Текст книги "Конец одиночеству (СИ)"
Автор книги: Cub Fox
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 7 страниц)
Инстинкты хищника двигали тело уже независимо от разума, который, впрочем, и не сопротивлялся. Теперь, когда найдена душа, ни к чему страдать. Сейчас главное – выжить.
Темная тень плавно скользила по подворотням, все ближе приближаясь к жертве. Одна тень переплеталась с другой, размывая очертания тусклых улочек.
Не слишком приятный запах для обостренного обоняния был невероятно мерзким, но жажда перебивала его, заставляя забыть его.
Голод гнал вампира вперед, и лишь увидев хрупкую девушку, что шла через дворы, неся пару больших пакетов с продуктами, он немного замедлился, принюхиваясь, удостоверяясь, что именно она издавала запах крови, оценивая жертву.
Девушка явно торопилась домой и поэтому шла, не оглядываясь.
Рукава светлой блузки были закатаны, открывая вид на хрупкие запястья и маленькие ладошки, что сейчас побелели от тяжести пакетов.
Острый взгляд легко отыскал маленькую царапинку на пальце, кровь возле которой уже свернулась, но была все также притягательна.
Девушка, словно ощутив чужое присутствие, занервничала и, оглянувшись, ускорила шаг. Удлинившиеся тени захватили очередную подворотню, в которую она практически забежала. Выход потемнел, и теперь девушку окружала тьма.
Ослабевшие руки выронили пакеты, из которых выкатились продукты.
Единственное светлое пятно – вход, из которого она и попала сюда, заслонила тень.
Первобытный ужас добычи захлестнул закуток.
Алые глаза горели в темноте.
Один взгляд в их глубину – и девушка пропала.
Томящее чувство захватило ее душу. Алый огонь приковывал взгляд, вызывая желание. Эти глаза словно видели тебя насквозь, но не отвергали. Нет, они принимали тебя. Соглашались с тобой.
Они приглашали тебя отведать нечто неизведанное, возможно опасное, но такое притягательное сейчас.
Языки пламени переплетались, сжирая друг друга. Огонь перебрасывался на человеческое тело, разжигая искры внутри, заставляя кровь бурлить, кипеть в предвкушении.
Девушка уже не боялась существа, что так пугало ее вначале.
Сейчас его зов манил, не давал опомниться, уйти.
Он будил почти сексуальное желание.
Воздух накалялся, и девушка хотела большего. Уже без внушения она шагала навстречу вампиру.
Добровольно прижалась к обжигающе-холодному телу. Как можно ближе.
Стон удовольствия разрывает тишину, срывая последние барьеры. Из пересохшего горла вампира вырывается звериный рык. За темные волосы он оттягивает голову девушки, открывая вид на ее шею, под тонкой кожей которой бьется частыми толчками частый пульс, перегоняя по венам алую кровь.
Зверь внутри метался, предчувствуя скорое утоление жажды.
Девушка вновь застонала, ластясь к жестоким рукам.
А зверь почти кричал внутри.
И вот белоснежные клыки погружаются в нежную плоть трепещущей жертвы, вырывая тихий всхлип удовольствия.
Терпкая жидкость заполняет рот и стекает внутрь, наконец, охлаждая горящее горло. Весь мир уходит на задний план, и остается лишь жидкость внутри, с каждой каплей которой в тело втекает сила, вливается сама жизнь.
И уже мало одного укуса, вампир судорожно рвет когтями тело жертвы.
Кровь. Еще больше...
Еще... И по-прежнему мало.
И нет конца желанию.
Горячая кровь. Невероятное чувство, когда она окропляет тело в руках, которое уже холодеет, и все резче контраст со все еще теплой кровью.
Последний глоток, и больше нет великолепной жидкости. Лишь капли, размазанные по всему телу. Звериная сущность требует не упустить ничего, а потому холодный язык жадно вылизывает то, что осталось от девушки. Клыки, которые вампир так и не втянул, разрывают кожу, на которой остались алые разводы. Бледно-розовый язык стирал багровые капли с серой кожи. Ни капли не пропущено, ничего не осталось.
