Текст книги "Город мутантов. Глава 1: Славный город Эверик (СИ)"

Автор книги: Braunen

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 11 страниц)

========== Пролог ==========

Пролог

Сущее

Космос. Невообразимо огромное пространство. Даже самый острый ум не способен осознать, насколько он велик. Чтобы понять это, необходимо прочувствовать бесконечность. Слово «огромно», пожалуй, здесь неприменимо, ибо подобной попыткой описания мы лишь приуменьшим его бескрайность. Бесконечный. Спокойный. Невероятный.

Пустой. Редкие звёзды мерцают на беспросветно-чёрном полотне. Яркие гиганты, пульсары, квазары и даже далёкие галактики – лишь тусклые блики, которые чуть видно где-то там, далеко-далеко. Планеты, звёздные системы, астероидные поля – незаметные песчинки, летящие в пустом пространстве.

Смерть. Посмотри ясной ночью на небо. Видишь звёзды? Некоторых уже давно нет. Там, в глубоком космосе, на их месте теперь лишь холод и невероятная мгла. Те звёзды, что ещё есть, рано или поздно истлеют, оставляя за собой лишь обгорелые остовы. Сначала маленькие карлики, затем их более крупные братья, а, со временем, даже самые яркие светочи космоса уйдут в небытие. Галактики потускнеют, а потом, мало-помалу, начнут гаснуть, одна за другой. Через миллионы лет космос станет могилой. Тихой. Пустой. Без света и жизни. Лишь дрейфующие в первородной мгле останки планет будут напоминать, что когда-то здесь было что-то кроме смерти. Рано или поздно, всё пожрут чёрные дыры, очищая космос от материи и возвращая ему первозданную чистоту.

Смерть. Вселенная умирает. Прямо здесь и прямо сейчас, когда эти строки проносятся у читателя перед глазами. С этим ничего не поделать. Невозможно изменить. Какие бы усилия не прилагались – рок неизбежен. Необратимость. По сравнению с этой бездонной необратимостью всё остальное лишено смысла. Все действия, мысли или мечты – ничто, в контрасте с концом.

Материя. У всего, чего есть конец, есть и начало. Большой Взрыв – рождение галактик. Некоторые учёные полагают, что Большой Взрыв произошёл из-за взаимодействия материи и антиматерии. В момент Взрыва Пустота стала Смыслом, а Небытие – Всем. Этот Взрыв был настолько мощный, что его последствия ощущаются до сих пор. Во вселенной никогда не было и никогда не будет настолько мощного извержения энергии. Материя и антиматерия поглощают друг друга без остатка. Некоторые гипотезы несут нам мысль о том, что возникновение материального плана оказалось возможным потому, что, в момент взаимодействия двух антиподов, материи было чуть-чуть больше. Этот крохотный перевес теперь – мириады звёзд, планет и галактик. Но это лишь измышления.

Вселенная. Определять ли вселенную, как материальный план, или нет, нужно принимать во внимание следующее – ещё до Большого Взрыва существовала она. Пустота. Она неизменно правила безграничностью – от одного горизонта бесконечности до другого. Ещё до образования сущего, она витала около чрева миров, изучая, осматривая, ощущая. До сих пор не утихают и, скорее всего, никогда не утихнут споры о природе разума. Однако, чем бы оно ни было, Пустота обладала собственной волей и сознанием. До возникновения материи, были лишь энергии. Энергия составляла её тело. После Великого Рождения эта энергия обрела себе вместилище.

Великое Отсутствие обрело смысл.

Бесконечная паутина миров

Вероятность. Ныне показано, что все элементарные процессы – процессы вероятностные, со свойственными им специфическими волновыми функциями. Элементарные события накладываются друг на друга, образуя одно общее подпространство, где произошли именно эти события, именно в этом порядке, именно в это время и именно в таком виде. Эта проекция, как снежный ком, обрастает всё новыми и новыми событиями, становясь всё шире и влияя на мир всё сильнее. Молекула окисляется. Живая клетка делится. Простейшее эволюционирует. Животное настигает свою жертву. Человек выбирает. Общество прогрессирует. Государство строится. Планета меняется.

