Текст книги "Команданте (СИ)"

Автор книги: Д. Н. Замполит

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 14 страниц)

А вот с первой… Если Майклу удастся организовать и обучить сельские отряды рондас, да еще слить их с парамилитарес БСФ в одну структуру, при том, что ему переданы на связь все контакты в боливийской армии, он вполне может устроить там переворот и задушить партизан. В конце концов, он отлично справлялся с делом даже зеленым юнцом, тогда, на Сицилии и в Калабрии. И если он снова всплывет, то сядет на шею, загребая под себя все, что наработал Фрэнк за долгие годы, начиная со службы в Корпусе мира.

– Джентльмены, – к ним подошла симпатичная девушка в форме стюардессы, – вы на рейс Хьюстон-Мехико-Панама-Лима-Сантьяго?

«Я – нет».

– Да, я лечу в Лиму, – развернулся на стуле Майкл.

– Прошу пройти на посадку.

Майкл подхватил портфель и поспешил за красоткой, отдуваясь и отфыркиваясь. Фрэнк стоял на балконе терминала, наблюдая, как маленькая группа пассажиров идет за стюардессой к самолету в ливрее PanAm, поднимаются в салон, как за ними закрывают дверь и как персонал аэропорта откатывает трап. Только убедившись, что самолет вырулил на взлетку, взревел и понесся вдаль, Фрэнк покинул балкон терминала и спустился вниз, к автомашине с кондиционером.

* * *

Штабные, как и положено штабным, склонились над картой, на которой вымерял расстояния Хоакин.

– Получается, что у нас одновременно пять целей, – буркнул Римак из заднего ряда.

– Да. Кочабамба, Оруро, Потоси, Сукре и Вальегранде, – карандаш Хоакина прошелся по точкам.

– А Ла-Пас и Санта-Крус? – уточнил Че.

– Они далеко, оттуда не дотягиваются.

– Ну с Кочабамбой и Сукре я проблем не вижу, места знакомые…

– Вот снимки Оруро и Потоси, – Антонио вывалил на стол две пачки фотографий, немедленно расхватанных штабными.

– А что насчет Вальегранде?

– Большой сюрприз! – объявил Вася и, высунувшись наружу, дважды свистнул.

Штабные с удивлением смотрели, как из жилой ниши касика, откинув полог, вышел человек небольшого роста, с замотанным банданой лицом, и легким шагом двинулся к штабному навесу.

– Salud! – приветствовал он всех собравшихся.

– Это что еще за шутки?

– Я же сказал – сюрприз!

Гость, очевидно скалясь во все зубы под повязкой, с удовольствием наблюдал за сценой, а потом не торопясь развязал бандану.

– Твою маманю!!!

Римак и Катари кинулись обнимать пропажу, Искай и Вася довольно улыбались.

– Та-ак, – протянул Антонио, – почему я ничего не знаю?

– Вот именно, – зловеще уставился на него Че, – почему ты ничего не знаешь?

– Все в порядке, это моя операция, – примирительно поднял ладони Вася и обратился к Мамани: – Выкладывай.

На столе рядом с фотографиями появились набросанные от руки кроки.

– Вальегранде. Расстояния промерял шагами, – пояснил Мамани, – вот склад горючего, вот стоянки, вот дом охраны. Постоянного состава нет, обычно один-два дежурных, живут вот здесь.

– Значит, танки на аэродроме, chico? – поднял голову Гевара.

– На аэродромах, abuelito.

– А у нас пупок не развяжется?

– С чего вдруг? Мы же не собираемся захватывать города. Налет, поджог, подрыв и отход. Ты посмотри, нигде даже ограждения взлетки нету!

Вася выложил расчеты: на самый большой аэродром в Кочабамбе нужно максимум пятьдесят бойцов (при условии, что они займут свои позиции скрытно), на Вальегранде от силы десяток, на все пять целей всего полторы сотни. Часть из разведчиков Иская, часть из местных ячеек Гильена, часть с гор, где уже сейчас почти полторы тысячи бойцов.

