Текст книги "Alucinari (ЛП)"

Автор книги: celluloid

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 3 страниц)

Питер распахивает глаза, хватая ртом короткие испуганные вдохи.

Скованный страхом, он несколько раз быстро моргает, пытаясь заставить глаза адаптироваться к темноте быстрее, чем они обычно на это способны. Питер всеми силами старается привести дыхание в норму, и, вопреки бешено колотящемуся сердцу в груди, ему удаётся немного успокоиться, вернуть себе некоторое чувство стабильности.

В комнате всё ещё темно. Он в ней всё ещё один. Дверь закрыта, тусклая полоса света из коридора пробивается сквозь щель под ней. В квартире тихо. Беглый взгляд на часы даёт понять, что сейчас чуть позже четырёх утра, и он достаточно взрослый, чтобы знать: монстров под кроватью не существует.

Питер осторожно садится на кровати. Всё в порядке. Он в порядке. Это был просто сон.

Он медленно подтягивает к себе колени, прижимает их к груди. Он упирается в них лбом и не может удержать рвущиеся из груди всхлипы.

Питер переводит взгляд вниз и отчаянно смотрит на ЭмДжей. Она смотрит в ответ, и в её глазах он видит те же шок и страх, которые испытывает сам. И он понимает: она тоже не знает, что делать.

Лето продолжается. У них должен быть ещё как минимум один месяц, чтобы проводить время вместе, заказывать пиццу, смотреть фильмы и целоваться. А теперь он боится даже произнести её имя.

Не впутывай её в это, звенит у него в голове, когда он чувствует на себе внимание всей толпы.

Прошу, хватит смотреть на меня, мысленно умоляет он, обращаясь не к людной улице Нью-Йорка, чьи взгляды начинают давить ему на нервы, но к ЭмДжей. Он может справиться с вниманием целой улицы, но он только что пришёл с ЭмДжей, и если хоть кто-то свяжет это…

Лондон…

На ней до сих пор разбитый кулон: она его так и не сняла, и хотя, в некотором смысле, так кулон подходит ей не меньше, он изначально подразумевался целым, как и она – вне опасности…

Убирайся отсюда! кричит на Питера собственный разум, и он тут же срывается с места.

Он чувствует вибрацию своего телефона, пролетая между зданиями. Питер не осмеливается доставать его, – не посреди прыжка, – но зато наконец формирует какой-никакой план действий: найти самое высокое, самое тихое здание, спрятаться на крыше и надеяться, что никто не поднимется наверх.

Обычно, когда он скрывается из виду, Питер снимает маску и делает глубокий вдох не-такого-уж-и-свежего воздуха. Так, по крайней мере, лучше, чем дышать через спандекс. Но теперь, когда на него отовсюду смотрит собственное дурацкое лицо – боже, ну почему фото должно быть таким неловким, фото из школьного альбома, подумать только – он не хочет снимать её когда-либо вообще, даже чувствуя липкий пот на своём лице.

Он находит подходящую крышу – старое здание без какой-либо выделяющейся архитектуры (меньше шансов, что тут окажется камера, меньше шансов, что тут живут люди, которые решат подняться наверх в поиске славы или же просто выйдут подышать) – и опирается о трансформатор, спиной к единственной двери, ведущей на крышу. Его сердце гулко бьётся, переполненное адреналином и страхом. Он касается головой металлического корпуса трансформатора и делает глубокий вдох.

Затем Питер достаёт телефон и едва удерживается от того, чтобы инстинктивно отшвырнуть его в сторону (что, в данном случае, будет значить сбросить его с крыши).

Он запостил селфи в Инстаграм Паучка, наверное, минут двадцать назад. Уведомления на этом аккаунте отключены, ясное дело. А вот на личном аккаунте нет, ведь никому дела нет до Питера Паркера, но теперь он видит, как безостановочно всплывают уведомления с комментариями. Питер сдавленно всхлипывает и идёт в настройки, чтобы их отключить. Он думает что, может, стоит вообще его заблокировать, но потом решает, что с текущим положением дел хуже уже не будет, так что, может, он просто его забросит.

