Текст книги "Другой мир (СИ)"

Автор книги: chate

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 5 страниц)

========== 1. Попадец. Причем полный ==========

– Тамерлан, может, все же передумаешь?

Я отрицательно покачал головой и поднялся.

– Не могу, Лев Борисович. Сами понимаете, летчик с проблемами в голове – уже не летчик, а на земле или в учебке… не мое это. Сами знаете.

– Знаю, – Лев Борисович тоже поднялся и протянул мне руку, – но, если надумаешь вернуться, место для тебя всегда найдем.

– Спасибо. Не передумаю.

Пожав руку своему командиру, я кивнул ему на прощание и быстро направился прочь из кабинета, пока действительно не передумал. Ну не могу я находиться рядом с небом и знать, что подняться ввысь мне больше не суждено. Одна тяжелая контузия – и все, о небе можно забыть. Врач, профессор и светило медицины, когда я в сотый раз пытался убедить его, что здоров, сказал мне: «Вас, дорогой мой упрямец, убьет изменение давления на высоте. Ладно бы сам грохнулся – дурака не жалко, машину тоже, государство у нас богатое, новую построят, – но ты людей погубишь, что будут рядом с тобой в тот момент. О них подумай, если о себе не хочешь». Вот я и думаю теперь. Думаю так, что всю голову себе уже сломал, но ничего путного не придумывается.

Пройдя КПП, я огляделся, прощаясь со своим прошлым, и зашагал по дороге, не обращая внимания на дождь, вяло моросивший с самого утра. Так получилось, что к тридцати пяти годам я, Тамерлан Васильевич Громов, не имел практически ничего. Разве что родительская однокомнатная квартира в Подмосковье, обещание друга похлопотать о месте работы для бывшего военного с кучей заскоков, больной головой и небольшой суммой на личном счету – вот и все мое богатство. Причем мне было настолько наплевать на то, кем я стану на гражданке, что я даже не спросил, куда именно меня хотят пристроить. Ну ничего, прибуду на место, а там разберемся. Как говорила мама в далекие времена моего детства, волноваться надо последовательно. Вот и буду следовать ее совету.

С этими мыслями я добрел до остановки. Автобус уже стоял, поджидая пассажиров, так что, оплатив проезд, я быстро оказался на заднем сидении, пристроив спортивную сумку с вещами в ногах. Каких-то пара часов – и я прибыл в родной город. Кто-то сказал бы, что вернулся домой, но я совершенно не чувствовал себя здесь дома. Пятнадцать лет моим домом было небо, и вот теперь я вынужден ходить по чужой земле, заставляя себя не смотреть вверх каждую минуту, выискивая между облаками то, к чему больше никогда не вернусь.

Вечерело. Мне предстояло преодолеть полгорода, чтобы оказаться в квартире, оставшейся мне от родителей. Ехать в переполненном в вечерний час пик автобусе не хотелось, и я пошел пешком, закинув сумку на плечо. Конечно, вещей у меня за годы жизни набралось намного больше, чем одна сумка, но я решил на себе не тащить, а еще вчера сдал все в грузовую курьерскую службу, оговорив заранее дату и время доставки и указав тот адрес, где я отныне буду проживать. Дорого, конечно, но очень удобно. Да и что мне делать с деньгами, которые накопились на карточке? Кутить не с кем, бизнес свой начать – мало, остается только создать себе максимально комфортные условия проживания, чем я и собирался заняться в ближайшее время. Сбережений, конечно, немного, на черную икру не хватит, но на хлебушек с маслом и даже сыром наскребу.

Вот так, размышляя, я неспешно шел по городу, пока не оказался возле моста. Старинный, с чугунными, давно не крашенными решетками и кое-где обкрошившимися каменными краями, он живо напомнил мне о детстве. Помню, как мальчишкой прибегал сюда поглазеть на военные грузовики, когда они проезжали через город на полигон или с него. Тогда я еще не мечтал о небе, то стремление появилось у меня немного позже, а вот рев и рокот моторов меня буквально завораживали. Я представлял себя за рулем мощной машины, тянущей пушку или ракетную установку, и даже дух захватывало от мальчишеских мечтаний.

