Текст книги "Начиная с лестничной клетки (СИ)"
Автор книги: Цвет Морской
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 6 страниц)
Глядя на него у меня пересохло в горле. Я развернулся и двинулся назад, мне надо было попить. Вернувшись в квартиру, плеснул полный стакан воды, пролив часть на пол у холодильника. Поднёс его ко рту. Потом, резко развернувшись, пошёл назад. Выйдя из квартиры, а все двери остались на распашку, и, затормозив прямо перед парнем, я протянул ему стакан. Он стоял всё в такой же позе и смотрел на меня, а стакана, кажется, не замечал. Я шагнул ближе к нему и слегка ткнул стаканом уже ему в грудь. Его била мелкая дрожь.
– Пить хочешь? – как-то хрипло получилось.
Третий перевёл взгляд на стакан, чуть распрямился и снова посмотрел на меня одним глазом. Я опять сделал то же движение стаканом. Парень взял его, продолжая затравлено смотреть на меня. Было ощущение, что он ждал, когда я его ударю, даже не смотря на то, что сейчас принёс ему воду. Попятившись, я решил уйти и сделал шаг назад. Он всё также был настороже. Цветной был готов защищаться. Мелкий придурок!
В квартире я снова плюхнулся на свой диван. Мысли шарахались по моей голове, отскакивая от черепа, и друг от друга, как бильярдные шары, я не мог ни на чём сосредоточиться. Моя рука, та, что держала стакан, до сих пор чувствовала жёсткость его тела. Даже достаточно плотная кофта не сделала его мягче, казалось, что парень состоял сплошь из одних костей. Он что, совсем не ест?
Я нащупал свой телефон (хотелось отвлечься) и стал бездумно листать приложения. Пощёлкав по немногочисленным фоткам, набрёл на то самое видео с лестницы. Глядя на экран создавалось ощущение, что просматриваю демоверсию компьютерной бродилки: бесконечное хождение по странным мрачным комнатам, лабиринтам коридоров, по шатким лестницам, с мерзкими монстрами, поджидающими за каждым углом. А вот и я – спускаюсь по тёмной лестнице, вот тоненький лучик, подпрыгнув, выхватывает кусок гнутых перил... Вдруг, в дальнем углу, мне почудился какой-то силуэт: я как раз сворачивал на очередной площадке. Я чуть не выронил телефон... Зомби? Ощущение, что меня поместили в игру, стало реальным...
Справившись с собой, я приблизил телефон к глазам – видно было плохо. Да, практически ничего не было видно, кроме части ступенек, на которые падал свет, да моих ног в кроссовках. Я вернулся на начало видео. Дошёл до того места... Точно, в углу, на площадке между пролётами лестницы сидел Третий, тот, что сейчас сидит под моей дверью. Я видел его какую-то секунду, но по дежурно сгорбленной позе и капюшону сразу узнал его.
Какой же я идиот, напугал парня! Твою мать!
Я подорвался с дивана и выбежал из квартиры. Двери были всё так же открыты, но Цветного не было, пустой стакан стоял на полу.
Глава 9
Дмитрий
Решив, что возьму все свои отгулы позже, я вышел на работу. Стало легче.
Шеф, по-моему, даже был рад, что я пришёл. Тут же выдал мне ТЗ на сайт. Да, мы ещё и сайты, бывает, делаем. Мне не очень нравится такая работа, но выбирать не приходится. Значит сегодня – графика и теги.
Когда мы пошли перекусить в кафешку, от ребят я узнал, что что-то там пошло на этой резиновой фабрике не так. Но претензии были не к нашей работе, а к тому, что нахимичили те три странные личности в подвале. К концу дня мы так ничего и не узнали, но так как нас к начальству не вызвали и не послали что-то исправлять, значит и правда косяк был не наш.
Вечером, выходя из лифта, я услышал знакомые голоса. Вывернув из-за угла, увидел, что вся компания в сборе, даже Светик восседала на коленках у беленького. Цветной, заметив мой взгляд, резко опустил голову. Не задерживаясь, я открыл дверь ключом и скрылся. За моей спиной тоненькой смеялась девчонка.
Хочу горячего супа. И плевать, что восемь вечера. Куриный бульон уже был, и мне оставалось только кинуть в него вермишель. Помешивая закипевший суп в ковшике, я вдруг понял, почему давно не видел эту троицу. Почему так опрометчиво решил, что они ушли с этажа: я приходил слишком поздно две последние недели со своей фабрики, а к тому времени незваные гости уже расходились по домам. Да... поторопился я обрадоваться!
