Текст книги "Wake up! (ЛП)"

Закончилось всё тем, что они нырнули в бассейн прямо в одежде. Эвен не мог перестать смеяться.

– Что за нахуй? Может, напомнить тебе, что я только вышел из комы? – поинтересовался он с весельем в голове, буквально светясь от радости.

– О боже, – запаниковал Исак, подплывая ближе к нему. – О боже! Блять, Эвен. Прости!

– Ты такой милый, – Эвен невольно залюбовался им. – Я шучу, я в порядке! Ха!

Исака не успокоили его слова, и он сильно нервничал. И в целом ситуация определённо выходила за грань забавной. Но Эвен чувствовал себя как никогда счастливым, и казалось, что сердце вот-вот выскочит из груди.

Они плавали какое-то время. Просто дурачились, плеская друг в друга водой.

– И что теперь? – спросил Эвен.

Исак задумчиво взглянул на него:

– А теперь мы выясним, кто из нас может дольше задерживать дыхание под водой.

– И почему мы должны делать это? – вопросительно выгнул бровь Эвен.

– Потому что, – многозначительно ответил Исак.

Эвен не мог сказать «нет». И в тот момент, когда они нырнули под воду, сердце в его груди болезненно сжалось.

Мы уже делали это раньше.

Эвен смог продержаться под водой лишь несколько секунд, прежде чем стал задыхаться. Пребывая в замешательстве, он всплыл, чтобы глотнуть воздуха, и Исак последовал за ним, всплыв совсем близко.

– Ты победил, – сказал Эвен.

– Нет, не победил.

Исак выглядел грустным и разочарованным.

Что мы делали в этом проклятом бассейне, когда были тут впервые?

– Давай попробуем ещё раз, – попросил Эвен.

– Ладно.

И в тот момент, когда они вновь скрылись под поверхностью воды, Эвен знал, просто знал.

О боже.

Эвен чувствовал это всем своим естеством. Чувствовал всеми фибрами души, как бы безвкусно это ни звучало. Он знал. Просто знал.

И он подплыл ближе к Исаку и поцеловал его, как и в самый первый раз когда-то.

Привет, малыш.

_________________________________

* Пропофол – короткодействующее, предназначенное для внутривенного введения снотворное средство. Его применяют в том числе для поддержания наркоза. В случае с Эвеном – для введения пациента в медикаментозную кому.

Комментарий к Глава 3: Вспомни меня.

От автора:

<33333

Надеюсь, вам понравилось. Мне нравится читать ваши размышления о происходящем. Спасибо вам ОГРОМНОЕ за вашу поддержку, ребята <З

Эта часть немного отличается от предыдущих, потому что Эвен реально проснулся сейчас. Но он всё ещё растерян. Всё ещё пытается найти Исака.

Обычно, если люди теряют память после травмы, это потому, что травма была “слишком сильной”, лол. Как вы думаете, почему Эвен не может вспомнить Исака (и последние три с лишним года)? Что вы думаете о Соне как о самом большом шиппере, если честно? Как вы думаете, что случилось в поезде? Что вы думаете об Эвене, который просто знает, что любит Исака, хоть и не может вспомнить его? (если кто-то из вас смотрел “Я слышу твой голос”, не бейте меня, хаха)

Люблю вас, ребята

*обняла всех* <З

========== Глава 4: Всё. ==========

Комментарий к Глава 4: Всё.

От автора: В качестве сюрприза – глава написана от лица Исака.

От переводчика: Я не стала переводить слова автора после главы, потому что не хочу разрушать созданную текстом атмосферу происходящего и резко выдёргивать вас в реальность. Простите меня за это. И спасибо всем, кто через публичную бету указывает мне на косяки в переводе.)

Наступал конец света. Конец проклятой вселенной.

– Не смей, Эвен! Не смей, блять! – Исак почти ничего не видел из-за слёз. – Клянусь, я блять никогда не прощу тебя, если ты сделаешь это!

– Исак, я должен. Я люблю тебя! Ладно?

– Пошёл ты! Нет! Эвен, пожалуйста! Пожалуйста!

