Текст книги "Тайны замка Ааронов (СИ)"

Автор книги: Болотный маг

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 4 страниц)

Два фонаря хорошо освещали комнату, где старый музыкант и чернокнижник провел последние годы своей невероятно насыщенной жизни. И интерьер прекрасно соответствовал буйному, противоречивому характеру владельца. Высокие шкафы из красного дерева, заставленные книгами, здесь соседствовали с новомодным граммофоном, на столе поблескивал металл недавно купленной печатной машинки, а позади длинного стола из черного дуба рассекала ночь мозаика готического окна. Мия сидела в кресле, пытаясь не заснуть, то и дело бросая взгляд то на пасть лежащей на полу медвежьей шкуры, то на бледного молодого лорда, сидевшего на табуретке напротив нее. Оба молчали, но, как это всегда и бывает при встрече молодых и пылких натур, тишина хранилась недолго.

– Думаешь, тут и правда водятся призраки, Лютер? – спросила Мия.

– Не имею понятия, – пожал плечами тот. – Ходячие мертвецы – это… Это слишком. В это невозможно поверить.

– Отчего же? – встрепенулась Мия и, встав с кресла, подошла к широкому книжному шкафу. – Я слышала самые безумные слухи о дедушке Йоханесе. Один раз он даже снился мне в страшном сне.

– Вот как? – сонно хохотнул Лютер, по-турецки закидывая ногу на ногу. – Сплетни – всегда ложь.

– Прежде чем сюда приехать, мы остановились заправить автомобиль в Венбурге. Заправщик – милый деревенский мужчина – рассказал, что за неделю до смерти нашего дедушки в его замок въехала целая делегация странных людей. Какие-то индусы в тюрбанах, жуткого вида австриец в очках, был, говорят, даже один русский – его все называли Строгий.

– Ну и компания, – хохотнул Лютер. – Впрочем, на приеме у герцогини Анны Бербен я видал и более странных гостей. Старый Йоханес был деятельным человеком и большим путешественником. Неудивительно, что в числе его близких друзей столь пестрые джентльмены. Я бы даже сказал… Мия?

– Эта книга, – девушка указала на один из томов в шкафу. – Она не на своем месте.

– Откуда ты знаешь? – изумился Лютер.

– Названия! Смотри! Иди сюда!

Молодой лорд подошел ближе и присмотрелся. На полках ровные ряды книг в одинаковых черных переплетах с золотыми узорами-завитками. Были здесь и труды Чарльза Дарвина, и психологические трактаты Зигмунда Фрейда, и собрание сочинений нескольких русских классиков. Все пронумерованы и поставлены в идеальном порядке. Все, кроме одной.

– «Приключения Синбада», – прочел название Лютер. – Для такой сказки томик великоват.

Мия аккуратно достала книгу с полки и, щелкнув маленькой защелкой на переплете, раскрыла, и ахнула. Вместо страниц – вырезанный тайник, а в нем небольшой бумажный сверток и жутковатый узорчатый ключ, тронутый ржавчиной.

– Ух ты, – пораженно прошептала Мия, разворачивая сверток. – Смотри, тут что-то написано!

– Подсвети!

Лютер пробежался взглядом по рядам черных завитков, начертанных искусной в каллиграфии рукой. Вот только прочесть текст Мия не могла, несмотря на образование.

– Не могу понять, на каком это языке, – хмыкнула девушка.

– Это испанский, – хмуро ответил Лютер. – Тут написано: «Цена всегда слишком низка, когда на иной чаше весов вечная жизнь. Вечный путь сквозь мрак», – прочел Лютер.

– Откуда ты знаешь испанский?

– Я тебя умоляю, – хохотнул молодой лорд. – Не ты одна получила хорошее образование. Мой отец хотел сделать меня моряком, хотел, чтобы я торговал с испанцами.

– Но ты стал музыкантом ведь, да? Ты ослушался отца?

Лютер тяжело вздохнул и опустился на табуретку. Дождь за окном не утихал, и, казалось, сквозь закрытые окна и каменные стены пробивается свистящий ветер. Огоньки ламп дрожали, и пестрый антураж кабинета наводняли танцующие тени. Они падали на бледное лицо молодого лорда, придавая ему зловещие, немного инфернальные черты. Падали на Мию, делая ее глаза чёрными, как ночь.

