Текст книги "«Не стоит благодарности, мисс Грейнджер» (СИ)"

Автор книги: Daniel Morris

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 3 страниц)

========== Иллюзии ==========

Гермиона подошла к окну в тысячный раз за день и безнадежно шлепнула ладошкой по стеклу (которое, к слову сказать, даже не дрогнуло). Погода стремительно портилась: небо потемнело, деревья, темной стеной высившиеся за оградой Малфой-мэнора, гнулись от порывов сильного ветра, занимался дождь. Еще немного, и начнется ливень. В комнате сгущались сумерки, а у Гермионы не было даже элементарной возможности зажечь свет… Без палочки она чувствовала себя совершенно беспомощной.

День Гермиона провела в многочисленных и совершенно безрезультатных попытках выйти из комнаты. О, чего она только не перепробовала… Конечно, некоторое время ей потребовалось для того, чтобы все обдумать и прийти в себя. В конце концов… Парадоксально, но это был именно он. Том Риддл. Именно о нем она думала ночами, сны именно с его участием подкидывал ей чертов медальон-крестраж, именно этот человек остался в ее воспоминаниях о втором курсе. Увидев его в этот раз, в полубессознательном состоянии лежа на полу после пыток безумной Беллатрисы, она сначала не поверила своим глазам, будто забыла, что он – это Темный Лорд собственной персоной. Потом на нее волной накатило все то, от чего она не могла отделаться в последнее время, пока медальон находился в опасной близости. А в тот момент, когда над ней возвышалась фигура самого Волдеморта уже в кабинете, Гермиона не представляла, чего от него теперь ждать – убьет ли он ее сразу или наиграется сначала. Но пока он действовал совершенно непредсказуемо для нее, практически дружелюбно. Конструктивного диалога, конечно, не вышло – она опять, как идиотка, не смогла связать двух слов, хотя потом, после того, как Том исчез по своим делам, снова и снова мысленно в лицах проигрывала разные варианты развития их разговора, который мог бы получиться, если бы она задала правильные вопросы и нормально отвечала на его реплики.

Сначала она обыскала все ящики письменного стола в надежде найти если не свою, то хотя бы чью-нибудь еще старую забытую палочку. Некоторые ящики никак не поддавались, а те, что открылись легко, были полны пустых пергаментов или старых газет. Ну конечно, глупо было бы предположить, что лорд Волдеморт оставит грязнокровке хоть какие-то подсказки.

Потом Гермиона обшарила ванную, ничего, разумеется, не найдя; затем обследовала каждый сантиметр окна и даже попыталась разбить его – сначала сама, своими руками, потом – замахнувшись тяжелым пресс-папье в виде змеиной головы, которое обнаружила на столе, и даже стулом. Безрезультатно. Окно было запечатано заклинанием.

Никакой лазейки, никакой подсказки.

Ничто в обстановке не говорило и о том, что эта комната – кабинет самого Темного Лорда. Если бы Том Риддл не упомянул об этом, ей самой бы это точно не пришло бы в голову – настолько безликим было все вокруг. Но она не оставляла попыток найти хоть что-то. И совершенно забыла о времени.

А Том не обманул: он появился на том же месте, откуда исчез, ровно в тот момент, когда старинные часы на каминной полке (камин не работал, Гермиона, разумеется, уже проверяла) пробили двенадцать ударов. Услышав легкое движение за своей спиной, Грейнджер вздрогнула и замерла, – он застал ее за максимально идиотским занятием: она совершенно по-маггловски – с помощью скрепки, найденной на столе, – пыталась вскрыть замок на двери в кабинет. (И несмотря на то, что, как ей казалось, делала она все правильно, дверь, разумеется, не поддалась).

Впотьмах она даже не видела его лица, только высокую фигуру на фоне светлого оконного проема. На улице бушевал настоящий ураган; нечто подобное происходило и у Гермионы на душе.

– Гермио-о-она Гре-ейнджер, – протянул Том, будто только вспомнив о ее существовании, и, кажется, оглядел ее с ног до головы (и как только ему хоть что-то видно в этой темноте!) – Твои усилия весьма похвальны, но совершенно бессмысленны, – усмехнулся он, легонько взмахнув рукой, отчего в камине за его спиной занялся огонь, озаривший кабинет уютным желтоватым светом. Она отметила, как легко он справляется с магией без палочки.