– Прости, малыш.

– Нет! Нет! Эвен, нет! Нет…

Тишина.

И наступил конец света. Конец проклятой вселенной.

________________________________________

Этот сон снился Исаку уже в течение долгих семи недель.

Он всегда оканчивался именно так: пустотой в ноющих от боли руках Исака, расколотым на части сердцем, неверящим потерянным взглядом, утратой половины своей души.

Исаку всегда приходилось тратить несколько минут на то, чтобы успокоить бешено бьющееся в груди сердце, выровнять чертовски тяжёлое дыхание и вспомнить, что сейчас всё хорошо. Что Исак в порядке и Эвен – тоже.

Эвен. Чёртов Эвен.

Эвен, который никак не мог вспомнить Исака, но всё ещё смотрел на него как на солнце своей жизни. Эвен, который прямо сейчас повторил тот их поцелуй под водой – самый первый и самый важный.

Сердце Исака было разбито. Он был совершенно измучен и балансировал на грани истерики, когда Эвен написал ему и сказал, что скучал.

Держись. Не дави на него. Не делай странностей вроде бросания ему на шею или чего-нибудь столь же неловкого.

И всё же Исак был всего лишь простым человеком со своими слабостями. И когда Исак увидел Эвена в кафе – Эвена, который всегда был для него луной и звёздами, самым лучшим в его жизни и самым прекрасным, – он просто не сдержался. Господи. Я так жалок.

Он бросился к Эвену и заключил его в крепкие объятия.

Когда Эвен на удивление подробно пересказал тот проклятый день, в который Исак опрокинул на себя стаканчик с кофе, Исак едва не расплакался. Хотелось и плакать, и поцеловать Эвена. Исак хотел поцеловать его так сильно, что в конце концов именно это и сделал. И когда Эвен поцеловал его в ответ – именно так, как целовал миллионы раз до этого, – Исак практически растворился в нём, чувствуя, как излечивается его разбитое сердце. Казалось, он даже слышал, как склеиваются воедино расколотые когда-то давно кусочки. Исак снова становился цельным.

Я так чертовски сильно скучал по тебе.

Когда они приехали к дому, где впервые поцеловались, и стало ясно, что Эвен не узнаёт это место, Исак будто ухнул вниз с огромной высоты. И всё же он уцепился за крошечный луч надежды. Просто не мог иначе.

Давай, Эвен. Ты сможешь. Попытайся вспомнить.

Исак почти решил сдаться, когда Эвен попросил нырнуть ещё раз.

Они шли под воду синхронно, погружаясь глубже. И когда Исак уловил это плавное движение Эвена ему навстречу, сердце в груди забилось неровно и часто – в предвкушении и неверии. Исак знал. Знал, что Эвен поцелует его. И именно это Эвен и сделал.

В этот раз, когда они всплыли, чтобы глотнуть воздуха, у бассейна не было никого, кто мог бы их прервать. Не было маленькой девочки, зовущей маму, и не было неопределённости в мыслях Исака. Он больше не был смущающимся второкурсником, прежде ни разу не целовавшимся с парнями. Не был. И Исак, облизнул влажные от воды и поцелуя губы, обвил шею Эвена руками, и притянул его ещё ближе, так чертовски близко.

Эвен. Эвен. Эвен.

Эвен, смеявшийся ему в губы и целовавший так крепко и глубоко, что Исак буквально дрожал всем телом от наслаждения.

Эвен.

– Исак! – воскликнул Эвен. – О боже! Боже, Ты соврал мне!

– Что? – непонимающе переспросил Исак, не в силах так быстро переключиться с поцелуев на разговоры.

– Это дом моей тёти, не твоей, – поправил Эвен, поглощённый эйфорией от возвращения ещё одной частички воспоминаний. Его сияющая улыбка ослепляла.

– Ты вспомнил? – неуверенно спросил Исак.

– Блять, Исак! – Эвен сжал его плечи. – Я привёл тебя сюда. Я привёл тебя сюда и поцеловал! Поцеловал прямо в этом бассейне!