– Я не мог ослушаться отца, – грустно ответил Лютер. – Но однажды он ушел в море и… На побережье Испании разразился страшный шторм. Обычно пароходы справляются с волнами-убийцами, но в этот раз что-то пошло не так. Его так и не нашли. После этого матушка, да храни Господь ее душу, запретила мне идти в море. Да я и не хотел. И вот, пошел по стопам деда.

– Соболезную тебе, – сочувственно сказала Мия. – Я тоже потеряла родителей.

– Я знаю. Но теперь вся семья в сборе, да? – Лютер поднял на нее болезненный взгляд. – Жалко дядю Сальве.

– Да, жалко, – сказала Мия и, убрав ключ в кармашек, опустилась в кресло. – Леди Монро, хозяйка нашей школы, говорила: человек – архитектор собственной судьбы. Дядя Сальве погиб, потому что был пьяницей. Веди он честный и благочестивый образ жизни, разве сгорел бы заживо? Ох, ужасная все-таки смерть.

– Нелепая, скорее, – хмыкнул молодой лорд. Глаза слипались, огоньки ламп точно гипнотизировали их, пытаясь усыпить. Мия громко зевнула, прикрыв рот ладошкой, Лютер потер веки подушечками пальцев. – А мистер Харпер…

– Он мой опекун, – грустно ответила девушка. – Но ненадолго.

– Почему?

– Через год мне исполнится восемнадцать, и я выйду замуж.

– За кого?

– Я не знаю.

– Не понимаю, – нахмурился Лютер. – Как ты можешь «не знать»?

– Дядя Харпер сказал: за любого достаточно богатого бизнес-партнера, – вздохнула девушка. – Он хочет от меня избавиться побыстрее, чтобы не мешала работать. Но мне говорит: так будет лучше для меня.

– А ты не против? Неужели у тебя нет желаний, увлечений? Неужели брак – единственная дорога?

– У меня нет выбора, – тяжело вздохнув, ответила Мия. – Я не могу его ослушаться, как и ты не мог ослушаться своего отца. Да и что я могу? Да, я образована, знаю языки, умею вести хозяйство и знаю сотню изящных причесок. Все, чему меня учили – быть образцовой женой и леди напоказ, уступая место мужчине во всех начинаниях. Наш мир таков. У каждого человека свое место.

Глаза Лютера вспыхнули жутковатым огнем.

– Это неправильно! Я видел мужчин необразованных, диких и тупых, как ржавый котелок, занимающих ответственные должности. Рядом с ними нередко стояла женщина выдающегося ума! Пусти ее к власти… Равенство – вот единственный путь для цивилизации!

– Но, кузен, равенство – это сказки. Утопия.

– Нет! Нет, это не сказки!

Лютер вскочил с кресла и, подойдя к шкафу, достал книгу за авторством Карла Маркса.

– Это – ключ к новому миру. Где все будут равны. И мужчины, и женщины – все станут частью единого прекрасного общества. И… – Лютер вдруг замолк, вернул книгу на полку и мрачно опустился в кресло. В глазах Мии он увидел лишь непонимание и полное отсутствие веры в саму возможность равенства. Она не личность, а продукт. И все ее мечты, все стремления лишь о цветной шелухе в виде вампиров и призраков. Но смотреть дальше своей теплицы она не способна. Так думал он и не мог доказать себе, что ошибается.

– Лютер, у нас преподают философию. Идеи…

В комнату влетел взъерошенный Альфред и крикнул:

– Бегом в гостиную! Сейчас же!

– Что случилось?! – испуганно спросила Мия.

– Водитель Харпера мертв, – мрачно ответил Альфред. – Его задушили.

***

На рассвете дождь кончился и ветер, словно отняв у него силу, заревел так, что за окном то и дело пролетали сорванные ветки. Серый свет плохо освещал зал собраний, потому к естественному природному освещению добавились заправленные маслом лампы. Бледные, уставшие, с темными синяками под глазами Аароны сидели за столом в мрачном молчании, обдумывая прошедший ночью кошмар. Смерть водителя не имела сверхъестественный характер. Его именно убили. Но хуже всего был тот факт, что, едва первые лучи солнца окрасили небеса в серый, старый Йоханес таинственным образом вернулся в гроб. Изумленный Альфред внимательно осмотрел покойника и обнаружил капли крови на рукавах и пыль с грязью на подошвах.

