Текст книги "Второй шанс (СИ)"
Автор книги: Cirkon
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 13 страниц)
Я посмотрел на сына. Мальчик по-прежнему спал. Все в синяках и кровоподтеках лицо, исцарапанные руки, одна сломана, волосы спутаны и слиплись из-за крови и грязи. Бывает хуже… Но редко.
Тот сброшенный валун… Никогда не прощу себе этого.
–Доктор, – я отвлекся от мрачных мыслей, – готовьте раненого к транспортировке.
Персонал личного медцентра Лорда Вейдера был поднят по тревоге. От самого Императора последовал категоричный приказ, личному врачу Лорда Вейдера с ассистентами прибыть в принимающий ангар и быть наготове.
С перепугу доктор Уильям Пиккеринг решил, что что-то случилось с его подопечным. Поспешно, с медикаментами, меддроидами и гравиносилками, он прибыл в ангар за полчаса, до прибытия шатла. И все полчаса, терялся в догадках, что могло произойти. Милорд был удивительно непоседливым пациентом, вечно находящим приключения на свою… голову. Вот и теперь… Если ранен, то куда? И как серьезно? Только не в область груди. Легкие… Слабое место Милорда. Только прижились….
Наконец, в ангар влетел белоснежный шатл, и стал заходить на посадку. Дверь люка отъехала в сторону, и, едва дождавшись, когда трап спустится на землю, Пикеринг взбежал по нему внутрь. В небольшом салоне шатла находились трое: сам Милорд, судя по всему вполне здоровый, какой-то незнакомый врач, склонившийся над человеком, почти лежащим в кресле.
–Доктор, – Пикеринг переключил внимание на Главнокомандующего. – это теперь ваш пациент. За его жизнь вы отвечаете лично передо мной. Доктор Кислер введет вас в курс дела.
Пикеринг растерянно вновь перевел взгляд на лежащего в кресле…. Повстанца?
Да, это был повстанец, в изорванном, измазанном кровью и грязью комбинезоне. Судя по всему, раненый, находился под воздействием сильных обезболивающих. Сопровождающий доктор полуобернулся к Пикерингу.
Я сделал укол успокаивающего. Но у него … – замелькали медицинские термины….. , Повстанцу поставили капельницу , рядом суетились ассистенты, принесли гравиносилки, и тут лорд, доселе, не принимавший никакого участия в профессиональных действиях врачей, и, казалось, равнодушно наблюдавший за возникшей суетой, шагнул вперед, и наклонившись, аккуратно вытащил мятежника из кресла, осторожно переложив на носилки. Поправил свесившуюся руку, и дал знак двигаться. Когда после первичного осмотра уже в медцентре, Пикеринг вышел к Главкому, тот спокойно стоял, в своей любимой позе, заложив руки за спину, ни один мускул не дрогнул у него на лице, когда врач начал перечислять проблемы его нового подопечного.
Внимательно выслушав его, он задал только один вопрос:
–Он будет жить?
Пикеринг смутился.
–Мы делаем все возможное, Милорд. Благодаря профессиональной помощи нашего коллеги, риск смертельного исхода значительно снижен. – Пикернг снял очки и протер их салфеткой, потом надел снова и посмотрел на Главкома. От этой старомодной детали туалета он никак не мог отказаться.– Сейчас молодому человеку нужна срочная операция и бакта.
–Может быть, нужны какие-то особые лекарства? – Лорд Вейдер пребывал в святой уверенности, что в деле выздоровления лекарства – самая важная вещь.
Пикеринг вежливо улыбнулся.
Благодарю, но нет. У нас все есть. Мы начинаем немедленно.
–Очень хорошо, – Милорд кивнул, – я подожду здесь.
Врач удивленно уставился на него:
–Нет, нет, Милорд, не советую. Операция продлится некоторое время.
–Ничего, я подожду.
И вот, сейчас я стоял и ждал…. Мне казалось, весь я закаменел, заледенел, как будто, между мной, и окружающим меня пространством выросла ледяная стена. Но холода я не чувствовал. Наверное, когда отчаяния так много, его перестаешь ощущать, я просто чувствовал полное безразличие ко всему окружающему. Стоял и тупо ждал, когда закончится операция, стараясь не думать, что будет, если мальчишка умрет.
Внезапно, на мое плечо легла рука.