Не читай комментарии не читай комментарии, звучит у него в голове на повторе, словно мантра, несмотря на то, что он испытывает сильнейшее искушение открыть Паучий аккаунт. Это не кончится ничем хорошим Паркер не делай этого.

Он закрывает приложение и теперь, когда волна уведомлений больше не скрывает их за собой, видит пропущенные вызовы. Один от Неда. Один от Хэппи. Семь от тёти Мэй. О, Боже.

С ними уже ничего не поделаешь, так что он переключается на сообщения и инстинктивно сразу жмёт на имя Неда, потому как с ним наверняка будет проще всего.

ЧУВАК, гласит первое сообщение. И сразу следом, ты в норме?

Без понятия, быстро печатает Питер в ответ и почти сразу после отправки переключается на главное меню.

Его взгляд концентрируется на последнем сообщении тёти Мэй: Питер пожалуйста перезвони.

Ему не надо повторять дважды. Питер открывает контакты, сразу выбирает имя Мэй, и всего на секунду его сердце пропускает удар: Меня отслеживают?

Он послушался совета ЭмДжей и установил VPN перед поездкой в Европу. Он не знает, работала ли эта штука. Работает ли до сих пор. Включена ли она прямо сейчас. Была ли она когда-либо включена.

меня отслеживают меня отслеживают меня отслеживают меня отслеживают

– Питер! – восклицает тётя Мэй, вырывая его из собственных мыслей. Он снимает маску, чтобы свободнее говорить, но вместо этого ещё один всхлип вырывается у него из горла, прямо в динамик. – Питер, ты в порядке? – спрашивает тётя Мэй, и её голос звучит так, словно она себя чувствует ничуть не лучше.

– Я.., – это всё, что выдавливает из себя Питер, прежде чем у него перехватывает дыхание. Он кашляет, пытаясь прочистить горло. – Мне надо повесить трубку, меня наверняка отслеживают…

– ИДИТЕ К ЧЁРТУ! – он слышит, как Мэй кричит по ту сторону линии, и теперь, когда он наконец обращает внимание, слышит, как кто-то глухо колотит в дверь. Затем Мэй обращается уже к нему: – Извини, кто-то наверное пустил журналистов в здание, сказал, где мы живём, клянусь тебе, они самые настоящие стервятники. Я не буду говорить ни с кем из них. Питер, всё хорошо?

– Тётя Мэй, я… нет, – отвечает он, и так странно, что всего три буквы позволяют почувствовать себя куда свободнее. Нет. У него однозначно ничего не хорошо. Он с силой зарывается пальцами в волосы, слегка массируя кожу головы, и тянет за них у самого основания шеи. Больно. Он сжимает пальцы сильнее. – Я не знаю, что мне делать…

И когда его голос наконец ломается, он осознаёт, что плачет.

– Ох, милый, – произносит тётя Мэй, и Питер просто хочет утонуть в этом голосе. И он действительно сжимается всем телом и наклоняется чуть ближе к телефону. – Хотела бы я сейчас тебя обнять.

– Я бы тоже хотел, – отвечает он. И затем добавляет: – Мне пора. Прости, что ты оказалась втянута во всё это.

– Не смей бросать трубку, – говорит тётя Мэй, и Питеру кажется, что он тоже может услышать слёзы в её голосе. – Тебе не за что извиняться. Я тебя так люблю, и я всегда буду тобой гордиться, знаешь это?

Нет, думает Питер, потому что кто-то записывает звонок, и они используют это как улику против тебя. Замолчи. Замолчи. Замолчи.

Но вместо этого он выдавливает короткое:

– Я тоже тебя люблю.

– Не бросай трубку, ладно? – повторяет тётя Мэй. – Хэппи хочет поговорить с тобой.

Питер парит – это стало теперь одним из самых любимых его занятий. Он раскачивается на паутине, подпрыгивая достаточно высоко, и затем просто расправляет руки, позволяя ветру нести его вперёд, периодически выпуская паутину, чтобы скорректировать направление движения или набрать высоту.

Конечно, он никогда не откажется от костюма Железного Паука, – он припрятан, заряжается на случай крайней необходимости, потому что это самый лучший подарок, который он когда-либо получит, и ему никогда не найдётся замены, – но новый костюм, наверное, можно назвать его любимым. Он сам его спроектировал, там нет никаких хитрых скрытых деталей или сюрпризов, как и в нём самом.