Гермиона продолжала дико взирать на Тома, пытаясь продумать какую-нибудь стратегию своего поведения, но в голову ничего не приходило. Вся уверенность, с которой она планировала встретить его, мгновенно испарилась, оставив место вновь настигшей ее панике.

– Так и не успокоилась? – ровным тоном поинтересовался Том. Девушка мысленно возмутилась, заметив играющую на его губах легкую улыбку и заподозрив в использовании легилименции. – Нет, Грейнджер, это написано у тебя на лице. В целом, тебя можно понять. Но я все же настаиваю, что ты будешь в относительной безопасности, если согласишься сотрудничать.

Темный Лорд прошелся по комнате. Он выглядел задумчивым, как будто мыслями был где-то не здесь: он размышлял над чем-то, что не имело к Гермионе никакого отношения. Она решилась отпрянуть от двери, хотя так и не придумала, как себя вести.

– Сотрудничать я не буду. Но хочу поговорить.

– Вот как, – он поднял брови. – Значит, согласна на переговоры. Очень хорошо, я рад это слышать. Надеюсь, на этот раз ты будешь более многословна. Но думаю, что разговор о делах придется отложить.

Этого Гермиона не ожидала. Невзначай взглянув на него, она заметила, что выглядел он уставшим, под глазами залегли тени, но это ничуть его не портило. Отвернувшись от нее, как будто она вообще не стоила ни капли его внимания, Том с непринужденным изяществом взмахнул палочкой, и стул, валявшийся у камина – там, где швырнула его Гермиона, – моментально изменил очертания и превратился в некое подобие лежанки или толстого матраса с большими подушками. Еще один взмах палочкой – и на нем из ниоткуда материализовалось серебряное блюдо, на котором красовалось несколько небольших сэндвичей, от вида которых у Гермионы закружилась голова. Она вдруг осознала, насколько сильно проголодалась. В последний раз она ела больше суток назад – будто в другой жизни – сидя с Гарри и Роном у костра. Как же она надеялась, что ее друзьям повезло больше, чем ей…

– Поешь, – бросил Темный Лорд, кивая ей на сотворенный им импровизированный ужин, а сам неспешно подошел к окну. – Ты наверняка голодна.

Гермиона не была бы собой, если бы в первую очередь не восхитилась его безукоризненным владением трансфигурацией. Юная ведьма действительно была очень голодна, но подойти к подушкам, усесться на них и начать жевать сэндвичи, как ни в чем не бывало греясь у камина на глазах лорда Волдеморта, было невозможно, совершенно абсурдно. Хотя, если честно, именно об этом (разве что, за исключением последнего пункта) Гермиона мечтала последние несколько месяцев скитаний в поисках крестражей.

Том стоял у окна, заложив руки за спину и глядя куда-то далеко, сквозь пелену дождя, поглощенный своими мыслями, но, тем не менее, как оказалось, не прекращал следить за ней.

– Не стоит отказывать себе в удовольствии, Грейнджер, я не нападу, – снисходительно произнес он, не оборачиваясь. Тогда Гермиона решилась, оправдав себя чистой физической необходимостью – или так, или голодный обморок: подошла и осторожно опустилась перед камином. Ее тут же обдало приятным теплом – захотелось откинуться на подушки и уснуть сном без сновидений. Быстро прикончив сэндвичи, она вытянулась как по струнке, настороженно ожидая, что скажет или сделает Темный Лорд. Сама она не была готова начинать разговор, но и Том почему-то не торопился нарушать затянувшееся молчание.

За окном бушевала стихия. При свете камина, отсветы которого плясали на стенах, комната становилась неожиданно уютной, если забыть на минуту, где она располагалась и кому принадлежала. Мужчина медленно отошел от окна (она видела краем глаза, не решаясь повернуться) и сделал несколько шагов по кабинету. Он все еще был глубоко погружен в свои мысли. Интересно, о чем он думает?

– Грейнджер… – произнес он в задумчивости через некоторое время, обращаясь вовсе будто и не к ней. Ему было как будто все равно, с кем говорить; с таким же успехом он мог пообщаться сам с собой. – Скажи-ка мне, где бы ты стала искать артефакт, считающийся утраченным несколько веков назад?

