Текст книги "Охота на ангела (СИ)"

Автор книги: Christin_Collins

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 7 страниц)

– Заткнись! Не смей так со мной разговаривать! – от злости мужчина прокрутил ножи в моих руках, причиняя немыслимую боль. На этот раз из моей груди вырвался лишь приглушенный хрип, поскольку голос был окончательно сорван. – Ну, хорошо. Сиди здесь и дохни от голода, жажды и дикой боли. Поверь, это далеко не самая безболезненная смерть. Ну а я удаляюсь, ибо если я проведу с тобой еще хотя бы минуту, я не сдержусь и прикончу тебя, лишая себя чудесного лицезрения твоих мучений, – закончив предложение, демон выскользнул из комнаты, оставляя меня одну.

Ну, наконец-то! Преодолевая ужасные мучения, я наклоняюсь к ручкам стула и зубами достаю ножи из собственных рук, содрогаясь от боли и беззвучно захлебываюсь слезами. Закончив, я отбрасываю один кинжал в сторону, а другим перерезаю веревки, сковывающие конечности. В голове уже зрел план побега, ведь оставаться здесь мне совсем не хотелось, а мысли о смерти, которая может лишить меня страдании, уже давно испарились. Если бы я хотя бы знала где нахожусь, было бы гораздо проще продумать свои действия, но для начала мне нужно разобраться с этим демоном. Хотя даже после этого мои шансы выжить призрачно малы, ведь Кроули не оставит меня в покое и достанет хоть из-под земли. Мой единственный шанс – быстро найти Винчестеров. Ладно, это все лирика, сейчас мне нужно хотя бы выбраться из здания и обезвредить моего похитителя, а для этого мне понадобится как минимум нож. Не сумев удержать его в правой руке, я поняла, что этот урод повредил мне сухожилие. Отлично, мало того, что все тело ноет, а в глазах темнеет от боли, так теперь я не могу ничего делать правой рукой, да и на левую ногу хромаю. Да, план побега становится все более и более трудновыполнимым, но слабый оптимизм где-то глубоко внутри меня не только не угасает, но и становится все крепче. Парадоксально, но факт. Как говорил Эмиль Мишель Чоран: «Оптимизм, как известно,– это судорога умирающего». Вот и я сейчас старалась искать во всем плюсы, ведь если бы я этого не делала, то просто бы села в угол и зарыдала. Но я слишком люблю свою дурацкую жизнь, чтобы вот так, без борьбы, отдать ее первому попавшемуся демону. Поэтому сейчас я обследовала весь подвал в поисках хоть чего-нибудь, что могло бы помочь мне избавиться от демона. Как назло в подвале не было ни соли, ни серебра. И тогда мне в голову пришла единственное возможное решение проблемы.

Прихрамывая на левую ногу, я доползла до центра подвала и, глубоко вдохнув, провела ножом по еще свежей ране на правой руке. Меня сразу же захлестнул новый приступ боли, отуманивая мой рассудок, а из изуродованной руки хлынул поток крови, но именно этого я и добивалась. Взяв себя в руки, я принялась чертить кровью на холодном бетонном полу ловушку для демона, надеясь на то, что мой похититель не заметит ее из-за слишком слабого освещения. Закончив работу, я нашла на полу кусок какой-то ткани и перевязала им раны на обеих руках и ноге. Надеюсь, что это не даст мне умереть от кровопотери ближайшие несколько часов. Я села на пол, прислонившись спиной к кирпичной стене, и просто ждала, сжимая в левой руке нож. Вряд ли он поможет мне в борьбе против демона, но с ним я чувствовала себя спокойнее. Боль в руке просто разъедала меня изнутри, а голова кружилась из-за огромного количества потерянной крови. Вполне естественно, что на меня накатила волна философских размышлений, наверное, перед смертью каждый испытывает такое. Перед глазами проносятся сцены из моей жизни: Рождество с Ричардом и Линдой, авария, сентябрьский лондонский дождь, вызывающий чувство безысходности и приступ ненависти ко всему этому черствому миру, первое совместное ограбление с Марком, первый поцелуй с Брайаном, и снова смерть… Казино, сделка, снова авария, исцеление, флирт с Дином, поцелуй с Касом, и все это опутано липкой паутиной лжи, не оставляющей той жалкой капле искренности, которая сиротливо прячется в глубине моей души, ни единого шанса прорваться. Когда в последний раз я была с кем-то честна до конца, кому рассказывала все, без утайки?

