Текст книги "Коллекция упавших звёзд (СИ)"
Автор книги: D Scriptor
сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 11 страниц)
– У-у, – поморщился змей, всё ещё вздрагивая от недавнего оргазма. – Не смейте меня целовать после этого.
– Где не сметь? – невинно спросила Аркана, нагибаясь обратно к паху. – Здесь? – она облизнула возбужденный анус, трепетно расцеловав напряженную звёздочку мышц, и подхватила скользнувшего с кровати Нико под колени, возвращая обратно, а то бедолага от удовольствия совсем расслабился, даже в лежачем положении не держится.
– Здесь… – Эхом повторил Нико, захлебнувшись слюнями, и потянулся к Лотте, неловко царапнув ногтями по её плечам. Альфа фыркнула, закинув толстую косу куда-то за спину, и примкнула губами к жаркой плоти, скользнув языком внутрь, и змеиный принц едва ли не заплакал от переизбытка чувств. Сколько уже она его так ласкала, а реакция всё как в первый раз. Министр грустно вздохнула, обдав горячим дыханием анус, и оттянула пальцами кожу, давая себе простор.
Лагуррцы создания хладнокровные, поэтому в первое время Нико долго приобщался к её теплу, и его считая чем-то сверхъестественным, но потом пришёл к тому, что жар альфы ему нравится почти так же, как и её дикие поступки и желания. Змеиный принц тянулся к её свету, греясь о её любовь. И Лотта могла заверить, что это стоило расцарапанного в первый день лица и громких выкриков о ненависти. Так уж случилось, что министр платила за своих наложников больше, чем две тысячи наличными.
Леди обласкала его пальцами, аккуратно поглаживая изнутри, попутно выцеловывала бедра и согнутые колени, даруя то самое тепло. На Лагурре народ был жесток, доктору Неццу пришлось хорошенько постараться, чтобы залечить едва ли не разорванный кишечник, благо республиканцы не поскупились на нападения, и сына вождя пленили как раз во время обучающего акта, грозящего обернуться трагедией. Так рассказывал Грэг, выцепив для министра Нико из лап какого-то генерала, – Лотта уже и не помнила его имени, – который собирался сделать из змея трофейное чучело, перед этим хорошенько поимев.
Сморгнув воспоминания, альфа глянула на стонущего невольника, подмечая, что выглядел он весьма довольным, и заулыбалась сама, чуть отстранившись, чтобы стянуть с себя брюки и рубаху, в которой оставалась по сей миг. Она не знала, что бы делала без них всех, без Нико в том числе. Это так страшно – иногда думать о том, что леди никогда бы его не повстречала.
В порыве нежности она метнулась к его лицу, всё-таки запечатлев на его губах долгий поцелуй, почти что молящий, полный любви.
– Сделали это, да? – проворчал Нико, а в следующей мгновение сам притянул её к себе, заставляя осесть на себя, и глянул внимательными змеиными глазами прямо в лицо. – Я тоже люблю вас, госпожа, – выдохнул омега, заправив прядь выбившихся волос ей за ухо, и в неловкости своей потянулся за новым поцелуем, обвив её талию ногами.
Вот так они и жили в прекрасном созданном руками Лотты мирке в попытках избавиться от прошлого и дать волю настоящему.
Лотта с хлюпаньем разорвала поцелуй, чуть виновато взглянула на Нико, расправив плечи, и поводила бедрами, почувствовав как дрожь от налитого кровью клитора прошла до самых висков. Опустила взгляд на вожделеющий анус, закусив губу от вида разработанной мягкой плоти, и опустилась на колени, предвкушая волну удовольствия, готовившуюся захлестнуть её с головой.
Невольник тут же напрягся, это Аркана видела по поджавшимся пальцам ног, и тут же нашла его ладонь, крепко переплетая её со своей. Он постоянно ожидает боли на протяжении этих четырёх лет. Некоторые раны нельзя зашить так просто, и Лотта хорошо это понимала, но всё равно не теряла надежды. И не потеряет никогда.