Пространство. Сущее не трёхмерно. Математика утверждает, что измерений бесконечное множество. Вопрос состоит в том, как эти измерения определить. Первые четыре определяются интуитивно: высота, ширина, длина и линейное время. Однако дальнейшее разложение на пространства проблематично, ввиду отсутствия надлежащих органов восприятия. Учитывая ранее сказанное, можно за N-4 оставшихся пространств определить подпространства, в которых имели место быть определённые случайные события. Приведём число подпространств к бесконечности и получим невероятное множество множеств, где имел место реализоваться определённый ансамбль феноменов. Пространство, где вместо железа окислился цинк. Пространство, где вместо деления клетки произошёл её распад. Пространство, где вместо того, чтобы впиться когтями в жертву, хищник промахнулся и упустил её. Пространство, где человек вместо чашки кофе налил себе чаю. Пространство, где общество предпочло национал-социализм коммунизму. Пространство, где вместо мира два государства пошли друг на друга войной. Пространство, где межпланетарным путешествиям люди предпочли телефоны. Каждое такое пространство живёт своей жизнью в своём подпространстве вероятностей. Бесконечный ансамбль вероятностных реализаций приводит к образованию бесконечного ансамбля миров, спутанных друг с другом, словно клубок ниток.

Движение. Сущее не трёхмерно и движение по нему может осуществляться не только в трёхмерном пространстве. Шаг вперёд или шаг в сторону легче, чем марш-бросок на километр. Вернуться на секунду назад во времени легче, чем оказаться в доисторической эпохе. Оказаться в мире, где человек выбрал кофе вместо чая легче, чем попасть в пространство, где два государства выбрали войну миру. Вопрос только в средствах доставки. Одни для движения использовали металл и электронику. Другие – свои собственные энергии или мерзкие ритуалы. А иногда завеса между близкими мирами приоткрывается сама собой, образуя червоточины, видные лишь определенным глазом или прибором. Любой, кто когда-либо, так или иначе, открывал эти двери, обязательно заканчивал не лучшим образом.

Этот бесконечный рассказ о тех, кто, по странной реализации вероятностей, ходит через дыры в завесе сущего. Повествование начнётся с событий, которые имели место быть в мире, где гости из червоточины заварили невероятных масштабов кровавую кашу.

Солнце встаёт над Эвериком

Этот мир сочился кровью и до их прибытия.

Планета, где существовал один-единственный континент. Его жители называли его просто – Унум. Планету, где покоился Унум, также называли Унум, и она была богата водой и минералами. Радиус – восемь тысяч километров. Продолжительность суток – двадцать шесть часов. В связи с благоприятными климатическими условиями, в этом мире зародилась разумная жизнь. Можно сказать, что это была типичная планета класса «М». Населяли планету, как это ни странно, люди.

Единый континент, всю его бытность, делили между собой различные племена, а затем и государства. На заре человеческой эпохи, слабые огоньки цивилизации мерцали лишь у северного края континента – на берегу Безграничного Океана. Он омывал своего земного товарища со всех сторон. Затем у молодой планеты произошла смена магнитных полюсов, а вместе с ней пришли и климатические изменения. Северный берег покрылся льдами, и многочисленное племя-государство двинулась за спасением в более тёплые земли. Началось Великое Переселение. Свет цивилизации разнёсся по миру, освещая ночной континент ярким пламенем разума.

Единое племя разделилось на множество новых племён, и эти племена создали свои государства. Они начали расти и развиваться, превратившись затем в полноценные страны. Когда границы стран встретились – возникла дипломатия и война. Война – неотъемлемый признак цивилизованного общества, а потому мелкие державы падали под натиском более мощных военизированных государств, вливаясь в последние. Затем эти мощные государства сталкивались между собой, побеждая или проигрывая, прирастая территориями или раздрабливаясь. Мелкие государства, через столетия, вновь объединялись, образуя империи. И так по циклу.

Когда этот мир настигли выходцы из червоточины, он также был охвачен войной. На севере, снегами и горами правил Диоген Бессмертный, владыка Северного Королевства. На юге, пустынными барханами владел султан Азармехр. На далёком западе, там, где заходило солнце и рождались ветра, стояло неприступное княжество во главе со Святополком Окаянным. На востоке, ближе к островам и морям, из мелких государств недавно образовалась Республика Хритцу. В центре континента, не имея выходов к океану, стояла Великая Империя. Ещё до недавнего времени, Империя активно развивалась, расширяясь за счёт соседей, однако совсем недавно всё изменилось – последний император, Туций Третий, был убит в результате удачного покушения.

