Текст книги "Гризли выходит на охоту... (СИ)"

Автор книги: БольшаяМедведица

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 4 страниц)

В своевременности и правильности своего решения я убедился уже следующим утром. Постоянный, «жирный» и супервлиятельный клиент прислал запрос на предоставление охранных услуг для сопровождения сделки с зарубежными партнерами и конкретным выбором сотрудника в сопровождение – Медведев Станислав Сергеевич. Да чтоб тебя… Именно тогда, когда я должен быть здесь, рядом с Женей. Ну почему? Я готов был похерить к чертям собачьим свою, так тяжело завоеванную репутацию и отказаться от договора, но подвести друзей и подставить агентство – не мог. Надо было ехать. И вроде неделя не такой большой срок, но в сложившейся ситуации даже этот небольшой отрезок времени казался вечностью.

Разумом я понимал, что Максим с Андреем все проконтролируют и помогут в любом случае и Жене, и его маме, и даже кардиодиспансеру, но душа рвалась на куски в желании быть рядом. С ним, с Зайкой.

*

Почти неделю я изображал грозного дрессированного медведя, стоя за спиной заказчика, и молился, чтобы «великая» сделка уже быстрее состоялась и, не дай бог, не сорвалась. Когда все документы были подписаны, а довольные друг другом нетрезвые деловые партнеры – благополучно доставлены в отель, наслаждаться мирным сном, я сорвался в аэропорт, чтобы ближайшим же рейсом вернуться к Зайке.

На следующий день, уже после обеда я вышел из терминала аэропорта родного города. У главного выхода меня встретил Андрей и, кинув ключи от моего припаркованного тут же автомобиля, сказал:

– Стас, Александра Витальевна умерла. На операционном столе, сердце не выдержало. Сегодня похороны.

– Что?! – на плечи обрушилось небо, холодное, грозовое и невероятно тяжелое. – Андрей, а почему ты только сейчас мне об этом говоришь?

– А что бы ты сделал, узнай об этот два дня назад? Сорвал договор и сделку, бросив клиента, или выворачивал себе душу, не имея возможности сразу вернуться? – Да, Андрей как всегда был прав.

– Женька где?

– На Новом кладбище, Восточная аллея, похороны же…

Дальше я уже не слушал, с протестующим визгом шины Ауди практически вспороли асфальт, и я полетел в сторону погоста. Мой низкий полет прервали проклятые пробки на подъезде к городу, но я все-таки доехал, и надеюсь – не опоздал. Под неодобрительные взгляды посетителей последнего пристанища, я бежал по главной аллее кладбища, в сторону новых захоронений, роняя гвоздики из огромной белоснежной охапки цветов, и притормозил только тогда, когда увидел знакомую фигуру. Женька сгорбившись стоял у небольшого холмика свежей могилы. Один. Церемония уже давно закончилась, все разошлись, а он все стоял…

Уже медленнее я подошел к скорбящему и ничего не видящему вокруг парню и рассыпал гвоздики по влажной земле.

– Мне очень жаль, – а что еще я мог сказать.

– Спасибо! И за цветы… – на меня смотрели заплаканные, потускневшие глаза.

– Женя, ты попрощался?

– Да. Наверное…

– Может, тогда пойдем домой, – обнимаю парня за плечи и разворачиваю в сторону выхода. – Тебе надо отдохнуть. Да и помянуть твою маму нужно.

– Хорошо, – практически шепотом, сухими безжизненными губами.

Женя всю дорогу покорно шел рядом со мной, безропотно сел в машину и послушно дождался, пока я ходил в магазин за водкой и незатейливой закуской. Мы подъехали к его дому, поднялись к квартире. Забрав ключи из его дрожащих рук, я открыл дверь, пропуская хозяина вперед. В квартире остро пахло лекарствами, было очень чисто и… бедно. Единственной новой, красочной и радостной вещью в доме был подаренный мной плюшевый медведь, сидящий на стареньком диване.

Тихой мышкой парень забился в уголок за кухонным столом, теребя в руках край скатерти. Значит, собирать поминальный стол предстояло мне. Я накромсал, как умел, колбасы, хлеба и сыра, открыл банку с оливками и, не найдя рюмок, плеснул водки на дно чайных чашек. Дверной звонок заставил вздрогнуть не только хозяина, но и меня. Пошел открывать. За дверью меня ждала милая старушка с пирогами и банкой солений.