Несмотря на пережитый ужас, Аароны согласились с тем, что нуждаются в сне и отдыхе. Раз уж старик вернулся в гроб, было принято решение поспать до полудня, а затем спешно похоронить «беглеца» в родовом склепе. И только после привести в замок жандармов. Хоть Харпер и приказал Вольфгангу ехать в город за подмогой, тот без всяких раздумий взял с собой обоих служанок и почти все личные вещи. По его болезненному облику, по бледным лицам девушек становилось ясно: этой ночью они видели старого Йоханеса, потому Аароны не лелеяли надежды на их возвращение в замок. Закончив обсуждение кошмара, родственники разошлись по комнатам, надеясь, что пережитый ночью ужас не помешает уснуть.

Альфред и Габриэль не могли уснуть, настолько сильно их нервы раскалились от пережитого ужаса. Перед глазами стояли зловещая белая маска во вспышках молнии и искаженное ужасом лицо мистера Бронсона.

Они погасили лампу, и в комнате царил природный полумрак. Тьма соседствовала с тусклым серым светом, а по стеклу хлестали порывы ветра. Габриэль попыталась прогнать из памяти лицо водителя и крепче прижалась к Альфреду.

– Тоже не можешь уснуть? – болезненно спросил Альфред, проводя ладонью ей по волосам. Обнажённые тела переплелись под тонким белым одеялом, но даже огонь страсти не мог успокоить измученные усталостью и страхом души. Габриэль приподняла головку, посмотрела брату в глаза и, болезненно улыбнувшись, сказала:

– Не могу уснуть. От тебя воняет козлиной.

– Ты тоже не благоухаешь, – усмехнулся Альф.

– Не могу выбросить из головы его лицо… Произошедшее ночью… Мне страшно, Альфи. Я подумала: что, если в замке убийца? Что, если все это – жестокая игра, попытка обмануть нас?

– Ты думаешь? – хмуро спросил Альфред. – Но кто убийца? Харпер? С чего бы ему убивать своего водителя? Лютер и Мия? Они, считай, дети.

– А если есть кто-то еще? – болезненно прошептала Габриэль. – Еще один наследник? Незаконнорождённый сын?

– И что? Ты ведь читала завещание, Гэби? Если наследство нам не достанется, то не достанется никому.

– Читала… – с горечью ответила Габриэль, крепче прижимаясь к Альфреду. – Не могу поверить, что он так с нами поступил. Дал меньше всех только потому, что мы любим друг друга. Бессердечный ублюдок.

– Меня это не удивляет, Гэби. Но. Откуда он узнал? Мы хорошо скрывались, никто нас не видел, никто не слышал! Этот мерзавец провел последние десять лет жизни в этом замке. Он никак не мог о нас узнать.

– Значит, кто-то рассказал.

– Священник, – вдруг озарило Альфреда. – Только он знал, что мы женаты. Он нарушил слово и все рассказал Йоханесу.

– Священник? – встрепенулась Габриэль. – Ну конечно, кто же еще! Ничего, вернемся в Лондон и тогда…

– Я с него шкуру спущу, – прорычал Альфред. – Голыми руками.

– Он нам за все заплатит.

– Ладно, все это уже неважно, – грустно сказал Альфред, закрывая глаза. – Продадим каравеллы и фирмы, и, может, наберется кругленькая сумма. Купим домик на итальянском побережье. Не роскошная вилла, но все равно.

– На Корсике. Подальше от этого гнилого мира.

– На родине Бонапарта? – хохотнул Альфред. – Да ты, Гэби, умеешь выбрать место.

– А ты сомневался?

– Ни на минуту. Ты у меня умница, Гэби. За это я тебя и люблю.

Габриэль посмотрела Альфреду в глаза и, улыбнувшись, поцеловала в губы. Тонкие пальчики скользнули по груди.

– Люби меня, – прошептала она.

***

Мертвец всегда кажется живым. Ты смотришь в гроб, и кажется, одно мгновение и покойник раскроет глаза, сладко зевнет и, посмотрев на тебя, скажет: «Зачем разбудил? Еще ведь рано». Ты понимаешь умом, что перед тобой не более, чем кукла таксидермиста. Выпотрошенные, забальзамированные останки, но как сложно себя в этом убедить! Возможно, всему виной сущность смерти. Она настолько противна нашему сознанию, что оно отказывается принимать ее.