Еще одна жизнь покинула мир, уходя в закат, что ворвался в посветлевший переулок, где среди раздавленных продуктов лежало разодранное тело, в котором уже невозможно было опознать некогда симпатичную девушку.
Последние лучи осветили мертвый переулок, трусливо обходя зверя, наполнившегося силой. А на того волнами накатывало удовлетворение. Зверь был сыт и умиротворен. Он засыпал, оставляя разум вампиру, который с ужасом взирал на руки.
Липко, тепло, скользко, противно.
Сознание затапливало осознание, но теперь поздно.
И можно отдаться человеческим эмоциям, пока зверь внутри спит.
Ровно до следующего пробуждения...
====== Глава 8. Узнавая его ======
Комментарий к Глава 8. Узнавая его Повествование в разных частях главы ведется от лица Алекса и Луки
В последние дни я как никогда чувствовал себя живым.
Больше не было холода, что ледяными цепями сковывал мое сердце. Улыбка Луки с легкостью согревала меня. Его имя как нельзя лучше подходило ему. “Свет”, “светлый” – это про него...
Я навещал его каждый день в больнице, где он и отлеживался в последние дни. Его самочувствие улучшалось, и удерживать его там становилось все сложнее. Лука постоянно порывался спасать своего друга, о котором постоянно болтал, вызывая у меня в груди странное давящее чувство, которое кипятило мою холодную кровь. Люди назвали это чувство ревность. Мне было все равно, как оно называется. Оно меня раздражало, а значит, от него следовало избавиться. Поэтому я планомерно старался занять все мысли моей Пары.
День за днем я приходил к нему, разговаривая, все лучше узнавая его. Вкусы, увлечения. Вся его жизнь, такая короткая, не слишком счастливая. Мой возлюбленный не любил рассказывать о себе, но противостоять моему голосу не мог.
Оказывается, он вместе со своим другом, которого запер у нас в доме Ксандр, жил в приюте до совершеннолетия. После они разъехались: Лука в квартиру, оставшуюся от его родителей, погибших в аварии, Михаэль стал жить в общежитии. Они подрабатывали, до недавнего времени учились в колледже, который теперь прогуливали.
Не слишком легкая жизнь, но, по моему мнению, это не так уж и плохо. Во всяком случае, моя Пара не избалованна.
Мне тоже не удалось избежать вопросов о себе, но удалось ограничиться увлечениями и вкусами, не затрагивая прошлого. Особенно Луке понравилась моя любовь к непрожаренному мясу. Шокировать его тем, что лучше бы это мясо было вообще не жареное, я не стал. Я узнал, что он обожает читать, он – что я прекрасно играю на гитаре, которую однажды даже протащил в палату и играл на ней целых пять минут, пока нас не засекли врачи.
Его любимый цвет – синий, мой теперь – зеленый с янтарем, как его глаза.
И много мелочей, тех привычек, что мы сами порой не замечаем, но которые являются неотъемлемой частью нас. Все это постепенно вливалось в мою память, запоминаемое как особо важное, почти родное, почти своё.
И вот сегодня, я в очередной раз наслаждался обществом моей Пары. В последние дни я стал замечать, что Лука немного осунулся, скучает по солнцу, терзается неизвестностью, будучи не в силах найти друга, поэтому, узнав у врачей, не повредит ли ему прогулка, решил сводить его в парк.
И вот сейчас, сидя у него в палате, я спросил у него:
– Лука, не хочешь прогуляться?
Ответом мне послужил мгновенно вспыхнувший взор, выдавший его радость. Недаром говорят, что глаза – зеркало души. В его глазах я с легкостью читал его чувства. Мои же глаза не менялись, за исключением приступов жажды.
Я помог парню одеться и, поддерживая за талию, вывел из палаты. За прошедшее время он привык ко мне и уже не реагировал на мое вторжение в его личное пространство, поэтому я мог свободно к нему прикасаться, наслаждаясь его легким смущением и так мило краснеющими щечками.
Вскоре мой малыш устал идти, хотя и старался этого не показывать.