–Энакин…
Не надо было оборачиваться, что бы понять, кто стоит за спиной.
Я почувствовал, что плечо, которого коснулась рука Учителя, немного оттаяло, и я слегка даже обернулся в его сторону.
На тебе кровь? Ты ранен? – я усмехнулся, Учитель мог прекрасно видеть и сам, ранен я или нет.
–Это кровь моего сына. – Я плотнее сжал кулаки за спиной.
–Тогда иди, умойся.
Я кивнул, и остался стоять. Тени за матовым стеклом задвигались. Что они там? Я в беспокойстве потянулся Силой к мальчику. Нет, кажется, пронесло…
Я распорядился приготовить тебе с мальчиком каюту уровнем выше твоего крыла.– Снова заговорил Учитель. На этот раз я попытался вдуматься в его слова.
–Каюту?
–Ну да, не поведешь же ты его в личные апартаменты Дарта Вейдера?
–А.., – я кивнул головой, «было бы кого вести», чуть не сорвалось с языка, но я вовремя сдержался. Чур меня, чур! Не накликать бы, но оттого что Учитель так решительно строил планы на «потом», стало легче.
Учитель хотел что-то сказать, но передумал. Скрестил руки на груди и остался стоять за моей спиной. На душе стало немного спокойнее. Я был не один. Только бы с мальчиком все было в порядке.
Когда врач вышел из операционной снова, он остановился в недоумении, увидев стоящего за спиной Главнокомандующего Императора. До этого момента, он полагал, что у них на операционном столе оказался какой-то важный пленный, обладающий суперважными сведениями, но увидев Императора, он изменил мнение. Ни из-за одного, даже самого важного пленного не станут стоять у операционной двое первых людей Империи. Кто же этот мальчик?
–Это мой сын, доктор, – услышал доктор глуховатый голос Главнокомандующего.
Последние два часа я усиленно делал вид, что занят работой, тем не менее, как только в Силе появились первые признаки пробуждения моего сына я, малодушно, прекратил борьбу с самим собой и поспешил в соседнюю комнату.
Мальчик только проснулся и сонными глазами осматривался вокруг. Наконец, его взгляд сфокусировался на мне. Я терпеливо ждал, заложив руки за спину и рассматривая своего сына. Во время перевязки пришлось его коротко обстричь, и сейчас, на подстриженной «под бобрик» голове трогательно торчали уши, делая Люка похожим на совсем еще ребенка.
Предмет моих наблюдений сонно моргнул и заговорил хриплым со сна голосом:
–Где я?
Я посмотрел вокруг, к своему новому жилищу я еще не привык:
– на «Исполнителе», в моей каюте.
Да? – Люк не удержался и зевнул, – и как долго я спал?
–Ты был двое суток в бакте и сутки спал. Врач велел тебе спокойно лежать как минимум еще двое суток.
–А-а, – сказал мальчик, и решительно начал садиться на постели, пытаясь слезть с кровати, и морщась при этом от боли.
Я удивился. – Ты слышал, что я сказал?
–Ну да,..но мне надо… вон в ту дверь.
–Там мой кабинет, – пояснил я.
Мальчик покраснел, – ну, мне надо… в освежитель.
–Тебе нельзя вставать, – повторил я, – я позову меддроида, он тебе поможет.
–Не надо мне помогать, – теперь у Люка покраснели даже кончики ушей. – Я лучше дойду.
Что было делать. Привязать его к кровати? Я протянул руку и помог ему встать. – Освежитель там, – указал я.
Доведя сына до цели путешествия, я остался за дверью, а сын скрылся внутри. Через некоторое время он появился оттуда уже умытый и очень недовольный.
–Обязательно надо было меня так обстригать?
Я подавил вздох. Вот тебе, пожалуйста, не здрасьте, не до свидания. Сила, дай мне терпения!
–Обязательно, – сухо ответил я.
Мальчишка покосился на меня, но решил тему не развивать и поплелся шаркающей походкой, сделавшей бы честь девяностолетнему старику, в постель. Я на всякий случай подстраховывал его в Силе. Пока он ходил, ему принесли обед. Люк удивленно посмотрел на коричнево-зеленую бурду.
–Что это?
–Это твой обед. Диетический. – Подумав, добавил я.
–А менее диетического чего-нибудь нет?
–Нет, – отрезал я. – Ешь и спи. А после мы поговорим.
