Текст книги "Мафия forever (СИ)"

Автор книги: chate

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 7 страниц)

 ========== За глупость надо платить ========== — Давай, Голиаф, заставь его кричать. В голосе не было ничего, кроме холодного равнодушия. Деловито так. Я вздрогнул, почувствовав приближение партнера, и невольно дернулся. Наручники врезались в запястья, заставив меня зашипеть. Сволочь, приковавшая меня бедного к изголовью кровати, бесспорно, страдала садистскими наклонностями. Или упивалась ими. «Всего один вечер позора. Просто надо перетерпеть», — успокаивал я себя. — Не кипиши! Свои, — шепнул низкий голос. Вот уж я рад-то! В который раз проклял день, когда позволил своему парню втянуть себя в эту авантюру. Он занял денег, как я наивно думал в банке, а поэтому – влюбленный кретин, – не читая, подписал документы, согласившись быть поручителем по займу. Именно из-за своего идиотизма и доверчивости, сейчас и лежу голый, с повязкой на глазах, под жаркими софитами, чей свет пробивался даже сквозь плотную черную ткань. Лежу и жду, когда меня от всей души оттрахают. Один жесткий порнофильм со мной в пассивной роли – и я свободен. Именно такой договор я подписал с тем, кому задолжал мой бывший, исчезнувший в голубой дали как последняя сволочь, оставив на добрую память долги. Хорошо, хоть сумма оказалась не слишком большой. Спасибо ему за это. Такое огромное спасибо, что я его не убью при следующей встрече, а только кастрирую, чтобы эта тварь размножаться не могла! Собственно самого кредитора я не видел, со мной связался его адвокат, этакий ушлый пройдоха-бета с носом гоблина, ехидной улыбочкой и масляными глазками. Договор, в котором черным по белому была проставлена сумма долга, мне дали почитать, а потом поставили перед выбором: а) продать недвижимость; б) продать почку или еще какой-нибудь ненужный орган; в) сняться в порнофильме, который будет распространен исключительно в узких зрительских кругах, поскольку сценарий несколько специфичен. В любом случае следовало отдать всю сумму в трехдневный срок, иначе на четвертый она увеличится в три раза, и я стану собственностью того, кто им эту сумму заплатит. И это в мире, где рабство запрещено уже более двухсот лет! — Должен вас предупредить, — вкрадчиво дожимал гоблин, то есть, адвокат, — покупатель всегда находится, и в девяносто девяти случаях из ста это публичные дома не самого высокого пошиба, которые свои денежки получат с вас. Так или иначе. Сволочи! Мафиози проклятые! Короче, выбора у меня фактически не было, эти люди достанут везде. Конечно, можно было получить деньги по-другому, продав почку или квартиру, но своего жилья у меня не было, а почку… Знаете, задницу как-то не так жалко, уже давно не девственник и попользуются ею недолго. Ну, наверняка порвут в порыве «страстной страсти», так заживет, регенерация у меня хорошая, а операция – это намного серьезнее, новая почка не вырастет. Ничего, в следующий раз буду именно ею, задницей, думать, когда (вернее, если) соберусь помогать еще кому-нибудь, тем более в денежных делах. Потому что бедовая моя голова явно спасовала. — Давай, повеселимся, детка! — громко произнес голос партнера по фильму, пока он выкручивал из меня анальную пробку. К его мускусному, типично альфьему запаху, примешивался кисловатый, типа грейпфрута, отчего меня сразу начало подташнивать. Ненавижу кислятину! — Мотор! Команда прозвучала как гром, и на меня тут же навалился здоровенный мужик, выбивая из легких воздух. Как там его? Голиаф? Да, судя по тому, как трудно мне дышать, туша знатная. Точно Голиаф. А если у него и член такой же… Ручищи сжали мои ребра – синяки останутся! – сдвинулись вниз, заставляя меня поджаться, а потом, подхватив под коленями, вздернули ноги вверх и в стороны, открывая доступ к скукожившемуся анусу. — Расслабься, детка, и получай удовольствие. — Голиаф нежно рычал текст, а я старался не зажиматься, чтобы неприятных ощущений было поменьше, хотя по заполошному дыханию любой мог понять – я перепуган до обморока. Он вошел сразу, мощно, с протяжным стоном облегчения, словно долго-долго ждал, и воздержание причиняло ему невыносимую боль, а