Текст книги "Одна любовь на троих (СИ)"

Автор книги: Чародейница

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 10 страниц)

Гермиона же смотрела на Блейза, ласкающего ртом член Малфоя, и чувствовала, как это распаляет ее ещё больше. Глаза блуждают по Забини, наслаждаясь зрелищем, а сердце гулко стучит в груди.

Драко воспользовался второй рукой, лежащей на талии девушки, и скользнул пальцами внутрь, а другой рукой начал быстрее массировать ее клитор, вызывая неконтролируемые стоны из прелестного девичьего рта. Блейз, не выдержав, провёл рукой по своему члену и начал надрачивать его, сладко жмурясь и при этом как можно глубже давая Малфою проникнуть в свой рот.

Атмосферу похоти, страсти и желания можно было проткнуть ножом – настолько она была плотной. Стоны смешались в один сплошной кокон, пошлые хлюпающие звуки только добавляли пикантности.

Гермиона сильнее вцепилась в плечи Драко, чувствуя, как узел внутри живота взрывается на миллиарды крупиц наслаждения, которые ударяют по ней, заставляя расслабиться. На ногах ее удерживала только рука Драко между ног.

Малфой, убрав руку от клитора Гермионы, схватил Блейза за кудрявые темные волосы и начал управлять им, заставляя сосать быстрее и сильнее. Блейз насаживался на член Драко с такой же скоростью, как надрачивал себе ладонью.

И в одно мгновение все прекратилось с громким рыком и задушенным стоном. Малфой обессилено осел на ковёр, утягивая за собой Гермиону, пребывающую на грани реальности и бессознательного состояния. Забини, вытерев руку о свои пижамные штаны, лёг рядом с Драко и Гермионой, прижимаясь к девушке с другого бока.

Громкое дыхание отходящих от оргазма людей было почти осязаемо в комнате. Так же, как и их неподдельные эмоции умиротворения и спокойствия.

Комментарий к

Надеюсь вам понравилось.❤️

Кто скинул в ПБ ошибки – моя огромная благодарность.

Говорите что так, а что нет. Я готова исправляться)

12.03.2020 – отредактировано ФД.

========== Часть 4 ==========

Яркий свет пробивался сквозь окна, падая рассеянными лучами прямо на лицо спящей Гермионы. Гриффиндорка поморщилась и повернулась на другой бок, надеясь доспать положенное время и совсем немного понежиться в кровати, но ощущение собственной наготы заставило замереть и испуганно распахнуть глаза.

Вчерашний день вспыхнул в памяти яркой пеленой. Мерзкие розовые стринги. Разрыв с Роном. Половина дня, проведённая в комнате. Драко и Блейз, которые принесли ей еду из Большого Зала. Два сплетенных тела на кровати Драко. А потом…

Мерлинова борода! Она в здоровом уме и трезвой памяти сразу после разрыва с парнем переспала, ну почти переспала, с двумя слизеринцам, которые, по идее, должны ее ненавидеть и презирать всеми фибрами души. А вчера… вчера они были другими.

В их глазах была жажда ее тела, желание обладать и доставлять удовольствие. При воспоминании о том, как Блейз оттягивал ее соски, следя за реакцией на его действия, как Драко скользил пальцами по ее клитору, разглядывая Гермиону жаждущим взглядом, как Малфой и Забини сплелись в страстном поцелуе друг с другом, а потом и с ней, низ живота скрутило горячим узлом.

Гермиона выпустила нервный вздох, пытаясь собраться с мыслями. Пора готовиться к новому учебному дню, который должен принести ей целую кучу неприятных ощущений. Она нехотя слезла с кровати, чувствуя прохладу комнаты голым телом.

Краска опять залила лицо и шею гриффиндорки из-за жарких воспоминаний прошедшей ночи. Гермиона поспешила одеться и последовать своему желанию – принять наконец-то душ.

В ванной было влажно и душно. Пахло мужским гелем для душа и средством после бритья. Сердце ускорило свой ритм, а к щекам прилил жар, который, казалось, и не покидал ее ни на секунду с момента пробуждения. «Я навечно останусь помидором, если при каждой мысли о паре слизеринцев буду так краснеть!».