–О чем? – беспокойство было написано на лбу сына. Он что, думает, я его допрашивать буду?
–О жизни. – Кратко пояснил я.
Мальчик кивнул и тоскливо посмотрел на диетический обед. Оставив их наедине, я отправился, как предполагалось, работать. Однако едва я попытался сосредоточиться, как всплеск паники со стороны сына, сопровождающийся всплеском в Силе, заставил меня вскочить и броситься в соседнюю комнату.
–Что это? – спросил он, с недоумением и даже страхом глядя на кружащийся почему-то в противоположном от кровати углу инъектор, и на всякий случай, стараясь отодвинуться подальше к стенке.
–Это медицинский инъектор. – Пояснил я, удивляясь реакции сына и подталкивая инъектор обратно к постели. – Он запрограммирован делать инъекции по времени.
-Да?– Люк с недоверием рассматривал крутящийся предмет. – А похож на пыточного дроида.
Тут уж пришел мой черед насторожиться. – Ты видел пыточных дроидов?
–Нет, но мне друзья рассказывали, а им …. показывал знакомый техник, – мальчик почему –то отвел глаза.
Я критически осмотрел свое творение, спроектированное по просьбе знакомых медиков. На пыточного дроида он, по моему мнению, был похож только формой. Н-да… друзья… Одни – пить учат, другие – про пыточных дроидов рассказывают. Мальчишкой надо заниматься….
–Ты ведь не хочешь быть привязанным к кровати капельницей? А инъектор делает инъекции в определенные промежутки времени, следуя везде за тобой. Очень удобно. Ты уже большой, что бы бояться уколов.
К последнему доводу сын, похоже, прислушался и осторожно высвободил руку из-под одеяла. На лице его попеременно отражалась целая гамма чувств, от недоверия и настороженности до удивления, пока инъектор выполнял свои функции. Я, между тем, бросил взгляд на посуду с диетпитанием. Она была пуста. Впечатление было, что ее вылизали. Хорошо. Питание и сон, все, что ему сейчас нужно.
Когда сын под действием лекарства, наконец, заснул, я подтянул к себе несчастный инъектор и критически осмотрел, раскрутив в воздухе: «Может его в белый цвет покрасить?»
========== Глава 10 ==========
Глава 10
Люк сидел на диване в отцовской каюте и размышлял. На диван он перебрался потому, что уже не мог находиться больше в постели. Утром приходил доктор, осматривал его, и сказал, что виден прогресс. Впрочем, что видно и что не видно, Люк не очень вникал. Главное, как он сам себя чувствует. Если чувствует, что может уже вставать – то зачем разрешения?
Итак, удобно устроившись на огромном кожаном диване, Скайуокер попытался подвести итоги своего невольного затворничества, попутно осматривая комнату на предмет обнаружения следящих камер.
На следующий день, после того, как он проснулся к нему зашел отец, и, зависнув в своей любимой позе (руки за спиной, подбородок вперед), сообщил, что он, Люк, находится на флагмане Императорского флота в его, отца, собственной каюте. Что здесь ему ничто не угрожает. Что он под его, отца, защитой. Потом немного подумал и добавил, что все-таки не стоит покидать каюту без его ведома. При воспоминании об этой фразе, Люк усмехнулся. Как будто, у него есть возможность покинуть каюту без ведома отца. Как только он смог встать с кровати, то сразу проковылял к двери и проверил замки. Впрочем, серьезно он пока ими не занимался. Вспомнив об этом эпизоде, он вновь осмотрел каюту на предмет обнаружения камер. «Нет, как ни странно, ни одной не нашел».
Итак, он был на «Исполнителе». Флагмане Имперского флота и резиденции Дарта Вейдера. Впрочем, самого Главнокомандующего, здесь, похоже, не было. Люк чувствовал только отца. И хорошо. Его по-прежнему не оставляло ощущение, что отец о чем-то умалчивает. Возможно, он не хочет его расстраивать, но являясь подчиненным Лорда Вейдера, отец обязан ему подчиняться, и если тот потребует Люка на допрос, отец не сможет отказать. Иначе измена. Люк нахмурился. Он меньше всего хотел, что бы у отца были неприятности из-за него. Да и самому на допрос не хотелось…И в этом свете, он надеялся, что отец все-таки переправит его обратно к повстанцам. Хотя… он вспомнил властный, твердый взгляд отца. «Может и не переправить» – решил он.