Вопреки сопротивлению дворянства, на трон государства взошёл Кайл Блургенштейн, неизвестный чужак, который устлал себе дорогу к дворцу бесчисленными трупами и интригами. Вместе с этим изменилась и структура местного духовенства – главой имперской церкви стала женщина – верховная жрица, Мира Гвидиче.

У Кайла много слуг. Одну из них, Джин Моррисон, по прозванию «Сглаз», он послал на задание – в провинциальный имперский городок, Эверик.

Комментарий к Пролог

Форматирование на этом сайте не позволяет использовать части функций для выражения текстов. Для получения реальной версии какого-либо продукта обращайтесь на [email protected]

========== I ==========

I

– Знаешь, Джей, послушав тебя, я начинаю задумываться, что моё положение не такое уж и безнадёжное, – с усмешкой сказал Лунар.

Будучи в городе, он опять маскировался под синеволосого парня. На вид ему было лет тридцать. Одет он был в повседневно-типичную для мещан того времени одежду: бурая кожаная куртка, которая казалась монолитным куском материи и которая оканчивалась кожаным капюшоном. Под ней виднелась хлопковая рубаха. Раньше, вероятно, она была белой, но время её не пощадило. Ноги закрывали худо сшитые штаны из мешковины, а завершали этот парад модельного убожества то ли лапти, то ли сандалии из той же непритязательной бурой шкуры, что и куртка. Но в контраст этому ужасу выступало симпатичное лицо, на котором сияла издевательская ухмылка.

В противовес отвратно одетому молодому господину, напротив него восседала молодая особа в форме имперской инквизиции. Форма состояла из фиолетового мундира, плотных шёлковых штанов, короткой юбки, а также массивных ботинок, которые были явно даме не по ноге. Платформы на обуви создавали иллюзию того, что девушка сантиметров на восемь-десять выше, чем она есть. Она смотрела на собеседника исподлобья. Её кошачьи розовые глаза светились негодованием, а на лице была натянута вежливость – самый спокойный ответ, на который была способна Джин в ситуации, когда её не воспринимают всерьёз.

– И такой комментарий я получаю после того, как открыла тебе душу.

– Душу? Какую душу? – продолжал издеваться над ней собеседник.

Ещё пара таких замечаний и она разобьёт об его голову что-нибудь. Это «что-нибудь», вероятно, будет тяжёлым.

– Не смешно… в любом случае, у тебя нет никаких планов сейчас, так? – вкрадчиво спросила Джин.

Тем не менее, настроение у особы менялось калейдоскопом. Из состояния вскипающего чайника, до игривого расположения духа она перешла за доли секунды.

– Э-э-э не-е-ет. Из того, что я узнал, мне бы поскорее смотаться из этой дыры. Совсем не планировал наткнуться тут на Миру. Я собираю манатки.

– …

– И, как я понимаю, тебе лучше самой идти. А то ещё твоя миссия того…

– … да … ты прав, – за монотонным комментарием последовал тяжёлый вздох, полный угасшей надежды.

Собеседники встали из-за стола и пошли к выходу из «кафе под открытым небом». Хотя вход в это заведение был чисто условным – небольшая калитка в деревянном заборчике. Это было довольно милое заведение и находилось оно почти в центре города. Три ровных ряда из осиновых столиков украшали букеты цветов. Последние же в данный момент чувствовали себя некомфортно – кафе скоро закроют, так как неумолимо приближался мёрзлый сезон.

У, так называемых, «дверей» ожидало двое провожатых. Первым был лысый мужчина в серебряных латных доспехах. Высокий и мощный. Скучающее выражение лица обозначало то, что стоять и ждать около часа на свежем воздухе он не любил. Тем более, что рыцарь пропустил свой завтрак, и запах еды из ближайшей кухни задевал за живое. На его серебряной кирасе красовался чёрный крест – символ бойни, которую устроила церковь много веков назад. Можно сказать, что этот доспех являлся полноценной реликвией. Второй была молодая девушка в тканевом светло-розовом плаще. За её спиной покоился металлический аппарат, который напоминал огнестрельное оружие. Этот аппарат на вид был довольно странным: деревянная ручка и приклад входили в металлический стержень, на котором были вырезаны причудливые руны. На коротком штативе, что был закреплён на этом стержне, покоился монокль – толстая линза из ударопрочного стекла.

