Текст книги "Начиная с лестничной клетки (СИ)"

Автор книги: Цвет Морской

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 6 страниц)

Потом я мыл пол какой-то футболкой. Пох*ю! Правда, перед этим пришлось поискать что-то вроде ведра – не нашёл. Значит, пойдёт миска с кухни. Пох*ю!

Потом я снимал с него футболку. Потом домашние мягкие брюки. Здорово, что он одел именно их в тот день – у меня получилось легко стащить их. Я снова притащил мокрое полотенце и протёр его лицо, грудь – от грязной одежды он наверняка снова испачкался. Дим всё также не унимался: он сипел, хрипел ругательства, пытался уйти от моих рук. И я стал уговаривать его, как маленького ребёнка:

– Давай, Димочка, давай, мой хороший. Давай будем вместе одеваться. Давай ру-у-учку, давай-давай. Вот так, миленький. Вот так. Теперь чуть приподнимемся. Вот так, хорошо, молодец, Димочка, – слова вылетали сами, я даже не думал, что говорю.

Он лежал на полу, а я поднимал, передвигал его руки, ноги – то так, то эдак. Продолжая уговаривать Дима, пару раз погладил его по голове – с первого раза удалось всунуть его голову в футболку. Когда я потянул с него боксеры, он затих, замер. Ну вот и хорошо, значит теперь мешать не будет.

Опять полотенце, много воды...

Справившись с мытьём, я укрыл Дима своим пледом. Задумался? Трикотажные шорты (удобнее одевать будет), найденные в шкафу вместе с футболкой, уже были готовы – притащил в коридор, а вот про бельё что-то не подумал. Решив, что трусы ему особо ни к чему, да и смущать Дима лишний раз не хотелось, приступил к шортам.

Он был как тряпочный, неживой. Я не стал отвлекаться на свои чувства, если остановлюсь, то уже не смогу закончить: меня развезёт и от жалости к Диму, и от усталости – я упаду без сил.

Я вымотался. Думаю, что Дим тоже устал. Сколько раз я смотрел на него – глаза были закрыты. Стыдится или опять в отключке? Принёс ему воды. Сделав вид, что по-другому он всё равно не сможет (ну не спрашивать же его!) – снова поил из ложечки. Кажется, пил. Потом обтёр рукой ему лицо – пролилось немного.

Оставалось самое трудное – дотащить до дивана. Приходилось признать, что свои силы я переоценил или просто не успел отдохнуть от того, первого марш-броска.

– А Светик сегодня здесь? – это было так неожиданно, что я вздрогнул.

Дим лежал одетый на полу, я – около него, отыскиваю в себе хоть какие-то силы.

Это он шутит или бредит? Приподнимаюсь на локте и вглядываюсь в его лицо. Дим открыл глаза, но смотрит мимо меня. Бредит.

– Так здесь? – уточняет?.. Значит, не всё так плохо, раз острить начал.

– Светик здесь. Не боúсь. И не уйдёт, как бы ты не старался, – он как-то странно посмотрел на меня.

– Дим, давай-ка ты попробуешь хоть немного приподняться. И мы с тобой дотащимся до дивана.

Шутит он, мать твою, значит, может мне хоть немного помочь.

Дим не шелохнулся. Закрыл глаза. Ну, что ж. Рискнём? Я встал на колени (может так легче будет?) и, взяв его за руки, попробовал сдвинуть. Не вышло. Опять лёг рядом, делаю попытку собраться. "С кухни тащить было намного дальше, а здесь какие-то три метра" – уговариваю себя.

Ещё одна попытка.

Снова встаю уже на коленки, беру его за руки и тут замечаю, что виски у Дима мокрые. Так вспотел? Наклоняюсь над ним, проверяя... Он плачет! Дим плачет! В голове у меня, будто разорвался огненный шар: всё, что я делал с ним... я унизил его. Я ведь специально не обращал на него внимания. Мне надо было всё сделать без эмоций, без лишних мыслей – это могло помешать. Я был автоматом, роботом. Иначе бы не справился. Но получается, что я вёл себя, как бездушная скотина.