«Все-таки, какая огромная у отца каюта» – подумал Люк без перехода. Мало того, что огромная, наверное, размером с их влагодобывающую ферму, так еще и роскошно обставленная. Правда, в темных тонах. Люк не любил темные тона. Он предпочитал что-нибудь светлое, веселое. Но у него не часто в жизни появлялась возможность выбрать что-нибудь по своему вкусу. В основном он имел то, что мог иметь на данный момент. Люк усмехнулся, вспомнив, как вчера, ему первый раз разрешили съесть нормальную пищу, а не эту диетическую бурду. Как такое можно есть? Любой больной от нее быстрее загнется, чем от болезни.
Было время обеда, и Люк уже не ждал ничего хорошего от обслуживающего дроида, как вдруг вслед за дроидом вошел отец и завис в обычной своей позе над постелью сына.
Ты можешь выбрать себе что-нибудь по вкусу из меню. Врач разрешил.
–Спасибо, – вежливо поблагодарил сын, – а что можно выбрать?
Отец несколько удивленно пожал плечами. – Я же сказал, все что захочешь, – и подумав, добавил, – кроме виски, разумеется.
Люк не удержался и печально вздохнул. – Жаль. Я б выпил. Мне этого так не хватает, – и поймав испуганно-возмущенный взгляд отца, удовлетворенно хмыкнул. – Я пошутил.
Вспоминая об этом Люк весело улыбнулся. Отец бывает таким странным! И так переживает из-за того, что он может спиться.
Люк повернул голову и посмотрел в огромное окно. Да… такие каюты не у простых офицеров. Между тем, на все вопросы: и прямые и наводящие, отец умудрялся отмалчиваться. Люк подозревал, что он служит в контрразведке. И это было плохо. Просто хуже некуда. К сожалению, Люк обладал очень хорошей памятью, а генерал Мадина, довольно часто привлекал его к разведывательным операциям, и давал разные поручения. И вообще – доверял. Люк все помнил. И имена… и пароли… и несколько явочных квартир на Корусканте, и не только…. Он обладал очень ценной информацией. И отец знал об этом, он сам ему тогда, в пещере, в полубреду рассказал. Пока отец молчал, но надолго ли хватит его терпения… И что тогда?
Люк взял пульт от головизора и пощелкал по программам. Каналов транслировалось на «Исполнитель» уйма, но про Альянс ни слова. Он еще немного поискал и наконец, удача. Новостной канал.
«Остатки бандформирований, – бодро вещал диктор, – заперты на планете N и в скором времени будут уничтожены».
В соседней комнате негромко зашипела открывающаяся дверь. Теплая волна, как дуновение ласкового ветра, коснулась мыслей Люка.
«Сын. Как ты?»
Отец пришел. Им надо поговорить. Дальше откладывать этот разговор не стоит. Люк выключил головизор.
«Нормально… Можно к тебе?»
Я возвращался из своей каюты уровнем ниже в плохом расположении духа. Все это переодевание отдавало какой-то … театральностью. Я сам чувствовал себя идиотом. Но ничего не поделаешь. Какое-то время я должен был продержаться. По крайней мере, пока мальчишка ко мне не привыкнет. Так странно было возвращаться в свою каюту, и чувствовать там присутствие другого человека. К этому человеку надо как-то привыкать, как-то узнавать его. И надо приучить его к себе. Пока Люк был вдали от меня, я только представлял, как будет, если мы окажемся вместе. Все мои фантазии заключались во фразах типа «Да, отец», «Как скажешь, отец»… ну и так далее.
Оставшись же со своим ребенком наедине, я понял, что абсолютно не знаю, что с ним делать. Взять хотя бы вчерашний разговор о виски. Мальчик шутит со мной, а я даже не могу понять, что он это делает. И как отвечать на эти шутки? С Дартом Вейдером давно никто не шутил,… И вообще, как его заставить слушаться, хотя бы предписаний врачей?
Все эти вопросы крутились у меня в голове, ответа на них я пока не находил. С тех пор как он очнулся, я не знал ни минуты покоя. Я специально немного задерживался на службе, что бы мальчик мог освоиться со своим новым положением и привыкнуть. Однако поговорить с ним все равно надо. Хотя бы подтвердить, что он здесь в безопасности, а то я чувствую, как он дергается. Где он кстати? Я потянулся Силой и почувствовал, что как ни странно, мальчик мне обрадовался. И конечно, он уже выполз из постели. Что бы ему врач ни говорил, все делает по – своему. « И в кого он такой?» – печально подумал я.
