Текст книги "Одинокий вампир желает познакомиться (СИ)"
Автор книги: Chibi Sanmin
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 7 страниц)
========== Свежая кровь ==========
В пансионате «Святой Терезы» для девочек учились круглые сироты, попадая туда, едва им исполнялось семь лет. Они изучали многие науки, в числе которых были даже астрономия и философия, хотя все понимали, что бедным безродным детям вряд ли удастся блеснуть умом, и большее, что их ждёт, так это должность прислуги в одном из богатых домов. Однако, учителя прилежно исполняли свои обязанности, а девочки послушно им внимали, впрочем, большее внимание уделяя урокам домоводства, понимая, что именно это действительно могло пригодиться им в жизни.
Пансионат находился на севере страны, на границе с мрачным непроходимым лесом. Здесь редко светило солнце, часто дули промозглые ветра, а стоило чуть свернуть с дороги, как упрёшься в непроходимые болота. Само здание состояло из трёх корпусов, соединённых между собой переходами – учебного и двух жилых: один для учителей, другой для девочек. Двухэтажное, сделанное из красного кирпича и увитое плющом, с решётками на окнах, оно было заметно, едва стоило повернуть с основного тракта на тупиковый проезд, что вёл к лесу. Территория была огорожена высоким забором, а железные ворота на ночь закрывались на огромный проржавевший замок.
Впервые переступая порог здания, можно было ощутить всю роскошь его убранства. Но это только на первый взгляд, потому что стоило присмотреться, как вся напыщенность и дороговизна терялись в трещинах штукатурки на высоких потолках. Выцветший от многочисленных стирок тяжёлый материал штор на окнах, потёртости на дорогой мебели, выгоревшие обои на стенах и скрипящие от каждого шага половицы, тихонько шептали о том, что былая роскошь давно увяла. Она оставила после себя лишь лёгкий налёт былого величия, скрывая едва заметную паутинку трещинок на лакированных поверхностях столов в читальном зале. Красота тоже имеет срок годности, и в этом месте она давно уже постарела.
Лето здесь было коротким – не успевали девочки под руководством учителей засадить грядки овощами да ягодами, как ударяли морозы, и они поспешно собирали недозревшие плоды, увязая по уши в грязи. Зимой малышне было разрешено лепить в саду снеговиков и снежные крепости. Те девочки, что постарше, коротали время в библиотеке, читая романы о прекрасных принцах. Но все одинаково ждали Рождества и Нового года. Потому что это украшенная ёлка, запах хвои и подарки, которые каждая находила у своей кровати на утро. Всегда разные и по-особенному прекрасные. Никто не знал, кто их дарил – учителя лишь отмалчивались, и пока те, что помельче, радовались новым куклам и сладостям, старшие высматривали подарки подружек, иногда меняясь, но чаще строя догадки о том, кто же этот загадочный волшебник.
За здоровьем девочек также тщательно следили. Первого числа каждого месяца они приходили в медицинский кабинет и сдавали кровь, а также проходили другие необходимые процедуры. Благодаря этому удавалось вовремя выявлять страшные заболевания и заблаговременно отвозить в городские больницы девушек, которые оттуда, к сожалению, ни разу не возвращались.
А вместе с весной приходила неминуемая горечь расставания – старший класс выпускался. Девочки плакали, обнимали учительниц, прощались с пансионатом, ставшим родным домом, и разбредались, кто куда. Зато осенью приходили новые сиротки и всё начиналось заново. И так каждый год.
Агнет повезло меньше других – она попала в пансионат не вместе с остальными, в начале сентября, а холодным ноябрьским утром. И было ей не семь лет, а все шестнадцать. Когда она переступила порог класса в компании суровой директрисы, все девочки удивлённо уставились на неё и зашептались.
– Познакомьтесь, это Агнет. С сегодняшнего дня она будет учиться с вами, – холодно произнесла миссис Раут и откланялась.
Агнет проводила взглядом пожилую сухопарую женщину, единственную знакомую в этом новом для неё месте, и взглянула на своих одноклассниц.
– Приятно познакомиться, – выдохнула девочка, сжимаясь под недовольными взглядами.
