Текст книги "Книга 1. Туда и обратно (СИ)"
Автор книги: да_Винчи
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 7 страниц)
Для того, чтобы началось что-то новое, что-то должно закончиться.
Сплетница (Gossip Girl)
«Мой дорогой Фродо. Как-то раз ты спросил меня, всё ли я поведал тебе о моих приключениях. И я ничего не выдумывал. Но я не открыл тебе всей правды. Теперь я уже стар, Фродо. Я уже не тот хоббит, каким был когда-то. И думается мне, пора тебе узнать, что приключилось на самом деле. С этого я и начну.
Эта история берёт своё начала с самого сотворения Арды. Эру Илуватар, Эру Единый, Отец всего, Верховный Бог всего существующего, Божество, единственный в своём роде, Эру… У него много имён, но не это сейчас важно.
«Был Эру, Единый, кого в Арде называют Илуватар; и сперва создал он Айнур, Священных, что явились порождением его мысли, и пребывали они с ним прежде, чем создано было что-то еще. И обратился он к ним, и задал музыкальные темы; и запели они перед ним, и возрадовался он. Но долгое время пели они каждый в свой черед или несколько вместе, а остальные внимали молча; ибо каждому ясна была только та часть помыслов Илуватара, от которой происходил он сам; и лишь медленно приходили они к пониманию своих собратьев. Однако же, слушая, все более постигали они, и росли между ними согласие и гармония.
И вот созвал Илуватар воедино всех Айнур, и объявил им великую тему, раскрывая перед ними знания еще более глубокие и удивительные, нежели прежде; и поразили Айнур красота ее начала и великолепие завершения, и молча преклонились они перед Илуватаром.
И рек им Илуватар: «Ту тему, что возвестил я вам, повелеваю теперь вам вместе воплотить в Великую Музыку. И как возжег я в вас Неугасимое Пламя, вольны вы явить свои силы, украсив эту тему, каждый – своими собственными помыслами и вариациями, ежели пожелаете. Я же буду слушать и радоваться, что через вас великая красота, пробудившись, стала песней».
Именно так сказано, дорогой Фродо, в книге Истории Арды. Конечно, нам не понять, как может обычная песня породить красоты Эрин Гален и Имладриса, великолепие Лотлоринских маллорнов, величие Мглистых, Железных и других гор (не забудем и про Эребор), просторы Роханских степей, прелесть морских и речных вод, и наш чудный родной край – Шир. Но мы верим, а блаженный тот, кто предан вере.
Был среди Айнур самый могущественный из них – Мелькор. Он часто скитался по Пустоте в поисках того самого Негасимого пламени. Лишь с его помощью он мог дать жизнь своим творениям, точным копиям творений Эру, своим будущим слугам, которые полностью будут разделять его мнения и взгляды и будут подчиняться беспрекословно и безоговорочно. Но не нашёл он того огня, ведь он принадлежал Илуватару, но «в одиночестве рождались у него мысли иные, нежели у собратьев его».
В мыслях о своём величии и в зависти Эру, Мелькор породил диссонанс в Музыке Айнур. Творец лишь пристыдил его, ведь невозможно было сыграть тему, которая не брала бы начала в НЁМ, и никто не властен менять музыку вопреки ЕМУ. Но этот стыд лишь породил в Мелькоре тайный гнев на отца своего.
После сотворения Арды, Айнур пожелали сойти в неё и подготовить жилище для будущих детей Илуватара – эльфов. Эру дал на это согласие, но вошедшие отныне не могли покинуть Арду. Величайшие из тех Айнур (среди них был и Мелькор), которые несмотря ни на что сошли в Арду, стали величаться Валар, а меньшие – майар.
Но не ради великой миссии Мелькор сошёл на Землю. Он считал, что если не сможет создать своих рабов, то подчинит волю детей Илуватара. Злоба, гнев и зависть стали отражением его души. Вместе с теми майар, которых он с помощью величия или лжи подчинил себе, он развязал войну. Среди них был и Майрон, впоследствии принявший имя Саурон, а также семеро Валараукар, позднее именующиеся балрогами.
