Текст книги "Если я скажу, что люблю тебя, не забудь мне врезать (СИ)"

Автор книги: Cold Clarice

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 4 страниц)

– Высади меня вон у того супермаркета,– надо вновь подумать о бабушке и тех продуктах, которые понадобятся для приготовления моих любимых пирожков с яблоками и орехами. Моя бабуля могла их печь в любое время суток. Хоть утром, хоть поздним вечером.

– Спасибо, что подвез, Миша…– сказал я, вылезая из машины, и даже в неясном свете фонарей видел, как этот взрослый мужчина смутился. Опять при произнесении его имени.

– Кхм, не за что. Счастливо.

Хотя, мне все могло казаться…

С утра мое настроение упорно не хотело подниматься выше отметки «дерьмовое». Не спасли даже пирожки и здоровый десятичасовой сон. А все почему? Потому что всю ночь во сне я упорно допытывался у Загородского, кто его пассия, а когда, наконец, узнал, оставшуюся часть сна занимался с ним сексом. И мне это нравилось! Просто невозможно! Какой-то оживший кошмар этот Михаил Валерьевич, а я, видимо, очень впечатлителен и чувствителен к кошмарам. До его появления я даже помыслить о мужчинах в сексуальном плане не мог. А теперь мне снятся эротические сны с ним в главной роли.

Всерьез думая о том, что существование Загородского отравляет мое собственное, и убеждая себя, что это всего лишь любопытство, вызванное отсутствием гомосексуального опыта, я и добрался до работы. Где меня, радостно крича на всех сотрудников чуть ли не матом, встретила шефиня.

– Калинин! Через полчаса я жду отчет о работе базы данных нашей фирмы у себя на столе. В темпе, Артем Сергеевич, в темпе!

Господи, она мне жизни никакой не дает! Остается только не дышать до ее прямого на то разрешения.

– Что, совсем тебя заездила, грымза старая, – улыбаясь, прошел Димка. С букетом цветов. В бухгалтерский отдел. Я только ухмыльнулся и развернулся, чтобы столкнуться с Загородским и вылить стаканчик кофе в его руке на его же белую рубашку. Не думаю, что он будет рад меня видеть после этого. Михаил разговаривал с кем-то по телефону, когда моя персона внезапно возникла на его пути.

– Конечно, я приеду! О чем разговор, ма? Разве я пропущу? ...Твою мать!!! – вдруг рыкнул Загородский, расширенными глазами наблюдая, как по белоснежной рубашке расползается темно-коричневое кофейное пятно. – Нет, не тебе. Я перезвоню…

– Калинин, ты вообще видишь, куда прешь? – зеленые льдинки сверкали и ожидали ответа. Он тщетно пытался избавиться от пятна салфеткой. Как хорошо, что он не знает, что то пойло, которое здесь заваривают и выдают за Айриш Крим, не только пить нельзя, но и отстирать практически невозможно. – Что скажешь в свое оправдание?

– Э, извини? – выдвинутая мной версия его кажется, не совсем устроила. – Я торопился и совсем тебя не заметил. Главное, чтобы он не заметил, как заалели мои щеки. Один взгляд на это зеленоглазое чудовище и недавнее сновидение вновь всплывало в памяти. Поэтому нужно было срочно ретироваться с места преступления.

– С тобой все нормально, Калинин? – он коснулся рукой моего лба. – Ты так покраснел. У тебя жар, что ли?

Во сне его руки тоже были теплыми. И нежными. Они плавно скользили по коже, оставляя огненные следы. Они обнимали меня….

– Все нормально! Отвали! – я сам испугался, когда дернулся от его прикосновения. Мои слова прозвучали грубее, чем нужно было. Загородский нахмурился. А я поспешил удалиться в свои кулуары и засесть за идиотский отчет.

И почему я так от него шарахаюсь! Подумаешь, сон! Подумаешь, я в нем испытал самый сильный оргазм в своей жизни! Это ж не в реальности происходило!

– Артем Сергеевич, можете же, когда хотите, – воскликнула шефиня, мисс Железный Феликс, и повернулась обратно к Михаилу, который сверял контракты для заключения какой-то сделки.

