Текст книги "Run awayHide away. Part II. Yesterday You Threw Away Tomorrow"
Автор книги: Cliodna
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 8 страниц)
Глава 12.
Билл сидел на балюстраде небольшого балкона на втором этаже дома Густава и, чуть прищурившись, смотрел на редкие огни ночного Феса. Он видел, как друг тихонько приоткрыл дверь и чуть подвинулся, приглашая Шеффера присесть.
– Как тебе Йост?
Билл пожал плечами и чуть улыбнулся:
– Нормально. Он настоящий американец, под конец меня уже начал слегка раздражать его позитив.
– Да, – хохотнул Густав. – Иногда его хочется треснуть чем-нибудь тяжелым.
Билл меланхолично кивнул и снова стал наблюдать за городом. С языка Шеффера едва не сорвался вопрос, почему Билл такой грустный, но молодой мужчина успел себя остановить. «И действительно, что такого с ним случилось?» – с грустной иронией спросил себя Густав. – «Подумаешь, вся жизнь пошла под откос».
– Билл. Пришел пакет из американского посольства. Здесь твой паспорт, восстановленное свидетельство о рождении и еще какой-то файл с несколькими листами.
Юноша резко повернулся.
– Купер обещал выяснить, почему Тома не пускают в Штаты, – Билл протянул руку и взял у друга папку. Дрожащими пальцами он достал листы из прозрачной пленки и рвано выдохнул, юноша ужасно боялся узнать еще что-нибудь ужасное о человеке, которого любил.
– Хочешь, я прочитаю? – тихо спросил Густав, но брюнет только тряхнул непривычно короткими волосами и принялся читать.
«20 марта 200¬¬¬ * года Томас Каулитц был арестован офицерами полиции Гамбургского отделения по обвинению в умышленном причинении тяжкого вреда здоровью восемнадцатилетнему Отто Йенгу. По словам потерпевшего, Каулитц нанес ему ножевое ранение в живот. Как показало расследование, накануне вечером оба молодых человека проводили время в клубе „7H“ и в состоянии алкогольного опьянения завязали драку, в результате которой пострадал Йенг.
После длительного судебного процесса Томас Каулитц был приговорен к двум годам условно и штрафу в размере пятидесяти тысяч евро, с обязательством полностью оплатить медицинские расходы потерпевшего».
Билл сглотнул горький комок, застрявший в горле, и откинул один лист в сторону, но его тут же поднял Густав, быстро пробегаясь глазами по тексту. Собравшись с силами, Билл принялся читать сообщение, оставленное Купером.
«По законодательству Соединенных Штатов Америки, лицам, имеющим в прошлом судимость по статьям, связанным с неприкосновенностью человеческой жизни, въезд в страну закрыт».
– Так вот в чем дело, – задумчиво протянул Густав, прочитавший письмо работника посольства через плечо Билла.
Юноша ничего не ответил: ему казалось, что его очередной раз заставили нырнуть в прорубь – дыхание перехватило, сердце почти замерло, и только мозг, по ощущениям увеличившийся вдвое, грозился разорвать черепную коробку изнутри.
– Билл, ну прекрати, – Шеффер не на шутку испугался, увидев помертвевшее лицо младшего друга. – Не надо так, прошу тебя.
– Густ… Как? Как я мог не видеть, что за чудовище было рядом со мной? Я… Я любил его, а он…
– Он хороший актер, – горько ответил Шеффер, чуть поморщившись. – А ты был слишком влюблен.
Несколько минут молодые люди молчали, но потом Билл чуть пошевелился и всхлипнул, судорожно втягивая воздух.
– Я тут подумал, может… Я сам виноват, наверно. Должен же я был заметить, но … просто не хотел видеть правды. Наверно, я заслуживаю…
Густав развернул худое тело к себе и хорошенько встряхнул, он очень разозлился на друга.
– Билл, прекрати, ты что несешь!? В чем ты можешь быть виноват? Это он – конченая сволочь! А ты.. Ты просто доверчивый и очень … – Густав замолчал, не в состоянии найти правильного определения.
– Глупый? – подсказал Билл, стирая рукавом набежавшие слезы.