– Здравствуй, сынок, – старушка сунула мне в руки провизию и шагнула в квартиру. – Меня баба Тома зовут, соседка я. А кто ты будешь?

– Стас. Друг. Знакомый Жени… – А и правда, кто я?

– Это хорошо, Жене сейчас поддержка нужна, он же совсем один на этом свете остался. А я поминать Сашеньку пришла. Дверь не закрывай, сейчас еще и дед мой придет.

Баба Тома живо выложила свои припасы на стол, достала еще две чашки под водку, а появившийся из ниоткуда сухонький старичок с табуреткой, представившийся дедом Митей, бодренько рассадил нас за маленьким столом.

Сашеньку мы поминали под вкуснейшие соленые помидорки и огурчики, а пирог с рыбой вообще как-то ну очень быстро исчез в желудках. Вот только Женька почти ничего не ел, уже после нескольких выпитых глотков водки, он просто уснул, привалившись к стене.

Баба Тома помогла найти постельное белье, расправить и застелить диван. Женьку я на руках отнес в постель, раздел, тяжело повздыхал над сладко сопящим парнем и вернулся к столу. Когда водка закончилась, а из закусок остались только несколько сиротливых кусочков колбаски и засохшего свернувшегося сыра, добрые соседи, забрав табуретку, ушли домой, оставив меня наедине со спящей мечтой и глупыми пьяными мыслями.

Но мысли остались только мыслями. Я лег рядом с Зайкой, крепко прижав его к себе, зарылся носом в его короткие волосы, блаженно улыбнулся и провалился в сон.

Разбудил меня нежный щебет птиц, доносящийся из открытого окна. На душе было светло и спокойно, и даже старый продавленный диван сейчас казался роскошнейшим ложем, а сознание того, что рядом с тобой спит самый нужный и желанный тебе человек, наполняло сердце бесконечной радостью. А мое счастье, уткнувшись мне в плечо, мерно дышало легким перегаром. Будить Зайку я не хотел, поэтому с огромным сожалением встал, собрался и тихо ушел, захлопнув дверь. Женька так и не проснулся.

*

Весь день я пытался дозвониться Зайке, но он опять не отвечал на мои звонки. Но, успокаивая себя тем, что парень просто отсыпается после пережитого, а его телефон, может быть, стоит на беззвучке, я все равно заводился все больше и больше. Хотелось бросить все и вернуться в пропахший лекарствами скромный дом, на жесткий диван, к Зайке.

К вечеру второго дня мое терпение с оглушительным треском окончательно лопнуло. Женька так и не брал трубку, не вышел на смену в кардиодиспансер и не появился на экзамене в колледже. Сердце сжалось от нехорошего предчувствия, и я рванул в знакомый двор. Взбежав на второй этаж, у двери Зайкиной квартиры я увидел взволнованных бабу Тому и деда Митю с топором.

– Ой, сыночек, – запричитала старушка, – как хорошо, что ты пришел, Женечка дверь не открывает. Мы с дедом волнуемся.

– И давно, Зай… Женя дверь не открывает? – меня стало потряхивать от ужаса.

– Да уже два дня. Я к нему утром после поминок хотела зайти, помочь убраться. Он так и не открыл и вот до сих пор…

– Да я сейчас дверь вскрою! – свирепо замахнулся топором дед Митя.

– Тише, тише. Не будем портить чужое имущество, – я выскочил во двор, поднял глаза на почти родные окна. Ага, балкон так и остался открытым.

– Баба Тома, я попробую через окно, – крикнул я и мухой взлетел на балкон второго этажа. Страх придавал сил.

Ввалившись в квартиру, я замер, не веря своим глазам. Продрогший, посиневший Женька свернувшись комочком на диване, мелко дрожал, мертвой хваткой вцепившись в плюшевого медведя. Пустой, стеклянный взгляд, направленный в одну точку. Бескровные губы, что-то шепчущие на ухо игрушке. Господи! Мой бедный мальчик!

