Текст книги "Exit (СИ)"

Автор книги: Cold February

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 3 страниц)

========== Выход ==========

Венди Дарлинг – девочка из хорошей уважаемой семьи. У нее два старших брата, двухэтажный дом из белого кирпича с бассейном на заднем дворе и качелями на старом дереве, своя комната с балконом и полный гардероб дорогих вещей. Венди Дарлинг из старого английского рода. У нее безупречные манеры, ровная осанка, светящаяся солнцем улыбка и чересчур правильные моральные устои. Венди Дарлинг – одна из подающих надежд учениц школы. Она знает себе цену, у нее все строго по расписанию: подъем, пробежка, завтрак, школа, тренировки группы поддержки и занятия бальными танцами. Братья могут гордиться ей: Венди Дарлинг – «хорошая девочка». Но иногда Венди надоедает ей быть.

Питер Пэн – парень, которого называют «пропащим». У него вместо родителей фостерная семья, которой до него, откровенно, нет дела. Они даже не в курсе, что он не ночует дома уже, кажется, месяц шестой. Питер Пэн ничему не принадлежит. Лишь заброшенному заводу за чертой города, где во всю стену красуется угрожающая ядовито-зеленая надпись: «Неверлэнд». Сторибрук знает Пэна с рождения, но если и может назвать «своим», то рядом непременно будет слово «проблема». Питер Пэн – парень со скверными мыслями, а поступками еще сквернее. Питеру нет еще восемнадцати, но папка личного дела в полицейском участке уже трещит по картонным швам. Кража, нанесение вреда чужому имуществу, поджог, экстремизм. Все – сплошь подозрения без доказательств. Питер Пэн – тот, кому вообще-то плевать на школу. Но в последнее время он там довольно частый гость.

Джон и Майкл во всю твердят Венди, чтобы она держалась от Пэна подальше. «От него одни неприятности», – говорит Джон. «Он опасен», – твердит Майкл. И Венди соглашается с ними. Кому, как не офицерам полиции, знать? Венди соглашается с ними. Та Венди, что улыбается учителям и выводит бальные па с кузеном Бэйлфаером.

– Живее, Дарлинг. У нас не так много времени!

Та, другая Венди, что в тайне от братьев тусуется в правом крыле завода рядом с Неверлэндом, переполненным бандой Потерянных, недовольно хмурит брови и скашивает на говорившего раздраженный взгляд.

– Я вообще не обязана вам помогать.

– Мы оба знаем, что ты хочешь. И ты уже здесь, – фыркает Феликс, нетерпеливо барабаня пальцами по рулю. – Давай, Дарлинг, это не так сложно. Просто стащи чертовы ключи!

Венди мысленно стонет. В ней до сих пор неистово борются «за» и «против». И вообще… Она закусывает губу. Он думает, это так просто?!

– Стащу, а что дальше?.. Даже если все удастся, и ты каким-то чудом его вытащишь… – Его резко брошенный взгляд красноречиво твердит: «Вытащу, будь уверена». – Его видели, Феликс! Его поймали на месте преступления!

В этот раз улики наверняка есть!

– Ты будешь помогать или нет? – он начинает терять терпение.

Венди шипит сквозь зубы и отворачивает голову к ночному небу в бессилии. Сквозь грязное стекло пикапа звезды расплываются как в блюре. Она поджимает губы и, разрываемая противоречиями, дергает ручку автомобильной двери. Ночной воздух Сторибрука бьет по носовым пазухам холодом и забирается под горловину свитшота. Венди ежится, засовывая пальцы в передние карманы джинс. Картонный пакет со сменной одеждой – причина, чтобы без подозрений попасть в департамент шерифа, – бьет по бедру.

У Венди внутри все опускается. Все – осознание неправильности поступка, за который ей не скажут «спасибо», и чувство подступающего к горлу удушающего предательства. Джон… Венди ужасно стыдно. Хотя она еще ничего и не сделала.

Но она сделает.