Глядя на то, что получилось в ковшике, я расстроился. Это ж надо, так промахнуться с количеством макарон! Задумался, называется! Но не выбрасывать же. Я постарался, чтобы мне в тарелку попало больше бульона и меньше вермишели – исправлять что-то сейчас и заново ждать, когда всё приготовится, не хотелось.
Я пообедал, и плевать, что надо было ужинать. Выпил стакан воды. Помыл за собой посуду. Надо ещё не забыть убрать остаток, получившийся куриной каши в холодильник, когда остынет ковшик.
Пройдя в "приёмку", я сел перед компьютером и включил его. У меня ещё два заказа, к которым я пока не приступал. А значит сейчас самое время.
Он. Третий
Сегодня отец пришёл в квартиру, когда я пил чай. Чёрт!
Он прошёл на кухню и сел напротив меня. Долго молчал, смотря, как я поднимаю и опускаю кружку, поднося её ко рту и ставя снова на стол. Потом стал внимательно разглядывать меня. Скривился, покачал головой.
Да! А ты как хотел! Я – бомж! Я пью один чай и хожу в грязной замусоленной толстовке. Теперь что скажешь? Я с ненавистью смотрел на него.
– Слушай, ты, правда, думаешь, что я сделаю, как ты хочешь? – я не выдержал. Это было моё самое длинное предложение с того дня.
– Ты никуда не денешься, придётся, – он ответил не зло, как я ожидал, а как-то устало.
– Ты действительно думаешь, что я изменюсь? – мне уже было интересно.
– Сын, ты запутался. Ты ещё ничего не знаешь о жизни. Ты не понимаешь...
– Значит, теперь, ты разговариваешь со мной!? – перебиваю. Отец не смотрел на меня и всё это говорил, глядя в окно. Я толкнул его ногой под столом – просить его взглянуть на меня я не мог. Он повернулся ко мне. Ухмыльнувшись, оставляю кружку и убираю руки на колени, под стол. – Значит, снизошёл до меня?
– Послушай...
– Я не буду тебя слушать! Достаточно наслушался. Я буду жить так, как считаю нужным, – всё тело вибрировало от злости, руки тряслись (хорошо, что их не видно), иначе бы он заметил.
– Живи, как знаешь, но тогда ты будешь один. Совсем, – желваки на его лице заходили. Я молчал. Не знаю, как я сдерживался, чтобы не запустить в него мою кружку с остатками чая, чтобы разбить ему лицо. Именно! Хотелось разбить лицо, чтобы кровь брызнула... Я так его ненавидел, что готов был вцепиться ему в горло зубами...
– Ты, думаешь, мама...
– Ненавижу тебя, заткнись! – я не мог больше сдерживаться и, подскочив со стула, метнулся к нему через стол. Он вроде только поднялся..., а я уже оглушённый лежал на полу под окном. В глазах было темно, казалось, голова раскололась надвое. Как это? Я даже не успел... Кровь... Хочу, чтобы везде была кровь. Всё равно чья. Но вокруг не было ни капли.
– Еду будешь получать через день. Надеюсь, что ты всё же одумаешься, – в прихожей через мгновение щёлкнул замок.
Я лежал на полу. Мне было хреново.
Бл*дь! Как же так? Как я теперь? Я – один. Совсем. Он сказал, что...
Лежать стало холодно. Я приподнялся и сидя отполз к стене, под подоконник, прислонился к батарее. Затопили, оказывается...
Как я оказался на нашей лестничной клетке я не понял. Вынырнул из мыслей и увидел, что сижу на знакомом полу.
Как же болело лицо. Бл*дь! Бл*дь! Бл*дь! Он ударил меня. Больно. Я дотронулся до скулы.
Сзади грохнула дверь. Я подскочил на ноги. Этот парень. Что ему опять надо? Хочет меня избить, как тот мужик с нижнего этажа? Как отец?
Куда он?
Теперь точно ударит, раз вернулся. Только не в лицо. Вода... Зачем?
Стакан приблизился. Он что-то сказал опять... Стакан был таким чистым, что вода казалась хрустальной. Хочу пить. Стакан около меня, близко.