– Я вот чего боюсь, – постучал пальцем по карте Антонио, – слишком большой размах, где-нибудь да проколемся. А контрразведка после Сукре и Тараты пуганая, на любой шорох набегает. Надо бы операцию прикрытия.

– Железные дороги, – влез Римак, – и склады.

– Тебе бы только склады, – фыркнул Че.

– Ну и думайте тогда сами.

– Он прав, – поддержал своего соратника Вася. – Продемонстрировать интерес к железной дороге, пусть они нас там ловят.

Антонио тут же принялся отмечать прямо на карте места, где нужно будет обозначить присутствие, а Вася воспользовался поводом и еще раз надавил на Че с присылкой офицеров – планируем на коленке, как не в XX веке живем. Полторы тысячи народу – это по местным меркам почти дивизия, а ни у кого нет опыта командования больше, чем усиленной ротой. Ну ладно офицер-оператор, сейчас партизаны действуют небольшими группами, так что этого уровня пока хватает, но вот именно что пока. А с контрразведкой вообще швах – сеть разрастается, причем и на другие страны, уже было несколько болезненных провалов, когда DIC накрыл две подпольные группы, в Ла-Пасе и Тарихе, с арестами и гибелью товарищей. Да и вся история с предательством Саури в ту же кассу. Ведь вполне можно было пресечь и даже навязать DIC свою игру, а так пришлось ограничится многочасовыми допросами. Инти устроил показательный процесс, с судьей, прокурором, адвокатом, присяжными – в своем отряде Саури уважали, вот этим ребятам в первую голову и показали, что происходило у них под носом. В итоге все равно расстреляли.

Нет, кое-какие улучшения есть, не зря Габриэль с Антонио бьются, как в стену – Че перестал вести дневник, теперь все записи только кодом в журналы боевых действий, никаких «наш человек из Лагунильяса» или «приезжала Таня». Она, кстати, тоже попритихла, ездит по стране в «этнографические экспедиции», общается на самом верху, пару раз протащила Монику на интересные вечеринки. Глядишь, коли так дальше пойдет, из Тани получится правильная подпольщица.

– Последний на сегодня вопрос. Уани Мока Моралес.

Касик наморщил лоб – явно кечуа, надо вспомнить… да, как раз в главном лагере, пулеметчик… А! Так это тот самый парень, что свалил самолет! Расчет базуки наградили, второй номер при пулемете получил новые ботинки, а вот Уани от наград отказывался.

– Чего не предложим – ничего ему не нужно, – сетовал Римак.

– Эй, abuelito, – заметил касик задравшийся рукав Гевары, – а подари ему свои часы.

Че поправил манжету, скрыв свой «ролекс» от общественности.

– Свой не отдам, а вот привезти такой же можно.

– Вы бы лучше у самого героя спросили, – подал резонную мысль Инти.

– Точно! – воспрял Че. – Совсем замотались, даже в голову не пришло! Давай его сюда.

Желание награждаемого оказалось несколько неожиданным – отпуск на месяц с целью женитьбы. С одной стороны, отпуска давать полезно, не все же бойцам по горам мыкаться, но с другой представить себе, что десять-двадцать-тридцать герильерос выйдут из-под крыши «свободной зоны» и окажутся в прямой досягаемости разведки противника…

Отпуск порешили дать, но поручили Антонио натаскать героя, чтобы ни-ни насчет подвигов и партизанщины, а прикидывался шахтером.

– Ладно, – прихлопнул ладонью Гевара карты, фото и чертежи на столе, – на сегодня все, завтра с утра выходим тремя группами.

Вася зашел под полог своей жилой ниши, чтобы перед сном подготовить и собрать имущество.