Её сразу приняли в штыки. Пока она, прижимая к груди холщовый мешок со скудными пожитками, пробиралась к выделенному ей месту в углу класса, девочки продолжали шептаться и кидать настороженные взгляды на незнакомку. Она была высокой и худой. Даже сквозь толстую ткань форменного коричневого платья, пахнущего нафталином, были видны торчащие рёбра и лопатки. Светло-русые волосы до плеч были собраны в тонкую косичку и перевязаны когда-то красной, выгоревшей лентой. Серо-зелёные глаза были опущены в пол, а розовые губы взволнованно поджаты. Разглядев в ней соперницу, девочки не спешили налаживать знакомство, а за глаза называли не иначе, как «Чужачка». Непонятно, откуда бралось извечное женское соперничество, ведь в стенах пансионата не находилось ни одного мужчины, но юных особ это мало волновало и они продолжали сторониться новенькую.
Вскоре до их ушей дошёл слух, кто такая эта Агнет и что забыла в их пансионате. Как оказалось, Чужачка не была сиротой. Её родители были весьма богаты, но когда малышке исполнилось десять, разорились. Мать неожиданно заболела лихорадкой и сгорела меньше, чем за месяц. Отец запил, не появлялся в избушке, которую они теперь считали своим домом. А потом его убили в пьяной драке, и Агнет осталась совершенно одна на всём белом свете.
Долгое время она жила в одиночестве, затем за ней пришли стражники и отвели в приют, отдавали даже на попечительство какой-то семьи, но те издевались над девочкой, избивали, и она сбежала. Так и бегала до тех пор, пока не попала в пансионат «Святой Терезы».
Агнет выделили полуизломанную кровать в самой холодной из комнат по причине того, что других свободных мест просто не было. Зима неминуемо приближалась, и окно, рядом с которым она лежала, каждое утро покрывалось всё более толстой коркой инея. Но девочка не отчаивалась, лишь крепче куталась в тонкое одеяло и старалась не слишком сильно шевелиться, чтобы не разбудить ненароком громкими скрипами своих соседок.
Отчаянно ища общения, Агнет всё чаще натыкалась на холодные взгляды, поэтому и подходить близко ни к кому не решалась. Держалась ото всех в сторонке, а в столовую, после пары случаев, когда девочки демонстративно вставали из-за стола, стоило сесть рядом с ними, заходила лишь, когда там было пусто.
Но самой большой мечтой Агнет был хор. Она так и представляла себя стоящей в ореоле яркого света, поющей песню во славу Бога и мира. Даже мечтая об этом, она чувствовала распускающиеся за спиной крылья, но вся проблема в том, что Агнет в группу не брали, опять же аргументируя это тем, что в ней нет свободных мест.
Так прошло две недели. Проснувшись однажды утром, Агнет увидела, что в пансионате развернулась настоящая массовая уборка. Все носились с вениками и швабрами, протирали пыль, мыли полы, начищали до блеска перила. Не понимая, что здесь происходит и почему все так счастливы, девушка добрела до холла учебного корпуса и растерянно осмотрелась. Учащиеся всех возрастов, словно пчёлки, яростно отмывали каждый сантиметр стен и мраморного пола, но самое большое скопление ругающихся девчонок было замечено у огромного камина, который за всё время пребывания Агнет в пансионате ни разу не горел.
– Даже не надейся, я первая сюда пришла!
– Мари, но ты меня толкнула, поэтому я отстала!
– А я первой узнала, что господин Бён навестит нас!
– Тихо, девочки! – выплывшая словно из ниоткуда миссис Раут, смерила гневным взглядом разошедшихся пансионерок и поджала тонкие губы. – Чтобы никому не было обидно, это сделает…
Директриса скользнула быстрым взглядом по одновременно притихшим девчонкам, и задержала его на вздрогнувшей Агнет.
– Иди сюда, – она поманила её пальцем и нетерпеливо притопнула ногой.
Агнет ничего не оставалось, как приблизиться и робко опустить взгляд.