Однако зло не восторжествовало, Мелькор был побеждён и изгнан. Валар продолжили обустраивать Арду, создали Светильники, чтобы осветить мир и дать жизнь растениям. Мелькор, выждав пока Валар закончат труды и потеряют бдительность, со своим войском проник в Арду и бежал на дальний север Средиземья. Там он возвёл свою подземную цитадель ─ Утумно и оттуда в мир постепенно начало просачиваться зло: зелени жухли и гнили, реки запрудили тина и ил, возникли ядовитые и зловонные болота, где в изобилии плодился гнус; звери превратились в чудовищ и леса стали прибежищем страха. Валар поняли, что Мелькор вернулся и начали искать его крепость, но Тёмный Властелин нанес удар первым. Он внезапно обрушил Светильники, в результате чего очертания мира сильно исказились.
Валар покинули Средиземье и поселились на континенте Аман, где создали Два Древа, освещавшие те земли в то время как Средиземье прибывало во тьме. В Амане они ожидали пробуждения Квэнди – эльфов, а Средиземье осталось под властью Мелькора.
Перед самым пробуждением эльфов случилось невообразимое. В Арду сошли ожившие творения Мелькора. Это были те самые эльфы, гномы, люди, хоббиты. Но вместо Великих орлов, созданных Эру в помощь Манвэ, брату Мелькора, в мир прибыли Драконы. Однако все творения Тёмного Властелина отличались от тех Эрухини (эльфы и люди), детей Аулэ (гномы) и Драконов, какими мы их знаем сейчас. Эльфы Мелькора (а изначально Эру Илуватара, ведь творения Моргота были скопированы у отца) были низкие ростом, с длинными узкими ушами. Гномы, наоборот, были величественными войнами под два метра. Только представь себе, Фродо, гном, да с ростом самого Ар-Трандуила! Это просто немыслимо! Да что там гномы, хоббиты Мелькора ничуть не уступали им! Только Драконы и люди не сильно отличались от ныне существующих. Первые были бескрылыми огромными ящерами, а последние лишь такими же бессмертными, как и эльфы.
Сильно разгневался Эру, ведь было непонятно, как именно Мелькор дал Бытие своим детям. О том, как же именно он завладел Огнём, знал лишь сам Моргот, некоторые его приближенные и майар Ариэн, хранительница Солнца. Ариэн была духом огня, которого Мелькор не смог ни обмануть, ни привлечь к себе на службу. Он боялся её и не смел к ней приблизиться. Но вскоре она бесследно пропала, скорее всего, по милости Тёмного Властелина. В гневе Илуватар обрубил золотые нити судеб, связывающие детей Моргота и их создателя, и отныне они были свободны от гнёта Тёмного Властелина. В назиданье Мелькору, Эру изменил облик своих детей. Эльфы стали высокими, а их уши укоротились, дети Аулэ – гномы, – наоборот, низкими. Вслед за дворфами уменьшились и хоббиты, до привычного нам размера. Срок жизни людей стал короток, и лишь Великие орлы не претерпели изменений.
Творец дал созданиям Моргота единое имя – Первозданные. Он не стал истреблять их племя, ведь были они такие же чистые без контроля Тёмного Властелина, как Эрухини. Вместо этого Илуватар задумал иное. Он взял прядь волос Мелькора и прядь волос Унгалианты – майар, которую склонил на свою сторону Моргот, принявшую облик арахны (полу человека, полу паука). Этот Айнур и эта майар считались самыми «тёмными», воплощением самого хаоса и мрака. Из их локонов Илуватар создал Первозданную, причём из расы эльфов, которая по его задумке должна была стать Спасительницей Арды от тьмы своего отца, а также потомков своей матери. Два «тёмных» начала изничтожили друг друга, оставляя после себя лишь свет, и эллет стала воплощением того света. Света, которые подавили в себе её «родители».