И потому внутри заранее чувствует себя отвратительно опустошенной. Она вообще-то сестра двоих полицейских. Она не должна так поступать. Не должна помогать преступникам. Да вообще с ними общаться! Зачем? Ну вот зачем ей все это нужно? Ради чего? Ради кого? Питера-мать-его-Пэна?! У которого и без этого (очередного) задержания их десятки? Одним больше, одним меньше. Он совсем не ее поля ягода. Как говорит шериф Свон: «Сможем найти хоть одно доказательство причастности Пэна к одному из дел – ему и его Потерянным светит тюрьма».

Венди нетвердым шагом плетется через дорогу от парковки, где ее сигнала остается ждать верный пес Питера-чтоб-его-Пэна Феликс. И с каждым сделанным шагом в ней только нарастает паника. Венди совершенно не представляет, каким образом должна украсть – о, это ужасное слово! – ключи от камеры заключения у своего старшего брата. В прошлые разы, когда она приносила сменную одежду, они всегда лежали у Джона на столе. Но что, если в этот раз их там не будет? Что, если именно сегодня Джон решил положить их в ящик, или кто-то по ошибке, например Майкл, забрал их с собой в вечерний патруль? Что если – о боже! – ее поймают на воровстве?! В департаменте шерифа! Как она будет выкручиваться?!

Венди очень хочется сбежать, но она затылком чувствует впивающийся подгоняющий острый взгляд с противоположной стороны улицы и медленно выдыхает. Ручка входа поддается как всегда легко и просто, но Венди кажется, что именно в этот поздний вечер дверь стала на несколько фунтов тяжелее. Охранник встречает приветливой улыбкой, и Венди отвечает ему тем же на автомате. От всего этого притворства становится тошно. Ее тут все знают в лицо. Ее все любят. Ей все доверяют. Никто не ждет от малышки Венди нож в спину. Венди Дарлинг – хорошая девочка. На самом же деле – вовсе нет.

– Джон! – она тихо зовет брата с порога, и на нее тут же падают три пары глаз.

Венди передергивает. Ей кажется, что все в департаменте знают, зачем она сюда пришла. Знают, что она почти-преступница, предательница. Что Венди в сговоре с самой проблемной и опасной бандой города и самыми проблемными и опасными ее членами: главарем и его правой рукой. Но…

Джон улыбается, рукой подзывая к себе, и Венди, не теряя ни секунды, преодолевает расстояние до противоположного угла одной единственной комнаты. За стеклянной перегородкой кивает шериф Свон, тут же вновь утыкаясь в бумаги. За прутьями камеры, что прямо за Джоном, уперевшись локтями в колени, на кровати сидит Пэн. Он не сводит с Венди цепкого взгляда и криво улыбается. Его губы двигаются бесшумно, но она отчетливо слышит в своей голове привычную фразу с удручающе знакомой насмешливой интонацией:

«Привет, Птичка».

Чтоб он сдох!

И почему она вообще ему помогает?!

Венди намеренно игнорирует Пэна, коротко целуя брата в щеку. Джон говорит какие-то слова благодарности, принимая от нее пакет, и ей становится тошно от того, что ее взгляд с остервенением мечется по рабочему столу. Невольно цепляется за корзину с уликами, на самой верхушке которой в пластиковом пакете запечатан до боли знакомый нож-бабочка. Перед глазами тут же встают ловкие движения пальцев и вертящиеся вокруг кисти ручки и лезвия. Венди хмурится, смаргивая наваждение, и тут же мысленно выдыхает, найдя искомое. Они здесь. Лежат на своем обычном месте, рядом с органайзером и стопкой бумаг. Ключи от камеры заключения.

Как же ей повезло!

– Венди?

Ее пробирает холодный пот.

– Да?

– Что-то не так? – обеспокоенно спрашивает Джон, поймав ее бегающий взгляд. – Ты себя плохо чувствуешь?

Венди хочется провалиться на месте.

– Нет, все в порядке, просто… – она заглядывает ему за спину, стараясь спрятать вину, отчетливо читающуюся в глазах, но натыкается на два смеющихся изумруда.

Пэн.

Он выразительно выгибает брови и бьет фалангой пальца по замочной скважине. «Давай же уже, давай!» Когда и как только успел бесшумно подкрасться к двери?..

Венди встряхивает.

Стоп… Он хочет, чтобы она отдала ему ключи прямо здесь?! На это она не подписывалась!