Гермиона снова не ожидала такого вопроса. Ответить? Или занять оборонительную позицию и не вступать с ним в разговоры? Но все же здравый смысл, да и желание нарушить, наконец, эту тишину, взяли верх. Долю секунды подумав и не найдя ничего опасного в этом вопросе – не считая легкого ощущения предательства за простой и даже достаточно дружелюбный диалог с врагом – она ответила.

– Я бы… в первую очередь изучила все источники. Все упоминания об артефакте, которые когда-либо встречались.

Она, разумеется, поняла, о каком артефакте идет речь. Но вовсе не собиралась вдаваться в подробности о том, что единственный известный ей источник, оставленный Дамблдором, находится в ее сумке с заклинанием невидимого расширения.

– Хм, неплохо. Неплохо. Источники. Ты, определенно, права, – пробормотал он. У Гермионы вдруг возникло стойкое и несколько бредовое чувство, что она в школе и разговаривает не с самим Темным Лордом, а с каким-нибудь преподавателем, но руки и спина почему-то покрылись мурашками. – Какие источники я мог пропустить?..

Том остановился за ее спиной – она почувствовала его взгляд на своем затылке, и ей стало не по себе. Он будто впервые за весь вечер по-настоящему обратил на нее внимание, и это тут же вернуло Гермионе жутковатое ощущение опасности, которое только что понемногу начало ее отпускать в уютной обстановке кабинета.

– Значит, источники, – тихо произнес Том, медленно обходя ее, напряженно сидящую практически на полу. Она боялась взглянуть на него, хотя он – девушка знала – теперь не спускал с нее глаз. – Итак, Гермиона Грейнджер, мне бы, конечно, очень хотелось влезть в твою прелестную головку и узнать что-нибудь новенькое о планах Гарри Поттера, но, как я и сказал, о делах мы поговорить еще успеем. Сегодня был не самый простой день.

Том вновь прошелся по комнате взад-вперед, продолжая размышлять вслух.

– Какого черта, Грейнджер, так сложно заставить людей подчиняться? Сколько страха еще нужно посеять среди них, чтобы это произошло?

Этот разговор не должен был состояться, думала Гермиона. Это какой-то абсурд, Темный Лорд делится с грязнокровкой своими соображениями о способах контроля людей… И тут она будто со стороны услышала свой голос, одновременно анализируя и не понимая, как решилась ответить ему. Это вышло само собой, автоматически.

– Почему ты считаешь, что именно страх подчиняет людей?

Темный Лорд взглянул на нее, скептически подняв бровь и скрестив руки на груди.

– Что же еще? Не любовь ли? Не говори ерунды. Ты достаточно умна, чтобы не верить болтовне Дамблдора.

Гермиона, кажется, впервые за вечер взглянула прямо ему в лицо. Страх не отступил, но она почувствовала какую-то необъяснимую решимость, поняла, что не может не ответить ему. Нет, это, наверное, судьба: еще лежа в палатке, без сна глядя в брезентовый потолок, она мечтала сказать своему воспоминанию о Томе именно это.

– Твои методы не работают. Люди будут бояться и ненавидеть тебя. Уже ненавидят.

Он усмехнулся.

– О, это неважно, девочка. Главное, что я получу абсолютную власть.

– Но чего тебе это будет стоить! Сколько жизней! – горячо воскликнула она, теряя всякое чувство самосохранения. Он стоял не двигаясь, продолжая смотреть ей в глаза со своей недоброй ухмылкой.

– Столько, сколько необходимо. Победителей не судят, слышала такое выражение?

– Ты не победил. И не победишь.

– А это мы еще увидим, – сказал Том, угрожающе улыбаясь.

Говорить с ним было удивительно легко, несмотря на яркую гамму самых разнообразных, иногда кардинально противоположных эмоций, которую Том Риддл вызывал у гриффиндорки. Они обменивались репликами, будто старые друзья, волею случая оказавшиеся по разные стороны баррикад. Но это иллюзорное впечатление мгновенно развеялось.