Это вся похвала, на которую способна была Наталья Вячеславовна. Она свято верила, что если бы работники хотели, то коэффициент полезного действия в нашей фирме не был бы равен нулю. Шефиня, как всякий начальник следила за дисциплиной в коллективе, стараясь изо всех сил, чтобы настроение сотрудников не поднималось выше отметки «погано-погано-погано». За это мы ее и «любили», мягко говоря.

– Как вы думаете, Михаил Валерьевич, все вполне законно? – почему она так ласково со мной никогда не разговаривает?!!

– Да. И условия приемлемы, судя по документации и сметам….– я никогда не видел Михаила таким серьезным и сосредоточенным. Да что уж, я его вообще десять лет не видел! Может, он изменился…

– Тогда сделку можно считать заключенной. Кхм, Артем Сергеевич, вы еще здесь? – учтиво поинтересовалась шефиня и оба они с Загородским уставились на меня.

– Э, извините. Я пошел уже. Да….

Вот почему я не умею видеть сквозь стены?! Чего они там так долго обсуждают? Можно подумать, Железный Феликс сама никогда, без юриста сделок и соглашений не заключала!

Димка уставился в монитор, бренча по клавишам и проверяя работу системы, а я сидел с отсутствующим видом и гадал, как я докатился до жизни такой. Девушки нет, работа съедает все время, заглядываюсь на мужиков…Хотя, на кого это я заглядываюсь???!!! Загородский определенно не объект моих мечтаний!

– Слушай, Тём, я конечно могу понять, что погода не совсем располагает к улыбкам и веселью, но хотя бы лицо попроще сделай! – посоветовал Прохоренко дружелюбно.

– Я просто сама жизнерадостность. Неужели не видно?

– Да у тебя во все табло огромными неоновыми буквами расписано: «Не влезай – убьет!».Что случилось-то?

– Ничего особенного. Просто шефиня достала, а Загородский раздражает, – протараторил я, нарушая данный самому себе когда-то зарок – никогда не жаловаться никому и ни на что.

Искреннее удивление на лице Прохоренко передать словами невозможно. Сейчас будут расспросы.

– Ну, Железный Феликс понятно, от нее житья нет никому. А вот юрист наш тебе чем насолил? Он же второй день только работает.

– Просто раздражает. Ходит такой представительный. Холеный, – не рассказывать же мне, что я Загородского не то хочу, не то боюсь!

– Если бы я не знал тебя лучше, то решил бы, что ты завидуешь.

– Было бы чему! – я напыжился и надулся. Такого чувства как зависть в моем арсенале вообще не существовало.

– Будь проще, Тём. Будь проще. И люди к тебе потянутся, – проинформировал меня несчастного Прохоренко, и вновь уткнулся в монитор.

Не хочу я быть проще. И уж тем более не хочу, чтобы Загородский ко мне тянулся. Я уставился в окно, старательно душа в зародыше мысль о том, что сам стремительно и неотвратимо тянусь к нему…

Я вновь засиделся в офисе допоздна. То ли оттого, что работы было много, то ли от нежелания возвращаться в пустую квартиру. Давно пора была начать устраивать личную жизнь. В выходные нужно обязательно сходить развеяться в какой-нибудь бар. С Димкой. Вот уж на кого девушки слетаются, как пчелы на мед. И ведь каждую он умудряется убедить в том, что она неповторима, необыкновенна и блистательна. Ловелас хренов.

Осознав, насколько я долго торчу на своей «горячо любимой» работе, я выключил компьютер и неспешно зашагал навстречу вечернему прохладному воздуху. Выходя из здания, я увидел Загородского, с кем-то болтавшего по мобильному телефону.

– Просто ответь: сможешь или нет? – голос его был непривычно серьезным.

– …

– Здорово. Да…– и разговор был закончен.

Я, наверное, слишком усердно сверлил взглядом его широкую спину, скрытую под черным плащем, так как он внезапно обернулся. Но удостоил меня лишь мимолетным взглядом. Полным безразличия. Мне пришлось признать, что это меня огорчило. Но потом память услужливо подбросила утреннее происшествие и тот момент, как я дернулся от руки Загородского и огрызнулся. После совесть, которую ни обменять, ни продать, ни потерять не было никакой возможности, заставила меня помрачнеть и признать, что я был несколько неправ и поступил нехорошо. В довершении ко всему эта же противная тетка, именуемая совестью, в сговоре с опорно-двигательным аппаратом, заставила меня подойти к Михаилу, и как можно непринужденнее поинтересоваться:

– Тоже работы полно, поэтому допоздна засиживаешься? – кретинизмом я вроде не страдаю, но сейчас себя чувствовал именно таким. Полным кретином.