Эру решил спрятать её в своих Чертогах Безвременья, и держать там до нужного ему времени. Однако Мелькор узнал о «дочери» и нашёл способ «поселить» в эти чертоги своё новое создание – Смауга, выведенное специально для служения эльфийке. Для чего он это сделал, было не ясно, может он хотел склонить дочь на свою сторону с помощью её общения с драконом, или вопреки своей сущности он заботился о ней и старался уберечь от любой опасности, что только могла угрожать маленькой девчушке. О поступке Моргота Эру узнал слишком поздно, лишь спустя многое количество Эр Арды. Им было принято решение разделить эльфийку и дракона, он вызволил девочку из чертога, отдав её ордену истари. Однако дракон слишком привязался к госпоже и не смог смириться с утратой. Впоследствии это обернулось всё очень плохо.
Но это не моя история. Её начну я с другого.
Всё началось давным-давно в одном далёком краю на востоке – таких, как этот край, уже не сыщешь в наши дни. И был там город Дейл. Ярмарки его славились на весь свет обилием разнообразных вин и фруктов, а народ жил в покое и процветании. Сей город стоял у врат в величайшее королевство Средиземья – Эребор, цитадель Трора, короля под горой, могущественнейшего из правителей гномов.
Трор правил дерзко и без опаски, уверенный в стойкости своего рода, ибо знал, что его дело продолжат сын и внук. Ах, Фродо. Эребор… красота этого города-цитадели, построенного глубоко в горе, была по истине легендарной. Недра этой горы были полны богатства. Под слоем породы таились драгоценные камни, а золотые жилы слово широкие реки пронизывали скалу. В своём мастерстве гномы не знали себе равных. Они создавали изделия необычайной красоты: из алмазов, изумрудов, рубинов и сапфиров. И с каждым разом они погружались всё глубже, всё дальше в темноту, и там они обнаружили его… сердце горы… Аркенстон.
Трор назвал его «королевский бриллиант». Он посчитал, что это знаменье, знак того, что его власть божественна. Все шли к нему на поклон – даже великий король эльфов Трандуил. Пока огромное богатство гномов росло, запасы их доброжелательности иссякали. Никто точно не знает, когда произошёл раскол. Эльфы говорят, что гномы украли их сокровища. Гномы утверждают, что причина в другом. Они говорят, что эльфийский король отказался выразить им законное почтение. Очень грустно, Фродо, когда старые союзы разрушаются, когда дружба между народами заканчивается. И ради чего?
Медленно, но верно, дни становились угрюмее, а ночами зрела тревога. Сердце Трора сковала жажда золота. Он никак не мог насытиться и всегда желал большего. Разум его помутился. А там, где царит недуг, всегда жди беды.
Сперва раздался гул, как будто с севера на них надвигался ураган. Сосны в горах скрипели и трещали под напором горячего сухого ветра.
Трандуил не мог подвергать риску свой народ. Эльфы не пришли на подмогу ни тогда, ни после. Лишившись своего дома, гномы Эребора скитались по миру. Некогда великий народ был подавлен. Молодой наследник рода не чурался любой работы и трудился в людских селениях, но он всегда помнил дымящуюся гору под луной и огонь, будущий с небом наравне. Он видел драконье пламя в небе и города, сожжённые дотла. Он ничего не забыл и он не простил.
Тем временем на другом конце света драконы существовали лишь в воображении и в виде фейерверков, которые запускали волшебники на День летнего солнцестояния. Драконы не пугали, они приносили радость. И тут, мой дорогой Фродо, появляюсь я. Это было начало невероятной дружбы, которая продолжалась всю мою жизнь.
Но и это не начало моей истории. Для меня всё началось… всё началось очень просто, как и можно было догадаться.
В норе под землёй жил-был хоббит. Не в мерзкой грязной сырой норе, где полно червей и воняет плесенью. Это была хоббичья нора, а это значит вкусная еда, тёплый очаг, всякие удобства и домашний уют.
Но в один день моя жизнь переменилась. На пороге Бэг энда, прямо с утра появился Серый Странник в остроконечной шляпе. Дааа… он не любит, когда опаздывают… Не то чтобы я этим грешил. Я всегда пунктуален. В те времена я жил исключительно добропорядочной жизнью, и ничего нежданного никогда не случалось.»
========== Глава I ==========
Беги! Срочно!
– Ковальски, варианты.
– Стратегическое отступление.
– Поясните…
– Мы убегаем, но мужественно.