Первым делом он снял немецкие горные ботинки и проверил все набойки на подошве, сгибы и шнурки – не потерялись ли, нет ли трещин, не рвутся ли? Смазал кожу специально вытопленным жиром и отставил башмаки в уголок. Вязаные носки, чистое белье, форма… форму хорошо бы постирать. Значит, эту оставить и взять новую, надеванную всего три раза. Штаны, рубаха – Вася срезал торчащую нитку и отложил одежду на табуретку. Сверху легли стеганые и подшитые кожей наколенники, тонкий и необычайно теплый свитер из шерсти викуньи, подарок общины Хиньял, добытая в Парагвае английская десантная куртка, черная бандана, коричневая шапка-чульо такой плотной вязки, что сквозь нее не проходила вода, и такого же цвета пончо. Надел, просмотрел, смазал тем же жиром и снял перчатки в пол-пальца – никакие не тактические, а самые обыкновенные, просто из хорошей кожи. Над Васей из-за них посмеивались, но понемногу и сами перенимали такую привычку. Еще хорошо бы внедрить привычку носить вышитый ярлычок с группой крови, но с этим пока проблемы.

Дальше касик проверил брезентовый проклепанный пояс с плечевыми ремнями и подсумками – для набитых магазинов к пистолету и карабину, для патронов россыпью, для гранат, для индпакета и аптечки – вынимал содержимое, осматривал и укладывал обратно. Вздохнул, что нет пока личной рации, «моторолы» в Повстанческой армии считают поштучно и выдают только для боевых операций. Ничего, все впереди, в идеале все командиры от отделения и выше должны получить связь. Зато есть бинокль в желтом кожаном футляре и отличный Ka-Bar^[64] в черных ножнах с вшитым огнивом.

Коробочка с иголками-нитками ушла в карман рюкзака, где она жила все время – еще ни разу Васе не доводилось ей воспользоваться, все его попытки зашить дырку или пришить пуговицу немедля пресекались ближайшей женщиной. Не касиково дело, понимаете ли.

Компас, карта, блокнот и карандаши, непременные принадлежности командира. Хороший фонарь – Вася раскрыл его и лизнул батарейки, проверяя заряд. Язык изрядно кольнуло, значит, все в порядке. Мыльно-рыльные – кусок мыла, зубная щетка, полотенце и зеркальце. Бриться в походе никто не бреется, но зеркальцем и сигналы подавать можно.

Фляга. Надо будет утром набрать свежей воды. Жаль, нет в обиходе пластиковых бутылок – кинуть в рюкзак про запас, а то в горах разные места бывают, можно и сутки и двое без источников мотаться. Собственно НЗ – галеты, мешочек с обезвоженным картофелем, завернутые в тряпочку чорки из говядины, плитка шоколада, маленькая жестянка чая из муньи, горной мяты. Котелок, кружка, ложка.

Каждый предмет касик вынимал, внимательно проверял, при необходимости протирал, даже поймал себя на мысли, когда потряс коробок, засунутый в презерватив – а чего спички не пересчитал? Вон, веревку-то перемотал на локте и прикинул длину. Потом уложил все так, чтобы ничего не гремело – либо заворачивал одно в другое, либо прихватывал специально добытыми для него в городе резинками.

Упаковав рюкзак, он на всякий случай осмотрел вычищенное еще с утра оружие – карабин, к которому он приделал подобие трехточечного ремня, и М1911 в кобуре со страховочной лямкой.

Осталось завести часы, не такие понтовые, как у Че, но вполне приличный «навиметр» – летные часы от Брейтлингов еще не стали крайне модными и пока ходили в статусе утилитарных, но высокоточных.

Все, сборы окончены, Вася готов отправится в гости к дедушке.

Глава 17

– Танки на аэродромах

Летчик подловил их на пятый день перехода – самолет с красным коком нашел их позавчера и вцепился, как гончая в добычу. Черт его знает, кто пилотировал истребитель, но явно большая шишка – горючего ему не жалели, по два-три вылета в день он делал легко. Вчера пришлось даже менять направление и идти в обход – слишком он хорошо ориентировался в горах, слишком ловко угадывал, где завтра окажется маленькая группа партизан. Вася даже забеспокоился, не стоит ли на самолете тепловизор, но решил, что вряд ли нынешний можно впихнуть в истребитель, слишком велика элементная база, ящик должен получиться никак не меньше здоровенного чемодана.

