Текст книги "Первая заповедь рок-н-ролла (СИ)"
Автор книги: Bruck Bond
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 4 страниц)
Первая заповедь рок-н-ролла
https://ficbook.net/readfic/4572567
Автор:
Bruck Bond (https://ficbook.net/authors/103805)
Беты (редакторы):
tananda_sad (https://ficbook.net/authors/608153)
Фэндом:
Ориджиналы
Пейринг или персонажи:
м/м
Рейтинг:
R
Жанры:
Слэш (яой), Романтика, Ангст, Юмор, Повседневность
Предупреждения:
Нецензурная лексика
Размер:
Миди, 41 страница
Кол-во частей:
11
Статус:
закончен
Описание:
– А это опухоль. А ещё я умру месяца через два-три.
– Вот как, – после минутного молчания выдает Гор. – Ты молодец, хочу я тебе сказать. Соблюдаешь первую заповедь рок-н-ролла.
– Заповедь?
– Ага. Умри молодым, оставайся красавчиком.
Посвящение:
Джейку
Публикация на других ресурсах:
нельзя
Содержание
Содержание
Глава 1. Первая заповедь рок-н-ролла
Глава 2. Виноваты звезды.
Глава 3. Серьезные отношения и стопицот мотоциклов
Глава 4. «Highway to Hell» и резиновые письки
Глава 5. Непрочные подоконники и сложности взаимопонимания
Глава 6. Бухачечная
Глава 7. Увлекающиеся родственники и парк развлечений
Глава 8. О страусах и магазинах
Глава 9. Танцы на шесте и ночное кладбище
Глава 10. О первом разе и гробах
Глава 11. Римские каникулы
Глава 1. Первая заповедь рок-н-ролла
Мне не стало страшно. Наверное, я просто не понял. Так бывает в состоянии шока. Эмоциональная тупость.
Мне почти прямым текстом сказали, что я умру. Что в мозгу у меня опухоль и лечить ее поздно и бесполезно. То есть они могут, конечно, если я им денег дам, но особо надеяться не стоит. Хотя «медицина не стоит на месте» и вообще, «в то время как наши космические корабли бороздят просторы вселенной». Короче, вы не расстраивайтесь и надейтесь на лучшее. Вы-то, скорее всего, сдохнете, а вот через пару десятков лет человек с подобным диагнозом благодаря прогрессу в медицине сможет прожить долгую и счастливую жизнь.
Дома я долго рассматривал снимок мозга. Мама всегда говорила, что у меня его нет, а тут вроде как доказательство – вот он. И небольшое пятнышко, которое в перспективе убьет меня через пару-тройку месяцев, как повезет. Как карта ляжет. А страха так и не появилось. Может, потому что мне кучу раз угрожали смертью – за поцарапанную отцовскую «хонду» или за разбитую антикварную вазу. Никто меня не убивал, естественно. Вот и к опухоли у меня сложилось такое же отношение. Вроде как она кричит мне: «Слав, я тебя убью!», а я только хихикаю в ответ.
