Текст книги "Трейдер. Деньги войны (СИ)"

Автор книги: Д. Н. Замполит

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 19 страниц)

Глава 18
Процветание будет бесконечным

Сердце екнуло и провалилось ниже пяток – сейчас нас будут убивать и грабить. Правильно я не верил их политесам, доны корлеоны только в книжках и фильмах мудрые да справедливые, а на деле – бандиты и сволочи, любой подлянки ждать можно.

Но деваться некуда, надо держаться, хотя этому очень мешала предательская капля, стекшая по хребту, да вспотели кулаки, которые я положил на портфельчик.

Гангстеры с презрительными ухмылочками встали у стены, один только Амброзио таращился на меня и Панчо испепеляющим взглядом, проявляя куда больше темперамента, чем мог позволить себе капореджиме* при большом боссе – такие бешеные долго не живут. Наконец, он не выдержал, дернул покрасневшей щекой, приблизился к дону и зашептал ему на ухо на сицилийском диалекте. Несложно догадаться, что он там вещал – уж больно злобно он зыркал на меня и Панчо, имя «Розарио» я тоже разобрал.

* Капореджиме – глава отдельной ветви в «семье»

Белогвардеец же как встал у стены, так и стоял, равнодушно глядя на барную стойку, словно происходящее его не касалось.

– От жеж золотопогонная морда… – выдавил сквозь зубы Ося.

Его слова я скорее понял, чем услышал, настолько тихо он сказал, даже не изменившись в лице. Панчо тоже делал каменную рожу и скучающе рассматривал телохранителей Беннини, в точности исполняя мои инструкции, которыми я пичкал их весь день перед походом в спикизи: держать себя как можно более равнодушно, не спорить, не дергаться.

Тем более, вокруг Chumley’s Панчо расставил детективов и агентов, так что если тут начнется заварушка, гангстерам мало не покажется. Нам, впрочем тоже, живыми не выберемся. Но вчерашняя накачка помогла не скатиться в панику – слишком уж нелепо сперва объяснять другим, как надо себя вести, а потом самому обосраться.

Сальваторе с интересом взглянул на меня из-под густых бровей и спросил с легким итальянским акцентом:

– Мой человек говорит, что ваш человек убил его брата. Это кровное дело, и я бы не хотел, чтобы оно мешало нашим отношениям.

Блин, пришлось «включать дурака».

– Когда убил? Кто? – нахмурился я, глядя на мафиози.

Сицилийцы снова перекинулись парой слов.

– Восемь лет тому назад. Вот этот. Черные волосы, темные глаза.

Панчо только пожал плечами.

– Фрэнк работает со мной только шесть лет. Ваш человек не мог спутать? – изо всех сил изображал я спокойствие, несмотря на мокрую спину. – Все-таки столько времени прошло, а под описание подходят и три четверти ваших людей.

Боковым зрением я заметил, что белогвардеец высокомерно скривил рот, а кое-кто из телохранителей задавил ухмылку – похоже, не все любят Амброзио. А Панчо за восемь лет сильно изменился: исчезла юношеская пухлость щек, тело набрало мускульной массы… А что кожа смуглая да глаза черные – так масть такая, южная.

– Со всем уважением, мистер Беннини, я бы предпочел от личных дел перейти к бизнесу.

– Амброзио, – держа меня взглядом, полуобернулся Сальваторе, – ты можешь поклясться на распятии, что этот тот самый человек?

Амброзио вздрогнул и снова что-то горячо зашептал на ухо дону. Тот выслушал его и отпустил взмахом руки.

– А где были вы в тот день? – палец Беннини уставился на Панчо.

– В какой именно день?

Ай, молодец Панчо! Не был, не знаю, не помню – все по классике. И вообще, приехал в США на год позже. Что, кстати, подтверждается его документами.

Пока он там вальяжно отнекивался, я для сохранения спокойствия считал капли, катившиеся по спине и молился, чтобы не взопрел лоб. Для отвлечения думал о чем попало – о Таллуле, о технологическом институте, о Хиксе, компаунде и полимерах, о письме Кольцову, которое давно пора написать.

Наконец, Сальваторе пальцем поманил того, с рассеченной бровью.

– Нет, мистер Беннини, уверенно опознать не могу, слишком давно все случилось. Да и темно было, – прозвучал спокойный ответ с русским акцентом.