Этот вопрос я так и оставила без ответа, поскольку за стеной раздались шаги. Я лишь поджала ноги и крепче сжала в здоровой руке окровавленный нож, мою последнюю защиту. Противно скрипнув, дверь отворилась, и на пороге возник демон. Заметив меня, освободившуюся от веревок, сидящей на полу у стены, он разозлился и хотел было кинуться ко мне, но осекся, заметив на полу пиктограмму. Тогда мужчина лишь улыбнулся и, осторожно обходя ловушку стороной, начал медленно приближаться ко мне. Сложно описать тот ужас, который я испытала, пока расстояние между нами стремительно сокращалось. Озверев, демон схватил меня за горло и поднял в воздух.

– Что, думала я куплюсь на твои дешевые трюки с ловушкой? Зря, очень зря, – его голос был тихим, но пугал этим только сильнее. Я боялась смотреть в его обезумевшие глаза и просто зажмурилась, ожидая ударов, удушения или дальнейших пыток, но случилось то, чего я никак не ожидала. Рядом с нами послышался тихий шелест, и демон разжал руку, из-за чего я упала на пол. Яркая вспышка света на пару мгновений озаряет комнату, исчезая так же внезапно, как и появилась. Легкое прикосновение – и все мои раны исцелены, а от боли остается лишь горькое воспоминание. Я приоткрываю глаза и вижу перед собой Каса. Он ласково прижимает меня к себе и целует в лоб, нежно поглаживая меня по волосам.

– Кас… Ты не обязан утешать меня, если ты ко мне равнодушен…

– Я не равнодушен к тебе.

– Но ты же сам…

– Хлоя, я просто понял, что я боюсь потерять тебя. Ты нужна мне.

Я лишь утыкаюсь носом ему в плечо и начинаю рыдать. Не тихо и беззвучно, а громко выкрикивая что-то нечленораздельное, шумно всхлипывая и крепко цепляясь пальцами за плащ ангела. Тот просто крепче обнимает меня и шепчет, что все будет хорошо, что он больше никогда не оставит меня одну, что больше никто не посмеет причинить мне боль. Я понимаю, что уже пора остановиться, но слезы не прекращают литься ручьем из глаз, оставляя после себя витиеватые влажные дорожки на щеках. Я даже не замечаю, как в подвал забегают Винчестеры, но чувствую на своей спине взгляд Дина. Слегка повернувшись, все также не отрываясь от Кастиэля, я вижу его глаза, радость от того, что я жива, недоумение и странную боль, причину которой я не в состоянии понять. Может быть потом, когда уляжется страх и волнение, пережитые за сегодня, я смогу найти этому объяснение. Но не сейчас. Сейчас я могу лишь рыдать на плече у ангела. Хотя, может я все-таки способна на что-то большее?

Останавливая поток слез, я вглядываюсь в глаза Касу, а потом просто приподнимаюсь на носочках и нежно накрываю его губы своими. Ангел прижал меня к себе, отвечая на поцелуй.

– Я люблю тебя, – оторвавшись от моих губ, тихо произнес Кастиэль.

– Я тоже люблю тебя, – ответила я, кладя голову ему на плечо.

– Так вы любите друг друга? Рад за вас… – наигранно весело произнес Дин, но глаза выдавали его с головой. В них читалась такая боль и тоска, что у меня разрывалось сердце. Я просто смотрела на его глаза цвета молодой листвы, и по щеке снова прокатилась слеза. Где-то глубоко внутри себя я понимала, что снова безоглядно влюбилась. Вот только совсем не в ангела…

========== Исповедь ==========

Прохладное июньское утро. Вернее еще даже не утро, ведь солнце до сих пор не взошло. Смотрю на часы на моем мобильном: 4 часа утра. Еще слишком рано, нужно поспать еще хоть немного, ведь мы и так легли спать не раньше полуночи. Я ворочаюсь с бока на бок, но сон никак не хочет возвращаться. В голове кружится целый рой странных мыслей, которые не дают мне безмятежно упасть в объятия Морфея. Наверное, именно это обычные люди называют угрызениями совести. Странно, ведь я уже очень давно не чувствовала уколы совести, в последний раз эта дамочка пожирала мою душу, когда я впервые украла яблоко на рынке. Интересно, что же меня так меняет, причем далеко не самым выгодным для меня образом?