– Да, ты поцеловал, – с улыбкой кивнул Исак, радуясь, что из-за стекающей по лицу воды не видно его слёз.

– Вау, – выдохнул Эвен. – И маленькая девочка прервала нас, да?

– Да.

– Матерь божья!

Эвен обхватил ладонями его лицо и поцеловал снова – быстро, будто клюнул в губы. Но даже это прикосновение Исак чувствовал гораздо острее, чем должен был. И когда Эвен притянул его в объятия, Исак утонул в них, накрывая его спину руками.

Они были в порядке. И пусть Эвен не мог вспомнить всё, но прямо сейчас у них всё было хорошо. Только это имело значение.

________________________________________

Когда до Исака дошло, что Эвен действительно не может вспомнить его и всё это – не дурацкая жестокая шутка, он ущипнул себя за щёку, чтобы проверить, не сон ли это.

Что за нахуй? Ты блять издеваешься надо мной? Это шутка? Что за грёбаное клише?

Когда даже часы спустя Эвен всё ещё понятия не имел, кто такой Исак, сердце Исака – то, что от него осталось, после того дня, – дало трещину. Глубоко внутри он слышал этот одинокий хруст.

Исак улыбнулся Эвену, пригладил его растрёпанные волосы, дождался, пока Эвен уснёт, и сбежал из больницы.

Он бежал, не разбирая дороги, пока, в конце концов, не оказался на парковке. И только там, в окружении безразличного к его чувствам металла, Исак закричал. Закричал, потому что всей этой боли было слишком много для него одного. Потому что он не заслужил этого. Потому что вселенная оказалась такой нечестной и жестокой по отношению к Исаку, и он задыхался от грызущего изнутри чувства вины.

От злого пинка по колесу ближайшей машины сработала сигнализация, и, вторя её истеричным ноткам, Исак разрыдался, потому что нахуй всё это. Нахуй и это, и всё остальное.

Исак опустился на колени, на проклятую землю, и спрятал лицо в ладонях, рыдая уже третий раз в своей жизни. И каждый из них был связан с Эвеном. В первый раз Исак плакал, когда Эвен разбил ему сердце на втором году обучения. Второй раз случился в том проклятом поезде. И третий раз настиг его сейчас, на парковке.

Он пытался оставаться сильным ради Эвена, но плакал каждый раз, когда всего этого становилось слишком много. Относился к состоянию Эвена так рационально и осознанно, как только мог. Старался сохранять спокойствие и мыслить логично. Отслеживал реакции Эвена на применённые лекарства, изменение его температуры и всё остальное, что казалось важным. Присутствовал при всех процедурах, что с Эвеном проводили врачи и медсёстры. Негромко разговаривал с Эвеном каждый день, несмотря на то, что чувствовал себя при этом нелепо. Разговаривал – и смотрел на Эвена, пока был в состоянии держать глаза открытыми.

И ждал.

Исак проводил у постели Эвена бесконечно долгие часы, собиравшиеся в дни и ночи, и умолял его вернуться домой, к нему.

Когда казалось, что Эвену снятся плохие сны, Исак крепко сжимал его руку в своей, надеясь, что на подсознательном уровне Эвен чувствует его прикосновения.

Когда сердце Эвена отказывалось биться и практически остановилось, слабыми ударами удерживая его на грани, Исак плакал навзрыд и молился, молился, молился. И когда среди затухающих, неуверенных ударов сердца проскочил сильный и резкий, и ещё один, и ещё, и ритм биения стал выравниваться, а пальцы Эвена на долю секунды сжались на руке Исака, Исак обнял его и выдохнул сквозь всхлипы: «Я скучал по тебе… Я так скучал».

То были самые ужасные десять дней в жизни Исака. Ему казалось, что он застрял в альтернативной вселенной, в бесконечном кошмаре, от которого никак не мог проснуться.

Именно поэтому, когда Эвен в конце-концов очнулся и осознал, что понятия не имеет, кто такой Исак, это стало словно пощёчиной измученному этими днями Исаку. Прямым ударом в солнечное сплетение, выбившим весь воздух из его лёгких.