– Просто немного голова болит… – у нее пересыхает в горле, но она старается держаться непринужденно. – И мне кажется, я что-то забыла положить.

– И все? – усмехается Джон и пожимает плечами, раскрывая пакет. – Давай проверим.

Венди надломлено улыбается, следя за тем, как брат с энтузиазмом перебирает руками одежду. Ей всегда удавалось провести своих братьев, если было нужно. Подсознание твердит, что она поступает подло. В реальности ее взор мечется от Джона, на ключи и обратно. На Пэна. Он стоит со сжатыми челюстями, искоса наблюдая за шерифом, и крайне нетерпеливо сжимает напряженными пальцами прутья решетки. Все его выражение лица – одна сплошная натянутая струна, вот-вот готовая сорваться. Венди крепко сжимает веки и скулит про себя. Почему? Почему она должна это делать?! Как ее угораздило вляпаться во всю эту историю с главарем банды Потерянных?! Венди не знает. Но уже через секунду ее вспотевшая ладонь сжимает украденную связку. Сердце стучит о ребра как бешеное. Венди нравится чувство адреналина – это и привело к Пэну. Но воровство – определенно не тот вид, который ее привлекает. Ей чудится, что все все видели. Что шериф Свон сейчас выйдет из своего кабинета и поймает ее с поличным. Что Джон поднимет глаза, и в них застынет осуждение и разочарование.

Венди страшно. Она едва может дышать.

Джон говорит, что все на месте, и она может не волноваться. Но Венди это и так знает – она волнуется совсем по другому поводу. Она – воровка. Она – преступница. А еще Феликс и Пэн хотят от нее одного, но в совершенно разной сложности. Венди готова стать пособницей и достать ключи – уже достала, – но она не готова быть исполнительницей. Ей нужно экстренно придумать новый план. Ей нужно связаться с Феликсом.

– У тебя кофе совсем остыл, – зацепившись за спасительную ниточку, проговаривает Венди, хватая кружку. – Я приготовлю.

Джон отпирается, говоря, что может и сам, но она настаивает. Пэн едва удерживается от смешка, провожая ее фигуру взглядом до туалетной комнаты. Он не совсем понимает, для чего Птичка это делает, но он заинтригован. Для него все происходящее – не более чем забава. Для Венди же – это растрата кучи нервных клеток впустую. Ей хочется плакать. Она выливает остатки кофе в раковину и печатает одной рукой СМС.

В: Ты не говорил, что я должна отдать ему ключи прямо в департаменте!!!

Ответа нет в течении тридцати секунд. Она успевает помыть кружку, когда телефон вибрирует.

Ф: Они у тебя?

Феликс напрочь игнорирует ее негодование, и Венди скрипит зубами.

В: Да.

Ф: У тебя есть пять минут, чтобы отдать их Пэну. Время пошло.

Венди застывает. Что? Что это должно значить?! Она рычит от бессилия, проклиная Пэна, Феликса и себя за то, что во все это ввязалась, и почти летит к кофеварке. Спешно набирает пальцами комбинацию.

Пять минут. У нее есть пять минут. (Для чего?!) Только три из которых будет готовиться чертов кофе.

Запоздало Венди думает, что нужно было засечь время таймером, тогда она хотя бы смогла ориентироваться, сколько еще у нее в запасе. Мыслит как настоящая преступница, боже! Венди понятия не имеет, что задумал Феликс, и как это должно помочь ему вытащить из департамента шерифа Пэна, но она наотрез отказывается быть в этой авантюре отстающим звеном. Венди Дарлинг делает все идеально. Даже если это не в рамках закона. Возможно, ей на самом деле все это даже нравится. Но она отказывается признаваться в этом даже самой себе.

Когда кофейник наполняется ароматным напитком, по подсчетам остается где-то чуть больше минуты. Венди наливает кофе в кружку, зажимает в трясущейся руке ключи и, выдохнув, задает казалось бы невинный вопрос:

– Майкл сегодня на ночном патруле?