Пингвины из Мадагаскара (The Penguins of Madagascar)
Красоты Восточного леса всегда поражали всех жителей Средиземья без исключения. Айнур явно постарались на славу, создавая его (возможно, даже чуть больше, нежели другие «зелёные моря»). Массивные сочные кроны, пышная зелень, обилие всевозможных животных и птиц. Он всегда был светлым, и светлым в прямом смысле этого многозначного слова, ведь тёплые яркие лучи дневного светила всегда находили место меж густых ветвей вековых деревьев даже несмотря на то, что, взглянув на этот лес с высоты птичьего полёта, не сразу поверишь в это – настолько непреступным и непроницаемым он кажется. Свет здесь был буквально везде, им словно светились и растения, и звери.
Радагаст очень любил этот лес. И неважно было, что его называют вовсе не Восточным, не важно, что он даже далеко несравним с красотами лесов Валинора, но он был по-своему прекрасен (во всяком случае, по мнению старого волшебника, прекраснее других лесов Средиземья). Именно он показался ему подходящим более других мест для великой миссии, что поручил ему совет истари. Великой миссии, коей являлась маленькое бледное недоразумение, как любил называть девчушку Саруман. Волшебник явно скрепя сердцем отдавал Первозданную Бурому, ведь считал того глупцом, неспособным на такое чрезвычайно важное поручение. Однако Гэндальф, да и другие маги настояли именно на кандидатуре Радагаста. И вот, эльфийка уже добрые четыре сотни лет живёт вместе с чудаковатым чародеем в Мирквуде – в том самом «Восточном лесу», что пришёлся по душе доброму сердцу Бурого истари. И вот уже четырёхсотый год, Радагаст выходит из их дома и идёт в лес, такой же добрый и тёплый, как его сердце, и такой же широкий, как его душа. Но ещё с утра что-то тревожное словно сжимало его грудь.
Что-то было не так в этот раз, и недоброе предчувствие не обмануло старика. Идя по лесу, он начал замечать напуганных зверьков, и только пройдя несколько особо старых деревьев, маг понял беспокойство лесных друзей. Ещё недавно зеленеющий куст был поражён проказой, и была она явно не естественного происхождения.
– Нехорошо. Совсем нехорошо… – пробурчал под нос маг, срывая умирающий лист. Он устремил свой взор дальше, и нарисовавшаяся картина ранила его измученное тревогой сердце. То тут, то там лежали умерщвлённые зверьки. Он положил лист в свою сумку, сшитую заботливой рукой Первозданной, и побежал дальше, и вот в ней уже оказался гибнущий гриб и чёрная смола. Но хуже всего для Радагаста был задыхающийся ёжик, лежавший поперёк тропинки. Маг быстро и не менее заботливо поднял его на руки и помчался в дом, обеспокоенность лепеча под нос «Неужели началось!»
❂❂❂
Росгобель, конечно, не крепость. Вид покосившихся крыш, утеплённых лишь соломой, деревянные подпорки, которые буквально держали стены, да и дерево, что росло, в прямом смысле, внутри дома не внушали чувства уверенности в этой «конструкции». Но эльфийке, как и хозяину этого дома, это даже было по душе. На прогретой за день соломе можно было спать ночью, бесконечно долго вглядываясь перед сном в тот кусочек огромнейшего неба, что был виден меж листвы. И тогда сухая трава казалась самой мягкой периной, что была когда-либо создана. А на ветвях дерева можно было удобно присесть, привалившись к стволу, и читать одну из немногих книг дедушки об истории Арды, которые только она находила в доме. В это время, она представляла себя одной из героинь книги, погружаясь в мир грёз. И, как ни странно, она не сидела в замках, ожидая своего принца, и не была причиной ссор между заядлыми товарищами, как обычно изображают себя молодые эллет всего Средиземья. Нет. Она была на поле боя, в разгар самых грандиозных битв с верным другом – остро заточенным мечом, мечтая, что когда-нибудь этому клинку дадут имя. В иной раз она была на состязаниях, целясь в самые невообразимо сложные мишени из величавого и искусно выполненного лука, представляла, как её стрела с молниеносной скоростью протыкает самую сердцевину, и все народы признают её победительницей. И тогда сухая потрескавшаяся кора не казалось такой жёсткой и неприятной. Но такой милый сердцу и, к сожалению, выдуманный мир, зачастую резко рассыпался, возвращая мечтательницу в реальный мир, где она сидит на суку, в руках старая книга в потрёпанном переплёте, а дедушка добрым старческим голосом зовёт её к столу.