Я открыл дверь соседке, которая собрала в небольшой рюкзачок кое-какую одежду, забрал Женькины документы и ключи, завернул Зайкино холодное тело вместе с медведем, которого он так и не выпустил из рук, в плед, и утащил в свою машину. Рисковать своей и его психикой я больше не собирался.

В сумерках добравшись до дома, первым делом я отогрел Женьку в душе и насильно напоил горячим чаем. Теперь он в обнимку с игрушкой лежал в моей постели и все так же, неподвижным взглядом, пялился в потолок. Надо было что-то делать, но вот что – я не знал. Боясь напугать парня, я медленно опустился на кровать рядом с ним, обнял и стал ласково гладить по голове, шепча какие-то глупости о сильном мальчике и о его маме, которая была для него самым дорогим и любимым человеком. Я говорил и говорил. Постепенно в глазах Зайки стали появляться проблески понимания и отголоски жизни.

– Мама меня очень любила. Только она одна, – по его щекам потекли слезы.

– Можно теперь тебя буду любить я?!

Но Женя меня как будто не слышал, он, словно выплескивая из себя горе, начал рассказывать о своем небогатом, но таком счастливом детстве, о любимой и любящей матери, о том, как стало тяжело, когда из-за болезни она уже не смогла не только работать, но и даже дышала с трудом. Переплетя наши пальцы, я слушал его откровения, иногда вставляя никому не нужные реплики, а Зайка беззвучно плакал, и вместе с ним выло и рыдало мое сердце. Как же мне хотелось забрать у него всю эту боль и подарить взамен тепло и нежность. Меньше чем за час я узнал о парне больше, чем о себе. Мне действительно осталось только восхищаться силой духа этого почти ребенка, на которого жизнь так рано взвалила ответственность не только за себя, но и за больную маму. Малыш, пожалуйста, разреши теперь мне заботиться о тебе и любить.

Женька потихоньку оттаивал и приходил в себя, слезы закончились. Он приподнялся и, прислонившись к моему плечу, перебирал мои пальцы, забыв о плюшевом мишке. А я млел и тихо сходил с ума от его близости и доверия.

– Жень, поспи, поздно уже, – я начал подниматься с кровати, внутренне сжимаясь от перспективы провести ночь на диване в гостиной.

– Не уходите, пожалуйста, – я даже не поверил сперва, – с Вами так тепло и спокойно.

– Я никуда не уйду, – сползаю на подушку, обнимая и увлекая за собой Зайку, – Никогда! – целую в макушку и закрываю глаза. Тихое сопение и мокрая от еще не высохших слез щека у моего сердца приносят покой и надежду.

*

Снова радостное утро. Открываю глаза и с дебильной улыбкой поворачиваюсь к сонному смущенному Женьке.

– Доброе утро!

– Доброе, – шепчет парень, выпутываясь из моих рук.

Нехотя отпускаю, но знаю, что так будет лучше.

– Жень, как ты себя чувствуешь?

– Хорошо. Извините меня за истерику, я приношу Вам столько проблем.

– Жень, это ты сейчас о чем? – недоумеваю я. – Никаких проблем и, пожалуйста, давай уже на «ты». Хорошо?

– Хорошо, я постараюсь… – отступая в сторону двери, – эм… а можно мне в ванну?

– Стас, меня зовут Стас, – улыбаюсь я. – Конечно можно. Или сюда, или – если тебе привычнее – внизу, гостевая.

– Спасибо, Стас, – и парень проскальзывает в дверь, сбегая от моих смеющихся глаз.

– Жду тебя на кухне. Кормить буду! – кричу ему вдогонку.

На этот раз Женька позавтракать не отказался. Он жмурился от удовольствия, глотая горячий кофе со сливками, хрустел тостами и уплетал мой фирменный омлет, я же смотрел на него и наслаждался ощущением безмерного счастья и пьянящего удовольствия. Как же мне хотелось сейчас остановить время, навсегда.

Взяв с Зайки обещание, что он дождется моего возвращения и никуда без меня не уйдет, я галопом ускакал на работу. Закончив необходимое в рекордные сроки, сбежал домой, боясь, что сегодняшнее утро было только моей фантазией.