Он принёс воду мне?
Ушёл.
Я стоял со стаканом в руках и думал, видел ли он моё лицо. Синяк видел? Я сполз по стенке. Вода... Ледяная вода бухнулась в желудок. Он вернётся сейчас и увидит, мои слёзы... Я жалок!
Глава 10
Дмитрий
Шеф сегодня пригласил нашу закалённую двумя вахтовыми неделями бригаду к себе в кабинет. Почти всю, не хватало только трёх инженеров. Просил снова поработать на этой галошной галере. Тишина. Все затаились. Смешно даже, как двоечники перед опросом учителя. Я же перебирал в голове, все события, случившиеся со мной, начиная с похода к парикмахеру – ничего хорошего. Нужна отсрочка, чтобы не думать, чтобы отвлечься. Мне необходимо чем-то забить свою голову, занять себя. Так почему не согласиться – начальство плохого не посоветует. И тихонько толкнув локтем стоящего рядом Саньку, я кивнул шефу.
– Вы, Дмитрий, готовы? – улыбнулся он.
– Да, дома скука смертная в последнее время, – не нашёл ничего более умного я.
– А вы как? – шеф обратился к другим.
Народ невесело покосился на меня, а Санька так вообще пнул меня пребольно, вроде как в ответ, локтём по рёбрам. Закончив переглядывания между собой и помявшись, ребята согласились.
– Но не больше недели, – всё же попытался отбрыкнуться Санька, уже наверняка считая меня предателем.
– Вот здесь ничего гарантировать не могу, как справитесь. Нам нужен этот заказ. Административный корпус сдан нами "на отлично", и поэтому теперь требуется разобраться с производственным цехом, – то ли похвалил, то ли прорекламировал нас невидимому заказчику начальник.
Выйдя из кабинета, я задержал народ, уперев руку в противоположную стенку и тем самым перегородив всем дорогу. Коридоры у нас узкие, длинные, настоящие катакомбы, а не офис.
– Ребят, вы извините, но мне последнее время так ху*во, что дома нет никаких сил находиться, – решил я попробовать помириться.
– Ладно, – буркнул Санька, – главное чтобы он денег также заплатил, как в первый раз, да и отгулы не зажал.
Почти прощённый я пошёл домой, время близилось к десяти вечера. На улице уже темно – осенью это быстро. Дул холодный ветер. Утром, в ветровке было нормально, но сейчас, поздним вечером, я продрог мгновенно. Завтра надо будет сменить её на куртку, пора уже. А ведь я ещё как минимум неделю буду так поздно приходить домой. Каторга, я снова подписался на тебя! Добровольно... Нет, каторга ждала меня дома: пристальное разглядывание себя и своей жизни измотала меня за последние дни хуже любой сверхурочной работы.
Цветной сидел не на своём месте, а прислонившись к моей двери. Он был один. Я как раз вывернул от лифта и остановился глядя на него. Подняв голову, видимо на шум открывшихся дверей, и увидев меня, он снова опустил её. Я подошёл ближе. Начать открывать дверь я не мог – Третий, буквально сидел на моём пути. Так мы и застыли: он, сидя и прижимаясь спиной к двери, я – стоя напротив. На что-то решившись, опускаюсь на корточки прямо перед ним, протягиваю руку, чтобы сдвинуть капюшон с головы и увидеть его лицо. Он, разгадав мой манёвр, дёрнулся и отвернул голову, натягивая капюшон ниже. Понятно... успеваю заметить недавние слёзы.
Я выпрямился и стал открывать дверь, стараясь не задеть его. Ключи звенели у него над головой. Увидев, что Цветной напряг спину, чтобы не завалиться назад, когда дверь откроется, я стал придерживать её рукой, пока поворачивал ключ. Открыл. Стою зачем-то, продолжаю держать дверь, не давая ей распахнуться...
– Есть будешь? – вырвалось невольно.
Я оторопел от того, что сказал, даже руки стали влажными. Что это со мной, заработался? Мозги отморозил? Как это получилось: звать какого-то пацана домой? Я точно сошёл с ума! Что я про него знаю? Ну, сидит почти с год на моей лестничной клетке и что? Кто он вообще? Может он вообще наркоман и сейчас ждёт свой приход под моей дверью?