«Отец, можно к тебе?» – ну вот, пожалуйста. Хотелось приказать ему возвращаться в постель, я сам к нему приду. Но я только вздохнул.
–Заходи, конечно. – Видимо сын тоже решил поговорить….Я вошел в свой кабинет и открыл дверь в смежную спальню. Мальчик, прихрамывая, прошел на середину моего кабинета, щурясь от яркого света.
–Можешь сесть, – я указал ему на одно из кресел.
Люк с сомнением посмотрел на него и покачал головой.
–Нет, я лучше постою, – и улыбнувшись, добавил, – а то вылезать потом тяжело будет.
Я осуждающе посмотрел на него:
–Напомни мне, когда врачи разрешили тебе вставать?
Люк криво усмехнулся и пожал плечами. – Я же лучше чувствую, что мне можно, а что нельзя. – Где-то в глубине души, ему очень не хотелось, наверное, показаться передо мной слабым и зависимым. Глупый! Он что, думает, если пролежит лишний день в постели, то я в нем разочаруюсь?
Внезапно, я обнаружил, что мне тяжело начинать разговор. Обстоятельства со времени последней нашей встречи в кантине изменились, мне, так же как и ему, надо было к ним приноровиться. Я качнулся с носка на пятку и обратно.
–Итак, о чем ты хотел со мной поговорить?
–Ну…., -Люк посмотрел куда-то в сторону. – Ты сам сказал, что как только мне станет лучше, нам надо поговорить. Вот я и пришел… Мне же лучше.
–Правда?
Правда.. Лучше… намного. И я хотел тебя поблагодарить за спасение, – сын заторопился, – если бы не ты, я бы умер.
«Если бы не я, ты ушел бы к своим с минимальными ранениями», -мелькнула мысль.
–Ну вот, – продолжал между тем сын. – Я благодарен тебе … очень. И хотел спросить,… когда ты отпустишь меня к своим?
Мне показалось, что я ослышался. После всего, что было, я… у него хватает наивности… или наглости… спрашивать отпущу ли я???
–Нет, – только и сказал я. – Даже не думай, мне хватит и твоих поисков там, в скале.
Сын не возмутился, как ожидалось, и вообще, остался спокоен. Ну, вот и хорошо. Значит, вопрос исчерпан.
–Но пойми, я не могу у тебя здесь долго находиться. Меня может арестовать любой патруль. При любой проверке. Я повстанец.
Нет, не смирился. Ну что ж…
–Ты мой сын, прежде всего, никто не войдет в эту каюту без моего разрешения, – я обошел его немного по кругу, продолжая держать руки за спиной. – И пока ты в этой каюте, тебя никто не тронет.
–Даже Дарт Вейдер?
–Что?
–Я говорю, даже Дарт Вейдер не тронет?
Я помолчал.
–Дарт Вейдер тоже не тронет.
–Но я не могу сидеть тут постоянно.
–Разумеется, не можешь. Когда ты станешь имперским офицером, тебя тем более никто не тронет.
–Отец, я повстанец. В Альянсе мои друзья, я не могу вот так просто взять и отказаться, от того, во что верил несколько лет. Пойми!
–А теперь пойми ты меня. – Я старался говорить спокойно. – Я не могу отпустить тебя к этому сброду, – не то, не то… вон у мальчишки как глаза сузились. – Альянс абсолютно беспринципная организация, чего стоит хотя бы решение отправить пилотов в наземные операции – вот доказательство непрофессионализма.
–Альянс тут ни при чем. Я сам напросился.
–Ты?!
–Да, я. Я хотел вытащить генерала Мадину. Он много для меня сделал. Я не мог допустить, чтобы он попал в руки Импам.
Я уставился на сына. Мы многого не знаем друг о друге. До сегодняшнего дня я считал, что это сын многого не знает обо мне. Видимо я ошибался.
Мой сын переживает об этом изменнике?!
–Хорошо.. – я зашел с другой стороны. – Ты отправился на спасение этого предателя, по которому веревка плачет, и что? Тебя отправили отвлекать на себя силы атакующих, в то время как командир отряда преспокойно смылся, не подумав, на что он обрекает своего бойца, совсем еще мальчишку.
