Текст книги "Первая заповедь рок-н-ролла (СИ)"

Автор книги: Bruck Bond

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 4 страниц)

Глава 5. Непрочные подоконники и сложности взаимопонимания

Начальник меня послал. «Чего Вам, – говорит, – Новиков, от меня с утра нужно? Ещё рабочий день не начался толком, а Вы уже на пороге кабинета! Идите, работайте, а ко мне после обеда зайдете».

Я в первый раз заподозрил, что мудак он не из-за шумной семьи и тяжелого детства, а просто так, по велению души. Конечно, можно было к работе не возвращаться, вообще плюнуть на это всё и уйти, без всяких там заявлений и всего прочего, но я устроен так, что привык доводить все до конца.

Естественно, стоило мне только занять свое рабочее место, как по мою душу пришла одна из самых мерзопакостных клиенток, которые только существуют. Она мне мозг высосать успела, пока оформляла заказ, а теперь пришла в позе сахарницы – руки в боки – с таким недовольным выражением лица, что стало ясно сразу – не благодарить пришла.

– Сидит, жулик, – зычно начала она, обвиняюще тыкая в меня пальцем. – Ты мне чего обещал?

– Чего? – переспросил я. Возмущения в мерзкой тетке было столько, словно я обещал ей ночь любви и не пришел, сославшись на обстоятельства.

– Что ваши окна десяток лет прослужат, а подоконникам так и вообще ничего не сделается! – рявкнула женщина. – И что?

– И что? – тупо переспросил я.

– И всё это наглая ложь!

– А что Вы, извините, с подоконником делали? – спросил я, уже представляя фееричный ответ.

– Как что? Мясо рубила. А на хваленом вашем подоконнике царапины остались! И я считаю, что вы должны мне его заменить!

– А я считаю, что вы должны пойти нахуй, – медленно, смакуя каждую букву, произнес я, широко улыбаясь. Всегда, всегда мечтал это сделать!

В офисе стало тихо, как в гробу. Я подумал, что очень скоро я точно узнаю – каково это. Жаль, поделиться впечатлениями уже не смогу…

– Что-о-о-о? – на ультразвуке взвыла баба.

Я с удовольствием повторил и, не слушая экзальтированных воплей, спокойно собрался и пошел в кафетерий, дожидаться обеда и разговора с шефом. Самым страшным грехом в нашем офисе считалось нагрубить клиенту – не один сотрудник лишился рабочего места из-за несдержанности. Я же прослыл стойким оловянным солдатиком, которому любой неадекват нипочем. Эх, репутация коту под хвост… Но радостно-то как на душе! Аж смеяться хочется.

Ближе к обеду в кафетерий стеклись все мои коллеги. Они уже успели возвести меня в ранг божественного существа и теперь усиленно выказывали мне свое восхищение, попутно рассказывая о том, как гневалась и плевалась ядом мерзкая тетка и как им будет меня не хватать, потому что злой шеф уже потребовал меня к себе в кабинет.

Я спокойно поблагодарил их за информацию, пожал всем руки и не спеша направился в кабинет к шефу, уже не сомневаясь, что получу расчет.

Морально я готовился к тому, что на меня будут орать. Потому что, на самом деле, шеф вообще не умеет разговаривать спокойно. Но меня ждал сюрприз.

– Заходи, Новиков, присаживайся, – странно на меня глядя, приветствовал меня Дмитрий Иванович.

– Две недели можно не отрабатывать? – с места в карьер начал я. Ну, а чего тянуть, правильно? Я же умираю, у меня лишнего времени нет.

– Слава, а может, тебе в отпуск, а? – заискивающе спросил шеф.

– А? – обалдело переспросил я. У нашего начальства и по закону положенного отпуска не допросишься, а тут оно само предлагает.

– Отдохнешь. А то, гляжу, заработался.

– Я только что клиентку послал, – напомнил я.

– Ну, послал и послал. Значит, заслужила… Что здесь такого? Ты, Новиков, самый результативный работник, мне тебя уволить – как серпом по яйцам.

– Значит, Вы считаете, что ничего такого, в том, чтоб послать человека, нет?

– Ну, нет.