Она качнулась на пробу, лишь слегка проведя клитором по ягодицам, взглянула на Нико, не сводящего с неё взгляда, и когда он выдохнул, Лотта толкнулась, мягко проскользнув меж разомкнувшимися стенками чешуйчатой плоти. Наложник взвыл, прогнувшись в спине едва ли не до хруста в позвоночнике, и альфа наклонилась, расцеловывая пальцы его руки, которую продолжала сжимать.
– Только помни, сладкий, что если будет больно, ты говоришь об этом, да? – напомнила Лотта, сдув со лба выбившуюся прядь, и толкнулась, войдя глубже. Нико шумно выдохнул, но кивнул, придерживая свои ноги. Леди сосредоточенно нахмурилась, прислушиваясь к дыханию омеги, и прошлась губами по шелушащимся икрам в успокаивающем жесте.
– Всё нормально, – рыкнул наложник, намекая, что слабые покачивания Арканы совсем не то, что он от неё ожидал. Министр широко ухмыльнулась, поймав его вызывающий взгляд, и наполнила его всего без остатка; её раскрытые половые губы шлепнулись о его ягодицы в мокром хлопке, и Нико закинул голову, издав головокружительно-протяжный стон. Клитор заныл от сжимающей тесноты, и Лотта задвигалась усерднее, виляя бедрами в диком танце.
Омега под ней гортанно стонал, хватаясь то за простыни, то за её руки, но не противился, не отстранялся, только кривил губы, пытаясь насадиться ещё больше, чтобы альфой был достигнут тот самый пик. Леди жарко выдохнула, немного сменив угол проникновения и закинув его ноги на плечи. Воздух горел, и восковая фигурка плавилась, исходя блаженными стонами. Любоваться полными слёз зелеными глазами и тонкими струйками слюны, вытекающими из раскрытого омежьего рта, можно вечно, и Лотта жадно впитывала этот образ. Во время течки омеги Лагурры испускают привлекающий аромат, только вот альфе с Сэйки этот запах не казался таким уж и привлекательным – Нико это очень заботило. Он, бывало, даже истерику закатит по поводу того, что всё это неправильно, и расовое различие противится тому, чтобы Лотта его любила.
– Я возьму тебя на Коургу, – вдруг прошептала министр с новым толчком, и омега взвыл. – Твоя течка… я должна быть с тобой, поэтому возьму тебя с собой на четыре месяца. Что скажешь?
Кажется, Лотта наконец нащупала простату, потому как наложник вдруг яро выгнулся, не успев ответить, и широко раскрыл глаза, из которых ручьями полились слёзы. Стон в перемешку с криком и воплем сотряс комнату, а белесая жидкость вновь обрызгала впалый живот и мятые простыни. Аркана удивлённо вскинула брови, едва ли не излившись следом, и проследила за тем, как Нико рухнул обратно, расслабленно раскинув руки, и улыбнулся так широко и развязно, будто вдруг опьянел.
– Делайте со мной что хотите, госпожа, – прошептал он, облизав вытекшую слюну, но язык так и остался безвольно свисать с щеки. И кто там ещё про расовое различие толкует? Лотта только нервно хмыкнула, продолжив толкаться в него с большей страстью. Министр была убеждена в том, что природа прекрасна и умна, но всё-таки и её законы можно нарушать. Сама леди нарушила уже добрый десяток и останавливаться, собственно, не собиралась.
– Значит, решено, – выдохнула она, вновь оцеловав расслабленные ноги.
Завтра она начнёт кардинальные сборы, а сегодня нужно ещё успеть подать заявку, чтобы администрация отеля подготовила номер для Самарта.
Альфа выдохнула, протяжно зарычала, кончая на несчастные простыни, и затуманенным взглядом проследила за тем, как сжались мышцы ануса, потемневшего и совершенно развратного. Лотта мотнула головой, мягко опустившись рядом с обессиленным наложником, и накрыла их обоих то ли простынью, то ли одеялом, позволяя Нико прижаться к своей груди. Каштановые волосы защекотали лицо, а по пробуждению нужно не забыть ещё вручить гребень.
Министр слишком вымоталась за это утро, поэтому вздремнёт часок. Всего лишь час, ведь сильно дела это не поменяет.
Нико мгновенно засопел, обвив леди ногами и руками, словно настоящий змееныш, и Аркане только и оставалось, что обнять его в ответ и провалиться в сладкую забвенную дрёму.