– Угу. Только закончил с делами разбираться, – и вновь воцарилась тишина. Загородский поглядывал на часы и что-то бубнил себе под нос. А я очень хотел перед ним извиниться.

– Миша… – зеленые глаза уставились на меня. Мне даже почудилось, что в них пробежала искорка любопытства. – Извини меня, пожалуйста, за сегодняшнее.

– Ничего. Хотя это была моя любимая рубашка, – он хмыкнул и вновь посмотрел на часы. Дорогие. С гравировкой.

– Я не про это, – а вот теперь в его чертах лица проступало явное удивление.

– Извини?

– Я …В общем…Прости, что я нагрубил тебе с утра…И…

– И шарахнулся от моего прикосновения, будто я прокаженный…– спокойный, убийственно спокойный голос, констатирующий определенный факт.

– Я…прости. Правда. Я просто не ожидал и отскочил поэтому.

– Да ладно. Все нормально, Калинин. Я все понимаю.

– Нет. Не понимаешь. Я ...– я, кажется, так старался реабилитироваться, что даже покраснел от напряжения.

– Ты такой забавный, когда смущаешься! – неожиданно выдал Загородский, а потом добавил: – И когда злишься тоже.

Я не смог ничего ответить, так как к ногам моего одноклассника, откуда ни возьмись, подрулила машина серебристого цвета. За рулем сидел приятный светловолосый молодой человек. Увидев Загородского, он улыбнулся мягко и добродушно. Он показался мне дружелюбным и симпатичным.

– Все нормально, Артем. Счастливо! – попрощался Михаил и со словами «Привет, солнце!», сел в машину, чтобы через несколько секунд скрыться из моего поля зрения.

Не знаю почему, но это «солнце» сразу мне разонравилось…

3 глава

–3-

Среда – это тот благословенный день недели, когда твои мысли уже направлены на стремительно приближающиеся выходные. Этот день – кульминация рабочих будней. Дальше пойдет развязка и планы на очередной двухдневный отдых.

А еще это день, когда я заболел. Самым обыкновенным образом. Простудился и теперь терпеливо почивал на своем двуспальном ложе в ожидании врача, с температурой под сорок. С обильным соплевыделением. С дикой головной болью. Все предыдущие дни мой организм терпеливо и усердно боролся со слабостью и нарастающими симптомами простуды, а сегодня ночью сдался под напором микробов. Прискорбно.

Я отпросился у Натальи Вячеславовны, получив сухое «Поправляйтесь быстрее», словно долг моей страдающей персоне был отдан и теперь можно забыть о моем существовании на время больничного. Предупредил Прохоренко, что на его хрупкие мужские плечи сваливается двойная работа, и получил заверения, что он непременно заглянет вечером справиться о моем самочувствии.

Оставалось только ждать тетеньку в белом халате и с безучастным лицом, чтобы через несколько минут после визита оказаться погребенным под списком необходимых лекарств. Но, видимо, Судьба любила нещадно издеваться над людьми по фамилии «Калинин»…

Звонок в дверь вернул меня из плена болезненной дремоты и заставил нетвердой походкой пройти в коридор. На пороге стоял слуга Эскулапа в сером плаще и с пресловутым медицинским чемоданчиком. И так же непринужденно улыбался, как и вчера. Загородское «солнце». Я даже вздрогнул от неожиданности и удивления.

– Здравствуйте! А не вас ли я вчера видел, когда заезжал за другом? – бодренько спрашивал «добрый дядя доктор», проходя за мной в гостиную. Ага, другом, как же!

– Да. Это был я. Мы с Михаилом коллеги по работе, – сипел я, решая жизненно важный вопрос: сморкаться или не сморкаться. – А еще мы в школе вместе учились.