Напряженный, почти полностью одетый на выход Женя сидел на диване и мял в руках свой рюкзачок.

– Что-то случилось? – да, не зря я не верил в реальность утра.

– Мне нужно идти, я и так злоупотребляю Ва… твоим доверием и гостеприимством.

– Так, Жень. Ты что уже здесь себе напридумывал? – не могу я его отпустить, ну да, я эгоист, но как я теперь без него.

– Мне надо уйти, у меня экзамены и работа, – поднимается с дивана и направляется к выходу.

– Жень, а давай ты пока здесь поживешь, – в горле пересохло, давлю из себя слова, пытаясь найти самые нужные. – Ездить на работу и в колледж ты можешь и отсюда. Пожалуйста, поверь мне. Сейчас тебе нельзя быть одному. Ну, хотя бы на время останься, на неделю, Жень, пока все не перестанет так сильно болеть. Это нужно и тебе и… мне.

Подхожу к парню и заглядываю в глаза, полные слез. Ты же сам не хочешь уходить, Зайка. Останься. Поверь.

– Жень, я клянусь тебе, что ничего не попрошу взамен. Никогда больше не заставлю делать то, что ты не хочешь. Прости меня за все, что было! Останься?! Пожалуйста.

Он поверил. И остался. На неделю. Пока на неделю.

========== Глава 7 ==========

Зайка вместе с игрушечным медведем на время экзаменов поселился в моей гостиной на диване, категорически заявив, что останется только на таких условиях. Я не возражал. В сессию он не уложился из-за круглосуточных дежурств у постели матери и похорон, поэтому теперь ходил на пересдачи, а я все-таки смог уговорить его взять отпуск и в диспансере, и в ресторане. Мы по-честному поделили подушки, одеяла и ванные комнаты. Кухня осталась в общем владении. Ну и… я не смог отказаться от возможности проводить время рядом с Женей и теперь каждый вечер тупо лупился в телевизор в гостиной, а также зарабатывал косоглазие, косясь на готовящегося к экзаменам парня. На тонкие пальцы, порхающие над клавиатурой ноутбука или переворачивающие страницы учебников. На прикушенную губу или карандаш. На шевелящиеся губы, повторяющие заученный материал. Умирал от желания и снова оживал от восторга. Зайка был здесь, со мной.

Мое тихое «семейное» счастье рядом с дорогим и родным человеком омрачало лишь одно – я просто панически боялся снова увидеть пустые стеклянные глаза и Женькино безразличие к жизни. Пока он готовился и сдавал экзамены, ему было некогда бесконечно печалиться и скорбеть по ушедшей маме, но, оставшись один на один со своими мыслями, он замыкался, деревенел, и на его глазах начинали предательски поблескивать горькие слезы. Поэтому я и мчался каждый вечер домой, проклиная пробки и матеря светофоры, а потом скакал вокруг него шутом гороховым, не оставляя в покое и судорожно придумывая все новые забавные развлечения. Купил какую-то навороченную игровую приставку, и несколько вечеров подряд мы рубились с Зайкой в воображаемую войнушку. Удивительно, но я был так же счастлив и радовался своим виртуальным победам, как и Женя.

Мы съездили к Зайке домой, чтобы собрать и привезти учебники и все нужные ему вещи, которые я не взял. Баба Тома, увидев нас во дворе, тонко завыла и полезла обниматься. Пока поднимались к квартире, она все гладила Женьку по спине и в ярких красках описывала весь тот ужас, который ей пришлось пережить, когда «бедный мальчик» не открывал дверь и никак не реагировал на ее просьбы и крики. Как дед Митя собирался топором выломать дверь, чтобы спасти несчастного парня, которого уже и не надеялись увидеть живым. И о волшебном появлении «героя», покорившего невероятную высоту (ну да! второй этаж! прямо Эверест!) и вынесшего на руках впавшего в забытье мальчика. К концу этого сказочного эмоционального повествования я уже и сам практически верил в свое неземное происхождение, даже несколько раз взглянул в зеркало, чтобы убедиться в отсутствии нимба на голове и крыльев за спиной. А Женька исподтишка пытался поймать мой взгляд, который я старательно от него прятал.

