Текст книги "Финт хвостом (СИ)"

Автор книги: chate

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 6 страниц)

Глава 1

У всех нормальных людей судьба как судьба, а моя вечно какие-то финты выбрасывает. Не верите? Судите сами.

Жила-была девушка по имени Лиза. Это финт первый. Скажете, что нормальное имя? Да, Елизавета – нормальное, а Лиза – подлиза? То-то же. А мне с таким именем три года в детсаде и всю школу оттрубить пришлось. А если к этому еще и фамилию Лаптева прибавить, то тут вообще целое море возможностей открывается. Причем, море – в прямом смысле этого слова.

Финт второй – внешность. Родители и дедки с бабками часто повторяют – перерастет, поменяется. А я вот не переросла и не поменялась. Темные редкие волосы всегда были тусклыми. Глаза маленькие, невзрачно-серые, к тому же глубоко посаженные, с вечными синяками под ними и редкими ресницами. Бледные узкие губы, а на подбородке – дурацкая ямочка. Нос – картошкой. Мало? А как насчет родинки на самом кончике носа? Нравится? Мне – нет. В зеркало на себя противно смотреть, особенно, когда вижу второй подбородок. А уж что за урод на фотографиях получается, я вообще молчу.

Финт третий – тело. Я, как вы уже поняли, толстая. Нет, я жирная. Сто тридцать пять кг живого веса. Знаю, что сама виновата, но что я могу сделать, когда депрессия по поводу моей внешности всегда выливается в голод. Вот бывало, заскочу в магазин, возьму десяток пирожных, и, хоть ненадолго, но мне хорошо становится. А тут еще и бюст не растет. Другие девчонки – воблы сушеные, но имеют второй, третий, а то и четвертый размер, а я? Мне даже бюстгальтер можно не покупать, все равно цеплять не на что. И вообще, с одеждой всегда проблемы возникают, попробуй на мою фигуру что-то приличное купить. Ага, днем с огнем не сыщешь. Хожу в вечных мешковатых шмотках, чтобы жиры сильно в глаза не бросались. Получается этакий кубик на ножках.

Несколько раз меня пытались подбить на всякие диеты, спорт и аутотренинг, но я неизменно отвечала, чтобы отцепились. «Пока толстый сохнет, худой – сдохнет!» – стало моим девизом по жизни.

Финт четвертый – мужчины. Тут вообще отдельный разговор. Если записать все мои обиды на «сильный пол», это ж четырехтомник вроде «Войны и мира» получится. Мальчишки меня с детсада дразнили и обижали, а я их за это била. И во дворе, и в школе, везде было одно и то же. А в десятом классе я вообще готова была убить трех придурков. Они, видите ли, поспорили: кто из них меня в постель сможет затянуть. Я поначалу приняла их ухаживания за чистую монету, даже на диету села, краситься начала. А потом подслушала, как один из них жаловался, что у него на меня не стоит. Можете себе такое представить? Я тогда наревелась до икоты, в школу всю неделю не ходила. А когда пришла и один из этих гадов сунулся ко мне, он получил от меня такую оплеуху, что отлетел шагов на пять, не меньше. В общем, могу сказать вполне авторитетно: все мужики – козлы! С тех пор я на все комплименты и попытки подмазаться отвечаю словом, но так, чтобы несколько дней утереться не мог. А если кто-то руки тянул, то меткий удар коленом был хорошим аргументом против панибратства.

И, наконец, финт пятый – смерть. Да, да, я умерла. Причем, из-за чьей-то глупости, разгильдяйства и, конечно же, своей вечной невезучести.

Шла я, значит, поздним зимним вечером из библиотеки, я там работаю, если кому интересно, вернее работала. Шла я поздно вечером, темно уже было, и, главное, до подъезда уже дошла и дверь открыла, как бац! Одна единственная сосулька, и меня нет. Глупо, несправедливо и ужасно обидно. Зато теперь я точно знаю, что все рассказы о душах, бесцельно таскающихся по миру – правда. То ли грешила я много, то ли еще что, но ни в какой рай или ад я не попала. Сижу вот на кладбище, возле своей могилы, и так мне себя жалко, что слов нет. Поплакала бы, да нечем.

