Текст книги "Магия начинается здесь (СИ)"

Автор книги: Cloude Guardian

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 4 страниц)

Времена были разные, но плохие были чаще и дольше, чем хорошие – войны в те времена тянулись не годами – десятилетиями. Монархи сменяли друг друга, а проблемы оставались. Многие же Принцы были негласными целителями английской королевской семьи, приносили свои чудесные снадобья и снова пропадали на многие годы, пока монарх не находил способа обратиться за помощью. Плата, естественно, была под стать сотворенным чудесам.

Однако нередко монархия желала сохранить свои тайны любой ценой, и тогда, покинув королевские покои, целитель вскоре находил свой последний приют в подворотне с перерезанным горлом. Никакая палочка не поможет от тихо подобравшегося со спины убийцы, посланного королем.

Так и получилось, что единственный наследник рода унес с собой королевские тайны, а вместе с ними – надежду на появление следующего поколения Принцев.

Когда горе прекратило застилать глаза, а смерть вместо благодарности перестала казаться нормой, глава рода принес Магии дары и попросил помочь найти способ сохранить кровь семьи.

А на следующий день оставшийся бездетным глава проснулся помолодевшим больше чем на тридцать лет. Он быстро догадался, что к чему, и привел в дом молодого любовника из чистокровной семьи. Магический брак между мужчинами перестал быть моветоном для нашей семьи, когда таким образом удалось ввести в род нового члена, а потом завести еще троих детей.

Принцы перестали откликаться на капризы короны и заставили пожалеть короля о пролитии крови, и род быстро восстановил свою численность. Мы мало уступали Блэкам по плодовитости, магия струилась в наших венах.

С годами мы стали забывать, что за все следует платить, гордыня слепила нам глаза и закрывала уши. И потому, когда кровная магия перестала быть нашим родовым талантом и почти вся ушла к Блэкам, мы даже не заметили этого. А потому едва не потеряли самый основной дар нашей семьи – склонность к зельеделию.

На тот момент род снова начал мелеть и все вспомнили о дарах Магии. Три поколения денно и нощно молили Великую о милости, и наконец в роду – снова у двух мужчин – вновь родилась ведьма с даром, а талант к зельеварению перестал пропадать.

Когда родилась Эйлин, род Принцев был представлен более чем пятидесятью членами и три пары состояли только из мужчин, имея здоровых отпрысков. Из них только я, ее мать и она сама представляли основную ветвь. Это не было критично, но уже тогда я занервничал. Кровная магия Эйлин почти не досталась, но зельеваром она была отменным. Я быстро подыскал для нее партию и договорился о свадьбе после совершеннолетия.

Однако в шестнадцать, когда до встречи с будущим супругом оставалось всего ничего, она сбежала из дома и от большой любви вышла замуж… за магла.

Чистокровное общество сквозь пальцы смотрит на временные развлечения мужчин с магловскими девушками и гр… маглорожденными, – исправился лорд, вовремя заметив тяжелый взгляд супруга внука. – Но единственная наследница, которая отдалась маглу… Вышла за него замуж…

Это был скандал. Позор, какой никогда не падал на наш род. Помолвку, разумеется, расторгли. Розье с тех пор предпочитали не замечать никого из нашей семьи, хотя в вопросах зельеварения мы чисто из вредности начали топить их в ответ.

Нас презирали, за нашими спинами весь свет обсуждал случившуюся мерзость. На Эйлин и ее мужа обрушился поток проклятий, для нее закрылись двери всех особняков и приличных заведений. Мне было особенно тяжело – моя супруга от горя слегла и умерла вскоре после ухода дочери из дома. Я остался один в пустом мэноре, получая письма от членов младших ветвей, что многие вслед за моей женой начинают угасать от непонятных болезней и просто погибают от несчастных случаев – после войны с Гриндевальдом многие родичи вернулись с неизвестными проклятьями, которые не удавалось разрушить.

Род Принц начал быстро и неуклонно умирать, и виноватой в этом я видел твою мать. Она отвергла дар Магии и предпочла уничтожить всех нас в угоду своему капризу, который быстро сделал несчастной и ее саму.