Том медленно, с кошачьей грацией обошел стол, осторожно присел на корточки рядом с Гермионой и, взяв ее за руку, провел указательным пальцем по каждой буковке ее свежего, но еле заметного шрама. Гермиона замерла, боясь вдохнуть.

– А давай поговорим о тебе. Расскажи-ка, Грейнджер, что ты думала делать дальше? В том невозможном случае, если вы победите?

Он отпустил ее руку и встал, глядя на девушку сверху вниз.

– Сложно строить планы, когда идет война, – тихо ответила Гермиона, сглотнув.

– Не сложнее, чем в мирное время. Держу пари, ты планировала выйти замуж за Поттера или Уизли и построить карьеру в каком-нибудь министерском отделе борьбы за чьи-нибудь права, – усмехнулся Том.

Гермиона густо покраснела.

– Или, может, ты хотела переехать в Болгарию? Связать свою жизнь с каким-нибудь известным игроком в квиддич. Хотя нет – тебе вряд ли было бы комфортно в чьей-нибудь тени. Поэтому, скорее Уизли, чем Поттер или Крам.

Гермиона смотрела в огонь, не отрываясь. Она прекрасно уловила издевательские нотки в интонации Тома Риддла, и его осведомленность о ее жизни действительно настораживала.

– Что ж, Гермиона, – он вновь обошел ее, оказавшись сзади. – Вряд ли этим планам суждено сбыться.

– Не ты ли этому помешаешь? – тихо пробормотала девушка.

– Ты достойна куда более интересного будущего. При правильной позиции… Ведь в новом мире все будет совершенно иначе, – наклонившись, прошептал он ей на ухо. Гермиона вздрогнула.

– В новом мире не будет места мне и таким как я.

– Я сделаю для тебя исключение.

Его голос был тихим, но настолько будоражил, что ее кожа мгновенно покрылась мурашками. Она не могла понять, всерьез он говорит или нет. А Том тем временем вновь оказался в поле ее зрения, садясь рядом с ней перед камином. Близко, очень близко.

– Слышала ли ты сказку о трех братьях, Гермиона Грейнджер?

– Нет, – сказала она автоматически, завороженно глядя в огонь, а он почему-то не стал проверять, правда это или нет.

– Тогда послушай. Думаю, тебя немного это развлечет.

Он начал рассказ. Произносимый им текст несколько отличался от того, что был напечатан в старинной книге, но канва повествования в общем и целом соответствовала уже знакомой ей сказке. Том говорил вполголоса, практически ей на ухо, завораживая ее голосом, запахом, близостью. Она не знала, что это было: его природный магнетизм, влияние медальона, который она, должно быть, носила слишком долго, или, может, сэндвичи все же были отравлены. В какой-то момент Гермиона вообще начала терять нить повествования. Она чувствовала мягкое тепло камина, чувствовала, как он легко, едва прикасаясь, перебирает ее волосы, чувствовала его дыхание где-то у своего уха и совершенно глупейшим образом расслабилась, напрочь забыв, с кем рядом она сидит. Она практически уснула, чуть не положив голову на его плечо, но вдруг что-то заставило ее вздрогнуть и вернуться в реальность, в ужасе отпрянув от Темного Лорда.

В камине послышался характерный шорох, и через несколько секунд в огне появилась чья-то голова. Внезапный визитер был ей знаком, но не выказал ни малейших признаков того, что узнал ее: это был Питер Петтигрю. Том с силой сжал ее запястье. Застывшая Гермиона заметила выражение лица Темного Лорда, и ей стало по-настоящему страшно: его глаза загорелись какой-то невероятной яростной алчностью. Еще до того, как Хвост заговорил, его хозяин определенно уже знал, что тот собирается сказать.

– М-мой лорд, прошу меня п-п-простить. Здесь егеря. Они говорят, что поймали Поттера.

========== Иллюзии. Продолжение ==========

Том глубоко вдохнул и прикрыл глаза, явно стараясь успокоить дыхание.

– Поттера в подвал, к остальным. Я займусь им позже, – Гермионе показалось на секунду, что Темный Лорд перешел на парселтанг, настолько зловеще, тихо и шелестяще прозвучал его голос. – Можешь идти, Хвост.