Я пожалел о том, что сказал. Эта информация прозвучала слишком гордо. Как будто я был несказанно рад, что этот врач не мог похвастаться тем же. Этот дружелюбный молодой мужчина начал быстренько проверять мою грудную клетку, горло и все с ними связанное на предмет наличия вражеских гриппозных сил, попутно поддерживая диалог.

– Мишка никогда не рассказывал про свое детство. А о работе говорит только как о чем-то само собой разумеющимся. Так что единственное, что нам можно вспомнить совместно – это студенческие годы, – я в самом прямом смысле этого слова навострил уши. И впервые в жизни сильно возжелал, чтобы при мне болтали без умолку. Конечно же, перед этим я убедил себя, что мне интересно исключительно из природного любопытства, а вовсе не потому, что хотелось выяснить – связывает ли Загородского и этого светловолосого поклонника медицины что-то много большее, чем дружба.

– Раз уж мы оба знаем Мишу, то… – мужчина пожал мне руку, попутно представляясь. – Никита Свиридов.

– Артем.

– Очень приятно познакомиться. Странно, но Мишка никогда не рассказывал о ….давай на «ты»? …о тебе, – Никита определенно не испытывал таких чувств, как смущение и неловкость. Брал, как говорится, нахрапом. Пользуясь тем, что я болею и слишком туго соображаю.

– Мы не очень ладили в школе, – честно признался я, пока Свиридов выписывал рецепт на лекарства. – Он у меня даже девчонку увел.

– Хм, никогда бы не подумал…– хмыкнув, ответил мужчина и протянул листок с записями. – Значит так. Все банально: постельный режим, обильное питье, минимум физических нагрузок, побольше витамина С. Все препараты в рецепте. Может еще как-нибудь увидимся, – не унимался доктор, вскакивая и направляясь к выходу.

– Вот тогда и поболтаем от души!

– Э, Никита…..

Он обернулся. А я хотел быть чуточку наглым и немножко сумасшедшим:

– Спасибо, – но не смог.

– Это ж моя работа, Артем. Счастливо!

Я так и не смог выяснить: любовники они или нет, черт их побери!

– Брат, могу я сделать тебе комплимент? – зайдя ко мне вечером, как и обещал, с порога поинтересовался Прохоренко. – Ты паршиво выглядишь!

– Спасибо за комплимент, – я только что полоскал горло жутчайшей субстанцией, и это так пошатнуло мое мировосприятие, что я даже чувство юмора друга оценить не мог.– Проходи. Чувствуй себя как дома. А именно: завари мне чай и настругай бутербродов.

– Жалкий эксплуататор! – улыбнулся Димка и прошмыгнул на кухню. – Усе будет в лучшем виде!!!

Температура немного спала, видимо антибиотики, которые я любезно попросил купить соседку из квартиры напротив, слегка подействовали. Однако сонливость никуда не ушла и даже присутствие тайфуна «Прохоренко» в моей квартире не спасало от клевания носом.

Димка рассказал мне, что сегодня все интересовались, как мое самочувствие, весь бухгалтерский отдел причитал, какой я «бедненький и несчастненький», а Загородский, отпросившись у шефини, куда-то ретировался. Я только хмыкнул. Знаем, К КОМУ он ретировался! Почему-то мой недалекий набор серых клеток никак не мог определить и классифицировать то чувство, которое я испытывал, когда думал, о Никите и Мише, как о…паре. Или не хотел определять. Наверное, это было что-то вроде защитной реакции мозга на аморальную и абсурдную информацию.

– Представляешь, даже Железный Феликс проникся сочувствием к тебе. Она попросила меня узнать, как твое самочувствие и на какой период тебе нужен больничный. Я был шокирован, друг! Просто не к лицу нашей грымзе заботливые нотки в голосе и сочувствующий взгляд! – Рассуждал Димка, наглым образом уничтожая мои съестные припасы.

– Угу. Фальшивит! – согласился я, стыдливо думая, что если мой лучший друг не уберется из квартиры в ближайшие полчаса, то будет свидетелем моего засыпания и выпадения из реальности.

Но положение спас мобильный телефон Прохоренко. Да здравствует технический прогресс!