Вот, кстати, надо заказать Рики Цоси журналов по электронике, и самому подковаться, и найти инженера или толкового студента из местных, кто соображает во всех этих транзисторах-тиристорах. Ну и моторол, конечно, побольше моторол! А еще батарей. И радиодеталей по списку. И глушителей для карабинов. И оптики. И… И… И таблеток против жадности. И хорошо бы каждому бойцу топорик или мачете, а то прошлый раз прятались от самолета в кустарнике, так все руки ободрали.

Вот, а над перчатками смеялись, а теперь страдают те, кто не допер вовремя последовать примеру касика. Пример этот шел «сверху вниз» медленно и даже не потому, что всего не хватало, в первую очередь мешали архаичные привычки новобранцев. Зачем наколенники, если деды-прадеды ходили без них? И только после первого боя, когда приходится падать за укрытия, коленями на камни, приходит понимание – нужная штука. Аптечки понемногу таскают не только назначенные санинструкторами, но и рядовые бойцы, перчатки тоже «пошли в народ»…

Вася вздохнул. Желание экипировать всех от и до по последнему слову техники понятно, но это не удается даже самым большим и сильным государствам – всегда есть элитные части, и есть серая скотинка. К тому же, оснастить всех разом и невозможно, сперва пробную группу, потом один отряд, потом второй, а когда дело дойдет до последнего, придумают что-нибудь еще и снова здорово – пробная группа, первый отряд…

Может, привезти калашей, как раз на первый отряд? Но как потом таскать патроны к ним? Нет, надо дожидаться переворота в Перу и военно-технического соглашения с СССР, вот тогда АКМ начнет свое победное шествие по континенту. Как там? Отщелкнуть рожок, снять с предохранителя, передернуть затвор, нажать на спуск, вынуть пенал и шомпол, нажать на пятку возвратной пружины… помнят руки, помнят.

Думать, лежа под скальным навесом и ожидая, когда настырному авиатору надоест и он, наконец, свалит на дозаправку, было удобно – Вася пристроил рюкзак под голову, натянул пончо и даже подремал, пока Искай не поднял группу.

– Погоди, – остановил его Вася, – надо придумать, как сбросить его с хвоста, а то притащим на Касигуачу.

– Менять направление движения…

– Он улетает и прилетает обратно примерно через час, так? За это время мы пройдем километра четыре, он сделает пару кругов и найдет нас за пять минут.

– Тогда идти ночью, – пожал плечами Искай.

– За ночь в лучшем случае мы пройдем километров тридцать, он знает возможные пути и найдет нас не через час, так через полтора.

– Что ты предлагаешь?

– Навести его на засаду. Мануэль у нас самый легкий и быстрый, разгрузим его и пусть бежит в отряд Панти.

– А потом, когда Панти расставит пулеметы, Мануэль вернется к нам и покажет, куда наводить самолет! – мгновенно въехал Искай.

– Точно.

На эти выкрутасы ушел лишний день, ради чего пришлось отказаться от проверок по пути, но после того, как истребитель встретили три пулеметные очереди, он отстал – или испугался, или решил поискать чего попроще или просто надоело. Чуйка говорила, что это развлекается кто-то из больших начальников, военного смысла это преследование семи человек не имело.

Как впоследствии оказалось, самолет преследовал только их, группы Че Гевары и Катари шли без задержек и выполнили программу полностью – проверили все попутные лагеря и отряды. На несение караульной службы, на порядок на кухне, на скорость подъема по тревоге и еще на десять тысяч маленьких, но очень ответственных дел. Не обошлось без косяков – Катари вкатил одному командиру нечто, напоминающее «неполное служебное соответствие» и обещал проверить на обратном пути, все ли исправлено. А Че попросту снял с командования другого и теперь это головная боль штаба – кого поставить на освободившееся место.

На подходе к Касигуаче группу Иская и Васи встретили дозоры и секреты и проводили к ваке, где пришедшие раньше Че и Катари встретили опоздавших с большим облегчением.

– Что случилось, chico?

– Самолет привязался, кружили, прятались, еле отбились.

– Ничего, недолго им осталось.