Так думал Харпер, глядя на Йоханеса Аарона, мирно покоящегося в гробу. Когда родственники ушли, он расстегнул костюм, убрал жабо и убедился в том, что швы от вскрытия остались. Йоханес Аарон, по крайней мере, тот, что лежал в гробу, никак не мог подняться и пойти по коридорам. Разум кричал об этом, но американец прекрасно помнил то, что видел ночью. Он видел призрака. Самого настоящего призрака негра, заморенного голодом где-то в глубине замка.

Все естество кричало: негр привел его к люку неслучайно. Таинственное исчезновение Йоханеса, смерть охранника – все это зловещая загадка, и ответ на нее скрыт под двухсантиметровым слоем металла. Вот только замок там такой, что ломать багром можно вечность, и то едва ли выйдет, а ключа нет.

– Я потерял целый день, старый ты ублюдок, – зло прошептал Харпер. – Но ничего, через час я запихаю тебя в склеп. А потом съезжу в город, найму пару крепких парней, и мы вскроем твой лючок.

Какие же тайны скрываются под ним? Только ли кости или старинные документы? Промелькнула мысль о том, что, возможно, в таком закрытом подвале может храниться нечто более серьезное, нежели мёртвые тела нигеров и пыльные бумаги. Перед глазами возникло золото ацтеков, привезенное в ящиках Хуаресом Аароном. Американец вдруг подумал, что, если спрячет это золото и не скажет родственникам, то сможет все потратить на нужды фирмы.

– Если золото нашлось в доме Йоханеса – значит, оно его, а значит, и делится по наследству. Но если замок будет мой… – на лице Харпера появилась жадная ухмылка. – Подумать только, и от дохлого нигера есть польза.

Американец бросил взгляд на зловещую фарфоровую маску, презрительно хмыкнул и вышел из комнаты, полный стремления покончить с тайнами этим же днем. Оставалось множество вопросов без ответа, но Харпер верил: в том погребе, за листами железа, есть все и даже больше. Пустые взгляды старинных портретов вели американца по серому коридору, бросая в спину осуждающие взгляды. У одного из них тот остановился. Внимание привлекла необычная, исключительная красота женщины в корсете, смотрящей на него величественным, но немного грустным взглядом.

«Екатерина Аарон. 1595 – 1616 гг.»

– Двадцать один год, – хмыкнул американец. – Умерла молодой.

Рядом с портретом женщины – лик высокого, статного мужчины с густой черной бородой. Черное одеяние с густым меховым воротником, типично аароновские черные зрачки.

«Бенедикт Аарон. 1615 – 1645 гг.»

– Тридцать лет… Хм, рановато умер.

От безумной мысли похолодело нутро. Американец принялся рассматривать портреты и с каждым новым чувствовал подкатывающий к горлу ужас. Два десятка изображений предков. Женщины и мужчины в возрасте от шестнадцати до сорока – все ушли из жизни неестественным способом. Неожиданно их лица приобрели инфернальные черты, они будто смотрели на Харпера со множеством пугающих смыслов в глазах. Американец вскрикнул и бросился в соседний коридор. Там он так же осмотрел картины. Еще дюжина умерших не своей смертью. Он бежал и бежал, в каждом коридоре находя ряды мертвых лиц, пока не оказался в кабинете Йоханеса, где над столом висел один-единственный портрет: некрасивая женщина в зеленом платье с грустными глазами. Дрожащими руками американец перевернул картину и содрогнулся, увидев полуистлевшие испанские буквы.

«Мария Аарон. 1568 – 1602 Любимая жена. Свет, покинувший мою душу. Без тебя вечность – что во тьме».

Вдруг зазвенело стекло, и в комнату ворвался порыв ураганного ветра. Харпер отскочил, пораженно глядя на упавшую на пол ветку. Осколки стекла засыпали медвежью шкуру. Ветер за окном бесновался так, что почти оглушал. Американец отвел взгляд от окна и тихо вскрикнул. Женщина на портрете сменила позу и будто смотрела на него со зловещей, демонической улыбкой на лице.

«Мария Аарон, – подумал Харпер, пятясь. – Первая жена Хуареса. Так значит, мать не врала. Аароны – потомки чернокнижников. Вот почему Саланду Аарон сожгли в Салеме!»