У меня появился прекрасный повод оказаться еще ближе к его теплу, и я не стал отказываться от него. Я с легкостью поднял его на руки и прижал к себе.
Лука вновь покраснел, но промолчал. Его сердечко забилось сильнее, перегоняя по венам горячую кровь, ощутить прекрасный вкус которой я так желал. Он явно был смущен, и не только от моей близости. Наверняка, со стороны мы смотрелись довольно комично: высокий, стройный и очень бледный парень несет на руках не менее высокого, ласково прижимая к себе и периодически зарываясь носом в волосы краснеющего парня. Но меня это не волновало. Когда рядом находилась моя Пара, весь мир отходил на задний план, терял свою важность. Оставалось лишь тепло чужого тела рядом. Его пульс, что гулко отдавался в моих ушах. Его запах, что щекотал мои ноздри. И вновь так тепло, так приятно.
Парк, в который мы направлялись, находился прямо на территории больницы, что не мешало ему пользоваться популярностью у населения этого района. Здесь можно было встретить и больных, и просто прохожих, молодых мам с колясками, молодежь, тусующуюся в маленьких беседках, пенсионерок, что подкармливали птиц, и многих других.
Сейчас, в середине сентября, установилась довольно приятная погода. Огромное количество деревьев словно озолотились. Насыщенный зеленый цвет уступил место ярко-желтому, золотисто-оранжевому и багрово-красному. Аллеи были усыпаны листьями, которых, впрочем, из-за этого меньше на деревьях не становилось.
Аккуратные лавочки и фонарные столбы были расставлены по краям аллей, периодически перемежаясь уютными беседками.
Прогретый чистый воздух приятно обдувал кожу, расслабляя и навевая умиротворение.
Солнечные лучи пробивались сквозь яркие кроны, чуть раздражая меня, но недавно выпитая кровь человека на долгий срок защитила меня от солнца, от голода. Я мог не бояться сорваться и укусить свою Пару, и именно поэтому теперь проводил с ним так много времени.
Лука пригрелся в моих руках и сейчас чуть посапывал у меня на плече, приятно обдавая своим дыханием мою шею.
Я сошел с центральной аллеи и стал искать чуть менее людное место. Такое нашлось возле маленького пруда, где летом плавали птицы. Сейчас же здесь было пустынно.
Я опустился на скамейку, усадив все еще спящего парня себе на колени. Его дыхание чуть шевелило мои волосы, вызывая приятную дрожь по всему телу.
Прижав парня покрепче к себе, я перевел взгляд на солнце, что медленно спускалось к горизонту, отражаясь в застывшей глади воды. Тихий плеск воды умиротворял, навевал какое-то романтичное настроение, в общем-то, моему народу не свойственное. От Луки тянуло легким ароматом, что идеально вписывался в окружающую атмосферу. Он не вызывал голод, а лишь чуть возбуждал, обострял все чувства.
Минуты сменяли друг друга, а я наслаждался этим временем. Такие минуты дарят нам больше всего счастья, навсегда отпечатываясь ярким пятном в нашей памяти. Тихое счастье пропитывает тебя насквозь.
Ты настолько очарован этим временем, что не замечаешь, как сумерки постепенно опускаются на землю. Тьма наступает из-за деревьев, постепенно отвоевывая все большую территорию, но эта темнота не несет в себе зла, она окутывает вас теплым покрывалом, укрывая от всего мира, защищая от него.
Лука проснулся, когда последние лучи еще освещали парк.
Я отметил, что сон на свежем воздухе пошел ему на пользу – он явно посвежел и утратил ту бледность, что за время пребывания в палате практически сравнялась с моей.
Парень потянулся и, немного поерзав на моих коленях, вновь покраснел.
Я же решил, что пора действовать дальше. Аккуратно взяв его ладошку в свою, я ласково поцеловал ее. Сейчас я никак не влиял на него, поэтому не знал точно, какая реакция за этим последует. Но я хотел, чтобы его чувства были искренними, поэтому даже не пытался использовать Зов.
В ответ он чуть дернулся, но не отстранился, лишь его сердце вновь заколотилось как бешеное.