После тяжелого перехода Гевара объявил отдых. Дальше были баня, посиделки до заката, слегка подпорченные ожиданием не раздастся ли из-за хребта сиплый рокот авиамотора, шашлыки под звездным небом и разговоры обо всем, а потом угли сгребли в жаровню и утащили вниз, в первую камеру подземелья, там же и заночевали.

Утром у ручья за умыванием и чисткой зубов Вася дождался полностью расслабленного Че, неторопливо спустившегося от ваки с полотенцем на шее.

– Эй, abuelito, какого хрена ты всех нас сюда припер? Мясо есть? Тем более ты сам говорил, не собираться всем вместе.

– Отдохнуть. Растрястись. Проверить отряды по дороге туда и обратно. Привести мысли в порядок. Прочистить мозги Мамани перед уходом.

– Могли бы и по отдельности.

– Ага, а кто будет баню делать и асадо жарить? И вообще, это не я придумал, а твой дед.

– Контиго???

Старый калавайя заявил Геваре, что намерен передать дела и удалиться на покой, но перед этим требует всем пройти Касигуачу.

– То есть мы собрались тут потому, что так решил сельский колдун?

– Какой ты нудный, chico! Разве тебе было плохо?

– Нет.

– Ну вот, а у меня после здешних процедур улучшается дыхалка и в голове все по полочкам укладывается. Не зуди, пошли завтракать.

После завтрака две группы ушли новым путем обратно, Мамани подался вниз, где передовые посты выведут его в поселок, а уже оттуда он двинется служить дальше под именем капрала Магали Киспе. А касик с Искаем остались – раз пошла такая пьянка, он решил добраться на четвертый уровень ваки.

И добрался, правда, толку это никакого не дало, кроме еще пары статуэток. Все также зудела кожа, кружилась голова но – ничего нового. Видно, это был не канал связи с ноосферой, а просто некая природная аномалия, прочищающая мозги. И голоса родных были не голосами родных, а собственными воспоминаниями о том, что бы они сказали в том или ином случае. Хотя… там ведь есть и пятый уровень… Нет, не сейчас, а позже – Вася и так вылез наружу только с помощью Иская и полдня валялся на поляне, где впервые увидел деда Контиго. В качестве развлечения он использовал хороший транзисторный приемник и обшаривал эфир, сожалея, что производители пока не додумались до верньера тонкой настройки – некоторые станции никак не хотели ловиться.

Во Франции шла предсказанная буза, студенты строили баррикады в Латинском квартале и запрещали запрещать^[65], политики выступали с разнообразными заявлениями, в основном осуждающими поведение молодежи, рабочие глухо роптали, мир недоумевал. Имя Кон-Бендита Вася слышал от студентов, теперь оно звучало в паре с Алексом Кривином, но кто это такие, Вася даже не представлял.

Про парижские события вещала каждая первая радиостанция, а вот найти хоть одну с новостями из Праги оказалось той еще задачей. Тем более где Латинская Америка, и где Прага. Но Вася упрямо крутил настройку, пока не напоролся на английскую волну. Помогло это, правда, как мертвому припарки – в новостях сказали про кадровые перестановки по итогам апрельского пленума КПЧ и все. Вот и гадай, кого переставили, куда переставили и связано ли это хоть как-то с тем, что Вася выложил «Кузнецову».

* * *

Проще всего оказалось там, где предполагали главные сложности – в Вальегранде. На относительно ровном куске поверхности, назначенном взлетной полосой и носившей громкое имя Basa de aviacion «Capitan Vidal Villagomez Toledo» такого понятия, как «ограждение летного поля» не наблюдалось в принципе. А вся авиабаза состояла из сарая, метеоплощадки и домика охраны, где эта самая охрана и предпочитала дрыхнуть. Десятку бойцов Иская такая задача на один зуб, даже часовых снимать не нужно, просто заложить зажигательные заряды в два самолета (летчики наверняка ночуют в городе) и под бочки с горючим в сарае, и раствориться в ночи.

Пыхнуло, когда группа уже отошла километра на два в сторону Гуадалупе, после чего Искай приказал сменить направление и отходить в горы.