Через неделю начало приходить осознание. Ещё бы ему не прийти, когда постоянно мысленно говоришь самому себе, что умрешь. Я начал активно анализировать свою жизнь. Очень зря. Прожитые годы претендовали на звание самых никчемных в мире двадцати восьми лет. К почти тридцати я умудрился заработать только опухоль в мозгу. Квартиры своей у меня не было, работы, которой можно было бы гордиться или хотя бы той, которая не вызывает желание вздернуться перед началом рабочей недели, тоже. С отцом я не общался с тех пор, как умерла мама, единственный человек в моей семье, который меня понимал и поддерживал. Она про меня, кажется, поняла все раньше, чем я сам успел это осознать, поэтому мое сбивчивое признание в том, что мне нравятся мальчики, ее не удивило. А вот отцу пришлось сложно. Он всегда говорил, что готов понять что угодно – наркотики, алкоголь, – но не двух держащихся за ручку парней. Я, как большой оригинал, из двух зол выбрал третье. Ох, как отец орал! Как матерился! Никогда не забуду этого. Не сказать чтобы он меня не понимал – понимал. А вот принять так и не смог. Для него гомосексуальность была страшнее смертных грехов, и даже мама не могла его переубедить. Впрочем, она все же заставляла его мириться с действительностью, общаться со мной без презрительно поджатых губ. А потом она умерла от обычной простуды, давшей осложнения, и после похорон отец сказал, что больше видеть меня не хочет. И это справедливо, наверное. В общем, жизнь у меня на яркие краски и радостные события не богата. Даже парень мой был парнем ещё десятку мужиков, некоторым даже за деньги. «Парень», конечно, громко сказано, но для меня понятие «любовник» всегда значило немного больше, чем просто человека, с которым ты спишь. Я подумал, что ему, Игорю, надо бы сказать о моей болезни. Сочувствовать он не станет, ему должна понравиться мысль, что он трахает того, кого в обозримом будущем не станет. Игорь немного сволочь и очень много циник, наверное, это меня в нем и привлекло. Хотя вру, привлекла меня его смазливая мордашка. Гор выглядит, как парень с обложки, как сын богатого папы, как тот, кто влюблен в собственное отражение в зеркале. Порочная красота. Абсолютно мой типаж.
Игорь, как по заказу, появляется на пороге моей съемной двушки уже вечером. Вообще-то, у нас нет четкого расписания или договоренностей, Гор может заявиться в любой момент, не потрудившись даже позвонить. В этом была своя прелесть, поэтому я и не возражал, хотя, честно говоря, любил, когда идет все четко по плану, и не особо любил сюрпризы.
Гор широко улыбается, шумно вваливаясь в квартиру, и сразу начинает распускать руки. У него слово с делом не расходится. Он вообще предпочитает много не говорить, сразу переходя к цели визита. Хотя, когда выпьет – не заткнешь его. Вот такой вот парадокс.
– Ну, ты чего? – выдыхает он, недоуменно глядя на меня, вовсе не собирающегося немедленно предаться страсти. – Случилось что?
Я замер, раздумывая, как бы сказать Гору о своем диагнозе. Как вообще люди говорят о своей приближающейся кончине? Что нужно сделать, заплакать, заламывая руки? Равнодушно проинформировать и заранее позвать на похороны?
– Вот, – я протянул Гору свой снимок.
– И что это за хрень? – Игорь с любопытством вгляделся в снимок.
– Мой мозг.
– Хм, а вот эта штука очень похожа на…
– А это опухоль. А ещё я умру месяца через два-три.
– Вот как, – после минутного молчания выдает Гор. – Ты молодец, хочу я тебе сказать. Соблюдаешь первую заповедь рок-н-ролла.
– Заповедь?
– Ага. Умри молодым, оставайся красавчиком. Так мы трахаться будем, или мне позже зайти?
Я невольно улыбнулся. Гор вел себя именно так, как я ожидал.
– А ты все ещё хочешь?
– Теперь даже больше. Исключительно из альтруистических побуждений – тебе надо бы как следует натрахаться напоследок. Я, наверное, даже на ночь останусь. У тебя есть какие-нибудь дикие сексуальные фантазии?
– В моих диких сексуальных фантазиях ты всегда снизу.
– Так уж и быть, сегодня можешь считать меня своей шлюшкой.
– Так что, нужно было просто попросить? – удивился я.
– Ну, я не так уж часто бываю снизу, но иногда…
– За очень большие деньги, – подсказал я.
– И это тоже, – согласился Игорь. – Хотя с этим я завязал. Мерзотное всё-таки ощущение, когда тебе после секса стопочку купюр протягивают. Первые пару раз это даже возбуждает, но потом…
– Ты выпил?
– С чего ты взял?
– Много болтаешь.
– Просто мой лучший любовник сказал мне, что скоро умрет. Эта новость меня слегка обескуражила.
– Так уж и лучший? Лесть.
– Не скажи. Я с тобой добровольно и регулярно, это показатель. А за то, как ты отсасываешь, готов самолично тебе приплачивать.