– Что, совсем никого?

– Почему же, мистера Грандера узнаю, я следил за ним по указанию мистера Маццарино.

Пока белогвардеец отходил обратно, где привалился спиной к панелям и снова принялся разглядывать фотографии на стенах, сидевший по правую руку от Сальваторе консильери* наклонился к боссу, вполне разборчиво и достаточно громко произнес несколько слов на диалекте.

* Консильери – «советник», второе лицо в иерархии «семьи»

Телохранители у стен откровенно осклабились, а лицо Амброзио из красного стало багровым. Я даже подумал, что он вот-вот сорвется и начнет пальбу, но он прохрипел нечто, на что Беннини предпочел ответить на английском, чтобы мы тоже его поняли:

– Амброзио, – Сальваторе, – мы пригласили мистера Грандера к нам, и теперь, как добрые хозяева, должны его выслушать. Подожди нас снаружи.

Бормоча проклятия, Амброзио вышел, а Сальваторе повернулся ко мне.

– Будем считать, что мы разобрались, – изобразил он мудрого босса.

Но уж больно нехорошо блестел у него глаз, того и гляди, спустит своих псов с цепи. А им все равно, что людей резать, что жвачку жевать. Даже не обыскали нас при входе, такой вот понт – хоть обвешайтесь стволами, ловить нечего, не дергайтесь. Мы и сами не рассчитывали, что успеем кого-то перестрелять, пистолеты с собой не брали, ставку сделали на другое.

– Что же, давайте займемся бизнесом, – босс покончил с прелюдиями и принялся отжимать у нас экспортную торговлю.

Ну типа риски такие, что нам не справиться, а он, так и быть, возьмет эту тяжесть на себя. Я прямо офигел, насколько методы похожи у здешних и у тех ребят, что отобрали нашу фирмешку перед моим уходом в армию. Ну разве что формулировки другие и без «Ты чо, блин, борзый, да?» обошлось. А так – один в один, я даже не удержался и спросил, а почему вдруг такое внимание к Dollack, Grander Co.

– Это сентиментальность, молодые люди, – соизволил объяснить Сальваторе, – возле дома, в котором я родился, росли апельсины.

Хорошо хоть не бочки с концентратом. Все они одним миром мазаны, никакие костюмы и шляпы не скроют бандитского мурла. Как ни странно, после этого пассажа я успокоился и даже спина высохла. Покосился на ребят – тоже в порядке. Не мальчики, многое повидали: махновский артиллерист, мексиканский повстанец и русский сапер.

– Прошу прощения, мистер Беннини, но зачем вам этот чемодан без ручки? Успеха на копейку, зато полный карман проблем, – вступил Ося в своем обычном ключе.

«Не вздумай сердиться» – внушал я ему вчера, – «не выходи из себя и уж точно не угрожай. Заставь его считать, вычислять доходы и расходы. Помни, что мы говорим о деньгах и еще раз о деньгах.»

На каждую предъяву Ося отвечал расчетом прибылей и убытков, но уже после третьего захода Сальваторе, все также вальяжно шевельнул рукой, и по моему загривку скользнул легкий сквознячок, а затем в шеи нам уткнули твердые и холодные стволы. Мать моя женщина, подлянку примерно в таком духе я и ожидал, но только стволы появились уж больно неожиданно – зальчик был пуст, за портьеркой втроем не спрятаться…

– Мне нужна тара, мистер Грандер, и я получу ее, хотите вы этого или нет, – процедил Сальваторе. – Даже если придется стрелять. Я не из тех, кто получает удовольствие от подобного, тем более вы мне нравитесь, и я не хочу доводить дело до стрельбы. Но от меня зависит моя семья, мои люди, их жены и дети, потому я сделаю то, что должен.

Ну да, ну да, истощенные жены и голодающие дети, семеро по лавкам. Исключительно высокоморальные причины, а что на одну его бриллиантовую заколку в галстуке вся эта шобла месяц прожить может, это другое.

– Вы принесли документы? – с нажимом спросил дон.

Ну что же, пришло время сыграть козырям. Я расстегнул замочек портфеля, откинул клапан и показал содержимое Сальваторе.

Ему не понравилось – а кому понравится два кило взрывчатки с детонаторами и проводками, идущими ко мне в рукав?