– Ой, девушка, я Вас прошу, зачем такие страсти? Ща Яков Соломонович усё заделает в лучшем виде.

Странную речь с одесским говором я поначалу даже не приняла на свой счет, так привыкла за месяцы одиночества, что меня никто не видит и не слышит. Но тут моего плеча коснулась чья-то рука, и я завизжала от неожиданности.

– Ша, дамочка, зачем такие звуки? Вы ж совсем оглушили старого еврея.

За моей спиной стоял полупрозрачный призрак с пенсне в левом глазу и большой папкой в руках.

– Вы кто?

– Я? Я – распределяющий души. Поскольку Вы, дамочка, в нашем реестре не числитесь как умершая, мы Вас немножко потеряли.

– Немножко потеряли? Вы что, издеваетесь?

– Ни Боже мой, ну что Вы, – замахал руками призрак, – наоборот, сейчас я Вам буду компенсацию делать. Поскольку смерть Ваша была не запланирована, мы готовы подарить Вам еще один шанс на жизнь. А поскольку Вам причитается моральная компенсация за три месяца скитаний, Вы можете сами выбрать мир и тело, в которое сможете вселиться.

Самой выбрать мир и тело – это же роскошный подарок. Так, главное сообразить, чего я хочу.

– Хочу красивое тело, чтобы не такое, как у всех, а самое-самое. Так. Хочу, чтобы мужики–«козлы» сами за мной бегали. И имя хочу красивое, никаких Лиз-подлиз чтобы и близко не было. Вот.

– О-о, это мы быстренько.

Призрак захлопнул папку, а потом улыбнулся мне, сверкая стекляшкой в глазу.

– Поехали! – он хлопнул в ладоши, и я почувствовала, как меня куда-то затягивает. От мелькания всевозможных цветов и бликов у меня просто закружилась голова. А когда я, наконец, пришла в себя, то оказалось, что я стою на четвереньках на берегу озера и смотрю на свое отражение в воде.

Первое связное предложение, которое вырвалось у меня в результате всех этих разглядываний, было:

– Ну, козел старый, попадешься ты мне еще раз, я тебе твое пенсне засуну туда, откуда ты его долго доставать будешь!

Очередной финт судьбы оказался круче всех остальных вместе взятых. Начнем с того, что я перестала быть человеком. На меня из воды смотрела милая, даже смазливая, мордашка молодого существа, с ушками на макушке. Дальнейший осмотр продолжил повергать меня в шок. Кроме ушек мне от кошачьих «родственников» достались зеленые глаза с вертикальными зрачками, хвост, когти и зубы, а также шерсть. Шерстка была мягкая, на голове длинная, а в остальных местах короткая. Остальные места – это хвост, тыльные стороны ладоней, на спине вдоль позвоночника – V-образный воротник на ключицах, сбегающий на грудь, и еще небольшой островок внизу живота. А еще там, в той нижней шерсти, было нечто, заставившее меня потерять дар речи. Там была мальчиковая... или мальчиковый… В общем, теперь я – мальчик!!!

Около часа мне понадобилось, чтобы успокоиться. Все деревья на берегу озера в результате моей нервной вспышки были исцарапаны. Зато мне полегчало настолько, что я смогла, вернее смог, обратить внимание еще на одну деталь – окрас. Нежный такой, розово-оранжевый, нет, скорее абрикосовый, да, именно абрикосовый цвет был у моей шкурки. И, кстати, я вспомнила, вернее, вспомнил, как в одной легенькой фентезюхе назывался такой зверь, – нек! Я – НЕК!

– А что, не так уж плохо, – констатировала я, потратив еще час на изучение своей внешности, – по крайней мере, теперь я могу сам за девками бегать. Такому красавчику никто не откажет. Киски, я иду к вам!

Идти, правда, предстояло босиком, но мои стопы имели более плотную кожу, чем у человека, так что поколоть босые ноги с непривычки мне не грозило.

Ой, как же я ошиблась в своих надеждах. В очередной раз, между прочим. Вечно мне не везет.