– Ты не умеешь делать комплименты.
– Это ты не умеешь их принимать. Ну, так ты раздеваться будешь, или что?
Глава 2. Виноваты звезды.
– Ну, и что ты собираешься делать? – Гор повернулся на бок и уставился на меня, теребя в пальцах тоненькую ментоловую сигарету.
– А что, есть варианты? – пожал я плечами, дотягиваясь до зажигалки, валяющейся на тумбочке, и протягивая ее Игорю.
– Масса. Ты же можешь творить что угодно! Ты умираешь. Тебе можно. Некоторые, знаешь, пишут себе списки, что им нужно сделать перед смертью. Ну, там, переспать с красивым парнем, попробовать наркотики…
– С красивым парнем я переспал буквально только что, а в универе пробовал курить травку – не впечатлился. Эти предсмертные списки предназначены только для шестнадцатилетних девочек. Ты мне ещё книгу предложи написать.
– Ну а что? Это сейчас очень популярно. Знаешь, все эти трагические истории, где больная раком девочка влюбляется в парня…
– Я в тебя влюблюсь, можно?
– Вообще-то, я бы не рекомендовал. Я ведь тот ещё мудак. Но ты, бро, умираешь, а поэтому так и быть. Не могу же я напоследок лишить тебя светлого радостного чувства? Я даже буду отвечать тебе взаимностью.
– Неужели?
– А ты думал, я просто так два года к тебе таскаюсь?
– Стоило неизлечимо заболеть, чтоб услышать от тебя это.
– Ну а как же? Мне говорили, что я эмоциональный кретин. В том смысле, что я не умею любить. Мне, вообще, много чего говорили. В детстве у меня даже СДВГ подозревали.
– Это ещё что? – удивленно приподнял брови я.
– Синдром дефицита внимания с гиперактивностью. Считается, что он не лечится, только корректируется с помощью таблеток, у которых побочных эффектов на два листа мелким почерком, а по мере взросления сам собой проходит. Но знаешь что? Никакой гиперактивности у меня не было. Просто меня очень не любила учительница английского, я отвечал ей взаимностью и как-то раз подкинул ей в сумочку мадагаскарского таракана. Неделю деньги с завтраков откладывал, чтоб его купить, а училка не оценила и сразу давай подозревать у меня всякие расстройства. Сколько «глицина» было мной сожрано – не пересчитать. Слава Богу, ничего другого мне не давали.
– Ты за сегодняшний день рассказал о себе больше, чем за предыдущие два года, – хмыкнул я.
– Ну, правильно. Ты же должен знать все о человеке, в которого ты влюблен. Но мы сейчас не об этом. У тебя что, вообще никаких вариантов интересных предсмертных занятий нет?
– Ну, я подумывал о том, чтобы сходить в кино на все сеансы подряд, попробовать пекинскую утку в жутко дорогом ресторане, который на набережной открылся, и прокатиться на колесе обозрения.
– А в Диснейленд не хочешь, нет? Детский сад, ей-богу. Ты что, никогда на колесе обозрения не катался?
– Вообще-то, нет, – вздохнул я. – Не катался.
– Нет?
– Я высоты боюсь жутко, – признался я. – Всегда хотелось посмотреть на город с высоты, но было очень страшно.
– А, ну тогда да, колесо канает, – согласился Гор. – А вот эти твои киносеансы как раз для шестнадцатилетних девочек. Что-нибудь взрослее нужно.
– Заказать двух проститутов?
– Что ж тебя из крайности в крайность?
– Ну, ты же одобрил колесо, на котором я никогда не катался. Проститутов я тоже никогда не пользовал.
– Если тебе так приспичило, я побуду для тебя проститутом. Даже станцевать могу. У меня и стринги есть, желтые, кружевные.
– Ловлю на слове. Хотя стринги прибереги для кого-нибудь другого, я не ценитель.
– Ладно. Знаешь, а у меня ведь есть идея, как классно провести время! – Гор улыбнулся так елейно, что я мгновенно понял, что этот вариант времяпрепровождения в восторг меня не приведет.