А потом отец взял меня с собой, когда по своим делам отправился в военную часть, расположенную за городом. Там меня поручили какому-то дежурному солдату, и он устроил мне экскурсию по части, показывая, что и где у них расположено. Конечно, теперь я понимаю, что по секретным и охраняемым объектам никто меня водить и не собирался, но для восьмилетнего мальчишки захватывающим и интересным было все, начиная от солдатской столовой и заканчивая плацем, где отрабатывался строевой шаг. И вот, когда меня уже вели обратно, над самой частью с ревом пронесся самолет, идущий на посадку. Ветер тогда сорвал с меня шапку, унеся ее вслед за пролетевшей крылатой машиной, а я с той самой секунды заболел самолетами и стал ими буквально бредить, так что по окончании школы передо мной даже вопроса не встало, куда идти: конечно в военную авиацию! Отца к тому времени уже не было в живых, а мама, видя, что это все серьезно, благословила, пожелав ни пуха ни пера. «К черту!» – ответил я смеясь, и началась в моей жизни новая эпоха – небесная.

Хорошая у меня была мама, понимающая, да и отец был настоящим мужчиной. Хотя его профессия и не предполагала каких-то особых физических данных, он всегда мог постоять за честь мамы и меня этому учил, как и тому, что уважение к женщинам нужно проявлять не только восьмого марта. Мама часто называла нас «мои рыцари».

Мои предки последние лет двести проживали в средней полосе России, и не совсем понятно, по какому принципу родители-археологи, стопроцентно русские люди, выбрали мне имя – Тамерлан. В учебке оно как-то не прижилось, зато кличка Гром, производное от фамилии, приросла как вторая кожа и стала моим позывным. Внешность у меня тоже вполне классическая, славянская: темно-русые волосы, высокий лоб, серо-стальные глаза и квадратный подбородок. Ростом бог не обидел – метр восемьдесят, – хотя красавцем я сам себя никогда не считал, в основном из-за сломанного в детстве носа, но проблем с тем, чтобы найти себе женщину, когда сильно припекало, не было. Ну, почти никогда. На учениях за юбкой не особо побегаешь, да и выматывались мы иногда так, что на женщин даже смотреть не хотелось, а не то чтобы… все остальное. Однако что-то все же во мне их привлекало. Однажды я даже осмелился спросить что, когда разомлевшая после секса дама, кажется, ее звали Катя, нежилась в постели, обхватив меня руками.

– М-м, сложно сказать, но… ты такой… надежный, – вздохнув, она потерлась об меня всем телом. – Ты будешь хорошим отцом.

Надо ли говорить, что больше я с той дамой не виделся. Как-то не готов я был к роли отца в тридцать лет, а теперь… Задумавшись, я решил, что и теперь не готов: не прельщали меня пеленки, распашонки и детские крики по ночам. Видно, так бобылем и придется век доживать.

Выйдя на середину моста, я приостановился, задумчиво глядя на воду. Мутная речка мало чем отличалась от той, что запомнилась мне, разве что к серо-зеленому оттенку из детства добавился бурый, и теперь она стала совсем непонятного цвета. А еще по водной глади, едва успевшей успокоиться после дождя, плыли редкие желтые листья, напоминая о наступившей не так давно осени. Почему-то сразу взгрустнулось, хотя и до этого особо радоваться было нечему. Вот так живешь-живешь, думаешь, что все еще впереди, что еще можно что-то исправить, изменить, если захочешь, а потом раз – и все: понимаешь, что лето жизни прошло, отцвело, отгремело, осень настала, когда пора пожинать плоды своей беспечности, а там и зима седая не за горами. Н-да, никто в молодости не задумывается над тем, что с ним будет через двадцать – тридцать лет. Человек просто живет, а потом понимает, что не жил, а прожигал лучшее время, только исправить уже ничего нельзя. Поздно. Время вспять не повернуть.