Справившись с собой, хотя мысли с чувствами у меня были явно не в ладу, я, так и не двинувшись с места, снова закрыл дверь. Почему-то хотелось, чтобы ему было удобно сидеть. Зачем? Зачем мне думать об удобстве тех, кто отравлял мне жизнь одним своим видом уже год?
Наконец, плюнув на свою непоследовательность и оставив ключ в замке, я снова присел перед ним. Протянул руку к его капюшону – Третий не двигался. Тогда я потянул эту тряпку с его головы. Толстовка была такой грязной, что дело было уже не в том, чтобы посмотреть на него, как в первый раз, теперь же я должен был непременно убрать с его лица замызганную ткань. Лицо припухшее, в красных пятнах. Ясно – плакал.
Хоть он и дал мне снять капюшон, но было видно, что ему не слишком приятно, что я его разглядываю: потёртые, бывшие когда-то голубыми, джинсы, давно не чищенные кроссовки и грязная, особенно у запястья толстовка. Цветной сидел, отвернувшись от меня, и я мог видеть только одну сторону лица. Дальше смущать парня желания не было, и я встал. Помедлив, снова открываю ключами дверь за его спиной и, заходя в общий коридор опять предлагаю:
– Пойдём, покормлю?
Ответа я снова не получил, да и не рассчитывал на него, по правде. Пройдя в квартиру, снимаю ветровку, ботинки и, прихватив шорты, иду в ванну. Замёрз, надо согреться. Дверь в квартиру я закрывать на ключ не стал, просто прикрыл её. Давал шанс?
Под душем я провёл много времени: сначала долго стоял под горячими струями воды, потом, не торопясь, с каким-то тягостным удовольствием мыл голову, маска... «Наверное, всё же не стоило его звать...» – эти мысли мешали мне полноценно наслаждаться уже привычной вечерней вознёй со своими волосами.
После душа одел шорты и, накинув полотенце на плечи, шагнул из ванной комнаты в коридор. Квартира была пуста, я сразу это почувствовал. Я подошёл к входной двери и толкнул её: третий всё также сидел на полу, но, уже сгорбившись – открытая дверь не давала поддержки.
– Пойдём! – слова некогда подбирать: долго стоять в открытой двери мне было холодно, да и волосы были мокрые – я опять начал замерзать. Он не двинулся. Подойдя ближе, касаюсь рукой его спины:
– Пошли? – теперь я спрашивал, но ответа не получил.
Вернувшись в квартиру я сразу пошёл на кухню: там теплее всего, да и есть хочется. Открыл холодильник.
В коридоре едва слышно щёлкнул замок – Цветной всё-таки зашёл в квартиру. Ну что, позвать то я его позвал, а чем кормить буду? Мне было не видно, где именно он стоит и что делает – дверца холодильника загораживала весь обзор, но судя по звукам Третий был где-то поблизости.
Если я хочу, чтобы он поел, а я ещё помнил, как ткнулся в его кости, когда протягивал ему стакан, то не надо с ним много разговаривать и разглядывать его тоже не надо. Пожалуй, горячего чего-нибудь... Может вчерашнего супа? Надо добавить туда бульона и эта куриная каша станет нормальным первым блюдом. Я взял ковшик с полки и закрыл дверцу. Цветной стоял в дверях. На голове снова эта грязная тряпка. Кроссовки... Я не стал ему говорить, что обувь лучше снять – вдруг, у него носки дырявые? Глядя на его убитую толстовку других причин оставаться в обуви у него не было. Куда он смотрел было не понять из-за капюшона. Ладно, завтра мою пол.
– Слушай, у меня есть куриный суп, но я сыпанул туда слишком много вермишели...
– Хорошо, – он не дал мне договорить. – Я любил, когда... я буду такой, густой, – сбивчиво ответил Третий. Он облокотился на дверной наличник и чуть выше поднял голову. – Спасибо.
Я опять видел только одну сторону его лица. Дался ему этот капюшон!
Поставив ковшик на плиту, махнул ему рукой, приглашая проходить. Теперь я был абсолютно уверен в том, что пацан действительно школьник: по голосу, по манере держаться, по тому, как он стиснул руки в карманах толстовки в кулаки, когда говорил. Смотреть на него долго я избегал, поэтому весь сосредоточился на еде. Нам двоим не хватило бы того, что было в ковшике и мне пришлось поставить в микроволновку для себя чашку с бульоном.