Пусть подождут анонимные сигналы из архива и все командировки. Хотя бы немного.
Бонус. То, о чем мы будем молчать
Лотте не нужны были дети от раба с дикой планетки Мю, еще и от рогатого и лазурно-голубого. Она вообще не собиралась спать с ним, в планах министра было только кормить, одевать и заботиться о безопасности и все это – на расстоянии. Но этот омега просто явился к ней в разгар гона и получил свое, глупец.
Министр зло зарычала, ударив по столешнице. Приглашенный из столицы врач сообщил, что наложник вынашивает ребенка. Ее ребенка вот уже две с половиной недели, и в это просто не верилось, казалось абсолютной дикостью, ведь Аркана еще так молода! Она только вступила в должность, еще освоиться не успела, а тут – ребенок. От раба. Репутация и так ни к черту, а тут Лотта повела себя как настоящая дикарка, устроив сцепку в разгар гона. Нужно было с самого начала обпоить невольника противозачаточными, раз уж все к этому шло. Но ведь не шло… леди не хотела.
– Мрак! – выкрикнула она в пустоту, вцепившись в свои волосы, и уронила голову на грудь. Чуть позже бы, когда бы Лотта освоилась на новом месте, когда бы не осталось проблем с Парламентом, в будущем, но не сейчас, когда ее жизнь трещала по швам. Министр не себя жалела, ей несчастного омегу было жаль, которого она обременила этой бесполезной ношей в виде нежеланного ребенка.
Она просто сбегала от него, пресекая любую встречу, не разговаривала, не обращалась, перестала принимать чай и просто наказала, чтобы больше не подходил к ее покоям. Леди Аркана безумно боялась, боялась глядеть в искренние синие глаза и видеть в них надежду. Она не сможет дать ему любовь, ведь Лотта разучилась любить еще очень давно, растратив всю свою пылкость на недостойного. А сейчас недостойной была она.
Ей хотелось спросить совета.
Альфа вдруг поднялась со стула, нахмурив брови, и шагнула к шкафу, попутно набирая сообщение на браслете. И, кажется, она знала, кто ей может его дать.
***
– Ты обрюхатила омегу-раба? – леди Калла Аркана задумчиво пожевала губы, примкнув губами к чашке горячего кофе. – Так и знала, что без присмотра тебя оставлять нельзя.
– Не паясничай, – вздохнула Лотта, сверкнув в сторону сестры недобрым взглядом. – И сама знаю, что это паршиво.
– Это кошмарно, – совершенно спокойно кивнула альфа, глянув куда-то в сторону. – И что собираешься делать? Такое чадо вызовет много вопросов у прессы.
– Вот об этом я и хотела поговорить, – министр заломила пальцы, глубоко вздохнув. – Я думаю об аборте.
– А что он сам говорит? – бесстрастно уточнила сестра, снова отпивая. Лотта непонимающе нахмурилась.
– Кто?
– Твой потенциальный муженек.
– В каком смысле? Я с ним даже не говорила об этом, куда там совместные решения. Смеешься?
– А в чем проблема? – снова спросила Калла, пронзив неразумную старшую сестренку серьезным карим взглядом. – Ты думаешь все само собой рассосется? У нас, конечно, отвратительная система прав для плененных дикарей, но это не значит, что ты так просто можешь убить ребенка. Своего ребенка, Лотта. Это-то ты понимаешь? Если последствия необдуманного траха ты оценить не можешь, оцени хотя бы это.
В ресторане, где они сидели, посетителей было не так много в столько ранний час, но все же альфа ощутила на себе любопытный взгляд бармена, мысленно дав сестре подзатыльник за ее бестактность, ведь говорила громко она намеренно. А потом ее неожиданно пронзило сказанными словами, ввергая в полнейшее замешательство.
Синевласый наложник носит под сердцем ее ребенка. Ребенка, который не виноват перед миром за то, что ее родительница такая глупая. Ребенка, который родится с такими же карими глазами и опознавательными пятнами на обеих щеках. Или с миловидными рожками. Который будет гордо звать ее «мама» и ждать после каждой командировки, сидя на руках раба. Тэйки. Его зовут Тэйка.
Лотта шумно выдохнула и, словно прозрев, взглянула на продолжавшую пить кофе сестру огромными блестящими глазами.