Вторым касанием я запечатлел поцелуй на его запястье, не отрывая взгляда от его глаз. Мы застыли в таком положении, словно окунувшись друг в друга.
Первым контакт прервал мой мальчик, но лишь затем, чтобы осторожно, словно спрашивая разрешения, коснуться своими губками моих. Это прикосновение окончательно уверило меня в справедливости моих предположений, и я, уже не боясь, вовлек его в более глубокий поцелуй.
Невообразимое чувство, когда чувствуешь его настолько близко, когда ваши языки сплетаются в огненном танце, что разворачивается внутри, освещая всю вашу душу.
До этого у меня было множество партнеров, но никто и никогда не мог вызвать во мне даже искры ответных чувств, а теперь – целый пожар.
Не удержавшись, я царапнул чуть удлинившимися клыками его губу, и тут же извиняясь немым жестом, зализал место укуса, ощутив невероятный вкус его крови.
Сладкий, чуть терпкий, с нотками соли, с ароматом цитруса – все это переплеталось в живительной влаге, что для меня означало лишь одно – жизнь.
С легким смехом я оторвался от его зацелованных губ, окинув свою Пару взглядом. Он был прекрасен в этот момент: алые, распухшие от поцелуев губы, яркий румянец на щеках, шальной взгляд ярко-зеленых глаз.
Подскочив со скамейки, я закружил его на руках, поднимая в воздух тучи алых листьев, которые кружились с нами в танце, которым я старался передать все свои чувства.
И он понимал меня, смеясь вместе со мной и крепко обнимая, прижимаясь всем телом, даря свое тепло.
Мне непонятно было, как человек, с которым я познакомился неделю назад, так быстро успел занять огромный кусок моего сердца. Мысли о нем перекрывали волнение о Михаэле, его образ преследовал меня даже во сне. Всего семь дней, и я уже не могу помыслить свою жизнь без него. Он стал моим солнцем, моим воздухом. Всего пару дней, и теперь даже молчание с ним кажется невероятно уютным. Я почти сразу осознал свои чувства, но это было не слишком хорошее знание. Оно несло лишь боль, что примешивалась к тревоге о пропавшем друге, создавая коктейль чувств, который был ближе всего к безысходности. Но сегодня все изменилось. И теперь яркость солнечных лучей тускнеет перед его взглядом, которым оно одаривает меня. Ярость поцелуев и легкие покусывания дарят осознание взаимности чувств. И теплый воздух, поднимающий опавшие листья вверх – ничто по сравнению с его теплом.
Последние лучи солнца осветили две фигуры, что кружились на берегу маленького пруда, счастливо смеясь.
====== Глава 9. Танец страсти ======
Комментарий к Глава 9. Танец страсти Повествование в главе ведется от лица Луки
Тихий шорох раздался в тишине, рождая внутри страхи, открывая дверь ужасу, что томится в душе каждого. Он запечатан очень глубоко, но от этого не менее реален. Он тоже может заледенить ваши внутренности, посадить внутри маленькое семя, растущее медленно, но неотвратимо. Ветви его, словно когтистая ладонь, охватывают ваше сердце, что никогда не видело свободы, томясь в костяной клетке.
Такое состояние для меня в последнее время было нормой. Я никак не мог найти ни одного следа друга, а полиция даже не взяла заявление о его пропаже. Мне сказали, что только родственники могут написать заявление. И как объяснить им, что ближе меня у Михи никого нет?
Он словно растворился в тот вечер, и теперь я каждую ночь просыпался в холодном поту от кошмаров, в которых мой друг погибал. Вскакивал с криком, а потом долго курил, стараясь унять бешено колотящееся сердце, которое таким образом словно пыталось заполнить пустоту в том месте, что всегда занимал мой друг. Я не мог смириться с потерей того, с кем провел большую часть своей жизни, поэтому часто выходил в ночной город, безуспешно рыская по темным улицам, ходя до тех пор, пока отчаяние не заставляло сердце сжаться, а меня закричать.
Единственным, кто мог меня растормошить, вырвать из оков апатии, был Алекс. Теперь я не представлял своей жизни без него. Он стал для меня таким же важным, как и Миха, если не больше.