– Это что? – спокойно спросил он, только раздувшиеся ноздри и два красных пятна на скулах выдали его волнение.

– Это гексоген, он в полтора раза мощнее толуола и в три раза мощнее динамита. Это радиовзрыватель. Это кнопка, – слегка шевелил я кулаком. – Если провод порвать, все взорвется. Если я отпущу кнопку, все взорвется. Есть и третий способ, так что пусть ваши люди отойдут.

Ося и Панчо благожелательно улыбались. Брутальные мачо в отличных костюмах и гамашах ощутимо занервничали, в густой аромат цветочного одеколона все больше вплетался острый запах пота. Даже смуглая кожа не скрывала, что некоторые побледнели – одно дело красиво и героически поубивать лохов, и совсем другое, когда тебя разнесет на клочья. Спокойным оставался только белогвардеец, он соизволил посмотреть на меня с интересом и даже усмехнулся краешком рта

Консильери справа сжал челюсти, но щеки у него все равно отвисли и залысины побагровели. Сальваторе держался – он не мог позволить себе терять лицо при подчиненных, только над верхней губой заблестела пленочка влаги, но людей своих отозвал.

– Давайте поговорим как деловые люди, мистер Беннини, – медленно, чтобы не дрогнул голос, проговорил я. – Мне тоже претит смертоубийство, и я последний, кто его хочет. Но мы с вами мужчины и вы совершенно верно сказали, что от нас зависят другие люди, и потому мы делаем, что должны.

Из под тщательно уложенных и зачесанных назад волос парня, сильно похожего на Сальваторе, по виску скатилась капелька пота. Сам босс, сохраняя несколько оцепенелую улыбку, медленно достал сигарницу, вытащил гавану и не торопясь закурил:

– Я вижу, вы человек серьезный, как мне и передали. Что ж, каково будет ваше предложение?

– Вам ведь нужна только возвратная тара?

– В основном.

– Возить… м-м-м… товар в порожних бочках можно, но его быстро обнаружат – ткнет кто-нибудь в бок и поймет, что бочка не пустая.

– Наливать на донышко, – Сальваторе прищурил глаз.

– Чтобы плескалось? У меня есть идея получше.

Он вздернул подбородок – говори!

– Кленовый сироп.

– Что? – кажется, я сумел его удивить.

– Кленовый сироп, Канада его крупнейший производитель. Вы учреждаете фирму по торговле сиропом и арендуете у Dollack, Grander Co затоваренную бочкотару на обратном пути. А в бочку с сиропом легко можно запрятать связку бутылок, причем ни по весу, ни по звуку их не обнаружить. Кроме того, искать в липком и сладком охотников будет немного.

Сальваторе положил сигару на край граненой пепельницы:

– Фирма… фирма это долго, и у нее не будет репутации. Вас же знают и уважают… Нет, фирма не подходит. Или мы договариваемся, или нам придется воевать.

Мозг неожиданно заработал четко и ясно, просчитывая сразу две-три ветки событий – словно мощность удвоилась. На фоне летящих стрелой мыслей я успел удивиться, что никогда раньше такого не случалось и даже осознать собственное удивление.

– Канадский рынок терять, конечно, жаль, но у нас есть некоторые обязательства, которые не дают возможности договориться, нам придется свернуть операции в Канаде.

– И что же это за обстоятельства?

Прежде, чем я успел осознать пришедшее в голову решение, я услышал свой голос:

– Мы спонсируем избирательную кампанию мистера Гувера. Если, не дай бог, разразится скандал с контрабандой, то мы подставим не столько себя, сколько будущего президента. А такого не простят ни нам, ни вам.

В глазах консильери мелькнуло нечто, похожее на уважение – солидный уровень! Местная мафия только-только вышла на уровень властей штатов, ее расцвет, когда боссы будут налево и направо скупать сенаторов и конгрессменов, впереди.

– Зачем это вам?

– Гувер обещает ввести контроль над радио, это затрагивает мои интересы.

Я наклонился вперед, нависнув над портфелем. Советник медленно откинулся на спинку стула, Сальваторе остался неподвижен, хотя это стоило ему изрядных усилий.

– Если мы договоримся насчет тары, у меня есть предложение от которого вы не сможете отказаться.

– Слушаю, – не знаю, как, но Беннини заставил себя склониться к столу и портфелю.