Иногда, девушка всё же осмеливалась и спрашивала у него про большой мир, пыталась выпытать, отчего они живут вдали от всех в лесной глуши, и когда же они смогут начать путешествовать? Но маг лишь тяжело вздыхал и приговаривал, что «всему своё время». Тогда девушка не выдержала, и в тот момент, когда дедушка отлучился из Росгобеля на пару дней, она решилась на побег и тогда, по закону подлости, побежала прямиком на юг, где находился Дол-Гулдур – заброшенная крепость орков. От нелепой смерти в результате необдуманного порыва и от изуродованного природой орка её спасла одна эльфийка. Она отвела её обратно домой, и тогда эллет сдружились. О побеге девушка Радагасту не говорила, а вот с Тауриэль – той самой спасительницей – после этого они продолжали втайне встречаться. Что именно делала огненноволосая тогда в лесу одна, Первозданная так и не узнала, но создавалось впечатление, что воительница знала её.
Она не назвала бы себя красавицей, даже учитывая то, что единственными «людьми», с которыми она когда-либо встречалась, были дедушка Айвендил, дедушка Олорин, тот малосимпатичный орк, Тауриэль и периодически навещающий их дедушка Курумо. У неё были длинные немного вьющиеся волосы, абсолютно белого цвета, кожа светлая, словно она была дочерью самой смерти, и глаза цвета молока с мутными зрачками, от чего создавалось впечатление, что эллет была слепа. Однако спешу развеять этот миф: девушка видела этот мир намного чётче и яснее, чем мы с вами все вместе взятые. Также она обладала довольно хрупкой худощавой фигуркой и была довольно низкого роста для эльфийки, в силу природы Первозданных – «первых из первых», но это было даже на руку. С такой комплекцией сорванец могла пролезть куда и где угодно. Особенной странностью были её уши – длинные, тонкие, совершенно непохожие на уши Тауриэль, дедушек или того же уже известного, и всё также малосимпатичного орка. Но и это её не удивляло, здесь свою роль сыграла всё та же природа Первозданных. Возможно, именно из-за них Тауриэль и поняла, кто она, но это лишь были смутные догадки девицы.
Также ещё одной отличительной чертой внешности эллет были неожиданно яркие веснушки, покрывающие нос и верхнюю часть щёк. Именно из-за них девушка особенно не любила свою внешность и убрала все зеркала в доме.
– Эльфы – самые прекрасные создания Илуватара, высокие и статные, все без единого изъяна кожи, сильные и храбрые воины. От одного их взгляда дрожат все враги. А я кто? Дурацкие веснушки, слишком яркие, сама низкая, словно дворф. А глаза – лишь белое пятно на белом лице, обрамлённом волосами ещё белее. А слово воин для меня вообще табу…
Дедушка Айвендил часто утешал её, говорил, что веснушки – знак избранной, означающие поцелуй Солнца, которым оно отмечает лишь тех, кому уготована великая судьба. А низкий рост и «много светлого» – совершенно не показатель чьей-то уродливости в той или иной степени.
Вообще, от чего-то, она казалась тем самым-самым светлым, что когда-либо создал Эру или любой другой Айнур. Именно поэтому совет истари даровал ей не менее светлое имя – Айнэ, что в переводе с высшей речи эльфов – речи, почти позабытой этим народом – собственно и означало свет. Эх… никакой интриги!