Новый виток слухов закрутился в обществе, когда спустя пару лет несчастливого брака с маглом Эйлин родила ему сына. Мальчика, который вместе с матерью-волшебницей в нищете жил в старом разваливающемся доме, отец которого все время пил и не гнушался поколачивать всю семью. Мальчика, в котором могла быть чистейшая кровь, который спас бы наш род и наши дары, если бы только Эйлин не погубила его и себя связью с тем ублюдком.

Когда тебе было три, она попыталась вернуться, но я видеть ее не мог и ворота мэнора остались закрыты для вас обоих. Когда в четыре у тебя случился выброс, она повторила попытку, однако теперь я ненавидел уже и ее, и тебя. Она стала позором для меня, как для отца, а ты стал позором для всего рода. Мне казалось, что все и каждый стремятся сказать мне «посмотри, как низко пали Принцы!» – и они были правы, хотя проблема была, очевидно, не в вас с Эйлин.

За то время, что я, запершись, пытался справиться с горем и гневом, остальные Принцы, младшие ветви, супруги членов рода и просто кровные родственники, умирали один за другим. Родовые проклятья, уносившие иногда одного-двух человек в поколение, теперь оказались практически на всех, и не успел я опомниться, как уже оказался последним чистокровным Принцем на всю Британию и Европу. Два-три человека, которые спаслись, перебравшись в Италию и Испанию, и, вступив в чужие рода, уже были не в счет – они стали жемчужинами семей Борджиа, Сфорца, Медичи.

Моя же чистокровная дочь, как и все остальные Принцы, была мертва. Ее позор – супруг-магл – был мертв уже несколько лет, и я отчасти жалел, что не был тем, кто помог ему отправиться на тот свет. И еще больше жалел, что не догадался убить его как можно раньше, чтобы смыть с нее этот позор.

Моему внуку-полукровке – тебе, Северус – уже было пятнадцать, почти шестнадцать.

Но я и тогда не смог и не пожелал забрать тебя, наблюдая издалека за твоими первыми успехами. Статьи в «Вестнике зельевара» и «Зельеварении сегодня», звание самого молодого Мастера Зельеделия за последние сто лет… Я словно лишился рук и разума – только последним я могу оправдать то, что я не схватил себя в охапку еще тогда и не ввел в род единственным наследником. Все твои успехи вызывали у меня злобу – как же, ублюдок рода, полу-Принц, блистает талантами – играючи обманывает Лорда Волдеморта, такого же ублюдка только от Мраксов, проводит темные кровные ритуалы и варит сложнейшие зелья на крови, хотя до тебя никто из мужчин рода не мог похвастаться такими способностями.

Ты казался мне проклятьем – в твоем сиянии я видел последний отблеск величия нашего рода, и гордыня играла во мне с такой силой, что я закрывал глаза перед сном и молил Магию о том, чтобы прожить достаточно и успеть увидеть, как тебя погубит твое упрямство и высокомерие.

Однако я забыл, что упрямство и высокомерие – это тоже черты нашего рода, а ты явно не планировал умирать и жил, как жил. Был пешкой Дамблдора, бегал, как собачонка, по рейдам, едва Волдеморт отдавал приказ. Без малого тридцать семь лет ты жил, не имея за душой ничего, кроме гордости и выдержки, известный зельевар, менталист от Великой, противный женоненавистник – хоть здесь, думал я, мои молитвы услышаны и от тебя не народится безродных щенков с магловской фамилией.

А потом Поттер, который обоих Лордов – и светлого, и темного – довел до могилы, чуть не уложил в нее и меня. Он имел наглость жениться на тебе, заявить о своих неописуемых чувствах прессе, мимоходом уведомил о принятии двух титулов и занимании мест в Палате Лордов, и фурор вся эта история произвела даже больший, чем в свое время история Эйлин.

Когда я впервые послал вам приглашения, я думал, что встречу расписанного газетчицей Скитер отчаянного гриффиндорца, Победителя, Избранного, Юношу-Который-Выжил. Куда меньше меня заботило появление его супруга, злобной слизеринской змеюки, по какому-то недоразумению являющегося моим внуком.