Проворочавшись еще минут двадцать, я бесшумно встала и, прихватив свои балетки, на цыпочках направилась к выходу, боясь разбудить Винчестеров, которые мирно сопели на своих кроватях. Хорошо, что я увалилась спать прямо в одежде, а то собираться пришлось бы долго. Обувшись в холле мотеля, я выбежала на улицу. Воздух был насквозь пропитан утренней свежестью, а холодные капельки росы охлаждали ноги. Ведомая чем-то неизвестным, я шла прямо по дороге, поражаясь красоте раннего утра. Как же прекрасен мир без людей: эта тишина, нарушаемая лишь тихим пением птиц, эта прохлада, которая сменится мягким обволакивающим теплом после восхода солнца, эта естественная безмятежность. На душе становилось легко и приятно, а одиночество даровало спокойствие и избавление от постоянного притворства. Минут через десять я вышла к какому-то полю и улеглась прямо на холодную траву, обращая взор на сонное небо, которое уже покинули узоры сияющих звезд. Небосвод начинает озарять тусклый желтоватый свет, пытающийся пробраться сквозь темноту. Чернильное небо становится темно-фиолетовым, затем слегка розоватым. И вот, наконец на горизонте появляется краешек солнечного диска. Постепенно он увеличивается, озаряя небо желто-оранжевыми лучами. Мрачные ночные тени отступают, отдавая свое место солнечному свету, несущему на землю легкость и безмятежность.

Я наблюдала за восходом солнца не меньше сорока минут, пока не поняла, что окончательно замерзла. Несмотря на дневную жару, майское утро все еще было холодным, а вся моя одежда была мокрой из-за ледяных капелек росы. Я неохотно встала и побрела дальше вдоль пустой дороги, обняв себя за плечи, чтобы стало хоть немного теплее. В голове ютились далеко не самые хорошие и жизнерадостные мысли, я могла думать лишь о собственной глупости. Я начинала понимать, что не смогу выдать этого синеглазого ангела Кроули, ведь Кас мне по-настоящему доверяет. Сегодня он был рядом со мной, пока я не уснула, он лежал на кровати, крепко прижимая меня к себе и вытирая слезы с моих щек. Обо мне никто так не заботился с момента смерти Брайана и Марка. Да, пусть я не испытывала абсолютно никаких романтических чувств к ангелу, у меня не замирало сердце во время наших поцелуев, у меня не подкашивались ноги от одного его вида, но Кас стал для меня другом, защитником, которого у меня так давно не было, и я просто не могла толкнуть его в холодные объятия смерти. Два месяца назад я не раздумывая вызвала бы Кроули и отдала бы ему долгожданного ангела, лишь бы этот гад отцепился от меня и дал вздохнуть спокойно. Но не сейчас… Сейчас все стало намного сложнее. Что-то изменило меня, заставило снова чувствовать, снова сопереживать другим, снова испытывать боль. Мне хочется опять стать той бесчувственной гадиной, которая плевать хотела на всех остальных и заботилась только о своем благополучии. Молодая, красивая, успешная воровка, не обделенная мужским вниманием, эгоистичная сука, плюющая людям в душу, с презрением смотрящая на окружающий социум, плывущий по течению, боящийся нарушить допустимую черту приличий и вечно ноющий о своих проблемах. Прежняя Хлоя ненавидела людей, которые сами не знали, чего хотели от жизни, ненавидела запутавшихся и отчаявшихся, считая таких людей слабыми и трусливыми, боящимися поменять что-либо в своей жизни. Сейчас она сама стала такой: трусихой, неуверенной в завтрашнем дне, запутавшейся в своих собственных чувствах и желаниях. Какое-то странное чувство, забытое и засунутое куда-то в самые глубины души, снова проснулось в ней, отравляя сознание. Это дурацкое чувство, которое она поклялась больше никогда не испытывать, ведь оно всегда несет с собой разочарование и боль потери.