– Интрига.
– У меня есть знакомый мастер в салоне, он из тебя такую конфетку сделает – закачаешься! Я уже давно на твои волосы облизываюсь, – в подтверждение своих слов Игорь запустил пальцы в мою шевелюру. – Потом ты, весь такой обновленный, пошел бы в клуб, склеил бы там всех своим сногсшибательным видом, а потом зашел бы я, поцеловал тебя и сказал, повернувшись к толпе: «Этот парень – мой».
– Что за странная эротическая фантазия? – фыркнул я, не сдержав смешка. – И я не подпущу тебя к своим волосам. И клуб…
– Да ты когда в последний раз там был? – возмутился Гор.
– Два года назад и был. Потом необходимости не было, – пожал плечами я.
– Люди, между прочим, ходят в клуб не только искать парня, но и просто развлекаться, танцевать и пить. И от прически зря отказываешься! Какая тебе разница, ты все равно умрешь!
– И буду выглядеть в гробу, как чудовище?
– Выбрили бы тебе височки…
– Я, может, и пидор, но не до такой же степени. Может, мне ещё подвороты на джинсах сделать или на завтрак смузи пить?
– Смузи – это слишком по-гейски, – согласился Гор. – Всего лишь твой новый образ, клуб и я. Неужели я много прошу? Ты же не думаешь, что я буду канючить: «Славик, ну пожа-а-алуйста!", верно?
– Не думаю.
– Зря. Сла-а-авик, ну пожалуйста!
– Ладно, но за ответную услугу. Гор, убери руки от моего члена, я не ту услугу имел в виду.
– Что имею, то и введу…
– Пошляк.
– Так что ты хочешь?
– Пойти в другой клуб, где ты часто бываешь. Например, в «Павлин».
– Есть такой, ага. Ух, я там зажигал!
– Вот. Ты зайдешь, всех соблазнишь своим сногсшибательным видом, а потом зайду я, поцелую тебя, повернусь к толпе и скажу: «Это я его трахаю!»
– Эй! Ты не посмеешь разрушить мою репутацию альфа-самца!
– Я умираю, забыл? Мне можно, сам сказал.
– Ладно. Но ты подпустишь меня к своей голове и позволишь сделать с ней все, что угодно.
– Хорошо, – согласился я.
– Тогда завтра?
– Не могу, я на работе до восьми.
– Ты что, не уволился? – вытаращил глаза Игорь. Кажется, он настоящий эксперт в том, как весело и с огоньком умереть.
– Нет. Хочется, знаешь ли, уйти эпично, а я все ещё не придумал как. Незатейливо послать шефа на хер – не вариант.
– А, это правильно, это верно, – оценил Гор. – Ну, тогда послезавтра? Или послепослезавтра? В общем, договоримся. А сейчас, может, угостишь меня завтраком?
– Как насчет смузи? – усмехнулся я.
– И откуда в тебе столько яда? Раньше не было, я проверял.
– Я хорошо маскировал.
– А-а. Кстати, насчет джинсов с подворотами… это ведь писк этого сезона!
– Ни за что.
– Слав, да они будут хорошо на тебе смотреться!
– Иди в задницу!
– Я только что оттуда. Или это намек?
Глава 3. Серьезные отношения и стопицот мотоциклов
Трудился я менеджером по работе с клиентами в фирме, занимающейся установкой пластиковых окон и натяжных потолков. Не потому, что всю жизнь мечтал этим заниматься, а потому, что оказалось, что все решают связи и опыт, а не диплом с отличием. Я-то после окончания университета такие планы строил! Закончить экономический факультет, пусть не в самом престижном, но в вполне достойном высшем учебном заведении – это должно было открыть передо мной все двери. Розовые очки слетели очень быстро, и когда надежда устроиться по специальности исчезла окончательно, пришлось устраиваться туда, где возьмут без опыта.