– Алле! Ой, Машенька, привет! Конечно! Нет, как я мог забыть о тебе, красавица?! Да, как и договаривались! Целую, – пролепетал друг, словно венецианский ловелас, и только после того, как положил трубку в карман джинсов, треснул себя по лбу. – Я ЗАБЫЛ!!!

– Не та ли это Машка из бухотдела? – поинтересовался я, хотя заранее знал ответ.

– Она самая. Прелестнейшее создание, правда?

– Определенно.

– Слушай, я побежал. Ты прости, но ради попытки устроить свою личную жизнь, я все-таки рискну тебя покинуть! – Димка стал собираться. А я, зная о рассеянности друга, осмотрел внимательно гостиную, чтобы «похититель женских сердец» ничего не забыл.

– Можно подумать, она у тебя не налажена. Личная жизнь, – сказал я как можно громче, ведь Прохоренко уже натягивал ботинки в коридоре.

– Ты не обижаешься, брат? – напоследок поинтересовался он и, удовлетворившись моим отрицательным ответом, откланялся. – До встречи, друг! Поправляйся!

Не прошло и пяти минут, как входная дверь подверглась очередной атаке. Я прошлепал открывать, уже заранее зная, что это Прохоренко, который никогда не отличался внимательностью, пришел забрать что-то забытое впопыхах.

– Я так и знал, что ты БАЛБ… – я не договорил, так как совершенно не ожидал увидеть его.

Загородский стоял на пороге моей квартиры с двумя пакетами из супермаркета, забитыми под завязку, и всматривался в мое лицо, словно на предмет наличия внешних повреждений. А я вновь почувствовал, что температура стремительно подскакивает вверх. Оставалось только выяснить, были ли это происки вражеского вирусного десанта, или присутствие этого зеленоглазого чудовища на моей территории «святая святых», в моем жилище, мешало мне прийти в себя.

– Калинин, ты так и будешь держать меня на пороге? – опять издевательский насмешливый тон. Я виноват что ли в том, что Загородский – последний человек, которого я ожидал здесь увидеть. – У меня пакеты тяжелые…

– Ээээ….– протянул я, чисто автоматически освобождая моему однокласснику путь на кухню. – Привет, Миша…

– Доброго вечера! Как самочувствие? Хотя сам вижу, что херовое, – неожиданно бурно заговорил Михаил, стоя ко мне спиной, и выкладывая из пакетов продукты и лекарства.

– Я… я не ожидал тебя здесь увидеть, – признался я и смачно высморкался.

– Я сам от себя не ожидал…– прозвучало совсем тихо. Но затем уже громче: – Решил, что навестить тебя будет правильно, тем более что с Ником вы сегодня познакомились. Он рассказал, что с утра ты был плох, и захотелось побыть добрым самаритянином.

– Да. Его с утра я тоже не ожидал, – добавил я, поражаясь, насколько мой персональный кошмар разговорчив сегодня. – Я просто собирался спать.

Это была подлая ложь. Потому что, как только он появился здесь, сон вышибло напрочь. Загородский просто ухмыльнулся и сказал, скорее скомандовал:

– Калинин, ложись-ка ты в постель. Я тебе сейчас чай травяной заварю. А то твое дрожащее субтильное тело просто кричит о том, что болеешь.

Странно, но я послушался. Странно, но я обрадовался, что он здесь. Странно, но я был счастлив, что смог увидеть, как он проявляет заботу. И еще более счастлив, что забота эта направлена на меня.

– Миша, прости меня…– сказал я уже лежа в постели, натянув одеяло до подбородка. Загородский от моих слов застыл на пороге комнаты с кружкой в руке. Его зеленые глаза в свете ночника приняли почти хищное выражение. Казалось, он на мгновение о чем-то серьезно задумался, но пелена вскоре спала с его взгляда и он, как обычно, язвительно произнес:

– С чего вдруг ты уже второй раз передо мной извиняешься?

– Не знаю. Просто чувствую, что должен, – ответил я, искренне так чувствуя.

– У тебя жар, Калинин? – мягко поинтересовался Загородский, ставя настой на прикроватную тумбочку. – Ты уже бредишь.

– Миш…

– Знаешь, я думаю, что пойду. Ты плохо себя чувствуешь и уже довольно поздно. Нужно отдыхать, Калинин. Иначе шефиня сойдет без тебя с ума.