О своем блондинчике я практически ничего не знал, но это не помешало влюбиться. Никогда не думал, что смогу ощутить такое. Я встречался с множеством парней. Было приятно, было весело. Но никогда не было такой тяги. Никогда не казалось, что если он сейчас не появится, то воздух больше не сможет проникать в легкие. Он сгорит, как моя душа, что тянулась к этому странному парню.
Я немногое успел узнать о своем парне. Никакой личной информации. Лишь привычки и жесты. Редкие, но такие яркие эмоции на его лице. И этого было достаточно для меня.
Множество чувств разрывали меня изнутри. Эмоции требовали выхода, поэтому вполне закономерным оказалось то, что я искал способ выразить все то, что скопилось в меня на душе.
Тихий стук прервал мои метания. Кто-то настойчиво требовал моего внимания. Нехотя я встал и поплелся к входной двери, по пути кинув короткий взгляд в зеркало. Да уж, сейчас я мало походил на живого. После того дня с неделю назад, когда Ал сводил меня в парк, я практически не спал. Чувство вины перед Михой снедало меня, и теперь я являлся обладателем серой кожи и шикарных кругов под глазами. Всклоченные волосы тоже не придавали мне обаяния. Страшное зрелище, в общем. Хорошо хоть брился регулярно.
– Да открываю уже, хватит стучать! – раздраженно прошипел я, распахивая, наконец, дверь, едва не задев стоявшего за ней Алекса. Злость и раздражение тут же растворились в его мягкой полуулыбке, оставив за собой лишь трепетную радость.
Да, теперь ему достаточно слегка приподнять уголки губ, и я тут же готов если не на все, то на многое ради него.
– Ты опять не спал? – мгновение, и нежная ладонь зарывается в мои волосы, мягко, но настойчиво притягивая к себе, отчего я уткнулся носом в крепкую грудь, тихо бурча себе что-то под нос. Алекс же лишь едва слышно усмехнулся.
Пожалуй, именно из-за этого чувства тепла и защищенности, я и стал геем. Никогда девушка не сможет обнять так, чтобы все страхи отступили. Именно этого чувства защищенности мне и Михе, выросшим в приюте, так не хватало. У нас не было родителей, которые бы оберегали нас, храня покой детских сердечек. Нет, нам с самого начала пришлось выгрызать право на жизнь.
И, несмотря на то, что Миха был старше меня, несмотря на всю его силу и ярость, он был слишком мягким. И тогда я стал его опорой. Тем плечом, к которому я всегда мог прижаться. А вот у меня такой опоры не было. Возможно, это и стало причиной моей ориентации.
И вот теперь я наконец-то, кажется, нашел того, с кем хочу провести свою жизнь. Это такое странное чувство…
И ведь я понимаю, что со временем даже самые близкие начинают раздражать, но в Алексе я уверен. С ним мне точно будет хорошо.
Близость дорогого человека пробуждала желание, и я попробовал отодвинуться. Странно, но никогда близость меня так не смущала. В этом плане я был довольно раскован, но с этим человеком мне казалось, что одно неосторожное движение может разбить эти прекрасные чувства. Я боялся, что ему что-то не понравится.
Словно почувствовав мое настроение, Алекс ласково скользнул пальцами по моему подбородку и, чуть сжав его, приподнял лицо, заставляя взглянуть в его глаза. В них плескалась безграничная нежность и такое же желание, как и у меня.
Это придало мне храбрости, и теперь я уже сам прижался к нему, тянясь за поцелуем, который Ал незамедлительно подарил мне.
Вначале мягкий и нежный, постепенно он все распалял нас, разжигая страсть в крови. Поцелуй становился все более требовательным, Алекс все сильнее покусывал мои губы, изредка опускаясь по шее к ключицам, ласково обводя их, и вновь возвращаясь наверх. Губы уже распухли от поцелуев, изредка на них выступала кровь от слишком резких укусов, которую Ал сразу же стирал.