У выхода собеседники распрощались и попарно разбрелись по разные стороны. Лунар с рыцарем пошли в сторону таверны, где они останавливались на ночлег. В то время как Первый Инквизитор Имперского Двора Джин Моррисон по прозванию «Сглаз» отправилась со своим снайпером к поместью местного герцога.

От пищеупотребительного заведения дорога к поместью лорда занимала всего тридцать-сорок минут. Первая часть составного пути проходила по широкой мощёной дороге – главному тракту города Эверика. А потому, даже ранним утром, на её проезжей части происходило оживлённое каретное движение.

Время обеднее, все куда-то спешат.

По обеим сторонам мостовой находилась плотная застройка из двух-и четырёх-этажных каменных домов. Дома были выполнены в готическом стиле. Хотя скорее это были домики, нежели полноценные дома. Сирые и серые. Треугольные крыши из грязной красной черепицы были настолько велики, что съедали почти целый этаж, оставляя места лишь для чулана, который гордо назывался «чердак». Крыша, как сказала бы Джин, была домикам явно «на вырост». Вход каждого такого дома украшала арочка из чёрного кирпича. Большинство строений примыкало вплотную друг к другу, создавая иллюзию одного цельного убожества, растянувшегося на километр, однако между некоторыми из них виднелись редкие переулки и арки, которые вели в тёмные закоулки этого города. В целом, весь пейзаж напоминал Францию времён Ренессанса. Не самый успешный квартал Франции времён Ренессанса.

Тракт выходил на главную площадь города, на которой располагался парк, а за ним госпиталь Святой Елены. Парк города был незамысловатым местом. Если смотреть на всю композицию с высоты птичьего полёта, то он представлял собой зелёный круг, крест-накрест перерубленный серой мостовой дорожкой. Концы одной из них выходили на главный тракт и на величественный собор. Каждые два метра этих дорожек заставлены белыми лавками, неуклюже покрашенными местными аколитами. Работа давалась юным служителям бога трудно, и местами было заметно, что настоящий цвет лавочек – светло-коричневый. Зелёный круг парка был вписан в полукруг из серой проезжей части, по сторонам которой, в свою очередь покоились всё те же убогие готические домики. В центре парка располагалась серая каменная площадка, по краям которой также стояли лавки. В самом центре площадки высилась каменная статуя. И даже не статуя, а целая композиция: прекрасная женщина, которая рыдала над умирающим рыцарем. Святая Елена. Она была местной благодеятельницей – символом человеческой доброты, отзывчивости и самопожертвования. Последняя черта, когда-то давным-давно, привела женщину на алтарь одной из великих войн прошлого.

Госпиталь был самым высоким зданием в округе – выполненный из белоснежного мрамора, он величественно возвышался над серой массой домиков. Не здание – монолит. Оно было словно вырублено из какой-то горы искусным каменщиком. Массивное сооружение украшали несколько куполов, служивших навершием для башен. От последних так и веяло таинством и близостью к божественному. Там, где не было куполов, покоилась белоснежная черепица. Цветовую схему белого с золотым нарушали окна, вместо большинства из которых были вставлены витражи с изображениями почитаемых небесных святых и ангелов или с различными сюжетами из притч и преданий. Стекольные пазлы игриво переливались на солнце, одаряя окружающую бренную действительность вокруг храма сонмом из разноцветных световых лучей. Такой набор из серых домиков и церкви создавал иллюзию, будто это низкорослые серые людишки пришли послушать величественного высокого священника в белой рясе. Хотя, может, архитектор так и задумывал. Не случайно все двери ближайших домов точно направлены на главный вход собора – массивные, просто гигантские, размером с сами эти дома, дубовые двери бурого цвета. Вероятно, нужен целый отряд силачей, чтобы открывать их перед прихожанами.

Со стороны этот госпиталь казался именно храмом, а никак не медучреждением. Так, собственно, и было. В Империи вся медицина была подконтрольна церкви, и каждая больница обязательно включала в себя храм или, по меньшей мере, часовню. Хотя, в данном случае, это скорее храм включал в себя больницу. Это был самый красивый и самый большой храм-больница, который в своей жизни видела инквизитор. Даже в столице, из которой она недавно прибыла, таких красивых храмов не наблюдалось. Однако величественный вид омрачался утренним воспоминанием.

Утром перед этими гигантскими дверьми пролилась кровь.

========== II ==========

II

– Рана! Она… она… – крик ошеломлённого пациента разлетелся по больничному крылу, тот, не скрывая шока, смотрел на свою травмированную ногу.