Однако на прием явился, ни много, ни мало, а настоящий лорд Блэк и куда меньше лорд Поттер. Могу хоть сейчас своей магией поклясться – в первый момент мне показалось, что Альфард Блэк встал из могилы и явился выбивать из меня карточный долг, вот только острозубая, блэковская улыбка очень часто сменялась безмятежным выражением лица покойного Карлуса Поттера.

А рядом с ним, с тем незнакомцем, которого так хорошо в лицо знала вся Англия, ведя его под руку, была… копия. Почти абсолютная, точная до самых мелких деталей, копия меня самого. Ты был такой же язвительный с надоедливыми гостями, но стоя рядом с разговаривавшими – внимательный и молчаливый.

Я вдруг понял, что никогда даже не заговаривал с тобой, Северус. Что я ничего не знаю кроме того, что может даже не оказаться правдой.

Во мне проснулось желание испытать тебя.

Что ж, первая же пикировка дала мне понять, что в тебе от Принцев даже больше, чем когда-либо было в твоей матери. Ты рос, как придорожная трава, сорняк среди остальных чистокровных детишек, но в итоге многие из тех самых детишек кормят собой могильных червей, а ты, как и положено Принцу, нашел себе самое удобное место среди всех возможных и теперь наслаждаешься жизнью.

Не знаю, почему продолжил приглашать вас. Не помню даже, откуда достал все те деньги на приемы, чтобы увидеть вас у себя, но с тех пор наблюдал, оценивал и жил от встречи к встрече. Это вы заставили меня вернуться в Палату, это из-за вас я серьезно взялся за дела рода.

Однако из года в год, мне все время не хватало чего-то. Я никак не мог успокоиться и задуматься о том, что в девяносто лет пора думать о покое и потренироваться правильно складывать на груди руки. Я метался и все время порывался передать кому-то свои дела, а потом вспоминал, что передавать их некому. Мысли водили хороводы, я крутился, как белка в колесе, проверял бумаги, сейфы, консультировался с гоблинами, пять раз переиначивал завещание.

А потом пришло твое письмо, и я почему-то знал, каких усилий тебе стоило перешагнуть через себя и написать мне. И догадался почти сразу, кому стоит сказать спасибо.

Теперь я здесь, передо мной – доступное, как я думал, только чистокровным Принцам чудо. Тебе снова… Сколько, кстати, убыло? Обычно теряется около тридцати лет жизни, но разница может быть и другой. Меньше пятнадцати лет обычно не уходит, но и больше сорока еще ни у кого не пропадало, – Августус встрепенулся, как птица, вытрясающая из перьев пыль, и бросил взгляд на сидящего с закрытыми глазами внука.

– Двадцать лет, примерно. Может быть, двадцать пять. Так что сейчас я выгляжу примерно на свои двадцать пять-тридцать, – Северус сел ровно и покрутил головой, хрустнул костями. Поттер рядом с ним, внимательно слушавший рассказ старшего лорда, отработанным жестом погладил мужа по ноге.

– В общем-то, как я и думал, – Принц кивнул. – Твое тело сбросило некоторый возраст и достигло того периода, когда ты наиболее силен и здоров. Слишком молодым тебя тоже не сделаешь, хотя зельевар в двадцать пять уже по определению не может быть совсем здоров – здесь и неудачи молодости должны начать сказываться, и постоянная практика в лаборатории…

– Мне всегда везло, – сухо отозвался Снейп. – Я даже язву когда-то заработал вовсе не от стояния над котлом. А до первых пяти-шести инфарктов меня довел Поттер.

– Во всем всегда виноват Поттер, – с веселым фырком отозвался Гарри.

– Именно. Мог бы лишить баллов – снял бы сразу пару сотен, – удовлетворенно кивнул Северус.

– И отработку на месяц. В общество грязных котлов и чтобы никакой магии, – подсказал с ностальгическим выражением лица Поттер-Блэк, на мгновение прикрыв глаза.