Этот мир сложен и жесток, но у министра, к счастью, есть средства, чтобы сделать этого ребенка счастливыми. И его отца тоже. Леди Аркана никогда не задумывалась о семье, отвечая на материны слова о детях едко и недовольно. Она никогда не хотела иметь детей, и, кажется, будет наказана за это пренебрежение. А может одарена – кто знает.
– Станешь самой лучшей теткой на свете, – министр вздохнула, цапая свою чашку чая и примыкая к ней губами.
– Всенепременно, – Калла расплылась в широкой улыбке. Как министр здравоохранения она просто молодец – предотвратила очередной аборт и, возможно, уберегла старшую сестру от огромнейшей ошибки.
Лотта тяжко вздохнула, мысленно простроив маршрут до дома прямо в покои своего раба. В том, что альфе пора перестать бегать и надеяться на то, что все разрешится само собой, Аркана-младшая тоже права. Нужно сделать первый шаг навстречу чему-то новому, ведь иначе можно и трусом прослыть.
А Лотта никогда не была трусливой.
***
По возвращению она с разбегу бросилась в комнату Тэйки, словно боялась, что передумает, и это, в общем-то, было не так уж и нереально. Отчего-то при мысли о предстоящей встрече вмиг похолодело в груди, а сознание упрямо зудило о том, что аборт не такой уж и плохой вариант. Но Калла права, Сэйка и так лишила рабов всего, чего могла, и Лотта не отберет у своего наложника право выбора. Такие уж у нее были принципы. Глупые, по мнению Парламента, в большей своей степени.
Миновав лестничный пролет и чихнув от неизвестно как взявшейся здесь пыли, – Лотта же переехала сюда только пять месяцев назад! – альфа оказалась в нужном коридоре, заучив их расположение еще в день переезда. Почему-то только сейчас она осознала, что о чем говорить абсолютно не знала и даже не предполагала. И что делать, к слову, тоже. Придется инициативить.
Юная альфа глубоко вздохнула и уверенно шагнула к автоматической двери, терпеливо дождавшись, когда датчики ее опознают и пропустят внутрь.
Тэйка сидел на подоконнике, и его самодельная трабея шевелилась от теплого ветра. Еще в ту ночь Лотта удивилась, чем же наложнику так приглянулись простыни, а теперь и сама заметила, что смотрелись они на нем чертовски хорошо.
Раб, почувствовав чужое присутствие, отмер и повернул голову, рассеянно глядя на замеревшую в нерешительности Аркану, у которой сердце колотилось под самым горлом. А он был высок. И красив. И совершенно не похож на хрупких омег Сэйки. Почему-то Лотта приметила это только сейчас, а не в ту ночь, когда владела его телом, когда не могла остановиться, – как там сказала Калла? – трахая инопланетного наложника до потери пульса, словно дикарка. Леди пристыженно закусила губу и вдруг вскинула подбородок, собрав все силы в кулак и шагнув прямо к удивленному омеге, который точно не ожидал увидеть здесь свою госпожу. Купила и сама же бросила. Какая же вы сука, министр Аркана.
– Я пришла… к тебе, – прохрипела она, голос предательски сел, и альфа только сглотнула, испытующе глядя на Тэйку. Лицо невольника вдруг изменилось, приобретая сносное выражение, и он даже на колени рухнул в учтивом поклоне. Слишком учтивом. – Не нужно, – засуетилась Лотта, подскочив к нему и дернула за руку, чтобы поднялся.
– Что вам угодно, госпожа? – смиренно поинтересовался раб, но в его голосе она уловила радостные нотки, от которых тут же пробежала толпа мурашек. Он не должен быть так счастлив видеть ее. Лотта же не заслужила, она же эгоистичная мразь, разве такие имеют право глядеть в искренние синие глаза и видеть в них бурлящий океан чувств? Определенно нет.