Днём ранее в неё попала стрела. Ранение было довольно тяжёлым, так как снаряд угодил прямиком в бедренную артерию. Кровотечение удалось остановить, но, в конечном итоге, солдат потерял много крови. Ситуацию осложняло и то, что стрела, судя по всему, была обработана какой-то дрянью. Лекарства не помогали ране зажить, а плоть вокруг начала гнить со скоростью, превышающей все разумные пределы. Будто то были не живые ткани, а тухлый и червивый кусок свинины, залежавшийся в сыром погребе. Зараза быстро разлилась по всему организму. В итоге, последние двадцать четыре часа страж города лежал в полубредовом состоянии. Он медленно умирал. Со лба лился холодный пот. Всё время тошнило. Губы отливали синевой. Такое тяжёлое положение дел сохранялось до тех пор, пока в палату интенсивной терапии не вошла она.

Свет яркого утреннего солнца играл на её волосах и создавал иллюзию пожара. Он отражался от белой кожи цвета слоновой кости, заставляя её лицо светиться, и от глаз, которые приветствовали солнечный свет изумрудным сиянием. Девушка осмотрела палату и подошла к стражнику, который изнемогал от потери крови. Она положила одну руку в область селезёнки, а другую прислонила к забинтованному бедру. Внезапная боль пронзила разум пациента. Позади посетительницы стояли врачи и медсёстры – они наблюдали за разворачивающим представлением.

От рук рыжей девушки начало исходить тепло. Они стали настолько горячими, что солдату показалось, что к коже прислонили раскалённую кочергу. Тут же его перестало мутить. Голова перестала кружиться. Мир начал обретать ясные очертания.

Палата, в которой он находился – палата интенсивной терапии. Здесь ожидали своего часа смертельно больные и тяжелораненые. Помещение палаты – тесная комнатка на четыре кровати, стены которой были облицованы белой керамической плиткой. Койки стояли вплотную друг к другу, но были разделены синими занавесками, создавая иллюзию отдельных комнат. Считалось, что умирающим больным так будет комфортнее – никто, кроме врачей, не увидит их плачевного состояния. Когда солдат пришёл в себя, он со смесью удивления и страха смотрел на свою посетительницу – на врача не похожа, на родственницу тоже.

Девушка сделала два шага назад, позволяя медицинскому персоналу пройти к больному. Медсёстры начали поспешно снимать бинты с его увечья. Глазам раненого стража предстало удивительное зрелище, хотя нет, скорее, не «удивительное» – отвратное, ни больше ни меньше. После снятия бинтов взору присутствующих открылась загнивающая чёрная дыра – место попадания стрелы сочилось заразой. Страж почувствовал давление и жар в месте, где находился этот гнилой бездонный колодец. Картина была не из приятных. Из багровой пропасти начал литься гной и заражённая кровь – будто из вулкана, ядовитые телесные жидкости вырвалась наружу, заливая кожу токсичным месивом. После яростного взрыва, оно продолжало вытекать из аккуратной дыры порядка полминуты. Когда, вместо яда и гноя, из раны полилась светлая алая кровь, отверстие, которое проделала в бедре стрела, начало заживать. Затем, в течение небольшого времени, начало проходить и воспаление. Кожа начала бледнеть и разглаживаться. По прошествии двух минут о ранении напоминала только запёкшаяся кровь вперемешку с гноем. Это было чудо. Солдат, как ему показалось, достаточно долго смотрел на целую и здоровую ногу, а затем перевёл взгляд на свою гостью. Он был преисполнен благодарности, почтения и страха. В ответ, девушка лишь слегка улыбнулась. Доброта, которую излучала она этой улыбкой, согревала сердце и растапливала лёд его души. Стражник одновременно почувствовал невероятный душевный подъём и глубокую печаль. Он не был эмоциональным человеком, однако по его щекам в этот момент потекли слёзы.

Не проронив и слова, целительница пошла к соседу пациента. Он был его товарищем – их отряд вчера угодил в засаду. Выжили в той бойне только они вдвоём, и то лишь благодаря случаю – враг отвлёкся на дикого зверя, что дало время убежать. В итоге, солдаты всю ночь брели по лесу в поисках спасения, и нашли его только под утро. После боя у второго стража не хватало левой руки и правого глаза. Его голова была вся покрыта бинтами, они были пропитаны кровью и выглядели будто тряпка, которой минуты назад промыли хорошенько пол. Несмотря на то, что ранение нанесли ещё вчера – кровь отказывалась останавливаться. Она всё шла и шла, сколько бы медсёстры не меняли бинтов и сколько бы раз врачи не пытались прижечь его раны. То же самое можно было сказать и о его руке – вся белоснежная простыня под пациентом уже была равномерно бордовой. Ещё немного – и он умер бы от потери крови.