И парение дарит такое незабываемое чувство свободы. Просто плыть по воздуху между многоэтажками Нью Йорка – ни с чем не сравнимое ощущение. Он не умеет летать, и, скорее всего, никогда не сумеет, но ему и не нужно – у него есть это.

По крайней мере до тех пор, пока он не влетает головой в стену здания, которого, он может поклясться, раньше тут не было. К счастью, он не пробивает собой окно или ещё что-нибудь, но от такого удара у него по меньшей мере должна была пойти кровь носом.

Как хорошо, что я ношу красную маску, думает Питер, забираясь на вершину здания. Обнаружив, что он тут один, он стягивает маску и перчатку и прикладывает руку к верхней губе, после чего смотрит на испачканные в крови пальцы.

Питер проводит языком по губе и чувствует вкус железа. Упс. Не то чтобы у него с собой в костюме была пачка бумажных салфеток – остаётся лишь постараться остановить кровотечение и надеяться, что это произойдёт как можно скорее.

Питер наклоняется вперёд и сжимает нос большим и указательным пальцами. Пока он ждёт, понимает, что опоздает; надеется, что не сильно. Он плюёт на ладонь, чтобы попытаться смыть с неё кровь, и затем стирает её с верхней губы. После чего достаёт телефон и смотрится во фронтальную камеру, проверяя, чистое ли лицо теперь, снова натягивает маску и перчатку и прыгает с крыши, возвращаясь к изначальному маршруту.

Пятью минутами позже он в тёмной подворотне в трёх кварталах от кинотеатра быстро переодевается в нормальную одежду. (Он уже приноровился.) Питер непринуждённо выходит на главную улицу и тут же сталкивается нос в нос с Недом.

– Ауууч, – тянут они в унисон, и Питер подносит руку к лицу, чтобы проверить, не пошла ли снова кровь. Маленькое чудо.

– Ты куда? – спрашивает Питер. – Кинотеатр в другой стороне.

– Нет, в этой, – отвечает Нед, потирая нос, несколько раз тянет за него, после чего, наконец, отпускает, шумно втягивая им воздух. – Ты что-то путаешь. Почему ты перестал ездить на метро? Твоё умение ориентироваться в пространстве могло бы улучшиться.

– И что, упустить такой вид? – спрашивает Питер, обводя руками пространство вокруг и поднимая взгляд вверх.

Нед склоняет голову набок.

– Только не говори, что не жалеешь, что упускаешь ненадёжные сервисы и постоянные задержки безо всякой причины?

Они с секунду смотрят друг на друга, прежде чем разразиться смехом, и Питер едва заметно нагибается вперёд.

– Пойдём уже, – он говорит после короткой паузы. – мы опоздаем на фильм.

После того, как они проходят первый квартал, Нед оглядывается назад.

– Тебе не кажется, будто кто-то следует за нами? – тихо спрашивает он.

Питер качает головой, бодро вышагивая рядом.

– Не, – отвечает он. – И я бы почувствовал.

– Точно, твоя “чуйка”, – говорит Нед.

Питер резко останавливается и бросает на него неверящий взгляд.

– Не называй его… Не разговаривай с моей тётей.

Нед пожимает плечами, глупо улыбаясь в ответ, и они продолжают свой путь. По крайней мере, ещё полквартала, прежде чем он снова останавливается и оглядывается назад.

– Точно тебе говорю, кто-то идёт за нами.

– Никого там нет, Нед, – отзывается Питер. – Да и зачем кому-то это делать? Давай, идём.

Он делает ещё один шаг вперёд. Ещё два шага.

И затем он слышит звук выстрела. Он поворачивается как раз в нужный момент, чтобы увидеть последствия того, как разорвало голову Неда – куски черепа и мозговой ткани разлетаются в стороны, влажно поблескивая в солнечном свете. Словно бы в замедленной съёмке они падают на землю; то, что осталось от тела Неда, медленно накреняется вперёд и ударяется о тротуар.

Питер усилием воли отрывает глаза от тела и встречается взглядом с дулом пистолета. Позади него он видит растянутые в улыбке губы.