Мое неспешное созерцание реки под невеселые думы о прожитом было прервано ревом въехавшего на мост спортивного авто и грохотом музыки. Вообще-то мостом могли пользоваться только пешеходы и велосипедисты, но этим мажорам законы были явно не писаны. Две девушки, только что поднявшиеся на мост, с испуганными криками шарахнулись в сторону, а от идущего чуть впереди них пожилого мужчины в сторону водителя понеслось не совсем лестное пожелание. То ли его проклятие имело особую силу, то ли из-за скользкого после дождя тротуара, но машину вдруг начало крутить и понесло дальше по мосту, прямо на меня.

Я еще успел заметить испуганные лица водителя и пассажира, совсем молодых парней, а в следующую секунду меня подкинуло в воздух от удара крылом автомобиля, и я, благополучно перелетев через перила, подумал, что сейчас познакомлюсь со вкусом воды из речки моего детства. Все, что я успел – это набрать в грудь воздух и попробовать сгруппироваться, как при приземлении с парашютом, чтобы не убиться об воду, а в следующее мгновение она приняла меня в свои бетонные объятия. Кто никогда не прыгал с большой высоты в воду, тот не знает, что она не такая уж мягкая. При определенной доле невезения об нее можно разбиться или покалечиться, чего мне совсем не хотелось.

Оказавшись в воде, я в первую секунду потерял ориентир, настолько сильным оказался удар, потом над моей головой что-то блеснуло, словно свет фар резанул по воде. В тот момент я подумал, что машина падает следом и сейчас меня просто расплющит многокилограммовым куском железа о дно реки, поэтому заработал руками и ногами изо всех сил, стараясь отплыть как можно дальше от места падения. Когда же в груди начало колоть от нехватки воздуха, я устремился вверх, а вынырнув, огляделся, пытаясь оценить обстановку, и… выругался: моста не было! Совсем! Да и речка из пятиметровой и грязной превратилась в довольно широкую водную преграду, посредине которой я и барахтался, пытаясь понять, не умер ли, попав на тот свет, откуда еще никто не возвращался.

Впрочем, прохладная вода мало напоминала рай или ад, так что я поспешил выбраться на ближайший берег. Сумка моя все еще болталась за плечом, изрядно намокнув и мешая плыть, но бросать документы, деньги и личные вещи я не собирался. По крайней мере пока моей жизни не начнет грозить реальная опасность, а заплыв на двадцать метров в сторону ближайшего берега к таковым не относился.

К счастью, берег был достаточно пологим, и, выбравшись на сушу, я огляделся, пытаясь понять, куда попал и каким образом, но ничего, кроме банального «фэнтези с попаданцами», в голову не лезло. Подобной литературой я не особо увлекался, предпочитая классические детективы или, на худой конец, научную фантастику, но совсем необразованным не был, тем более что моя последняя зазноба буквально «тащилась» от подобной литературы, посвящая меня во все новинки жанра, как бы я ни отбрыкивался.

– Что там у нас по плану? Стать героем и спасти мир? Да запросто!

Сплюнув в сердцах, я начал стаскивать с себя промокшую обувь и одежду, тихо матеря тех затейников, кто меня в этот мир втюхал. Попадись они мне сейчас, не посмотрел бы на ранги и звания и морду точно начистил. Это же надо было так попасть!

– Как там говорят? Попаданец? Скорее попадец. Причем полный!

Одно хорошо: здесь, похоже, лето, так что проблем с сушкой одежды не предполагалось. Стуча зубами, я развесил промокшие шмотки по кустам, росшим вдоль реки, и занялся ревизией собственной сумки. К счастью, якобы непромокаемая сумка не очень подвела: вода немного просочилась в нее через молнию, но отделанные изнутри синтетикой стенки остались сухими, так что лежащие в глубине вещи и документы остались в полном порядке. Промокли только пара маек и спортивный костюм, что лежал сверху. Не самая большая потеря, если подумать. Наскоро вытершись первой попавшейся сухой рубашкой, я разбросал по кустам остальную мокрую одежду и переоделся в сухое, жалея о том, что запасной обуви с собой не носил, потому что побывавшие в воде туфли представляли собой жалкое зрелище. Вот что мне стоило хотя бы кроссовки с собой прихватить, а? Место же в сумке было. Но, как говорится, все мы умные задним числом. А еще я убедился, что беда одна не ходит: мои подарочные часы, якобы швейцарские, побывав в реке, остановились, навечно застыв на отметке в пятнадцать двадцать две. Ну как тут не ругаться?