Дверь напротив резко открылась, а на кафельный пол ванной ступила босая ступня Малфоя. Блондин в одних пижамных штанах, – о, Мерлин, которые он вчера стянул при ней, – зашел в небольшое пространство, зевая и пробегаясь пальцами по спутанным платиновым волосам.

– Доброе утро, Грейнджер, – хрипло сказал он, подходя к раковине и включая воду.

Все внутри Гермионы замерло и понеслось с удвоенной силой. Тело приготовилось бежать, мышцы напряглись для прыжка за дверь в свою комнату, а дыхание начало учащаться, но такому желанному побегу не удалось сбыться. Малфой плеснул себе в лицо водой, провёл рукой по волосам, приглаживая их, и обернулся к застывшей на пороге двери гриффиндорке.

Грейнджер тяжело сглотнула вязкую слюну, а по телу прошел электрический ток. Их глаза встретились. Ее карие, широко раскрытые, и его серые, лукаво прищуренные.

– Так и будешь там стоять?

Гермиона не ожидала – вот совсем не ждала – такой быстрой встречи с одним из слизеринцев. Да, они делили одну ванную комнату, жили в одной башне, да и, в принципе, могли столкнуться и на пороге в Большой Зал, но обычно продуманная Грейнджер ещё не успела поразмыслить над произошедшим вчера, в ее спальне, и прийти к какому бы ни было выводу.

Вода разбивалась потоком о белоснежную поверхность раковины и заполняла своими звуками все пространство ванной. А Гермиона так и стояла, испуганно и неуверенно замерев на месте при виде парня, с которым вчера так страстно обжималась.

Это были, наверное, самые прекрасные моменты в ее жизни наедине с лицами мужского пола. И она была бы абсолютной дурой, если бы не хотела повторить, опять почувствовать их поцелуи, нежные касания Блейза и грубые Драко, увидеть их рядом с собой обнаженными. Она правда хотела их обоих и каждого по отдельности. Но…

Её заполняли смущение – естественно, ведь никакого контакта, особенно такого тесного не предполагалось вроде как никогда, – излишняя открытость – Драко и Блейз видели ее с тех сторон, с которых никто никогда не видел – и страх.

И этот страх был основным, что заставило Гермиону заледенеть и опасливо взирать на платинового блондина. Она боялась, что сейчас Малфой рассмеется ей в лицо, оскорбит, унизит, ну и дальше по списку, а потом присоединится и Блейз, который наверняка находится за стенкой. Они скажут, что большей уродины и бревна в своей жизни не встречали, а их любопытство, когда они увидели ее ублажающей себя, полностью удовлетворено, и они пойдут и разболтают всей школе, как заучка Грейнджер, словно последняя шлюха, оказалась с ними в одной постели. Сейчас их прекрасные слова, которые вчера были бальзамом на душу, ушли на задний план, а полнейшая неуверенность в себе вышла вперед под громкие овации смущения и страха.

Но Драко все стоял, буравя девушку взглядом. Разглядывал яркие фиолетовые отметины на ее шее и ключицах, чувствуя возбуждение при явном признаке вчерашнего вечера, и ожидал ответа, а Гермиона все же нашла в себе чувство собственного достоинства, чтобы показать, что она чего-то да стоит. Она вытерпит все, что преподнесет ей судьба, и даже если это будут оскорбления и косые взгляды до конца последнего года обучения, то так тому и быть.

– Доброе утро, – произнесла Гермиона и сделала несколько нетвёрдых шагов вперёд под пристальным взглядом серых глаз, которые вчера так страстно на неё смотрели.

– Как спалось? – осведомился Малфой таким голосом, будто вёл светскую беседу в своем мэноре, и Грейнджер могла бы поставить галеон на то, что он тоже нервничал.

Стало чуточку, но легче. Гермиона, собрав волосы в небрежный пучок, увереннее схватила свою зубную щетку из прозрачного стаканчика, выдавила мятную зубную пасту и поднесла ко рту. Раз Драко ещё не брызжет ядом направо и налево, значит, не собирается оскорблять ее. Во всяком случае, пока что.

– Замечательно, а тебе? – спросила и принялась чистить зубы так тщательно, как ее учили с детства.