Дим... Бросаюсь, склоняюсь – быстрее, срочно, без рассуждений... Захватываю, беру его лицо в свои руки, задыхаюсь, шепчу, обцеловываю всё, что попадается, слизывая, собирая дорожки слёз: лоб, щёки, виски, губы.

– Дим, миленький, прости меня. Пожалуйста. Ну не надо, пожалуйста, не надо. Это всё ерунда. Главное, что ты поправишься. Родненький, не думай ни о чём, не надо. Всё забудется, всё хорошо будет.

Я лёг рядом с ним и начал ладонью стирать слёзы с его лица: те, что остались, те, которые набрались снова. Потом просто гладил его по лицу. Кажется, он уснул. Дим такой тёплый. Температура?

Глава 20

***

Они зашли в квартиру, когда прошли все сроки и уже пора было расходится по домам.

После того, как Светик скрылся за дверью и засвистевшего было Дениса пребольно пнула по ноге Танька, повисла тишина. Первым ожил Денис. Он подмигнул Лёшке, показал на дверь пальцем и снова подмигнул, но теперь уже Таньке.

Теперь у их сидения на этаже была цель: они ждали Светика. Это было так ново для них – ждать. Было не ясно, что говорить и что делать. Растерянность. Почему-то шёпотом вылезла тема про предстоящие экзамены. Говорить про экзамены, ожидая Светика... Было всё равно, о чём говорить, лишь бы не затрагивать его непонятное поведение.

Потом что-то девчачье, утомительно нелепое и от того смешное для них, рассказывала Танька. Даже пару раз гоготнули, Танька хихикала, прикрыв рот. Забить, занять время. Обсуждать Светика, строить предположения было... Мелко? Прошёл час.

Когда он не появился и через два часа, Танька первая встала и подошла к двери, толкнула её. Лёшка с Денисом переглянулись и тоже поднялись. Вторая дверь также оказалась не заперта.

На полу в коридоре спали двое: Светик и тот самый светловолосый парень, что всё время ходил сквозь них, делая вид, что их здесь нет. Парень был укрыт красным клетчатым пледом, а Светик лежал рядом, уткнувшись ему в плечо. Рукой он держал светловолосого за шею. В квартире ощущался неприятный запах.

– Свет, – Денис легонько потряс парня, присев около него на корточки.

Славка, тут же сел. Он озирался вокруг, хлопая глазами: он только что спал на полу рядом с Димом, почему-то ребята тоже здесь... "Почему они не ушли домой?" – Славка переводил глаза с одного лица на другое. Танька испугана, Лёшка привычно крутит в руках сигаретную пачку, Денис смотрелся странно без своей обычной саркастической ухмылки.

Хорошо, что они здесь! Как же он сам не подумал!?

Славка, дёрнув Дениса за руку ближе к себе, закрыл ему рот рукой, потом, повернувшись к остальным, сделал страшные глаза – "молчите". Встал с пола и двинулся на кухню, утянув за собой Дениса; он продолжал держать его за руку. Танька с Лёшкой переглядываясь пошли за ними.

После невнятных путаных объяснений, озвученных задушенным шёпотом и постоянно оглядываясь на дверь в коридор, Славка замолчал. Он смотрел на Лёшку. Из всего сказанного без вопросов было понятно одно: надо отнести этого... Диму, на диван, как можно осторожнее и, по возможности, бесшумно, чтобы он не проснулся. Ребята переглянулись. Лёшка подошёл к и испуганному Славке, развернул его за плечи и тихо подтолкнул к двери, так и не сказав ни слова. Он без звука вышел.

Через несколько минут дверь открылась и троица вышла из кухни к Славке. Он с мольбой смотрел на них. Лёшка кивнул. Втроём, неловко подняв Диму с пола, они перенесли его в комнату и положили на диван при постоянном предостерегающем шипении Таньки – "тихо". Сопровождаемые тем же шипением, вышли из квартиры.

Дим зашевелился и открыл глаза – возле него сидел его Цветной и гладил его по щеке. Дим закрыл глаза, через мгновение снова открыл, снова посмотрел на Славку – он не исчез. Облегчённо выдохнув, Дим опять провалился в сон. Всё так, как и должно быть: диван и он, Славка, рядом.