Успокоившись, я устроился на прибрежной траве и принялся обдумывать положение, в которое попал. Прежде всего, следовало отыскать людей и выяснить, где я вообще, а уже потом думать дальше. Приняв такое решение, я пощупал рубашку, висевшую на ближайшем кусте, и удивился: она оказалась совершенно сухой.

– Вот те раз. Река холодная, на берегу тепло, но не жарко, ветра практически нет, а одежда уже высохла.

Обрадовавшись, я не стал заморачиваться новой проблемой, а быстро собрал и упаковал в сумку одежду, но вот с туфлями пришлось распрощаться: они буквально развалились у меня в руках!

– Тьфу, дрянь одноразовая. Китай, он и есть Китай, впрочем, за полторы тысячи другого нельзя было и ожидать.

Забросив в кусты то, что осталось от туфель, я в сердцах матюгнулся и, закинув сумку на плечо, босиком направился вниз по течению. К счастью, долго идти не пришлось: всего через километр, или около того, река немного повернула, кусты стали реже, и я смог разглядеть за ними брусчатую дорогу, а потом услышал и мерный скрип телеги. Решив подождать, я вышел на дорогу и остановился, вглядываясь в ту сторону, откуда шел звук, и надеясь на лучшее.

Еще минута – и из-за поворота показалась нагруженная сеном телега, влекомая странным животным, больше напоминающим черного быка, а не коня. Чем ближе она подъезжала, тем яснее я видел, что впряженная в нее зверюга – это действительно бык, только с небольшим горбом на спине, как у бизона, а его рога закручивались назад и вбок до ушей и напоминали бараньи. Управлял всем этим хозяйством рыжий мужичок с тонкой козлиной бородкой, обряженный в простую холщовую рубаху и такие же штаны. Подъехав ко мне, он остановил быка и что-то у меня спросил на совершенно незнакомом языке, на что я пожал плечами и ответил на родном русском:

– Не понимаю.

Потом я повторил то же самое по-английски и по-немецки, но в ответ получил только отрицательные жесты от мужика, тоже меня не понимающего. В конце концов, он мотнул головой на сено позади себя, явно приглашая садиться, а когда я взобрался на телегу, прикрикнул на быка, и мы неспешно тронулись в путь. Под мерный скрип колес я немного задремал, так что описать местные достопримечательности не могу. Все, что я видел – это кусты, кусты и еще раз кусты, между которыми росла трава. Ни деревьев, ни какой-либо живности или птиц я не заметил, хотя время от времени до меня доносилось какое-то чириканье, очень напоминающее воробьиное. Впрочем, я не орнитолог, могу и ошибаться.

Разбудило меня прикосновение к плечу. Встрепенувшись, я поглядел на возницу, а он, что-то оживленно говоря, тыкал в сторону города, виднеющегося метрах в пятистах и обнесенного каменной стеной. В том месте, где мы остановились, дорога раздваивалась: одна ее полоса вела к городу, а другая – убегала дальше вдоль реки. Как я понял, возница ехал дальше, а мне предлагалось отправиться в город и поискать там свое счастье.

– Понял, спасибо, – кивнул я мужичку и соскочил с телеги. Он кивнул мне в ответ, прикрикнул на быка, и они покатили дальше по дороге, а я направился к городу, надеясь, что за вход у них плату не берут.