Может, это и было слишком смущающе – чистить зубы перед кем бы то ни было, но вчера его лицо находилось у нее между ног, и Гермиона подумала, что тут уже не пристало стесняться.

Она заметила в отражении зеркала засосы на своей белоснежной коже и искра возбуждения и некой радости возникла в душе. Прекрасные воспоминания на секунду вспыхнули в создании. «Теперь они будут преследовать меня вечно».

– Вполне сносно, – ответил Драко, тоже выдавливая пасту на зубную щётку и принимаясь чистить зубы, не сводя с Гермионы взгляда. Собрав волосы на затылке, она дала Малфою больше простора для детального разглядывания ее прекрасной шеи, острых ключиц и узких плеч, и все это явно подействовало на него возбуждающе. Захотелось прижать ее к холодной поверхности раковины и…

Может, если бы Грейнджер не боялась, что забрызгает все вокруг зубной пастой, если начнёт говорить, то она бы съязвила что-нибудь про то, что он на неё пялится, но приходилось только делать вид, что она этого не замечает. «Ты сильная, Гермиона. Покажи ему, что тебе все равно. Ты не будешь вести себя ни как его фанатка, ни как смущенная первогодка».

Гермиона, приободренная своими же мыслями, наклонилась над раковиной, чтобы выплюнуть зубную пасту и ополоснуть рот.

– Драко, а где… о, мисс Грейнджер, доброе утро, как поживаете? – Блейз замер на пороге в ванную, расслабленно облокачиваясь о дверной косяк и широко улыбаясь. – Что же ты не сказал мне, mio caro, что с тобой здесь принцесса?

Гермиона резко выпрямилась, успев выплюнуть лишь зубную пасту и воззрилась теперь на двух слизеринцев, которые, казалось, забирали весь влажный воздух ванной, и ей становилось нечем дышать. Итальянец был в темных брюках и черной расстегнутой рубашке, элегантно висящей на его поджаром теле. Голос Забини был дружелюбным и веселым, а потому гриффиндорка посчитала, что грубить и унижать ее никто не собирается, и можно постараться выяснить, а что, собственно говоря, будет дальше. Ей уже можно при встрече целовать их в губы или стоит обходить стороной, только завидев?

– Доброе утро, – тихо промямлила Гермиона, чувствуя обжигающий вкус мятной зубной пасты на языке, но не решаясь нагнуться над раковиной, чтобы промыть рот.

– Ты был слишком занят выбором рубашки, поэтому, даже если бы я тебя позвал, ты не смог бы расслышать, по уши утопая в бесконечном количестве одежды, – ответил Драко после того, как сплюнул зубную пасту.

– Ох, Драко, прекрати завидовать моему неподражаемому вкусу, – закатил глаза Забини. Малфой же только фыркнул и стал ополаскивать рот водой из-под крана, отвлекая на себя внимание гриффиндорки. – Ну так что, bella, какие на сегодня планы? Не хочешь посидеть в комнате у Драко? Мы собирались написать эссе для Флитвика.

– Ч-что? Вы спрашиваете про мои планы? – округлив глаза, спросила Гермиона, даже забывая о том, что на ее губах все ещё зубная паста.

Они правда зовут ее… заниматься? В спальне у Малфоя? Ну, то есть, сесть с учебниками и писать на пергаменте пером целое эссе?

– Ну, да, а что в этом такого?

Гермиона засуетилась, повернулась к раковине, упираясь ладонями в холодный камень, ополоснула рот, пытаясь переварить информацию, выключила в конце концов воду и перевела взгляд на отражение слизеринцев в зеркале. Стало слишком тихо. Грейнджер могла слышать своё неровное дыхание и гул сердцебиения.

– Просто… ну… эээ… мы типа что… что все это значит? – она как-то неопределённо замотала головой и взмахнула руками, смотря то на блондина, то на брюнета.

– А после вчерашней ночи разве не ясно? – спросил Малфой, выгибая бровь

– Amore mio, Драко, не будь грубым, – Блейз отстранился от дверного косяка и начал подходить к Гермионе. – А это значит, мисс Грейнджер, что вы нам очень нравитесь, и мы хотим, чтобы вы были с нами. Если, конечно, нет возражений.