– Баба Тома, я пока у Стаса поживу, присмотрите за квартирой, пожалуйста, – наконец-то смог вклиниться в нескончаемый монолог Женька.

– Конечно, Женечка, не беспокойся. Как хорошо, что Стасик тебя поддержит и поможет. Мама-то… – ну все, сказки были забыты, и опять полились слезы и сопли через край.

Собирая в сумку книги, тетрадки и учебники, я внимательно следил за парнем, который все больше мрачнел под траурные причитания соседки, и как только заметил, что он больше не может сдерживаться и на его глаза опять навернулись непрошеные слезы, уволок его подальше от ходячего источника печали и скорби. В кино. К моему несказанному удивлению Женька выбрал… мультики. Почти полтора часа он улыбался и сверкал счастливыми глазами, внимательно следя за приключениями рисованных монстров. Судьба заставила его быстро повзрослеть, но оставила ему кристально чистую душу ребенка. Он так искренне радовался таким, казалось бы, глупым вещам: плюшевой игрушке, веселому мультику, игровой приставке, связке воздушных шаров. Сводить его в цирк, что ли?

В цирк мы так и не попали, но вот в тренировочный зал я его с собой взял. И очень об этом пожалел. Уже через десять минут после нашего прихода я хотел превратить спортзал в кровавую бойню, а парней, тренирующихся сейчас – в мелкий котлетный фарш. И все потому, что один сероглазый паразит, сидящий рядом со мной на скамейке, с таким неприкрытым восхищением следил за ребятами, восторженно вздыхал, наблюдая за боевым танцем противников и всем телом поддавался вперед на каждый удачный прием. Убью. Всех.

Обстановку разрядил подошедший к нам Макс.

– Привет, Стас! – пожал мне руку лучший друг. – Ты мне нового бойца привел? Как зовут? – оценивающе окинул он взглядом смутившегося Зайку.

– Женя.

Брови Макса уползли почти к границе волос, а мне прилетела его ехидная улыбка.

– Меня зовут Максим, я хозяин этого спортзала и лучший друг Стаса. Ну, так как, вы просто посмотреть или кости размять? – сжимал в своей лапище Женькину ладонь Макс.

– А можно?! – нетерпеливо ерзал по скамейке Женька, пытаясь вернуть свою руку, пусть и не невредимой, но хотя бы не покалеченной. – Только я так не смогу.

– Без проблем. Научим, – лыбился во все белоснежные и дружескими похлопываниями отбивал мне плечо хозяин спортзала. – Да, Стас?!

Я молча кипел и мечтал научить Макса держать язык за зубами.

– Нравится? – продолжал обольщать наивного детёнка этот змей-искуситель.

– Очень! – старательно кивал головой Женька. – Я и не знал, что так можно… Думал, что так умеют только в кино…

– Умеют. И не только в кино. Вот Стас тоже так умеет.

Вот зараза! Похоже, сейчас Стас продемонстрирует все свое умение на лучшем друге, которому в травмпункте давно прогулы ставят.

– Правда?! – подорвался со скамейки Женька.

Ух ты! Каким взглядом при этом он меня одарил. За это я тут же простил Максу всё. Все прошлые косяки и насмешки, а заодно и большинство будущих.

– Правда, правда. Попроси его стать твоим личным тренером. Всё равно больше никто из ребят на это не подпишется.

– А я и не против, – улыбнулся, а потом удивленно распахнул глазки Зайка. – А почему?

– Так мы самоубийц и смертников не готовим… – подмигнул мне друг, прекрасно понимая, отчего так горят злобой мои глаза. – Ты, Женя, в тренерской можешь подобрать себе форму, если с собой не взял, и татами в полном вашем распоряжении.

– Удачи, Гризли-и-и… – томно пропел мне на ухо Макс и ушел, похохатывая и потирая ручки. Гаденыш!

Потренировались мы знатно. Как же было сладко и чертовски здорово прикасаться к Зайке, не боясь его насторожённости и робости. Парень выучил пару приемов и так открыто и бесхитростно этому радовался, а я к концу тренировки мучился мощным стояком и мечтал сбежать в душ. Хотя о чем это я…

Монументальный, хронический стояк неизменно появлялся и мешал мне разумно мыслить, стоило Женьке только возникнуть в поле моего зрения. Я был чист, как слеза младенца, потому что еще никогда не проводил столько времени в ванной, прибегая к услугам безотказной правой руки. Еще немного, и кровавые мозоли на ладонях мне были бы обеспечены, но, увы… Мужик сказал глупость, мужик глупость сделал. Обещание, данное Женьке, я исполнял, но как же это было сложно, а порой просто невыносимо трудно.