Американец резко развернулся и вышел из комнаты. Черная магия, призраки, восставший из мертвых – все это идеально вписывалось в пугающие истории, рассказанные покойной матерью в детстве. И снова перед глазами возник тот самый, зловещий люк, источающий едкий, но отчего-то до боли знакомый запах. Харпер вышел в гостевую комнату и тут же замер, подняв взгляд на лестницу. Над перилами болталась старая висельная веревка. Зловещая петля медленно качалась на железной люстре.

Американец судорожно вздохнул и, движимый безумным любопытством, поднялся по лестнице и остановился у веревки. Та казалась очень старой, почти древней.

– Интересно…

– Вещи висельников считаются сурово магическими, как ты и говорил.

Харпер резко обернулся и пораженно уставился на подкравшегося сзади. Старый фрак, белое жабо и чудовищная фарфоровая маска, сверкающая в тусклом свете. От него пахло бальзамирующей жидкостью и гниением. Вдруг тот резко схватил американца за грудки и потащил к веревке. Американец завопил, забился, но не мог вырваться из захвата.

– Нет! Пусти! Нет!

Веревка мгновенно обвилась вокруг шеи.

– Бог ненавидит нигеров. А любит ли он тебя? – спросил мертвец и, точно невесомого, перебросил Харпера через перила.

Крик застрял в глотке, ужас ледяной волной пронесся по телу. Резкий рывок, позвонки шеи затрещали, но выдержали. Краткий миг адской боли сменился удушьем. Американец дрыгался, хватаясь руками за веревку. Мысли путались, легкие горели, капилляры в глазах полопались. Серый мир покрылся красными пятнами, и тут веревка с хрустом порвалась.

– Надо же, – хохотнул мертвец, глядя, как американец падает на пол и, задыхаясь, пытается сорвать с шеи веревку.

Узел ослаб, Харпер судорожно вздохнул и закашлял, глядя то на верёвку, то на призрака. Алая пелена спадала, рука потянулась к револьверу, и тут раздался мерзкий железный скрежет. Американец едва успел поднять голову и увидеть стремительно приближающееся железо. Раздался краткий полный ужаса вопль, грохот и омерзительный хруст. А затем все стихло, и лишь едва слышный свист ветра нарушал тишину.

========== Акт 6. Конкистадор ==========

Мия и Лютер бежали как в последний раз. Сердца бешено колотились, адреналин вскипятил кровь, леденящий душу ужас не давал и шанса опомниться. Еще пятнадцать минут назад они встретились коридоре и отправились в гостиную, чтобы мирно ждать прибытия рабочей команды. Но вместо крепких парней, грохочущих инструментами погребения, они обнаружили обезображенное тело дяди Харпера Аарона и чудовище. Восставший из мертвых Йоханес заметил их, обескураженно смотревших на тело, и бросился вдогонку.

Мертвец ревел чудовищным, хрипловатым басом. Маска на лице делала тембр голоса воистину инфернальным. Он бежал за ними, не зная усталости.

– Скорее, к Альфреду и Габриэль! – крикнула Мия, резко сворачивая по коридору.

– И привести его к ним?! – ужаснулся молодой лорд.

– Он не нападет на четверых! И у Альфреда… Ух… Есть оружие!

– Откуда ты знаешь?!

– Я не знаю! Быстрее, он уже близко!

Замок будто стал серым зловещим лабиринтом. Они бежали, чувствуя холодные взгляды десятков портретов. Покойные Аароны смотрели на беглецов с жуткой иронией в глазах, будто бы не веря в саму возможность убежать. Йоханес отстал, Мия и Лютер резко взбежали по винтовой лестнице и, пробежав не меньше двадцати метров вдоль ряда декоративных доспехов, оказались у дубовой двери в комнату брата и сестры. Девушка налетела на нее и принялась что есть силы долбить кулаками по дереву.

– Откройте! Скорее! Он идет!

Дверь раскрылась, и девушка бросилась на перепуганного Альфреда, как раз застегивающего пиджак. Лютер скользнул следом и резко отвернулся, заметив быстро завязывающую корсет Габриэль.

– Какого дьявола?! – воскликнул Альфред, глядя на бледных, дрожащих от ужаса родственников.

– Он мертв! – воскликнула Мия. По щекам текли слезы, ее трясло, голос то и дело срывался. – Дедушка убил… Убил… дядю Харпера!

