшебная палочка, ее палочка, купленная много лет назад в лавке Олливандера: десять и три четверти дюйма, виноградная лоза и сердечная жила дракона! Она узнала бы ее где и когда угодно. Но… Гермиона была совершенно уверена, что палочка утеряна навсегда, так и сгинула без следа, когда ее обезоружили еще в лесу. Вечность назад. Он вернул ей ее палочку… С ума сойти. Гермиона закрыла глаза и постаралась успокоить дыхание. Губы сами собой растянулись в непрошеной улыбке. Разум подсказывал: надо срочно сказать Гарри и Рону, что здесь больше не безопасно, откуда-то же «Т. Р.» узнал, куда отправить письмо, надо немедленно показать друзьям записку, надо… Но именно в эту самую секунду она почему-то представила, как Том произносит это «Не стоит благодарности» – надменно, с полуухмылкой наклонив голову, – и ей захотелось просто замереть и улыбнуться.

Поняв, что ответ отправлять никто не собирается, филин ухнул и, недобро глянув на Гермиону, вылетел в открытое окно. А она скомкала записку и спрятала в карман джинсов, не зная толком, что будет с ней делать; взглянула в окно, где уже высоко взошло яркое солнце, и, проводив взглядом стремительно удаляющуюся птицу, быстро вышла из комнаты, по-прежнему улыбаясь. Наступил новый день.

FIN