– Руки можно помыть в ванной, – сказал я, не поворачивая головы. За спиной было тихо. Чуть погодя, решаю повернуться – парня не было. Как он тихо ходит.
Его не было очень долго, сначала я даже подумал, что Цветной ушёл совсем, но прислушавшись, понял, что из ванны всё-таки слышится шум воды. Чем он там может заниматься, раз так долго не выходит? Захотелось пойти и проверить, но я не стал – было стыдно вот так бесцеремонно ворваться к нему.
Когда Третий, наконец, вернулся, у меня уже всё стояло на стойке: плетёнка с черным и белым хлебом, тарелка с густым куриным варевом для него и большая чашка бульона для меня, два бокала с водой, столовые приборы, салфетки. Ещё я помыл две помидорины и один огурец, порезал их.
Чуть притормозив в дверях, он подошёл к стойке и как-то неуклюже заполз на барный стул. Я разложил приборы таким образом, чтобы Цветной сидел напротив меня, и когда мы уселись, то понял, что сглупил: барная стойка изначально не предназначена для еды и поэтому мы с ним едва не упирались друг в друга головами. Цветной низко нагнувшись над тарелкой, расправлялся со своей куриной кашей. Ел он, к моему удивлению, неторопливо и совсем не хлюпал. "Может он и не хочет есть?" – промелькнуло у меня в голове. Зачем я его позвал? Глупо всё это. Я нервно дёрнул плечами, скидывая полотенце и подхватив его рукой, бросил на соседний со мной стул. Надо было одеть футболку – сидеть вот так, полуголым за столом... Это что-то новенькое для меня!
Его капюшон раздражал. Во-первых, есть за одним столом с чучелком – человеком без лица, было неприятно, а во-вторых, мне чудился мерзкий запах, исходивший от его кофты. Я снова протянул руку к его голове (это становится моим основным занятием на сегодня!), он не сделал попытки отклониться. Не захотел или не заметил моих движений? Как бы то ни было, я тихонько стянул с него капюшон, осторожно и медленно, не так как раньше, в коридоре. Парень замер, потом наклонился над своей тарелкой ещё ниже и продолжил есть. Тёмные волосы свесились по обеим сторонам его лица. Я пил свой бульон прямо из чашки, позабыв про приборы, и смотрел на его макушку, на его синие прядки – голова была чистой. Странно.
Цветной всё съел, но сидел так же, наклонившись над тарелкой, только ложка звякнула, когда он положил её на стол. Я тоже поставил свою чашку. Парень не взял ни овощей, ни хлеба. Дотронулся до своего бокала с водой, но сразу отдёрнул руку.
Мне моя затея всё больше не нравилась. Привёл к себе какого-то неизвестного пацана: он молчит, не смотрит на меня, одежда грязная. А теперь мне что делать? Предложить чай? Я уже злился на себя за этот долбаный приступ доброты.
– Ты прости, но мне надо работать, а ты...
Я не успел выговорить выстроенную заранее в моей голове фразу, как парень резко подорвавшись с места, скрылся в коридоре. Хлопнула входная дверь.
... посиди здесь и попей чай. Будешь чай?.. – договорил уже в пустоту.
За компьютер я так и не сел, а сразу пошёл в спальню и лёг. Я пялился в потолок и ощущал себя дерьмом.
Глава 11
Третий
Сегодня сидеть было неудобно – слишком жёстко и холодно. Я передвинулся и сел прислонившись спиной к двери, а не к каменной стене. Получше.
Они на какой-то вечеринке в клубе. Я – один. Как он сказал? "Ты теперь всегда будешь один". Один...
Почему они не позвали меня с собой? Раньше мы ходили вместе на все вписки, днюхи... И зачем я тогда начал им на отца жаловаться... рассказывал... Хорошо, что вовремя заткнулся и не назвал причину скандала.
Болел живот, голова. Неужели он так сильно меня ударил? Скула опухла и без синяка на скуле не обошлось, я даже сегодня не пошёл в школу.
Может они не позвали меня, потому что меня не был в школе? Немного отлегло.
Но почему так болит живот?
Всю вчерашнюю ночь я думал о маме. Как бы всё было, если бы она была со мной? Почему она так поступила тогда? Может уже тогда знала всё про меня, догадывалась?.. Хотя… второй класс всего лишь. Сколько мне было тогда? А может отец и ей поставил условие? Она не захотела…
Я не мог находиться в квартире. На кухне валялся опрокинутый ещё в тот вечер стул. Я старательно обходил его. Если подниму... Я не хочу забывать, хочу видеть его валяющимся на полу! Хочу помнить!..