–Нет. – снова повторил сын. – Все было не так. Командир тут ни при чем. – Я почувствовал слабину.
–Ни при чем? Ты считаешь послать почти ребенка на верную смерть – это ни при чем? – Я постарался успокоиться и взять себя в руки. Это было не просто. Всякий раз как я вспоминал об этом, Сила начинала сворачиваться внутри меня тугими жгутами, готовая нанести смертоносный удар.– Пусть он только мне в руки попадется! Ни при чем…
–Ни при чем…. – снова повторил сын, видимо, что бы позлить меня, и неожиданно добавил, – я и есть тот командир. И я отвлекал на себя внимание, чтобы мои бойцы могли уйти.
Мне показалось, что на меня вылили ушат холодной воды. Я остановился и непонимающе уставился на стоящего передо мной мальчишку.
–Ты???
Люк молчал, глядя перед собой и упрямо выставив подбородок, а у меня перед глазами снова встал тот бой.
Ну, разумеется. Все наши атаки захлебывались Я даже подумал, что у ребелов есть координатор, а Люк просто пользовался подсознательно своим даром. Сколько раз он был на волосок от смерти, посланной моей рукой…, мне стало нехорошо…
–Никогда… слышишь, никогда…– от душивших меня эмоций, голос упал до хриплого шепота, я не сдержался и рывком прижал сына к стене, – не смей от меня закрываться.
Видимо, в моем голосе … или в Силе, было что-то такое, что мальчик тревожно посмотрел на меня и подался, насколько было возможно, назад. Я быстро опомнился, и уже будничным тоном проговорил, отпуская его:
–Итак, тебе придется сидеть здесь, пока ты не пересмотришь свое решение, или пока я не смогу переубедить тебя. Сам понимаешь, я не могу выгуливать тебя по коридорам «Исполнителя», иначе твои друзья получат данные от ваших шпионов на флагмане, что ты разгуливаешь свободно по кораблю в сопровождении офицера имперских войск.
«У нас нет здесь шпионов», – мысли Люка пронеслись у меня в голове.
Так… интересно….
–Где еще у вас нет шпионов, – я уже смотрел на мальчика, впервые за эти дни, как на объект профессионального интереса. Люк удивленно взглянул на меня, но вскоре в его глазах заколыхался страх. Похоже на этот раз он испугался действительно, ибо понял, что я могу читать его мысли, и пошел в наступление:
–Неужели ты не понимаешь? Ведь ты мой отец. Прибудет Лорд Вейдер и заинтересуется этими данными, так же как ты сейчас заинтересовался ими. И что? Ты уверен, что сможешь защитить меня? Отец! Лорд Вейдер садист и изверг. Он делает выворот сознания, после чего заключенные умирают в муках или сходят с ума. Неужели ты хочешь отдать меня ему?!
Я стоял, потрясенно глядя на своего ребенка.
–Ты действительно так думаешь?
–Конечно, ты не сможешь противостоять Главнокомандующему, у которого в руках столько силы. И я не хочу… что бы ты страдал из-за меня. Я сам могу ответить за свои поступки! Но лучше умереть в честном бою, чем под пытками!
–Нет… что он садист и изверг?
Люк почему то смутился и опустил глаза.
–Так говорят… Он ведь на самом деле сам допрашивает и пытает пленных.
Я кивнул… В моей жизни всякое бывало. Но мне это никогда не доставляло удовольствия. Я уж точно не садист. С меня на сегодня, пожалуй, довольно. Я поднял тяжелый взгляд на сына.
–Иди к себе. Я никуда тебя не отпущу. И не советую пытаться сбежать…
Сын посмотрел на меня:
–Что ж, видимо за годы совместной службы, ты стал такой – же как он. Сын для тебя ничего не значит.
–Иди к себе, – повторил я, ослабляя воротничок форменного кителя, почему-то стало душно. И дождавшись, когда мой наследник покинет кабинет, беспомощно оглянулся вокруг. Очень хотелось запустить куда-нибудь, чем-нибудь тяжелым. Но здесь делать этого не стоило. Было только одно место на этом корабле, где я мог спокойно это сделать, и это доставило бы мне удовольствие. Я направился в кабинет к учителю через тренировочный зал с дроидами.