Лето – жаркое и знойное. Солнце – обжигающее и слепящее. Густая зелень – как невесомый намек на тень и прохладу. Теплые дожди и ласковый ветер, приносящие лишь временное облегчение. Уже две недели вихрем пронеслись и канули в небытие. Экзамены были успешно сданы, на игровой приставке пройдены еще несколько уровней, моя видеоколлекция пополнилась огромным количеством мультиков и фэнтезийных киношек, тренировки приносили Женьке неизменное удовольствие и радость, а мне – мучение и сексуальную неудовлетворенность, но разговор о дальнейшем проживании Жени в моей квартире приближался и страшил. Я сам сейчас не знал, чего же хочу. Расстаться и отпустить – не мог, а просто находиться рядом – уже был не в силах.

*

Сегодня я задержался на переговорах, добивая выгодный контракт, поэтому вернулся домой уже практически за полночь. Женька спал, сидя на неразобранном диване, привалившись к подлокотнику. Ждал? Бубнящий телевизор был единственным мерцающим источником света в комнате, и я, остановившись в дверях, наслаждался этой восхитительной картиной. Но для полной идиллии и волшебного блаженства чего-то не хватало, и я точно знал – чего. На цыпочках подошел к дивану, опустился на ковер у ног парня и положил голову Женьке на колени, стараясь не разбудить. И пусть эти ощущения покоя, тепла и праздника были украдены мной, сейчас я был бесконечно и по-идиотски счастлив. Вот теперь все правильно, именно так должен был выглядеть мой персональный рай в моих же, пока еще приличных, фантазиях. Я закрыл глаза и погрузился в сладкую негу. Как же мне было хорошо!

Мне снился восхитительный сон. Ласковые пальчики ворошили и зарывались в мои непослушные космы, ласкали затылок, даря блаженство и безмятежность. Просыпаться я категорически не хотел, пытаясь продлить это пленительное наваждение. Но… это был не сон. Открыв глаза, я откинул голову назад и наткнулся на внимательный серый взгляд.

– Привет, – хрипло произнес Женя. Пальцы в моих волосах на мгновение дрогнули, но не прекратили своей мучительной ласки.

– Привет, – ответил я не менее хриплым голосом, даже не делая попытки отвести взгляд или убрать голову с его колен.

– На работе задержался? – ладошки мягко спустились на шею, нырнули в ворот рубашки, прошлись по ключице.

– Да… – шепчу в ответ.

Мама дорогая, да что же это делается-то.

– Устал, наверное? – пальчики вернулись на затылок, потом накрыли виски, заботливо помассировали, обрисовали овал лица, контур губ.

– Нет.

Даже если усталость и была, сейчас ее просто смело волной бешеного возбуждения. Ни думать, ни дышать я уже не мог. Сердце рвалось наружу, выламывая ребра. Зайка, что же ты творишь?

Я развернулся и замер, стоя на коленях между ног у Женьки. Его глаза были так близко – потемневшие, глубокие, искрящиеся желанием. И я не ошибался, нет – это было именно желание. Губы влажно блестели, манили и обещали. Устоять я не смог. В этот раз наш поцелуй был неторопливым и горячим, нежным и властным, страстным и мягким. Я словно окунулся в обжигающий, ласковый омут, не отпуская и затягивая в него за собой и Зайку. Ласкал невероятно желанные губы, покусывая и посасывая, наслаждаясь их нежностью и такой знакомой лимонной сладостью; пальцами проводил по шее и груди; ладонями сжимал бока через тонкую ткань и гладил спину. Вцепившись в мои плечи, Женька отвечал. Как умел, как мог. Это пьянило, будоражило и выносило последние остатки здравого смысла, заполняя тело огненной лавиной страсти. Воздуха катастрофически не хватало, в голове – «белый шум», а перед глазами – сверкающие круги. Каким-то сверхъестественным усилием мне все-таки удалось разорвать поцелуй и отпустить парня.