Руки бродили по телу рядом, которое прижималось все сильнее. Вскоре таких ласк стало недостаточно, и Алекс вжал меня в стену, сбивая вешалку с куртками на пол.
Недовольно рыкнув, он прижал меня к себе, подхватив на руки, и двинулся внутрь квартиры.
Ворвавшись в спальню, он бросил меня на кровать, тут же придавив своим телом, срывая последние остатки одежды.
Нежность не испарилась, но страсть бурлила все сильнее. Горячие укусы и холодное тело Алекса затопили сознание, оставив лишь одно желание – подарить ему такое же удовольствие.
И я кусал его в ответ, затягивал в поцелуи, прижимался к его коже.
От страсти темнело в глазах, воздух вокруг был словно раскален, я плыл на волнах блаженства, теперь лишь изредка перехватывая инициативу, все чаще позволяя вертеть себя, как любимому будет удобно.
И тихий шепот у уха, опаливший кожу, разлил тепло в сердце, притупив боль, что резко вклинилась в мое тело вместе с его частицей:
– Люблю…
Обжигающая боль на шее, в которую он вцепился зубами, вновь прокусывая кожу, казалась незначительной по сравнению с болью внизу.
Но сильнее был откат от созерцания его аристократичного лица, которое исказилось от страсти. Постепенно боль чуть стихла, и теперь прежде незамеченные волны удовольствия накрывали все сильнее.
Это продолжалось вновь и вновь, пока особенно глубокий толчок не заставил меня выгнуться, накрывая сильнейшей волной удовольствия.
Уже засыпая, я слышал ласковый шепот Алекса, легкие поцелуи. Но сильнее всего ощущалась горячая жидкость внутри меня, что так резко контрастировала с его прохладной кожей, к которой я прижался, постепенно остывая и, впервые за долгое время, проваливаясь в спокойный сон.
====== Глава 10. Кто я теперь? ======
В темной мрачной комнате с тяжелыми шторами, что не пускали солнечные лучи в комнату, не давая разогнать им тьму, сидел молодой парень. Он мог бы показаться прекрасным божеством, если бы не холодная отталкивающая маска, что застыла на его лице. Маска страха, маска боли и печали. Немного растерянности. И безысходность, тоска. И все это пряталось в ней, не выражающей ничего, и в то же время, передающей столь многое.
Некогда яркие глаза поблекли и словно выцвели, утаскивая за собой последний свет из комнаты.
Тишина царила в комнате, прерываемая лишь тихим дыханием, настолько редким, что человек вряд ли бы смог выжить.
Но это и не был человек. Теперь не был...
– Кто же я теперь? – хриплый шепот разорвал тишину. Но ответа не было.
Тихий смех, постепенно скатывающийся в истерику, напугал самого парня. Подскочив, он с ужасом оглядел комнату, нервно оборачиваясь, и случайно уронил стул. Это и послужило спусковым крючком. Он начал крушить все, что было в комнате, все, что попадалось под руку, выплескивая через ярость свою боль.
На грохот в комнату ворвался Ксандр и, мгновенно оценив ситуацию, прижал упирающегося парня к себе. Дернувшись еще несколько раз, брюнет внезапно всхлипнул и затрясся, явно пытаясь сдержать рыдания, пока его успокаивающе поглаживали по спине, по-прежнему не выпуская из крепких объятий.
– Что ты со мной сделал? – голос говорившего был надломлен, как и его спокойствие.
– Я не хочу тебя потерять. Только не тебя. Ты мой свет, мой воздух, моя жизнь. Был бы я человеком, я бы сказал тебе, что люблю тебя больше всего на этом свете, который без тебя мне ни к чему. Но я не человек, поэтому скажу, как это называем мы. Ты – моя Пара.
Вампир подхватил парня на руки и быстро переместился в другую комнату. Присев в кресло, он притянул Михаэля на колени, прижимая к себе, и лишь после этого продолжил:
– Я не смогу больше без тебя. Но если ты не можешь находиться рядом, я уйду, – в голосе блондина скользила неприкрытая боль. – Пойми, я желаю тебе лишь счастья. Твоя радость – моя радость. Но я не смогу жить, зная, что ты рядом с кем-то другим. Пожалуйста, не бросай меня... Я выполню что угодно, совершу все, что потребуется, только останься...