– Поскольку ты новенькая, то должна проявить уважение к нашему благодетелю господину Бёну! – с этими словами миссис Раут указала на большой холст, завёрнутый в ткань и прислонённый к стене. – Картина как раз возвращена с реставрации. Так что тебе нужно лишь начистить до блеска раму и повесить портрет над камином.
– Но почему эта Чужачка, а не я?! – обиженно воскликнула выскочка Мари.
– Мои приказы не обсуждаются! – отрезала женщина. – Агнет, поторопись. Завтра утром господин Бён удостоит нас своим присутствием!
Миссис Раут с достоинством удалилась прочь из зала, а девицы отошли на небольшое расстояние, всем видом показывая, что уходить окончательно не собираются. Вытащив из миски влажную тряпку и хорошенько её отжав, Агнет с благоговением отбросила тяжёлую ткань в сторону и с любопытством взглянула на загадочного господина Бёна.
– О, Боже! – сорвалось с губ прежде, чем Агнет прикусила язык.
С холста на неё смотрел невиданной красоты молодой мужчина. Худощавый, с острыми плечами и хрупкими ключицами, выглядывающими из-за слегка приоткрытой рубашки. Тёмно-красные волосы были небрежно зачёсаны назад, прекрасно оттеняя бледное аристократичное лицо, на котором, будто чёрные жемчужины, сверкали глаза. Прямой нос, тонкие губы, изогнувшиеся в лёгкой ухмылке. Несомненно, господин Бён был прекрасен своей особенной холодной красотой.
– Ты что смотришь на него?! Оттирай раму! – прошипела одна из девчонок, и Агнет не оставалось ничего иного, как взяться за дело.
Уже вечером, когда работа была закончена и портрет висел на почётном месте, девушка вернулась в комнату и устало прилегла на кровать. За окном вновь завывал ветер, пробирался сквозь полусгнившие рамы и неприятно щекотал открытые участки кожи. Агнет свернулась клубком и прикрыла глаза. Услышав громкие голоса, девушка насторожилась и прислушалась. Кажется, это была Мари с подружками. Они встали как раз за дверями комнаты Агнет и непринуждённо громко общались.
– Ах, в свой прошлый приезд господин Бён улыбнулся мне! Надеюсь, что и в этом году он не устоит перед моей красотой, – восторженно горланила Мари, а Агнет решительно не понимала, чего изумительного можно найти в этой долговязой, непропорционально сложенной блондинке.
– А мне очень нравится его слуга, Тао, – тихий голосок, кажется, принадлежал Грете, единственной пансионерке, которая изредка общалась с Агнет.
– Ну, да, каждому по ровне, – язвительно фыркнула Мари, и шаги девчонок вскоре стихли.
Проснувшись поутру, Агнет нашла на своём стуле новое синее платье и белоснежный фартук. Лишь убедившись, что все остальные учащиеся также приоделись, она решилась надеть незнакомый наряд.
На завтрак подавали привычную гречневую кашу и стакан молока. Поскольку в столовой было много учительниц, девочкам пришлось мириться с присутствием Агнет, и они ограничились лишь злобным шипением и косыми взглядами. Девушка присела за краешек стола рядом с Гретой и неуверенно ей улыбнулась, пожелав приятного аппетита.
– Улыбайся сегодня почаще, чтобы понравиться господину Бёну, – шепнула Грета, пока Мари громко рассказывала о сюжете недавно прочитанного романа.
Агнет хотела было ответить, но рыжеволосая уже отвернулась, боясь афишировать их знакомство. Не смотря ни на что, Грета нравилась девушке. Она была тихой, но в то же время удивительно доброй и отзывчивой. Да, она дружила с Мари, но при этом всегда держалась в её тени, никогда не выступая и не высказывая своего мнения. Маленькая, хрупкая, рыжеволосая Грета общалась с Чужачкой вопреки воле подруги, и Агнет была ей за это благодарна.
Занятия по случаю приезда господина Бёна отменили, и едва часы пробили десять, как все учащиеся уже собрались в холле учебного корпуса, выстроившись по классам. Агнет стояла в первом ряду с самого края, рядом со стеной. Девочки периодически её толкали, но Чужачка стоически терпела удары, потому что увидеть загадочного господина было намного важнее получения синяков и ссадин.