Начальника мои коллеги дружно называли мудаком. Отчасти из-за его удачно (или неудачно, это как посмотреть) рифмующейся фамилии Судак, отчасти из-за личностных качеств. Я его таким уж плохим не считал, потому что характером пошел в маму, а она могла оправдать самого отпетого злодея. Я вот, например, считал, что нашего шефа в детстве обижали дворовые мальчишки, которым он не мог дать отпор, а поэтому он теперь на нас отрывается и орет почем зря. Жена у него, опять же, детей трое, все громкие – попробуй в такой обстановке психическое здоровье сохранить.
Как мне эффектно уйти, я так и не придумал, поэтому решил уйти незатейливо, по собственному желанию. Не срослось – начальника на месте не было, офис ликовал, да и клиенты, на удивление, один адекватнее другого. Никаких «я же не думала, что если натяжной потолок пропылесосить, он испортится». Сам не заметил, как пролетело рабочее время. Я подумал, что хорошо бы, если бы всегда было так, но тут же вспомнил, что я вообще-то умираю, и, скорее всего, судьба-злодейка показала мне демо-версию идеального рабочего дня, чтобы позлорадствовать. Мол, вот как хорошо будет здесь работать, когда тебя не станет.
Гора я увидеть сегодня и не надеялся, но ему, как всегда, было плевать на мои ожидания.
– Привет! Блин, ну и медленно ты добираешься, я задолбался тебя ждать. Стою, дверь твою спиной протираю, уже и соседка выглянула посмотреть, кто это там такой подозрительный, – сходу протараторил Гор.
– Тамара Степановна?! – ужаснулся я. Эта милая старушка была главной сплетницей нашего двора, причем настолько авторитетной, что ее россказням верили беспрекословно.
– Ага. А я ей и говорю, что я, мол, твой сводный брат, что батька в детстве от меня отказался, я в деревне с матерью и вырос, а теперь приехал большой город покорять, я же петь умею и танцевать немножко, а ты чего-то дверь не открываешь…
– Ты не посмел!
– Конечно, – согласился Гор. – Я ей всё как есть сказал. Парень я его, говорю. Мужеложцы мы. Сексом трахаемся. В жопы ебе…
– Прекрати, – расхохотался я. – Заходи уже. Ты чего здесь?
– Я твой парень, забыл? Я вообще думаю, что нам стоит съехаться. Я к тебе или ты ко мне… вот у тебя были серьезные отношения?
– Нет, не думаю.
– А перед смертью будут. Правда, здорово?
– Правда, – согласился я. Было и правда здорово. Гор рядом… наверное, это все, о чем я мечтал последние два года.
– Слушай, я хотел спросить. – Игорь развалился на кресле, закинув ноги в разных носках на журнальный столик. – А эта дрянь вообще лечится?
– Теоретически. Химиотерапия, знаешь… Но это вряд ли поможет. Мне кажется, это быстрее убьет меня. Сейчас я, по крайней мере, хорошо себя чувствую. А голова у меня и раньше болела, но я никогда не связывал это с какой бы то ни было опухолью.
– Слав, а отцу сказал?
Гор о моих отношениях с отцом знал. Я, вообще-то, не планировал ему рассказывать, потому что я не самый разговорчивый человек на свете, но тогда была четвертая годовщина смерти мамы, и я в очередной раз поругался с отцом, который считал, что я очень быстро про маму забыл и скорблю не так, как полагается, а Гор был пьян и готов выслушать мою исповедь. Я даже не думал, что он что-то вспомнит после, но, как оказалось, Гор ничего не забывает.
– Нет, Игорь, не сказал. Да и зачем ему знать?
– Он отец же твой. Пусть у вас и непростые отношения.
– Гор, – я тяжело вздохнул. – Когда я скажу ему, что неизлечимо болен, он в первую очередь решит, что у меня СПИД, и в очередной раз припомнит мне мои противоестественные склонности. И он меня не пожалеет. Скорее, поблагодарит судьбу за то, что она избавляет его от такого позора, как сын-гомосексуал.