– Нет, Билли, – неожиданно мягко ответил Шеффер. – Просто ты очень сильно хотел быть любимым.
Томас раздраженно выругался и резко открыл дверь номера в гостинице, где остановились они с Георгом. Мужчина ждал посыльного, который принесет ему документы на въезд в Марокко, поэтому он распахнул дверь, не глядя и не спрашивая, но вместо курьера на пороге оказался тощий блондин, манерно откидывающий челку с глаз.
– Привет, Том, – растянув гласные, сказал Андрэ, делая шаг через порог. Том только посторонился и наблюдал за тем, как бывший любовник проходит в гостиную.
– Чего тебе надо? – грубо спросил Каулитц.
– Хотел узнать, как Биллу понравился шопинг в Париже. Он разве не здесь? – блондин огляделся, вскидывая едва заметную бровь.
– Тебя не касается, – ответил Том, окидывая костлявое тело презрительным взглядом. «И как мне могло это нравиться? Одни кости и углы, вот у Билла все линии плавные, тонкие…».
– Так его нет, может, тогда развлечемся? – Андре прикусил нижнюю губу, глядя на бизнесмена завлекающе.
– Андре, иди отсюда, – бросил Том и отвернулся, намереваясь пойти в спальню и найти свой сотовый. Но путь ему преградил блондин, голубые глаза которого были угрожающе сощурены.
– Какого черта, Том? Когда ты тр*хал меня на столе на глазах своего муженька-идиота, все было хорошо…
Закончить он не успел. Том схватил его за лацканы пиджака и припечатал к стене, заставив клацнуть зубами от удара.
– Еще раз скажешь что-то подобное про Билла, тебе больше вообще не захочется с кем-то тр*хаться, – прошипел он в испуганное лицо.
– Но Том, раньше…
– Забудь, что было раньше, – Том отошел на шаг. – Я вообще жалею, что связался с тобой.
– Уж не потому ли, что Билл после этого видеть тебя не хочет? – видя несколько обескураженное лицо молодого человека, Андре усмехнулся. – Ты думал, никто не знает? Достаточно одного взгляда на твоего бедного забитого благоверного, чтобы увидеть, что счастливый брак не удался.
– Заткнись, – рыкнул Том, но блондин только гадко усмехнулся.
– Ты всю жизнь использовал всех, кто испытывал к тебе какие-либо чувства. Знаешь, я рад, что хотя бы твой муженек смог сделать так, что ты понял, что значит быть брошенным.
Сверкнув глазами, Андре вылетел из номера, оглушительно хлопнув дверью. Том только тупо смотрел на разбившуюся вазу, упавшую на пол от хлопка двери, и не мог прийти в себя. Блондин сказал ему такие слова, которые впервые заставили его осмыслить свое состояние. Он злился на Билла за его побег, приходил в ярость от того, что его замечательный план пошел прахом, но больше всего его терзала… обида. На самом дне души Тому было ужасно обидно, что Билл бросил его, хотя и клялся в любви.
Густав был одет во все белое – символ чистой души и благородных намерений, и он заметно волновался. Они почти подошли к дому невесты, где должно было состояться торжество, но внезапно Шеффер остановился.
– Билл, ни в коем случае не выходи из дома во время праздника.
– А что такое? – несколько испуганно спросил Билл.
– Звонил один мой друг из посольства Марокко во Франции, Том вылетел час назад из Парижа.
– О, Боже, – выдохнул Билл, прижимая ладонь к губам. – Густ, я должен бежать!
– Подожди, все уже продумано, – остановил его друг. – Завтра ты вместе с Девидом улетаешь в Лос-Анджелес на его частном самолете, Том тебя не сможет преследовать.
– А если опять найдет меня в аэропорту?
– Частные рейсы идут из отдельного терминала, – успокоил его Шеффер. – Не беспокойся, все под контролем.
Билл недоверчиво покачал головой, но Густав хлопнул друга по плечу и потянул к дому невесты. Торжество оказалось очень веселым и шумным – многочисленные родственники, одетые очень ярко, ничуть не уступали специально нанятым танцовщицам и музыкантам с исконно арабскими музыкальными инструментами.