Итак, сегодня Айнэ проснулась на крыше, ведь звёзды были всю вчерашнюю ночь чрезвычайно близко к земле. Она жадно всматривалась в них, словно пытаясь разгадать тайну холодных ночных светил, поэтому провалилась в мир снов глубоко за полночь, а проснулась только тогда, когда особенно назойливый лучик солнца щекотал глаза. Девушка потянулась, осмотрелась, поняла, что уже давно день, что спала она опять не в кровати, которая, к слову, уже позабыла формы своей хозяйки, и что уход дедушки она благополучно проспала. В итоге эллет решила заняться делами, коих у неё было немного. Ловко спрыгнув с крыши и повозмущавшись секунды три, что этого никто не видел, она забежала в кладовую, набрала в корзинку зерна и побежала к кормушкам. Насыпала в одной корм, потом ещё в одной, потом ещё в две, залезла на дерево – ещё в пяти, а затем побежала в дом, где между двух особо толстых ветвей прямо под потолком было гнездо. Птички благодарно запищали, а блондинка лишь улыбнулась, и её бесцветные глаза блеснули озорством, и побежала дальше, ведь помимо крылатых друзей у неё были и другие.
Закончила она кормёжку примерно через час и тогда, наконец, вспомнила о себе. Растрепанные волосы, в которых были, казалось, листья со всех деревьев леса и ещё пару десятков соломинок она расчесала и заплела в «корзинку», чтобы те ей не мешали. О пристрастиях эльфов оставлять волосы распущенными Айнэ не знала, поэтому эти действия ничуть её не смутили. Свой наряд, который представлял собой платье с длинными рукавами и поверх довольно короткое пончо, она не сменила. Всё неизменно белого цвета, но уже добавилось небольшое разнообразие в виде золотой вышивки по краям плотной ткани, а также недлинной бахромы (соответственно на пончо). Обуви эльфийка не носила.
Девушка позавтракала лембасом, запасы которого в кладовой на удивление постоянно пополнялись.
– Ну да. Ему можно ходить в Большой мир, а мне нельзя!
Айнэ решила не ждать возвращения припозднившегося дедушки и начать готовить обед сама. Хотя, учитывая выдающиеся кулинарные способности Айвендила, она бы, даже при условии его нахождения в доме, не подпустила бы его к плите к костру. Но в тот момент, когда она уже снова вышла на улицу, чтобы пройти к кладовой, острое эльфийское зрение сразу заметило суетливые движения в глубине леса. Эллет прищурилась и с опаской начала двигаться в сторону источника шума, но тут осознание личности незваного гостя осенило разум, и Айнэ с тяжёлым вздохом подавила в себе желание ударить себя по лбу.
– Дедушка Айвендил! Что случилось?!
Но Бурый не отвечал ей, и лишь когда он добежал до неё, смог, тяжело дыша, выдавить из себя:
– Беги! Срочно! Возьми рюкзак, оружие и карту и беги на запад! Только на запад! Быстрее! Беги в Шир и найди там Гэндальфа! – волшебник снова подорвался с места и побежал в дом.
– О чём ты? Дедушка, ты, верно, сошёл с ума. Куда бежать? Кого найти? – эллет перепугалась не на шутку, ведь если сам Айвендил говорить ей бежать, бежать из этого дома, из этого леса, совсем в другую страну, да ещё и оружие с собой прихватить, то либо он тронулся в конец умом, либо дела очень худы. Но учитывая умирающего Себастьяна на его руках, скорее последнее.
– Нет времени объяснять! Просто беги!
Серьёзный тон подействовал на Айнэ как кипяток. Она мигом подорвалась, залезла в свою комнату через окно, сорвала со стены карту и, свернув ту, засунула в дорожный рюкзак, содержимое которого даже не знала. Однако Радагаст постоянно говорил ей, что когда придёт время, эллет должна будет схватить его и делать то, что он ей велит. Запасы сумки маг постоянно обновлял, буквально каждый день, словно чувствуя, что уже скоро наступить день X.
– А когда же придёт это самое время? – с улыбкой спрашивала блондинка деда.
– Когда оно придёт, тогда ты и поймёшь. Но ждать его я тебе не советую… – Айвендил тяжело вздыхал, а Айнэ лишь отмахивалась, снова сваливая это на солидные года и буйную фантазию, даже не смея надеяться, что когда-нибудь и вправду сможет выбраться из «зелёной клетки».