Побродив по лесу, где меня так некстати выкинула судьбинушка моя горькая, я набрел на дорогу. Выходить к людям я так и не решилась, потому как из одежды на мне был только мех. Немного подумав, я пошл… пошел вдоль дороги под прикрытием кустов, решив, что так оно надежнее будет, мало ли кого я встречу.

Пока шел, экспериментировал со своим телом. Вы себе не представляете, какое это наслаждение, когда твое тело юркое и легкое, когда можно бежать, прыгать или тихо красться, распугивая мелких пичужек, щебечущих в кустах. Еще я учился управлять когтями. Оказалось, что они у меня убираются и вытягиваются по желанию не только на руках, но и на ногах. Здорово! А еще у меня стали намного острее слух, зрение и обоняние. Эти приятные мелочи жизни отвлекли меня на несколько часов от основной проблемы: найти население и занять свою нишу в этом обществе. Интересно, каково это будет, стать членом стаи, или что тут у местных неков. А может они вообще тут как-то по-другому называются. На всякий случай я решил при встрече поменьше рот открывать и побольше слушать.

За несколько часов моего пути по дороге проехали трое. Первым номером у нас была повозка, похожая на крестьянскую, запряженная серым чешуйчатым зверем, типа динозавра, только небольшим. Зверь лениво протащил телегу мимо меня, а я так и не решился вылезти из кустов. Через пару часов навстречу прогрохотала большая повозка вроде кареты. В нее были впряжены два сине-зеленых ящера, которые быстро промчали карету мимо. И в первом, и во втором случае транспортным средством управляли существа, похожие на людей. Только вот рогов у человека не должно было быть. Я, конечно, помню, что все мужики–козлы, но не до такой же степени. А вот третий путник ехал верхом на здоровенном лосе. По крайней мере, мне этот зверь лося напомнил, да и всадник был не мелкий. Разглядеть его мне, к сожалению, не удалось, потому что он был укутан в черный плащ до самой макушки. А вот вылезать на дорогу и попадаться ему на глаза мне совсем не хотелось. Когда эта движущаяся гора проследовала мимо меня, я с

облегчением выдохнул и продолжил свой путь.

В дороге я был уже несколько часов. Смеркалось. Тяжелые сумерки все больше наползали на лес. Хорошо, что ночное зрение у меня тоже имелось. Вскоре совсем стемнело, надо было решать: искать место для ночлега или идти дальше. Можно было бы и пойти, я вроде как не устал пока, только вот в животе у меня урчало и стонало от голода. За весь путь я только два раза водички попил из найденных с помощью нюха родничков, а из съестного мне ничего не попадалось. Хоть бы ягодки какие или орешки. Я даже готов был съесть тех птичек, если бы их кто-нибудь зажарил. А, может, тут есть яйца?

Походил от дерева к дереву, но никаких гнезд не нашел. Вот же невезуха!

Пройдя еще немного вдоль дороги, я совсем отчаялся. Мой голодный животик булькнул согласно и умолк, смирившись с временными трудностями, когда... Ветер донес до меня вкуснейший запах чего-то съестного. Где-то рядом кто-то готовил еду!

Я погладил восторженно заурчавший живот и пообещал, что скоро мы покушаем. Убить готов за кусок хлеба. Вот честное слово!

Глава 2

Уже час лежал в кустах, слушая, какие рулады выводит мой бедненький голодненький животик, и смотрел на того самого здоровяка, которого недавно видел на дороге. По крайней мере, лось точно такой же, вон он пасется позади хозяина. Да и плащ, в который он до сих пор завернут по самые уши, один в один, как у того на дороге. Лица мужика не видно из-под капюшона, хотя, на кой мне его лицо? Я есть хочу.

В общем, я лежал, он что-то лопал из своего котелка, и я боялся, что он намерен был съесть все, не оставив себе ничего на завтрак. А это уже весьма прискорбно. Урчание в животе поддержало меня в этаких невеселых раздумьях, а он все жрал и жрал. У-у, жлобяра!

Наконец-то. Здоровяк отложил ложку, расстелил одеяло по другую сторону костра и, закутавшись в плащ еще сильнее, улегся, причем спиной ко мне. Ура! Осталось подождать совсем немного, он заснет, и я смогу покушать.