Исак тяжело дышал, не в силах успокоиться, пока не понял вдруг, что вёл себя нечестно по отношению к Эвену. Он провёл ладонями по лицу, стирая слёзы.

Перестань быть таким драматичным зацикленными на себе грёбаным ублюдком!

Исак не имел права чувствовать себя плохо. Эвен заслуживал человека, способного пройти с ним рука об руку через любые трудности. Потеря памяти после выхода из комы – обычное дело. Эвен мог всё вспомнить рано или поздно.

Исак поднялся с колен, глубоко вдохнул и вернулся в больницу. Там, следуя уже привычному распорядку дня, он проверил температуру Эвена, записал данные в свой блокнот и вышел из палаты, чтобы позвонить Соне.

– Это забавно, но… Он не может вспомнить меня.

________________________________________

Эвен лежал на спине на их кровати. Одну руку он закинул за голову, а другой тянулся к потолку, не сводя с него взгляда и как будто пытаясь поймать что-то, невидимое взгляду.

Исак топтался у окна, копаясь в своём рюкзаке в поисках… чего-то. Он и сам не знал, чего, и, пребывая в полнейшей растерянности от происходящего, пытался хоть чем-нибудь занять руки. Он нервничал.

Не будь смешным.

Эвен был здесь, в их квартире, уже далеко не первый раз за последние два месяца. И в этой непривычной ситуации Исак никак не мог перестать дёргаться.

Эвен всё ещё оставался Эвеном. Он лежал на кровати в той же позе, что и всегда. Знал, какую сторону постели обычно занимал. Проводил эти странные манипуляции со своей рукой, как частенько делал раньше, и даже ноги его были скрещены в точности так же, как и много-много раз в той, прошлой жизни.

И всё же Исак никак не мог унять свою нервозность. Он чувствовал себя точно так же, как в тот вечер, когда впервые привёл Эвена в свою комнату в коллективете. Чувствовал себя вновь подростком.

– Что ты ищешь? – полюбопытствовал Эвен.

– Э, кое-что, – неловко отозвался Исак. – Для… моих занятий.

Ложь.

– Хм. Это ложь, не так ли?

– Прошу прощения? – возмутился Исак.

Когда Эвен рассмеялся, его смех будто затопил всё пространство вокруг и наполнил грудь Исака обжигающим теплом.

– Я могу сказать, когда ты лжёшь мне, – напомнил Эвен с улыбкой, садясь на край кровати. – Ты же знаешь.

– Как ты смеешь? Я не лгу! Это даже не ложь. Я просто… – Исак замолчал.

– Просто что?

Исак не ответил, потому что, по правде говоря, не знал, с чего начать. Не знал, что хотел бы озвучить в первую очередь и должен ли был озвучивать вообще.

– Эй, – позвал его Эвен с нежностью в голосе. – Присядь рядом со мной.

Исак, наконец, поднял взгляд со своего рюкзака и вздохнул. Плечи всё ещё стягивало напряжением, и сердце нервно колотилось где-то в горле.

Он неохотно преодолел расстояние от окна до кровати и присел рядом с Эвеном, останавливаясь взглядом на его расслабленных руках.

– Привет, – тихо сказал Эвен.

Исак чувствовал, что на него смотрят, но не смел взглянуть на Эвена в ответ.

– Эй, – попробовал Эвен ещё раз и неторопливо придвинулся так, что их бёдра теперь соприкасались. – О чём ты думаешь?

– О тебе, – честно ответил Исак. – Я думаю о тебе.

Когда Исак наконец-то решился поднять взгляд, Эвен выглядел печальным. Слишком печальным.

– Мне жаль, – всё так же тихо сказал Эвен. – Мне так чертовски жаль. Ты даже не представляешь. Я вспоминаю некоторые вещи, но никогда не прощу себя за то, что забыл. Я будто предал тебя. И предал себя. Я… Мне так жаль, что из-за меня ты грустишь.

Нет. О боже. Нет.