Убедившись, что Дим заснул, Славка вышел на лестничную клетку.

– Спасибо, – он протянул руку Лёшке. Тот нерешительно потоптавшись и, зачем-то оглянувшись, ответил рукопожатием.

– Где Денис? – спросил Славка. Лёшка пожав плечами, мотнул головой в сторону лифта.

Денис сидел, прижавшись спиной к стене, гипнотизировал горящую вызовом кнопку. Славка, нагнувшись и заглядывая в лицо парню также как и Лешке, минутой ранее, протянул руку. Денис не двигался и продолжал разглядывать кнопку лифта. Рука Славки висела в воздухе.

– Светик, ты правда, что ли?... – глухо начал Денис, но Славка не дослушав уже выпрямился и собираясь разворачиваться, чтобы идти назад, шумно выдохнул:

– Всё равно спасибо. Не надо ему знать, что вы помогали мне и видели его, видели его таким...

У самой двери стояла Танька с круглыми глазами, прижав руку ко рту.

– Ну, ты, Светик, даёшь! – она всё же решилась убрать руку.

Он невесело подмигнул ей и снова скрылся в квартире.

Славка занимался подсчётами: какой был перерыв в приёме лекарств. Со всеми последними событиями не хотелось ещё больше нарушать схему лечения. И заметив по часам время следующей таблетки, прошёл в ванную комнату. Замыл испачканную одежду, сунул её в стиральную машину. Порошок. Выбрал программу стирки. Посмотрел на себя в зеркало. Флакон с той, «смоляной» туалетной водой... Славка провёл по его стеклянному боку пальцем и вышел.

Дим всё ещё спал. С одной стороны Славку радовало, что Дим не видел, не знал, как попал на диван. Но спать второй день подряд... это казалось странным. Неужели всё так плохо? Может надо вызывать врача ещё раз и уже ехать в больницу? Славка нашёл листок, что оставил ему тот парень со скорой и принялся его изучать. Он наверняка что-то упустил. Глаза бегали по листку, опять вернулись к началу... Славка схватился за голову: вместо таблетки, помеченной – "для желудка, 3 раза", как накалякал этот мелкий в халате, он пичкал Дима снотворным, что стояло последним в списке и значилось – "на ночь, по необходимости".

Ничего он всё исправит. Желудок? Не страшно. Всё наладится. Всё будет хорошо.

Дим, проснувшись, долго лежал не шевелясь. За окном понемногу светало. Тело и голова были лёгкими, невесомыми. Даже мысли ничего не весили – их не было. И времени вокруг не было. Дим поднял руку – всё получилось почти без усилий. День начинался хорошо.

Славка! Дим резко повернул голову – мальчик лежал на своём месте, спал.

Дим мечтал, чтобы всё случившееся было сном, но те чувства, что испытал он, серьёзный самостоятельный двадцатишестилетний мужчина, когда подросток переодевал, обтирал его полотенцем и убирал за ним блевотину, мочу – никогда не могут присниться. Дим зажмурился и затряс головой, словно желал выкинуть, вытрясти всё случившееся. Не получалось.

Как же он тогда грязно ругался, пытался выгнать Славку. Мерзко. Воспоминания сдавили, стиснули голову, грудь. Во рту, в горле, в груди... горечь. Она скапливалась и скапливалась.

Дим снова повернул голову и начал рассматривать спящего. Это помогало. Успокаивало.

Школа! Надо отправить его сегодня в школу. И вообще... Что "вообще", Дим предпочитал не думать, по крайней мере, сейчас. Он спустил ноги с дивана и аккуратно сел. Получилось. Хотелось кричать от радости. Первое, что он сделает, это узнает, сколько сейчас времени, чтобы знать, когда разбудить мальчика и он смог успеть на занятия.

Но Дим ничего не успел предпринять – заиграла мелодия на телефоне Славки, и он, медленно поднявшись, сел. Дим смотрел на него и ждал. Мальчик некоторое время сидел, покачиваясь как китайский болванчик. Он сидел боком к дивану, взлохмаченный, толком не проснувшийся. Вдруг Славка резко повернул голову и увидел сидящего на диване Дима. Они какое-то время молча смотрели друг на друга.