Я ждал. Рядом с котелком валялся мешок, смахивающий на рюкзак. Может, в нем тоже будет, чем поживиться? Хотите сказать, воровать нехорошо? А голодом морить меня, маленького и беззащитного, хорошо? То-то же.

Вроде заснул. Выждав еще чуток на всякий случай, я начал медленно двигаться в намеченном направлении. Цель – котелок. Прополз пару метров и замер, прислушиваясь. Тихо. Пополз дальше. Снова замер. Тут главное не спешить, и я не спешил, хотя в животе урчало все настойчивее. Последний метр. Все, я на месте!

Сунув нос в котелок, я разочарованно застонал. Пусто. Расстроено повел носом, принюхиваясь к аппетитному запаху бывшей еды, и вспоминаю про мешок. Он рядом, только руку протянуть. И я протянул. Быстро расправившись с завязками на горловине, я чуть ли не нырнул внутрь, столь привлекательный запах ударил мне в нос. Колбаска!

Рядом что-то треснуло, и я испуганно сглотнул слюну. Костер вдруг мигнул, словно от сильного порыва ветра, а в следующую секунду я взмыл в воздух, удерживаемый здоровенной рукой за шкирку.

– Что это у нас тут за воришка завелся?

Здоровяк в черном плаще вертел меня, как кутенка, разглядывая со всех сторон. Не знаю, на каком языке он говорил, но я прекрасно понимал его. Спасибо хоть на этом, Яков Соломонович, век Вас помнить буду!

– А что, неплохой зверек. Забавный.

Это я зверек? Ах ты ж, здоровяк тупоголовый!

Улучив момент, я со всех сил ударил его ногами в грудь. От неожиданности он отпустил меня и сделал шаг назад, чем я и воспользовался. Не знаю, как мне удалось вывернуться во время падения, но приземлился я на четвереньки, так что смог прямо с места стартовать в сторону деревьев. На бегу я выхватил колбасу из мешка, отбросив потом его в сторону.

К сожалению, здоровяк, ругаясь, несся следом, причем довольно быстро, так что около деревьев он меня почти настиг. Почти.

Добежав до первого же дерева, я сунул колбасу в рот и, с помощью когтей, взлетел почти до самого верха. Так я лег на ветку, вцепившись в нее когтями, и посмотрел вниз. Мама моя, я же высоты боюсь!

Здоровяк стоял внизу, уперев руки в бока и разглядывая меня. Капюшон упал с его головы, так что я теперь увидел, на кого нарвался. Светящиеся желтые глаза, белозубая клыкастая улыбка и ряд рогов, идущих по голове ото лба до макушки.

Вот черт, опять мне «повезло». Сидел на вершине дерева с колбасой в зубах, захлебываясь слюной, а поесть не мог, потому как боялся отпустить какую-нибудь руку, чтобы не навернуться вниз. Даже хвост обвился вокруг ветки, на всякий случай.

– Эй, зверек, спускайся.

Ага, щаз-з. Я крепче сжал зубы и закрыл глаза. Сразу вспомнилась басня Крылова «Ворона и лисица». Сглотнув слюну, я решил не «каркать», потому что второй раз мне колбаса может не достаться.

Ветер шелестел листвой, а я мужественно пытался успокоиться и уверить себя, что можно уже кушать, здесь меня никто не достанет. Живот со мной согласен и пробует голосовать «за покушать», но руки не поднимались, вернее, не отрывались от ветки. Я лежал, чувствуя как бешено бьется сердце. Слюна стекала вниз из не закрывающегося рта. Блин, очередной финт судьбы занес меня в довольно сложную ситуацию.

– Эй, ты там. Слазь, говорю, не трону.

Ага, поверила один раз, спасибо. К тому же, ему легко говорить, стоя внизу. Если бы я мог спуститься, я бы тут не сидел. Теперь я понимаю тех котов, что орут, сидя на деревьях. Сам бы орал, да колбасу жалко терять.

– Может тебя стряхнуть?

Я почувствовал, как дерево чуть дрогнуло подо мной. Мама! В ужасе я тихо завыл, вцепился когтями в ветку еще крепче и, приоткрыв глаза, глянул вниз.

Здоровяк занес руку и шарахнул по дереву кулаком. Оно снова дрогнуло, а я завыл сильнее и опять зажмурился.

