Текст книги ""Собачья работа" (СИ)"
Автор книги: Calime
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 4 страниц)
– Я пыталась извлечь яд… – упавшим голосом проговорила Госпожа, обращаясь к склонившемуся над Береном целителю.
Остальные принялись хлопотать об устройстве временной стоянки. Было решено остаться здесь, пока Берену не станет лучше, и он не сможет держаться в седле. Его жизни ничего не угрожало, но бедняга, как понял Хуан, потерял много крови и нуждался в отдыхе, а его рана – в заживлении. К счастью, искусство врачевания ранений нолдор помогло остановить кровь, текшую из страшной раны. Яд клыков зверя до этого смогла растворить Госпожа Лютиэн, омыв руку возлюбленного своими целительными слезами.
– Если пожелаете, мы сопроводим вас в Менегрот, как того и хотел король Элу, – сказал через два дня Нельо, когда Берен пришел в себя. – Если же на то будет ваша воля, я буду рад видеть вас нашими гостями в Химринге. – он помолчал, а потом счел нужным добавить. – Моя леди, прошу, забудь прошлые обиды, что причинили тебе в Нарготронде. Мои братья уже наказаны и раскаялись в содеянном зле. В моей крепости вы оба будете под моей защитой.
«Не тревожься, Госпожа, – прошептал ей по осанвэ Хуан. – можешь смело ехать в Химринг, я никому не позволю обидеть тебя и Берена».
И все же она не казалась уверенной. Однако, когда Берен спросил Госпожу, желает ли она отправиться немедля в Менегрот, чтобы встретиться с отцом и королем, та тут же, ко всеобщему довольству, склонилась к поездке в крепость старшего из братьев-феанорионов.
Недовольными таким раскладом оказались лишь Хозяин и Курво, в чьей памяти еще свежо было их безумие в Нарготронде, из-за которого они лишились доброго имени и Тьелпе. Но их мнения никто не спрашивал.
Хуан видел, что все идет согласно его плану, и радовался словно щенок. Он резво бежал впереди неспешно продвигавшейся на северо-восток колонны конников. Нельо выделил Берену валинорского скакуна, забрав его у побагровевшего от бессильной злобы Куруфина, вынужденного делить седло с Хозяином, который тоже пребывал в раздраженном настроении духа. Его возмущение и недовольство выражалось в том, что он то и дело подхлестывал собственного коня плеткой и хмурил черные брови.
Бледный, раздражённый и приниженный, Хозяин избегал глядеть на счастливых Госпожу и Берена. А чувствовавший себя оскорбленным Куруфин бросал на них косые взгляды, не оставшиеся без внимания старшего из братьев, тут же погрозившего ему стальным кулаком.
Во многом благодаря бдительности Хуана, готового в любой момент броситься на защиту собравшихся наконец вместе подопечных, и неусыпному вниманию дозорных до Химринга все добрались благополучно.
========== Часть 8 ==========
Нельо приказал выделить выздоравливающему и набиравшемуся сил Берену и обеспокоенной его здоровьем Госпоже отдельные покои, что находились в гостевом крыле замка, далеко от комнат, где размещались Хозяин и Курво.
Берен по приезде в Химринг быстро пошел на поправку. Хуан видел в глазах Госпожи слезы радости, когда уже через несколько дней ее возлюбленный впервые после возвращения из Ангбанда решился выйти на площадку для тренировок с мечом. Ему предстояло научиться владеть им заново.
Взявший над ним покровительство хозяин крепости взялся обучать его лично, показывая на собственном примере и раскрывая некоторые уловки, позволяющие облегчить отсутствие кисти на правой руке как в бою, так и в мирное время.
Почти сразу же Нельо заказал Курво и его подмастерьям стальную перчатку-протез по образцу той, которую носил сам, также изготовленную в свое время искусным братом, а еще просил обшивавших его портных приготовить новые одежды для Берена.
И пока последний с усердием постигал мастерство воина-левши, Госпожа Лютиэн музицировала, пела и даже пробовала исполнить несколько танцев под аккомпанемент лютни, на которой играл предпочитавший оставаться в тени братьев немногословный Кано.