Габриэль побелела и застыла с веревочками от корсета в руках. Альфред недоуменно посмотрел на девушку и спросил:

– Что значит «дедушка убил»? Неужели…

– Это правда, – тяжело дыша, подтвердил Лютер. – Йоханес гнался за нами. Мистер Харпер лежит в гостиной… Мертвый.

– Боже, – застонала Габриэль. – Боже милостивый!

– Он вооружен? – холодно спросил Альфред, сжимая кулаки.

– Вроде н-нет, – ответила девушка.

– Гэби, быстрее одевайся. Мия, помоги ей!

Альфред раскрыл чемодан и достал блестящий черный револьвер. Простое оружие, без украшений. Проверив барабан, старший из Ааронов взвел курок и, крепко стиснув рукоять оружия, двинулся к двери.

– Нет! – закричала Габриэль. – Не выходи! Умоляю!

– Все в порядке, – холодно ответил Альфред. – Я чемпион клуба «Рыжая лисица» по стрельбе. Ты ведь помнишь?

– Но… Но… Он же… Лютер, не дай ему выйти! Умоляю!

– Эй, – Альфред подошел к сестре и, обняв за плечи, нежно поцеловал в губы, не обращая внимания на недоуменный взгляд Мии и странный, злой огонек в глазах Лютера. – Все будет хорошо, любимая. Не думаю, что

он появится.

– Но он мертв, – прошептала она, глядя на него мокрыми от слез глазами. – Как ты его застрелишь?

– Очень просто. Нажму на курок, и эта малышка оставит Йоханеса без головы, – Альфред вновь поцеловал ее и, отпрянув, строго посмотрел на испуганных родственников. – Сейчас мы быстро выходим и идем к машине.

Мия вздрогнула и недоуменно посмотрела на родню.

– Но… А как же наследство?

– Какое, к чертовой матери, наследство?! – вспылил Альфред. – Надо спасать наши жизни, Мия.

– Спасать жизни? – девушка вдруг зарыдала и, опустившись в кресло, закрыла лицо руками. – Дядя мертв. Куда я теперь пойду? Кто обо мне позаботится? Что я буду делать?

– Мия, все будет хорошо, – утешал ее Лютер. – Если что, у меня есть небольшой дом в Берлине. Пару лет поживешь у меня, а потом вступишь в права наследования имущества Харпера. Все будет…

– К черту деньги! – вдруг крикнула Габриэль. – Права-права! Из-за них мы оказались здесь! Это все из-за проклятого наследства! Не хочу больше о нем слышать! Давайте уедем отсюда! Пусть этот замок горит огнем!

– Лютер? – строго спросил Альфред. – Ты согласен уехать?

– Деньги или смерть? – мрачно хохотнул молодой лорд. – Конечно я согласен!

– Тогда уходим, – кивнул Альфред, крепче сжимая револьвер. – Сейчас!

Аароны быстро выскочили из комнаты и осторожно двинулись по коридорам в сторону гостиной. Вновь хлынул дождь. И ураган швырял в окна мокрые ветки и капли воды. Молния рассекла небеса, и по замку прокатился ревущий, свирепый гром. Оставшиеся в живых родственники шли осторожно, но быстро, опасаясь наткнуться на восставшего из могилы деда.

– Осторожно! – взвизгнула Габриэль, показывая пальцем в дальний конец коридора. У самой лестницы в гостиную точно из воздуха появился странный, похожий на скелет негр. Он смотрел на перепуганных Ааронов с выражением немого ужаса на лице.

– Гспаадин, – протянул он, указывая на них рукой. – Гспааадин, дате ииды. Пожалуйста!

– Подумать только, – ухмыльнулся Лютер. – Ох уж этот человеческий фактор.

– Что? – недоуменно спросил Альфред, глядя на молодого лорда.

– Это призрак, он неопасен. Быстрее, нужно…

Негр вскрикнул и растворился в воздухе, и уже через миг по лестнице поднялся сам Йоханес Аарон. На старом фраке пятна крови, в посиневших руках острый нож, зловещая фарфоровая маска кажется дьявольским оскалом. Что бы ни говорили о старом хозяине замка злые языки, теперь Аароны поверили во все.

– Что ты хочешь от нас?! – крикнул Альфред, направляя оружие на мертвеца.

– Оставь нас в покое! – добавила Габриэль.

– Альфред, стреляй, – сказал Лютер. – Быстрее, стреляй в него!