Дим видел сонную недовольную мордашку и думал, что сегодняшним утром вряд ли найдётся хоть один довольный жизнью школьник. Одна синяя прядка стояла почти торчком на голове. Дим улыбнулся: вот бы потянуть за неё, а потом накрутить на палец. Синие глаза и синие волосы. Пронзительно. Холодит. Ему идёт...

Славка увидев, как губы Дима расплываются в тихой улыбке и сам улыбнулся.

– А ты знаешь, что Светик – это я? – ему сейчас хотелось большего – увидеть, как Дим смеётся.

Глава 21

Через час, когда они поели, и Дим с помощью нескольких стульев, на которых он отдыхал по пути (как придумал Славка), смог самостоятельно добраться до туалета и вернуться на свой диван, мальчик спросил:

– Дим, ты не сердишься на меня за вчерашнее? – что именно из того, что называлось "вчерашнее" имел ввиду Славка, он уточнять не стал. Грехов за ним, по его стойкому убеждению, было полно.

– Боюсь, это ты должен быть зол на меня, – Дим закрыл глаза, говорить было сложно. Он хотел отгородиться от вчерашних событий, забыть их.

Мальчик подошёл к дивану и сел немного боком, чтобы видеть лицо Дима.

– Давай про другое. Сегодня к тебе должен придти врач из полклиники. Сможешь открыть?

– Врач, – Дим помолчал. Какой врач, зачем? Нет, сейчас не до этого. – Тебе надо в школу, разве нет? – Дим смотрел серьёзно, настойчиво. Ждал.

Опять? Славка закусил губу, глаза заметались по комнате, натыкаясь на Дима и снова уходя от его взгляда. Мальчик горестно вздохнул и опустил голову.

 – Славка, – Дим взял мальчика за руку. Он вздрогнул и нехотя поднял на него глаза. – Я не прогоняю тебя, правда. Но тебе, действительно, разве не надо в школу? Домой? Родители, разве не ждут тебя, не волнуются?

– Я знаю про школу, сам собирался... мне же ЕГЭ в этом году сдавать, поэтому не хочется много пропускать, – Славка намеренно не стал ничего говорить про отца и его "волнения". – А дома мне надо только изредка появляться – на несколько часов раз в два дня. Только не спрашивай, почему.

– Ты в одиннадцатом учишься? – Дим искренне удивился. – А выглядишь... – "А вот выяснить, что это за режим проживания пацана в родном доме не мешало бы. Но сейчас Славка точно ничего не скажет".

– Я выгляжу на пятнадцать? – засмеялся мальчик.

– Почти, – невпопад ответил Дим. Стало чуть спокойнее, значит, полиция не придёт к нему выяснять, почему ребёнок ночует у взрослого дяди.

– Мне восемнадцать через месяц, – теперь было слышно, что мальчик всё-таки обиделся.

Тишина.

– А после школы... Когда уроки кончатся... Потом... мне... – Славка запинался, судорожно выдыхал. Слова давались слишком тяжело. Но Дим, чтобы не мучить его не дал ему договорить.

– Потом мне снова надо давать таблетки, разве не так, Ёжик? – он хотел видеть его. Очень. Что будет дальше? Разве сейчас важно? – Я же не знаю, какие...

– Надо, – Славка несмело улыбнулся. – Не знаешь. А почему ёжик? – он смотрел прямо в глаза, ждал.

– Потому что ёжики шуршат осенними листьями и любят пить молоко.

Славка ничего не понял: листья, молоко какое-то... Но слова были не так важны. Он видел, чувствовал за этим набором букв что-то сильное и нежное, что сладко и клейко затягивает его, не выпускает. До зубового скрежета хотелось влипнуть, да так и засахариться.

– Ёжик, ты же придёшь? – Дим протянул вторую руку к мальчику.

Славка зажмурился и со всей силы ткнулся лбом в грудь Дима, прижался, ухватил руками за футболку на его спине и мелко-мелко задышал. Дим гладил мальчика по голове, по его синим прядкам. Как только дыхание выровнялось, Дим разжал руки, и Славик неуклюже отполз от него. Надо было переодеться и успеть к первому уроку.