Брак должен был засвидетельствовать шейх города, который прибыл в дом невесты с небольшой свитой. Шейхом оказался очень пожилой араб, худощавый, как будто высушенный под пустынным солнцем. Он благосклонно кивнул Хассану, одобрительно осмотрел невесту и несколько холодно кивнул Густаву, сразу стало понятно, что шейху жаль отдавать такую девушку за неверного.
Однако, все предпочли проигнорировать явное недовольство араба, и праздник продолжился традиционным обрядом женитьбы.
Густав встал на колени перед шейхом, сидящим на большой подушке, рядом опустилась Амира, красивая, как утренняя заря.
– Итак, покажи, что ты, Густав Шеффер, приготовил дочери Хассана в качестве махр?
Густав чуть кивнул, и Билл, стоявший неподалеку, передал другу шкатулку с золотыми слитками. Едва крышка была откинута, глаза араба расширились в удивлении, а гости одобрительно зашептались, говоря, как повезло Амире.
– Хорошо. А теперь, когда будущее Амиры обеспечил махр, дайте друг другу клятвы, – старый араб кивнул Амире, которая лишь на мгновение подняла скромно опущенные длинные ресницы. Амира была прекрасна – потрясающее свадебное платье, снежно-белое, украшенное цветами и ракушками – символами чистоты и невинности в Марокко.
– Завваджтука нафси аля-сиддак аль-махлум, – произнесла тихим голосом красавица.
«Считаю себя твоей женой по определенному махру» – мысленно перевел для себя Билл.
– Кабилту ат-тазвидж,– что означало «Беру тебя в жены», ответил Густав, улыбаясь.
Со стороны невесты брачный контракт подписали отец и старший брат, а со стороны Густава – Девид и Билл, что тоже не понравилось шейху. Прикасаться к невесте жениху было не то, чтобы запрещено, тем не менее, считалось не очень приличным, но Густав не смог удержаться – он взял Амиру за руки и нежно поцеловал тонкие запястья, заставив нежные щеки покрыться чуть розоватым румянцем.
Дальше молодых проводили за отдельный стол, стоящий на небольшом возвышении, усадили их в кресла, похожие на троны, и стали поздравлять, а то и просто засыпать рисом и монетами, желая благополучия. Амира, которая немного оправилась от волнения, широко и солнечно улыбалась; весь ее вид говорил, что она просто на седьмом небе от счастья. Густав же не отрывал взгляда от своей молодой супруги, и Билл поразился, какая в нем светилась нежность.
Билл устроился в уголке, со стороны наблюдая за весельем, он был поражен, насколько много счастливых лиц видит на этом празднике: кругом слышался смех, детские выкрики и традиционные песни. Несколько женщин ходили по комнатам с подносами, предлагая попробовать невероятно аппетитно выглядящие сладости, орехи в сахарном сиропе, фрукты. Некоторые молодые девушки танцевали, но все же старались вести себя скромно, дабы не заслужить упреков от отцов и братьев. На свадьбу было приглашено несколько танцовщиц, которые буквально разжигали веселье своими ритмичными и безумно красивыми танцами. Билл слегка удивился – на западе девушки такие танцы исполняли почти что раздетыми, а в Марокко их волосы были прикрыты цветастыми платками, а соблазнительно извивающиеся животы закрывала золотая сетка. При этом танец выглядел куда более изысканно, чем европейское подражание.
– Густав молодец, не правда ли? – Спросил подошедший Йост.
– Да, – Билл улыбнулся. – Амира очень красивая девушка, и, судя по всему, они друг друга искренне любят.
– А у вас есть девушка, Билл? – Девид дружелюбно смотрел на своего нового работника.
– Нет, – медленно ответил юноша, смущаясь. Он думал, что Густав рассказал Йосту о его браке.
– Ничего, найдете себе невесту в Америке, – мужчина хлопнул Билла по плечу, а тот только неуверенно пожал плечами, не решаясь сказать Девиду о том, что он уже давно замужем. Почему-то он не был уверен, что бизнесмен отреагирует нормально.