Спокойно прошло в Потоси, где было побогаче с хозяйством, но к аэродрому почти вплотную подходили с запада холмы, из которых группа Серапио выдвинулась на дело и куда ушла после минирования ангара, склада, самолетов и прочего ценного.

Почти так же – в Сукре, где группы Катари и Римака сожгли все хозяйство при двух взлетках, к северу и к югу от города.

В Кочабамбе город подступал и окружал аэродром с трех сторон и пришлось привлекать ячейки Гильена, без их помощи отход с акции становился проблематичен, тем более совсем рядом, на железной дороге, действовал усиленный режим охраны. Пробраться ночью на поле и к самолетам никакой сложности не составило, вот казарму летчиков и склады охраняли уже серьезнее, но Вася подогнал несколько грузовиков с минометами в кузове и сразу после того, как сработали запалы, засыпал минами территорию базы под зарево горящих истребителей, бомберов и транспортного «дугласа».

Новая форма soldado de aviacion нравилась Торрелио даже больше, чем вожделенная светлая, которая так и не досталась ему в батальоне рейнджеров. Еще бы, с крылышками, на которые так падки девицы, не тупая пехтура, а почти что летчик! Впрочем, служба от обычной пехотной почти не отличалась: караулы, дежурства, принеси-подай, но – в большом городе и в авиации, которая видит партизан только сверху.

Попал сюда бывший рядовой и бывший повар как герой обороны тренировочного лагеря рейнджеров – в ходе налета ему перепало доской по голове, а после, когда ему перевязывали голову, а сам он крутил в руках подобранную винтовку, искореженную взрывом, как раз и подоспели сеньоры офицеры с помощью. Ну а раз с оружием, да еще ранен – точно герой. В качестве награды Торрелио попросил перевод в авиацию, дескать, с детства мечтал о небе. Есть, есть в армии места, где можно заныкаться, а уйти на гражданку он всегда успеет. Там же работать надо, а тут кормят, поят, деньги платят, при оружии… Еще бы начальников и командиров поменьше, да этих дурацких ночных караулов, совсем бы лафа. Ну в самом деле, где партизаны и где Оруро? Тут только профсоюзные бузят, но у них, по слухам, соглашение с армией – бузят только против своих роскас, за повышение зарплат и прочее.

Торрелио поправил ремень винтовки, с сожалением поглядел на окошки казармы, где дрыхли сослуживцы, и отправился вдоль небольшого ряда самолетов на другой край площадки. Там, в метеобудке, можно подремать до смены или подумать, кому втихую толкнуть двадцать литров авиационного керосина. Здесь немножко в бочке осталось, там чуть-чуть отлил, вот и копилось, жить можно.

В этих сладких думах он задремал и разлепил глаза только когда сквозь щели метеобудки уже пробивался яркий свет. Утро! Проворонил смену! Сарженто вывернет наизнанку! Торрелио в ужасе выскочил наружу и замер в остолбенении – никакого рассвета и в помине не было, просто ослепительно горели самолеты. Оторопь прошла только после того, как рванул склад – видимо, огонь добрался до горючего и боеприпасов, а по казарме издалека застрочили пулеметы. Мысль стремительным кондором метнулась в черепе – теперь точно конец. Проворонил нападение, уничтожены самолеты, трибунал, суд, расстрел… Дева Мария Розария, ну куда, куда от этих партизан деваться! Не к ним же идти… Хотя сами на себя они точно не нападают. Но для начала надо придумать, как выбраться из этой передряги.

Торрелио разбежался, зажмурился, со всей силы врезался головой в метеобудку и отключился, успев отбросить винтовку.

* * *

Таксист высадил полного гринго прямо у крыльца особняка в нижней части Ла-Паса. Это только в Европе да Америке чем выше, тем престижнее, а тут город и так на три тысячи с лишним метров над уровнем моря, а лежащий впритык Эль-Альто – так и вообще на четыре, поэтому в фактической столице Боливии все наоборот: чем ниже, тем понтовее.

Генеральская вилла с точки зрения американца ничем выдающимся не отличалась и напомнила ему барочные палаццо его родины – колонны, завитушки, балюстрады с с фигурными балясинами, даже пара статуй на карнизе. Все, как у людей.