Джон кивает, ожидаемо начиная забавную историю о том, как они с братом вытягивали жребий, а Венди убеждается, что шериф не обращает на них никакого внимания. Сердце колотится. Она идет медленно. Каждый шаг отдается в ступнях иголками. В голове гулко стучит, а дыхание прерывается. Она должна сделать это сейчас. Сейчас, или единственный момент будет упущен. Венди на секунду задерживается у камеры прямо за спиной продолжающего болтать Джона и не глядя просовывает Пэну ключи сквозь прутья. Она едва не вскрикивает, когда его пальцы с ловкостью карманника забирают у нее связку и, точно играючи, пробегаются по ладони. Венди обдает жаром прикосновения до мурашек. Она дергается, как от огня, почти кожей чувствуя довольный оскал, и тут же с грохотом подставляет под руку Джона кружку. На глаза вновь попадается треклятый нож.

В этот самый момент истекают пять минут.

Свет резко выключается, погружая департамент шерифа во тьму. Венди вздрагивает, инстинктивно поворачиваясь к окну, в котором огни Сторибрука пожираются чьей-то устрашающей тенью. Джон и Эмма ругаются, пытаясь друг у друга выяснить, «что за хрень происходит?», и до них запоздало доходит: щелкает замок камеры, а дверца с грохотом хлопает по железным прутьям. Венди не знает, что руководит ей. Но ровно за секунду до того, как ее с силой дернут за руку, она хватает нож в пластиковом пакете из корзины с уликами.

Ее голова уносится в вихрь, а ноги ударяются в бег. Джон и Эмма что-то кричат им в след, а у Венди нет ни единой мысли о том, что за этот совместный побег ей придется отвечать в одиночку. Чертов Пэн несется прочь из департамента, сметая на своем пути все двери, пугая резкими грохочущими звуками и заставляя кричать. Вместо того, чтобы быть осторожнее, – он хохочет.

– Питер Пэн никогда не сдается!

Они вываливаются на улицу внезапным штормом в летний погожий день под победный мальчишеский клич, тут же давая деру вниз по улице. Венди пытается сказать Пэну, что через дорогу в пикапе их должен ждать Феликс, но когда поворачивает голову, место на парковке пустует.

С отключением электричества в городе движение на дорогах останавливается, и Пэн волочит ее за собой прямо по проезжей части, огибая вставшие автомобили и барабаня ладонью по железным бокам. Поднимая за собой череду отборной брани вылезших из машин водителей. Топот ног двоих разрезает тишину позднего вечера. Их провожают чужие недовольные взгляды. Но никто не видит потерянного Пэна и правильную Дарлинг. Все видят только несущихся куда-то подростков, схватившихся за руки.

Адреналин в крови Венди просто зашкаливает. Ветер бьет ей в лицо, ступни горят, а в горле застревает то ли истерический, то ли счастливый смех, наподобие того, что после каждого резкого поворота можно слышать от Пэна. Сразу после ее короткого визга. Ему – весело.

Венди – холодно. Но рука, сжимающая ладонь, невероятно горячая. Прожигающая вплоть до сердца адским неукротимым огнем бунтарства.

Пэн затягивает ее в узкий проулок между домами, и она сгибается пополам, тяжело дыша. Он и сам едва не давится воздухом, но все равно смеется. Задорным смехом мальчишки, что в очередной раз смог обвести вокруг пальца чопорных взрослых. Смехом со злым торжеством.

Венди выпрямляется, заправляя растормошенные вьющиеся пряди назад и опирается о кирпичную стену. У нее колотится сердце в адреналиновой аритмии. Одну руку покалывает от соприкосновения с холодным оружием, вторая – плавится от сковывающих тонких пальцев. Венди поднимает голову, и ее лихорадочный взгляд встречается с его – диким, с плещущимся восторгом вперемешку с безумием. И ей отчего-то становится смешно. От всей этой ситуации, от пробежки через весь город в страхе погони. Венди смеется, и уголки губ Пэна невольно дергаются вверх в лукавой усмешке. Смеющаяся Птичка, раскрасневшаяся Птичка, Птичка, только что вытащившая его из-за решетки, Птичка, прячущаяся с ним в подворотне, точно преступница, сейчас выглядит великолепно.

Пэн внезапно подается вперед и прижимает ладонь ко рту Венди, одними глазами заставляя ее притихнуть. Он шепчет с искорками насмешки:

– Не время петь так громко, Птичка.