– Тогда, Дмитрий Иванович, идите нахуй.

***

 – Что, так и сказал? – хохотал в трубку Гор, которому я решил похвастаться своими успехами.

– Так и сказал. Ощущения – супер. Коллеги собрались напечатать постер с моим изображением и повесить его на стену.

– Круто, – оценил Гор. – А я уже у тебя в квартире хозяйничаю. Решил не затягивать с этим. Ты мне второй комплект ключей отдал – отдал, так я сразу и… а, хотел спросить, что это за брелок такой на ключах интересный.

– Друг подарил.

– Дру-у-уг?

– Чудовище похабное. Я тебе вечером расскажу.

– Договорились. А сейчас ты куда?

– К отцу, Гор. Он здесь живет недалеко, и я…

– Горжусь тобой. Серьезно, без шуток – горжусь.

***

На полпути я чуть было не повернул назад. Мало ли, отец занят или его вообще нет дома? Но потом я взял себя в руки, обозвал ссыклом и снова зашагал в сторону родительского дома.

В окнах, выходящих на двор, горел свет. Мама очень любила, когда в квартире светло. Когда она умерла, папа перестал выключать свет даже днем.

Поднимался я медленно. С каждым шагом страх и желание сбежать накатывали все сильнее, но я нашел в себе силы подняться, окинуть взглядом знакомую металлическую дверь грязно-коричневого цвета и нажать на кнопку звонка.

Он открыл, как всегда, не сразу. И несколько раз спросил «Кто там?», хотя услышал с первого раза. Он так всегда делает, как будто надеется, что если он не будет открывать, я сам собой исчезну. Я бы сказал, что мне уже давно не больно, да только врать не привык.

Он очень сдал после смерти матери. Сгорбился, будто меньше стал, хромать начал, тремор в руках не унимался.

– Вячеслав? – окинул меня взглядом. – Я ждал, что ты придешь.

– Ждал?

– Ты ведь пришел поговорить о маминой годовщине… или нет? Забыл? Что ж, неудивительно…

– Пап, если я не хожу к ней каждый день, это не значит, что я о ней забыл. И я не об этом с тобой поговорить хотел.

– Ты думаешь, что нам есть о чем разговаривать?

Ох, как же с ним тяжело.

– Я… пап, у меня болезнь. Неизлечимая. Рак, – поспешно добавил я, пока отец не начал связывать болезнь с моей ориентацией.

– Давно? – равнодушно спросил отец.

– Я узнал недавно. Я умираю, папа. Решил, что ты должен знать.

Он промолчал. Сел на кресло, выудил из кармана штанов сигарету, закурил.

– Тебе больно?

– Не очень, – честно ответил я. Врач мне прогнозировал в ближайшем будущем шумы, обмороки, жуткие головные боли и даже галлюцинации, но почти ничего из этого списка я на себе пока не испытал.

Всё лучшее – впереди.

– Почему ты такой? – с надрывом произнес отец. – Почему не может быть по-нормальному? У меня могли бы быть внуки, Слава. Я мог бы не коротать оставшееся время в одиночестве. Если бы ты был нормальным, было бы проще. Я бы мог проводить тебя в последний путь достойно.

– Значит, такой, какой есть, я недостоин того, чтоб ты меня провожал? – голос не дрогнул. В конце концов, именно такой реакции я и ожидал. Надеялся, конечно, что отец, наконец, оттает и сможет меня принять – каждый непонятый ребенок надеется, что однажды его поймут. Надеялся, но ожидал ровно такой реакции, которую дал отец.

– Я не могу, – тихо произнес отец. – Не могу, понимаешь?

Не понимал. Никогда не понимал, как тот факт, что мне нравятся мужчины, может перечеркнуть даже родственные связи. Он бы принял меня, будь я алкоголиком или наркоманом. Принял бы, если бы я в тюрьме сидел. Но не мог принять моего выбора. И я никогда не понимал этого. И вряд ли уже когда-нибудь пойму.

– Понимаю, – выдохнул я. – До свидания, пап.