– Тише, не шумите! – возмущались учительницы, пока миссис Раут встречала у ворот карету гостя.
Страсти улеглись словно по мановению волшебной палочки, стоило услышать приближающийся цокот каблучков. Высокие двери распахнулись будто сами по себе, и миссис Раут с торжественной улыбкой шагнула в холл. Следом за ней зашли двое мужчин. Оба в чёрных плащах, только один высокий блондин, а другой чуть пониже ростом. И вот того, второго, Агнет было решительно не видно. Она пыталась привстать на цыпочки, но в итоге получила ещё один тумак от своей соседки по ряду.
– Доброе утро, девочки, – мягкий, глубокий голос коснулся ушей Агнет и тут же потонул в ответном вопле.
– Доброе утро, господин Бён! – выдохнули пансионерки и синхронно поклонились.
Агнет сделала это с опозданием, за что получила гневный взгляд миссис Раут и всего учительского состава.
– Господин Бён, девочки подготовили для вас небольшое выступление! – с гордостью заявила директриса.
– Прекрасно! Но вначале я хотел бы пройтись по пансионату и классам. Возможно, вам требуется помощь? Мой кошелёк всегда к вашим услугам, – холодным, хоть и мелодичным тоном, отрезал господин Бён.
– Да, пожалуйста!
Учителя засуетились и направились ко вторым дверям, у которых и стояла Агнет. Чем ближе подходила процессия, тем чётче ощущала девушка незнакомый цветочный аромат, переплетённый с ноткой мяты. Она закрыла глаза лишь на секунду, чтобы глубже вдохнуть, а когда распахнула ресницы, увидела господина Бёна во всей красе.
Он как раз проходил мимо, отстранённый, равнодушный, совершенно не смотревший по сторонам. Наяву он был ещё прекраснее, чем на портрете. Кожа тонкая, белоснежная; изящные грациозные пальцы аккуратно поправляли красные волосы; а слегка припухлые губы были плотно сомкнуты.
Прохладный воздух, смешанный с незнакомым ароматом, окутал Агнет с головы до ног, и когда господин, в сопровождении учителей и слуг, удалился, она зачарованно прижала ладонь к быстро бьющемуся сердцу, и подняла взгляд к потолку.
– Кажется, я влюбилась, – только и смогла она прошептать, не заметив на себе злобного взгляда Мари.
========== Кровь врага ==========
Чтобы не крутиться под ногами снующих туда-сюда учителей и пансионерок, Агнет отправилась в свою комнатушку и, наглухо закрыв дверь, подошла к кровати. Приподняв подушку, вытащила из-под неё распятие и повесила на гвоздик, чуть криво вбитый в стену. Встала на колени и прижала пальцы к губам, едва слышно шепча слова молитвы. Так важно было сейчас успокоить разбушевавшееся сердце, готовое выпрыгнуть из груди.
Бедняжка Агнет, никогда раньше не испытывавшая ничего подобного, терялась в новых ощущениях и то и дело путала строчки из Библии. В итоге не выдержала и, схватившись за голову, устало простонала. Перед глазами упрямо стоял образ господина Бёна, а его необычайно приятный аромат, казалось, впитался в кожу.
Девушка медленно поднялась с колен и подошла к промёрзшему окну. Долго дышала на стекло и растирала иней рукавом платья, а затем прильнула глазом к крохотному кружку и посмотрела на заколоченное здание часовенки.
Для Агнет, чья мать была крайне верующей женщиной, поклонение Богу было чем-то само собой разумеющимся. Она носила нательный крест, не расставалась с распятием и каждое воскресенье посещала церковь. Оказавшись же в пансионе, она столкнулась с тем, что само слово «Бог» здесь упоминалось крайне редко. Ни на одной из девочек Агнет не увидела креста, поэтому и свой прятала особенно тщательно. А при попытке спросить у одной из учительниц о церкви, наткнулась на столь яростный взгляд, что поспешила извиниться и убежать куда подальше.