Пэн скашивает настороженный взгляд в сторону проема и вслушивается в приближающиеся голоса. В одном из них он узнает Киллиана Джонса, верного протеже любимого всеми шерифа. Пэн пугающе – пугающе для Венди – ухмыляется, но не двигается с места, замерев, как хищник, затаившийся в ожидании добычи. Замерев и зажав ее между холодной стеной и своим горячим телом.

Венди старается даже не дышать. Для нее все эти смены полюсов, все эти встряски из опасной авантюры и спокойствия уже слишком. Ее нервы прыгают как сумасшедшие. Нестерпимо хочется куда-то выплеснуть захлестывающую энергию. Морально и физически просто необходимо. И когда Пэн, убедившийся, что ищейки шерифа прошли мимо, поворачивается к ней нос к носу и широко улыбается своей острой улыбкой от уха до уха, Венди срывается.

Она отпихивает его руку от своего рта и притягивает за воротник куртки. За секунду до того, как ее губы сталкиваются с его, она замечает в расширившихся зеленых глазах изумление.

Пэну не нужно много времени, чтобы перенять инициативу. Он вжимает охнувшую Птичку в стену, удерживая за голову и талию. Поцелуй почти сразу перепрыгивает отметку «невинного», начиная со «страстного» и стремительно ползя по шкале вверх. Венди стонет под его напором, но весь стон притупляется нападающими на нее губами, превращаясь в мычание. Жилка на шее Пэна под ее пальцами часто пульсирует. Он возбужден. Он в неистовстве.

Венди сжимает в кулаке горловину футболки, не поспевая за стремительными движениями языка. Внизу живота так горячо, что ноги подкашиваются. Она цепляется второй рукой за его поднятое запястье и только сейчас понимает, что все еще сжимает в руке треклятый нож. Пэн отстраняется, тоже обращая на это внимание. В его помутившихся от желания глазах вспыхивает узнавание. Он криво скалится, облизнувшись.

– Маленькая Птичка решила припасти трофей и сделать мне подарок? – шепчет Пэн Венди в ухо и оставляет на мочке укус. Его пальцы варварски впиваются в пластиковый пакет, отрывая дно с ножом от все еще стиснутого основания в кулаке. – Вторая кража у полиции за сегодняшний вечер. Ты делаешь успехи. Моя девочка! – с издевающейся гордостью произносит он и впивается губами в подставленную шею.

Весь протест Венди выливается в новый протяжный стон. Какие еще успехи?! Это преступление! И какая еще «Моя девочка»?! Венди давится собственным тяжелым дыханием, когда его ладонь двигается вверх с талии и проворно заползает под толстовку. Кожу опаляют жадные прикосновения.

– Пэн!..

Это уже слишком! Они, черт возьми, в подворотне! И вообще Венди не должна была его целовать! Черт, Венди, черт! К возбуждению примешивается паника.

Пэн ухмыляется, оставляя собственнический засос и прослеживает пальцами ребра, играя будто на клавишах.

– Питер!

Он дергается. Резко. Быстро. Рывком поднимает на нее голову, впиваясь немигающим взглядом. И Венди застывает с приоткрытым ртом. Это вырвалось само. Совершенно случайно. Горло сжимает изнутри тисками, а по спине бежит холодок. Такой Пэн – пугает. С таким Пэном ей уже доводилось встречаться. Ничем хорошим это не закончилось. И как и в прошлый раз…

Он слетает с катушек. Вдавливается в ее рот, тут же просовывая язык внутрь, и сжимает грудь через тонкий кружевной бюстгальтер. Грубо. Венди протестующе мычит. Она чувствует Пэна каждой клеточкой своего тела, и это просто выходит из ряда вон. Это абсурд. Его губы. Его торс. Его сжавшиеся тисками пальцы на правом полушарии. Его неукротимое желание, выпирающее через джинсы.

Ее плавящееся под ним тело.

– Пэ!.. Оу…

Феликс останавливается на полуслове, во все глаза уставившись на лучшего друга, зажимающего Дарлинг у стенки. Наверняка пунцовую, тяжело дышащую (впрочем, как и этот засранец) Дарлинг, стыдливо прячущую глаза. Пэн ведь даже не удосужился вытащить свою лапу из-под ее толстовки! Только стоит и прожигает убийственным взглядом «чертовски вовремя, друг!».