Второй по старшинству, он не стремился командовать и управлять младшими братьями. Музыка и пение были его главными увлечениями, которые он с удовольствием разделил с обладавшей чарующим голосом и волшебной грацией Госпожой.
– Не хуже ваших лесных менестрелей! – говорил ей, кивая на Кано, старший феаноринг, когда все братья, Берен и приближенные собирались по вечерам в главной зале, чтобы послушать их дуэт.
Не без удовольствия Хуан отметил про себя, что пребывание в Химринге идет на пользу влюбленным. Что же касалось Хозяина, он избегал общества Госпожи насколько это было возможно. Рано утром уезжал в дозор за пределы крепости, на север или на восток, к перевалу, или отправлялся охотиться на юго-запад, лишь бы не видеть ее и их с Береном счастья. Хуан отправлялся с ним, радуясь, что Госпожа и атан остаются под присмотром двух старших князей феанарионов, и печалясь за все еще страдавшего от изводившей его безответной любви Хозяина.
Разговоры о сильмариле, которые вели успевшие сдружиться Берен и Нельо, закончились ничем. Точнее, стало понятно, что сильмарил был упущен. Однако Берен не терял надежды получить о нем вести.
Эти надежды вполне оправдались уже через неделю после их с Госпожой приезда. В Химринг прибыло новое посольство от короля Среброманта. Король был согласен на выдвинутое старшим феанорингом условие – отдать братьям сильмарил в обмен на помощь в поисках дочери. Но это было не главной новостью, которую принесли синдарские посланники:
– Владыка просит вашего содействия в охоте на огромного волколака, который несколькими днями ранее вторгся в пределы Дориата и причиняет великие разрушения лесам и всему живому, что встретится на его пути, – обеспокоенно говорил глава делегации Маблунг. – Он уже убил нескольких наших доблестных воинов, что пытались его остановить. Похоже, этот зверь безумен, тем тяжелее выследить и умертвить его.
– Передай твоему владыке, – ответил Нельо, – что его дочь с женихом гостят у нас в Химринге, и когда на то будет их воля, они беспрепятственно смогут вернуться в Менегрот. Мы будем сопровождать их и охранять от любых опасностей неблизкой дороги. Что же до гигантского волколака, вторгшегося в вашу страну, то мы поможем в охоте на этого зверя. Но хочу повторить наше условие – сильмарил, буде попадет в руки вашего короля, будет отдан нам, его законным владельцам, как награда за оказанную помощь.
От Берена Нельо и внимательно слушавший их беседы Хуан, уже знали, что речь шла о Кархароте, ужасном страже ангбандских врат, откусившем ему руку, в которой был сильмарил. «Кажется, меня ждет новая работенка!» – с азартом подумал Хуан.
– Я здесь, Маблунг, – тем временем заговорила Госпожа, откинув плащ и сделав шаг вперед. – Передай отцу мой привет и скажи, что я немедля отправляюсь в Менегрот вместе с князьями из Первого Дома, которые будут охотиться на волколака.
Как только послы синдар во главе с Маблунгом покинули крепость, в Химринге началась подготовка к поездке в столицу Дориата и большой охоте на волка.
Затачивались охотничьи кинжалы и копья. Перековывались кони. Проверялась и подготавливалась амуниция. Укладывались в баулы праздничные одежды и украшения Хозяина и его братьев, которые они должны были надеть на прием в Тысяче Пещер.
Госпожа беспокоилось об отце и возлюбленном, который тоже переживал из-за предстоящей новой встречи с будущим тестем.
– Я бы добавил тебе… утонченности! – выдал Нельо, задумчиво оглядывая Берена.
Как понял Хуан, в это слово старший из сынов Феанора вкладывал тщательное мытье, стрижку и укладку волос, бритье, надевание роскошных златотканых одежд и золотых украшений.