Мы тяжело дышали, ловя по крупицам обжигающий воздух, и недоверчиво смотрели друг на друга. Что это было и что сейчас делать, я не знал. Но, похоже, это знал Женька: он вывернулся из моих рук и поднялся с дивана.

– Мне, наверное, нужно в ванную?

– Зачем? – недоумеваю я, мозг все еще где-то бродит и возвращаться пока не собирается.

– Ну, как зачем… – растерявшись, Зайка опустил глаза, а его ушки так мило покраснели… и щеки заалели бесподобным румянцем.

– Э-э-э…

Слов нет. О, Господи! Неужели это то, о чем я даже и думать уже не смел.

– Я быстро, – Женька смущенно улыбнулся, а потом – рывком содрав с себя футболку, бросил ее мне. И, зацепив большие пальцы рук за пояс джинсов, при этом немилосердно обтянув штанами свою восхитительную попку, танцующей (!) походкой ушел в сторону гостевой ванной.

Вот это да! Это кто же – здесь, сейчас и кого – так бессовестно соблазняет и безумно хочет… Ай да Зайка!

С первой нашей встречи я не могу ни угадать, ни предсказать, ни просчитать реакций и действий этого парня. С ним всё и всегда идет не так. Сколько же твоих сюрпризов, Зайка, меня ждет?

Еще до конца не веря своему счастью, спотыкаясь и ломая ноги, взлетаю по лестнице в спальню. Врываюсь в душ, чуть не снося дверь, и торопливо раздеваюсь. Сегодня мне не до шалостей, но член ноет, требуя разрядки. Надо помочь «младшему брату», чтобы… Ох! Пара резких движений, и снова я на полу душевой кабинки тяжело дыша ловлю губами воздух и теплые струйки воды. Дежавю, не иначе!

Так и не решив, остаться мне в спальне или вернуться на диван, я в одних домашних штанах сидел на ступеньках лестницы и ждал Женьку, уговаривая себя: это не сон, Гризли, не сон!

Зайка вышел из ванной в одном полотенце и остановился в трех шагах от меня, закусив губу, снова нервно теребя ткань и не поднимая глаз. Просто прелесть! А я сидел и смотрел на него. Минуту. Потом Женька решительно прошел мимо меня и стал подниматься по лестнице, сверкнув обнаженным бедром и мимоходом взъерошив мои волосы.

Ой! Мамочки! Спокойно, Стас, спокойно!

Сбегав на кухню, глотнуть водички и хотя бы чуть-чуть успокоить взбесившееся сердце (повертел в руках валокордин и все-таки поставил его обратно в аптечку), я рванул в спальню. Привалившись к спинке, Женя ждал меня, сидя посередине кровати, неяркий свет торшера уютно рассеивал темноту и блестел в его темноволосой макушке. Заваливаюсь рядышком и опять, положив голову ему на колени, жду, когда его пальцы зароются в мои волосы. Хочется мурлыкать и царапаться от удовольствия.

Женька вздрагивал, тихонько сопел, но самозабвенно продолжал трепать пряди, когда я начал мягко поглаживать его ноги, аккуратненько забираясь все выше по бедру под махровую ткань, сам изнемогая под его наивными ласками. Хотелось всего и сразу, но – нельзя! Сегодня – нельзя! Сегодня надо было постараться сделать все правильно и, если получится – менее болезненно. Поэтому, стиснув зубы и ежесекундно ловя ускользающий в омут желания рассудок, я дарил ласку, страсть и себя. Парню, которого так долго ждал. Целовал Женькины коленки, уже более настойчиво гладил бархатные бедра, легко касаясь большими пальцами их внутренней стороны, прекрасно помня все его чувствительные местечки. Распахнув безумно мешающее полотенце и содрав с себя штаны, тяну парня за ногу, укладывая на спину и накрывая его тело своим. И снова мы целовались: жарко, трепетно и так восхитительно прекрасно. Припухшие губы и искрящиеся глаза, вспотевшие виски и обжигающее дыхание, горячечный шепот и крупная дрожь по всему телу. Просто божественно, а я и не знал, что так бывает.