– Прости, парень, но так было нужно. Ничего личного – хотя нет, немного личного всё же есть.

Питер кричит.

Питер кричит.

– Эй, эй, эй! – слышит он. Кто-то держит его за плечи, но в этой хватке нет никакой угрозы или боли: чужие руки просто удерживают его на месте. – Эй, всё хорошо, – голос теперь звучит мягче, и Питер просто неподвижно сидит, не в силах больше издать ни звука. Он закрывает рот, несколько раз моргает, затем с силой зажмуривается, насильно отгоняя от себя остатки сна.

Он встречается взглядом с добрыми обеспокоенными глазами Джеймса Роудса. И, как только во взгляде Питера отражается узнавание, его лицо заметно расслабляется и он ослабляет руки на его плечах, успокаивающе проводя ладонями по ним, прежде чем окончательно отпустить.

Питер ещё раз моргает, и обводит взглядом окружающее помещение. Он сидит, свернувшись калачиком, на диване, и выуживает из памяти последние события: Хэппи сказал, что позвонил кому-то, чтобы тот его забрал, и хотел узнать его местоположение. Питер едва не довёл себя до истерики, отказываясь говорить, где он находился; только от шока, что Хэппи перешёл на крик – такого он ещё никогда не слышал – он вышел из этого состояния и позволил лучшему другу Тони Старка себя забрать.

Теперь он помнит: он в квартире Роуди в Вашингтоне, и вряд ли покинет её в ближайшее время.

Питер опускает ноги на пол. Он меняет положение так, что больше не кажется, будто он пытается максимально забиться в угол дивана, и вместо этого садится, как нормальный человек, после чего переводит взгляд на Роуди.

– Простите, – говорит он. – Кажется, мне… Мне приснился плохой сон.

Бэк улыбается шире, дуло пистолета смотрит прямо Питеру в лицо. Тело Неда только ударилось о землю. Питер зажмуривает глаза и затем дважды быстро моргает, пару раз встряхивая головой.

– Да уж, наверняка, – отвечает Роуди. Голос звучит почти небрежно, только это не так. Питер думает о том, что перед ним лучший друг мистера Старка; думает о том, каким должен быть человек для этого, и замечает сходства в их характерах, благодаря чему они продолжали хорошо общаться – сколько – десятки лет? Дольше, чем Питер ходил по земле?

Память подкидывает смутное воспоминание о нём с поля боя. Он моргает ещё раз, возвращаясь в настоящее, где Роуди продолжает говорить:

– Если тебя это успокоит, у меня они тоже бывают.

Питер почти неверяще смотрит на Роуди. Он вспоминает, как Хэппи рассказывал, что жизнь мистера Старка тоже напоминала полнейший хаос, и на мгновение задумывается о том, а были ли кошмары у самого Тони. Может, это именно то, что объединяет каждого из них.

Не то чтобы у него не было повторяющихся снов о том, как на него обрушивается здание, и его насмерть раздавливает обломками, но там был… Там был лишь он один. Да, это ужасно, но там был лишь он один. Говорить Неду, что его волнения беспочвенны, и затем видеть, как…

– Хочешь поговорить об этом? – спрашивает Роуди.

Питер задумывается. Хочет ли он?

– Да, – кивает он прежде, чем успевает обдумать ответ.

– Минуту, – говорит Роуди. – Я сделаю нам горячий шоколад.

Это действительно хорошая идея, думает Питер, сжимая ладонями чашку, так, что рукам становится немного горячо. Идеально. Он наблюдает за то и дело всплывающими зефирками, пока Роуди снова занимает место на другом конце дивана.

– Отлично, теперь рассказывай, – говорит он.

Питер бросает взгляд на часы на полке под телевизором. Чуть за полночь.

– Вы уверены? – спрашивает он. – Разве вам не нужно идти спать или что-то в этом духе?

Роуди качает головой в ответ.

– Нет, я буду в порядке. Это сейчас гораздо важнее.

Питер кивает, рвано втягивает ртом воздух, слегка дует на свой горячий шоколад и делает первый глоток.

– Как много вы уже знаете? – спрашивает он. – О Кве… О Мистерио и о Лондоне.