Забини положил руки на ее талию, сминая шелковый топик и кожу под ним. Стайка мурашек прошлась по позвоночнику и задержалась в волосах на затылке. Гермиона смотрела в серьезные глаза Блейза в отражении зеркала, а в голове, наравне с гулом мыслей на задворках сознания, стояла звенящая тишина.

«Они хотят… быть со мной? Вместе? То есть, как крайне странная пара из троих человек?»

Грейнджер перевела взгляд на Драко, который с напряжением вглядывался в ее отражение. Она не могла поверить, что она и правда им нравится. Гермиона могла бы подумать, что все это крайне продуманная подстава, но… их взгляды, обращенные к ней. Будто она вершитель их судеб, и они ожидали приговора. А Гермиона… не знала. Это все было слишком внезапно. Слишком быстро. Только вчера утром ее парнем был Рональд, а сейчас она успела провести ночь с двумя слизеринцами, которые теперь хотят с ней что? Отношения?

– Я… я не знаю, – в звенящую тишину ванной выдохнула Гермиона, – это все так неожиданно, я просто…

Малфой неожиданно ожил. Подошел к Гермионе, вцепившейся в край раковины и Блейзу, сжимающему ее талию. Грейнджер напряглась, пытаясь понять, что он хочет сделать.

Драко подошел сбоку, небрежно скидывая руку Блейза и кладя свою ладонь на освободившееся место. Резко дернул, разворачивая Гермиону лицом к ним и не давая шансов на сопротивление.

Они, как две скалы, возвышались над девушкой, заставляя почувствовать ее в капкане из их крепких тел. Грейнджер сразу вскинула голову, встречаясь взглядом с парой туманно-серых радужек.

– Грейнджер, – Малфой провел костяшками пальцев по её щеке, заставляя задохнуться от неожиданной ласки, – мы давно мечтали о ночи с тобой, и ты превзошла все наши ожидания. Мы хотим, чтобы ты была с нами. Как любовница, как друг, как близкий человек, и следующее решение за тобой.

Драко ухватился за выпавшую из пучка волнистую прядь и накрутил ее на палец, чуть оттягивая. Гермиона нервно вздохнула и перевела взгляд на Блейза, будто ожидая от него каких-то слов. Но Забини только подмигнул, весело ухмыляясь, и лишь по слегка заметной складке между бровями можно было сказать, что он напряжен.

От Малфоя чувствовались сила и власть, а от Блейза – нежность и легкость. Они были как две противоположности, дополняющие друг друга. И это было так… волнующе.

– Мы ждём тебя сегодня вечером. Выбор за тобой, – напомнил Драко, склоняя голову к шее гриффиндорки.

Он слегка прикусил нежную кожу рядом с одним из вчерашних засосов, заставляя ее вздрогнуть, а затем легко провёл языком, пуская электрический ток по организму девушки. И резко отошёл назад. Последний раз взглянул в карие, широко распахнутые, глаза и удалился в свою комнату, чувствуя покалывания на губах от соприкосновения с ее кожей.

Блейз заправил за ухо прядку волос, с которой игрался Драко, и аккуратно поцеловал девушку в щеку.

– До встречи, bella, – и также удалился, улыбнувшись напоследок и прикрывая дверь в комнату Малфоя.

Гермиона громко выдохнула, чувствуя, как все мысли уходят вместе с воздухом.

Приятная близость слизеринцев, которая витала вокруг неё, туманила разум. Надо было подумать над их предложением, проанализировать ситуацию, но Гермиона расползлась в дурацкой улыбке и прижала ладони к горящим щекам. «Они хотят быть с ней».

Грейнджер замотала головой из стороны в сторону и неожиданно вспомнила, что надо торопиться, иначе она не успеет на завтрак.

«До вечера еще много времени на размышления».

***

Гермиона настолько увлеклась мыслями о слизеринцах, вчера творивших с ней что-то невообразимое, что совсем позабыла о расставании с Роном. Только когда она спускалась по движущейся лестнице, ее пробило дикое осознание, что сейчас все будет по-другому.