Гермиона заметила взгляд Петтигрю в последний момент, перед тем, как он исчез и ровное пламя вновь заплясало в камине: изумление и страх смешивались в его глазах, и, если честно, девушка была с ним совершенно солидарна. Липкий ужас за Гарри не давал ей связно мыслить, хотя она все еще чувствовала на запястье железную хватку Тома. Неужели это конец? Неужели они проиграли, окончательно и бесповоротно? Пожалуйста, пусть это будет просто какая-то ошибка… Нескончаемые вопросы сводили ее с ума, но думать ей нужно было о собственной безопасности – ведь именно она, в отличие от всех остальных, находилась сейчас в непосредственной близости от Темного Лорда. И действовал он на нее совершенно одуряюще. Гарри… Не ранен ли он? Что с Роном? Кто эти «остальные» в подвале? И почему, Мерлин, почему Волдеморт «займется им позже»? Разве не Гарри его главная цель в последние годы? Его голос вернул ее к реальности.

– Да, Грейнджер, именно Поттер моя главная цель, – прошептал Том, резко разворачиваясь к побледневшей вмиг девушке. Чертов легилимент! – Косвенно главная, разумеется. Но мы с тобой не закончили. Неужели тебе не интересно дослушать историю о трех братьях?

В эту секунду Гермиона явственно почувствовала себя мышью в мышеловке. Захлопнувшейся мышеловке. Она знала сюжет наизусть, читала и перечитывала его вновь и вновь, но «дослушать» означало перейти к следующему шагу, а какой следующий шаг запланировал Темный Лорд для нее – да и для ее друзей, – она боялась даже вообразить.

– Да, конечно, интересно, – еле слышно прошептала Гермиона, холодея от страха и глядя на человека, который постепенно становился для нее всем миром. «И пусть лучше эта история не заканчивается», – подумалось ей. Том прищурился, глядя ей в глаза. Он почему-то не спешил, заставляя Гермиону умирать от ужаса. Ей стало вдруг нечем дышать. Буря за окном так и не думала утихать, потоки воды заливали стекло снаружи, но здесь, в комнате, девушка не слышала ни звука с улицы. Только треск огня и свое собственное сердцебиение. Прошло секунд десять – он как будто решался на что-то относительно нее, и это осознание вовсе не добавляло гриффиндорке ни капли смелости.

– К черту, Грейнджер, ты ведь тоже это чувствуешь, я знаю, – наконец прошипел Риддл, разжав пальцы и отбросив ее руку. В его глазах она видела всполохи пламени и искренне понадеялась, что это просто игра света от камина.

– Я… я не понимаю, о чем ты говоришь, – разумеется, Гермиона все понимала. Ей-то это чувство было знакомо уже давно, с той самой секунды, как медальон впервые оказался на ее шее. Но, Мерлин, как же она боялась – этого, реального Тома. Она прекрасно знала, на что он способен. Кажется, гриффиндорка даже попыталась отпрянуть от него, вызвав у него этим инстинктивным движением кривую улыбку.

– В самом деле, грязнокровка? Ты не можешь не чувствовать эту связь. Это… притяжение.

– Какое притя…

Том не дал ей договорить. Отнюдь не нежно он вновь схватил ее за руки и как-то внезапно оказался сверху, вжимая ее, тяжело дышащую и теряющую последние остатки здравого смысла, в импровизированное ложе и заводя ее сведенные запястья за голову. А потом – она не успела даже охнуть – он впился в ее губы. В этот момент Гермиона поняла, что пропала – и это была последняя мысль, что пришла ей голову, прежде чем она поддалась этому безумию. Это было все равно что носить медальон несколько суток, только сильнее в стократ: мир вокруг перестал существовать, перестало иметь значение все на свете. Уже потом она вспоминала: она ответила на эту страсть чуть ли не более яростно, чем сам Темный Лорд. «Посмеешь врать, что не чувствуешь? А теперь – посмеешь?» – звучал в ее голове его голос (в самом деле – произнести вслух он этого не мог, был слишком занят ею). Она не отвечала, но Том и так все прекрасно видел.