– Вы начали встречаться еще во времена обучения Гарри в школе? – Августусу ответ на этот вопрос был действительно интересен, и он даже устроился поудобней, чтобы слушать. Однако его собеседники только переглянулись. Северус закатил глаза и раздраженно выдохнул. У Генриха от сдерживаемого смеха прыгали уголки губ.

– Знаете, сэр… По правде говоря, в школе… Ваш внук меня ненавидел, и это было глубоко взаимно. В общем-то, это было единственное, что у нас было взаимным, – от такого ответа лорд Принц чуть не подпрыгнул. Он-то подозревал, что ниточка их отношений потянулась еще в Хогвартсе.

– Ваш интеллект, мистер Поттер… – начал Северус ехидно-саркастичным тоном, отлично известным самому Августусу.

– … даже меньше, чем оный у флоббер-червя? – «блеснул» эрудицией «мистер Поттер».

– В точку, – Снейп вздохнул. – Сначала я со школы ненавидел Джеймса Поттера, и было за что. За компанию с Поттером я ненавидел Сириуса Блэка, потом – просто всех Блэков. За особенно пробивную пропаганду чистокровности и травлю. Когда Поттер начал ухаживать за девочкой, которая была небезразлична и мне самому, а она ответила – я возненавидел его еще больше. Лили была не виновата в том, что не видела во мне мужчину и отправила в ящик «только друзья», но тогда я еще не понимал, что не всякая дружба стоит того, чтобы ее рушить ради любви, а любовь не всегда может стать дружбой.

– Эту боль потери, ненависть к Поттерам в общем и Джеймсу в частности он обрушил на меня, едва я переступил порог Большого зала на первом курсе, – кивнул его словам Генри. – «Невзлюбить с первого взгляда» – вот, что перестало быть просто фигурой речи, когда я первокурсником стоял перед табуретом со шляпой, а он бросил на меня случайный взгляд.

– Гарри Поттер имел много поводов ненавидеть меня – я отлично играл свою роль правильного злодея все шесть лет. Третировал его и его никчемных…

– Северус!

– … друзей, – как ни в чем ни бывало продолжил мужчина. – Снимал баллы десятками, стрясая их с факультета, как листья с осеннего дерева. Не было ни одного месяца, чтобы Поттер не был у меня на отработках. Каждый год я был тем, кто портил ему его сладкую жизнь героя и лидера…

– А потом он украдкой и тайком помогал мне выжить. Не давал одержимому похитить Философский камень, мешал мне убиться, когда по школе ползал василиск, защищал от беглого крестного, не давал Пожирателю убить меня и варил зелья на крови, когда я валялся в Больничном крыле, защитил от бешеной Амбридж на пятом курсе, прикрывал и до этого, но тогда – особенно явно. Выполнил последний приказ Дамблдора и чуть не свел меня с ума. Я не знаю, почему не бросил тогда Аваду ему в спину…

– Не льсти себе, Генри, ты не был готов убивать и уж точно не был готов убивать в спину человека, на чьи мучения тебе хотелось полюбоваться. Беллатриса давала сучьи, но очень верные уроки по освоению Непростительных – я это знаю опытным путем, – перебил его Снейп, накрывая руку супруга и слегка сжимая пальцы. Поттер сделал глубокий вдох и послал благодарную улыбку. Августус понял, что он стал свидетелем чего-то очень личного, но не стал напоминать о своем присутствии, предпочитая слушать.

– После семнадцатилетия я не вернулся в школу, и Северус искал способы помочь мне. Направлял во время беганья по Англии в попытках скрыться от Волдеморта, защищал моих друзей и полукровок, которые приехали в школу. Взял на себя обезвреживание артефактов и свел на нет ритуалы, с помощью которых Лорд копил силы и продлевал себе жизнь. Может быть, произнести последнее заклятье выпало мне, но, если бы Северус не сделал всего того, что было сделано – мы бы сейчас вполне могли бы жить под пятой террора, и власть чистокровных была бы просто мелкой помехой на фоне общей политики страны, – Поттер-Блэк сидел в кресле, вытянув ноги, и рассеянно поглаживал своего супруга по руке – жест, необходимый для самоуспокоения. Северус успокаивался вместе с ним, невольно склоняясь к нему всем телом через подлокотники. Вторая его рука накрывала ладонь Поттера, словно поймав ту в ловушку.