========== 2. Новые встречи ==========

Города я достиг незадолго до заката. Ворота оказались гостеприимно распахнуты, никакой стражи на них не наблюдалось, хотя угловые башни и бойницы имелись, как и мост через наполненный водой ров. Прошагав по мосту, я спокойно вошел в город, пропуская выезжающие из него телеги. При этом я обратил внимание, что все встреченные мной люди были шатенами в той или иной вариации: от светло-каштановых до медно-рыжих. Может, из-за того, что я как-то выделялся на их фоне, а может, из-за одежды, но прохожие кидали на меня настороженные или немного удивленные взгляды и тут же отворачивались. Я еще подумал, что тут не так редко видят иностранцев, иначе бы на меня смотрели с большим любопытством, но уточнить этот вопрос было не у кого. Пару раз я пытался заговорить с людьми, попадающимися навстречу, но все они бросали на меня короткие настороженные взгляды, отрицательно качали головами и спешили пройти мимо.

Около часа я просто слонялся по городу, пытаясь придумать, куда бы мне тут пойти, чтобы устроиться на ночлег. А солнце опускалось все ниже и ниже, пока длинные тени не легли на мостовую, а над головами людей не зажглись разноцветные фонарики. Именно над головами, потому что эти фонарики взялись из ниоткуда и просто повисли в воздухе на трехметровой высоте, медленно проплывая вдоль улиц. Понаблюдав некоторое время за этим зрелищем, я убедился в том, что мир магический.

– Час от часу не легче. Если не найду мага, чтобы вернул меня домой, то кому я буду нужен в этом мире?

Постояв некоторое время на месте, я почувствовал, как остывающие камни начинают холодить мои босые ступни. Кстати, разглядывая людей, я приметил, что из обуви тут имелись этакие остроносые лапти, только плетеные из полосок кожи и насаженные на плоскую подошву в палец толщиной. Поначалу эта обувка показалась мне забавной, но сейчас я бы и от такой не отказался, потому что не привычные к хождению босиком ноги пекло и они болели, а теперь еще и мерзнуть начинали.

– Что за невезуха!..

Вздохнув, я повернулся, чтобы продолжить свой путь «куда глаза глядят», но раздавшийся где-то рядом скулеж заставил меня остановиться и прислушаться. Дальше последовали гневные выкрики, хлопки, а скулеж усилился, превратившись в жалобный визг. Отчего-то я сразу же подумал, что какая-то сволочь бьет собаку, а потому бросился в сторону звуков. Повернув за угол дома, я увидел, как молодой парень лупит прутом упавшего на землю пса. При этом саму собаку видно не было, ее накрывала какая-то тряпка, но стерпеть подобное отношение к животине бессловесной я не мог и бросился на помощь. Собственно, у меня никогда не было ни собак, ни кошек. Сначала этому препятствовала отцовская аллергия на шерсть, а когда я выучился и определился с местом службы, то вообще стало не до животных. Но все это не значит, что я их не люблю и могу пройти мимо подобного издевательства.

Подскочив к парню, я перехватил его руку, уже занесенную для следующего удара, вырвал прут и оттолкнул. Парень сначала что-то гневно выкрикнул и развернулся ко мне, явно собираясь драться, но потом как-то сдулся, буркнул что-то непонятное и поспешил убраться подальше. Причем поспешил – в прямом смысле этого слова: он почти побежал по улице. Испугался, что я его этим самым прутом и приголублю?

– Правильно сделал, ублюдок. Руки бы тебе переломать.

Отбросив гибкий прут, я присел на корточки рядом с собакой и потянулся к укрывавшей ее тряпке, чтобы снять и посмотреть, насколько пострадал пес, но тряпка сама зашевелилась и начала сползать в стороны, открывая мне…

– Мать твою, дракон! – от неожиданности я потерял равновесие, взмахнул руками и завалился назад, падая на пятую точку. Это действительно был дракон: маленький, размером со среднюю собаку. А то, что я принял за тряпку, на деле оказалось его крыльями. Вообще-то дракон был очень похож на ящерицу с длинной шеей, рогатой головой и игольчатым гребнем, но у этих пресмыкающихся не бывает крыльев.