А если они тогда сообразили, что я... Твою мать! Поэтому и не позвали меня?! Значит, они и не придут сюда больше? Я... зачем я здесь? Я...
Бл*дь! Как же так всё случилось? Как получилось, что я здесь один?
Отец ненавидит меня. Кто...
Как я буду жить? Жить...
Приехал лифт? Кто-то пришёл...
Жить... Где я буду жить? Там лежит стул... Как там жить, если он лежит там?
А благодетель? Что тебе надо? Плевать. Только отодвинься от меня, дай мне подняться и я уйду. Плевать...
Что тебе надо, козёл! Не лезь ко мне, я уйду...
Сейчас... уйду...
Есть! Я хочу есть! Я ведь и не ел сегодня. Почему я вспомнил про еду?
А живот всё болит...
Что тебе опять надо? Плевать, пусть бьёт.
Что ты сказал? Он зовёт меня есть? Ерунда какая. Зачем?
Как же неудобно сидеть. А-а-а, дверь открыта.
Я хочу есть. Чувствую, как сводит живот от голода. Что он там ест сейчас, интересно? Пельмени? Неее... Такой правильный весь из себя, он дерьмо есть не будет.
Я хочу супа. Горячего куриного супа. Мама готовила мне его каждый раз, когда я болел. Я плакал, не хотел есть, а она кормила меня с ложечки.
Ну что ещё? Что тебе надо?
Идти к тебе?
А вот пойду, плевать! Бездомные собаки, когда им предлагают еду, никогда не отказываются!
Проведя несколько раз по лицу руками, смахивая, стирая что-то липкое, я снова натянул капюшон, поднялся и прошёл в дверь.
Ничего себе так квартирка. Чистенько так.
Разуться? Не-а, и так сойдёт – я же ненадолго.
Он наверняка на кухне. Это кажется там...
Густой вермишелевый суп... Мама делала его жидким, почти одним бульоном, поэтому мне не нравилось болеть, тогда...
Рот наполнился слюной. Когда я понял, что говорю, то сразу заткнулся, решив ограничится стандартным "спасибо". Куда меня понесло! "Мама", ещё какая-то детская херь... Я пожалел, что пришёл: всё глупо, странно. Зачем он позвал меня? Я чувствовал себя униженно. Как собаки могут спокойно брать подачки? Может просто не надо думать?
– Руки можно помыть в ванной, – этот тип даже не смотрит на меня.
Всё ясно. Плевать! Не думать! Я просто поем! А сейчас мне надо пойти и помыть руки? Хорошо.
Зайдя в ванную комнату, я сел на стиральную машину. Здорово, а у нас стиралка – на кухне. Смотрю по сторонам... Ну и ванна: как в склепе. Даже в стенах кое-где урны с прахом замурованы. Как он здесь моется? Я сюда зачем пришёл? Поесть? Значит надо помыть руки. Встаю, открываю кран. Зеркало. Да-а-а... синяк огромный. Я стянул капюшон и прикинул – заметно? Это безнадёжно. Лучше так и ходить в нём, как бы глупо это не выглядело. Попробовал пригладить волосы. Зачем? Всё равно их не видно. И чего он с меня его постоянно хочет стащить? Надо постричься. Но ведь тогда придётся брать деньги у него. Нет. Пусть так будет. А что? Так я быстрее приму нужный мне вид. Вид бездомного. Ненужного.
Сколько всяких флаконов. Наверное, их оставила его бывшая девушка? Сейчас-то точно никого нет. Кстати, а почему у него никого нет. Он ничего так себе. Почему один-то? Слишком серьёзный только и правильный, наверное. Такой не любит проблем и сложностей.
Я помыл руки. Сел опять на машинку. С пальцев капает вода на пол...
Диме тоже были не нужны проблемы. Я тоже не нужен. Кому я вообще нужен? Если родной отец...
Надо умыться, а то забыл что-то...