Когда Берен, после всех проделанных слугами процедур, вышел к ним, все ахнули, а Хуан громко залаял… Это был действительно видный, высокий, статный молодой мужчина с ясными серыми глазами и длинными блестящими светло-русыми волосами, в которые были вплетены самоцветы и золотые бусины. Одетый в праздничный камзол, расшитый золотыми и серебряными орнаментами, опоясанный кованым нолдорским поясом поверх широкого шелкового кушака, с украшенной серебряными орнаментами и самоцветами стальной перчаткой на правой руке, сияющий сверкавшими на нем ожерельями и венцом, этот атан выглядел ничуть не хуже обступивших его эльдар. Конечно, его лицо было лишено отпечатка первородного совершенства, но в нем были свои, человеческие красота и обаяние.
Хозяин поджал губы и отвернулся, Курво не оставалось ничего, кроме как наигранно улыбаться. Остальные качали головами и восхищались.
***
– Как же так получилось, Хуан?! – спросил Хозяин, схватив его за морду и сверля исступленным взглядом, когда они остались вдвоем в хозяйских комнатах. – За что мне это?! Зачем она приехала сюда со своим смертным? Зачем снова захотела жить под одной со мной крышей?!
Он отпустил Хуана и мученически прикрыл глаза, запрокинув голову. Хуан был нем. Он лишь склонил большую голову темно-серой шерсти и опустил взгляд.
– А знаешь, что во всем этом самое ужасное? – медленно, растягивая слова, проговорил Хозяин. – Знаешь? Её-то я как увидел вновь, так и люблю даже сильнее прежнего!.. Люблю!.. А тебя из-за неё, ведьмы, любить не могу! Не могу! – отчаянно кричал он.
Напуганные громким криком, в любой момент сюда могли сбежаться прислужники и охрана. Хуан прислушался к звукам, доносившимся из широкого коридора за входной дверью. К счастью, там тоже было шумно – полным ходом шла подготовка к предстоящей охоте.
«Так написано в Книге Судеб, Хозяин, – попробовал он разуверить Хозяина с помощью осанвэ. – Госпоже суждено прожить короткую жизнь с Береном. Ты же встретишь другую деву…»
«Короткую жизнь с Береном… А не Вечность со мной! Другую? Но разве другая сможет сравниться с ней?! Прекраснейшая должна была достаться прекраснейшему! Я ждал ее столько лет!..»
«Та, что суждена тебе в жены, покажется самой прекрасной. Помяни мое слово!»
Теперь Хозяин не доверял ему. Хуан видел, что тот без прежней веры внемлет его осанвэ. Вбил себе в голову, что Госпожа – его единственная, и теперь не хочет слышать ни о ком другом, сам закрывая себе дорогу к счастью.
Больно было услышать, что Хозяин больше не мог питать к нему прежней привязанности и доверия. Но Хуан понимал – всему виной Проклятье Мандоса и козни Моргота, а вовсе не Госпожа Лютиен или сам Хозяин. Любит он его или уже нет, сейчас это не важно. Главное – что сам Хуан его по-прежнему любит и по-прежнему верен их проверенной временем и невзгодами долгой дружбе.
«Добыть для Хозяина и его братьев сильмарил – вот моя работа! – мысленно сказал сам себе Хуан и добавил, – Моя последняя работа».
С этой мыслью он и выбежал за крепостные ворота. На шее Хуана красовался сделанный когда-то Курво драгоценный ошейник с самоцветами и золотыми вставками. Ни от кого не было тайной, что в предстоящей охоте на Кархарота феаноринги делали ставку прежде всего на Хозяина и его охотничьи таланты, а также на самого Хуана, его бесстрашие, ловкость и мощь.
В какой-то момент Госпожа захотела пересесть с лошади на спину Хуана. Тот решил, что ей не терпится попасть в родной край и увидеть родителей.
«Хотела сказать тебе спасибо, – прошептала она в осанвэ и склонилась к его шее, обнимая тонкими белыми руками. – Знаю, как много ты сделал для нас…»
«Я должен был помогать тебе, Госпожа, – ответил Хуан. – В этом мой долг и счастье».
Их беспрепятственно пропустили в пределы Сокрытого Королевства. Пограничные стражи-лучники безмолвно глядели на их отряд из-за стволов высоких буков и кленов, росших в лесу Нелдорет. Когда они вступили в лес Регион, к ним присоединились воины из охраны Тингола, сопровождавшие их до самого Менегрота.