Любовь. Это слово значит так много и одновременно абсолютно ничего. Разве можно выразить одним только словом все то, что чувствует влюбленный человек? Конечно же, нет. Какими словами можно еще выразить любовь? Симпатия, пристрастие, слабость, приверженность, страсть, увлечение, роман, интрига, шашни, шуры-муры, ласка, секс… Вряд ли хоть одно из этих слов способно выразить всю полноту этого чувства. Скажу даже больше, большинство из вышеперечисленных слов не имеет вообще никакого отношения к явлению любви. Для каждого человека любовь имеет свое собственное значение: у кого-то она счастливая, кому-то дарит лишь боль. Я почти уверена, что мое чувство взаимно, и Винчестер явно неровно дышит ко мне, доказательством чего является гравировка на кулоне, но разве я могу сказать ему о том, как сильно он нужен мне? Разве могу сказать о том, как парализует мое сердце его взгляд, полный боли, во время нашего поцелуя с Касом? Разве могу сказать о том, что ни капельки не сожалею о той ночи в Вегасе, и грустно лишь от того, что я не помню каждого его прикосновения, каждого поцелуя? Нет. Я не могу ему сказать, не могу открыться. Я должна играть возлюбленную Кастиэля, должна лгать всем и каждому, чтобы спасти свою душу. И все это из-за собственной глупости, своего азарта. Во всем виновата только я, и теперь мне придется расплачиваться за свои грехи…

Я словно выхожу из транса, когда на меня падает маленькая холодная капелька. Поднимаю голову и вижу, как тяжелеет небо. Его затягивают мрачные тучи, просветов становится все меньше. Падает новая капля, а затем еще одна. Начинается дождь, а я стою одна посреди нескончаемой дороги, вокруг нет ни одного домика. Нервно оглядевшись по сторонам, замечаю в пятистах метрах от меня небольшую церквушку. Что ж, это мой единственный шанс скрыться от дождя.

Я подбегаю к порогу заброшенной церкви и останавливаюсь в нерешительности. От осознания собственной греховности становится не по себе, я понимаю, что вся моя жизнь была полностью лишена веры в Бога, но сейчас мой атеизм пошатнулся. Неуверенно я отпираю тяжелые деревянные двери и вхожу внутрь. Сейчас мне нужно выговориться, так пусть моим слушателем будет сам Господь. Ни демоны, ни ангелы не смогли заставить меня поверить, но каким-то образом это удалось маленькой покинутой церквушке. Звуки моих шагов эхом разносятся по всему помещению. Впереди я вижу статую Девы Марии. Мой разум затуманивается, на негнущихся ногах я медленно подхожу к изваянию и падаю перед ним на колени.

– Святая Дева Мария! Я никогда не была верующей, никогда не была в церкви и даже не знаю, как правильно молиться, но я прошу лишь выслушать меня, – слезы падали на холодный каменный пол, а я с надеждой смотрела на эту статую, словно она может чем-то мне помочь.

– Вся моя жизнь состоит из лжи и обмана, а моя душа прогнила под тяжестью грехов, но я прошу о помощи… Я запуталась, я знаю, что выбрала неправильный путь, но я хочу исправиться. Меня загнали в угол, моя душа во власти Ада, и я уже лишилась всякой надежды, – тихий плач превращается в рыдания. Я перестаю себя контролировать и срываюсь на крик. Звук моего голоса заполоняет собой всю обветшалую церковь, заменяя собой ту мрачную тишину, что царила здесь ранее.

– Я никогда раньше не просила о помощи, а сейчас молю о защите. Я знаю, что не справлюсь сама, мне нужна чья-то поддержка. Я хочу рассказать обо всем Винчестерам и ангелу Господнему Кастиэлю, но хватит ли им сил простить меня? Смогут ли они понять мое раскаяние? Я просто уверена, что Дин самолично перережет мне глотку, как только все узнает, и все правильно сделает, ведь именно этого я и заслуживаю. Но я хочу жить… Я хочу исправиться и жить нормальной жизнью без всей этой сверхъестественной дребедени. Я хочу жить… Хочу жить… Жить… – продолжая шептать это слово, я незаметно для себя заснула прямо на холодном каменном полу, все еще захлебываясь слезами отчаяния.