Она зайдёт в Большой Зал, все взгляды обратятся к ней, Рон будет сидеть в обнимку с Лавандой, отделившись от друзей и взирать на нее взглядом побитого щенка, Джинни и Гарри будут негодующе осуждать его, а из Гермионы делать бедную мученицу.

Перспектива была ужасной. И Гермиона начала обдумывать, как можно все исправить, но, естественно, в голову ничего не шло, кроме того, что надо посильнее закутаться в красно-золотой шарф, чтобы никто не увидел ярко-фиолетовые следы, оставленные двумя волнующими ее парнями.

Но Большой Зал встретил ее привычной атмосферой начала учебного дня. За столом Равенкло все были погружены в толстые книги или свои конспекты, хаффлпаффцы громко смеялись и дурачились, кидаясь друг в друга хлопьями, слизеринцы надменно взирали на все это безобразие, тихо переговариваясь между собой.

А за столом Гриффиндора сидели ее друзья. Все вместе. Как всегда разговаривали, ели и готовились к новому учебному дню. Джинни закатывала глаза на шутку Гарри, тыкая его локтем в бок, но слегка приподнимая уголки губ, Рон смеялся, одновременно с тем жуя бекон, а брюнет усердно жестикулировал, продолжая рассказ.

«Я явно что-то пропустила».

– Доброе утро!

– Доброе, Гермиона, – поздоровалась Джинни, морщась от вспышки смеха двух гриффиндорцев рядом с собой. – Все хорошо? Тебя вчера не было на ужине.

Грейнджер поборола желание изогнуть бровь в немом вопросе и посмотрела на Рона, который тут же перехватил ее взгляд. Васильковые радужки полны мольбы, вины и жалости. Это особо не трогает, лишь оставляет легкое послевкусие разочарования на языке.

Уизли слегка сводит брови, умоляя, а Гермиона уже знает, что промолчит. Не в ее стиле устраивать разборки на глазах у всех. Всего на секунду взгляд улавливает движение двух знакомых фигур, и в голове всплывает крайне необходимый вопрос: «А как Драко и Блейз узнали вчера про их расставание, если никто не в курсе?».

Но тут же приходит осознание, что пауза между вопросом Джинни и её ответом затянулась, и Гермиона слегка встряхнула головой.

– Да-да, все отлично! Просто засиделась за эссе по Защите.

Джинни подозрительно сощурила глаза, разглядывая слишком отстраненного Рональда, подмечая, что сегодня пара села напротив друг друга, а не вместе. Гермиона же заметила, как Лаванда с противоположного конца стола пялится на Рона, как на самый лакомый кусочек торта, и стало тошно.

– О, понимаю! Я вчера тоже… пытался сесть за него, – хмыкнул Гарри, не замечая лжи в словах подруги и напряжения в атмосфере.

– Ага, и в конце концов сел он только за новую партию в шахматы! – с укором произнесла Джинни, при этом выглядя ничуть не осуждающе.

Джиневра в последний раз оглядела Гермиону, заострив внимание на красно-золотом шарфе, намотанном на ее шею, и, видимо, решила пока сдаться, отвлекаясь на Гарри, который как раз завёл беседу о новых метлах.

Гермиона облегчено вздохнула и уткнулась в свою тарелку, Рон благодарно взглянул на уже-только-подругу-и-то-не-факт, а двое слизеринцев переглянулись, радостно ухмыляясь друг другу. Их план удался.

***

– Гермиона!

После завтрака Грейнджер самой первой выскочила из Большого Зала, намереваясь найти перед занятиями Макгонагалл и отдать ей уже составленный план дежурств, но так просто ускользнуть от разговора, который она предвидела, не получилось.

Рон догнал её, не успела она и два шага сделать в направлении кабинета профессора, и легко впился пальцами в ее локоть, останавливая.

– Чего тебе? – буркнула Грейнджер, вырывая свою руку из его захвата.

Неприятные мурашки поползли по коже от его касания, а в голове вспыхнул розовый цвет и пелена дождя, застилающая видимость наравне со слезами. Она сложила руки на груди, потирая локоть и пытаясь избавиться от противного чувства.

– Я… хотел поговорить, – как всегда мнётся, бегает глазами и совсем не к месту начинает краснеть.