Во время одной из прогулок по территории пансионата, Агнет и наткнулась на заколоченную часовенку. Она покосилась от времени, многие доски прогнили, и девушка заглянула в образовавшиеся щели, не увидев ничего, кроме влажных стен и покосившихся распятий. Подёргав за ручку, Агнет увидела большой замок, затем отошла на небольшое расстояние и задрала лицо к небу – креста на часовне тоже не было, будто кто-то в спешке его отломал.
Погрузившись в собственные мысли, девушка не услышала приближающиеся шаги. Лишь когда дверь её комнаты распахнулась, она торопливо обернулась и замерла от страха и изумления – на пороге стояли господин Бён и маячившая за его спиной миссис Раут. Чтобы скрыть горевшие от смущения щёки, Агнет низко поклонилась и застыла в таком положении.
– Как видите, девочки живут в чистоте. Кроме того, мы выделили им тёплые одеяла, чтобы не было холодно, – сладким голоском рассказывала директриса.
Но господин Бён проигнорировал её слова и направился прямиком к заледеневшей Агнет.
– Ну же, дитя моё, не стоит ломать спину, – мягко произнёс он, терпеливо дожидаясь, когда девушка разогнётся. – Скажи, как тебе здесь живётся? Не холодно ли? Не голодно?
– Всё… в порядке, – выдохнула Агнет, неотрывно глядя в чёрные жемчужины-глаза.
Не поверив услышанным словам, господин Бён ловко обогнул девушку и поднёс руку к окну. Девушка, будто заворожённая, смотрела на изящную ладонь с тонкими длинными пальцами, кажущуюся прозрачной в дневном свете, и не заметила, как скривилось лицо мужчины.
– Да здесь же сквозняк! – вынес он свой вердикт. – Немедленно сделайте здесь ремонт, если не хотите, чтобы в пансионате началась эпидемия гриппа!
– Будет сделано, – поджала губы миссис Раут.
Уже собравшись уходить, господин Бён заметил висевшее на стене распятие и поморщился.
– А его, – изящный палец указал на крест, – сожги.
Сжавшись под испепеляющим взглядом, Агнет лишь покорно кивнула, но стоило ей остаться одной, как сдёрнула распятие со стены и спрятала обратно под подушку. Её вновь трясло, но непонятно от чего – то ли от страха, то ли от благоговения перед этим пугающим человеком с глазами демона.
***
На званом обеде в честь приезда благодетеля, местные повара расстарались и наготовили столько вкусностей, что у девочек глаза разбегались. И пока пансионерки налегали на мясной суп, Агнет ревностно следила за Мари, которой выпала честь прислуживать господину Бёну. Ненавистная блондинка крутила перед ним своей кудрявой головой, мило улыбалась и прятала руки в карманах белоснежного фартучка. Радовало лишь то, что самому мужчине не было никакого дела до девушки – он ел понемногу, всё больше пригубляя красное вино, разлитое на дне бокала из тёмного стекла.
А затем все отправились в красиво украшенный зал, где для господина Бёна и его слуги были приготовлены почётные места. Усевшись в одно из кресел, мужчина устремил на сцену холодный взгляд и слегка поморщился. Сидевший по правую руку от него блондин, понятливо кивнул и просунул ладонь между мягкой спинкой и хозяином, принявшись растирать его позвоночник.
Хористки тем временем заняли свои места и переглянулись, дожидаясь разрешения миссис Раут начинать. Директриса дождалась, пока гул в зале уляжется и каждая пансионерка найдёт для себя место, после чего согласно кивнула головой. И девушки запели – мелодично, бархатно, неспешно. Агнет, сидевшая на последнем ряду и решительно ничего не видевшая, однако, не потеряла возможности слышать, поэтому наслаждалась красивыми голосами. Вот только песнь была не о Боге и мире, а воспевала самого благодетеля, не жалеющего ни средств, ни сил на содержание пансионата.