Прекрасная пара, которая в домашних условиях выглядела еще более гармонично, чем в любом другом месте.

Они молчали, обдумывая услышанное. В голове Августуса мысли крутились не очень веселые – он ждал большего интереса к истории о даре рода. Какого-то выраженного восторга от известий о возможности завести общих детей, продолжить род. Однако ничего этого не было. Ни удивления, ни радости, ни перешептываний о наследниках.

– Скажите, а есть ли… побочные эффекты от такого подарка Магии? – не успел он расстроиться, как лорд Блэк все-таки задал правильный, по мнению Августуса, вопрос, сразу давая понять, что ничего не забыто, ни слова не было пропущено, а доверчивость – доверчивостью, но осторожности никто не отменял. Хороший подход и хорошие правила для молодого мужчины, который вырос с маглами и мало слышал историй о том, как доверчивость калечила судьбы.

– Побочных эффектов нет – только правила активации дара, – Принц устало качнул головой. – Обычно подобное происходит, когда наследник в своем возрасте или очевидно не бывает с женщинами и не может завести ребенка обычным способом. Или, когда роду грозит вымирание – например, лорд уже в летах и предполагается, что у следующего за ним лорда должны быть наследники. Куда реже – из-за опасности главе рода и необходимости подготовиться к передаче титулов лорда и наследника, но опасности для себя я не вижу, так что первый вариант и второй – как раз наш случай.

– А активация не могла произойти из-за угрозы жизни последнему представителю рода? – Северус озадаченно наклонил голову, вслушиваясь в негромкий голос своего деда. Что-то явно не сходилось в их теориях о произошедшем несколькими неделями ранее в лаборатории.

– Никогда такого не было, да и ты не последний в роду, даже если не признанный и не наследник – Магия, конечно, всегда предпочитает, чтобы рода могли похвастать хотя бы тремя поколениями магов – Малфои в этом плане куда лучший пример. Однако таким способом требовать необходимости завести ребенка тому, кто даже не наследник рода? Это даже для нее странно. Так что нет, – Августус внимательно глянул на внука и пожал плечами. – А есть с чего уточнять подобное?

– Я был в лаборатории, где мой эксперимент ни с того, ни с сего окончился взрывом. Когда Гарри вытащил меня – я уже был таким.

– И после моего рассказа о даре рода ты все еще не догадался? – лорд Принц притворно нахмурился и в голосе его появились ворчливо-сухие нотки. – И этот человек мнит себя опытным зельеваром! Самым молодым мастером за столетие!

– Это не я мню, это комиссия и магия, – прохладно напомнил о правилах присуждения мастерства мужчина, вздернув бровь своим коронным изломом.

Августус только покачал головой и прикрыл глаза.

– Вы оба росли не со своими родами, мало видели ритуалов, проявления Магии, вам скорее всего никто не объяснял тонкости – и только это извиняет вас обоих…

– Ну, раз уж леди Блэк со своей картины не смогла дать нам подсказку, так, может, хотя бы вы объясните? – тяжеловатый и режуще-внимательный взгляд Поттера старый лорд прочувствовал даже не видя. На мгновение ему захотелось передернуть плечами, однако он сдержал себя, предпочитая глянуть на собеседника из-под век. Тот смотрел прямо на него, и зеленые глаза мягко мерцали – силы молодому мужчине было не занимать. Учитывая, что за его плечами были сразу два рода, подобная сила не должна была удивлять, но вот то, что он успешно накапливал ее в себе, сдерживал и контролировал, было уже более интересно.

А ведь не такой уж и простак этот Генрих, лорд Поттер-Блэк, каким пытается казаться в их маленьком «семейном» кругу!

Августус тяжело вздохнул, давая понять, что он-таки снизойдет – с великим трудом – до объяснений.