Дракончик удивленно разглядывал меня, принюхиваясь, а потом открыл полную зубов пасть и коротко мяукнул, словно крупный кот. Окрас его определить было трудно, поскольку в свете повисшего над нашими головами желтого фонаря он казался зеленым, но подплывающий сзади красный фонарь медленно окрашивал животину в фиолетовый цвет.

Пока я разглядывал дракона, он сложил крылья на спине, позволив мне полюбоваться переменами цветовой гаммы с зеленой на фиолетовую, а потом снова мяукнул и засвистел, как мне показалось, вопросительно, а потом и жалобно.

– Эм, извини, э-э… парень, но я тебя не понимаю.

Сам не знаю, c чего мне пришла в голову мысль, что это самец, но назвать его девочкой у меня просто язык не поворачивался. В ответ дракончик сел, как сделал бы это любой пес, чуть склонил голову набок, и… у меня в голове промелькнула яркая картинка: кусок мяса на блюде. Отличное такое мясо, вырезка, без косточек и пленок. Сам бы съел такое, да кто ж мне даст.

– Извини, – вздохнул я, разводя руками, – еды нет, разве что…

Память услужливо подкинула мне воспоминание о шоколадном батончике с орешками, что я машинально кинул в сумку утром. Доктора советовали есть шоколад – углеводы, мол, для мозгов полезны, – вот я и купил себе пару дней назад батончик, только есть его мне не хотелось, а оставлять было жалко, так и таскал зачем-то с собой.

– Ты «Пикник» будешь? – пробормотал я, роясь в сумке, пока не наткнулся на застегнутую молнию кармана, а потом и шелестящую обертку в нем. На то, чтобы достать шоколадку и снять с нее фантик, понадобилось несколько секунд. Еще примерно столько же времени дракон изучал мое подношение, а потом высунул длинный, раздвоенный на конце язык и слизал сладость у меня с ладони, довольно присвистнув.

Чавканье, хруст начинки – и радостный писк дракончика огласил улицу. Он с надеждой ткнулся мне в руки, но, увы, порадовать его было нечем.

– Больше нет, – я развернул пустые ладони, показывая, что у меня действительно больше ничего нет, и поднялся с мостовой.

Дракончик грустно пискнул, а потом у меня перед глазами мелькнула картинка, как я глажу его и чешу надбровные дуги. Под впечатлением от увиденного я действительно потянулся к дракончику, а он, заурчав от удовольствия, прикрыл глаза и подставился под мои пальцы.

– Это ты со мной что, общаешься мысленно? – пробормотал я, вновь присаживаясь и продолжая почесывать немного шершавую кожу дракончика.

Насколько я помнил, во всяких там сказках и фантастических историях драконы имели чешую, здесь же была кожа наподобие крокодильей, с такими мелкими выпуклыми квадратиками. Причем на спине и боках квадратики – или все же чешуйки? – были крупными, а вот на голове и горле – мелкими. Живот мне было не видно, но просить дракончика лечь на спину, чтобы удовлетворить свое любопытство, я, честно говоря, не рискнул.

Я так увлекся почесываниями сказочной зверюшки, что не сразу услышал приближение десятка стражников, по крайней мере именно так я идентифицировал вооруженных мечами мужчин в кирасах и шлемах. Вел их, что-то лопоча и размахивая руками, давешний живодер, хлеставший бедного дракончика прутом. Дракон первым среагировал на приближение людей: он вдруг дернулся всем телом, оглянулся, а потом резко цапнул меня за руку, чуть выше запястья. Хоть из мелких отметин от острых зубов и выступила кровь, мне было не столько больно, сколько обидно: я к нему со всей душой, а он…

Не успел я отдернуть пострадавшую конечность, как дракончик прошелся по руке раздвоенным языком, слизывая капли крови, а потом, довольно рыкнув, развернулся к отряду стражников, растопырил крылья и низко зарычал, предупреждая о том, что приближаться не рекомендуется. Стражники остановились метрах в пяти от нас, а живодер шустро спрятался за их спинами. Я решил, что сидеть в присутствии чем-то недовольных и вооруженных мужиков будет не совсем правильно – вдруг придется бежать? А потому поднялся на ноги и поправил спортивную сумку на плече. Командир отряда – у него единственного кираса была выкрашена в золотисто-желтый, тогда как у всех остальных они были серо-стальными – сделал шаг вперед и заговорил, показывая рукой то на живодера, то на дракона.