Том все прекрасно видел. Грейнджер дышала часто и прерывисто, ее глаза цвета меда затуманила страсть – и Темный Лорд, который, несмотря ни на что, почти (почти) не терял голову, даже поразился тому, что девчонка на такую страсть способна. Это был еще один сюрприз, еще одна неожиданность, скрывающаяся для него в юной грязнокровке с Гриффиндора. Еще один подарок в ее лице. Том целовал ее, даже не думая, что делает; совершенно нерационально, нетипично для него, не просчитывая, не планируя, не думая о будущем – убьет ли он ее потом, сотрет ли память, отдаст на растерзание Пожирателям – ему было неважно в эту секунду. Ему нужно было проверить, потому что эти дурацкие, снедающие его мысли о ней все последние месяцы мешали ему, как назойливые насекомые. Чем она зацепила его столько лет назад? Он должен был понять.

О, теперь он не сомневался: это будет его грязнокровка, его личная, собственная грязнокровка; к черту Поттера, пожирателей, к черту завоевание мира и Старшую Палочку; все, чего он хотел в этот момент, – это остаться с ней здесь на сутки, на неделю, на месяц. Он будет делать все, что захочет, а самое главное – все, что захочет она, ведь его способности к легилименции, которую он практически не применял к Грейнджер (Мерлин его знает, как, – но он всегда и так понимал, о чем она думает), говорили ему, что их желания на каком-то чувственном, инстинктивном уровне невероятно сходятся. Каждое его прикосновение отдавалось в ней – как и в нем – чем-то томящим, невероятным, жаждой большего. «Что-то здесь не так», – шептал внутренний голос, но Том упрямо отмахивался от него. Плевать, даже если что-то не так, он разберется с этим позже. Плевать даже на то, что она дочь магглов. Плевать на магглов. С любыми проблемами он разберется позже. Избавить ее от одежды, вот что необходимо сделать сейчас. Он потянулся за палочкой, но в эту секунду девочка как-то выпуталась из его железной хватки – он продолжал держать ее на случай, если она вдруг вздумает возражать – и обвила вдруг руками его шею, притягивая к себе, заставляя почти упасть на нее и целуя в губы как-то неожиданно нежно, будто давнего любовника, с которым ее связывали общее прошлое и теплые воспоминания. Это было так правильно, так… так, как должно быть. Том чуть не зарычал от нахлынувшего вдруг желания и, резко отстраняясь, с силой рванул в стороны полы ее рубашки. Ткань поддалась легко. Ее фарфоровая кожа под его пальцами становилась его кожей, ее запах сводил его с ума. Он не смог отказать себе в удовольствии и легонько коснулся губами ее шеи, вызвав в ней – он почувствовал! – целый каскад ощущений. Интересно, был ли у нее кто-то до него? А впрочем, какая разница. Главное, что после него никого уже не будет. Грудь девчонки часто вздымалась, она, казалось, тоже задыхается от нетерпения. Сейчас, сейчас, Грейнджер, избавить тебя от остатков одежды, и, наконец,… чертова палочка потерялась в складках мантии, куда она запропастилась… Вдруг он замер, почувствовав. Его вызывали и вызывали очень некстати и настойчиво. Должно быть случилось нечто действительно экстраординарное, ведь Хвост должен был понять, насколько самоубийственно с их стороны было бы отвлекать его сейчас. Ведь, если его побеспокоили напрасно, они получат по заслугам… Он поднялся на ноги, глядя на лежащую перед ним Грейнджер. Забавно, конечно. Видели бы ее друзья… Он усмехнулся, стараясь невероятным ментальным усилием привести мысли в порядок.

Гермиона же будто очнулась в эту секунду, начиная, наконец, осознавать, где она находится, и что, Мерлин, что она делает! Распаленная кожа моментально покрылась мурашками. Она ахнула, попыталась прикрыться и застегнуться, но на разорванной рубашке тотально не доставало пуговиц. Зажмурившись, сгорая от стыда и смятения, Гермиона поспешно встала, запахивая края испорченной рубашки. Она боялась смотреть на Тома. Точнее, на лорда Волдеморта. Мерлин, что на нее нашло? Как она могла? Это ведь… форменное предательство! Гарри там, внизу, в подвале, и неизвестно, в каком он состоянии, а она была в дюйме от того, чтобы подарить невинность его заклятому врагу! Добровольно. И нет, не просто добровольно, а искренне желая этого всем сердцем. Ей нестерпимо захотелось плакать.