– Вся ваша загадка истории с омоложением заключается в том, что после взрыва оказалось, что Северус помолодел, верно? Но кто вам сказал, что это взрыв или какой-то опасный побочный эффект зелья спровоцировали перемену, а не наоборот?

– Вы хотите сказать, – медленно начал Северус, – что сначала начались перемены, а потом из-за этих перемен произошел взрыв?

– Именно об этом я и говорю, – спокойно подтвердил Августус. – Зелья чувствительны к волнениям магии, ты и сам это прекрасно знаешь как зельевар. А проявление дара от магии всегда сопровождается магическими колебаниями и всплесками, которые способны привести к абсолютно неконтролируемым последствиям. Взрыв – это почти незначительное происшествие. Один из Принцев был артефактором, и для него все вылилось в целую трагедию – магические колебания повредили настройку артефакта, который он создавал, и заказчик, когда получил предмет и активировал, сильно пострадал – настолько сильно, что до конца жизни пробыл в Мунго, изуродованный до неузнаваемости. Историю удалось замять, родственникам компенсировали по всем правилам, но этот случай заставил всех в роду носить амулеты, которые будут контролировать состояние магического поля как самого мага, так и магии вокруг. Я даже удивлен, что твоего супруга не задело, – Принц пристально разглядывал слушающего Поттера.

– Я, по счастливой случайности, ношу пару ограничителей – скорее всего, они приняли причитающиеся мне колебания на себя, – спокойно пожал плечами тот, демонстрируя широкие браслеты, неуловимо гудящие на грани слышимости от накопленной в них магии, а у Августуса широко распахнулись глаза.

Парочка ограничителей – это значит, что магия в собеседнике должна еле-еле теплиться на внутреннем радаре лорда Принца, а не сверкать холодными звездами, как огни святого Эльма.

– И с чем же связана подобная, гм, предосторожность? – не смог не поинтересоваться мужчина. В его понимании, нормальный волшебник – любой другой, не Поттер, очевидно – не стал бы скрывать уровень своей силы. Тут или магический потенциал очень неудобного объема, до потери контроля, либо какое-то занятие, где слишком большая аура станет помехой всему делу – зельевары, например, тоже носили ограничители, но слабенькие, а браслеты Генриха жрали и хранили в себе немерено силы.

– Как и ваш славный предок, я тоже увлекаюсь артефакторикой и могу с гордостью считать, что довольно неплох – по крайней мере, представители Древнейших и Благороднейших на мои изделия не жаловались, когда получали свои заказы, – Поттер-Блэк, лорд с руками из правильного места, сел ровнее, потом потянулся, хрустнул шеей.

Августус задумчиво кивнул. В Поттера-артефактора он вполне верил, те славились как зельевары в прошлом, как артефакторы – куда меньше, потому что реже как боевики – только последние три-четыре поколения, когда общество в Англии забродило и начались все эти склоки – то Гриндевальд, то Волдеморт, то козни сторонников Дамблдора, на которые Поттер ухитрился ответить коронным Экспеллиармусом и исками через адвоката…

Противников его брака с ненавистным Снейпом было более чем достаточно. Но зато и жить им было очень и очень нескучно.

Скучающий Поттер – это во все времена было к катастрофе.

Карлус Поттер тоже славился как огромная заноза в филее у многих чистокровных родов, однако переть против него смелых было немного – Поттеры развлекались, как могли, наворачивая вальсовые круги и втаптывая в грязь репутацию некоторых боевых семей, а вот их противники обычно долго оправлялись от полученного ущерба. Магия и Фортуна как-то берегли этот род, и об их умении выходить из передряг с гордо поднятой головой сочиняли легенды. И если Джеймс Поттер выбился из общего ряда – что поделать, времена такие были, да и сторону в противостоянии он выбрал, прямо сказать, не ту – то Гарольд, ныне Генрих, в честь славного предка, Поттер, всю эту удачу получил явно за двоих.