Какой же большой синяк... Эти флаконы сплошь для волос: шампуни, маски, какие-то пенки (это что за херь?). Туалетная вода... Кажется, мужская... Запах смолы и ещё чего-то. Приятно... Я даже новый год всегда любил не из-за подарков или мандаринов, а из-за большой настоящей ёлки, которая пахла на всю квартиру. Сколько себя помню, у нас всегда была ёлка на праздник. И как только её устанавливали в комнате, то меня можно было найти исключительно под ней. Мама ругалась – боялась, что я её опрокину. А я не мог надышаться. Лежал и вдыхал. Помню, что всё время, что у нас стояла ёлка, я даже в кровать с собой брал любимый кусочек запаха: отковырнув капельку смолы со ствола, я нюхал и нюхал её, пока не засыпал... Потом, когда вырос, то ставил к себе в комнату банку с еловой веткой. И ложась спать, вдыхал с пальцев запах мятых хвоинок. Выбрасывал свою ветку не раньше, чем она совсем засыхала.
Пора выходить. У меня ведь только две руки, а не десять, чтобы так долго их мыть... Где там моя собачья миска с похлёбкой?
Ох*еть, сервировочка! Точно – правильный! Хорошо, что я буду есть суп, а не рыбу. Лёшка как-то говорил, что есть ещё и специальный нож для рыбы... Ненавижу рыбу! Хотя, что я волнуюсь, бомжи едят руками всё. Скоро и я буду.
Почему у него нет обычного стола? Здесь же не нормально сесть – тесно!
Как вкусно пахнет куриным супом? Как же я хочу есть.
Сейчас самое главное следить за собой и не набросится на тарелку. А это сложно. И чего он пялится на меня? Не нравлюсь? Какого хера позвал тогда? И если ты такой правильный, так чего голый за столом сидишь? На себя посмотри лучше.
Вот дался ему мой капюшон! Сейчас ещё синяк увидит и вообще решит, что я на улице живу.
Что ты пялишься на меня! Мне кусок в горло не лезет! Вода... Молока хочу.
Ну и взгляд... презираешь? Так выгони, я не набивался к тебе на ужин!
– Слушай, ты прости, но мне надо работать... – вот и дождался, те самые слова.
Вылетаю из квартиры... Да пошёл ты, козёл!
Глава 12
Дмитрий
Работать я не мог: голова была чужой, в ушах – вата.
Я сегодня спал всего несколько часов. Забылся под утро, когда уже не смог думать анализировать, когда всё стало рассыпаться на пульсирующие красные точки. И вот сейчас, из последних сил пытаюсь сообразить, что бы такого сделать с этой поточной линией, чтобы решить поставленную задачу: полная автоматизация и увеличение процента выпуска готовой продукции в смену.
– Иди домой, – Санька подошёл неожиданно. Я что, заснул стоя?
– Нормально. Сейчас пройдёт.
– Дим, иди домой, пока выгоняю. Ты – труп, я же вижу, – видит он...
– Я сегодня не выспался. Нормально всё, – не хотелось сдаваться.
– Дим, ты конечно, скотина последняя, что подписал нас на это снова, но сейчас – иди домой. Я уже смотреть на тебя не могу! Дня два тебя прикрою. Дальше – сам.
И я сдался. Чувствовал себя последней сволочью, но сразу ушёл, как только Санька кинул мне мою куртку и почти вытолкал из цеха.
Было всего три часа. В голове одна мысль – спать. Даже есть не буду. И думать больше не буду, мне хватило вчерашней ночи. Болело всё: голова, спина, почему-то ноги и даже самые крошечные мысли, казалось, кололи иглами мой мозг.
Они уже сидели: Черный, Белый и Цветной. Чёрный и Белый лениво перебрасывали друг другу знакомую пачку сигарет. Мой (мне сейчас было так проще – "мой") сидел всё в той же позе, низко наклонив голову. Капюшон. Я прошёл мимо них к двери. Он сидел словно отдельно, отдельно от них.
– А Танька что сказала?
– Съела, как миленькая? А не будет в следующий раз вы*бываться!
Первый и Второй засмеялись. Обсуждали свои победы?
У меня тоже были победы. Девушки...
Я зашёл в квартиру, повернул замок. Раздевался прямо на ходу, двигаясь в спальню. Хорошо, что затопили. Тепло. Спать. Мыслей не было никаких.
Проснулся. За окном – темно.
Тело гудело и плохо слушалось. Мало спал? Или может надо поесть?