Глава 6. Бухачечная

После встреч с отцом я всегда напивался, потому что лучшего способа забыться человечество ещё не придумало. Я зашел в ближайший алкомаркет и долго бродил между стеллажами, подумывая прикупить что-нибудь элитное, как-никак, поводов-то у меня завались. Вышел, правда, все равно с водкой, потому как в элитном алкоголе я не разбирался совсем, а с водкой промахнуться сложно.

По пути домой я успел вылакать треть бутылки, пользуясь тем, что на улице было безлюдно и смотреть на меня было некому. Повело меня почти сразу, потому как пью я очень редко, и домой заявился уже в изрядно датом состоянии.

– Ой, – всплеснул руками Гор, когда мое великолепие предстало перед ним во всей красе. – И что это ко мне такое пришло?

– Это мы, – не без гордости заявил я, демонстрируя бутылку.

– Вижу, – вздохнул он. – И с какой радости ты водку бухаешь?

– Отец, – коротко пояснил. – Ну, чего ты на пороге-то встал? Не пустишь меня в собственную квартиру, да? Фейс-контроль?

– Теперь я понимаю, почему ты не пьешь, – еще раз вздохнул Гор, пропуская меня в квартиру и не без улыбки наблюдая за тем, как я, пошатываясь, пытаюсь стянуть обувь. – Эх, а я-то надеялся на ночь любви.

– Давай завтра? – предложил я, утягивая его за собой в комнату. – Ты это… извини, ладно? Просто отец… хотя не знаю, на что я надеялся. Знал же, что так всё и будет. – Я уселся прямо на пол, и Гор, недолго думая, последовал моему примеру. Немного помолчав, он спросил:

– Есть хочешь?

– Ты меня о еде спросить хочешь?

– Я пиццу заказал, она ещё остыть не успела. Тебе поесть надо.

– Ладно, – вяло согласился я. Перед Игорем было жутко стыдно – это я, кажется, трезветь начал.

– Держи. – Он вернулся с коробкой пиццы, поставил около меня. – Заценил, какой я заботливый? Ну так, что там с отцом, совсем плохо, а?

– В целом, как всегда. Но все прошлые разы я не был смертельно болен. Я хоть какой-то эмоциональной реакции от него ждал, а он как всегда. Вроде как, знаешь, был бы я гетеросексуалом, он бы даже всплакнул на моих похоронах и каждую неделю цветы бы на могилку носил, как маме. А так – пидор я разнесчастный, и понять он меня не может. Наверное, ему даже легче станет, когда я таки сдохну.

– Дай сюда. – Гор отобрал у меня бутылку, ловко отвинтил крышечку и от души хлебнул. – Хреново. Но ты ведь и не ожидал вроде, что он со слезами раскаяния к тебе на шею кинется, а?

– Не ожидал. Но мне все равно плохо, – признался я. – Нет же ничего плохого в том, что я хочу, чтобы папа меня любил.

– Сука он, – выдохнул Гор и снова приложился к бутылке. – И я тоже. Не стоило мне заставлять тебя говорить ему. Я ж, блять, эгоцентрик, всё у всех должно быть, как у меня. Если мой батька осознал, то и твой должен бы… Я все испортил, да? Но извиняться все равно не буду, – неожиданно заявил он, насупившись.

Игорь вообще не из тех, кто извиняется. Точнее, не из тех, кто чувствует себя виноватым.

– И не надо. Всё правильно, он должен знать. И прекрати пить мою водку!

– Довольно паршивую на вкус, надо сказать.

– Эй! Я за неё пятьсот девяносто рублей отдал.

– Хочешь открою секрет?

– Хочу.

– Водка за пятьсот девяносто – это водка за сто восемьдесят, только в красивой этикетке. Слав?

– М-м-м?

– А я знаю хороший неалкогольный способ отвлечься, – поиграл он бровями.

– Прости, – покачал головой я. – Не сегодня. Нет у меня настроения. Давай чем-нибудь другим займемся?

– В шахматы поиграем, что ли? – усмехнулся Гор. – Или включим Ваенгу и потанцуем?

– Ваенгу? Извращенец!

– А то ж. А ещё я красив собой, умен и скромен.

– Придумал! Расскажи мне о себе.

– В смысле?