Хуан и прочие, включая Хозяина и его братьев, не скрывали восхищения величием этого города. Грандиозные залы и переходы, мосты и укрепленные дворцы-пещеры, воздвигнутые для короля трудолюбивыми гномами, поражали воображение. Тронный зал, в котором их принял владыка, ошеломлял сравнимой лишь с богатством чертогов Валар роскошью: здесь были собраны огромные разноцветные, слепящие взор игрой света на своих гранях, кристаллы, найденные в алмазных копях Эред Луин, полы покрывали плиты белого полированного мрамора, огромные стеклянные люстры низко свисали с высочайших потолков, освещая все вокруг золотистым дневным светом, висевшие вдоль стен зеркала в позолоченных рамах, украшенных самоцветами, отражали гостей во весь рост, создавая иллюзию необъятности залы.
Было заметно, что шедшему впереди Нельо, да и остальным, не по себе от вида столь невероятного богатства, к которому Хуан всегда был равнодушен. Одна лишь Госпожа Лютиэн чувствовала себя как дома и, нежно поглаживая идущего рядом с ней Хуана, непринужденно оглядывалась по сторонам, на рассматривавших вошедших во все глаза отцовских придворных.
– Подойди же! – позвал Эльвэ, глядя на Госпожу своими прозрачными льдисто-голубыми глазами.
Она повиновалась и, проворно поднявшись на возвышение, где стоял его золотой трон, упала в родительские объятия.
Только после этого Сребромант изволил, наконец, уделить внимание остальным гостям. Никогда не видевший его раньше Хуан с любопытством рассматривал все, что было вокруг, и слушал королевские речи, обращенные к Берену, Хозяину и его братьям. Он остановил взор на сидевшей рядом с Тинголом деве неземной красоты, на чьей голове красовался богато украшенный самоцветами тяжелый венец. Дева тоже заметила Хуана и чуть заметно улыбнулась уголками губ, глядя на него гипнотическим взглядом. Торил Мелиан была одной из майар, а потому читала мысли и предвидела будущее. Хуан поклонился ей и ждал, но слов так и не было произнесено меж ними. Любые слова были излишни – оба слишком хорошо поминали друг друга.
Как только всем присутствующим в ходе оживленной беседы стало вполне ясно, что похищенный из короны Моргота сильмарил находится внутри обезумевшего ужасного волколака, названного Кархаротом, охоту на него решено было начать немедленно. Хуан оживился, услышав наконец из уст Нельо своё имя.
– Валинорский пёс моего брата, Хуан, что помогал твоей дочери и Берену в походе за сильмарилом, сможет с ним справиться, – заверил он короля синдар.
Кивнув в знак подтверждения этих слов, Хуан взглянул на выступившего вперед Хозяина и подумал: «Я должен с ним справиться!»
========== Часть 9 ==========
Помимо Хозяина, Курво, Нельо, Кано и Берена, в охоте захотел принять участие лично Эльвэ Синголло, заручившись поддержкой двух самых искусных в битвах и самых опытных из своих воинов – начальника личной охраны, уже знакомого им Маблунга, и командира пограничных стражей Сокрытого Королевства, Белега по прозвищу Куталион.
Оба они, в отличие от самого короля синдар, вызывали у Хуана симпатию. Маблунг казался необычайно сильным, могучим телом и твердым духом. Белег был улыбчив, ловок и проворен, в каждом движении натренированного тела сквозила энергия и любовь к жизни.
Сопровождаемые королевской свитой, охотники выехали из Менегрота на север, к пограничному лесу Нелдорет. Хуан, по традиции, бежал впереди конников, возглавляя большую свору гончих псов. Среди них были как псы хозяина, так и те, что принадлежали королю Дориата. И все же все они, в сравнении с Хуаном, выглядели лишь слабыми и малоопытными щенками. Но кому придет в голову сравнивать валинорского волкодава с обычными гончими?
«Где ты, мерзкий, вонючий, трусливый волчонок с гнилой пастью? – мысленно обращался Хуан к Кархароту. – Покажись, и мы проверим, насколько хорошо твой папочка-Моргот научил тебя защищаться… Грр-р-р».