Император Кос Палпатин сидел в своем любимом кресле у огромного транспаристилового окна своего кабинета, переделанного, на время его пребывания на корабле, из части кабинета Главнокомандующего, перечитывая последние доклады дипломатов. Надо было оценить как можно реальнее обстановку, складывающуюся вокруг Альянса. Этих дипломатов он всех знал, и знал, что они пишут правду. Специально таких подбирал.
Император по привычке взлохматил коротко остриженные волосы, добившись положения «дыбом» и продолжал размышлять.
Доклады, в принципе, его удовлетворили, Альянс его стараниями оказался в одиночестве. И сейчас, было самое удобное время, чтобы с ним покончить с минимальными потерями. Надо только прикинуть, кого казнить, кого миловать, и что обещать ребелам.
На определенном этапе истории они сыграли свою роль, и теперь должны были уйти со сцены.
Надо все-таки посоветоваться с Энакином. Как это поудобнее сделать, возможно, потребуется военная демонстрация… Возможно. А вот, кстати, и он.
Дверь широко распахнулась, и в кабинет повелителя Галактики влетел рассерженный донельзя Главнокомандующий Имперской армией и флотом.
Палпатин вздохнул и подняв глаза от датапада, попросил:
–Энакин, пожалуйста, вот та ваза моя любимая, не трогай ее. Хорошо?
Я ничего не сказал, просто саданул кулаком в стенную панель, по-моему, на ней осталась вмятина. Но так как я уже спустил достаточно пару в тренажерном зале с дроидами, то стене досталось мало. Я поискал глазами, что бы еще разбить, но кроме любимой императорской вазы на глаза не попадалось ничего, и я просто бросился в кресло.
Палпатин ничего не спрашивал, просто молча ждал, когда я соизволю поделиться целью своего визита.
–Он считает меня извергом и садистом! – наконец выдавил я, и саданул по подлокотнику, к сожалению, он оказался не таким крепким как стена, я вскочил с разваливающегося кресла и заметался по комнате, давая выход своему раздражению.
–Что ты ему сделал? – Учитель немного обеспокоенно посмотрел на меня.
«И этот туда же!»
–Я? Да ничего! Ему, видите ли, внушили, что как только он попадется в руки Лорду Вейдеру, тот сразу начнет ему сознание выворачивать!
Палпатин немного помолчал, обдумывая фразу.
–А ты не стал бы этого делать? Согласись, как объект допроса он был бы весьма интересен. А?
Я на мгновение приостановил свои метания, пришлось неохотно признаться, – Да, разумеется. Он много знает.
Палпатин кивнул, потом неожиданно одним плавным текучим движением встал с кресла и, подойдя ко мне, схватил за плечо, резко развернув к себе лицом.
–Ты ведь не собираешься его «послушать»?
Я молчал, некоторое время, остывая, пока, наконец, сумел ответить:
–Он мой сын!
Мы еще некоторое время смотрели друг на друга, потом Палпатин кивнул и отошел к своему столу, с валявшимися на нем датападами.
–Хотел с тобой посоветоваться, – будничным тоном начал он.
========== Глава 11 ==========
Глава 11
Небольшой конференц-зал в штаб-квартире лидера восстания на этот раз был почти пуст. Присутствовали Мон Мотма, начальник разведки, генерал Мадин, бывший сенатор Гарм Бел Иблис и командир Разбойной эскадрильи Ведж Антиллес. Эти несколько дней были испытанием для всех. Ситуация была сложная. Все попытки вырваться из окружения заканчивались ничем. Гибли люди. Заканчивались боеприпасы. Подходили к концу и продукты. Надо было приходить к какому-то решению…
–Итак, господа, – первой начала Мон Мотма. Белый свет потолочных светильников подчеркивал нездоровую бледность ее лица, и морщинки вокруг глаз, покрасневших от бессонницы.– Все знают создавшуюся обстановку. Не буду повторяться. Кто хочет высказаться?
Сказав это, лидер Восстания по своей привычке сложила руки на крышке стола и приготовилась слушать.
Первым заговорил бывший сенатор. Сейчас, когда вокруг не было публики, способной оценить его красноречие, он позволил себе отбросить ненужную демагогию. Потирая рукой нахмуренный лоб, Бел Иблис посмотрел на присутствующих.
–Если прорыв, какие у нас шансы на успех?