– Вчера наговорились, разве нет?

Гермиона смерила Уизли злым, холодным взглядом, надеясь, что сейчас он стушуется, и ей не придётся ни о чем с ним разговаривать.

Но.

Рональд проявил чудеса стойкости, обычно так не присущей ему.

– Гермиона, я знаю, что ты не хочешь меня слушать, ведь я поступил, как мудак. И не отрицаю, что сам все просрал. Здесь только моя вина и больше ничья, но я надеюсь, что ты сможешь меня простить когда-нибудь, и мы снова будем друзьями, как прежде.

– Как прежде больше ничего никогда не будет, – фыркнула Гермиона. – Как ты сам правильно выразился, ты мудак, который все просрал. Если тебе не хотелось быть со мной, то мог спокойно обсудить это и мы бы расстались, как адекватные взрослые люди, но… ты все ещё недальновидный маленький ребёнок, который думает только о себе. Так что мне абсолютно не жаль, что судьба сама решила нас развести.

Грейнджер говорила все это, а сама понимала, что, в принципе, она уже и не обижалась. Вся эта тирада была нужна, чтобы поучить непутевого друга уму-разуму, поставить на место и дать понять, что если он хочет обратно заполучить ее дружбу, то придётся изрядно постараться.

Сейчас ее сердце лишь немного сжималась от отголосков такого противного чувства, как предательство, а в большей же степени оно заполнялось непривычными эмоциями по отношению к двум слизеринцам, которые как раз вышли из Большого Зала и остановились вдалеке, буравя взглядом главную старосту девочек и рыжего гриффиндорца.

– Я постараюсь все исправить, – прошептал Рон раскаивающимся тоном, заглядывая в глаза Гермионе, – но можно кое-что уточнить?

– Ну?

– Ты расскажешь всем, что произошло?

Гермиона закатила глаза. «Ну, естественно, он ведь понимает, что произойдёт, если все узнают, как он поступил».

– Рональд, разве то, что я не закатила скандал за завтраком, тебе не даёт все ответы?

– Э-э-э, ну да, наверное, даёт. А что мы тогда скажем?

– Мы скажем? – Гермиона изогнула одну бровь, думая о том, что пора учить Рональда думать своими мозгами. – Нет, Рон, это ты все скажешь. Можешь придумать что хочешь, мне все равно. Только не смей делать из меня виноватую, иначе все узнают, какого цвета нижнее белье у Лаванды, – последние слова Грейнджер прошипела прямо в лицо Уизли, окончательно смерив его ледяным взглядом, развернулась на каблуках и стремительно направилась к кабинету профессора Макгонагалл, не замечая двух пристальных взглядов из противоположного конца Главного Холла.

***

Гермиона чувствовала неопределённость. И это ее пугало.

Гриффиндорка весь день витала в своих мыслях, из-за чего на трансфигурации чуть не лишила себя бровей, на зельях не опрокинула котёл с антидраконьей сывороткой, а на ужине все же вылила на форменную юбку тыквенный сок.

Такую несобранность обычно сосредоточенной Гермионы почти никто не заметил, разве что Джинни странно посмотрела на подругу, когда та начала судорожно убирать следы сока на юбке и столе, при этом краем глаза посматривая куда-то вперёд. Но Уизли почти не придала этому значения, и тем более не стала искать, на кого Грейнджер могла так коситься. А может, и следовало бы.

Взгляд Гермионы весь день то и дело притягивался к двум высоким фигурам с изумрудно-серебряными галстуками на шеях. А они будто специально были постоянно в поле ее зрения.

То громко и заразительно смеялись, стоя в коридоре около кабинета по Чарам, привлекая к себе всеобщее внимание, то во время перерыва сидели на лавочке в Главном Холле, изучая какой-то крайне громоздкий фолиант, то шли прямо навстречу выпавшей из реальности Гермионе, одаривая ее хитрыми улыбками.

Грейнджер и так было тяжело обдумывать их предложение, но своим постоянным присутствием они напрочь сбивали ее с толку, не давая углубиться в пучины своего сознания и накрутить целый ворох проблем и сомнений в голове. В мыслях постоянно всплывали их тёплые руки на ее теле, поцелуи, откровенные действия и… мозги напрочь отключались, заставляя прямо сейчас подойти к Драко и Блейзу и сказать, что она согласна быть с ними. Всегда и везде.