Волк был где-то близко. Низким нутряным рыком Хуан давал ему знать, что он рядом и готов к схватке. Каждый миг он ожидал услышать волчий вой или движение среди густых кустарников. Однако все напрасно. Должно быть, взбесившийся волк отдалился на север. Он бежал, совсем обезумев от боли, не разбирая дороги, не преследуя никакой цели.
«Сильмарил выжег его внутренности. Все, чего он желает – это прекращение боли. – размышлял Хуан. – Сейчас он слаб и измучен. Я смогу воспользоваться этим…»
Меж тем Тингол дал сигнал, и облава началась. Затрубили охотничьи рога, заржали под седоками тревожные кони. В сгущавшихся сумерках зажглись факелы. Они искали всю ночь, но так и не смогли выйти на след.
Однако Хуан не отчаивался, и как только поднялось солнце, заметил, что с высокой травы, росшей на заброшенном поле между перелесками, стряхнута роса, а на земле виднелись темные полосы. Вскоре он увидел на влажной прогалине след лапы гигантского зверя и учуял его смердящий запах. Другие гончие, приблизившись, тоже учуяли его и заскулили, прижимаясь к бокам Хуана.
«Хозяин, я нашел его следы! Он прошел здесь совсем недавно!» – передал он по осанвэ, сопровождая сообщение раскатистым лаем.
– Хуан нашел след! – возвестил остальным подбежавший к нему Хозяин.
– Расставляйте лучников! – командовал король. – Загонщики должны выгнать его прямо на них!
– Стрелы и копья не властны над его плотью, владыка! – предупредил Берен.
– Тогда мы должны заманить его в ловушку… – произнес Тингол. – Нам понадобится приманка!
В качестве приманки для адского хищника решил выступить Берен, как тот, чей запах Кархарот наверняка помнил и связывал с причиняемой сильмарилом болью. Госпожа Лютиэн осталась во дворце с Торил, а потому некому было пресечь этот его геройский порыв. Согласно плану, Берен должен был стоять на открытой поляне, близ реки Миндеб, и когда Кархарот выбежал бы на него из леса, он бы бросился бежать в сторону реки, увлекая за собой волка, который угодил бы в предварительно приготовленную для него глубокую яму, из которой не смог бы выбраться.
Если бы план Среброманта удался, всем участникам охоты оставалось бы только дождаться, пока волколак не издохнет от внутренних повреждений, голода и жажды.
Наблюдая за приготовлением ловушки, Хуан предусмотрительно изучил территорию вокруг поляны. Кусты ракитника и волчеягодника, росшие вокруг нее, стали их с Хозяином и его братьями убежищем, из которого отлично просматривалось место, где должен был стоять Берен. Тингол со своими приближенными затаились среди стволов платанов на другой стороне поляны.
Оставалось лишь дождаться прихода главного героя большой охоты – Кархарота, прозванного Красная Пасть.
***
Когда все было готово, Берен стоял посреди поляны, точно одинокое деревце посреди пустоши. За ним в нескольких шагах находилась глубокая яма, вырытая и замаскированная общими усилиями подданных Тингола и нолдор братьев-феанорингов.
– Эй ты! Зловонный прихлебатель презренного Моргота! – закричал он, неловко выхватив меч левой. – Выходи на бой!
Ответом ему было молчание. Внезапно все вокруг стихло. В лесу вдруг воцарилась напряженная мертвящая тишина. Казалось, птицы и животные замерли, и даже ветер перестал колыхать кроны деревьев. Хуан слышал, как учащенно билось сердце сидевшего рядом с ним в засаде Хозяина. Взгляд его широко распахнутых глаз был вперен в казавшуюся хрупкой и беззащитной фигуру смотревшего с опаской по сторонам Берена. Черные ресницы Хозяина замерли. Он был так сосредоточен, что не мог пошевелиться и дышал через раз.