Я хихикнул, на что голова отозвалась небольшой волной боли. А Загородский действительно собрался уходить. Но даже сейчас, ощущая, что температура вновь поднялась до отметки 39.5, я все равно был в здравом уме и крепкой памяти. И я не хотел, чтобы он уходил. Я – убежденный натурал, который десять лет назад оттолкнул его от себя с воплями отвращения, и благополучно испугался его появления в своей жизни снова, не знал, что мне от него нужно. Но и отпускать не желал.

– Миша, останься, пожалуйста…– сам себя шокируя, попросил я, чувствуя, что черепная коробка, налитая свинцом, и уставшие глаза требуют отдыха. – Я не люблю быть один, когда болею.

– Я не думаю, что это хорошая идея, Калинин. Ты сейчас слаб, болен и вполне вероятно, что это просто временное желание побыть в моей компании. Будет очень печально, если я наступлю на те же грабли…

– Пожалуйста…

Уже проваливаясь в блаженную дремоту, я слышал его обреченный вздох. И его предложение спать на диване в гостиной и в случае проблем, звать его. Тогда, уже еле ворочающимся языком я намекнул:

– Меня знобит, Загородский…

– Принести еще плед?

– Это не поможет…

Снова обреченный вздох. И я чувствую, как кровать прогибается под тяжестью его тела. И думаю, что я – самый настоящий кретин. И ощущаю тепло его тела в нескольких сантиметрах от моего, покрывшегося испариной от высокой температуры и дрожи. И слышу его голос:

– И ты будешь не против, если педик своими педиковатыми руками до тебя дотронется?

Уже провалившись в цепкие объятия Морфея, я двигаюсь ближе, впечатываясь спиной в его живот и грудь, устраиваюсь поудобнее в кольце его сильных рук и отчаливаю в продолжительный глубокий сон.

Надеюсь, я дал достаточно утвердительный ответ?

4 глава

–4-

Утро встретило меня запахом кофе, грохотом где-то на кухне и трехэтажным матом. Я сразу же подскочил на кровати, пытаясь понять, кто находится в моей квартире. И только спустя мгновения вспомнил, КТО лежал этой ночью рядом. Щеки предательски заалели, и оставалось только радоваться, что Загородский меня сейчас не видит.

Я чувствовал, что температура еще высокая, но голова уже не болела, и горло, кажется, тоже немного успокоилось. Поэтому я встал с постели в приподнятом настроении и, стараясь запрятать неловкость и смущение от присутствия Михаила в своей квартире и своей жизни куда подальше, прошлепал на кухню.

Загородский стоял у плиты в брюках и рубашке, помешивал что-то на сковородке и сопел что-то себе под нос. Я застыл в дверном проеме и уставился на его широкую спину. И внезапно в моем еще сонном сознании возникла запоздалая, но справедливая мысль: «Я подпустил его слишком близко». И именно сейчас, наблюдая за этим взрослым, уверенным в себе мужчиной, я понял, что боюсь его. Боюсь его дальнейших действий. Боюсь, что что-то между нами необратимо сдвинулось с мертвой точки. «А что же мне от него нужно?» – было последним, что я подумал, когда добродушный голос произнес:

– Неужели моя спина так интересна для разглядывания, Калинин?

– Доброе утро, Миш, – я присел на краешек стула и налил большую чашку горячего сладкого кофе с корицей. Говорят, настоящий кофе нужно пить несладким. Изверги! Это же гадость!

– Как самочувствие? – поинтересовался Загородский, поставив передо мной тарелку с сырным омлетом. Ням! – Ты так забавно выглядишь. Как воробей нахохлился.

– Я же болею. И я не воробей, – промямлил я, пережевывая завтрак и жмурясь от удовольствия.

– Не ожидал от тебя такого вчера. Я думал, ты ко мне на пушечный выстрел не подойдешь. Видимо, во время болезни твои инстинкт самосохранения и здравомыслие притупляются,– задумчиво проговорил Михаил, глядя мне в глаза. И почему он всегда так пристально в них смотрит?! Словно без слов может прочитать все, что я думаю. Всегда таким был.