Агнет заслушалась настолько, что не заметила, как уснула, а когда вновь открыла глаза, то обнаружила себя сидевшей в зале в полном одиночестве. Мало того, что выступление давно закончилось, так и за окнами уже давно разлилась темнота. Единственным источником света была тусклая свеча, горевшая на подоконнике. Девушка схватила её и поспешно бросилась к выходу, попутно сбивая близко поставленные стулья и то и дело вскрикивая от страха. Оказавшись у двери, она нетерпеливо подёргала за ручку, но та не поддалась. Тогда Агнет принялась стучать в неё кулачками и громко звать на помощь. Почему-то мысль о том, что в учебном корпусе давно никого нет, даже не посетила её.
Отчаявшись, девушка сползла по стене на пол и, поставив свечу перед собой, прижала колени к груди. Помещение не отапливалось, так что вскоре она замёрзла и принялась стучать зубами. Ругая себя за неосторожность, Агнет медленно раскачивалась из стороны в сторону, совершенно не зная, как коротать ночь.
– Кто здесь?! – воскликнула она, услышав шорох.
Ответа не последовало, а вот шебуршание повторилось. Тогда девочка, сжав в руке свечу, направилась на источник звука. Сердце стучало, как сумасшедшее, медленные шаги отражались эхом от высоких стен, но Агнет упорно шла вперёд. Остановившись у самой сцены, она присела на корточки и осмотрелась – шум стих, а вот свеча неожиданно погасла, обжигая ладонь липким холодом.
Будто слепая, Агнет на ощупь добралась до подоконника и выглянула на улицу. Как раз напротив располагались окна соседнего корпуса и девушка могла видеть пансионерок, отправляющихся ко сну. Были видны их силуэты за плотно задёрнутыми занавесками, трепыхающимися вместе с зыбким пламенем свеч. Агнет безумно хотелось туда – в свою комнату, скрипучую постель. Но сейчас она чувствовала себя оторванной от всего мира, потерянной и никому не нужной. Даже хотела выбраться из окна, но второй этаж и грязные лужи остановили её от столь опрометчивого поступка.
Устроившись на нескольких стульях, составленных вместе, Агнет, стуча зубами от холода, смогла задремать лишь к рассвету, а проснулась от девичьего гомона и строгих голосов учителей, заполнивших собой учебный корпус. Торопливо поднявшись, посиневшая от холода девочка бросилась к дверям, но не успев постучать, встала как вкопанная – те, будто сами собой, распахнулись, а на пороге выросла удивлённая миссис Раут.
– Что ты здесь делаешь, Агнет? – пробормотала она, стягивая с плеч шерстяную кофту и накидывая её на плечи продрогшей девушки.
– Я случайно заснула, и меня здесь заперли, – тихо ответила Агнет, стараясь не слишком громко отбивать чечётку зубами.
– Но Мари, перед тем, как закрыть дверь, тщательно проверила зал и сказала, что там никого не было…
Дослушивать директрису Агнет не стала – действуя эмоциями, а не разумом, она бегом бросилась в свой класс. Влетев в помещение, она огляделась и наткнулась взглядом на Мари и её подружек, стоявших кружком у окна. Вдев руки в рукава кофты, Агнет смело приблизилась и сжала кулачки.
– Что, бедняжка, выпустили? – нагло рассмеялась блондинка, и её тут же поддержали подружки, похожие своими оскалами на стаю гиен.
– Зачем ты это сделала? – прошипела Агнет.
– А нечего было строить глазки господину Бёну! – насмешливо фыркнула Мари.
– Это не давало тебе права запирать меня в холодном зале! Что плохого я тебе сделала?!
– Твоя мать такая дура, что родила тебя на свет, – усмехнулась Мари, и в то же мгновение взвизгнула от резкой пощёчины.
Пансионерки заголосили, кто-то бросился звать учителей, а две сцепившиеся девушки яростно таскали друг друга за волосы, то и дело наталкиваясь то на стены, то на напуганных одноклассниц. Наконец, Агнет смогла уронить Мари на пол и тут же принялась её пинать. Блондинка вывернулась и, схватив соперницу за ногу, уронила рядом с собой. Резкий удар в лицо, брызнувшая во все стороны кровь, чей-то крик боли и строгий голос миссис Раут, мгновенно разогнавший марево гнева.