Но потом они покидали поле ее видимости и беспокойные мысли прорывались сквозь жаркие воспоминания вчерашней ночи. «На долго ли это? А что скажут люди, когда узнают? Что я скажу друзьям? Действительно ли я так им нужна или все это лишь игра на чужих чувствах ради собственного удовольствия?»

Ответов на эти вопросы не было, так же как решения: что же ей в конце концов им ответить? Принять предложение или отвергнуть? Окунуться в пучину неизвестности и наслаждения, или следовать своей привычной схеме поведения?

Когда Гермиона после столь изматывающего дня оказалась в своей комнате и, наконец-то, упала на кровать, зарываясь лицом в покрывало, то совершенно иррациональные эмоции накрыли ее.

Здесь пахло ими. Драко и Блейзом. Горький шоколад и нежный ландыш. Сердце сделало скачок, а по телу прошла дрожь. В голове опять возникли их взгляды, полные нежности и внимания, и это острое напряжение в воздухе, когда они рядом с ней. «Ну кого я обманываю?».

Гермиона с уверенностью встала с кровати, переоделась в светлые джинсы и самую приличную блузку из всех имеющихся у нее в гардеробе, слегка расчесала волосы и направилась к двери, ведущей в ванную комнату.

Пора действовать так, как велит сердце и душа, а не разум и здравый смысл.

Открыть дверь в ванную оказалось легкой задачей для храбрости гриффиндорки, а вот завидев следующую преграду, отделяющую ее от Малфоя и Забини, Грейнджер замерла в неуверенности, прикусив нижнюю губу.

Гермиона повернула голову и посмотрела на своё отражение в зеркале. Опять перед глазами всплыло сегодняшнее утро и то, как уверенно вели себя слизеринцы рядом с ней. Грейнджер с большей долей критики осмотрела себя, примечая как всегда растрепанные волосы, небольшую грудь, маленькие плечи и, в принципе, костлявую фигуру. Что здесь может кому-то нравится? Да ещё и двум самым привлекательным парням школы?

«Они вчера ласкали меня так, будто я, по меньшей мере, принцесса благородных кровей, которую они хотят ублажать день и ночь. Может, все-таки, есть во мне что-то цепляющее?».

Гриффиндорка сделала несколько бесшумных шагов к двери в спальню Драко и опять застыла, разглядывая неровности в дереве прямо перед собой. Сердце громыхало в груди, подскакивая к горлу, а ладони вспотели от напряжения.

«Обратной дороги уже не будет».

Ну и драккл с ним!

Гермиона, повинуясь секундной взявшейся из глубины ее подсознания храбрости, два раза ударила костяшками по шершавой поверхности двери и застыла в ожидании, которое продлилось пару секунд.

Дверь резко распахнулась, являя девушке Блейза с широкой белозубой улыбкой, собственно и открывшего ей дверь, и Драко, вытянувшегося на кровати во весь свой немалый рост.

– Bella, ты пришла!

– Д-да, – тихо ответила Гермиона, чувствуя себя не в своей тарелке под двумя внимательными взглядами и коря свою непредусмотрительность за то, что не придумала заранее, что им сказать. – Вы хотели эссе начать писать?

Молодые люди переглянулись. А Гермиона глубоко вздохнула, чувствуя терпкий мужской аромат, витающий в спальне.

– Мы-то хотели, а вот о чем ты думала, приходя писать эссе без свитка, пера и учебников, не понятно, – с лёгкой ухмылкой ответил Малфой, садясь на кровати.

– Драко! – укоризненно взглянул на любовника Блейз.

Гермиона покраснела, понимая, что выставила себя полной дурой, не обдумав заранее свои действия и слова в комнате Малфоя. Действительно, ведь надо было взять все принадлежности, а то это выглядит так, будто она собиралась заняться с ними чем-то другим. Более интересным и интимным.