– У нас серьезные отношения, забыл? А что я о тебе знаю? Иногда мне кажется, что я знаю тебя как облупленного, а потом понимаю, что совсем тебя не знаю. Есть в тебе, Гор, какая-то загадка, какой-то секрет…

– Не протрезвел ещё? – хмыкнул Игорь. – А вообще, Славка, секретный ингредиент секретноингредиентного супа не существует.

– А тебя, гляжу, вставило. Что ты несешь? – рассмеялся я.

– В принципе, я несу счастье людям. В данной конкретной ситуации мною была использована цитата из мультфильма «Кунг-фу Панда».

– Ты что, мультики смотришь?

– А ты нет? – искренне удивился Гор.

– Я уже вырос из того возраста, знаешь ли.

– Никогда не бывает поздно для мультиков! – убежденно воскликнул Гор. – А знаешь что? Ты же хотел сходить в кино на все сеансы подряд, помнишь? Давай заменим это вечером мультипликации?

– То есть кино на все сеансы это, как ты выразился, детский сад, а вечер мультипликации – серьезное взрослое занятие?

– Не будь занудой. Мы с Максом все время так делаем, это весело.

– С Максом?

– Племянник.

– Ты не говорил, что у тебя есть племянник.

– Ну, знаешь, это не то, что обычно рассказывают. Как это должно, по-твоему, выглядеть? «Привет, меня зовут Игорь. Я яркий, классный, офигенный, я не такой, как эти все. А ещё у меня есть племянник Макс, ему шесть»?

– Примерно так, – рассмеялся я. – Так ты расскажешь мне про него?

– Да хоть всю подноготную моей сумасшедшей семейки, но только завтра, а то у меня уже язык заплетается. И в сон клонить начало… Только ты мог умудриться купить палёнку за шесть сотен.

– Ну, извини, я не профессиональный алкаш.

– А как же студенческие годы? Скажешь, не бухачил?

– Не скажу. Но в нашей группе учился грузин, а у него всегда было домашнее вино.

– Господи, – покачал головой Гор. – Какой ты неискушенный. Провести тебя, что ль, напоследок, по злачным местам?

– В клуб фетишистов «Золотой дождь»?

– Фу. И кто из нас пошляк неприличный?

Глава 7. Увлекающиеся родственники и парк развлечений

Разбудил меня Гор. Он коварно стянул с меня одеяло и полез целоваться, требуя взамен упущенной ночи любви утро. Кроме всего прочего Игорь был отвратительно бодр и свеж, что рождало во мне глухую зависть, ибо мое самочувствие после вчерашнего можно было описать только нецензурным словом.

– Отстань, – прохрипел я, отталкивая ретивого любовника. – Я не в форме.

– Ты меня теперь динамить будешь? – обиделся Гор. – Скажи ещё, что у тебя голова болит!

– Вообще-то и правда болит, – проанализировав свои ощущения, сообщил я.

– Ты умираешь?

– Разве что от похмелья, – мрачно сказал я.

– И ты даже не хочешь меня поцеловать?

– Хочу, – улыбнулся я. – Только я даже зубы не чистил ещё.

– Есть у меня тут одна зубная щетка, – поиграв бровями сказал похабно улыбающийся Гор, демонстрируя внушительную выпуклость в паху.

– Не в обиду тебе, но если ты мне сунешь в рот эту «зубную щетку», я блевану. Я, кажется, сделаю это в любом случае, – булькнул я, резво соскочил с кровати и стремительно понесся в туалет. Меня предсказуемо вывернуло наизнанку. После пяти минут страстных объятий с белым санфаянсовым другом я сам себе пообещал больше никогда в жизни не пить. Учитывая, что жить мне осталось не так уж и долго, обещание грозило быть в кои-то веки выполненным.

– Очень плохо? – спросил Гор, когда я выполз на свет божий, демонстрируя нездоровый цвет лица.

– Терпимо, – вздохнул я. – Гор, а давай полежим?

– Ты имеешь в виду секс? – обрадовался Гор.