– Хэппи ввёл меня в курс дела, – отвечает Роуди.

Питер снова кивает, полностью отдавая себе отчёт, что попросту тянет время.

– Ну вот, он хотел нас убить, – продолжает он. – В моём сне мы с Недом – он мой лучший друг, знает, кто я, и всё такое – встретились, чтобы просто провести время вместе. Типа, сейчас лето, в этом нет ничего необычного, верно? Мы отдыхаем. Вот только Нед продолжал настаивать, что что-то было не так, и что нас преследовали. И я ответил ему, что там никого не было, потому что там точно никого не было, а с моим чутьём я бы точно почувствовал, понимаете? Но Нед был прав… и я увидел, как его голову разорвало. Мистерио выстрелил ему в затылок, и вот так мой лучший друг… И я.., – Питер вдруг лишается голоса, слова застревают в его горле, пока он отчаянно оглядывается в поиске путей отступления, способа перевести тему.

– Но ведь он жив, – медленно произносит Роуди. – Верно?

Питер переводит на него взгляд и сглатывает.

– Верно, – отвечает он. Он задумывается об этом с пару секунд, и затем с чувством кивает. – Верно, – повторяет он с уже большей уверенностью в голосе. – Вы правы. Этого не случилось. Нед в порядке.

Роуди улыбается в ответ, тонко и искренне. В его глазах есть искра, не такая, как была у мистера Старка, но на той же частоте, думает Питер.

– Понимаю тебя, – произносит Роуди. – У меня тоже были сны о смерти лучшего друга. Сперва они кажутся реальными. Но потом ты просыпаешься и вспоминаешь, что всё хорошо. И, постепенно, они теряют свою силу, и ты продолжаешь жить дальше.

– Но ведь ваш лучший друг действительно.., – начинает Питер. Захлопывает рот, в ужасе округляя глаза от своих собственных слов. – Мне так жаль.

Роуди кивает несколько раз, бессознательное действие, словно бы он быстро пытается вернуть мысли в нужное русло.

– Да, – спустя какое-то время отзывается он. – Сон всё-таки сбылся. Но всё хорошо. Восстановление – длительный процесс, но так или иначе, мы его достигаем.

– Но я хотел спросить о другом, – говорит он. – Если ты не против, конечно. – Питер кивает, и взгляд Роуди тут же становится серьёзным. – Как ты справляешься с раскрытием своей личности?

Питер делает глубокий вдох и немного прикусывает губу.

– Ну, я выключил телефон, – он выдавливает из себя тихий смешок. – Это помогает.

Роуди сочувственно улыбается.

– У Тони была абсолютно противоположная ситуация, – говорит он. Питер с интересом его слушает. – Ты молод, ты, наверное, не видел, – продолжает Роуди, и его улыбка становится искреннее, взгляд фокусируется на чём-то за пределами этой квартиры, пока он придаётся воспоминаниям.

Он может его понять. А ещё, в какой-то мере приятно видеть, как лучший друг мистера Старка любит и хранит воспоминания о нем. Это здорово.

– Тони просто выдал всё как есть, – говорит Роуди. – Ему написали какую-то чушь про то, что Железный Человек был его телохранителем. Он один раз взглянул на карточку и просто на весь мир заявил “Я – Железный Человек”. Мы все были в шоке, хотя, оглядываясь назад, я думаю, нам стоило это предвидеть. Пресса просто сошла с ума, и это стало той ещё занозой в заднице – Тони всегда был занозой в моей заднице – но он был рад чужому вниманию. Он буквально купался в нём. Он взял ситуацию в свои руки, и, надо сказать, неплохо справился с новой ролью.

Питер тоже улыбается воспоминаниям Роуди. Он не смотрел эти пресс-конференции; просто помнил, что в какой-то момент появился супергерой по имени Железный Человек, и это было круто. Улыбка сходит с его лица, как только Роуди поворачивается к нему с печалью во взгляде.

– Господи, ты ведь ещё ребёнок, – произносит он. – Он хотел этого. А ты совсем наоборот, ведь так?

Питер смотрит в свою чашку горячего шоколада, внезапно понимая, что тот больше не горячий. Он делает большой глоток, чтобы отсрочить ответ на вопрос, но, наконец, выдаёт короткое “Ага”. Зефир уже давно растворился, и теперь в чашке осталась только жидкость.