– Ну, я тогда пойду и…

– Грейнджер, расслабься. Я пошутил, – слишком серьёзно произнёс Драко, вставая с кровати. – Проходи. Где тебе будет удобнее заниматься: на ковре или кровати?

Блейз закатил глаза, глядя на Малфоя, повернулся к Гермионе и схватил ее за запястье, подбадривая лучезарной улыбкой, затягивая девушку в комнату и закрывая за ней дверь.

Грейнджер почувствовала приятные мурашки от касания Забини, которые были полной противоположностью ощущениям от ладони Рона, сомкнувшейся сегодня утром на ее локте. В голове всплыл вопрос, заданный Драко, и Грейнджер нервно посмотрела сначала на кровать, вспоминая, как увидела на ней Малфоя и Забини, увлеченно ласкающих друг друга, а потом на изумрудный ковёр, с которым почти ничего не ассоциировалась. Ответ был очевиден.

– На ковре было бы здорово, – все ещё робко ответила Гермиона, неуверенно опускаясь на него.

***

Делать домашнее задание со слизеринцами оказалось очень увлекательно. Драко выдал гриффиндорке чистый свиток пергамента, одно из своих перьев, которое, наверняка, стоило целое состояние, разложил все имеющиеся у него книги и… работа закипела. Обычно, когда приходилось заставлять Гарри и Рона делать домашнее задание, Гермиона молча сидела над всевозможными книгами, пытаясь сделать идеальную работу для себя, а потом исправляла написанное мальчиками, в то время как они, смущенно улыбаясь, убегали сидеть за шахматами или играть в квиддич. Тут же все было совсем по-другому. То, чего всегда так не хватало Грейнджер.

Драко и Блейз с большим рвением и интересом кинулись перерывать все книги в поисках нужной им информации, попутно обсуждая действия различных заклинаний и втягивая в разговор Гермиону, для которой процесс написания эссе ещё никогда не был настолько захватывающим. Они могли дурачиться и говорить на серьезные темы одновременно, при этом ведя себя так естественно, будто это было обычном делом – сидеть вот так втроём и выполнять домашнюю работу вечером буднего дня.

Со временем внутреннее напряжение покинуло Гермиону, оставляя только самый настоящий уют и правильность происходящего. Единственное, что совсем чуть-чуть напрягало, – это желание ощутить их прикосновения, по которым Гермиона успела соскучиться, на себе, но… парни вели себя так, будто до этого дня ничего между ними не происходило, и они не видели вчера ее обнаженное тело. Это одновременно и радовало, ведь не было никакого смущения, но и, между тем, расстраивало, ведь до безумия хотелось поцеловать каждого и прижать к себе, ощутить тепло, исходящее от них, и крышесносный аромат.

Но Малфой, как всегда, не смог держать язык за зубами и умудрился разрушить атмосферу спокойствия и расслабленности.

– Грейнджер, а можно спросить?

– Да, конечно, – лучезарно улыбнулась ему Гермиона, обмакивая перо в чернильнице и выводя слова бисерным почерком на пергаменте.

– Что сегодня утром хотел от тебя Уизли?

Грейнджер замерла, оставляя не дописанным слово, и вскинула голову, заглядывая прямо в туманно-серые глаза, которые смотрели серьезно и заинтересовано. В отношении эмоций Малфоя всегда тяжело было сказать, что он испытывает.

– Ты не обязана нам говорить, конечно, – мягко произнес Забини, – но нам бы хотелось узнать.

Гермиона сглотнула, откладывая перо в сторону, а ладони опять начали потеть. В голове всплыл вопрос, который периодически там появлялся наравне с неуверенностью, не давая спокойно существовать еще с завтрака.

– Я вам отвечу, только если вы мне расскажете, – Гермиона оглядела по очереди Драко и Блейза, чувствуя все ту же храбрость в себе и стимул говорить дальше, – как вы узнали о нашем с Рональдом расставании, если об этом никто в школе не знает?

Грейнджер почувствовала, как натянулись нити напряжения в воздухе. Слизеринцы на несколько секунд опешили, быстро переглянулись и едва заметно нахмурились. Секунды все текли в привычном ритме, а Гермиона почувствовала, как ей становится тяжело дышать. Неужели они скрывают от неё что-то ужасное?