Внутри тоже все помпезно и пыльно, в точности как в тосканских или кампанских домах старых семейств. Могучие кожаные кресла с резными ручками, потемневшие портреты предков, библиотека, первые книги в которую куплены пра-пра-пра-пра… Несмотря на некоторую потрепанность и потертость жизнью, этот аристократический островок после нищеты Эль-Альто, бившей в глаза даже через окна машины, смотрелся несколько вызывающе.

Еще более вызывающе в этом интерьере смотрелись собравшиеся люди – они явно не принадлежали этому стилю и сами чувствовали неловкость, но старательно скрывали это за показной небрежностью. Все, даже гость с севера, даже хозяин, разбогатевший лет тридцать назад на торговле оловом и выкупивший особняк у разорившихся колониальных аристократов.

– Сеньоры, позвольте представить вам нашего друга, мистера…

– Мигеля. Просто Мигеля.

Майкл чувствовал подъем – его не душила ужасная жара и он снова работал в поле, где над ним не было начальников.

– Хорошо. Тогда, с вашего позволения, я начну прямо, – взял слово человек в генеральской форме. – Как это ни печально, но наш президент идиот.

Кое-кто поперхнулся, кое-кто воспринял как должное, Майкл поощрительно покивал головой.

– Президент воспринимает противостояние с кучкой индейских мятежников, пусть и с Че Геварой во главе, как слишком личное, в особенности после унизительного удара по аэродромам. И это понемногу превращается в манию, отчего страдают прочие сферы. Поскольку у нас не предусмотрено процедуры отстранения президента за за умственную неспособность управлять государством^[66], менять руководство придется нам с вами. При помощи наших друзей, разумеется, – он слегка поклонился в сторону американца.

Собравшиеся видели друг друга не в первый раз и потому возражений не последовало. Преамбула плавно перетекла в согласование состава хунты – разумеется, национальной и, разумеется, революционной. Не вызвали споров и главные направления политики: денационализация, удушение профсоюзов и герильерос, следование в кильватере Америки. Спорить начали при дележе должностей и министерских портфелей, но хозяин, проведший множество бизнес-переговоров, умело направлял обсуждение в правильное русло.

Майкл чувствовал дежа-вю: подобные разговоры он слышал четвертый или пятый раз, менялись только страны и персоналии. Что хорошо – все такие разговоры заканчивались нужными Фирме переменами.

Когда деловая часть совещания завершилась и хозяин приказал подать кофе и сигары, Майкл с двумя молчаливыми участниками предпочли уединиться в комнатке за библиотекой.

– Что у вас с агентурой среди герильерос? – без обиняков начал гость, неоднократно видевший своих собеседников в Панаме, на курсах контрразведки.

Узколицый офицер Второго отделения Генерального штаба переглянулся с похожим на него как родной брат коллегой из МВД и ответил:

– Действующей агентуры нет.

Рука Майкла замерла на полдороге к карману с платком:

– Поясните.

– Их довольно эффективно вылавливают. Недавно расстреляли нашего самого ценного агента.

– Та-ак, а спящие агенты есть?

– Какие?

«Porca madonna, они что там в Панаме, только ром хлестали?»

– Спящие, – сквозь зубы повторил американец. – Завербованные, но не действующие.

Визави опять переглянулись:

– Нет…

Майкл тяжело вздохнул. Придется все с самого начала…

– Кандидаты на вербовку есть?

С кандидатами дело обстояло не лучшим образом и разговор пришлось перенести на следующий день, когда оба офицера передали американскому куратору несколько досье. Майкл полдня листал их, отобрал два, затем за полчаса набросал два одинаковых плана, передал их военному и полицейскому и услал их работать, присовокупив, что добьется награды для выполнившего задание быстрее и лучше.

А сам отправился в университет разыскивать третьего кандидата. Как следовало из досье, нелюбовь студента к партизанам имела прямой экономический подтекст – семья владела железнодорожными складами в Сукре, попавшими под широкую индейскую гребенку и понесла серьезные убытки. Больше же всего молодой человек убивался, что покупка обещанной новой машины отложилась на неопределенный срок. Еще Майклу понравилось, что парень имел авантюрный характер – с детства ввязывался в разные истории, причем из большинства выпутывался сам.