Порядок действий девушки повторился вновь: одна рука на селезёнке, вторая – на забинтованной голове. Изувеченный, одетый в багровые мантии, пациент истошно завопил, притом так внезапно, что одна из медсестёр, что стояла позади целительницы, подскочила. Не обращая на то внимания, девушка начала срывать бинты с остатков руки, обнажая ужасную рану. Разорванные мышцы, срезанные сосуды, горелая плоть, которую уже прижигали три раза в попытках остановить кровотечение, а в центре кровавого цирка – белая кость. Девушка крепко схватила обрубок руки перед самым срезом, повернув руку ранением в сторону потолка, и сдавила – так сильно, что на белый кирпич тут же брызнула багровая смесь из крови и гноя. Через секунды перед глазами пациентов и врачей предстал отвратный вид. Кость начала вытягиваться из порванной плоти, будто росток пшеницы из плодородной почвы, а за ней, чуть погодя, последовали мышцы и сосуды. Жилы, вены и капилляры, как дикие лианы, обвивали её со всех сторон. За мышцами поспешно последовали кожа и волосяной покров. Вскоре на вновь обретённой левой кисти уже вырастали ногти. Рука была полностью восстановлена. Целительница отступила, давая дорогу снующему персоналу. Медсёстры быстро убрали бинты с головы. Правый глаз был на месте.

Это было утомительное утро.

Мира направлялась к выходу из храма. Со всех сторон суетились надоедливые врачи–теологи. Они, как зудящий рой мошек, следовали за ней до самого выхода, полагая, что таким жалким образом могут заслужить её внимания.

Насекомые.

На её лице светилась наигранная добродушная улыбка. Лицо выражало не раздражение или презрение, а смущение. Мира была мастером подделывать эмоции.

– Мы так благодарны вам. Передайте наше глубочайшее почтение регенту, госпожа верховная жрица, – сказало ничтожное насекомое номер «6».

– Госпожа верховная жрица! Госпожа верховная жрица! Пожалуйста, приходите завтра! – выкрикивало ничтожное насекомое номер «11», оно сновало позади всей этой суетливой толпы и пыталось привлечь к себе внимание.

Мира хотела покинуть это место. Всех насекомых она уже запомнила и пронумеровала. Становилось скучно. Госпиталь хоть и был красив, но был и столь же бесполезен. Как таковых магов в этом мире не было, но в нём обитали невероятные твари, которые обладали магическим даром. Из подобных тварей люди этого мира научились делать могущественные артефакты, которые придавали их владельцам невероятные способности. Публика вокруг Миры полагала, что она обладала одним из таких артефактов, а потому и могла с такой лёгкостью поднять со смертного одра даже покойника. Девушка совсем не желала заниматься такой бессмысленной работой, но такие благотворительные посещения были волей самого Господина, а значит, она не смела ослушаться. Поэтому Мира обязательно, раз в день, где бы ни находилась, посещала местных больных и изувеченных и ставила их на ноги, невообразимо поднимая уровень их жизни. Сегодня в Госпитале Святой Елены опустело тысяча двести пятнадцать коек. Но сегодня Мира пришла причинять благотворительность не в одиночку.

– Пожалуйста, расступитесь! – молодой парень аристократического вида, со светло-русыми волосами до самых лопаток, прикрикнул на снующую толпу врачей и монахов. – Верховная жрица утомилась, пожалуйста, дайте ей дорогу!

Это был Айген – сын местного герцога Годрика. Годрик был владельцем этих земель. Его сын был строен, красив и чем-то внешне напоминал Господина, и поэтому Мира относилась к юному лорду сравнительно благодушно. Молодой герцог был одет парадно, можно было даже сказать – вычурно. Лазурный камзол, обшитый золотом, штаны и кожаные сапоги того же цвета – все эти одеяния хорошо сочетались с волосами золотистого цвета. Айген жестом скомандовал страже, и те подошли к монахам, чтобы помочь им немного разойтись. Повинуясь, толпа немного раздвинулась и дала дорогу.