– Ни фига не понимаю, мужик, – ответил я, когда он умолк, – только этому живодеру даже мышь дохлую поручить нельзя, не то что дракона.

Разумеется, мы друг друга не поняли. Может, из-за этого, а может, и еще из-за чего, но стражники, стоявшие за спиной командира, вдруг заволновались и, обнажив оружие, начали наступать на меня. «Бежать», – мелькнуло у меня в голове, но тут в противоположном конце улицы раздался топот, замелькал свет, и я инстинктивно рванулся к стене. Так у меня хотя бы окажется прикрыта спина, если вдруг придется драться, ведь бежать мне, по сути, некуда: с одной стороны стража, с другой – кто-то резво к нам скачет. Дракончик метнулся ко мне и вновь занял позицию между мной и стражниками, явно давая понять, что от меня никуда не уйдет.

Стражники насторожились, поглядывая то на меня, то в противоположный конец улицы, а когда всадники приблизились настолько, что можно было различить их одеяния и вымпел, вьющийся на пике над головой одного из воинов, стража вложила оружие в ножны и склонила головы, приветствуя вновь прибывших. Я тоже смотрел на них, пытаясь понять, кто передо мной. Шестеро всадников были с ног до головы закутаны в темные одежды, очень напоминающие одеяния арабов-кочевников, а один из них, едущий в середине кавалькады, словно под охраной, был одет во все белое. И если у «охранников» лица были закрыты тканью, оставляющей на виду только глаза, то у «белого» лицо было открыто, а полоса ткани, которая была предназначена для сокрытия личности, свисала с правой стороны «чалмы». Несмотря на это, разглядеть его лицо оказалось практически невозможно, то ли из-за темноты и цветного света от магических фонариков, то ли еще из-за чего. На вымпеле, реющем над головой одного из охранников, был изображен какой-то крылатый зверь или птица, подробнее разглядеть мне не удалось. Кони всадников тоже оказались не совсем обычными, по крайней мере для выходца из моего мира: короткая грива топорщилась ежиком и имела черную окраску, тогда как сами животные казались желто-коричневыми. Вместо копыт у них были трехпалые лапы; на голове росли рога, чуть загибающиеся назад; хвост был длинный, лысый и гибкий, с черной кисточкой на конце. А когда один из «коней» зевнул, я успел заметить зубы с довольно сильно выступающими верхними клыками, из чего следовало, что травоядными эти твари точно не были.

Как только всадники остановились, темные «арабы» расступились, пропуская вперед белого. Дракончик тут же ринулся к нему, а я невольно дернулся следом, желая удержать его, а то мало ли что. От этих «арабов» явно исходила какая-то угроза, я ее буквально всей кожей чувствовал, даже на затылке волосы встали дыбом и холодный пот выступил на спине. Однако белый поднял правую руку с открытой ладонью, обращенной ко мне, явно давая понять, чтобы я не двигался. И я замер, глядя на то, как дракончик остановился возле «коня» предводителя и начал ему что-то сообщать, шипя, щелкая, мяукая и поскуливая. Я поймал только пару отдельных картинок, в которых показывалось, как синий дракончик несет тяжелый пакет, но не может удержать и роняет на камни, за что хозяин и стал его бить, но тут появился я и заступился. Белый, кажется, отлично понял то, что ему говорили, а может, и показывали, повернулся к стражникам и что-то им сказал, поглядывая то на меня, то на живодера за их спинами.