Агнет поражённо посмотрела на сбитый кулак и Мари, задравшую голову. Рядом с ней сидела Грета и заботливо прижимала накрахмаленный платок к разбитому носу подруги.
– Что вы устроили? Совсем с ума сошли? – цедила директриса.
Грубо схватив Агнет за плечо, она поставила её на ноги и пренебрежительно дёрнула за фартук.
– Твоё платье разорвано! Ты понимаешь, что испортила школьную форму?
– Простите!
– Почему ты набросилась на Мари?
– Потому что она оскорбила мою маму! – голос звенел от слёз, но Агнет готова была до последнего отстаивать свою правоту.
– Неправда! Она просто ненормальная! Посчитала, что я её специально заперла в зале! – жалобно всхлипывала Мари, цепляясь за руку Греты.
– Это действительно так? – миссис Раут строго посмотрела на рыжеволосую.
Девушка сжалась под непроницаемым взглядом и испуганно посмотрела на замершую в ожидании Агнет.
– Да.
Так Агнет оказалась запертой на три дня на чердаке. Ей выделили одеяло и толстый свитер, но теплее от этого не стало, а на душе и вовсе завывали ледяные ветра. Три раза в сутки ей приносили стакан молока и краюху хлеба. Во всё остальное время она была предоставлена самой себе. От безделья разобрала завалы барахла, нашла музыкальную шкатулку и каждый раз поднимала её крышку перед сном, проигрывая незамысловатую мелодию снова и снова.
Лишённая света, Агнет рано ложилась спать и подолгу не могла заснуть, слушая завывания ветра в печной трубе. А днём постоянно сидела у узкого окна и смотрела на возвышающуюся над крышей часовенку.
Агнет не знала, какой урок пыталась преподнести ей миссис Раут. Для себя девушка уяснила одно – она сбежит отсюда, как только выдастся удобная возможность.
========== Капля крови ==========
На исходе третьего дня Агнет увидела полоску яркого света и усталый взгляд учительницы, давшей молчаливое разрешение на выход. Сунув шкатулку под свитер, она, не говоря ни слова, спустилась по хлипкой скрипучей лестнице и, миновав пустой сейчас учебный корпус, оказалась в ставшем родным общежитии. Пробежавшие мимо девушки в тёплых халатах и с полотенцами в руках, невольно напомнили, что сегодня воскресенье – время банных процедур перед тяжёлой учебной неделей.
В комнате по обыкновению было пусто. Спрятав шкатулку под матрас, Агнет взяла лежавшее на подушке полотенце и уже хотела выйти, как обратила внимание на окно, сейчас зашторенное плотной гардиной. Зачем-то оглядевшись, девушка отдёрнула ткань и изумлённо приоткрыла рот – кто-то, за время её отсутствия, поменял полусгнившую раму на крепкую, дубовую, благодаря которой ни одна зимняя вьюга не страшна. Счастливо улыбнувшись, Агнет задёрнула штору и вышла из комнаты.
Душевые находились на первом этаже и представляли собой узкое помещение с закопчённым потолком и полуразвалившейся плиткой под ногами. По обе стороны располагались ввинченные в стены трубы, увенчанные дырявыми набалдашниками, из которых, по обыкновению, первые три минуты текла ржавая вода, лишь потом сменяющаяся относительно прозрачной.
Девочкам как обычно выдавали на месяц кусок мыла – грязного коричневого оттенка и пахнущего преотвратно. Если кто-то не умел расходовать его экономно, то до первого числа споласкивался одной водой, выпрашивал кусочек у подружек или воровал, пока никто не видит – хоть и редко, но такое тоже случалось.
Дежурившая сегодня учительница куда-то отлучилась, поэтому девочки, собравшиеся в душевой, шумели и громко смеялись. Заслышав смех Мари, Агнет уже хотела уйти, но потом решила, что ей нечего бояться и смело подошла к свободной лавке. Осторожно стягивая с себя одежду, девушка складывала её в аккуратную стопочку и с опасением поглядывала на дверь в душевую. Оставшись совершенно голой, смущённо зарделась и едва подавила желание вновь надеть платье.