Через несколько минут закрылась входная дверь.

Спустя два дня

– Почему, Дим? – спросил он Славку, когда вечером каждый из них улёгся на своё место. Один – привычно на пол, другой – на свой диван. "А потом? Как будет потом? Когда не будет необходимости спать на полу, спать здесь, рядом, – Дим не удержался от глубоко вздоха. – А разве сейчас есть в этом необходимость? Мне же лучше..."

– Тебе не нравится? – Славка приподнял голову.

Дим уже ненавидел своё ложе. Там высоко, там очень далеко до пола, до Славки.

– Нравится. Коротко и чётко, – нравилось, ему до чёртиков нравилось, как Славка иногда чуть тянул это липучее медовое "и". Не так часто... как хотелось бы. Но это нельзя говорить. Это не выговоришь. Зато так сладко думать, надеяться...

 – И мне нравится. Дим – нравится, – Славка помолчал. Потом лёг, уставившись в потолок. Темно. В комнате очень тепло, даже душно. Воздух мягко вливался в лёгкие. "Ему нравится, Диму нравится..."

Но с языка рвалось ещё, сказать ещё больше, дальше – до конца. Это как точка, которую необходимо поставить. Поставить в том, прошедшем, уже закончившемся времени. Она должна стоять обязательно. Точка. Перед настоящим. Настоящим? Но он решился:

– Дима – не то, не для меня... – Славка путался в словах, в тяжёлых толчках сердца, тепло обволакивало его, затягивало. – Ты – для меня...

– И ты...

Но Дим уже слышал размеренное дыхание. Его услышали?

Зато он услышал себя: лежал, вдыхая запах шоколадной кожи дивана, и слушал себя. Прислушивался к себе новому...  тихие вдохи-выдохи Славки. Разве он думал, когда по-детски глупо избавлялся от пацана, что совсем скоро будет лежать и млеть от его дыхания, доносящегося с пола. Он так близко, только руку протяни... Нет, дальше, немного дальше, чем думал... А если чуть придвинуться ближе к краю дивана?

Дим вглядывался в темноту. Где-то там, совсем рядом сопит чужой, но такой близкий Славка с тремя синими прядками в волосах, пахнущий осенними листьями и молоком.

Тогда в коридоре, лёжа на полу... Он точно помнил тот момент, когда всё встало на свои места.

Всё уже кончилось тогда: Славка больше не прикасался к нему, он просто лежал рядом. А Дим рядом, на полу в коридоре молился, чтобы все чувства, наконец, отключились, чтобы все его мысли, весь разум растёкся такой же дерьмовой лужей по полу – вытек поскорей и перестал мучить его. Потому что ещё секунда и он от пережитого унижения взвоет, заорёт дурным голосом... Отвлечься, отвлечься... Можно так: они уже сидят, они уже там, на площадке, под дверью. Они уже пришли. Все трое. Да, все трое. Нет двое – один тут, рядом. Хотя нет, их всё равно трое. Светик. Светик!..

Это же... Если она – там, то тогда... Тогда этот долбанный математический пример сейчас сойдётся. Тогда, значит, ничего не изменилось в его жизни: всё течёт так, как надо, всё будет хорошо. А сейчас осталось сложить, правильно сложить всех, там, на лестничной площадке, чтобы ответ сошёлся. Это стало жизненно важным здесь, сейчас – правильно всех посчитать. Ему до смерти надо знать, есть ли на площадке Светик. Славка знает, он же наверняка сегодня видел их.

Спросил. Оказалось, что пришла, здесь. Спасён!

Отлегло. Успокоилось. Всё в порядке: на этаже они в своём обычном составе. Значит всё в этой жизни на своих местах. Ничего не изменилось. Контроль и порядок.

Мысль, что Светик всегда была четвёртой, благоразумно запрятана сейчас далеко-далеко. Даже странные Славкины слова, про Светика сначала удивили, а позже улетучились, забылись. Главное – другое: сейчас он спасён и от переживания своего унижения, и, что важнее сейчас, от краха своей правильно выстроенной четыре года назад жизни. Но фундамент его эфемерной постройки дал трещину и тонкие паутинки уже расчертили фальшиво-красивый, но такой правильный фасад. Хорошо ведь, добротно построено – "как у всех", никто не покажет пальцем...