И чего я влез на такое тонкое дерево? Рядом вон растет толстое, хорошее, его фиг свалишь, а я... Ну вот, опять стучит.

Он стучал, я вою и пускаю слюну, но украденная колбаса по-прежнему со мной. Не отдам! Вот посижу еще чуток, здоровяку надоест, он уйдет, и я буду кушать. Обязательно буду!

От близости еды и невозможности употребить ее по назначению, я захлюпал носом. Мне стало так себя жалко, что глаза помимо воли заслезились.

– Эй, ты чего? Я, правда, не трону. Слазь.

Все. Финиш. Я уже вполне натурально плакал. Слезы лились из глаз, сопли – из носа, слюни – изо рта. Зрелище наверняка потрясающее, к счастью, фотоаппаратов тут нет, так что моя гордость почти не пострадает.

В какой-то момент вдруг понял, что рядом со мной раздавались мерные хлопки, словно птица машет крыльями. А еще меня обдавало порывами ветра. Приоткрыв один глаз, чуть колбасу не выронил от увиденного. Здоровяк, мерно двигая большими черными крыльями, висел в воздухе прямо передо мной. Мало того, он ко мне еще и лапищи свои тянул когтистые. Все. Это конец. Горестно взвыв, я снова зажмурился.

– Ну, давай, маленький. Не бойся.

Э-э? Это он мне?

– Ты только коготки отпусти, и я тебя сниму с дерева. Ты даже не заметишь. А у меня внизу еще много всего вкусного. И мясо есть, и сыр.

Сыр? Сыр я люблю. И мясо. А если обманет и колбасу заберет?

Крепкие руки обхватили меня за бока, я запаниковал и, отпустив ветку, вцепился в них когтями. Здоровяк только громко вздохнул, и перетянул меня к себе. В панике я опять взвыл, но вскоре невесомость закончилась, и я оказался прижат к крепкому горячему телу. Я чувствовал, как двигаются мышцы груди в такт движению крыльев. Несколько мгновений, и он снова уговаривал меня, только теперь просил отпустить его.

– Мы уже на земле. Открой глаза и посмотри. Давай, отцепись от меня. Или так и будешь висеть на мне с колбасой этой несчастной?

Может и буду, а что, нельзя?

– Да отцепляйся ты уже, – нервничал, пытался отодрать силой, но я держался, – кушать хочешь? Значит отцепляйся.

О-о, а вот это дело. Кушать я очень хочу. Я открыл глаза и понял, что завис на здоровяке, словно обезьяна, обхватив его руками и ногами. Как только до меня дошло, что мы таки на земле, меня с этого мужика как ветром сдуло. Отбежав метров на пять, я настороженно замер, глядя на здоровяка рогато-крылатого. Не гонится. Выхватил изо рта основательно обслюнявленную колбасу и жадно съел ее, практически не жуя. Как я не подавился, для меня самого загадка.

Тем временем здоровяк нашел свой мешок, сел возле него на корточки и достал оттуда лепешку, сыр и копченое мясо. Все так же, не вставая, он протянул все это богатство мне.

– На, кушай. Извини, что напугал.

Я повел ушами, пытаясь понять, в чем подвох. Решил схватить меня, когда я подойду ближе? Так я был в его руках буквально минуту назад. Неужели он, правда, решил меня покормить?

Я двинулся в его сторону боком, медленно, маленькими шажками, готовый каждую секунду сорваться и броситься бежать, но он так и не сдвинулся с места, пока я не заполучила долгожданную еду в свои маленькие жадные лапки.

Лепешка свежая, мягкая, сыр тоже ничего, только слегка кисловат, а мясо чуть солоновато. Закончив еду, я облизал пальцы, не сводя глаз со своего «кормильца». Пока я подкреплялся, он сел около костра, достал бурдюк и теперь пил из него, смачно причмокивая.

После соленого мяса и кислого сыра пить хотелось довольно сильно. Я потоптался на месте, стараясь решить, что делать: идти искать родник или попросить воды, но все решилось без меня. Здоровяк клыкасто улыбнулся и протянул мне бурдюк.

– Пить хочешь?