– Слишком много посторонних, – я показал глазами на застывших у стен «солдат».

Сальваторе подался назад, пожевал сигару, выпустил синий дымок…

– Оставьте нас.

Мафиози, толкаясь, вышли из зала. Белогвардеец бросил напоследок оценивающий взгляд и закрыл за собой дверь.

– Надеюсь, я не ошибся, и вы способны на действия крупного масштаба.

– Какие именно? – чуть лениво спросил Беннини.

– Гарантированные десять процентов годовых на вложения в игру на бирже.

У советника чуть дернулась бровь – при нынешних четырех процентах, которые дают банки, это отличное предложение. Даже если федеральное правительство поднимет до шести, как давно собиралось.

– Зачем это мне? – босс осторожно помахал сигарой у носа.

– Вы можете получить пакет акций совершенно легальных, чистых компаний. Ни один суд не подкопается к такому источнику дохода.

Он и консильери посмотрели друг на друга, едва заметно кивнули, и советник спросил:

– Вы сможете выкупить контрольный или хотя бы управляющий пакет такой компании?

– Это потребует времени и денег, – объяснил Ося. – Но в любом случае десять процентов годовых останутся за вами. Страна сходит с ума от игры на повышение, процветание неограниченно, такие возможности упускать не стоит.

– Сто тысяч, – Сальваторе словно забыл про портфель со взрывчаткой.

Вот тут я чуть было все не испортил, уж больно хотелось заржать – ну елы-палы, мы ворочаем миллионами, а тут прямо-таки подачка! Это что, все деньги мафиозной семьи? Негусто…

Видимо, от него не ускользнула тень скепсиса на наших лицах:

– Если все пойдет по сказанному, я смогу увеличивать вложения на такую же сумму каждый месяц.

– Тогда мы договорились, а детали можно будет обсудить позднее.

В дом ребята меня ввели под руки – трясло так, что я боялся упасть, но как только мы вошли, все втроем попадали кто куда и минут пятнадцать только вздыхали и стенали. Потом начали передразнивать друг друга, потом хихикать и, наконец, внутреннее напряжение разрядилось пятиминутным истерическим ржанием.

Отсмеявшись и вытерев слезы, Ося озвучил программу-минимум:

– В гробу я видал такие переговоры, надо расслабиться.

– Ы-ы-ы, – только и выдал я.

Но Панчо сообразил, с кряхтением поднялся из кресла и доковылял до бара. Первую порцию мы заглотили даже без льда.

– Я, пожалуй, пойду по бабам, кто со мной? – предложил Ося.

– Не, сил нет. Водки и спать, – отказался я.

Мысли, в отличие от бешено работавшего на встрече с Беннини мозга, тянулись еле-еле, порой замирая и тогда я тупо таращился на любой предмет, на котором остановился взгляд.

– Я бы «Пароходик Вилли» посмотрел еще раз, – мечтательно улыбнулся Панчо.

Удивительное дело, как он залип на первые диснеевские мультики, но если это помогает снять стресс – почему бы и нет?

– Только сейчас нам поодиночке ходить нельзя, – печально похоронил он свою мечту.

– Почему?

– Амброзио. Тормозов у него нет, а мы его макнули носом в дерьмо при больших людях, он точно будет мстить.

– Тогда ходим только с телохранителями. Ты, – я слабой рукой показал на Панчо, – купи себе кинопроектор и смотри свои мультики дома. А ты, Ося, проверь своих баб, а то доведут тебя до цугундера.

– А сам? – гыгыкнул Ося.

– А я еще водочки выпью.

Ося одобрительно хмыкнул, а Панчо поморщился – никак мы не могли приобщить его к высокому искусству употребления водки. Не помогали ни холодные соленья, ни острая горячая закуска, а от студня он вообще позорно бежал.

С грехом пополам я встал, добрел до подаренного мне лабораторией General Electric холодильника и вытащил из него пару стопок и бутылку водки. Ее мы подпольно покупали в «Русской чайной», недавно обосновавшейся на Вест-57-й улице, оттуда же поставляли мне соленые огурцы и рольмопсы из сельди.

Панчо уже налил себе привычной текилы, а я, собрав на подносе небольшой натюрморт, вернулся в гостиную, где нацедил две рюмки тягучей водки, одну Осе, а вторую себе:

– Ну, желаю, чтобы все.