– Миш, давай поговорим,– начал я неуверенно. Должно быть, в моих глазах отразились испуг, неуверенность и сомнение, так как:

– Не надо меня бояться, Калинин, – голос серьезен, как никогда. – Неужели ты думаешь, что я тебе что-то плохое сделаю?

– Нет. Я так не думаю, – я старался звучать как можно убедительнее.

– И тем не менее, ты продолжаешь от меня отдаляться. Не переживай. Я не буду к тебе приставать. Это произошло всего один раз и больше не повторится никогда.

– Миш, дай же мне сказать…

– В этом нет необходимости. Я и так знаю, что ты хочешь сказать. Всегда знал. Видишь ли, тебя всегда было легко прочитать. Ты еще с детства был таким наивным, открытым, чистым. Я даже завидовал. Я скуп на эмоции, поэтому не могу быть открытым со всеми подряд…– он сделал почти МХАТовскую паузу, а я не знал, чем ее заполнить, потому что окончательно запутался.

– Я пойду. А то шефиня и меня занесет в черный список. Ужас! – картинно закатил глаза Загородский, и поднялся со стула.

– Миша, я же…

– Расслабься. И даже не пытайся разобраться…Просто забудь. И поправляйся скорее.

В воскресенье утром мне позвонил Прохоренко, и чуть ли не визжа в трубку, аки красна девица, проинформировал:

– Друг, сегодня мы идем в ресторан. Я, Машуля, ты и ее близкая подруга. Понимаешь, к чему я клоню?

– Нет.

– Ну, брат, у тебя от гриппа мозг разжижаться начал, что ли? Двойное свидание. Ужин, Темыч, ужин.

– С каких это пор ты работаешь сводником? – осведомился я, уже заранее зная, что соглашусь. И пойду на свидание вслепую.

– Обижаешь. Я, можно сказать, с пеной у рта пытаюсь устроить твою личную жизнь!

– Хорошо-хорошо. Во сколько?

– В семь. В ресторане «Элегия», – я даже присвистнул, ведь ресторанчик был непростой. Можно сказать золотой.

– Договорились, – я отключился. И подумал, что думать постоянно – очень вредно для здоровья. Особенно, когда в строгий ход и логический порядок твоих дум врывается зеленоглазое чудовище, готовящее вкуснейший кофе с корицей и омлеты.

Девушку звали Настя. Анастасия. Красивое «царское» имя. Она заметно стеснялась, как впрочем, и я, поэтому показалась мне скромной и тихой девушкой. Когда мы разместились за столиком в «Элегии» и уставились в меню, попутно просматривая цены, и мысленно молились, чтобы девушки оказались сидящими на диетах, сытыми, вегетарианками, да кем угодно, лишь бы заказывали в меру. Мы с Димкой, как-никак были джентльменами, так что один приличный кутеж здесь заметно бил по нашим карманам. Но послав к черту снобизм, мы принялись развлекать спутниц беседой и ждать, когда принесут заказ.

У Насти были красивые серые глаза, не обладающие глубиной или необычными искорками, но удивительно ясные и добрые. Светлые волосы, подстриженные «под каре», четко, но правильно очерчивали ее аккуратненький профиль. И фигурка у девушки была потрясающая. Я внутренне опасался, что собеседник из нее получится не ахти какой, но мои тревоги не оправдались. Им просто суждено было рассыпаться прахом перед Настиными интеллектом и эрудицией.

– И кем же вы работаете, Настя? – полюбопытствовал я, все еще обращаясь к девушке на «вы».

– О, я работаю медсестрой в больнице и попутно учусь на дизайнерском факультете.

– Такие разные профессии. Почему же на дизайнерский факультет пал ТВОЙ выбор? Прости, что сразу перехожу на «ты».

– Все в порядке. Я и сама хотела тебе это предложить. Просто я очень люблю рисовать, составляю неплохие схемы интерьера, да и потом дальтонизмом не страдаю, так что неплохо разбираюсь в цветовой гамме, – она улыбнулась.

– Надеюсь, из тебя получится отличный дизайнер. …

– А Настюшка у нас умеет предсказывать судьбу! – гордо заявила Маша, поднося к губам бокал шампанского. По-моему мнению, уже лишний.

– Это правда?– учтиво поинтересовался я, хотя в Судьбу верил с трудом, а в тех, кто пытается ее разгадать – и подавно.