Йоханес побежал, тусклый серый свет заблестел на острие ножа, Габриэль и Мия завизжали, и Альфред, прицелившись, нажал на курок. В узком помещении выстрел оглушил всех. Мия зажала уши, морщась от чудовищного пожирающего звуки звона. Дым сизым облаком повис в воздухе. Рука Альфреда не дрогнула, и фарфоровая маска старого Йоханеса разлетелась на куски вместе с половиной черепа. Но крови не было. Зловещий мертвец покачнулся и, осев, рухнул на холодный камень.

– Это тебе за щедрость, старый козел, – возбужденно буркнул Альфред.

– Хороший выстрел, – хмыкнул Лютер.

– Других не делаю, кузен.

Альфред крепче сжал рукоять револьвера и двинулся к мертвецу, не спуская глаз с трупа.

– Нет! – крикнула Габриэль. – Давайте обойдем! Пожалуйста, давайте не будем к нему подходить!

– Все в порядке, – строго ответил Альфред. – Если он окончательно умер, то и уезжать нет нужды. Я ему полголовы снес.

– Он прав, – прошептала Мия. – Он же умер, да? Уезжать не надо?

– Да что с вами! – закричала Гэби. – Лютер! Скажи им!

– Она права, – хмуро подметил молодой лорд. – Он ведь восставал уже.

– Восстанет еще раз – снесу всю голову! Ну же, идите за мной, – раздраженно приказал Альфред и продолжил путь.

– Давайте молиться! – предложил Лютер. – Шепотом и вслух! Вдруг слово Божье его отпугнет!

– Лишним не будет, – хмыкнул Альфред, и Аароны принялись шептать молитвы. Мия и Габриэль читали вслух, а Лютер лишь шевелил губами, не сводя взгляда с мертвеца.

Альфред остановился над телом и поморщился при виде иссушенного мозга, смешанного с осколками маски. Вне всяких сомнений Йоханес Аарон был мертв и мертв окончательно. Но для верности пришлось легонько пнуть его носком туфли по голове. Но никакой реакции не последовало. В увиденное верилось с огромным трудом, оно не укладывалось в голове. Забальзамированное тело ожило, точно марионетка на ниточках, и пошло убивать своих родных. Что может быть более безумным?

Альфред прицелился и спустил курок. Грохот вновь хлестанул по ушам, и голова покойника взорвалась. Мия закашляла, вдохнув едкий пороховой газ.

– Теперь он точно не воскреснет, – довольно ухмыльнулся Альфред. – А теперь…

– О Господи! – завизжала Габриэль.

Мертвая рука обезглавленного Йоханеса схватила Альфреда за штанину, и сверкающее лезвие, разрезав воздух, вошло ему в пах. Альфред закричал от чудовищной боли и вновь нажал на спуск. Пули прошивали мертвеца, но тот будто бы не обращал на них внимания. Алое лезвие вырвалось из тела и снова впилось в плоть. А затем еще и еще.

– Альфи! Нет! Нет! Господи нет! – визжала Габриэль. – Нет!

Мия побелела и бросилась бежать, не разбирая дороги.

– Бегите… А-а! – прохрипел, падая, Альфред. Лезвие впилось в живот, в грудь, а затем в шею. Густая кровь залила обезглавленное тело, но Йоханес продолжал бить, пока несчастный Альфред не лишился сознания и не задергался в предсмертной конвульсии. Габриэль кричала, обливаясь слезами.

– Нет! Только не это! Нет!

– Габриэль, беги! – закричал Лютер, выхватывая у декоративного рыцарского доспеха тупую алебарду. – Господом Богом заклинаю, беги! Я его задержу!

– Нет! Нет, Альфи, нет!

– Беги! Чего ты ждешь?! Я его задержу!

Безголовый, окровавленный Йоханес поднялся на ноги и медленно пошел на Лютера, сверкая окровавленным ножом.

– Беги!

И Габриэль побежала. В гостиную вел лишь один обходной путь – через длинные пыльные тоннели, что когда-то использовались защитниками замка для подвоза стрел и кипящей смолы в защитные башни. Она бежала, не слыша рева урагана, не чувствуя усталости, не замечая пугающих, будто живых картин, провожающих ее инфернальными взглядами, точно по дороге в ад. Боль рвала сердце в клочья, ужас сводил с ума. Миновав лестничные пролеты, она выскочила на парапет и, бросив полный ужаса взгляд на раздавленный труп Харпера, бросилась к массивным дубовым дверям. За ними бесновалась буря, но женщине было плевать. Только бы выбраться из этого замка оживших мертвецов.