– Мда, Грейнджер, – она почти подскочила, услышав его насмешливый голос. – Видела бы ты себя сейчас.

Том стоял в нескольких шагах, в совершенно идеальной одежде и с совершенно непроницаемым лицом, как будто и не было того, что только что произошло, что только что пережила Гермиона. О чем он думает? Потому что то, о чем думает она, ему наверняка известно. Гриффиндорка пребывала в таком смятении, что ей было вовсе не до ментальных барьеров, и если бы ему вздумалось сейчас допрашивать ее, она выдала бы все, что угодно. Такая себе изощренная пытка. Но вот ведь вопрос, почему он прервался? Что-то явно пошло не так. Как будто у него появилось срочное дело, настолько срочное, что он решил остановиться, несмотря ни на что. Но куда ему понадобилось?.. Гермиона молилась всем богам, чтобы с Гарри все было в порядке.

Сейчас Темный Лорд задумчиво оглядывал ее с ног до головы, крутя в изящных пальцах палочку.

– Как ни жаль, Грейнджер, но мне придется уйти, – произнес он задумчиво, что-то соображая. Гермиона боялась шелохнуться. Том, тем временем, продолжил:

– Что мне с тобой делать, м-м-м, девочка? Запереть здесь снова? Бросить в подвал к твоим дружкам? Да-да, Грейнджер, Поттер там, разумеется не один, а с Уизли, – уточнил Том, увидев ее округлившиеся глаза. – Взять с собой? – размышлял он вслух. – Но если я возьму тебя с собой, ты ведь определенно что-нибудь там вытворишь.

Гермиона отрицательно замотала головой. Что бы ни происходило, ей необходимо быть там. Она должна увидеть Гарри и Рона, может быть, ей удастся помочь им или… Хотя бы просто увидеть.

– Я ничего не вытворю, – удалось ей выдавить из себя. Своего голоса она не узнала. – Пожалуйста…

– Ну хорошо, – улыбнулся Том. – Только нужно привести тебя в порядок. Хотя как забавно было бы увидеть реакцию твоих драгоценных Поттера и Уизли, если бы они узнали, да, Грейнджер? Ну ничего. У них еще будет такая возможность.

С этими словами он изящно взмахнул палочкой, и недостающие пуговицы вновь вернулись на свои места, самостоятельно пролезая в петли, а мятая ткань мгновенно разгладилась. Еще один взмах – и волосы Гермионы красиво заструились по плечам и стали выглядеть, откровенно говоря, гораздо лучше, чем были в тот момент, когда она впервые оказалась в этой комнате. Том улыбнулся сам себе. Из этой грязнокровки можно сделать настоящую аристократку. Если когда-нибудь ему это понадобится, в чем он, однако, сомневался. Он и сам не знал, что будет делать с ней дальше. Но время не ждет. Нужно идти и проверить, что у них там произошло.

Он решительно подошел к ней и, игнорируя ее смятенный испуг, крепко схватил за руку чуть выше локтя.

– Только попробуй что-нибудь устроить, Грейнджер. Держись рядом, – угрожающе произнес Том Риддл и аппарировал.

========== Побег ==========

Секунда радужной круговерти, рывок – и она оказалась на твердой поверхности и не упала только благодаря тому, что Том ее держал, и держал крепко. Гермиона не успела толком ничего рассмотреть и понять, куда они аппарировали и есть ли здесь кто-то еще, как он вдруг резко оттолкнул ее к какой-то стене, да так, что она чуть было не ударилась о нее затылком. Близко перед собой она видела теперь только совершенно бесстрастное лицо Тома Риддла – на секунду ей показалось, что он снова поцелует ее, но он просто крепко держал ее за плечи, пристально глядя в глаза и – ну конечно же – читая ее мысли, желая, наверное, все же разузнать на всякий случай какие-нибудь из гипотетических секретов Ордена Феникса. Гермиона вовсе не чувствовала в себе никаких моральных сил на сопротивление, поэтому поддалась. На этом этапе, когда связи с Орденом у них не было уже много месяцев, он все равно вряд ли найдет там что-то новое. Почти. Почти ничего нового.