Главный выход из храма располагался, как и у большинства храмов, за на́ртексом (притвор храма). Путь к нему украшал ковёр из красного бархата. По сторонам стояли сосновые скамьи, на которых, даже в такую рань, уже располагалось несколько молящихся. От скамей пахло древесиной и елью. Всё внутреннее убранство собора украшал красный бархат и золото. На расписанных фресками стенах висели иконы, которые были обрамлены в слоновую кость и шелка. Витражи на окнах, пропуская солнечный свет, придавали ему радужный окрас, и он заставлял сиять всеми цветами радуги и без того завораживающий антураж помещения. В воздухе пахло маслами и благовониями. Скоро начнётся богослужение.

Снаружи церкви раздавался шум. Сначала Айгену показалось, что это лишь звуки пробуждающегося города. Лорд бережно взял верховную жрицу под руку и повёл её по великолепному расписанному ковру к выходу. Охрана лорда, закованная в тяжёлые лазурные доспехи, отворила перед молодым господином массивные дубовые двери. Для того, чтобы открыть их, понадобились усилия, по меньшей мере, десяти стражей герцога. Утренний свет устремился в храм и буквально ослеплял. Выйдя из храма, Мира обнаружила источник шума. Им был не город – перед ней стояла толпа разъярённых мещан.

========== III ==========

III

Утренний свет щипал лицо и уже понемногу начинал мешать спать. Голова раскалывалась. Джин еле-еле открыла глаза. Она лежала на скамье в парке. Подняв на уровень лица руку, которая чуть ранее свисала с белоснежной древесины, она обнаружила в ней стеклянную бутылку крепкого коньяка. Это было тяжёлое похмелье.

В этом мире уже научились массово производить стеклянную тару. Промышленные комплексы и заводы были редки и сосредоточены главным образом в столице. Источниками питания для них служили батареи, которые создавались из бурых пещерных варанов – магических тварей, ареалом обитания которых являлись глубины пещер и чрева гор. Горловые железы этих животных, при определённых условиях, вырабатывали электричество. Разгадав тайну этих удивительных существ, люди научились использовать их железы в промышленных целях. За пятьдесят лет это вывело технологическое развитие Империи на небывалый уровень. Скачок прогресса дал рождение гибридному паровому двигателю, который работал как на электрических железах, так и на угле. Несмотря на полную электрификацию ключевых стратегических предприятий, о всеобщей гражданской электрификации и речи быть не могло. Ящеры были редким ресурсом, а их искусственное разведение требовало немалых усилий и часто заканчивалось неудачей. В силу этого, электроэнергия была собственностью имперских промышленных картелей и богатых дворянских домов, которые были достаточно состоятельными, чтобы позволить себе такую роскошь.

Промышленное производство позволило создавать в больших количествах однозарядное огнестрельное оружие. Это привело к тому, что Империя стала сильнейшей военной державой на континенте. Однако автоматические аналоги порохового вооружения были крайне редки и являлись произведением искусства талантливых механиков. Такие хитрые поделки закупались лишь для элитных армейских частей и частных охранных предприятий.

Так как электрификация и промышленность были относительно редки, то продукция, которую выпускали заводы, была чрезвычайно дорогой, а, следовательно, бутылка очень хорошего и крепкого коньяка, которую пыталась разглядеть Джин, стоила несколько окладов личной стражи местного герцога. От осознания того, что были потрачены почти все деньги на недельное содержание, голова заболела ещё сильнее.

– Чёртово солнце…

Через мгновение Джин осознала, что перед скамейкой стоял человек. Это была розововолосая девушка в лёгком тканевом и тоже розовом плаще с высоким воротником, который почти целиком закрывал её тело и достигал голени. Волосы юной особы были заплетены белыми лентами в два свисающих на плечи хвостика. За спиной висело ружьё, которое превосходило её небольшой рост. Ружьё не было розовым. Джин не одобряла цветовую схему «опять всё розовое» своего снайпера – ей она казалась слишком слащавой и гламурной. Однако это была одна из тех вещей, в которых Джин обязалась не ограничивать своих слуг. В протянутой к лицу руке была керамическая бутылка.

– Вода, – монотонно объявила Ин.

– … э …угу, – голосовые связки сотрудничали неохотно, изо рта несло перегаром, с трудом сосредоточившись, Джин взяла бутыль.