И немедленно выпил.

Ледяная водка провалилась в желудок, а вдогон последовал пупырчатый и в меру упругий огурчик, деликатно пахший чесночком, укропом и смородиновым листом.

Чтобы не терять темпа, тут же разлил по второй:

– Прежде чем мы напьемся, запомните, что надо срочно найти тех, кто ведет избирательную кампанию Гувера, и дать им денег.

Ося скривил рожу – сейчас-то зачем?

– Чтобы никто не смог сказать, что я соврал. Кстати, Панчо, выясни все про Амброзио и этого, со шрамом. Где живут и все такое.

Панчо кивнул, а Ося отсалютовал запотевшей рюмкой:

– Ну, будьмо!

Отпустило меня только после пятой, но дальше я продолжал в одиночестве – Ося позвонил одной из своих подружек, а Панчо отправился раздавать указания подчиненным, так и не рискнув тяпнуть водки.

Глаза я продирал с большой осторожностью – удивительно, но после вчерашнего голова не болела, но подозрительно звонкая пустота в черепной коробке могла от неловкого движения в любое мгновение сорваться в мигрень.

Свет пробивался сквозь щели в задернутых шторах, я осторожненько перевалился на бок, открыл ящик прикроватной тумбочки и вытащил упаковку алка-зельцера. Набулькал в стакан воды из графина, кинул две таблетки, наблюдая за пузырьками и слушая шипение, отпил и чуть не поперхнулся: поверх моего пиджака валялись чулки.

Дернув из тайничка пистолет я навострил уши – с кухни доносились негромкие звуки радио и приглушенное шуршание. Неслышно откинул одеяло, стараясь не шлепать босыми ступнями, тихо подкрался…

У плиты возилась с кофейником незнакомая девица: наскоро собранные в пучок светлые волосы открывали длинную шейку в вороте моей рубашки. Нижний край опускался чуть ниже попы, дальше приплясывали две очень неплохие ноги.

– Ф-фух, – привалился я к косяку и опустил пистолет.

– Ай! – взвизгнула девица и чуть не выронила кофейник. – Ты меня напугал!

– Ты кто? – успел я спросить, прежде, чем осознал, что рубашка вообще не застегнута и открывает не только ложбинку между грудей, но и светлые кудряшки в самом низу.

– Ай! – взвизгнула она еще раз, осознав, куда я смотрю, и быстро запахнулась. – А еще джентльмен называется!

Смысл претензий от меня ускользал, но она продолжла:

– Пригласил девушку, а сам напился и задрых! И еще храпел!

Ее палец обвиняюще уставился на меня, отчего рубашка снова распахнулась, и я понял, что зря не надел пижамные штаны. Она хихикнула, а потом скинула рубашку, подошла вплотную и выдохнула мне прямо в лицо:

– Пошли, оправдываться будешь.

После третьего оправдания она добыла из раскиданных вещей сумочку, закурила и удобно устроилась у меня на плече. Пустота и звон из головы улетучились – все-таки секс неплохое средство от похмелья, тем более в сочетании с аспирином.

– И все-таки, ты кто?

– Мэри, – она слегка пожала плечами.

– Уже лучше. Откуда ты взялась, Мэри?

– Странно, Шварц говорил, что ты умный… Мы приехали к нему втроем, но Джо сказал, что всех не вытянет и привел меня сюда, а Джейн и Люси остались…

Ай да Ося, ай да сукин сын…

– А что ты рассказывал про лучи смерти? – мурлыкнула она.

– Я??? – блин, что у меня на уме, если я пьяный несу такое?

– А кто же еще!

– И что я рассказывал? – я судорожно вспоминал, что именно успел растрепать.

– Я ничего не поняла, но вроде их можно сделать… Еще ты говорил про Теслу и Эдисона…

– А, – я облегченно выдохнул, – я когда-то работал с Теслой, он все уши прожужжал с этими лучами смерти, пунктик у него. Наверное, засело в мозгу. Я вообще в полусонном или пьяном состоянии всякую чушь несу.

– Тогда у тебя тоже пунктик! Тебе надо к психоаналитику!

– Куда???

– К психоаналитику! Это сейчас модно, учение Фрейда, все мои знакомые хоть раз побывали на сеансе!