– Я хотела поговорить, – альфа глубоко вздохнула. – О нем, – кивок на абсолютно не заметный еще живот, но, кажется, Тэйка сразу понял о чем речь, тут же нахмурился, невольно накрыв ладонью грудь, а потом скользнул ниже. – И о том, что с ним делать. Послушай, – начала она, нахмурив брови. – Я не хочу, чтобы ты думал, будто я брошу тебя с этим ребенком. Просто… я боюсь, – выдала она совсем не то, что собиралась, но испуганно рот захлопнула поздно – наложник вздрогнул, подняв на нее внимательный взгляд. – Боюсь, что не справлюсь. И что ты пострадаешь. И мое положение, – затараторила она, отступая назад по мере того, как омега делал шаг к ней. – Я не должна была тогда тебя пускать, – вдруг разозлилась она, подняв полыхающий взгляд, а Тэйка отшатнулся. – Тогда ничего бы не было.
– Вы жалеете, госпожа? – печально спросил невольник, и в голосе его было столько горечи, что Лотта замешкалась перед ответом.
– Да, – но все-таки ответила честно. – Я виновата бесконечно и жалею о том, что не смогла себя контролировать. Но я купила тебя и не отступлю просто так. Поэтому… только спрошу, – Аркана вздохнула, пронзив раба внимательным взглядом. – Если я скажу сделать аборт, ты…?
– Сделаю. Для вас – все сделаю.
***
Минуло два месяца, а Лотта, кажется, влюбилась.
Не так, как влюбляются альфы в понравившихся омег, остывая спустя два дня. Министр Республики влюбилась по-настоящему, крепко и болезненно, так, как влюблялась только однажды. И сейчас она лежала рядом с Тэйкой, ведя пальцами по чуть заметному обнаженному животу, исписанному еле видными бледными узорами, и улыбалась своим наиглупейшим наивным мыслям.
– Как думаешь, кем он будет? – тихо спросила Аркана, болтая в воздухе ногами, и вопросительно взглянула на омегу, неловко гладящего ее по руке.
– Не знаю, – вздохнул невольник так осторожно, словно боялся разрушить этот миг. Да что там, Лотта и сама не верила в реальность всего происходящего. – Но я хочу, чтобы он был похож на вас, госпожа, – шепнул он, пугливо огладив длинными красивыми пальцами ее лицо. Аркана вздрогнула, но не отстранилась, только придвинулась ближе, давая наложнику добро на прикосновения. – С вашими глазами, – Тэйка обвел аккурат возле ее век. – Улыбкой, – скользнул пальцами по губам, но, устыдившись, быстро отнял руку под добродушное фырканье альфы. Лотта его остановила, перехватив ладонь и прижав ее к своей щеке.
– У нас будет красивый ребенок, – пообещала она и, ведомая порывом, принялась расцеловывать каждый палец, пытаясь вместе с этим передать всю ту нежность, которой лишила своего омегу в самом начале. – И мы со всем справимся. Я тебе обещаю.
Тэйка шумно вздохнул, а Лотта взглянула на него грустно и потянулась рукой к его лицу, мягко огладив. За два минувших месяца он сумел разбудить в ней что-то давно забытое, что-то окаменевшее и неимоверно сильное. Заботу. Желание дарить тепло и защиту, желание быть рядом. Леди аккуратно придвинулась к нему, долго смотрела в глаза, а потом вдруг примкнула к удивленно раскрытым губам в ласковом поцелуе. Впервые с той злосчастной ночи, когда их судьбы переплелись самым неожиданным образом.
Леди целовала так, как желала целовать, ласково наминая ставшие родными губы, гладила широкие плечи, путалась пальцами в лазоревых волосах под громкое сердцебиение. Лотта Аркана влюбилась – какая странность!
Министр отстранилась, любовно проведя ладонью по вспыхнувшим щекам, и отползла, чтобы так же нежно оцеловать живот, поглаживая бока и грудь. Тэйка шумно вздохнул, млея от приступа ласки, но, в общем-то, был совершенно не против, только принял более удобную позу, позволяя Аркане и дальше выцеловывать свой живот.
Кем бы ни родился этот малыш, здесь его уже безумно любят.
***
Но счастье длилось недолго, и спустя пару недель случился выкидыш.
Ответивший по видеосвязи врач из столицы сказал, что тело самостоятельно отвергло плод, и с этими словами просто отключился, оставив шокированную Лотту наедине с рыдающим омегой и еще несформировавшимся ребенком. Кусок мокрой плоти сиротливо лежал на белоснежном кафеле, а сил вытереть кровь не было – Аркана едва ли держала себя в руках, пытаясь заставить Тэйку подняться с колен и пройти в свою комнату. Но терпела неудачу, ведь совершенно обезумевший невольник тянулся к бесформенному комку мяса, с трудом сдерживаемый Лоттой.