Айнэ помотала головой, отгоняя воспоминания, и быстро перевернула лёгкую кровать. Там, где пол был особо «обижен временем», девушка вытащила одну из половиц и выудила из небольшого «сейфа» двое парных кинжалов из прочнейшей эльфийской стали вместе с набедренными ремнями для них.
Сквозь хлипкий пол она слышала внизу копошения дедушки, но не стала придавать им значения, сосредотачиваясь на маршруте по которому отправится в путь, как вдруг Росгобель в первый раз пошатнулся. Маг перестал издавать звуки, и сама эллет притихла, чувствуя, как по стене в противоположном конце дома ползёт что-то очень большое. Страх сжал сердце Айнэ, но она быстро взяла себя в руки, выпрыгнула из того же окна, в которое влезла, радуясь, что оно выходило именно на запад, туда куда ей и было нужно.
Комментарий к Глава I
Иллюстрации к “Главе I”:
https://vk.com/album-167821991_260853693
========== Глава II ==========
Мне ведь не мерещится?
Можно долго злиться на то, как все сложилось, можно ругаться и проклинать судьбу, но в конце пути нужно простить…
Загадочная история Бенджамина Баттона
Хоббиты – оседлый народец. Нового не любят, путешествий не выносят. Им дай лишь покурить, выпить да поесть до отвала – вот это жизнь! А спать на холодной земле, идти многие километры, да хотя бы на лошадь залезть – нет уж, увольте. О чём только думал Гэндальф, когда выбрал четырнадцатого из их числа? Он вообще думал?
Но дело сделано, тринадцать развеселённых гномов сидят на кухне Бэг Энда, один рассерженный хоббит нарезает круги в прихожей, а маг лишь тяжело вздыхает, ожидая визита шестнадцатой гостьи. Как её примут другие, да и как она сама примет их, он не знал, и впервые клял себя за необдуманные решения. Однако тьма, что в последнее время сочилась отовсюду, не дала времени на взвешенные рассуждения и план: действовать надо было стремительно. Наконец, за окном послышалось ржание лошади, а спустя некоторые стремительные мгновения в дверь постучали.
– Я открою, – словно сам себе сказал Бильбо и поспешил впустить уже четырнадцатого гнома, как он думал. Каково же было его удивление, когда на пороге он обнаружил прекрасную эллет. Одета она была не примечательно – белая рубашка, серые узкие штаны да плащ им в тон, капюшон которого был натянут на лицо. Примечательным было то, что, в целом, одежда была не эльфийская, а скорее человеческая. Лишь плащ, обряжённый золотыми украшениями свидетельствовал о том, что его изготавливали не люди. На бёдрах были видны ножны с парными кинжалами, что заставило напрячься хоббита. Не каждая эльфийка владела оружием. Хотя к слову, они все им владели, но в открытую носить и пользоваться… Слава Эру, кроме пары клинков, больше ничего такого Бэггинс не заметил.
Но не столько наличие оружия у хрупкой девушки потрясло хоббита, сколько то, что эллет была, во-первых, низкого роста, почти как гном. Во-вторых, она была боса. В-третьих, её лицо было усыпано довольно милыми веснушками, однако пигментные пятна очень редко присутствовали на коже Эрухири (если вообще таковые и были в истории). Принимались они, к слову, не очень радушно. В-четвёртых, её уши были вытянутыми и узкими. К слову, пункт «в-четвёртых» особенно его потряс.
– Извините, – незнакомка аккуратно стянула капюшон, и Бильбо отметил ещё одну странность – её волосы, которые были убраны в косу-корзинку, изящно обвивавшую её маленькую головку (странность заключалось в том, что эльфы не носят таких причёсок, скорее это было присуще людям), – я поспрашивала у милейших жителей этой деревеньки об одном человеке, и они сказали, что видели в последний раз его у вашей… я просто не знаю что это… нора? – белые глаза девушки выражали такое же удивление, что и глаза Бильбо, от чего ему стало как-то легче.
– Д-да… – Бэггинс потряс головой. – Проходите, – мужчина отошёл в сторону и впустил внутрь благодарно улыбающуюся эллет.
Повисло пятиминутное молчание, в ходе которого никто не мог решить, что делать.
– Тааак, кого вы ищите?