– Ты справишься, – говорит Роуди, отставляя свою нетронутую чашку на кофейный столик, и кладёт руку Питеру на плечо. Питер смотрит на неё, затем поднимает глаза на Роуди. – Во-первых, никто не знает, что ты здесь, так что у тебя будет время прийти в себя. Во-вторых, хоть с нами больше нет Железного Человека, но и Воителя не стоит списывать со счетов, – он утвердительно кивает. – Бюрократия, конечно, может занять какое-то время, но всё разрешится правильно и чисто, ты будешь в порядке. Даю слово.

Решимость и искреннее стремление в его взгляде заставляет Питера почувствовать себя неловко. Он отворачивается.

– Вы не обязаны для меня это делать, – бормочет он в свою чашку, делая ещё глоток.

– Обязан, – отвечает Роуди. – И я хочу. Понимаю, мы не так хорошо друг друга знаем, но я знал Тони лучше кого бы то ни было, и он безумно сильно дорожил тобой. Разобраться с этой ситуацией – меньшее, что я могу для тебя сделать.

Питер поднимает глаза на Роуди. Он сейчас расплачется. Он отставляет кружку в сторону. Он сейчас расплачется. Он рывком подлетает к Роуди и стискивает его в крепких объятиях, положив подбородок ему на плечо. Роуди обнимает его в ответ.

– Спасибо, – говорит Питер, не глядя на него. Слёзы текут по его щекам.

– Без проблем, – отзывается Роуди.

Вскоре после этого Роуди идёт спать. Но перед этим показывает Питеру гостевую комнаты – Питер был настолько выжат, когда они приехали, что, по словам Роуди, отключился прямо на диване – и советует ему тоже лечь, говоря при этом, что утром проверит, как он. Питер благодарит его, говорит, что так и сделает, и ждёт до той поры, пока не уверяется, что Роуди уже точно спит, после чего спускается в гостиную, включает телевизор на низкой громкости и открывает первый попавшийся неновостной канал.

Он однозначно не ляжет спать, не после того, что он видел во сне.

Утром он просто сделает вид, что проснулся чуть раньше Роуди. Даже кофе ему заварит! Будет вести себя как примерный гость. Роуди не нужно будет знать, что перед тем, как предложить ему чашку кофе, сам Питер осушит два полных кофейника, чтобы не уснуть. Всё в порядке, Питер в порядке.

И, надо сказать, день проходит относительно спокойно после того, как Роуди уходит на работу, которая сейчас, предположительно, включает борьбу за справедливость для Питера. Он мельком смотрит на телефон, прежде чем перевернуть его экраном вниз. Одна только мысль о том, что он не может поговорить с тётей Мэй, или с ЭмДжей, или с Недом, отзывается тяжёлым уколом вины, но они поймут – они должны знать, как всё может пойти под откос, если сейчас не принять нужные меры. И он не может испортить положение ещё сильнее, объявив их Пособниками Человека-Паука.

Нет. Телефон остаётся выключенным. Питер начинает день с небольшой импровизированной зарядки, значительно увеличивая привычную нагрузку. Он принимает душ, переодевается в повседневную одежду, оставленную для него Роуди, ведь времени собрать вещи у него не было – из его вещей с собой буквально лишь костюм, то, что было под костюмом, и телефон. Он чувствует себя замечательно. После нескольких стаканов воды ему становится ещё лучше. Он бодр, свеж, и готов выйти один на один против целого мира. Хотя нет, последнее его слишком пугает, и он на это абсолютно точно не подписывался.

Он смотрит телевизор. Он запрыгивает на потолок и смотрит телевизор вверх тормашками. Он пытается найти у Роуди какую-нибудь игровую консоль. Немного играет в ГТА. Начинает слишком сильно волноваться. Выключает. Шарится по шкафчикам на кухне Роуди и решает приготовить на ужин спагетти, потому что он это умеет и, хэй, разве это не идеально для того, кто только вернулся из Италии? Примерный гость. Очень примерный гость, думает Питер, снова заваривая себе кофе, и ждёт, пока паста будет готова.