В следующий миг гигантских размеров черный взъерошенный зверь одним бесшумным прыжком оказался рядом с Береном, который чудом не упал в звероловную яму у него за спиной. Молниеносно среагировавший Хуан прыгнул к ним, однако разъяренный монстр попытался обойти его, чтобы добраться до Берена. Не ожидавший этого Хуан оглянулся и понял, что упустил волка. Он снова прыгнул и накинулся на зверя сзади, стараясь удержать, когда тот уже норовил вгрызться острыми клыками в грудь поваленного им наземь атана. Волк успел оцарапать его тяжелой когтистой лапой и неминуемо растерзал бы, если бы в тот миг чья-то рука не схватила Берена и не оттащила прочь. Вглядевшись, Хуан увидел Хозяина, стоявшего впереди потерявшего сознание Берена и державшего перед собой охотничье копье, направленное на волка.
Словно в плену наваждения, Хуан с силой вгрызся в хребет Кархарота, но зверь принялся извиваться, подобно змее, и смог сбросить его с себя. Легко скатившись со спины волколака, Хуан встал в атакующую стойку, стараясь поймать взгляд противника, но тот не мог из-за жгучей боли сосредоточиться на ком-либо и мотал головой, плохо соображая, что происходит.
Сказать, что волк был огромный и ужасный – не сказать ничего. Хуан оценил, что его размеры вдвое превышали размеры самого Хуана. Даже измученный и ослабленный невообразимой болью, он был крайне опасен и ожесточен до предела. Красной была не только ужасавшая клыками и вонью широко разинутая пасть, но и круглые, выпученные от муки глазищи, горевшие оранжево-алым. От него исходил пар, настолько весь он был раскален. Верхнюю часть морды Кархарота покрывала усеянная острейшими шипами железная маска, от которой вдоль шеи, по хребту, шли до самой спины защитные пластины, образовывая подобие панциря. Шерсть его вздыбилась и торчала клоками вдоль тела.
«Пришло время вспомнить, как сражались самые бесстрашные из эльдар!» – подумал Хуан и прыгнул прямо на оскалившегося, ревевшего от боли Кархарота.
Хуан помнил, как Феанаро бился с балрогами в своем последнем бою. Он своими глазами видел, как бесстрашно Пламенный Дух бросил вызов сразу нескольким превосходящим его мощью огненным демонам, как кидался он на них, успевая уворачиваться от их раскаленных бичей. Нет, он не ждал подкрепления, поддержки, не надеялся на сыновей и воинов своей свиты. Весь светясь клокотавшей в нем яростной силой, давая врагам бой в одиночку, Феанаро подавал остальным пример того, с какой яростью, с какой неукротимой силой надо разить врага. В этом было нечто величественное и, в то же время, безрассудное.
– Нет, отец! Стой! – кричал ему находившийся ближе остальных Кано.
– Отец! – слышался откуда-то из-за их спин крик Нельо.
Поглощенный схваткой, Феанаро, казалось, не слышал их. Прикрываясь нагревшимся до красна щитом, он шел в атаку, никто и ничто не было в силах остановить его в желании поразить устрашавшего одним своим видом демона.
«Так погибают истинные герои!» – подумал, глядя на него, Хуан.
Сейчас он сам старался бороться изо всех сил, вгрызаясь в горло волка, крепко держа его в смертельных объятиях. Вокруг них слышались крики. Кто-то пытался метнуть в волка копье, кто-то решился пустить стрелу.
Вдруг мир стремительно провалился – они с Кархаротом, сцепившись, упали в вырытую для волка глубокую яму. Оттуда не было выхода, а потому Хуан окончательно уверился в том, что ему нечего терять. Зверь нещадно царапал его, вгрызаясь в левый бок, но Хуан даже не обратил внимание на раны и обжегшую его боль. Он использовал всю свою мощь, чтобы подмять зверя под себя и свернуть ему шею. Его намерение сделать это было так непоколебимо, что, даже будь он слабее, все равно, несмотря ни на что, смог бы сделать это.
Убедившись, что волк затих, Хуан, собрав последние силы, вскарабкался на его тушу и одним прыжком выбрался из ямы.
– Хуан! – звал Хозяин и со всех ног бежал к нему, отбросив осторожность и бывшее в его руках копье.
Обессиленный, Хуан упал на примятую траву, на которой тут же появились следы крови.