– Хлоя! Хлоя! Открывай глаза! – кто-то требовательно тряс меня за плечи, ласково вытирая с моих щек все еще не высохшие слезы. – Ну что за отвратительная девчонка! Зачем сбегать? Могла бы хоть телефон взять, мы же волнуемся! – приоткрыв глаза, я вижу встревоженное лицо Дина. В его глазах отображается огромное количество самых разнообразных чувств, и мне сложно понять, что именно он сейчас чувствует. – Вставай, нельзя валяться на ледяном полу.

Я пытаюсь подняться, но ноги подкашиваются, и я падаю на пол, но Дин вовремя поймал меня. Что-то недовольно бурча себе под нос, он бережно берет меня на руки. Я начинаю сопротивляться, но у меня слишком мало сил, чтобы одолеть Винчестера. Подавив мою последнюю попытку вырваться, охотник измученно бредет к выходу, крепко прижимая меня к себе. Вдруг у него за спиной послышался тихий шелест.

– Мог бы и помочь нам ее найти, гад крылатый. Насколько я знаю, она тебе небезразлична, так почему же я должен метаться по всей округе и искать эту сумасшедшую, которая постоянно куда-то исчезает? – закончив свою гневную тираду, Дин наконец обернулся, испепеляя ангела взглядом.

– Может, потому что ты тоже к ней неравнодушен? – Кас медленно подошел и аккуратно забрал меня у Дина. Поцеловав в макушку, он поставил меня на ноги, прижимая к себе, чтобы я снова не упала. Я лишь утыкаюсь носом ему в плечо, обвивая руками его шею.

– С чего ты вообще это взял?! – недовольно прорычал Винчестер. – У вас там любовь, и я не лезу. Но я все равно волнуюсь за Хлою, черт знает, куда она опять запропастилась. А тебе было на это плевать?

– Нет, я знал, где она и что она в безопасности. Я не смел вмешиваться в ее исповедь, равно как и подслушивать, – я вдруг осознала свою беспросветную глупость. Я не имею права говорить о сделке вслух, ведь ангел мог это услышать, и одному Богу известно, чем все это могло закончиться. Но к моему счастью все обошлось, и моя тайна так и осталась тайной.

– А ты мог хотя бы нас предупредить, идиот?! Мы с Сэмом целый день ищем ее по всему городу, когда звали тебя, ты нас просто проигнорировал! Сэм сейчас вообще хрен знает где, ищет пропавшую Хлою, а ты «не смел вмешиваться в ее исповедь»! – крик Винчестера заполнил собою всю церковь. Мне было больно видеть его таким: раздраженным, озлобленным… Я уже успела соскучиться за тем веселым и беззаботным Дином, который постоянно отпускал непристойные шуточки, который постоянно флиртовал со всеми дамочками старше восемнадцати, который орал со мной песни AC/DC…

– Прости, – тихо произнес ангел, с надеждой глядя на старшего Винчестера.

– Да катитесь вы оба к чертям! – злостно бросил Дин и вылетел из церкви.

– Дин! Подожди! – я побежала за охотником, но выбежав из церкви, я увидела лишь отъезжающую Импалу.

– Он простит…

Я попросила Каса отправить меня в мотель, где остановились Винчестеры. Тот согласился, хоть и не очень охотно. Выяснив у девушки на ресепшене номер комнаты братьев, я уверенно постучала в дверь.

– Кто там?! – донеслось из-за двери.

– Уборка номеров, – дверь приоткрывается, и я вижу Сэма. Удивленно приподняв брови, он шепотом спрашивает:

– Что вы с Касом натворили такого, что Дин выпил уже целую бутылку виски?

– Про то, что я сбежала из гостиницы рано утром ты и так знаешь. А Кас знал, где меня искать, но вам не сказал, потому что понимал, что мне нужно немного побыть наедине с собой. Надеюсь, хоть ты на меня не сердишься?

– Нет, я понимаю, иногда нужно побыть одному.