Свет погас, и раздалось улюлюканье женщин, совпадавшее по ритму со странной мелодией, напоминавшей приглушенный стук сердца. В луче света появилась красивая девушка в костюме одалиски, держащая в руках зажженные свечи. Она начала двигаться, и присутствующие расступились, образовав широкий коридор до жениха с невестой.
Четкий ритм, отрывистые, какие-то первобытно-сладострастные движения округлых бедер, звон монисто, многочисленных браслетов, узоры на руках и ступнях – танцовщица «шихэт» завораживала даже простым поворотом головы. Она медленно подходила к молодоженам, продолжая танцевать под плавно набирающую ритм музыку, периодически останавливаясь и делая странные движения, как будто в центре ее живота что-то вибрировало. Никто из присутствующих в зале не мог оторвать взгляд от ее чувственного танца. Она подошла к сидящим в креслах молодым и взяла их ладони, подводя их к своему животу и снова начиная исполнять «тряску». Ладони Амиры и Густава не касались ее плоти, но оба чувствовали жар тела девушки, неосознанно поддаваясь страстному и ритмичному темпу, словно их кровь бурлила в такт движениям танцовщицы.
Танец закончился резко – девушка отпустила их руки, а сама хлопнула в ладоши, заставив музыку замолчать, и упала на колени, накрываясь золотым платком.
Амира робко взглянула на Густава и прикусила губу – только что закончившийся танец значил, что молодоженам настала пора отправляться в спальню. Шеффер ответил супруге подбадривающей улыбкой и нежным пожатием руки.
К молодым супругам подошли несколько женщин и под новую мелодию торжественно повели к выходу из дома – первая брачная ночь должна была состояться в доме мужа, дорожку до которого усыпают лепестками роз, как символом начала семейной жизни. Некоторые гости решили тоже проводить молодых, а другие остались в доме, продолжая наслаждаться приготовленными потрясающими блюдами – пряным рисом с бараниной, жареными финиками, традиционными арабскими сладостями, овощами и фруктами.
Билл хотел последовать за свадебной процессией, но его остановил Девид.
– Подождите, Билл, Густав просил вам передать, – американец протянул ему сложенный в несколько раз листок.
Билл развернул послание и вчитался в неразборчивый почерк друга.
«Билл, останься на ночь в доме Хассана, я уже с ним договорился. Я опасаюсь, что Том может найти мой дом, и каким-то образом добраться до тебя. А в этом доме тебя искать не будут».
– Что-то важное? – спросил Йост.
– Нет, просто… Я остаюсь здесь до утра.
– А как же завтрашний вылет?
– Я приеду в аэропорт, как только попрощаюсь с Густавом и его женой, – ответил Билл. – Мои планы относительно Америки не поменялись.
– Билл, можно вас спросить, почему вы так говорите, будто никогда не вернетесь на родину? – зеленые глаза смотрели испытующе.
– Потому что так, скорее всего, и будет, – вздохнул юноша. – Я уже не смогу приехать в Германию, а так же не смогу посетить несколько американских штатов, – Билл решил, что было бы нечестно скрывать от человека, с которым он будет работать, такую информацию.
– Штаты? А почему? – Йост был искренне удивлен.
– Потому что я замужем.
– Прости? То есть как? Ты хотел сказать, женат? – чуть улыбнулся бизнесмен.
– Нет, я все сказал правильно, – тихо ответил Билл. – Вы же наверняка слышали, что в Германии разрешены однополые браки? Я замужем за человеком по имени Томас Каулитц. И этот брак действителен на территории Евросоюза в тех странах, где такие браки легализованы. Та же ситуация в некоторых штатах, где мой брак будет считаться вполне законным. Как раз туда мне и нельзя.
– Но… что-то я не пойму, почему? – Девид был шокирован.
– Я сбежал от него, – пояснил Билл.
– Он сделал что-то плохое, – американец уже начал догадываться, что с этим юношей приключилось что-то нехорошее.
– Да, – кивнул Билл, и Йост понял, что кроме этого, юноша ничего не расскажет. – Мой выбор пал на Штаты, потому что Тому запрещен въезд на территорию страны.