– Собственно… я и сама не знаю кого… – девушка виновато улыбнулась и потупила взгляд. – Но я знаю, что его зовут Гэндальф! – тут же спохватилась эллет.
– Ах, Гэндальф значит! – глаза Бильбо наполнились праведным гневом, а незнакомка вздрогнула.
– Й-я сказала, что-то не то?
– О нет-нет, ничего, – хоббит быстро успокоился, увидев испуг гостьи. Отчего-то ему совсем не хотелось пугать эту очень очаровательную и занятную особу. Любопытно, его интерес был вызван тем, что хозяин Бэг Энда никогда не видел эльфов или тем, что представителям этого народа был присущ какой-то природный шарм? – Он там. Проходите.
Эльфийка снова благодарно улыбнулась и проследовала вслед за хозяином вглубь этого странного дома. Айнэ жадно осматривала все его уголки, стараясь ничего не упустить, что не укрылось от Бильбо.
– Вы впервые у нас?
– Угу. Это так необычно… жить под землёй.
Наконец круглый коридор вывел их в следующую комнату, где на стуле сидел улыбающийся маг в серой длинной мантии и остроконечной шляпе.
– Дедушка Олорин! – под удивлённый взгляд хоббита, блондинка кинулась на шею весело смеющемуся волшебнику.
– Олорин? Ч-что? Что за Олорин? Ты же говорила, что не знаешь Гэндальфа.
– Олорин – моё настоящее имя, – пояснил маг, пока эллет в смятении отстранялась от него.
«Настоящее имя? То есть… Гэндальф это… Вот это поворот…»
– Вот как?! А я думал твоё настоящее имя – «Старый дурак с длинной палкой в остроконечной шляпе, который вламывается в дома добропорядочных хоббитов вместе с тринадцатью гномами и одной эльфийкой»! – эллет прыснула, а Гэндальф лишь улыбнулся. Тут сбоку послышалось копошение, и из соседнего прохода один за другим посыпались гномы не с самыми добрыми выражениями лиц. Блондинка испуганно ойкнула и спряталась за Серого.
– Здесь эльф!
– Зачем ты привёл эльфийку, маг?!
– Пусть она уйдёт! – эти и другие гневные возгласы градом обрушились на волшебника и эллет, но их вмиг прервал король. Торин растолкал друзей и подошёл к виновнику этого столпотворения.
– Гэндальф, зачем ты привёл её к нам, хотя сам не понаслышке знаешь отношения наших народов? Сначала хоббит, потом эльф. Ты же не думаешь, что мы возьмём её с собой в поход?! – Торин смерил тяжёлым взглядом фигуру Серого Странника. Девушка хотела было спросить у Дубощита, что за отношения такие, но лишь снова ойкнула, только завидев его мрачную физиономию.
– Вы – нет. Я её возьму. Мне же нужен компаньон, с которым можно по-человечески поговорить, – совершенно не думая о том, оскорбят ли его фразы гномов, ответил маг. Даже скорее наоборот – это и был конечный результат, которого он добивался. Гномы смутились и замялись. – К тому же, она принесла сюда то, что очень поможет вам в вашем деле.
Торин и другие гномы, наконец, замолчали, пытаясь угадать, что ж такого принесла девушка.
– Не прячься дитя. Мы не причиним тебе вреда, покажись нам, – Дубощит смягчился, понимая, что, вероятнее всего, переубедить упёртого мага ему не удастся. Остаётся уповать на то, что этот хоббит и эльфийка сохранили остатки разума и не посмеют сунуться в такой опасный поход.
«Почему-то я практически уверена в том, что старше вас, сэр» – мысленно пробурчала в ответ дворфу эллет и, наконец, вышла из-за «укрытия». Вмиг на неё уставились тринадцать пар удивлённых глаз. Гномы разглядывали эльфийку, которая, к слову, была не на много выше их*, пытаясь понять, не мерещится ли она им. Некоторые даже потыкали в неё пальцами и подёргали за все возможные (и невозможные) конечности. Но сколько бы они не трудились – веснушки оставались на месте, белые глаза были такими же белыми, уши не отваливались до «принятой» длины ушей эльфов, а сама девушка так и не стала выше.