– Может, позже, – я вздохнул. – А просто полежать ты не хочешь? Знаешь, я вот даже так сразу и не скажу, когда у меня была возможность лишние пятнадцать минут поваляться. Школа, универ, работа…

– Ладно, – фыркнул Гор. – Уговорил.

Мы легли. Игорь меня обнял.

– Ты обещал рассказ о своей семье, – напомнил я.

– Да не о чем особо рассказывать, – пожал плечами Гор. – Племянник вот… Я всегда знал, что он у меня будет, с тех пор как Юлька в чайлдфри себя записала. Она же в мать вся, натура увлекающаяся, она все субкультуры на себя примерила. То, знаешь, богу молится, то на кладбище мрачные песенки поёт. А потом, значит, осознала она, что дети – есть зло. И нипочем она их не хочет, рожать не будет, а будет вместе со своим дружком патлатым жить для себя.

– Но племянник всё-таки появился, – подвел итог я.

– Ну, так залетела. И всё. Как говорит моя бабуля: «Трымай порты, ховайся у бульбу!»

– Что, аборт хотела сделать?

– Бабуля-то?

– Сестра, придурок! – улыбнулся я.

– Держи карман шире. Она из чайлдфри спешно прогрессировала в яжемать, скупила в ближайшем букинистическом магазине все книги по воспитанию и уходу за новорожденными и начала сидеть на форумах для будущих мам.

– А патлатый дружок? – улыбаясь, полюбопытствовал я.

– Патлы свои обрезал и давай за Юлькой носиться: «Тяжелое не поднимай, жестокое не смотри», – такой батя из него вышел, любо-дорого взглянуть.

– А ты? Ты никогда не хотел детей? Ну, своих.

Гор посмотрел на меня сочувственно, как на дворового дурачка:

– Ты-то сам как думаешь, очень вяжется мой образ жизни с детьми?

– Одно другому не мешает, – возразил я.

– Я вообще детей не очень люблю. Это Макс ещё куда ни шло. И то – закинет мне его Юлька на выходные раз в месяц, а я потом высшие силы благодарю, что это не мой ребенок. Ну как, удовлетворил твое любопытство?

– Почти. А почему ты сказал, что сестра увлекающаяся, вся в мать?

– Потому что так оно и есть. Батька с мамой познакомился, когда она с транспарантами напротив местной администрации стояла, требовала власть сменить, очень уж она ей не нравилась. Он-то, как раз, по обратную сторону баррикад был, в администрации работал. Полюбили они, значит, друг друга – и сразу мамулю власть стала устраивать. Зато перестала устраивать незаконная вырубка лесов. В Гринпис вступила, мясо перестала есть, соседке норковую шубу краской облила и на двери соседкиной маркером «убийца» написала. Отец только и успевал участковому «на чай» отстегивать. Потом у нее проблемы начались со здоровьем, из-за диеты ее вегетарианской, она как раз мною беременна была, и с «зелеными» завязать пришлось. Решила она книгу писать.

– Забросила?

– Нет. Написала. Ее даже издали. Только она мне до шестнадцати лет ее не показывала.

– В шестнадцать показала?

– Нет. В шестнадцать я ее сам нашел. Понял, что сексуальная жизнь моих родителей была весьма насыщенной и батька у меня тот ещё затейник, – хмыкнул Гор. – Пещеры желаний, нефритовые стержни, растекающееся по венам блаженство, слезы счастья и клятвы в вечной любви.

– Надеюсь, родителям ты это не сказал, – рассмеялся я.

– Почему не сказал? Сказал! У нас в семье на любые темы говорить можно. Мы, знаешь, не из тех, где родители при детях не матерятся, а дети при родителях. Я всегда мог с родителями на интимные темы поговорить. Правда, с тех пор как я осознал себя геем, они не очень радуются, когда я с ними на интимные темы говорю…

Я снова не удержался от смеха. Мне много о чем ещё хотелось спросить Гора, но я решил оставить это на другой раз. Он и так за сегодня сказал больше, чем за все время нашего знакомства, и я это очень ценил. Мне нравилось, что Гор не боится открыться передо мной. Нравилась его искренность. Мой порочный избалованный мальчик, оказывается, может быть и таким.

– Отдохнул? – спросил он.