– Не проще ли было развестись? – рискнул спросить Девид.
– Нет, – голос юноши звучал обреченно.
– Понятно, – тут Йост соврал, поскольку в данной ситуации не понимал ничего. – Что ж, раз это ваше решение. Вылетаем завтра в полдень, жду вас в аэропорту.
Глава 13.
– Билл!
Юноша судорожно огляделся, услышав вдалеке голос, который он узнал бы и из тысячи других. Обзор ему закрывали многочисленные родственники Амиры, вместе с которыми он шел к дому Густава. По обычаю родня и другие гости должны были прийти в дом молодоженов на утро, чтобы продолжить праздник.
Еще раз окинув взглядом окрестности, Билл выдохнул, решив, что ему померещилось, и кинул взгляд на дом Шеффера, до которого оставалось дойти метров сто.
– Билл! – раздалось еще ближе.
Каттерман поднял взгляд и увидел Тома – тот быстрым шагом шел по другой стороне улицы, привлекая внимание своими криками.
– О, Боже, – прошептал Билл, невольно останавливаясь, но толпа, в центре которой он находился, не позволила ему долго оставаться на месте. Брюнет почти не заметил, как они преодолели последние метры до внушительных по высоте стен, по обычаю окружающих дома в Фесе.
– Билл, постой! – Том был уже близко, его лицо было очень взволнованным, и это едва не заставило Билла вновь остановиться, но в последний момент, бросив взгляд на своего все еще законного супруга, юноша опустил ресницы и скрылся за воротами дома, слыша, как Каулитц продолжает звать его.
Густав и Амира встретили гостей в красивой комнате, в которой уже был накрыт стол источающими немыслимые ароматы блюдами. Родственники гурьбой принялись поздравлять молодоженов, не позволяя Биллу подойти ближе, и в то же время это давало брюнету возможность прийти в себя – после такой мимолетной встречи с Томом его тело била мелкая дрожь.
– Хей, Билл, – юноша не заметил, как Густав сам подошел к нему. – Не хочешь нас поздравить?
Билл растерянно захлопал ресницами, а потом виновато улыбнулся другу и подошедшей к мужу Амире.
– Простите… – юноша обнял друга и с его одобрительного кивка поцеловал Амиру в щеку. – Поздравляю и желаю вам счастья. Берегите друг друга.
– Спасибо, – Амира ласково улыбнулась, ей по душе пришелся этот молодой мальчик, и девушке было его искренне жаль. Густав без подробностей, но все же рассказал историю Билла, заставив молодую жену едва ли не плакать – грустная история любви очень тронула молодую марокканку.
– Билл, что случилось? – Густав был действительно хорошим другом, поэтому не мог не заметить нервозного состояния юноши.
– Он здесь, – едва слышно прошептал Билл, невольно обнимая себя за плечи и отводя взгляд. – Я видел его только что у ворот.
– Черт, он довольно легко нашел мой дом, – выругался Шеффер.
– Мне надо было ехать в аэропорт сразу же из дома Хасана, – задумчиво сказал юноша. – Но я хотел попрощаться. Теперь я даже не знаю, когда мы увидимся.
– Дейв бывает в Марокко довольно часто, значит, и ты будешь летать вместе с ним, – Густав хлопнул Билла по плечу. – Теперь нужно только придумать, как вывести тебя из дома так, чтобы Том не заметил.
– Мне не хочется провоцировать скандал на улице, – заметил Билл.
– Да, местные стражи порядка довольно суровы к иностранцам. Так, я сейчас вызову машину, которая будет ждать тебя у западных ворот, это ближайшая точка, где уже возможно передвигаться обычным транспортом.
– А как мне до ворот-то добраться?
– Кажется, я знаю, – вдруг сказала Амира.
Томас прилетел в Марокко около двух часов дня. До Феса ему пришлось добираться довольно долго, потому что в стране, оказывается, был какой-то религиозный праздник, и половина дорог оказалась перекрыта. К Фесу Том, чертыхаясь через слово, прибыл только к пяти вечера и попал как раз на время вечернего намаза, когда все правоверные предавались молитве – кто в мечети, а кто прямо на улице, обратившись лицом к Мекке. Том был вынужден почти полчаса провести под навесом какого-то магазинчика, потому что еще в аэропорту его просветили, что передвигаться по городу, лавируя между молящимися, недопустимо.