Паренек в его руках был в растерянности. Он запутался в своих чувствах, в чужих эмоциях. Все это совершенно не вписывалось в его представления о жутком монстре, что силой его удерживал тут.
– Давай, я уложу тебя. Сейчас ты отдохнешь, а завтра мы обо всем поговорим, – вампир перенес Пару на кровать и уложил, аккуратно прикрывая одеялом. Истощенный и морально, и физически, парень мгновенно закрыл глаза, проваливаясь в темноту сна.
Ксандр застыл возле кровати, наблюдая за расслабившимся во сне лицом Михаэля.
Лишь недавно оттаявшее сердце вновь окутало холодком, что тонкой струйкой сочился внутрь от осознания, что его мальчик его не любит.
К вечеру Михаэль проснулся. Тогда же, сидя в креслах у горящего камина, искры от которого периодически вспыхивали в опасной близости от нас, мы начали разговор, который был так необходим.
– Кто ты?
– Ксандр.
– Кто же теперь я? – усталый голос Пары бередил раны на моем сердце.
– Моя Пара, – на недоуменный взгляд парня я продолжил, – Я – вампир. У нашего народа понятия возлюбленного не существует. У нас есть лишь тот, кто согреет, кто отгонит могильных холод земли от наших тел. Это носитель нашей души. Знаешь, обращенные без чувств и рожденные без своей души, как я, например, не отражаются в зеркалах, потому что зеркало отражает саму нашу суть, а ее у таких существ нет. А теперь я вижу себя. И чувствую тебя, как никого другого. Теперь ты – мой мир, мой свет...
Голос постепенно становился все тише, глаза отражали блики огня, задумчиво мерцая.
– И все-таки, почему я?
– Не знаю... Ты предназначен мне свыше. Я не выбирал тебя, просто ожидал столетия. И вот наконец ты пришел. Это настоящее счастье для меня…
Долгое время мы молчали, осмысливая сказанное, любуясь танцем огня. Вспоминали прошлое, оценивали будущее, старались запомнить настоящее. Наконец, Михаэль вновь первым разорвал уютную тишину:
– Что ты сделал со мной? Я... изменился? – вопросительные нотки в его голосе звучали мелодично, отвлекая меня от самого вопроса.
– Да. В момент нашего... соединения я напоил тебя своей кровью, смешав ее с твоей. Но я не инициировал тебя. Ты по-прежнему во многом человек.
– Насколько?
– Половина... Теперь лишь половина.
– И что это означает? – взгляд Михаэля стал рассеянным, выдавая его смятение.
– Теперь ты неуязвим для большей части существ. Внешность немного изменилась, как ты уже заметил. Мышцы налились той силой, что никогда не получить человеку, сердце бьется, чего никогда не будет у вампира. Ты совершенен. И теперь я живу, пока жизнь бьется в тебе… Ты не погибнешь от старости или болезней, твои раны будут мгновенно заживать, но ты смертен. Поэтому я буду рядом. Прошу, не прогоняй... Подумай над моими словами. Я не буду торопить тебя.
Ксандр поднялся с кресла, и кивнув напоследок парню, покинул комнату. Его мальчик действительно изменился: прежде просто голубые глаза теперь наполнились цветом, стали синее неба перед рассветом, насытились морской глубиной, загорелись огнем чужой жизни, его волосы чуть отросли, стали мягче, красиво обрамляя его чуть побледневшее лицо. Мышцы окрепли, но тело похудело. Теперь он выглядел достойно для младшего супруга. Чуть меньше Ксандра, но это не значит, что он менее смертоносен. А еще он больше не боялся вампира – это чувствовалось очень хорошо.
“Возможно, внутри него уже зародилась симпатия ко мне, ведь связь наших душ все крепнет. Скоро он сможет чувствовать меня так же, как и я его. Осталось лишь немного подождать...” – подумал Ксандр.
В камине медленно тлели угли, последними бликами света озаряя темную комнату, внутри которой в кресле спал новорожденный полувампир.