Боль чувствовалась, кое-где даже очень ощутимая, но, казалось, что она все же не настолько сильна, насколько должна бы. А может, просто раны, которые он получил, были такими, что не вызывали особенно сильной боли. Хуан не знал точно. Зато точно знал и видел, что Хозяин жив и невредим, и это приносило ему радость и спокойствие.
Взор Хуана туманился, сознание покидало его, но он чувствовал – Хозяин рядом и крепко обнимает его окровавленную шею.
– Держись, Хуан! – взывал к нему казавшийся встревоженным Хозяин, стараясь унять кровь из рваной раны в его левом боку.
Остальные, тем временем, спустились в яму и занялись поверженным волком. До слуха тяжело дышавшего Хуана долетали обрывки их речи. Маблунг кричал: «Вот он! Я нашел!», Нельо подтверждал: «Это он! Наконец-то!», Белег говорил: «Раны Берена глубоки, нам лучше выждать, пока он не оправится..»
– Работу я выполнил, – прохрипел Хуан, укладывая голову на груди Хозяина. – Как думаешь, я заслужил отдых? – спросил он и в последний раз заглянул в наполнявшиеся слезами ярко-васильковые глаза.
– Нет, ты не оставишь меня, мой верный Хуан! Хуан! – слышал Хуан словно издалека надломившийся хозяйский голос.
«Какие же все-таки красивые у Хозяина глаза…» – успел подумать он, прежде, чем его умиротворенный дух навсегда покинул пределы Белерианда.
========== Послесловие ==========
Как и всегда, вашему вниманию мое любимое послесловие с пояснениями того, что хотел сказать в этой работе автор.
Начну с того, что я уже на протяжении пары лет периодически зарекаюсь писать по Толкину. Пока безрезультатно. Прочту очередную его работу, и тут же спокойно сажусь записывать свою. Как-то так. Ничего не могу с собой поделать. Эльфы въелись в мое нутро, сознание, подсознание, отделы мозга и т.д.
Долго и старательно в моем фанатском творчестве я обходила стороной «Сказание о Берене и Лютиэн», «Лэ о Лейтиан» и ту часть Сильма, где говорится об этой парочке. И тому есть ряд немаловажных причин, кроющихся, прежде всего, в сюжете и структуре повествования. Сюжет традиционен как для Толкина, так и для закоса под древнеанглийскую «лэ» или французскую средневековую «жесту» – это квест, путешествие к определенной цели с приключениями и испытаниями. Структура, исходя из сюжета, линейная. Есть два главных героя, есть их помощники, есть враги и есть те, кого я называю «сочувствующими». Герои (Берен и Лютиэн) – суперпупер положительные, высокоморальные, очень жертвенные и (простите за тавтологию) очень героические. Помощники (Финрод и Ко + Хуан) – добрые, тоже героические, тоже жертвенные (ну а как иначе-то?) и вообще почти святые. Враги, как и положено врагам, – коварные, жестокие, злые, что клейма негде ставить. В категорию «врагов» попадают с легкой руки Толкина не только Саурон, Моргот, всевозможные волколаки, нетопыри и прочая нечисть, но и (с какого-то перепугу) выставленные в этой истории в крайне неприглядном свете братья-феаноринги Келегорм и Куруфин.
Здесь хочу остановиться подробнее: взаимодействие КК с Лютиэн делится на две части, обусловленные двумя встречами с ней в лесу. И если первая часть выглядит вполне оправданно и правдоподобно (страстно влюбились в деву, не хотели помогать кому-то левому добывать сильмарил, желали смерти приютившему их Финроду, чтобы занять трон Нарготронда, намеревались породниться с Тинголом, чтобы получить воинов для своей армии), исходя из ситуации и мотивов братьев, то вторая… – просто сплошной лютый кринж и треш. Начиная от легкой победы изможденного в сауроновых застенках Берена над плавильщиком, кузнецом (представьте себе силу рук эльфа из аманьяр) и обученным воином Куруфином, и заканчивая совершенно противоречащими мужской чести и здравому смыслу выстрелами из лука в спину уходящим в исполнении Келегорма. Логичнее было бы ожидать, что Келегорм, защищая брата, сам захочет сразиться с Береном… Особняком здесь стоит и поразительное по своей невероятной беспардонности предательство Хуана. Но о нем позже.