Внутри Старого города его ждала очередная неприятность – иностранцу, впервые приехавшему в эту страну, оказалось совершенно невозможно ориентироваться в лабиринтах и узких улочках арабской медины. Найти человека, который понимал бы немецкий язык, оказалось неразрешимой задачей, впрочем, и скудные знания английского языка бизнесмену не помогли – это наречие тоже оказалось не в числе популярных, а распространенных португальского и французского Том не знал. «Вот у Билла проблем не возникло с его-то умением говорить на языке лягушатников, как на родном» – несколько досадливо подумал мужчина. Только через час ему удалось найти какого-то араба, который с трудом, но понял, чей дом интересует приезжего, и согласившегося провести его по местным улочкам за каких-то пятьдесят евро. Том безропотно отдал требуемую мзду и последовал за провожатым, пытаясь не терять его из виду. Но привычный к местной толкотне марокканец шел так быстро, что сталкивающийся с кем-то на каждом шагу Том едва за ним поспевал. Через полчаса араб остановился у богатого дома, предупредив, что дальше провести не может, поскольку ворота в дом закрыты и повешен специальный символ, говоривший о том, что хозяев нет дома.
Каулитц едва уговорил араба поспрашивать у торговцев, расположившихся по соседству с домом, не приезжали ли к хозяевам гости, и заплатил ему за труд еще пятьдесят евро. Марокканец выяснил, что гостей к хозяину иностранцу приехало много, так как какой-то отец все же согласился отдать за неверного свою дочь, и сегодня жених ушел в дом невесты праздновать свадьбу.
Томас спросил, когда же вернутся молодожены, на что был немедленно посвящен в тонкости брачной церемонии – жених с невестой должны были вернуться ближе к ночи, чтобы начать свою семейную жизнь в доме мужа.
Каулитц устало привалился к стене дома, понимая, что он будет вынужден до ночи ждать возвращения молодоженов и сопровождающих их гостей. Мужчина чертовски устал и был голоден, как волк. В погоне за Биллом он совсем забыл, что ел последний раз почти сутки назад. Он побродил вокруг дома и наткнулся на торговца национальными марокканскими лепешками с бараниной и зеленью. Купив две штуки, Том съел импровизированный ужин, запив его захваченной из аэропорта водой из пластиковой бутылки.
Мужчина бродил вокруг довольно долго, пока не заметил, как к дому приближается процессия во главе с новобрачными, которых то и дело посыпают рисом, а двое детей раскидывают у них на пути лепестки цветов. Свадебная процессия была шумной, женщины пели какую-то арабскую песню и хлопали в ладоши, а дети визжали и бегали вокруг. В женихе бизнесмен с трудом узнал Густава – он не часто общался с лучшим другом Билла, поэтому в облаченном в белый бурнус молодом человеке не сразу признал Шеффера. Однако, приблизиться ему не удалось – провожатые выстроились полукругом около входа в дом, а молодожены с улыбками скрылись внутри. Томас понял, что пытаться настаивать на разговоре с хозяином дома бесполезно, к тому же, как он видел, в толпе гостей Билла не было. Каулитц понял, что сегодня его супруг не вернется в дом друга, поэтому приготовился ждать до утра, благо, недалеко было расположено небольшое кафе с верандой, где Том мог посидеть.
К девяти утра его глаза самопроизвольно закрывались, а тело дрожало от холода – ночи в городе, стоящем в пустыне, оказались прохладными. Но мужчина был полон решимости все же дождаться возможности поговорить с Густавом и узнать, куда делся Билл.