Сложнее всего дождаться, пока Роуди пойдёт спать после ужина. После спагетти Питер чувствует себя сытым и неповоротливым. Из-за этого и из-за двух суток без сна он едва не отключается на ходу, но Питер не хочет спать. Бэк улыбается ему. Питер не станет спать! Через час после того, как Роуди отходит ко сну, Питер решает, что всё чисто, перестаёт отжиматься и неслышно спускается на кухню за очередной дозой кофеина.

Роуди заходит на кухню как раз, когда он допивает четвёртую чашку. Питер улыбается, усилием воли заставляя себя стоять ровно. Роуди улыбается в ответ и, прежде, чем покинуть квартиру, повторяет своё обещание. Питер благодарит его. Он знает, что Роуди сделает для него всё возможное. И он очень ему признателен.

Второй день Питера проходит так же, как и первый, с той лишь разницей, что он не готовит ужин. Но ничего страшного, Роуди заказывает им китайской еды, и глутамат натрия помогает Питеру воспрять духом.

Питер сидит в своей комнате, делая вид, что ушёл спать, и бросает протяжные взгляды на телефон, но нет, он останется выключенным. Так будет лучше для всех. И, кроме того, если ситуация сильно затянется, ему, по крайней мере, тут неплохо живётся. О нём заботятся, и ему не нужно бежать, или бояться, или ещё как-то себя защищать. Это здорово.

На третий день Питер ждёт в своей комнате, пока Роуди не встанет, и позволяет ему заварить себе кофе. Не стоит вызывать подозрений. Он неспешно выходит из гостевой комнаты – волосы растрёпаны, словно бы он действительно только что проснулся – и зевает. Он понятия не имеет, насколько натурально выглядел зевок. Во взгляде Роуди читается тот же вопрос, но он решает его не расспрашивать. Благодарность Питера стремительно растёт.

Питер пробивается через третий день без сна с теми же усилиями, что и через первый. Видеоигры кажутся слишком сложными, и он вдруг обнаруживает, что ненавидит дневные передачи по ТВ. Тем не менее, он насыпает себе тарелку сахара и ест его ложкой, завороженно глядя в экран с кулинарным шоу, где уж наверняка не будут ничего говорить о Человеке-Пауке. Он смотрит в зеркало на темнеющие синяки под глазами и встряхивает головой, чтобы прийти в себя и не рухнуть прямо там. Он просто не вынесет ещё один подобный сон. Просто не сможет.

Питер едва не пробивает головой потолок, когда подпрыгивает от неожиданного звонка. Старики с их стационарными телефонами! думает он. Твою мать! Но он поднимает трубку и молчит до тех пор, пока Роуди не начинает разговор первым, извиняясь за то, что он сегодня будет поздно, так что Питер может его не ждать.

– Хорошо, – врёт Питер. – И, мистер Роудс? Я хотел ещё раз сказать спасибо за всё, что вы для меня делаете. Не знаю, что бы со мной стало без вас.

Он и вправду не знает. Его мозг снова подкидывает воспоминание о направленном на него дуле пистолета, но теперь он не в руках Бэка. Питер трясёт головой, возвращаясь в реальность.

Питер отсиживается в гостевой комнате и около часа ночи слышит, как Роуди подходит ко входной двери. Он вдруг осознаёт, что сжимает в руках телефон. Он что, носил его весь день? Может быть. Он выключает свет и прислушивается, как Роуди ложится спать, затем возвращается к качанию пресса. Число уже трёхзначное.

Он сгибается последний раз, и его сердце пропускает удар, когда он слышит звонок собственного телефона.

– Вот чёрт! – тихо вскрикивает он, подбегая, чтобы поднять трубку, даже не глядя на экран. – Да? – отвечает он, не задумываясь.

– Питер! – он слышит голос ЭмДжей, и у него едва не подкашиваются ноги, настолько он рад её слышать. – Питер, как ты там?

Питер тяжело опирается о стену, энергия и способность стоять прямо окончательно покидают от чистого облегчения, что он снова слышит её голос.

– Уже лучше, – честно отвечает он, сползая по стенке на пол. – А ты как?

Он слышит напряжённый смешок по ту сторону линии.