Ступая босыми ступнями по влажному полу, Агнет зашла в наполненное паром помещение и осмотрелась. Кругом было полно девушек – высоких и низеньких, толстых и худышек. С мокрыми волосами, распаренные, они весело улюлюкали и брызгались водой, совершенно не стесняясь своей наготы, а Агнет всё пыталась ненароком прикрыть руками грудь. Не привыкшая к общественным душевым, она чувствовала себя необычайно скованно. Почему-то казалось, что все смотрят только на неё, поэтому она и постаралась скорее пробраться в самый дальний угол, где никого не было.
– Какие люди к нам пожаловали! – сразу же приметила её Мари.
Крутившаяся рядом с ней Грета почему-то вызывала сейчас даже большее отвращение, чем её громкоголосая подруга. Агнет постаралась проигнорировать этот выпад и раскрутила кран дрожавшей рукой.
– Что? Не хочешь со мной разговаривать? – поинтересовалась блондинка, гордо выпятив грудь.
– Ты в прошлый раз мало получила? – спросила Агнет, глядя на льющуюся ржавую воду.
Некоторые девушки засмеялись, но заметив сверкнувший злобой взгляд, моментально заткнулись и начали сосредоточенно намыливаться.
Мари, нахально улыбаясь, подошла к напрягшейся Агнет и, недолго думая, вырвала мыло из её рук, тут же пряча себе за спину.
– Отдай! – крикнула девушка.
– Поймай! – фыркнула блондинка, тут же перебросив кусок Грете.
Агнет с ужасом смотрела, как вновь расслабившиеся пансионерки начали со смехом перекидываться её мылом. Кулаки сжимались в бессильной злобе, но понимая, что возможная драка абсолютно бессмысленна, она продолжала стоять на месте, не обращая внимания на давно прозрачную воду, льющуюся за спиной.
Когда одна из девушек не смогла поймать мыло, и оно упало на пол, Мари тут же подскочила и метко пнула его прямиком в небольшое отверстие – слив для воды. Агнет не знала, что её разозлило больше – скверный поступок блондинки, дружный насмешливый хохот или виноватый взгляд Греты. Она молча подскочила к Мари и толкнула её в спину. Не ожидавшая такой прыти, та плюхнулась на колени и тут же взвыла от боли – рассекла кожу об острый кусок полуразрушенной плитки.
– Ах ты, стерва! – завопила Мари.
Пансионерки согласно зашумели, но не успели помочь блондинке встать, как в дверях душевой выросла фигура преподавательницы.
– Через десять минут отбой. Быстрее заканчивайте! – скомандовала она и не уходила со своего поста до самого конца.
Уже в своей комнате, прислушиваясь к шёпоту соседок и шуму ветра за окном, Агнет лишний раз убедилась, что бежать нужно и как можно скорее – вряд ли теперь Мари и её подружки так просто отстанут от Чужачки.
***
– А это обязательно? – жалобно пискнула Агнет, когда в одном ничтожном миллиметре над её веной замерла острая игла.
– Конечно, – кивнула медсестра, мгновенно протыкая нежную кожу. – В городе лихорадка, оспа, чума. Мы должны вовремя выявлять заболевания и устранять их.
Пока из организма безжалостно выкачивали кровь, всхлипывающая Агнет отвернулась в сторону и закусила губу. Вот уж не думала она, что сразу после занятий её приведут к медицинской комнате и заставят встать в огромную очередь, где собрались все без исключения девочки. В кабинет заходили по три человека. Так как Агнет была здесь в первый раз, ей всё казалось незнакомым и пугающим – острые блестящие инструменты, застеленные чистыми простынями кушетки и ряд пробирок с тёмно-красной жидкостью.
Вместе с ней зашли Эмили и Люси – обе являлись её соседками по комнате и даже великодушно заняли для неё очередь, иначе Агнет рисковала задержаться здесь до позднего вечера. Хрупкую Люси уложили на кушетку и воткнули в неё какую-то особо толстую иглу. Странно, но девушка не сопротивлялась, будто такую процедуру с ней проворачивали каждый раз. А вот Эмили, как и Агнет, просто усадили на стул и взяли немного крови.