сейчас его сладко отпустило. Актер, бля! Я все же почувствовал, как Голиаф чуть замедлился в самом начале, давая мне крохотную возможность подстроиться. И все равно было больно. Блядь! Член у него оказался под стать имени. Долбанный альфа. Правду говорят, все они козлы! При ужасно болезненном проникновении я непроизвольно выгнулся и закричал, инстинктивно пытаясь ускользнуть от неумолимо таранящего члена. Я по сценарию и должен кричать, но тот вопль, что вырвался у меня, совсем не был игрой. Если бы мои руки были свободны, я бы попытался оттолкнуть, ударить, а так лишь ранился до крови, бессильно выворачивая запястья. — Прекрасно, — тут же подал голос режиссер. – Давай, Голиаф, жёстче. Ты насилуешь его, а не в любви признаешься. Третья камера, возьми крупным планом дырку, покажи, как ее растягивает член, выворачивая края. Гадина! Чтоб тебя так выворачивали! Ощущение такое, будто у меня задница сейчас пополам треснет, а он требует еще жёстче. Всеми силами я пытался абстрагироваться от происходящего, но грубые толчки, буквально вбивавшие в матрац, не позволяли даже дыхание перевести. Трахали меня конкретно так, с оттягом. Хорошо, течка еще не скоро, альфий узел этого монстра я бы уже не вынес. По роли, хотя какие там роли в порнухе, нужно кричать и умолять, я и кричал. И скулил, и плакал и делал это вполне натурально. Об удовольствии не было и речи. Больше всего хотелось сдохнуть и не участвовать в этом… кошмаре, но кто же мне даст. Хорошо хоть повязка скрывала часть моего лица, да и о прочем я позаботился, покрасив накануне волосы в рыжий цвет, дабы не светить платиновыми лохмами. Очень уж не хотелось, чтобы меня узнавали на улице как порнозвезду. А когда расплачусь с долгом, уеду в какую-нибудь глушь, куда вряд ли попадет это шедевральное кино, и начну все сначала. Главное, выдержать и не сломаться. Да когда же он кончит-то, сволочь? Новая команда режиссера, член выдернули из моего растраханного зада, резко перевернули на живот, ставя на колени. От боли в вывернутых запястьях я снова взвыл, меня поощрили звучным шлепком, я выгнулся, а в следующую секунду тот кол, что у Голиафа именовался членом, принялся яростно пробиваться в мои внутренности. Больно было так, что у меня чуть сердце не остановилось. Даже сквозь стиснутые зубы я не переставал выть и мечтал только об одном: «Кончай, зараза, кончай! Я же умру сейчас от болевого шока». Увы, до финала было далеко. Интересно, а он заметит, что трахает мой труп? — Меняем экспозицию! Я почти не слышал режиссера, а он, меж тем, искрил идеями, не иначе Оскара мечтает заполучить. – Голиаф, заставь его взять тебя в рот и продолбись до желудка. «Какого? Мы так не договаривались!» — хотелось закричать, только я, неожиданно почувствовав свободу в многострадальной заднице – даже холодком потянуло, – и вякнуть не успел. Меня крутанули на спину, схватили за голову, грубо наматывая волосы на кулак. Ахнув, я невольно подался туда, куда тянула безжалостная рука. — Прекрасно. Вторая камера, покажи искривленный от боли рот. Чудненько. А теперь, Голиаф, действуй. По губам сначала прошлась влажная от смазки резинка, а потом я услышал звук, с которым ее содрали с члена. «Слава богу, хоть использованный презик лизать не придется». — Открой рот, детка. Соси! — Грубый приказ, и рывок за волосы, чуть не вынудил меня послать эту суку на хуй и сжать зубы, но я сдержался. Ничего хорошего не будет, если я сейчас взбрыкну или откушу этот хрен. Я-то получу моральное удовольствие, но к долгу вполне может присоединиться довольно кругленькая сумма компенсации. Да и часть долга я, наверное, уже отдал? Жалко, если зазря корячился. С трудом втянув в себя воздух, почувствовал, как от предлагаемого к отсосу объекта исходит вполне терпимый запах мускуса и… банана. Презерватив, а может, смазка, были с фруктовой отдушкой, перебившей кисловатый запах, а я и не заметил. Впрочем, мне похрену, не хватало еще жопой научиться запахи чуять. Открыл рот, выталкивая языком раздирающие его пальцы. Скотина, ты мне еще кроме задницы решил и губы порвать? Если так дальше пойдет, меня издерут со всех сторон – такой шланг в меня просто не влезет! Он же мне