Габриэль врезалась в дверь и надавила на ручку. Та дернулась, но не поддалась, будто со злобной насмешкой давая понять: выход из замка закрыт на ключ.

– Нет. Нет! Нет, будь ты проклят! – кричала она, ударяясь о дверь. – Нет! Нет…

Она ударилась плечом о крепкий дуб и, тихо зарыдав, опустилась на пол. Отчаяние охватило ее, перед глазами стояла смерть Альфреда и зловещий кровавый нож. Вдруг послышались чьи-то шаги. Гэби задрожала и подняла испуганный взгляд на дальний конец гостиной. Ужас сковал по рукам и ногам, она не могла пошевелиться, понимая, что через миг из-за угла выйдет безголовый, залитый кровью демон и оборвёт и ее жизнь.

«Пусть так. Пусть так».

Но ужас сменился легким облегчением. Вместо старого Йоханеса в гостиную вошел, ковыляя, Лютер. Траурный пиджак порван и залит кровью, на руках порезы от ножа, но он был жив. В этом Гэби не сомневалась.

– Господи, – прошептал молодой лорд, опускаясь в кресло. – Господи.

– Где он? – задыхаясь, спросила Габриэль.

– Там… Наверху, – болезненно ответил Лютер. – Больше не поднимется. Я ему колени и запястья сломал алебардой. Боже… Он едва меня не зарезал.

Габриэль тихо заплакала, не найдя в себе сил что-то сказать. Лютер медленно поднялся, бросил болезненный взгляд на труп Харпера и, судорожно вздохнув, сказал:

– Все кончено. Давай… Давай уйдем отсюда. Куда-нибудь, – молодой лорд помог подняться кузине и, обнимая ее за плечи, повел в сторону зала совещаний.

***

Страх завел Мию прочь от гостиной, в старое восточное крыло замка. Меньше окон, толще стены и уже почти не слышен беснующийся на улице ураган. Девушка брела без цели, чувствуя пугающий душевный упадок. Хотелось рухнуть прямо на холодный пол и просто заплакать, ожидая своей страшной участи. Она не могла понять, почему старый Йоханес вдруг восстал из мертвых и решил убить всех своих наследников. Жадность ли, а может, все эти слухи о продаже души дьяволу – правда, и условием страшной сделки были жизни родных? А, возможно, в останки вселился какой-то демон. Впрочем, все это не имело особого значения.

– Памагите, – раздался болезненный хриплый голос.

Мия вскрикнула и обернулась. Прямо за спиной стоял исхудавший негр и смотрел на нее полным боли и страдания взглядом. Старые лохмотья, пропитанные потом и измазанные грязью, налипали на костлявый торс, на плече загнивала рана – выжженное клеймо.

– Что ты хочешь? – спросила она, не имея сил и воли бежать.

– Памаги нам. Хозяин не дает иды. Моя дочка… Памаги. Памаги.

– Как тебе помочь?

– Освободи.

– Как?!

Негр протянул руку и указал на коридор.

– Иди за мной.

Она молча последовала за призраком и вскоре оказалась у темной лестницы, ведущей в старый захламлённый погреб. Тот самый, где ее покойным опекуном был обнаружен зловещий люк. Девушка зажгла лампу и спустилась в погреб, стараясь не упасть на скользких, покрытых плесенью и пылью ступенях. Оранжевый свет вырвал из сумрака груды старой мебели, пыльные полусгнившие ящики и дыру в полу, похожую на пасть харибды. Мия увидела люк и железный замок.

– Боже, – прошептала она, доставая из кармашка старинный украшенный гравировкой ключ. Ведомая безумным любопытством, точно сорняк, прорастающий из отчаяния, она вставила ключ в замочную скважину и провернула. Раздался пронзительный щелчок, и механизмы раскрылись. Девушка закрыла глаза, досчитала до десяти и вцепилась ручками в створки люка. Он оказался тяжелее, чем она ожидала, и пришлось изрядно попыхтеть, чтобы откинуть даже одну железную створку. Ржавчина оставила на платье густые разводы, юбка порвалась и висела лоскутом, каблук на левой туфле едва держался, но девушка не сбавляла напора, и вскоре створки, заскрипев, раскрылись, открывая уходящие вниз пыльные ступени.