А утром...

"А ты знаешь, что Светик – это я?"

Вот тогда и ухнул вниз с грохотом и визгом выворачиваемой арматуры первый кусок облицовки его искусственной жизни. Теперь ответ сошёлся сам: легко и красиво, без принуждения, без лихорадочного подгона. И завертевшееся в голове: "Святослав – Свят – Светик" было не нужно. Потому что был он, мальчик-подросток с синими глазами. Его мальчик.

Его. Давно его. Может ещё с самой первой встречи на лестничной клетке.

Его смех, очень редко – голос, вечный капюшон на голове... В самую первую встречу на площадке перед своей квартирой, он единственный раз замер перед ними – поймали, притянули его Славкины пронзительно-синие глаза. Намертво. Тогда смог, оторвался, с кровью отодрал себя от них и укрылся за спасительной дверью. Испугался жутко, испугался настолько, что нашаманил, вызвал себе спасительную амнезию. Не подвела: вдарила, спрятала, заморозила.

Но оттаяло, прорвалось, пробилось... Его мальчик. Его.

Славку словно кто-то выдернул из сна. Что он здесь? Зачем? Дим почти выздоровел, и может уже завтра...

Темнота надвигалась, давила. Он не сможет там, гдё-то, один, без Дима. Без него... Ему нужен, очень нужен... Хозяин? Он ведь, Славка кто, – дворовый пёс... Он здесь, на полу в чужой квартире? "Всё правильно, это моя подстилка! Да-а-а, а я опускаюсь всё ниже и ниже: сплю на коврике у кровати хозяина". В голове у него закружилось: мысли, обрывки слов, фрагменты картинки... Рука. Он почувствовал на своём плече руку. Вырываясь из дремотного марева и тягостных мыслей мальчик вздрогнул, замер. Распахнул глаза, надеясь... Зажмурился и капля стекла к ямке у переносицы: "Погладить захотел верного пёсика..." Не сдавалось упрямство: сейчас, когда всё успокоилось, улеглось, снова вскинула голову дурная гордость... Славка ненавидел себя в эту минуту: за непонятную верность Диму, за непостижимо-трепетное служение, за блаженную покорность, за то, что в эти несколько дней незаметно для себя начал надеяться, начал жить...

Он очень осторожно сползал с дивана, чтобы не разбудить мальчика. Хорошо, что Славка додумался постелить простынь – с кожи не так легко соскользнуть. После того, как Дим нашёл Славку на полу, дотронулся до него, он уже не смог... Не смог бы отпустить его. Хотелось быть рядом настолько близко, насколько только возможно.

Теперь Дим сам лежал на полу, вслушивался. Спит? Аккуратно подполз ближе, углядел: мальчик спиной к нему, лежит на своём пледе, укрыт другим его концом. Даже не укрыт, завёрнут, как гусеничка в кокон. "Это хорошо, – подумал он. – Это то, что нужно".

Боясь потревожить Славку, Дим остановился в нескольких сантиметрах от него: лежал и вдыхал уже знакомый льдистый запах прелой листвы. Несмотря на душ, который по вечерам принимал Славка, этот запах был постоянно с ним, он был везде: в комнате, в квартире, в Диме. Рука сама потянулась к голове. Невесомо перебирая едва различимые в темноте волосы, Дим старался почувствовать, найти притягательные синие лучики.

"Мой Ёжик" – еле слышный выдох в затылок.

Славка услышал, захлебнулся... Он подался назад, вжимаясь своим коконом в чужое тепло, в поддержку, в надежду. Всё напряжение последних дней растаяло, ушло, освобождая его. Слёзинки одна за другой потоком убегали к носу, скапливаясь там, пока не набиралось достаточно, чтобы вытечь маленьким ручейком на плед, под щёку, где и так было уже мокро. Но этого мальчик не чувствовал. Губы тоже застыли во сне, так и не почувствовав счастливо дёрнувшихся кончиков. Славка улыбался. Спал...