Жадными губами прохожусь по Зайкиному телу: целую за ушком, шею, плечи, грудь, живот, тазовые косточки, нетерпеливыми руками оглаживаю внутреннюю стороны бедра, а Женькины горячие ладони бродят по моей спине и плечам, обжигая и порой судорожно впиваясь в кожу. Парень реально очень чувственный и отзывчивый, он плавился и таял, поддаваясь, всем телом навстречу моим рукам и инстинктивно раздвигал обласканные бедра. Принимаю приглашение и переношу все свое внимание на нежную кожу промежности и мошонку. Методично сжимаю и оглаживаю налившийся член, перебираю в ладонях яички, мягко массирую мошонку, осторожно пробираюсь дальше, раздвигая крепкие соблазнительные ягодицы. Но тут Женька рвано выдыхает и мертвой хваткой цепляется мне в предплечье.

– Тише, малыш, тише! Я постараюсь не делать тебе очень больно. Веришь?

– Да, – хрипит парень и потихоньку разжимает пальцы.

Достаю из тумбочки и кидаю на подушку презерватив и смазку и, обильно смазав пальцы, возвращаюсь к прерванному занятию. Снова осторожно касаюсь входа, не отводя глаз от его лица. Он глубоко дышит и честно пытается расслабиться.

У нас все получилось. Уже очень скоро я ласкал горячие внутренние стенки ануса двумя, а потом и тремя пальцами, все глубже и настойчивей, расслабляя упругие мышцы, нежил пульсирующие стеночки, задевал простату и любовался на бушующее в его глазах желание и выгибающееся от удовольствия тело. Потихоньку достаю пальцы, вовлекая Женьку в сумасшедший поцелуй. Широко разведя стройные ноги и приподнимая его за ягодицы, одним медленным тягучим движением вхожу в его тело, до конца. Парень судорожно дергается и до крови прокусывает мне нижнюю губу. Боль мы разделили почти поровну. Когда его зубки разжались, замершее тело расслабилось, а хватка на моей пояснице ослабла, я начал двигаться, сперва неторопливо и размеренно, следя за его реакцией, а потом постепенно увеличил темп, глотая свою кровь из прокушенной губы и его чуть слышные стоны.

– Женя… мой хороший… Люблю… – нашептывал я на ушко Зайке, целовал нежный изгиб шеи с бешено бьющейся жилкой, накрыв ладонью его вернувшееся возбуждение, наслаждаясь бархатной коже под моими пальцами, сжимая твердый ствол и поглаживая большим пальцем чувствительную головку.

К финишу мы рвались вместе, не желая уступать друг другу первенство. Он двигался мне навстречу, вжимаясь в мои влажные бедра, сводил с ума – жаркими ладонями, томными вздохами, и сверкающими, как звезды, глазами. А я ласкал его член, целовал лицо, плечи и шептал, шептал романтические глупости, пока не сорвался в фееричный, обжигающий и невероятный по своей силе оргазм, увлекая за собой Женьку, ловя в свою ладонь горячее семя и просто упиваясь его экстазом.

В себя мы приходили долго, пока окутанное истомой тело продолжало мерно вздрагивать от расходящихся и медленно замирающих где-то в кончиках пальцев волн наслаждения. Успокоить сердце, рвущееся на куски от кайфа и бурлящего в крови адреналина, оказалось тоже не так-то просто. Помог прохладный душ и бутылка холодной минералки, которую я приволок из холодильника. Уставшие, разморенные и невероятно счастливые мы уснули под робко появляющиеся лучи рассветного солнца.

*

Проснулся я первым, Женька еще спал, так привычно, уткнувшись головой мне в плечо и обнимая одной рукой. Похоже, из рая меня пока выгонять не собирались. Полежав немного рядом со своим спящим счастьем, я все же заставил себя вылезли из кровати. Как бы мне ни хотелось, но после ночного подвига меня ждал трудовой. Хотя. Можно же просто позвонить. Спустившись вниз, принял душ и пошел готовить завтрак и варить кофе, зацепив по дороге телефон.

– Слушаю, – даже в такое ранее время голос Андрея был бодр и свеж, – что случилось, Стас?