– Ты утрируешь, – возразил Гор. – Это тебе так кажется. Моя семья, знаешь, тоже не сразу мою ориентацию приняла. Отец был в ярости, мать в растерянности, сестра в восторге – яой же, блядь, романтика. Потом вроде успокоилось все – мать смирилась, «молитвы за Бобби» пересматривает, сестра другое увлечение себе нашла, а вот отец знай себе каждый вечер лекции читает на тему: «Не бывать в моей семье пидорасу». А потом я в аварию попал и…
– В аварию? – перебил я. – Что за авария? Ты не говорил.
– Шрам мой на ноге видел? Ну вот, оттуда. Это я на мотоцикле в машину влетел.
– У тебя и мотоцикл был? – ахнул я восторженно. В детстве я мотоциклами грезил и верил, что когда вырасту, у меня их будет сто пятьсот штук.
– А как же! Я же бед-бой, темный романтик, первая заповедь рок-н-ролла, опять же. Игра со смертью – куда без мотоцикла? Мне, правда, покупать его никто не собирался, но я сам на него накопил, на бэушный, конечно. Недельку покатался и встрял. В больнице понял, что умирать – дело неблагодарное… но иногда занятное и даже полезное. Отец за мной бегал, как мать не бегала. Он с тех самых пор слова мне касательно ориентации не сказал. Я его спросил как-то почему. А он говорит: «Мне все равно, кто мой сын, главное, что он у меня есть».
– Хорошая история, – улыбнулся я. – Мне почему-то кажется, что ты на отца очень похож.
– Он даже вполовину не такой мудак, как я. Папа хороший у меня, и я его люблю очень, но если ты кому-то об этом расскажешь, мне придется тебя убить.
– Боюсь, мой отец не такой.
– Но он должен знать, Слав. Это правильно будет.
– Ладно. Я попробую.
– Вот и умница, – Гор встал, подошел и погладил меня по голове, как послушного кота. – А с работой что?
– Да как-то…
– Понятно. Ну, раз с клубом у нас пока не получается, пошли завтра ко мне?
– Зачем это?
– А ты как думаешь, наивная диснеевская принцесса, зачем один мальчик ориентации цвета неба зовет в гости другого? Польку танцевать?
– Как вариант.
– Ну, после того, как закончим, может, и потанцуем.
Глава 4. «Highway to Hell» и резиновые письки
Горова квартира обставлена по последнему писку моды. Не квартира, а музей современного искусства. А современное искусство, как известно, штука весьма сомнительная.
Гор, впрочем, тоже от обстановки не в восторге. «Коварный мелочный пидарас с левой резьбой по периметру мозга», – зло рявкнул он, когда я спросил о дизайнере.
– Я пока в душ, а ты в спальню иди, готовься, – похабно ухмыльнулся он.
Спальня, кстати, от грандиозных дизайнерских замыслов пострадала меньше всего. Классическая обстановка, не считая выкрашенных в агрессивно-красный цвет стен. Возле огромной кровати (я нисколько не сомневался, что она у Игоря будет именно такой) валялся темный пакет. Я не очень-то любопытный, вообще-то, но в этот раз не утерпел – заглянул. Едрить твою в дышло…
– Эй, ты чего там завис? – в проеме двери замаячил Гор, одетый только в полотенце, обернутое вокруг бедер. По обнаженному торсу стекали капельки воды, и я завис второй раз, любуясь прекрасно сложенным телом своего любовника. Иногда даже зависть берет – у меня-то мускулов отродясь в организме не было. Теперь уже и не будет… Да и кожа не такая гладкая и ровная, цвета топленого молока.
– А-а-а, – понятливо протянул он, заметив в моих руках пакет. – Разглядываешь мои подарки?
– Тебе кто-то подарил пакет искусственных писек? – изумился я.
– Нет, – рассмеялся Гор. – Мне их дарили по отдельности. Разные люди. И, попрошу заметить, что там не только письки.
– И что, ты их все… используешь?