– Итак, – снова начал Гарри. – Вы рассказали нам историю рода Принц, дали нам ответ на наш вопрос, что же произошло, сделали очень щедрое предложение моему супругу, а значит и мне автоматически. Теперь у меня новый вопрос: с чего же такой аттракцион невиданной щедрости, дорогой лорд Принц? – Поттер закинул ногу на ногу и сцепил руки замком примерно на уровне груди, превращаясь из радушного хозяина в своем доме обратно в лорда.

У Августуса екнуло под ложечкой.

Отвлечь внимание и выбить себе приятные привилегии в будущем, если Северус согласится войти в род, грозило вот-вот не получиться – еще до начала постановки своих условий.

========== 4. Полемика, прения, дебаты, компромисс и “все кристально ясно”. ==========

Комментарий к 4. Полемика, прения, дебаты, компромисс и “все кристально ясно”.

Я ждал чудес и комментариев, но… по-классике – зря ждал <:

Коллаж: https://vk.com/wall-58966395_8538

Растратчик милый, расточаешь ты

Свое наследство в буйстве сумасбродном.

Природа нам не дарит красоты,

А в долг дает – свободная свободным.

Прелестный скряга, ты присвоить рад

То, что дано тебе для передачи.

Несчитанный ты укрываешь клад,

Не становясь от этого богаче.

Ты заключаешь сделки сам с собой,

Себя лишая прибылей богатых.

И в грозный час, назначенный судьбой,

Какой отчет отдашь в своих растратах?

С тобою образ будущих времен,

Невоплощенный, будет погребен.

[У.Шекспир. Сонет №4.]

Поттер сидел, приподняв бровь – очень по-северусовски. От рассеянного, через слова следящего за нитью беседы молодого мужчины не осталось и следа. Зеленючие глаза на его лице вообще словно сами по себе жили, мягко мерцая в приглушенном свете гостиной. Домовик, который до этого крутился где-то неподалеку и грел уши, куда-то запропастился – а старому лорду он сейчас был бы нужен; в горле от такой прямолинейности и точно сделанного замечания резко пересохло.

Недооценил он наблюдательность молодого лорда и его умение подмечать детали. Юлить не получится – не с таким собеседником, который ловит знаки, для большей части магов, в том числе аристократов, совершенно не читаемые. Теперь придется говорить прямо, чего хотелось и не хватало для счастья, однако сформулировать это так, чтобы и не унижаться, и не наступить на гордость внуку с супругом, было очень, очень тяжело. Почти невыполнимо.

Оставалось надеяться, что честность вкупе с порядочностью собеседника и его молодостью позволят старому лорду выйти из ситуации с блеском.

Августус прочистил горло кашлянув и отвел взгляд, постаравшись даже мимоходом не встречаться взглядом с колдовскими глазами Генриха. В итоге наткнулся на внимательные, полные не вполне человеческого терпения черные глаза Северуса. Лучше не стало, и даже наоборот – Принц пожалел, что прибыл в чужой дом, а не позвал эту парочку в свой. В родном доме и стены помогают, а Блэк-холл и сам по себе был устроен похитрее принцевского мэнора – не иначе кто-то из рода душу связал с домом или даже родом, став Хранителем! – и хозяева у него были соответствующие.

– А вам не занимать наглости, молодой человек, – тихо заметил мужчина, наконец-то возвращая себе самообладание и поднимая глаза. Поттер снова развеселился, словно услышал прекрасную шутку, и фыркнул в ответ.

Встретиться глазам и выдержать давящий взгляд все еще было затруднительно, так что Августус старался сфокусироваться на лице и фигуре в целом. Получалось вполне сносно и это ободряло.

– Я хотел бы, чтобы Северус вошел в род, следовательно, могли и вы бы в него войти хотя бы частично или же наоборот – могла перебиться его привязка к чужим родам – кровь и магия склонны взывать к крови и магии. Независимо от того, сколько детей у вас бы родилось, кто-то из них стал бы чистым наследником или наследницей Принцев по крови и магии, и абсолютно все несли бы наше наследие частично. После этого можно было бы периодически – или насовсем – забирать ребенка в мэнор и растить будущего Лорда или Леди. Ранняя помолвка, с учетом славы ваших имен, была бы не особенно затруднительной. Последующее будущее тоже легко представить – если мальчик, то все и так ясно, если девочка – то традиция вводить в род мужчин чуждой крови никуда не делась, эти обряды все еще вполне доступны и легко выполнимы.