челюсть набок свернет! Испуг заставил меня судорожно вдохнуть и подавиться. Я в панике задергался с хуем во рту, и Голиаф немедленно подался назад. Я хватанул воздуха, словно утопленник, да еще немного добавил член, вернувшийся обратно как поршень. Пару раз он качнулся туда-сюда, распробовал, что может позволить себе больше, то есть глубже. Когда головка, величиной с небольшое яблоко уперлась в горло, я начинал давиться, перед глазами темнело, но Голиаф оказался опытным ебарем. Он прекрасно знал, когда следует чуть отступить, так что я все же дожил до следующей команды режиссера, только челюсть захлопнул с большим трудом. — Отлично, Голиаф. Заканчивай. И поярче! Сначала я почувствовал облегчение – конец скоро! – но все оказалось не так радужно. Меня отстегнули от кровати, вновь перевернули к лесу, то есть к подушке, передом, а к Голиафу задом. Лапищи приподняли, подхватив за бедра, а коленом наподдали снизу, заставляя раскрыться еще больше. И погнали по новой. Этот бугай опять влетел в меня, начал дергать на себя мою измочаленную тушку, и я почувствовал, как его член оттопыривает мой живот. Вот серьезно, он вроде распрямил все кишки и при каждом толчке, слева от пупка вздувалась шишка. Один оператор по команде режиссера аж чуть ли не под нас залез, снимая танец живота. Сколько это продолжалось, не знаю, просто потерял счет времени. Горло саднило, а от расковырявшего его члена, вскоре и кричать я уже не мог и только хрипел, болтаясь безвольной куклой. Он все наяривал и наяривал, пока вдруг не врубился особо глубоко и замер. Но я понял, что все закончилось, только когда услышал: — Хорошо, Голиаф, теперь медленно вытаскивай. Покачай его там, покачай… Пятая и третья камеры, снимите крупным планом зад, из которого вытекает сперма. Похлопай членом по дырке, держи пальцами, не давай закрыться. Войди еще разок на полшишечки. Отлично! Все. Стоп. Снято! Хорошо, что я был в повязке, и никто не видел моих слез. — Всем спасибо, все свободны, — прозвучало над головой, а потом я почувствовал довольно ощутимый толчок в плечо. – Эй ты, сдирай свой намордник, мойся и вали отсюда, если, конечно, не хочешь продолжить вечер удовольствий. Через час площадка нужна для следующего фильма. Что-то захлопало, что-то упало, кто-то засмеялся, кто-то кого-то послал, потом все затихло. Я попытался сползти с ложа любви, но даже свести вместе ноги оказалось непосильной задачей. Собрав волю в кулак, все же свалился с кровати, постанывая от боли, и огляделся. Темно. Черт, повязка! Вот ведь, даже мозги все вытрахали! Стащил мокрую маску. Все равно темно, хотя и не так. Справа виднелся оранжевый огонек, подсвечивающий слово «Выход», вот к нему я и почапал. Пополз. Правда, через пару метров я все же мужественно встал на четвереньки. В коридоре, стоило только лбом открыть дверь, как меня подхватил на руки здоровенный мужик метра под два ростом и такой накачанный, что казался необъятным. Выступающие надбровные дуги, мощная квадратная челюсть и красный ирокез, при зеленовато-черной татушке на правой стороне лица, говорили о том, что в предки этого индивида явно затесался неандерталец, причем в первом поколении. А неандертальцы красили свои ирокезы? — Первый раз, что ли? Живой? – прогудел он, пока я пытался разглядеть расплывающееся перед глазами лицо. — А мне сказали, опытный… Не совсем понял, о чем он спросил, но почему-то кивнул, чувствуя, как в голове стало легко. Это, наверное, и есть Голиаф, голос похож. Услышал его тяжелый вздох, а потом я просто куда-то делся. ========== 2. Побег ========== Я смотрел на обнаженного себя, отражающегося в ростовом зеркале старого шифоньера, и думал, что лучше заказать на обед. Есть хотелось до ужаса, а готовить нет ни сил, ни желания. Впрочем, выбор невелик. Пицца! Набрал номер пиццерии, уже предвкушая, как я сейчас наемся: — Большая пицца с курицей, грибами, двойными помидорами и сыром, без оливок! — Терпеть их не могу, как и рыбу. Вновь вернулся к зеркалу. Красавец, ничего не скажешь! С ярко-рыжими волосами я сам себе казался бледной молью, причем молью заморенной. Синяки с бедер, боков и живота – память позавчерашнего съемочного дня – почти