К «сочувствующим» я отношу Ородрета, Келебримбора, Мелиан, Маблунга, освобожденных узников Острова Волков и т.п. Эти ребята ничем не помогли центральным героям в их миссии, но и не препятствовали достижению цели.
При желании можно выделить катализатора всей истории о походе за сильмарилом – папу Элу Тингола. Он, что называется, запустил моховик истории.
Но вернемся к нашим баранам, то есть, к интересующей меня собаке, ее хозяину и их взаимоотношениям.
Во всей истории про Берена и Лютиэн меня заинтересовал только образ валинорского пса Хуана. Остальные, особенно главные герои (из-за слишком очевидной роли в повествовании и однозначности авторской трактовки их характеров), шли фоном.
Так что же Хуан?
Перечитывая в эти летние месяцы «Лэ о Лейтиан», я задалась вопросом: как так получилось, что пес, веками верно служивший Келегорму, предал его на раз, и «с легкостью необычайной», с появлением Лютиэн?
Кто-то скажет: «Хуан – особенный пес, магический, он, что называется, зрит в корень, видит суть вещей и существ». Соглашусь, но все это никак не отменяет того факта, что появление красивой колдуньи – недостаточный мотив, чтобы сначала сбежать с ней, покинув и предав хозяина, действуя вразрез его интересам, а потом и вовсе ввязаться с ним в открытое противостояние, с легкостью отступившись от идеалов верности и многовековой дружбы. Никакая собака, даже самая порядочная, восокоморальная и волшебная так бы не поступила.
Врожденные высокие морально-нравственные качества ведь не помешали Хуану в свое время ни воспротивиться самой идее Исхода, ни взойти на лебединый корабль за Келегормом и Куруфином, после того, как те покромсали свежевыкованными мечами по несколько десятков тэлери в гавани Альквалондэ. Как же так? Ведь там налицо открытый бунт против системы (представителем которой является магический пёс из выводков Оромэ), переросший в братоубийственное столкновение. Не правильней ли было со стороны высокоморального и принципиального Хуана перестать знаться с Келегормом еще в момент произнесения роковой Клятвы?
Далее возникает вопрос: кем до их встречи с Лютиэн являлся для Хуана Келегорм?
Хозяин для собаки – это, прежде всего, друг. Это друг навсегда. Друг может ошибаться, с кем-то поступать дурно, принять «неверное» с твоей точки зрения решение, может разозлиться, может иметь не самый сговорчивый характер и кучу прочих не самых благоприятных для дружбы с ним качеств (гордость, самодовольство, чванливость, надменность). Но он при этом все равно твой друг. Он – тот, кто по-своему любит тебя, привязан к тебе, заботится о тебе, делит радости и горести, желает и ищет общения и порой (особенно, когда накосячит или попадет в очередную ж*пу) нуждается в твоей поддержке и помощи. Пес Хуан до определенного момента прекрасно это понимает и принимает своего хозяина таким, каков тот есть.
Однако, с появлением на горизонте Тинувиэли, пониманию и принятию Хуана по отношению к Келегорму приходит конец.
Другие могли бы сказать: «Тут все дело в мерисьюшности самой Лютиэн!». Что прозвучит очень правдоподобно, поскольку у всех поголовно героев этой истории (включая Моргота и Мандоса) при встрече с ней начинается патологический ООС. В способности кривить персам мозги Лютиэн не уступает пресловутым сильмарилам. Моргот ищет ее, посылая к Дориату отряд во главе с Болдогом. Саурон тоже желает пленить девушку, чтобы получить за нее награду от Моргота. Даэрон, Келегорм, Куруфин и до кучи Берен так восхищены ее внешними и прочими достоинствами, что готовы… Кто во что горазд – предательство, наушничество, ложь, подлость, подстрекательство, безрассудное геройство. Но Хуан… Бессмертный валинорский волкодав из выводка гончих Вала Оромэ, о чьем могуществе прекрасно осведомлен Моргот… тоже безоглядно «влюбляется» в Лютиэн прежде, чем понять, кто она такая, чего хочет и куда направляется.