Том не сразу заметил шумную толпу, двигающуюся по узкой улочке по направлению к дому Шеффера. Но потом усталый взгляд покрасневших от недосыпания глаз выхватил в пестрой толпе знакомый худенький силуэт. Билл шел среди арабов, увлеченно переговариваясь о чем-то с невысоким черноволосым юношей лет пятнадцати, и иногда откликался на вопросы женщин, разодетых в цветастые блестящие платки. Его глаза весело сверкали, было очевидно, что юноше нравится находиться среди этих людей. Том испытал прилив ревности, ведь раньше Билл не хотел надолго с ним расставаться, а теперь… Теперь он не хотел возвращаться, и Том начинал смутно чувствовать, что ему не хватает своего привязчивого ласкового мужа.
«Я сделаю так, что ты ко мне вернешься» – пообещал Том.
– Билл! – позвал мужчина.
Юноша вскинул голову, не слыша, что один из спутников задал ему вопрос. Черноволосая голова поворачивалась в разные стороны, позволяя солнечным лучам играть с уложенными черными волосами. Том в очередной раз поразился, насколько Билл красив – даже срезав так нравящиеся мужу длинные волосы, он остался самим совершенством в плане внешности.
– Билл! – еще раз крикнул Том, и, наконец, встретился взглядом с юным супругом.
Том даже приостановился – в глазах Билла застыло выражение загнанного зверя, и мужчина почти ощутил, как по белой нежной коже побежали мурашки. Что-то внутри со звоном лопнуло, заставив Тома резко выдохнуть – раньше, сразу после их свадьбы, бизнесмен не раз замечал, что от его взглядов или прикосновения Билл покрывается мурашками, заставляющими Тома мгновенно понимать, что он вызвал желание у своего черноволосого мальчика. Сейчас же Билл просто испугался, и это заставило Тома, наконец, понять, что то, что он сотворил с мальчиком – нельзя простить.
Каттерман опустил взгляд и исчез за массивными дверьми, а Том окинул взглядом стены, высокие и неприступные – у него не было возможности пробраться во владения Густава. Мужчина просто вернулся в тень здания и принялся ждать – что-то ему подсказывало, что Билл не станет засиживаться на одном месте.
Чувство, возникшее при взгляде на юного мужа, заставило Тома впасть в состояние некоторой апатии. Вообще, с тех пор, как черноволосый юноша сбежал, мужчина чувствовал, что его мировоззрение меняется, заставляя понять, как много на самом деле вещей в его жизни зависело от Билла. Том всегда был собственником, даже по отношению к отцу и друзьям. Он знал, что Георг его не предаст, хотя иногда друг и совершал странные поступки, руководствуясь собственными представлениями о благополучии Томаса. А отец… Это отец – он никогда не бросит и не отвернется, что бы Том не сделал, и мужчина очень четко это понимал, поэтому зачастую позволял себе обижать Йорга.
Том не думал, что так скоро допустит Билла в категорию близких людей – он и не думал о мальчике иначе, чем как о красивой и полезной игрушке. Но, как оказалось, Билл просочился в его жизнь так глубоко, что теперь, когда он решил исчезнуть, все остальное рушилось, словно лишаясь связующего раствора. Георг… Том чувствовал, что друг перестал его поддерживать, бизнесмен понимал, что Листинг целиком и полностью возлагает вину за все произошедшее на него. Отец… Впервые Том не был уверен, что его простят и все станет по-прежнему. Он сам от себя скрывал, что даже ревновал отца к юноше, ему даже казалось, что Йорг любит Билла больше. Но все это мужчина прикрывал ложно циничными словами о том, что папа всегда хотел иметь дочку.
Слова Андре заставили Тома, наконец, позволить себе подумать обо всем произошедшем, как будто со стороны, и с некоторой внутренней апатией молодой мужчина понял, что сам упустил возможность стать действительно счастливым. Ведь стоило только дать Биллу уверенность, что он любим, и все бы было хорошо. Сейчас, оглядываясь назад, Том не мог объяснить, зачем он изменял супругу, ведь ни один из его любовников не мог даже близко сравниться с робким черноволосым юношей, который мог растворяться в близости без остатка. Ведь теперь, когда Билл практически исчез из его жизни, Том перестал даже обращать внимание на других парней, желая только того, кто убегал от него всеми возможными путями.
Том не знал, что скажет Биллу при встрече, слишком сумбурные чувства и эмоции он испытывал. Мужчина только надеялся, что та любовь, которую питал к нему юноша, не иссякла.