– Спасибо, Сэмми, – приподнявшись на носочках, я обняла его. Я была рада, что младший Винчестер все еще на моей стороне.

– Да не за что. Ты хочешь прямо сейчас извиниться перед Дином?

– Да.

– Не думаю, что это хорошая идея. Он пьян в стельку, лучше подожди до утра, пусть он проспится.

– Сэм, к нам же вроде приходила уборщица, – раздался из-за спины парня хриплый голос Дина. – А ты что тут забыла?

– Я пришла извиниться.

– Если я скажу, что простил тебя, ты исчезнешь из моей жизни навсегда? – с надеждой в голосе спросил охотник.

– Нет. Сэм, извини, но нам надо поговорить наедине, – сказала я, вытаскивая Дина за ворот рубашки и захлопывая за ним дверь.

– Что ты творишь, сумасшедшая? Рубашку же порвешь! – возмущался Дин, пытаясь освободится, но я вцепилась в него мертвой хваткой.

– Я пришла извинится, и ты меня выслушаешь, хочешь ты этого или нет! Я знаю, что поступила как идиотка, когда ушла, не оставив записки. Я знаю, что ты волновался за меня, и знаю, что ты ко мне неравнодушен, – на последнем слове я слегка запнулась, чем и воспользовался Дин.

– Неравнодушен, да… Я люблю тебя, дура, а ты сбегаешь с Касом и целуешься с ним у меня на глазах. Я, конечно, ни на что не претендую, любите друг друга, так любите на здоровье, но скрывайте это хоть немного…

– Дин, мне правда очень жаль…

– Ладно, проехали. Хочешь выпить? – лучезарно улыбнувшись, спросил мужчина. Как же мне не хватало этой улыбки.

– Честно говоря, с радостью. Только схожу умоюсь сначала.

Войдя в ванную комнату, я только хотела вздохнуть спокойно, как за моей спиной появился Кроули.

– Здравствуй, лапуля, – раздался приторный голос прямо у меня над ухом.

– Что тебе еще нужно?!

– Фу, как грубо. Я пришел похвалить тебя. Видишь, как хорошо пытки влияют на твое поведение. Винчестера отшила, ангела в себя влюбила, умничка моя.

– Пытки? Ты приказал меня убить!

– Тот придурок все равно не смог бы тебя прикончить, да и если бы я по-настоящему захотел тебя пытать, то занялся бы этим лично. Тебя спасли? Спасли. Вот и не ной. Ладно, закроем эту тему. Когда ты мне ангелочка отправишь?

– Скоро, подожди еще немного.

– Я-то могу подождать, а твоя душа вряд ли. Ты ведь помнишь условия сделки? Ты влюбляешь в себя ангела и отдаешь его мне, за это я возвращаю тебе твою драгоценную душу. Он и так уже влюблен в тебя, так что предлагаю покончить со всем этим поскорее.

– Хорошо, дай мне еще два дня.

– Два дня, так два дня. Поторопись, лапуля, тебя будет ждать приз, – прошептал демон мне на ухо и испарился. Два дня. Я обязана сказать все Касу и братьям. Пусть прикончат меня, пусть моя душа сгорит в аду, но ангел будет жив. Сегодня говорить о чем-то бесполезно, поэтому я решаю просто напиться на пару с Дином. Вздохнув, я открываю дверь. Глухой удар, и резкая боль из затылка передается по всему телу. Не успев сказать ни слова, я погружаюсь в бесконечную темноту.

========== Признание ==========

Свежий воздух врывается в мои легкие, принося с собой ощущение свободы и легкости. Слегка приоткрыв глаза, я вижу безоблачное голубое небо, по которому лениво проплывают пушистые облака. Я лежу на мягкой траве, все вокруг усыпано белоснежными ромашками. Вспоминаются отрывки из глупых мелодрам, в которых главные герои бегают по ромашковому полю, глупо хихикают и, конечно же, постоянно целуются. Облокотившись на локти, начинаю немного нервно оглядываться по сторонам. Ну, и где же обещанный прекрасный принц? С кем я буду носиться по всему полю и ржать, как ненормальная, или что там еще в таких случаях делают? Я не особо сильна в романтических фильмах, да и вообще в кинематографе, ведь с детства предпочитаю книги, так как они дарят свободу воображению, тогда как фильмы лишают любой возможности самой представить героев, подсовывая не всегда подходящих актеров.