Так вот какие дела приняли обороты… А сколько гону было, что это «просто секс»…

Феликс не удерживает ухмылку и, подперев плечом стену в метре от них, иронично интересуется:

– У вас полиция на хвосте. Вы серьезно?

– Эмма решила устроить вечернюю пробежку и отправиться за мной в погоню? – Пэн насмешливо изгибает бровь, будто не сам пару минут назад видел шныряющего по улице Киллиана, и делает шаг назад, позволив своей Птичке спокойно дышать.

– За вами, – поправляет Феликс. – Полиция думает, что ты ее похитил, – он кивает на притихшую Венди.

И она ужасается:

– Что?!

– Вот как… – Пэн что-то быстро обдумывает, окидывая ее пробирающим до костей прищуром, и широко скалится. Он что-то придумал. – Ну раз шериф так уверена… мне ничего не остается. Идем, Птичка.

Пэн цепко хватает ее за руку, но Венди резко одергивает его. Выдернуть ладонь полностью не получается, но все же… Рациональность возвращается. Венди больше не хочется оставаться с главарем преступной шайки наедине. И не наедине тоже. Особенно, когда у него снова в руках нож. Особенно, когда он собирается втянуть ее в какую-то еще более запутанную авантюру. Ну уж нет.

– Ты с ума сошел?! Пэн, ты только что сбежал из-под заключения после задержания! Хочешь, чтобы на тебя еще повесили похищение?!

– Согласен, – неожиданно хмыкает Феликс. – Она будет только мешаться. Пэн…

– Я хочу собрать коллекцию! – тоном обиженного мальчика, которого никто не понимает, вещает он, надменно вздергивая подбородок. Но уже через секунду его губы разрезают лицо надвое. – Идемте.

Феликс качает головой и разворачивается назад. Ему все это не нравится, но спорить он не собирается.

– Куда? – опасливо справляется Венди.

Ее ноги посредством чужой тяги уже отрываются от земли. И пронзившие лица парней ироничные улыбки настораживают.

– Есть только одно место, куда мы можем пойти, – как само собой разумеющееся отвечает Пэн.

Они идут в Неверлэнд.

========== Исход ==========

Около трех лет назад старый мясной завод на окраине Сторибрука разоряется и оказывается заброшенным. Всю технику вывозят, пытаясь покрыть долги, остаются лишь голые красные кирпичные стены. Два корпуса. Два крыла.

Правое – бывший производственный цех. В самом его сердце – зал размером с два баскетбольных поля. В первые месяцы это просто место для встреч и «стрелок», урбекса. Но чем дольше идет время, тем больше стекается энтузиастов.

Первыми «пришельцами», естественно, оказываются мальчишки. Каждый тащит, что может: старые диваны со свалок, матрасы, столы, лопнувшие шины, колонки и радиоприемники. Холодные бетонные полы и стены с каждым днем покрываются новыми граффити, пока весь цех не превращается в одно сплошное буйство красок. Место именуют «Заводом» без лишних прикрас. Вскоре он становится ничем иным, как площадкой молодежной тусовки.

Главное преимущество Завода – то, что, кроме подростков, о нем никто не знает. Взрослые не имеют даже понятия, что это место теперь живет совершенно иной жизнью. Что каждый вечер его наполняют подростки, включают музыку, катаются на скейтах, играют в баскетбол, выпивают. Завсегдатаи Завода чувствуют себя прекрасно. Пока не приходят Потерянные. Пока не приходит главная проблема Сторибрука – Питер Пэн.

Банда Пэна не имеет ничего общего с мечтателями-энтузиастами, ищущими пристанище, где было бы весело и комфортно проводить время. Потерянные – опасная шайка, жаждущая крови и страха. Им изначально не нужно место отдыха. Потерянным Пэна нужна база. Так оживает ранее пустое левое крыло. Так появляется устрашающая ядовито-зеленая надпись во весь фасад. (Кто-то пускает слух, что один из Потерянных сорвался с троса, пока рисовал ее, и переломал себе все кости.) Так старый завод разделяется на «Завод» и «Неверлэнд». Пэн не выдвигает права на обжитый цех. Почему – никто не знает. Взамен он становится там частым гостем. Он и его Потерянные.