– Так, все готово? Амира, ты все собрала? Тогда вперед, – Густав вывел пять закутанных в платки фигурок во внутренний двор, и только четверо из них были женщинами.
– Я выделяюсь ростом, – тихо сказал Билл, поправляя бурнус.
– Если вы пройдете быстро, он не заметит, – ответил Шеффер. – Амира, проводи его до ворот, там ждет машина. Все, Бог вам в помощь.
– Спасибо, Густ, – Билл не выдержал и обнял друга, а тот только крепко стиснул юношу, похлопывая по тонкой спине.
– Не расклеивайся, мелкий, скоро увидимся.
– Пока.
Густав наблюдал, как с его двора выходит целая толпа арабов, которые шумно переговариваются и смеются, а женщины еще и спорят о чем-то. Молодой мужчина чуть прикрыл глаза и мысленно обратился к высшим силам с просьбой помочь его другу. «Он и так слишком много вынес, позволь ему больше не страдать, встречаясь с Томом».
Томас с раздражением оглядел пеструю толпу, покинувшую дом Шеффера, но Билла среди них не увидел, только мимолетом удивился, что среди арабок бывают такие высокие девушки.
Минут через двадцать он почувствовал, что в его кармане вибрирует телефон, поставленный на беззвучный режим. Чертыхнувшись, он достал сотовый, и увидел, что ему звонит один из работников сыскного агентства.
– Слушаю.
– Герр Каулитц, я думаю, это важно. На двенадцать часов по местному времени запросил разрешение на вылет личный самолет мистера Девида Йоста.
– И что?
– Одним из пассажиров рейса заявлен Билл Каттерман.
Картинка пронеслась перед глазами – высокая арабка опускает голову и чуть отворачивается…
– Ч-черт! Он меня опять провел!
Нажав на отбой, Том принялся продираться сквозь толпу – ему было необходимо попасть в аэропорт как можно скорее.
– Билл, вы приехали! – по-американски широко улыбнулся Йост.
– Конечно, – вяло ответил Билл, его все еще трясло, так он боялся, что Том его все же поймает, но все обошлось, и через полтора часа он был уже в терминале аэропорта.
– Мы вылетаем через тридцать минут, а на посадку нас пропустят через двадцать, так что можете пока выпить кофе, – мужчина указал на автомат.
– Да, наверно, я выпью чего-нибудь горячего, – кивнул Билл.
Купив себе горячего шоколада, юноша устроился в мягком кресле зала ожидания для вип-персон и огляделся. Здание аэропорта было обустроено по последнему слову техники – все кругом сверкало и блестело чистотой, электронные табло сообщали об очередности вылетов, а приятный женский голос на нескольких языках сообщал информацию о рейсах.
Их зал ожидания был отделен от общего толстым, абсолютно прозрачным стеклом, которое вообще не пропускало звук, и по эту сторону было слышно только легкую ненавязчивую музыку, льющуюся из динамиков, вмонтированных в стены.
Билл отпил глоток напитка и поморщился, тот оказался слишком горячим. Он снова посмотрел сквозь стекло на спешащих людей, и едва не выронил стакан – по ту сторону стекла стоял Том.
Мужчина яростно сверкнул глазами и направился к стойке регистрации, находящейся перед закрытым входом в зону частных рейсов, который охраняли двое вооруженных газовым оружием мужчин. Он принялся что-то объяснять, но молодой араб, проводивший регистрацию, покачал головой – и Каулитц, взбесившись, принялся что-то кричать. Билл взволнованно наблюдал за разгорающимся скандалом и сделал несколько шагов вперед, когда двое сотрудников охраны попытались скрутить что-то яростно доказывающего им молодого бизнесмена.
Томас начал сопротивляться, и один из охранников достал электрошок, заставив Билла вздрогнуть. Каулитц снова дернулся, за что его руки заломили за спину. Юноша видел, как любимое лицо исказила гримаса боли, и не выдержал. Он подбежал к микрофону и нажал на кнопку связи с охраной. Услышав писк, один из сотрудников аэропорта подошел к стеклу и принял вызов.