"Сейчас встану" – пообещал я себе. Но так и не встал. Словно мстя за вчерашний игнор активизировался мыслительный процесс. И почему нельзя как все? Почему у меня не так, как у людей? Как так вышло-то? Я же не хотел... Не думал даже... В школе почему-то не тянуло: кто-то с кем-то гулял, целовался, особо смелые и удачливые даже перепихнуться успели к девятому классу. Потом рассказывали – хвалились. Мне? Мне было всё это не интересно. Почти к самому окончанию школы я всё-таки попробовал: одноклассница Алёна – скромная, даже затюканная какая-то. Мы готовили вместе доклад по химии – помню, близилась городская олимпиада (одно время я даже думал на химфак поступать). Как я оказался прижат к своей собственной кровати её тщедушным телом, даже не заметил.
"За столом неудобно... спина болит от твоего стула... может, где помягче..." – вся изнылась. Сама развела меня. Весь процесс занял немного времени. Это был первый опыт для нас обоих: пятна крови на своей простыне после того, как она стремительно убежала, не забыв, впрочем прихватить свои конспекты и распечатки, я еле-еле успел отстирать до прихода родителей. Понравилось? Мне – не особо, а ей – не понял. Но больше ничего не было, да и в школе она делала вид, что мы просто учимся в одном классе. Я был даже ей благодарен: и за последующую ненавязчивость, и за то, что я смог почувствовать себя таким, как все.
А потом... уже в институте, я завис тогда... когда он... Он просто прошёл мимо меня на своё место. Перевёлся к нам откуда-то. Вот тогда я всё и понял. Но было некогда думать – был он. Что он нашёл во мне? Почему согласился? Почему приходил? Любил меня? Не знаю... Я его? Да, любил. Но надо было соответствовать... Чтобы всё правильно, чтобы снова как все! И я старался.
Девушки... Теперь – только они. Сначала я даже вёл им счёт, чтобы уж точно, чтобы уж наверняка. А потом, напротив их имён (это был небольшой представительский блокнот, с заумной конференции, что меня заставили посетить на последнем курсе) ставил точки – оценивал. Дома у меня никто не бывал, но, даже осознавая это, я всё равно не мог не шифроваться. Даже цифрами не пользовался. Точки. От одной до пяти, как в школе. У меня и градация была.
Одна – пусто, почти ноль. Поговорили и всё. Ничего.
Две точки – могу смотреть на неё. Могу общаться, если уж совсем припрёт. На крайний случай.
Три – пару раз встречались. Получилось. Без фейерверка. Нормально.
Четыре – неплохо. Получил удовольствие. Почти...
Пять – нашёл. Женится что ли?
Пять точек я не поставил ни разу. Да и четыре точки встречались всего трижды. С ними я и встречался. Иногда.
Пацан! Я же обидел его!
Я подскочил с кровати! Закружилась голова. Мне понадобилось время, чтобы прошла темнота перед глазами.
Сколько сейчас время? Он ещё здесь?
Скоро одиннадцать. Может не ушёл?
Меня ощутимо шатало. Так не пойдёт. Пришлось пойти на кухню и запихнуть в себя совершенно безвкусный кусок сыра. Не глотался… Пришлось запить. Больше ничего не лезло. Тошнило.
Нацепив футболку и домашние штаны, я двинулся к двери. В коридоре пришлось притормозить: все силы я потратил на одевание и сейчас на дрожащих ногах вряд ли далеко уйду. Присел на тумбочку с телефоном.
Что я ему скажу? Понятно же, у него что-то случилось. Как я раньше не понял?!
Голова заработала. Перебирая в памяти все наши "встречи" с троицей я вдруг так ясно увидел..., вспомнил... Третий смеялся чаще всех, откидывая голову назад, чуть не ударяясь ею об стену. Без капюшона я его, пожалуй, и не видел, но он открыто смотрел на остальных, я замечал это. Бывало, что поддевал локтём сидящего рядом Второго, в шутку, продолжая какую-то потасовку, которую я не заставал. Когда приходила Светик, то я видел пару раз, что Цветной щекотал её. Белый, видно, разрешал. Однажды я застал их за какой-то игрой: они сидели в центре площадки перед моей дверью такой трёхлучевой звёздочкой и, упиравшись подошвами, старались выдавить друг друга из их импровизированного круга. Тогда, увидев меня, они смутились и, вытирая пол своими штанами отползли, расступились, давая пройти. И как я забыл этот момент?! Явные дети!