Конечно, хочу, что за глупый вопрос, вот только приближаться к нему мне все еще боязно. Здоровый такой мужик, я ему до подмышки только и достаю. К тому же бегает быстро и летать умеет, вон крылья топорщатся, как у летучей мыши. Да и сам он лыбится, как сытый волк, намечающий меню на завтра.

И опять я бочком приблизился к здоровяку, взял бурдюк и быстро смотался на прежнее место. Так оно спокойнее будет.

Прежде чем пить, я принюхался. Резковатый запах пива ударил в нос. Я поморщился, но все-таки решился глотнуть немного. Ум-м, а ничего так, вкусно даже. Присосавшись к пиву, я даже зарычал, когда бурдюк начали отбирать, но его все равно выдернули из моих рук.

– Хватит, а то чего доброго буянить начнешь.

– Можно подумать, ты испугался, – тихо бросил я в спину отходящему здоровяку.

Не думал, что он услышит, но он остановился и, оглянувшись, вопросительно приподнял правую бровь.

– Ты разговариваешь?

– А что, не должен?

– Не знаю, – он пожал плечами, – я таких зверей никогда не видел.

– Это кто тут зверь, лоб рогатый?! – от возмущения я просто закипел. – Я существо разумное!

– Уже вижу, что разумное, – он усмехнулся, обнажая клыки, – только, кто ты такой?

Тут меня словно холодной водой обдало. Если этот здоровяк не знает, кто я, то в этом мире что, таких вообще нет? Ой, мама, куда же это меня занесло? И как я теперь один тут жить буду?! Ну, Яков Соломонович, попадись ты мне, гад полупрозрачный. Все беды в мире от мужиков, даже полупрозрачные, они все равно – козлы.

Кажется, от недобрых новостей я немного завис, потому что в себя меня привело легкое встряхивание. А тряхнул бы этот увалень меня сильнее, так из шкуры точно бы вытряхнул.

– Эй, ты что, припадочный?

Вот чего не люблю, так это умников всяких. У меня на них страшная аллергия. Словесная. Невзирая на ранги и звания.

– Сейчас ты у меня сам припадочным станешь, – я оскалился и обнажил когти, демонстрируя серьезность намерений. К сожалению, здоровяк не впечатлился, а начал ржать, да так, что ему любой конь обзавидовался бы.

– Ой, мелкий, ты такой милашка, при этом страшно колючий. Прямо нарис, честное слово.

Нарис? Не знаю, что за слово, но мне нравится, красивое. Решено, так меня и будут звать. И от здоровяка хоть какая-то польза будет.

– Так кто ты такой, пушистик?

Вот пристал.

– Я – нек. Можешь звать меня Нарис. А ты кто?

– Я? – мужик удивленно приподнял уже две брови, забавно, кстати, получилось. – Зовут меня Саршан, я – дрек. Еще что-то хочешь узнать?

– Ага, – я набрался наглости и осмотрел дрека с ног до головы и обратно. А ничего так представитель сильного пола. Голый торс с кубиками пресса, перевитый ремнями крест-накрест, совершенно без волос, но с вполне приятным загаром. Штаны и сапоги простые, без излишеств. На руках когти подлиннее моих, к тому же с кроваво-красными кончиками, этакий маникюр пикантный. Кстати, следов от моих когтей на его руках уже не видно, регенерация у мужика работает что надо. Лицо очень даже человеческое, вполне симпатичное, но не смазливое. Терпеть не могу смазливых мужиков. Подбородок квадратный, нос небольшой, прямой. В общем, все как у людей, если не смотреть на роговые парные гребни, начинающиеся сразу над бровями и идущие к затылку. Каждый следующий выступ больше предыдущего, а самые последние два рога были длиной сантиметров десять и слегка загибались назад. Ушей не было видно из-под волос, а сами волосы, черные и блестящие, доставали ему до лопаток. Причем, посредине, между рогов, и по бокам от них, волосы были заплетены в три косы, уходящие назад. Там они были связанны вместе и перевиты черной лентой с золотым и красным узором. Прикольно. Что еще. А вот, в правом ухе висит сережка – красный камень, ограненный в виде капельки, сверкает и переливается в свете костра. Ему идет, хоть и мужик.