Стыд за то, что она почти сделала, и за то, что она чувствовала по этому поводу, оглушал ее, и, в то же время, ей было безумно страшно за Гарри, а еще – главным образом – смотреть Гарри в глаза. Ей казалось, что, стоит тому увидеть ее, он сразу же все поймет. Она молила всех известных ей богов, чтобы Гарри не проник в сознание Темного Лорда в тот момент, когда… Словом, чтобы он не видел того, что происходило в кабинете. Хотя фактически ничего не случилось (точнее, просто не успело случиться), Гарри все тут же узнает. Он и так постоянно подозревал ее. Мерлин… Как она могла? Как она могла предать друзей, предать… себя, наконец! («Или наоборот?» – пронеслась в голове шальная мысль.) А воспоминание о том, что происходило каких-то десять минут назад, вызвало у нее внезапное и совершенно непрошенное тянущее чувство где-то внизу и… странное ощущение, почти болезненное и требующее немедленной разрядки. О, ужас. Нет, не думать об этом. Только не сейчас, когда он копается в ее сознании. Чертов медальон. Ведь если бы не он, наверное, все было бы иначе! Ой, нет, про медальон думать тоже нельзя!

Том криво усмехнулся.

– Да, Грейнджер, не думай. И про медальон тоже. Ты когда-нибудь пробовала не думать о том, что произносишь в своей же голове? – он продолжал улыбаться, а у Гермионы душа уходила в пятки. – Не переживай ты так. Про медальон мне уже известно. Свои источники. А все остальное… Что ж, не то чтобы это для меня какой-то сюрприз, но все равно, Грейнджер, это весьма лестно. Придется немного подождать. Когда я, наконец, убью Поттера, мы сможем вернуться к тому, на чем нас прервали.

– Нет! – отчаянно прошипела она, неимоверным усилием ставя все же мысленный блок. Не столько чтобы скрыть что-то от Тома, сколько для того, чтобы показать, что она не собирается сдаваться так просто. Лучше поздно, чем никогда.

– Нет? – поднял брови Темный Лорд.

– Том, пожалуйста… Не трогай Гарри. Я сделаю все, что угодно, только не трогай Гарри! – тихо и отчаянно взмолилась девушка. Риддл, показалось ей, готов был рассмеяться, но все же сохранив бесстрастное лицо, ответил:

– Мне очень жаль, Гермиона, но боюсь ты не понимаешь самой сути ситуации: ты в любом случае сделаешь все, что я тебе скажу.

Она судорожно вдохнула, стараясь не паниковать еще сильнее, если это вообще было возможно, а Том резко, будто тряпичную куклу, развернул ее куда-то влево, так и не отпуская, продолжая держать за плечи. И только тут она поняла: они оказались в уже знакомом Гермионе зале. Том самом, где она была тем же утром. Где Беллатриса оставила ей на руке шрам.

– Так-так, что тут происходит? Белла? – негромко, но очень ясно произнес Том из-за ее спины, обращаясь уже не к Гермионе, а вперед – в зал. Его голос, казалось, искрился в просторном помещении, заставляя всех немедленно обратить взор на говорившего. И только тут она увидела их – и сердце ее сжалось: Гарри и Рон с палочками наизготовку оба замерли посреди зала. Гарри дышал тяжело – Гермиона догадалась, что это, очевидно, присутствие Волдеморта влияет на него таким жутким образом. Рон же просто замер, в безмолвном ужасе глядя на появившихся в комнате. Напротив них Гермиона успела заметить безоружных Драко (она даже не узнала его в первую секунду – так сильно он изменился с их последней встречи), Нарциссу Малфой и, разумеется, Беллатрису Лестрейндж. Возле ног последней лежал гоблин с окровавленным лицом, а чуть поодаль, у камина, – кажется, Люциус Малфой без сознания. Мерлин, что здесь произошло? Гарри и Рон оба выглядели изрядно потрепанными, но в целом, как ей показалось, вполне сносно, несмотря даже на свежий порез, красующийся на лице Уизли. Оценив картину, гриффиндорка пришла к быстрому выводу (или это просто отчаянная надежда говорила в ней), что мальчики в относительной безопасности – лишь у них из всех присутствующих были волшебные палочки. До появления Темного Лорда, разумеется…