Левое крыло завода – бывшая скотобойня. Кровь варварски убитых животных пропитывает стены насквозь. Там по сей день стоит такая металлическая затхлость, что случайному прохожему еще у дверей становится дурно. Но именно это Пэна и привлекает. Ему не нужны неженки в Неверлэнде. Ему нужны жестокие и слепо преданные последователи, не боящиеся переступать рамки закона.

Как Феликс.

Феликс – лучший друг Пэна и первый Потерянный еще задолго до того, как банда Сторибрука заимела название. Он старше своего предводителя ровно на год, уже имеет условную судимость и некоторые связи с мафией, к которым Пэн тоже подключен. Потерянные толкают наркотики. Это неплохой и единственный бизнес, доступный проблемным подросткам. Иногда Пэн и Феликс бесследно пропадают на несколько дней (никто из Потерянных не знает – зачем) и возвращаются с тяжелой спортивной сумкой.

Венди никогда не была в Неверлэнде. До сегодняшнего дня. И, быть честной, никогда не грезила там оказаться. О месте ходили самые ненормальные слухи, порой граничащие с неадекватностью. Даже патологическая жажда адреналина понимала, что Венди Дарлинг там нечего делать. Если та, конечно, не хочет нажить проблем и потом месяцами лечить их у психотерапевта. Но сегодня Венди Дарлинг приглашена самим королем.

Самим Питером Пэном.

У Венди Дарлинг не было выбора.

Пэн ведет ее по окольным путям и пустым лестницам в обход зала, где с гремящей жуткой металликой расположились Потерянные. Оттуда тянет кровью, дымом и табаком (Венди тошнит), слышится гогочущий смех и цапает за ноги, подгоняя, аура кровожадности. В Неверлэнде, в отличие от Завода, почти нет света с улицы. Даже днем: все окна Пэн велел заклеить светоотражающей черной пленкой. Их троица двигается сугубо с помощью фонарика на смартфоне Феликса.

Где-то на полпути Пэн «теряется». Венди понимает это слишком поздно, уже когда Феликс приводит ее в бывшую смотровую на втором этаже, расположенную прямо над Потерянными. Он говорит ей «наслаждаться шоу» (погодите, что?..) и уходит. Закрыв дверь с той стороны. Закрыв Дарлинг в ловушке.

Венди остается одна. Смотровая – понимает она почти сразу – личное убежище Пэна. «Кабинет босса». Здесь старый потертый кожаный диван, несколько шкафов, переносная горящая печка, холодильник и стеллаж, заваленный спортивными сумками. А еще – сейф, что со всем остальным совершенно не вяжется. Вернее, наоборот, – вяжется очень хорошо, складываясь в одну большую коррупционную схему. Какую – Венди не хочет знать.

В логове Пэна на голых холодных стенах – тропический остров и красно-белая мишень с воткнутыми ножами вместо дротиков. На полу – полный бардак из железных и стеклянных алкогольных бутылок. На столике у кресел-мешков – пепельница давится окурками. Воздух в замкнутой комнате немного затхлый (тут нет окон, только вентиляция в потолке), пропитанный терпким одеколоном, алкоголем и дымом сигарет. Венди морщится. Не то чтобы она действительно думала, что Пэн с его образом жизни радел «за ЗОЖ».

Она мнется на одном месте, не решаясь дотронуться до чего-либо, – все здесь наводит на нехорошие мысли – и просто подходит к стеклянной стене, открывающей вид на первый этаж.

Неверлэнд совершенно не похож на Завод, где Венди привыкла проводить время. Ожидаемо «королевство Пэна» ей не нравится. Оно мертвое. Пол обит металлом, атмосфера холодная и мрачная, в середине зала горит самый настоящий костер, а вся так называемая «мебель» расположена рядом. Прямо под смотровой. Чтобы Пэн мог видеть. Вместо веселых смешных граффити стены расписаны кровавыми картинками и устрашающими надписями. Венди не всматривается, но взгляд магическим образом притягивают «свобода», «братство», «потерянный», «кровь», «смерть», «убить», «убийца».