Не знаю, что он сказал, но стражники тут же поклонились и отправились туда, откуда пришли, а живодер бухнулся на колени и о чем-то заголосил едва ли не на всю улицу, словно у него последнюю краюху хлеба отбирали. Белый оборвал его резким окриком, «охрана» тут же двинулась вперед, оттесняя неудачливого жалобщика в сторону, а у меня от голоса белого прямо мурашки по спине побежали. Не от страха, нет, но что-то в его голосе было такое… странно-притягательное. Решив, что проблема улажена, предводитель кивнул мне и двинулся по улице дальше, не обращая более на нас с дракончиком никакого внимания. Охрана тут же устремилась следом, взяв белого в клещи, и они галопом понеслись по улице, спеша по своим делам.

Поняв, что все закончилось, я облегченно вздохнул. Осталось только найти ночлег, желательно с ужином, но эта проблема казалась мне нерешаемой.

– Вряд ли кто-то добрый пустит босого чужака в дом, накормит и спать уложит за спасибо.

Дракончик что-то согласно свистнул, а потом заметался по улице, опустив голову к земле.

– Что ты там ищешь, приятель?

В ответ дракончик что-то мяукнул и устремился ко мне, держа в лапах мешочек с пол-ладони размером.

– Это что?

Вместо ответа в моей голове всплыла картинка с огромным куском мяса на блюде и камином, горящим в темноте небольшой комнаты. В следующую секунду мне в ладонь опустился мешочек, и я нащупал в нем…

– Монеты? Это кто-то потерял? – В голове всплыл образ убегающего живодера. – Понятно. Что ж, приятель, будем считать это компенсацией за моральный ущерб. Пойдем искать место, где нас накормят и дадут комнату на ночь. Кстати, тебя как зовут? – В ответ дракоша что-то засвистел защелкал, но ничего вразумительного от него я так и не добился. – Тогда я буду звать тебя Кош, не против?

Радостно посвистывая, дракончик подпрыгнул на месте и потрусил в ту сторону, куда ускакали всадники. Я пошел за ним, ни на минуту не усомнившись в том, что умный зверь приведет меня туда, куда нужно.

========== 3. Новые знания ==========

Кабак, или бар, или как они тут называются, встретил нас негромкими разговорами, запахом еды и выпивки. Зал освещался таким же шаром, как и на улице, только белым и тусклым. Справа от входа размещалась полукругом барная стойка, за которой стоял высокий и очень худой мужик, усиленно натирающий бокалы светлой тряпицей, кажется, даже чистой. На стойке, справа от хозяина, расположились три бочонка с краниками, вроде наших пивных, литров этак на десять каждый. Дальше находился дверной проем, а судя по доносящемуся оттуда аромату, именно там находилась кухня. Слева от входа располагался зал с прямоугольными столами и длинными лавками, где и сидели гости. У дальней стены горел камин, возле которого, слева и справа, располагались два квадратных стола со стульями. Вот туда я и направился: во-первых, хотелось согреться, посидев у огня, а во-вторых, за длинными столами располагались компании в несколько человек, и я не думаю, что на чужака там посмотрят благосклонно. Квадратные же столы были небольшими, на пару-тройку посетителей.

Дракоша, весело посвистывая, опередил меня и занял правый столик, усевшись прямо на него. Я покосился на бармена, но он стоял совершенно спокойно, так что я просто последовал за Кошем. Как только я сел, рядом появилась пухленькая служаночка, глядящая на меня с непонятным восторгом. Теперь передо мной встала еще одна проблема: как объясниться?

В это время мимо нашего стола прошла еще одна служанка, покрупнее первой, тащившая в руках большой поднос с горой ароматного жареного мяса. Дракон тут же заинтересованно заурчал, раскрывая крылья, а я поспешил кивнуть в сторону проплывающего мимо подноса:

– Нам вот это.

Служанка удивленно вскинула брови, оглядываясь, а потом улыбнулась мне и радостно закивала, что-то лопоча. Я тоже улыбнулся и кивнул, сам не понимая, на что соглашаюсь. Главное, чтобы это было съедобно. Есть хотелось просто зверски.