Блин, разобраться со своими закидонами было бы неплохо – то лунатизм со странными разговорами, то вчерашнее быстродействие мозга, напугавшее меня ничуть не меньше. Но психоаналитик? Вот что я ему скажу – что у меня два папы и две мамы? Что я будущее знаю? От таких откровений он может меня в психушку упечь, если сам крышей не протечет. Нет уж, нет уж.

– Встаем! – решительно скомандовал я. – Нас ждут великие дела! Меня во всяком случае.

Вероятно, она рассчитывала на продолжение, но я позвонил консьержу, чтобы он вызвал такси, а сам полез за бумажником.

– Я не такая! – вспыхнула Мэри.

– Не обижайся, я не могу сейчас купить тебе подарок, выбери сама, пожалуйста.

Она поджала губки, но купюры в сумочку спрятала, быстро оделась и, суховато чмокнув меня на прощание, растворилась в кипени нью-йоркской жизни. Я даже удивился, что она не сделала никаких поползновений закрепиться – ровно до того момента, когда пошел умываться и обнаружил «Мэри» и телефонный номер, выведенные поперек зеркала помадой.

Панчо уже умчался по своим многотрудным делам, а Ося еще дрых, так что я имел возможность полюбоваться на переполох в курятнике, когда ввалился к нему без предупреждения – две блондинистые девицы подскочили, как ошпаренные и заметались в поисках одежды.

– Ну что, герой-любовник, – растолкал я соратника, – поднимайся, тебе пора придумывать, как отмывать деньги Беннини.

– Ой, не делай мне нервы, их есть кому испортить! – сварливо отозвался Ося.

– А я поеду в Джерси.

– Тебя там женят.

– Мне надо найти выходы на избирательный штаб Гувера.

– Ищи в Нью-Йорке.

– У отца связи в Филадельфии.

– Ой, езжай куда хочешь, только возьми охрану.

Мистер Берглин, глава штаба Гувера в Пенсильвании, явился в Лоренсвилль практически одновременно со мной – телеграмму отцу я отправил задолго до выезда, а дозвониться в Филу и найти там нужного человека заняло от силы полчаса.

Еще часа полтора занял обед, то есть динер, и только потом мужчины удалились в курительную комнату. Горацио Берглин уселся в кресло, вытянул длинные ноги и пригладил обильно усеянные сединой волосы:

– Вас, молодой человек, наверняка интересуют положения платформы мистера Гувера относительно регулирования радио?

– В очень малой степени, – улыбнулся я как можно приятнее.

– Вот как? – его мясистые щеки дрогнули.

– Меня больше интересует как мистер Гувер собирается уменьшить государственный долг при одновременном снижении налогов.

Отец, сидевший рядом с Берглиным, отвернулся, чтобы скрыть усмешку.

– Однако! Вам, молодой человек, палец в рот не клади! Например, путем взыскания репараций с Германии.

Битый час мы обсуждали экономическую программу будущего президента. Ничего, что могло бы предотвратить биржевой крах, я не услышал и с чистым сердцем подписал чек на пятьдесят тысяч долларов в фонд избирательной кампании, после чего практически выпал из разговора.

– Сторонник прав негров? Полнейшая чушь, мистер Грандер! – тряхнул брылями Берглин. – Более того, мистер Гувер считает, что необходимо ограничить иммиграцию, оградить Америку от проникновения коммунистических элементов, но я считаю, что этого недостаточно. В новые времена нужны новые методы.

– Какие же?

– Во многом стоит взять пример с мистера Муссолини.

Вот тут я насторожился, прямо как Штирлиц.

– Вы посмотрите – в течении двух-трех лет он избавил страну от смутьянов, выправил финансовое положение…

– … втрое срезал число избирателей, – невинно поддакнул я.

– Да, молодой человек, да! Но скажите, из имевших право голоса многие ли понимали хоть что-нибудь в управлении государством? Они голосовали за анархистов и коммунистов!

Ну лапочка же. Правда, сейчас всего лишь конец 1928 года – а кто-то верно сказал, что умри Гитлер в 1935-м, ему бы по всей Германии памятники стояли. И ведь пока мистеры берглины не обожгутся, пока наверх не вылезет мурло тоталитарного сколачивания нации, для чего допустимы любые методы и любые жертвы, так и будут считать фашиков респектабельными политиками и с умилением смотреть на их дела.

А потом поздно будет.