– Секс? – спросил я.

– А я уже передумал, – мстительно фыркнул Гор. – Вставай. Поедем в парк смотреть на город почти что с высоты птичьего полета. А потом в парикмахерскую, ты обещал!

– А я-то надеялся, что ты забыл, – с сожалением произнес я.

– Я ничего не забываю.

***

Билет на колесо обозрения стоил немало. Два билета вписывались в мой недельный бюджет, и я поймал себя на мысли, что раньше мне и в голову не пришло бы потратить столько денег на развлечение. Я привык экономить. В моей семье было принято экономить, даже когда были лишние деньги. Особенно когда были. В университете я перебивался стипендией и редкими заработками, мечтая о том, что в будущем буду сорить деньгами направо и налево. Устроившись на работу, я осознал, что зарплаты мне хватает ровно на оплату квартиры и на то, чтоб не сдохнуть от голода, и сор деньгами отменяется на неопределенный срок. Иногда чуть ли не впроголодь сидеть приходилось, чтобы позволить себе обновить гардероб. Позже, конечно, зарплату подняли, стали премию начислять, но привычка экономить так и осталась.

– Ну что, купил билеты? – улыбающийся, счастливый Гор, подбежал ко мне, держа в правой руке две палочки с сахарной ватой. – На, – он протянул одну мне. – Попробуй вкус детства.

– Нас примут за парочку извращенцев, – буркнул я, все же принимая из его рук лакомство.

– Коими мы, если подумать, и являемся, – пожал плечами Гор. – Я тебя вообще сейчас за руку возьму. Или поцелую взасос, чтоб все видели. Что ты на меня так смотришь? Можно и оторваться напоследок, ты же умираешь.

– Но ты-то нет, – напомнил я.

– А мне монопенисуально, что обо мне подумают.

– Прости?

– Однохуйственно мне, говорю.

Вблизи колесо оказалось больше, чем я думал, у меня даже дыхание перехватило. Гор бегал туда-сюда, как жизнерадостный щенок, выспрашивая у контролера подробности работы механизма, а я, обливаясь потом, был готов отдать сумму вдвое больше той, что отдал за билеты, лишь бы меня отпустили домой.

Игорь мое настроение уловил, схватил меня за руку очень вовремя и потащил меня в кабинку.

– Хватить трястись, – строго сказал он. – Не девочка. Не так уж тут и высоко… И кабинки очень надежные, по себе знаю.

– Ты в них прыгал, что ли? – выдавил я из себя, вцепившись в поручни. Мне кабинка не показалась такой уж безопасной.

– Сексом занимался.

– Я серьезно.

– Я шучу, по-твоему?

– Да ну нафиг! – не поверил я.

– А Владу понравилось, – самодовольно оскалился Гор. – И вообще, кому суждено помереть от рака, с колеса не свалится.

– А вдруг ты свалишься?

– Не свалюсь. Мне цыганка нагадала, что я в девяносто шесть помру, от передозировки «Виагрой».

– Придурок, – пихнул я Гора и неожиданно для самого себя, действительно успокоился.

Ну, по крайне мере, до тех пор пока конструкция не начала двигаться.

– Твою мать! – взвыл я, вцепившись в Горову ладонь.

– А ну отпусти меня, трусло ссыкливое. – Он безуспешно пытался отогнуть мои пальцы. – Отпусти, говорю, больно же! И глаза открой, придурок, ты как видами собрался любоваться?! Я тебя сейчас сам отсюда выкину!

Угроза подействовала. Я открыл глаза.

Это было ровно настолько завораживающе красиво, насколько и страшно. А ещё красивее был Гор, возмущенный, раскрасневшийся, потирающий ладонь с отпечатками моих пальцев.

– Ты чего? – только и успел выдохнуть он, когда я полез к нему целоваться.

В следующий раз, когда Гор поведет кого-нибудь кататься на колесо обозрения, он не будет вспоминать о сексе с Владом.

Он будет думать об отчаянно трусящем, во всех смыслах больном на голову парне.

Примечание к части Спасибо за то, что читаете, оставляете отзывы и остаетесь неравнодушными к героям! Всех люблю:З