– То есть вы бы получили законного наследника, даже двух: потенциального следующего лорда, до поры наследника, и его наследника, а также возможность воспитывать ребенка для своего рода по тем правилам, которые приняты именно у вас. Разумеется, как глава рода потенциально вы могли бы надавить и на своего наследника, и на меня как равного ему. Вы бы стали главой над главой или хотя бы попытались проделать нечто подобное и строили бы свой маленький прекрасный мир, в котором семья Принц на самом деле несколько больше заявленного. И у вас почти в вассалитете безо всяких клятв – еще два рода, один из которых настолько древний, что все еще зовется Древнейшим и Благороднейшим, хотя его глава – бывший полукровка, которому от всей полукровности остались лишь глаза при принятии титулов, а второй его род, не менее древний, является светлым и удачно уравнивает первый, заодно сняв все родовые проклятья, – спокойно резюмировал Генрих почти скучающим голосом. У него благодаря долгим и иногда не в меру бурным беседам с Вальбургой имелось представление о том, что и как работает в магическом мире и в системе родов.

Схема Августуса была совершенной простой, однако мало кто знал, что и лорд может установить себя выше другого лорда, если ему этого очень захочется. Но были тут и свои тонкости, о которых Поттер тоже знал и потому мог заявить, что ничего у старого лорда бы не вышло. Однако тут голос подал Северус.

– Теперь ты понимаешь, почему я не хотел ему писать? Он настолько слизеринец, что меня немного коробит – я был частью дома и пробыл деканом этого факультета слишком много лет, чтобы не узнавать этой извращенной гениальности, – голос Северуса звучал совершенно спокойно, но что-то выдавало, что до битья посуды и разбрасывания проклятий пожирательского арсенала осталось совсем чуть-чуть. Гарри постарался взять его за руку покрепче и ободряюще улыбнулся. Бывший Снейп улыбку не вернул, но темп речи чуть выровнял. – Я уже даже не знаю, что меня выводит из себя больше: то, что за меня решили, что я буду вынашивать детей, в том числе для рода, где мне всю жизнь не находилось места; то, что меня и моего мужа будут пытаться подмять под себя и на нашем горбу въехать в гору, которая нам никогда не была по душе; то, что за моих детей уже подумали об их будущем; то, что моего ребенка вообще могут куда-то у меня забрать; или же то, что вы обсуждаете такие вещи, как непреложный факт, словно все уже решено, а мне и слова не дадут вставить.

Поттер прикусил губу и сжал ладонь супруга чуть крепче – предупреждая. Северус прикрыл глаза и, кажется, начал дышать на счет. Губы его едва заметно шевелились – Августус подозревал, что идет перечисление ингредиентов для какого-то зелья – в лучшем случае. В худшем Северус продумывал связки проклятий, чтобы приласкать в меру и своего мужа, и своего деда.

– Ты же знаешь, Северус – я привык думать за нас обоих, – Поттер-Блэк взялся игнорировать гостя вообще и теперь всем телом повернулся к своему супругу, кончиками пальцев свободной руки касаясь его бледного и напряженного лица. От нежности этого жеста захватывало дух – словно подглядываешь за чем-то очень интимным, за тайным приближением нимфы к спящему богу – так же хрупко и ранимо. Даже Августусу стало неудобно и захотелось отвернуться, закрыть уши, выйти из комнаты. – То, что магия уже решила, что мы сможем зачать своих детей, не обращаясь к ритуалам кроме ритуала благодарения и не пользуясь услугами сквибки – это хорошо. Мы сможем завести малышей, в которых будем только мы с тобой. Только ты и я. И магия – немного Принцев, потому что она твоя по праву. Немного Поттеров. Немного Блэков. У меня слияние родов, и только направленность силы в детях сможет это исправить. Ты же знаешь.