– Хм, ну как сказать. Я хорошо гадаю на картах. Я их, можно сказать, «вижу». Это у меня от бабушки. Она научила. Другое дело, что Судьбу никогда нельзя предсказывать, ее можно просто читать.

– То есть, нельзя узнать, что будет? – я всерьез этим заинтересовался. Уж очень интересно моя собеседница рассказывала.

– Можно только обрисовать ситуацию, и то нечетко, только силуэты. Можно сказать, составить предварительный план…Хотя карты тоже иногда молчат.

– Странно, я никогда не верил во всю эту лабуду. Но думаю, что это должно быть интересно.

– Я погадаю тебе как-нибудь…Когда придет время…– загадочно вымолвила Настя, и мне даже показалось, что в ее глазах промелькнуло что-то таинственное…

Вечер прошел в теплой дружеской обстановке. Настя оказалась действительно очень живой и веселой девчушкой. Возможно, подействовало шампанское. Возможно, она просто поняла, что я не «злой и страшный серый волк». В любом случае, я почувствовал, что захочу снова ее увидеть, и просто так это знакомство для меня не пройдет.

Ближе к одиннадцати мы стали выходить из ресторана. Погода была чудесной. Черное небо, усыпанное миллиардами звезд, легкий бодрящий ветерок и свежий воздух. Машка и Прохоренко, будучи в подпитии, были довольны и погодой, и жизнью, и нами, и в первую очередь, собой. Поэтому шли чуть ли не в обнимку, ликуя аки малолетние школьники, сделавшие на раз суперсложное задание. Было забавно за ними наблюдать.

– Тем, я возьму тебя под руку? – нерешительно начала Настя.

– Разумеется, мадемуазель!

Все было чудесно. Абсолютно все…Пока я не увидел идущих нам навстречу Загородского и Никиту, о чем– то оживленно болтающих. Я внутренне возмущался, что в городе полно ресторанов, а их дернуло идти именно в тот, где были мы!

Но присмотревшись повнимательнее, я почувствовал, как кольнуло в сердце. Самым наглым образом. Загородский смеялся. Заразительно и весело. Я никогда не видел, чтобы он так ярко и живо проявлял свои эмоции, а здесь его ничего не сковывало. Но ошеломляющее удивление прошло, так как я осознал: причиной его веселого настроения был Свиридов. Улыбающееся светловолосое «солнце», которое вертелось вокруг него постоянно. Человек, который очень сильно меня раздражал. Именно тем, что был Загородскому кем-то, кем я не мог стать…

– О, какая встреча! – воскликнул Прохоренко, отчего захотелось дать ему смачного пендаля. – Михаил Валерьевич!

Они нас заметили. Подошли и поочередно представлялись друг другу. Но Загородский разом посерьезнел. Потому что увидел, как Настя держит меня под руку и прижимается ко мне, стараясь согреться. Он даже не удостоил меня взглядом. Вновь. И только Никита и подвыпивший Прохоренко спасали ситуацию от попадания в разряд «напряженные».

– Аншанте, прекрасные дамы! – начал Свиридов, целуя поочередно руки нашим спутницам. – Вы тоже решили покутить?!

– Мда, уже откутили свое, – добавил Димка, сияющий аки начищенный до блеска медный таз. Все-таки сразу видно, что они со Свиридовым – одного поля ягоды. Компанейские и разговорчивые. – Ладно, мы пойдем.

– Счастливо!

Я хотел, чтобы Загородский посмотрел на меня. Поднял свои холодные зеленые глаза и просто посмотрел. И вновь мне стало страшно. От того, что я требую чего-то неправильного и лишнего. Но Михаил только скользнул по мне взглядом, натянуто улыбнулся Насте и потянул Свиридова за собой, скорее сворачивая общение.

Я провожал Настю до дома. К типовым пятиэтажкам. В район, находящийся за тридевять земель от моего собственного жилища. Но я был не против. И только настроение мое неуклонно катилось к нулевой отметке. Я не знал, что еще мне в этой жизни надо. Что мне делать? Как себя вести с Михаилом? И опять, черт побери, я думал о нем. Идея фикс. Наваждение, которое нельзя подпустить ближе, но и оттолкнуть практически невозможно.