сошли, а вот зад ощутимо побаливал, несмотря на то, что услужливый «насильник» отнес меня к коновалу, работающему при киностудии. Тот заверил, что разрывов серьезных нет, только пара трещин. Чем-то намазал, свечей поставил три, одна просто выпадала, что-то вколол и отпустил с богом, когда я смог передвигаться самостоятельно. Голиаф вызвал такси и даже оплатил проезд. Я, кряхтя, забрался на заднее сидение, свернулся клубком и отрубился, пока таксист не растолкал меня возле подъезда. Не знаю, как бы я в таком состоянии домой добирался на общественном транспорте. Наверное, свалился под куст где-нибудь. В общем, съемка далась нелегко, зато сегодня я получил по почте извещение, долг погашен, пару дней можно пожить спокойно, восстанавливая силы, а заодно и поискать место куда лучше свалить, пока диски с порнушкой будут тиражировать, прежде чем отправить в продажу. Конечно, лицо мое там не особо засветилось, но, как говорится: береженого бог бережет. Приобретать славу порнозвезды чего-то не хочется, да и жить в этом городе стало неприятно, и сменить место жительства самое то. С работой, конечно, будет туго, ландшафтные дизайнеры вряд ли кому-то нужны на периферии, но я не гордый, могу и официантом поработать, и уборщиком, главное, чтобы всякие альфы лапы к задку не тянули. После той ебли, что мне устроили с подачи бывшего, альфу я долго не захочу. Осмотрел себя еще раз и вздохнул. Я и так всегда был худым, кость тонкая, а сейчас вообще… как супермодель, они такими вешалками в жизни выглядят. Видели их когда-нибудь вне подиума? Но в отличие от тех дылд, у меня рост метр с кепкой в прыжке и выше я не стану. Двадцать один год недавно стукнул, куда уже расти? Но красивый, чего уж там скромничать. Многие пели о моих утонченных чертах лица, платиновых волосах, огромных глазах цвета морской волны, ресницах, как эти… черт… как опахала! А уж зад каждый второй норовил пощупать. Козлы озабоченные! Я вздохнул. Проще всего затеряться там, где много людей, но с другой стороны, и глаз больше и ушей, значит, надо ехать в глушь. Север – холодно. Юг – жарко. Остаются восток или запад. Куда? Стук в дверь заставил меня очнуться, надеть халат и отправиться забирать свою пиццу. — Ричард Хоуп? Ваш заказ. Шесть долларов. Расплатившись, закрыл дверь и сразу же распотрошил коробку. М-м-м… как вкусно! Томатным соусом капали когда-нибудь на халат? А, плевать. Все равно придется оставлять практически все. Прикинув мысленно наличность и состояние счета, решил, что на полгода скромной жизни должно хватить. Только безнал надо обналичить, потому как светиться мне карточками не с руки. Мало ли кто и зачем искать будет. А потом и работу найду. — Ничего, прорвемся, — скинув халат, я потянулся. И тут в дверь снова позвонили, причем настойчиво так, долго держа палец на звонке. – Что за нафиг? Открыв дверь, я уставился в уже знакомые наглые глазки. От мерзкого носа адвоката у меня мурашки по спине побежали в разные стороны. — Я уже рассчитался! — выдавил я, стараясь не стучать зубами, а этот, демонстрируя фирменную мерзкую улыбочку, протянул бумаги: — Хозяин недоволен тем, что вы изменили цвет волос. Это снизило цену за съемку на тридцать процентов. Но, одновременно с этим, хозяин восхищен вашим талантом и хочет, чтобы вы взглянули на эти документы. Вам предлагается сотрудничество на постоянной основе, за вполне приличный гонорар и процент от прибыли. — Катитесь вы со своим сотрудничеством нахрен! К Голиафу! — вспылил я, чувствуя, как все внутри сжимается от злости. – А бумаги можешь засунуть себе в задницу! — Ай-я-яй, молодой омега, такие нехорошие слова из такого чудного ротика. Впрочем, учитывая, какие штуки в этом ротике регулярно бывают… — А в твой рот и пихать ничего не нужно, хуже уже не будет! — огрызнулся я, а носатый гнусно так захихикал и подставил ногу, не давая захлопнуть дверь. — Ничего, хозяин быстро обломает наглого омежку. — Он ткнул бумаги, а поняв, что я не собираюсь их брать, прекратил улыбаться и кинул их через мое плечо. – Дурак! Отказываться не советую. Дороже выйдет. Все равно будешь делать то, что прикажут, не рыпайся, иначе обломают так, что и себя забудешь. Шлюшка!