Его жизнь уже никогда не будет такой, как прежде. Ему никогда не вернуться к тому, с чего все началось. Но так ли это важно теперь? Что хорошего он видел в жизни? В ней было так мало тепла, так много жестокости. Не это ли шанс все изменить? Теперь, когда появился тот, кто беззаветно полюбил, кто не откажется, кто защитит и согреет.
Но он мужчина…
И что с того? Разве любовь должна быть ограничена? Какая разница, кто подарит тепло?
Общество не одобрит…
А что есть мнение неизвестных людей для того, кто живет веками, наблюдая, как меняется их мнение, как они противоречат свои предкам, самим себе?
Солнечные лучи скользнули по комнате, заставив паренька проснуться. Теперь солнце ощущалось по-другому. Оно не наносило вреда, оно грело. Порой слишком сильно, до ожогов. Но по-прежнему так манило.
Шатен встал и, заметив зеркало в золотой раме на стене, подошел к нему, невесомо прикоснувшись к своему отражению, оценивая изменения.
Все такой же парнишка с нелегкой судьбой, но теперь и опасное существо. Впрочем, крови как-то не хотелось. Врут, значит, книжки. А вот кушать хотелось.
Втянув носом воздух, Михаэль пошел на манящий запах булочек, который тянулся из слегка приоткрытой двери.
На кухне, как определил это помещение полувампир, он увидел Ксандра, пытающегося что-то приготовить на плите. Некогда белоснежный аппарат покрылся слоем копоти, почти таким же черным, как и клубы, которые витали вокруг матерящегося вампира.
Улыбнувшись, парень оперся о косяк. Сейчас вампир не выглядел как страшное чудовище, сейчас он был очень милым и домашним. Незамеченный, он пару минут наблюдал за мельтешащим мужчиной, пока тот в очередной раз не вылил на себя что-то светлое. Наверное, тесто. Хотя уверенности в содержимом тарелки у Михаэля не было. Кашлянув, он привлек к себе внимание вмиг покрасневшего вампира.
– А я тут это… блинчики пеку. Тебе питаться надо. Хорошо спал? – вампир старательно прятал нечто подгоревшее ногой под плиту.
Вздохнув, Михаэль придвинулся к замершему Ксанду, вытянув у него из рук сковородку.
Оглядел поле боя, ужаснулся и, отправив вампира, что глядел на него глазами провинившегося котенка, отмывать весь этот ужас, сам взялся за готовку.
Секунды мелькали, складываясь в минуты. Барьер между замерзшими душами таял, как масло на сковородке, все сильнее обнажая их души друг перед другом.
Все чаще тишину разрывал веселый смех, все сильнее чувствовался запах счастья в некогда мертвом поместье...
====== Глава 11. Угасание ======
Михаэль задумчиво созерцал любимого, который впервые за много лет спал. Просто спал у него на коленях, переваривая впечатления сегодняшнего дня.
А новообращенный думал, вспоминал и оценивал события.
От него прежнего за прошедшие недели, мало что осталось.
Внешность изменилась. Боль и одиночество сменились тихим счастьем. Пожалуй, с Ксандром он нашел то, что искал в жизни.
И, безусловно, он бы остался здесь навсегда, если бы не один разговор, случайно им услышанный. Если бы не один запах, насквозь пропитавший одежду брата Ксандра, изредка появлявшегося в поместье.
Утром в поместье ввалился Алекс, пропахнувший человеком.
И все бы ничего, ведь этот аромат практически постоянно исходил от него последнее время, но вампир был непривычно взбудоражен.
Не останавливаясь, он пролетел в рабочий кабинет, попутно утащив брата с собой.
В Михаэле взыграло любопытство. Конечно же, он бы ни за что не опустился до подслушивания, но это и не потребовалось. Вампиры обсуждали свою проблему на повышенных тонах, а Миха насторожился, услышав знакомое имя, что царапнуло в нем те чувства, которые он не мог забыть, которые были так же крепки, как канаты, связав навсегда новообращенного с человеком, что когда-то заменил семью.