– Так что ты там еще хотел узнать?

Что? Хотел? Ах, да, конечно хотел. Что-то я в последнее время часто отвлекаюсь.

– Хвост у тебя есть?

– Что-о?

Ну вот, теперь не только брови вверх полезли, но и глаза пытаются выйти за рамки, отведенные им природой. Может он дефективный?

– А что, у меня вот есть, – повернувшись боком к здоровяку, я помахал хвостом из стороны в сторону. При этом он как-то странно сглотнул, словно ему дышать было тяжело. Потом дрек сел на землю и тяжело вздохнул:

– Ты что, не из этого мира?

– А что, раньше это было не заметно?

– Заметно, только как-то не верилось. Таких, как ты, нет в нашем мире, но мало ли что могли маги придумать. Они все время что-то создают и переделывают. Но ты не знаешь элементарных вещей, так что ты точно не наш.

– А люди у вас тут есть?

– Есть, только они живут в королевствах на юге, сюда редко кто из них забредает, разве что маги, – дрек вздохнул еще раз, – ты, наверное, домой захочешь вернуться?

Рогатый поднялся и, сложив крылья, накинул на себя свой черный плащ.

Я пожал плечами.

– Домой – это вряд ли. Я там умер. Меня переселило в новое тело, вот только с миром что-то напутали, так что возвращаться мне некуда.

Саршан сразу заулыбался, услышав мое признание, и потянул ко мне руки.

– Но-но, – я отскочил в сторону, – руки при себе держи. Я тебе не зверюшка ручная, и нечего меня лапать.

Дрек заулыбался еще шире, демонстрируя полный набор зубов хищника.

– Настоящий Нарис. А ты не замерз случайно?

Только сейчас я понял, что действительно замерз. Меха на мне было смехотворно мало. Для того чтобы согреваться, пусть даже такой теплой летней ночью, как сейчас, надо было что-то посущественнее. Вот, например, одеяло здоровяка вполне подойдет, или плащик, но он уже занят.

– Ну, замерз, а что, ты хочешь мне что-то из своей одежки предложить или одеяльце? Я только «за».

Саршан опять заржал.

– Да ты в моей одежде утонешь, пушистик, а вот согреть могу.

И снова руки ко мне тянет. Ну, нет, не на того напал!

– Думаешь, раз едой поделился, так лапать можешь? Я честная дев… парень. Сначала женись, а потом уже и лапай.

– Это хоть завтра. Вот в Ларк приедем, там и обвенчаемся в Храме всех богов.

Ишь, как обрадовался, прямо засветился весь от счастья. Обвенчаемся. Так я тебе и повери… Что?! Завтра обвенчаемся?!

– Какое обвенчаемся?!!! Я же парень!!!

– И что? Ты мне понравился. Я согласен.

Бред! Нет, я знаю о гомосексуализме, не в лесу росла, но чтобы такое со мной было?! Себя я, как-то, к нетрадиционникам не причисляла.

– Зато я не согласен. Это ненормально. Мне девушки нравятся. Наверное. Должны, во всяком случае. А мужики все – козлы!

Ну вот, он опять лыбится, а зубы-то какие белоснежные. Ой, о чем это я?

– Во-первых, я не мужик, а дрек. Во-вторых, ты мне нравишься. В-третьих, ты сам мне предложение сделал, два раза. Так что, я согласен.

– Какие два раза?!

– Первый – когда хвост показывал и о моем спрашивал, а второй – только что.

Боюсь, он не шутит. Ой, мама, вот это я попал! Снова.

– Я что, похож на голубого? – от огорчения я чуть не плакал.

– Вовсе нет, ты розовенький такой, пушистый, мягонький.

– И совсем не розовый! – зашмыгал я носом. – Я абрикосовый. И я не хочу-у заму-уж.

– Почему? Я тебе совсем-совсем не нравлюсь? – дрек подхватил меня на руки, усадил к себе на колени и начал нежно гладить по голове.

– Нравишься. Чуть-чуть. Ты добрый. Только моя новая попка мне нравится больше-е.

Что ж за везение у меня такое? Ну, Яков Соломонович, попадись ты мне.