– Сплошное безумие, – отвечает она. – Все просто с ума сходят. Ты следил за новостями?

– Нет, – произносит он. – Я вправду не… Я не думаю, что это хорошая идея для меня.

– Ну да, ты, наверное, прав, – отвечает ЭмДжей. – Так что, где ты сейчас? Чем занимаешься?

Питер выпрямляется, чувствуя подступающее недоверие. Он ощущает укол вины за это, но когда в последний раз ему задавали вопросы…

– Не думаю, что мне стоит об этом говорить, – говорит он.

– Что? Почему нет?

– Помнишь, в прошлый раз, когда кто-то у меня что-то спросил, оказалось, что я говорил не с тем, с кем я думал, и затем ты почти… В Лондоне…

ЭмДжей шумно втягивает воздух.

– Да, – говорит она. – Но я не Мистерио, Питер. Мистерио мёртв.

– Ты права, – отвечает Питер. – И всё же. Скажи мне что-то, о чём можем знать только мы двое.

Он слышит, как ЭмДжей задумывается на другом конце.

– Boh, – говорит она после паузы.

И Питер искренне смеётся в ответ.

– Хорошо, – говорит он, и его щёки начинают болеть от улыбки. Он слышит что там, на другом конце, она тоже смеётся.

И он рассказывает. Рассказывает всё, что произошло после того, как он опустил её на землю, как Хэппи позвонил лучшему другу мистера Старка, чтобы тот его подобрал, и как они тайно уехали в Вашингтон. Как он прячется в квартире мистера Роудса, и хотя ему одиноко и скучно, это лучший вариант для него. Как он обязательно позвонил бы ей раньше, но не хотел привлекать к ней внимания, не хотел впутывать её во всё это.

Он говорит тихо, чтобы не разбудить Роуди. Не рассказывает ей о сне или о том, что с тех пор он так и не ложился. Он не хочет её волновать.

– Так почему ты позвонила? – наконец спрашивает Питер.

Он почти видит, как она пожимает плечами, чуть склоняя голову.

– Не знаю, – бормочет она. – Я соскучилась, – и затем решительно добавляет: – я приеду тебя навестить.

– Что? – спрашивает Питер. – ЭмДжей, что? Нет, ты не можешь…

– Кто так сказал? – перебивает она. – Это займёт, не знаю, три часа пути? Если кто что спросит, то я просто скучающий ребёнок на каникулах, решивший прогуляться по музеям или ещё что. Частично правда, по крайней мере. Здесь действительно скучно без тебя.

Питер благодарен за то, что по телефону не видно, как он покраснел.

– Если только ты уверена, – сдаётся он.

– Тебе всё равно меня не остановить, – говорит ЭмДжей. – Скоро увидимся.

Питер опускает телефон и широко улыбается экрану. Когда он поднимает взгляд на часы, то осознаёт, что уже шесть утра. Он действительно только что проговорил всю ночь с ЭмДжей по телефону – и он чувствует себя лучше, чем за последние несколько дней. С тех пор, как в последний раз с ней виделся, по правде говоря.

Потягиваясь, Питер идёт на кухню за новой порцией кофе. Роуди заходит в комнату как раз когда он наливает себе вторую чашку. Питер приветственно машет ему рукой, и берёт новую чашку из ящика, протягивая её ему.

– Спасибо, Питер, – говорит Роуди, и Питер кивает в ответ. Роуди выглядит чрезмерно уставшим, что, в принципе, логично – он, должно быть, проспал всего пять часов прошлой ночью. Совсем немного. – Как спалось?

– Наверное, лучше, чем вам, – отзывается Питер, практически вдыхая свой кофе. Он улыбается, и Роуди возвращает улыбку.

– Да, действительно, – отвечает Роуди, но его голос звучит отрешённо. Питер списывает это на то, что он ещё не до конца проснулся. Сам же он чувствует себя чудесно. Он мог бы одной рукой удержать здание от падения. ЭмДжей будет здесь через пару часов, вспоминает он, и его улыбка становится немного шире. Его жизнь сейчас далека от идеала, но пока можно сказать, что всё идёт отлично.

– Мне тебе что-нибудь захватить? – спрашивает Роуди, и Питер возвращается в реальность.