– Послушай же меня, – уговаривала альфа, пытаясь поймать его взгляд. – Послушай же меня, Тэй! Ну хватит! – а в ответ лишь сдавленный вой.
После на помощь пришел господин Рик, и двоим альфам удалось увести раба прочь, а Лотта вернулась отмывать кровь и слезы, дав волю своим, сотрясаясь в беззвучных рыданиях, водила по полу мокрой тряпкой, кляня себя за невнимательность, за трусость, за слабость и порочные мысли. Она ненавидела себя за то, что позволила Тэйке страдать. Врач, конечно, выслал через браслет инструкции, и через пару дней болевые спазмы уйдут, но Лотта прекрасно понимала, что рану, которую не видно, залечить еще труднее, чем открытую и кровоточащую.
Красная вода была вылита и поменяна несколько раз, пока кафель не заблестел, а министр бросилась к оставшемуся одному наложнику, едва ли не перелетая через лестницы. На сей раз она не мешкала, она просто вошла в его покои.
Тэйка обнаружился на кровати, куда они с Риком едва смогли его уложить. Свернувшись калачиком невольник мелко дрожал, и сердце заболело при виде на него. Лотта тяжко вздохнул, единым порывом оказавшись возле него, но все же не в силах дотронуться.
– Выписали лекарства, – хрипло начала она. – Я уже заказала. Сейчас выпьешь и полегчает, – на последнем слове она запнулась, ведь ничего не полегчает. Они так ждали, столько напланировали, Аркана даже зареклась, что сыграет с омегой свадьбу, ведь Парламент не сможет ей отказать. Но все мечты с треском рухнули, и сейчас Тэйка лежал перед ней беззащитный и убитый горем.
– Я с тобой, слышишь? – твердо сообщила министр, осторожно забравшись к нему и обняв со спины. – Так бывает, понимаешь? Только нужно быть сильным, чтобы идти дальше. Мы разберемся, почему твой организм так среагировал. Объездим клиники, все выясним. И тогда… попробуем снова. Если хочешь, – поспешила добавить она, с опозданием отмечая, как же глупа ее речь. Глупа и безнадежна.
Тэйка не ответил, только обернулся к ней, а в его глазах застыли слезы и непосильная горечь. Лотта шумно вздохнула и обхватила его лицо обеими руками, ласково смахивая большими пальцами соленые капли. Попробовала улыбнуться, только губы не слушались, оставалось только примкнуть ими к омежьему лбу и позволить Тэйке обхватить себя руками.
Так они и пролежали день на пролет, пытаясь заполнить пустоту друг друга необходимым теплом. Лотта зареклась, что осилит и это испытание, ведь она всегда побеждала.
Только вот в этот раз, в единственный, она потерпела неудачу.
…Спустя пол оборота Тэйке диагностировали бесплодность. А еще через два леди Аркана приобрела второго невольника, невероятно воодушевленная идеей дать плененным омегам второй шанс, ведь она была полна любви, которой собиралась наполнить всех, до кого только могла дотянуться.
А еще она пообещала Тэю, что подарит ему желанного ребенка, даже если он будет не его собственный. Она пообещала, что однажды в доме Арканы даже стены будут смеяться детскими голосами.
– Все у нас будет, – прошептала Лотта, сидя рядом со старшим невольником в подаренном ему саду на скамье, и гладила того по волосам. Тот не ответил, только улыбнулся, позволяя ветру ласкать лицо.
Тем месяцем в поместье поселился Вик, и Тэйка поверил своей госпоже, подняв глаза к небу. Оно хранило печаль и память о том дне, когда с треском поломалась сокровенная мечта синевласого омеги с планеты Мю. Но, кажется, он все же обрел семью, о которой столько грезил.
А о трагедии будет помнить только небо.
То, о чем они с Лоттой будут молчать, канет в небытие, давая дорогу будущему. То, о чем никогда не вспомнят.
– Я люблю вас, моя госпожа.