«Сердце истинно верующего».

Венди встряхивает. Прямо под флуоресцентно-кровавой надписью – мишень с воткнутым в «яблочко» сердцем. Венди надеется, что это муляж, потому что ее собственное сердце стискивают ледяные пальцы. Она знала, что Пэн опасен. Она знала, что его дикая природа каждую секунду существования диктует ему насильственные схемы. Она знала. Она знала, но не сталкивалась со всем этим напрямую, поэтому и не воспринимала так серьезно. По-правде, Венди думала, что большинство из рассказанных жестоких историй просто преувеличенные сплетни и слухи. Столкнуться с подобным лицом к лицу оказывается до ужаса пугающе. Вот это… для Венди слишком. Она не желает здесь больше оставаться ни секунды!

Но она не может уйти.

Ее охватывает паника. Ее трясет.

От того, что происходит дальше, ее трясет еще больше.

Когда Пэн с Феликсом возвращаются в смотровую, Венди старается игнорировать то, как ужас проводит когтистой лапой вдоль по позвоночнику до самой шеи. И остается там, назревая болезненной язвой, мешая ровно дышать. Венди обнимает себя трясущимися руками, бросая взгляд исподлобья на ведущего себя как ни в чем не бывало Пэна. На улыбающегося Пэна, только что отрезавшего палец какому-то из своих. Тем самым ножом, который она стащила из полицейского департамента.

Дура. Идиотка!

А он – больной! (Как будто Венди этого не знала!)

Боже, как она во все это ввязалась?! Она должна была продолжать слушать вечерний расслабляющий плейлист и готовить домашку, а не выбираться тайком из дома через балкон по первому сообщению Феликса! «У Пэна проблема, и только ты можешь ее решить». Да не пошел бы он к черту! Она не!.. Венди вообще-то много чего не должна была. Но думать об этом уже немного поздно. Ее место от этого не поменяется. Братья не перестанут ее искать. …Черт возьми! Джон и Майкл! Их бедные мама и папа! Они, наверняка, сходят с ума, а Венди не может даже сообщить им, что все хорошо (пока хорошо), потому что Питер-тронутый-псих-Пэн отобрал у нее телефон и закопал в ближайшем цветочном горшке уличного кафе, едва они вышли из переулка. Она так и не добилась от него, на кой черт он сюда ее притащил.

И сейчас ей страшно.

Она уже помогла ему. Что еще ему надо?..

Венди сидит с поджатыми к груди ногами в уголке кожаного дивана, всем видом изображая безучастность и скуку. Забитая, как пугливая птичка в клетке, потому что так оно и есть. Пэн – рядом с Феликсом на тех самых подушках-креслах у «окна». И его, кажется, совершенно ничего не беспокоит. Он ведет непринужденную беседу со своей правой рукой, и они все втроем делают вид, что Венди не видела только что учиненной внизу расправы. Это похоже на какой-то ситком, спектакль, шоу. Венди это выбешивает.

Она зла. (Она в ужасе.) Она так зла! (Она в полном ужасе!)

Как можно так спокойно себя вести, когда только что резал наживо человека?!

Крики парня, примерно одного возраста с ней, до сих пор стоят в ушах. Венди еще долго будет их слышать в кошмарах.

Пэн и Феликс разговаривают. У них нет и не будет кошмаров. У них есть проблема поважнее, чем палец какого-то пацана. Они рассуждают о том, что делать со всей этой ситуацией с полицией. Выход напрашивается один: со Сторибруком пора завязывать. Феликс разительно против – здесь так хорошо идет товар, – Пэн тоже явно не в восторге. Но с острой улыбкой произносит фразу, забившуюся в подкорку мозга Венди на долгие годы. Та отчего-то пугает до жути.

– Неверлэнд – это не место. Неверлэнд – это Я.

Поэтому Потерянные могут отправиться куда угодно. Пока есть Пэн, они не исчезнут. Не вымрут. Но чтобы они могли пережить эту ночь без наряда полиции у дверей, им нужно, чтобы их не нашли. Не поймали. А кое-кто может сдать их с потрохами… Этот кое-кто – бывший Потерянный. Этот кое-кто – кузен Венди Бэй.