Вдруг меня с ног до головы окатывают ледяной водой. Я бы подскочила от неожиданности, но крепкие веревки не давали мне пошевелиться. Судорожно оглядываясь по сторонам, пытаюсь найти хоть какой-то намек на безмятежное ромашковое поле, голубое небо и приятный ветерок, но вижу только темные кирпичные стены, водопроводные трубы и какую-то темную фигуру, стоящую чуть поодаль. Отлично, второй раз за три дня меня привязывают к стулу Бог знает где. Ну, и кому теперь я понадобилась?

– Наконец-то пришла в себя, – произнес безумно знакомый голос, странно растягивая каждое слово. Лихорадочно роюсь в памяти, пытаясь вспомнить владельца голоса, но на ум ничего не приходит… Хотя… Да нет же, быть не может…

– Ну что, солнышко, ничего не хочешь мне рассказать? – подходя ближе ко мне, мужчина ступил на полоску тусклого света, слабо струящегося из грязного окна. Я смогла разглядеть каждую черту его лица: четко очерченные скулы, легкая щетина, маленькие, едва заметные веснушки и ярко-зеленые глаза, смотрящие на меня с презрением. Дин… Если бы я была художницей, я бы нарисовала его портрет с поразительной точностью, ведь помню каждую деталь, каждую веснушку… Я так привыкла видеть его веселым и добрым, но сейчас он готов был перегрызть мне горло.

– Что я должна тебе сказать? – выдавила из себя я, глядя на охотника сквозь прилипшие к лицу пряди медных волос. – И почему ты меня связал?

– У нас с тобой накопилось много тем для разговоров, – сказал парень, садясь на корточки рядом со мной. – Например, твоя милая беседа с Королем Ада.

Первые секунды я ничего не понимаю. Какой еще разговор? Как он про него узнал? Медленно в памяти всплывают картины прошлого вечера. Точно, Дин мог услышать наш разговор с Кроули в ванной. Но если это так, то парень знает все об условиях сделки… Интересно, сколько времени пройдет до того, как он отрубит мне голову?

– Так что, может все-таки поболтаем? – Винчестер мило улыбался, как-то странно вертя в руках кинжал. Я с недоверием уставилась на оружие, следя за стальным лезвием, которое наверняка скоро оросит моя кровь. – Ну почему же ты молчишь, солнышко? – приторным голосом спросил охотник, поглаживая меня по щеке, – Давай, расскажи мне о том, как притворялась все это время, о том, как лгала нам. Или лучше поведай мне занимательную историю о том, что вы с Кроули хотели сотворить с Кастиэлем! Чего ты молчишь, мразь?! – проорав последнюю фразу, он влепил мне пощечину. Щека пылала, а на глазах выступили слезы.

– Я… Я хотела все рассказать тебе, – прошептала я. Дин все услышал и лишь ухмыльнулся в ответ.

– Да, конечно, хотела все рассказать мне, Каса убивать ты тоже не хочешь… Прекрати лгать мне! Уже достаточно лжи я от тебя услышал, может хоть для разнообразия скажешь правду?!

– Я расскажу тебе всю правду, только выслушай меня. Выслушай меня до конца, а потом делай что хочешь, – сквозь слезы проронила я. Я видела все словно в тумане, внутри все сжалось, а в горле застрял противный комок, мешающий говорить. Тем временем Винчестер взял у стены деревянный стул и поставил его возле меня. Усевшись на него, он приготовился слушать мой рассказ, все еще сжимая в руке кинжал.

– Ну, и как же вы с Кроули встретились?

– В казино, – всхлипывая, ответила я охотнику. – Я проиграла все деньги в покер, а он дал мне шанс отыграться… Взамен на мою душу. Естественно, я снова проиграла, оставшись без души и денег. Но Кроули предложил мне все вернуть, но только если я приведу ему Каса. Конечно же, я согласилась не раздумывая, ведь гореть в Аду целую вечность мне не очень-то хотелось, да и на других мне было глубоко плевать, тем более на какого-то неизвестного мне ангела, – в этот момент Дин напрягся, видимо подавляя в себе приступ гнева. Увидев это, я лишь слегка ухмыльнулась:

– Не забывай, ты обещал выслушать меня до конца, – ко мне снова вернулась привычная безрассудная смелость. Я уже не боялась Дина, ведь меня и так ждет Ад, какая разница, когда я туда попаду и от чьих рук меня ждет смерть.