–Очень маленькие, сенатор, – Ответил генерал Мадина, – Империя окружила плотным кольцом, зазоров нет. Шансов очень мало.
Сенатор посмотрел на собравшихся: – Значит бой?
Мотма покачала головой.
–Бой – значит смерть. Но мы думаем, что Империя предложит мир. Только цена… Генерал Мадина должен выйти из кольца во чтобы то ни стало и вынести документы. Поможет ему в этом коммандер Антиллес. – как припечатав, сказала Мотма.
–Мадам, – Ведж впервые подал голос. – Я прошу позволить мне уйти в вольный поиск с друзьями. Мы надеемся, что Люк жив.
Бел Иблис посмотрел на пилота:
–У вас есть доказательства?
Ответил Мадина.
–У нас нет доказательств. Но с места, где последний раз видели Скайуокера, взлетел шатл. Он мог увозить Скайуокера, если тот уцелел, так что, возможно, коммандер находится в имперских застенках на «Исполнителе».
–Он много знает?
–Он много знает. Но, исходя из того, что все агенты пока целы – он никого не выдал.
Сенатор покачал головой: – Это вопрос времени. У Дарта Вейдера говорят все…
–И тем не менее… Пока он молчит.
–Мадам! – снова вступил в разговор Антиллес, сама мысль, что о его друге говорят вот так, как будто он уже мертв, вызывала у него возмущение, – Я прошу позволить нам свободный поиск. Если... – он прокашлялся,– если, Скайуокер жив, мы его вытащим.
Антиллес, у меня есть для Вас поручение, после того, как вы его выполните, вы можете отправляться выручать Скайуокера. Если он жив. – Мон Мотма покачала головой,– К сожалению, на это мало надежды. Итак. Самый опасный человек для Империи среди нас – генерал Мадин. Думаю с этим все согласны? – она медленно обвела взглядом присутствующих. – Мы разработали план по его выводу. Всех вывести не получится. Наши люди подорвут крейсер «Отважный», в создавшейся суматохе, вы, Ведж проведете шатл генерала сквозь образовавшуюся прореху в кольце. Итак, – снова повторила Мон Мотма, – какие замечания или возражения по представленному плану? Прошу высказываться.
Бел Иблис покачал головой, вертевшийся на языке вопрос «что будет с нами после такой диверсии», он задавать не стал:
Замечаний и возражений нет. Есть только один вопрос: что будет с теми людьми, которые взорвут «Отважный»?
–Они пожертвуют собой. Ведж, – Мон снова посмотрела на пилота, – постарайтесь, что бы их смерть не была напрасной.
Через сутки крейсер «Отважный» взлетел на воздух, с ним погибла вся команда, успели эвакуироваться единицы. За несколько минут до этого с базы сорвалась Разбойная Эскадрилья и самый быстроходный шатл повстанцев. За пилота там был сам Ведж Антиллес. Имперцы еще не успели очухаться от взрыва, как сквозь обломки, разлетающиеся в космосе, пронеслась повстанческая группа и ушла в гиперпространство.
Это была диверсия. Хорошо и хладнокровно спланированная диверсия, унесшая сотни жизней моих людей. На несколько ужасных мгновений, я перестал чувствовать в Силе Учителя. Но, похоже, энергия взрыва заслонила в Силе его ауру, хвала звездам, что он не успел добраться до «Отважного».
Но команда… сотни человек … почти все… погибли. Я слышал в Силе крик этих сотен. Они все отразились в Силе. К этому невозможно привыкнуть, и закрыться почти невозможно. Но в этот раз я был виноват во всем происшедшем. Я и моя мягкотелость. На мгновение сжав виски руками, в следующий момент я уже был на мостике и раздавал приказания. Как доверенный офицер Лорда Вейдера. Надо было спасти хотя бы те единицы, что успели эвакуироваться. Война тяжелое, грязное дело, я на войне почти всю жизнь, но никак не могу привыкнуть к этим потерям. А ведь их можно было предотвратить. Можно. Это я виноват. Мысли сделали круг и вернулись к исходной точке: я виноват, моя нерешительность. Впереди возможны еще потери. Эти люди доверяли мне. Я их предал. Все внутри меня дрожало от гнева, гнева на себя. Торопливо покинув мостик, я бросился в свою каюту, еще можно было что-то предотвратить. Остаток пути я почти бежал.