– Фу, пошляк неприличный. Нет, конечно. Я, знаешь ли, вполне хорошо ещё выгляжу для того, чтоб найти себе настоящий член. И вообще, можно подумать, у тебя у самого вибратора какого-нибудь нет, – фыркнул Гор.
– Нет, – пожал плечами. – Как-то не было повода завести.
– Да? – с подозрительной заинтересованностью в голосе уточнил Гор. – И ты никогда не пробовал?
– Нет, – усмехнулся я. – Только настоящий член, только хардкор.
– Знаешь, говорят, это приятно, – мягким, соблазнительным голосом. – А ты никогда не хотел попробовать?
– Никогда об этом не задумывался, – честно признался, покосившись с опаской на пакет.
– Так, может…
– Ну, ладно, – поразмыслив, согласился я. В конце концов, когда я ещё смогу это сделать? – Только если ты попытаешься засунуть в меня тот розовый полуметровый фаллос, я…
– Не боись, всё будет супер, – сверкнул довольной улыбкой Гор. – Раздевайся, устраивайся поудобнее, я сейчас.
Вернулся он через пару минут, держа в одной руке тюбик смазки, в другой – вибратор весьма скромных размеров. Для начинающих извращенцев.
– Ну что, готов поэкспериментировать?
– Я себе всегда эксперименты по-другому представлял, – буркнул я, но послушно развел ноги в стороны.
Гор довольно засопел, сдернул с себя полотенце, демонстрируя внушительный стояк – он как пионер, всегда готов, – и забрался на кровать.
– Та-а-ак, – протянул он, не зная, с какой стороны ко мне подобраться. – Ну, давай я тебя поцелую, что ли?
Поцеловал. Так, что мне, если честно, захотелось привычно развернуться на живот, отклячить задницу и позволить сделать с собой все, что ему захочется, без всяких там экспериментов. Но Гор уже загорелся идеей, а поэтому коварно подбирался к моей заднице обильно смазанными пальцами.
Смазка-то мне особо не требовалась, благодаря Гору половая жизнь у меня была регулярней некуда, но он каждый раз лез пальцами в сакральное место, видно, получая от этого удовольствие. Впрочем, не сказать, что мне это не нравилось.
– Так, я ввожу, – зачем-то предупредил Гор и мягко толкнул в меня вибратор. – Ну, как ощущения? – пропыхтел он, явно очень собой довольный.
– Как будто у меня в жопе искусственный член, – искренне ответил я. – Ощущение мерзкое.
– Ничего, – успокоил Гор. – Сейчас я его включу – и ты увидишь небо в алмазах!
Включил. Игрушка внутри меня завибрировала, рождая нехорошие ассоциации с миксером. Гадость какая!
– Ну, на что похоже?
– Да ни хрена это ни на что не похоже, – выдохнул я. – Выключи ты его нафиг и трахни меня уже по-человечески, сил нет терпеть!
– О-о-о, – довольно протянул Гор. – Это мой мальчик!
Утром у меня разболелась голова. С мигренью я был знаком ещё со школьной скамьи и прекрасно знал, что это состояние надо просто переждать. Я привычно закинулся лошадиной дозой обезболивающего, которая помогала едва ли, и шлепнул на лоб мокрое полотенце, которое не помогало вообще, но его мне, после вопроса «ты уже помираешь или ещё нет?», принес Гор, и я отказываться не стал.
Он, кстати, после секса весь вечер думал, как сделать мои похороны эффектнее, и даже записал в блокнот пару вариантов. Причем воспылал энтузиазмом он настолько, что готов был похоронить меня хоть сегодня.
– Я тебе такие похороны устрою – у живых таких юбилеев не бывает! – пообещал он и, убедившись, что хуже мне не становится, ушел в комнату составлять смету. Бесконечно увлекающийся человек.
К десяти часам мне полегчало настолько, что я счел вполне возможным отправиться на работу. В этот раз я был решительно настроен на увольнение, в чем Игорь меня горячо поддержал.
Уже когда я выходил за дверь, он крикнул:
– Возвращайся быстрее! И это… я на твоих похоронах «Highway to Hell» спою!