– А тебе не кажется, что ты не в том положении, чтобы ставить мне условия?

– Возможно. Но ты же хочешь узнать продолжение истории? Да и какое-то странное чувство подсказывает мне, что так просто меня убить ты не сможешь. Рука не поднимется, – самодовольно произнесла я, как бы невзначай опустив взгляд на медальон, который мирно покоился на моей шее.

– Ты даже не представляешь, насколько сильно ты ошибаешься. Я могу простить многое, но не предательство, – прошипел Дин. Глядя в его глаза, прожигающие меня насквозь, я понимала, что несмотря на его чувства ко мне, он готов перерезать мне глотку за своего друга. – Но ты уходишь от темы. Продолжай.

– Хорошо. В общем, дальше ты знаешь практически все. И про то, как Кроули бросил меня под колеса твоей машины, и про то, как заставил меня охмурять Каса. Вот только самого главного ты так и не узнаешь… – последнюю фразу я попыталась сказать как можно тише, только для себя, чтобы даже Дин не смог ее услышать.

– И тебе было абсолютно плевать на то, что из-за твоей беспросветной глупости пострадает совершенно невинное существо?! – изумился Дин.

– Абсолютно, – мужчина удивленно вскинул брови. Кажется, его геройская натура не давала понять ему, что некоторые люди не готовы жертвовать собой ради других или нанести кому-то вред ради собственной выгоды.

– И как в семье охотников могла родиться такая мразь?

– Я не охотница и родилась не в семье охотников.

– Ты солгала даже об этом?! Господи, зачем? Кто ты вообще такая, Хлоя? Или даже не Хлоя?

– Хлоя. Я воровка.

– Знал я одну воровку, которая заключила сделку с демоном. Вот только ничем хорошим это для нее не кончилось. Но почему ты стала такой? И где твои родители?

– Я сирота, – на глаза опять наворачиваются слезы. Он задел больную тему. Мне придется рассказать о Гринвудах, придется снова ворошить так и не зажившую до конца рану. – Моя мать родила меня в шестнадцать и сдала в приют. Но меня приняла другая семья. Гринвуды. Своего рода представители аристократии Лондона. Они-то и назвали меня Хлоей. «Цветущая» Гринвуд. Я не была для них приемной, я стала для них родной. Но они погибли в аварии, когда мне было одиннадцать. Я ехала с ними, и тоже должна была погибнуть, но… Судьбе видимо было недостаточно просто прикончить меня. Она оставила меня в живых, заставляя страдать. Сбежав из приюта, в который меня отправили после аварии, я попала на неприветливые улицы Лондона. Несколько месяцев голодания и скитаний по городу, и я опустилась до воровства. Не для забавы, а просто чтобы выжить. Тогда меня подобрал мой вор-наставник. Подобрал, словно котенка, одел, накормил и научил воровать. Но даже тогда я еще чувствовала хоть что-то. Все изменилось после убийства Марка, который заменил мне покойного отца. Именно тогда я поняла, что все мои близкие обречены на скоропостижную смерть, и просто прекратила подпускать людей к себе, чтобы больше не плакать на могилах. Я слишком устала от этого, слишком хотела счастья. Именно после этого случая я стала такой, какая я есть сейчас, перебралась в Америку и начала жизнь с нового листа: без страданий, без сожалений, без чувств. Вот и вся моя история, – горько усмехнувшись сквозь слезы, подытожила я. Бросив на Винчестера беглый взгляд, я поняла, что настоящая история английской сироты проняла его до костей. Зеленые глаза больше не излучали ненависть и злобу, а смотрели на меня с жалостью и какой-то странной нежностью. И именно сейчас я хотела рассказать ему о том, какие чувства к нему испытываю, о том, как хочу избавиться от сделки с Кроули и просто быть с ним рядом.