Исак понял, что Эвен перепутал его неловкую нервозность с грустью.

– Эй, – он развернулся к Эвену и обхватил его лицо ладонями, ловя, наконец, его взгляд своим. – Я не грущу. Я блять не грущу.

– Нет? – и в этот момент Эвен выглядел таким… хрупким в его руках.

– Нет, малыш. Блять, нет! – Исак притянул его к себе и поцеловал. – Я так чертовски счастлив, что ты здесь, Эвен. Мне не грустно. Совершенно точно нет. Ладно?

– Ладно.

Исак поцеловал его вновь: медленно, глубоко и осторожно, используя подаренное Эвеном время самым лучшим способом. Эвен судорожно вздыхал каждый раз, как Исак с нежностью проводил пальцами вниз по его щекам, и дрожь его кожи под кончиками пальцев была всем, что Исак хотел чувствовать прямо сейчас.

Эвен обнял его и притянул ближе к себе, ещё ближе.

Они целовались так, будто получили шанс узнавать друг друга вновь, шаг за шагом, и использовали его. Целовались, казалось, целую вечность. Целовались, пока губы не припухли от ласк, пока Исак не оказался лежащим на Эвене в их общей постели. Целовались, пока их сомнения не обернулись стонами, а слёзы – рваными вздохами. Целовались, пока чувств, переполнявших их, не оказалось слишком много.

– О боже, – пробормотал Эвен, тяжело дыша. – Не уверен, что моё тело достаточно окрепло для этого.

– Нам стоит остановиться? – искренне спросил Исак. Его волосы пребывали в полнейшем беспорядке, а зрачки, должно быть, уже затопили радужки, выдавая его возбуждение.

Эвен улыбнулся, пронзительно выдохнул в стиле «Ты смеёшься надо мной?» и притянул Исака обратно.

Исак целовал его всюду, куда мог дотянуться. Целовал его губы, кончик носа, щёки и шею, и Эвен смеялся ему в губы. И Исак рассмеялся тоже, потому что именно в этот момент всё было просто идеально.

– Это мило, – улыбнулся Эвен. – Очень мило.

– Ох, правда?

– Я почти превратился в ревнующего ребёнка.

– Ха? Ревнующего? – удивился Исак. – К кому?

– К парню, которого ты так чертовски сильно любишь, – пояснил Эвен.

– О чём ты?

– Иногда мне кажется, что я – иная версия Эвена, погибшего в другой вселенной. Как будто, умерев там, я проснулся здесь и занял не принадлежащее мне место. И твой Эвен всё ещё скитается где-то, понимаешь?

Исак не смог сдержать улыбки.

– Почему ты улыбаешься? – удивился Эвен.

– Потому что ты мой Эвен, – уверенно ответил он. – Поверь мне. Я узнал бы тебя в любой вселенной.

– Ха?

– Ты никогда не верил в теорию параллельных вселенных, Эвен. Это я внедрил эту идею в твою голову. Ты вспомнил это, – Исак погладил его по щекам и улыбнулся. – Ты мой Эвен. Тебе просто нужно вспомнить, что я – твой Исак.

Эвен улыбнулся, обнял Исака крепче и пригладил его растрёпанные волосы.

– Это так банально, – заметил он.

– Банальность – твоя специальность.

– Я знаю, – ответил Эвен, прежде чем аккуратно приподняться и сесть, удерживая Исака на своих коленях.

Он прильнул ближе к Исаку и поцеловал его – мягко, нежно и неторопливо.

И снова Исак чувствовал бабочек в животе. Это выглядело невероятно абсурдно, потому что он уже более трёх лет жил под одной крышей с Эвеном, и не должен был каждый их поцелуй до сих пор ощущаться как самый первый.

Исак будто влюбился в Эвена во второй раз. И всё, что сейчас теплилось между ними, казалось таким совершенным, прекрасным и невероятно хрупким и уязвимым.

Исак позволил Эвену обнимать и целовать себя до нехватки воздуха в груди, изо всех сил цепляясь за это ощущение безграничной любви.

*