Поиграть в Джеймса Бонда он согласился не раздумывая, тем более, что эта игра могла заметно приблизить появление вожделенной машины. А уж когда Майкл намекнул, что при серьезном результате он поможет с получением американского гражданства…

– Знакомые среди левых в университете есть? Как к тебе относятся?

– Есть, считают обычным сынком богатых родителей, я в политику не лез.

– Прекрасно, а теперь полезешь. Для начала попроси почитать что-нибудь из Маркса. Скажи, что разочаровался в системе, только смотри – коли книжку дадут, ее надо будет прочитать, чтобы смог ответить на вопросы.

– А пистолет?

– А вот если все пойдет, как мы хотим, будет тебе и пистолет, и все что угодно.

На встречу с сеньором Батистой Майкл пошел один – названный ресторанчик находился недалеко от отеля «Президент», нужно только пройти плаза Мурильо и повернуть направо. Портье в отеле рекомендовал другой путь, но сложнее и на всякий случай предупредил, что плазу лучше не пересекать по диагонали, чтобы не попасть под взлетающую стаю голубей.

Весь центр Ла-Паса, и без того не самого приглядного города в мире, был занят уличными торговцами, на каждом свободном пятачке продавали сандали, пончо, лампочки, тетради, билеты лотерей, кучи непонятной приезжему дребедени. Лавируя между торговцами, чистильщиками обуви и бродячими точильщиками ножей, Майкл неожиданно узрел запредельную дичь – несколько импровизированных лавчонок с амулетами, иконами и рядами мумифицированных зародышей лам. Бросив еще взгляды по сторонам, майкл разглядел сушеных жаб, панцири от броненосцев, травы, зелья в баночках и черные свечи, отчего перекрестился, хотя был вовсе не робкого десятка, и поспешил покинуть странное место.

– А, так это же Mercado de Las Brujas, Рынок ведьм! – «успокоил» его сеньор Батиста.

– И что, это законно?

– Это традиция, ее невозможно запретить. Власти смотрят сквозь пальцы, даже на продажу коки и аяухаски^[67].

С кокой Майкл был знаком, а вот о втором галюциногене слышал впервые. Как истинный католик, он даже немножко впал в оторопь от эдакого показного мракобесия.

– Погодите, ну ладно власти, а куда смотрит церковь?

– Церковь смотрит в рот красным, – зло отрезал Батиста.

Невнятная информация о брожениях в католической церкви, особенно после инициированных Красным папой перемен, доходила до Фирмы. Но чтобы вот тут, прямо под носом, съезжались священники, открыто называющие себя марксистами? Мало было возни с «наследством» Камило Торреса, так теперь еще и Боливия?

– Кто у них заправляет? Если нейтрализовать одну-две ключевые фигуры, обычно можно развалить все дело.

– Падре Луис Эспиналь, здешний, а еще несколько попов из Бразилии и Чили.

– Вы сможете его похитить?

Батиста прищурился. внимательно посмотрел на Майкла и после короткого молчания ответил:

– Сможем, но нам нужно оружие. Сейчас у нас только охотничьи ружья да старые винтовки, а с ними на такое дело идти неудобно.

– Это уже деловой разговор. Что вам необходимо? Пистолеты, карабины?

Глава 18

– Воинствующая церковь

Майкл нажал на секундомер, Батиста выпустил «жертву» – одного из рондас^[68] – которому приказали просто фланировать до конца аллейки, навстречу двоим, идущим от дома.

Поравнявшись, двое расступились, давая проход, а потом внезапно кинулись на «жертву», выкручивая ей руки. Из-за угла финки Патиньо сразу же выехал серый джип, но затормозил сильно дальше намеченного места и «жертву» пришлось тащить. Причем один споткнулся и вся композиция «двое третьего ведут» чуть было не завалилась на землю. «Жертву» чуть было не выпустили, но с грехом пополам скрутили снова и упихали в машину.