сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 20 страниц)
LITRU.RU - Электронная Библиотека
Название книги: Таблоид
Автор(ы): Стогoв Илья
Жанр: Современная проза
Адрес книги: http://www.litru.ru/?book=26095&description=1
Аннотация: Книга «Таблоид» имеет подзаголовок — «Учебник желтой журналистики». Если после прочтения этого «учебника» вы и не начнете писать статьи для русского «глянца», то многое на этой далеко не самой чистой кухне станет для вас по крайней мере понятным. Как делаются сенсации? Из чего готовятся «утки»? Ответ — под этой обложкой.
---------------------------------------------
Илья СТОГoff
Таблоид: Учебник желтой журналистики
В порядке подхалимажа:
посвящается Александру Гаврилову,
который первым сказал,
что такая книга необходима.
«Готов заключить пари, что о грязной и отвратительной работе, именуемой словом журналистика, вы знаете не больше, чем о работе охотника на тигров или архивариуса. Я имею в виду о том, что на самом деле скрывается за этим словом.
Впрочем, это не проблема. В книге, которую вы держите в руках, рассказана вся правда об этом занятии. Я имею в виду ВСЯ ВООБЩЕ правда о том, чем люди, хвастливо именующие себя журналистами, зарабатывают на хлеб и пиво. Не удивляйтесь, если, прочитав книгу до конца, вы навсегда перестанете верить масс-медиа…»
Илья Стогoff
Вступление
1
18 сентября 1999 года в окраинном петербургском клубе «Король Плющ» мне вручали диплом, удостоверяющий, что я — лучший журналист города.
Ежегодно в Петербурге раздают множество журналистских премий. Мне досталась наименее престижная из всех.
На сцене стоял накрашенный, набриолиненный, усыпанный блестками, как Дэйв Гэан из «Depeche Mode», ведущий шоу со странным именем Григорий Новослов.
С таким именем ему бы не копеечные дипломчики раздавать, а быть… ну, не знаю… древнегреческим философом.
В отчетном году никаких особенных успехов за собой я не помнил. В основном в том году я пил алкоголь, а в остальное время пытался вести себя так, чтобы меня не перестали пускать на порог приличных редакций.
Тем не менее лучшим журналистом признали именно меня. Удивляться я не стал.
Я выбрался на сцену, прищурился от ярких ламп. Сцена была маленькая. Полагалось сказать слова благодарности.
— В этот волнующий момент я хотел бы поблагодарить тех крепких мужчин… тех своих друзей… своих самых задушевных друзей, без которых этот миг никогда бы не наступил.
Я перевел дыхание и продолжал:
— Я хочу сказать слова благодарности Степану Разину, Петру Смирноffу и его наследникам, господам Бочкареву, Синебрюхову, Афанасию, фамилию которого я, к сожалению, не знаю… и еще многим их коллегам. Спасибо, друзья! Вместе победим!
Потом господ журналистов стали поить халявным алкоголем. Господам, не имеющим отношения к журналистике, тоже кое-что перепало. Громко орала музыка.
Потом ко мне протиснулась высокая, выше меня, темноволосая девица. Совсем молоденькая.
— Это же ты победил в конкурсе?
— Я.
— То есть ты самый супер-дуперский?
— Типа того.
— Угости меня.
— Тебе лень протянуть руку вон к тому подносу?
Потом девица спросила: желтый ли я журналист? Я сказал, что я синий журналист. Девица была похожа на Джульет Льюис. Только здоровенную, с седьмым размером бюста Джюльет Льюис.
Когда в «Плюще» все кончилось, мы поехали потанцевать в «Грибоедов». До угла Лиговского и Разъезжей ехали на такси, а там вылезли и почему-то пошли пешком.
У самого «грибоедовского» бомбоубежища Льюис стало плохо. Я никогда не видел, чтобы людям становилось плохо столь резко. Только что шла девица, что-то говорила… и р-раз!
Уткнувшись лбом в асфальт, моя спутница какое-то время рычала и извивалась. Происходило все очень долго.
Коллеги сказали, что ждут нас внутри. Я стоял посреди пустой улицы и ждал. Даже успел выкурить сигарету.
Потом Льюис начала потихоньку подниматься. Видели когда-нибудь, как раскладываются фигурки-трансформеры?
От ее помады цвета малины не осталось ни единой малиновой ягодки. В темноте блестел ее мокрый подбородок. Она громко дышала и вытирала с глаз слезы.
В таком виде внутрь «Грибоедова» нас все равно бы не пустили. Спутницу нужно было приводить в порядок. Я похлопал себя по карманам: чем бы ее вытереть?
Ни носового платка, ни единой салфетки в карманах не нашлось. Нашелся вчетверо сложенный бумажный диплом, свидетельствующий о том, что я, хозяин диплома, на сегодня не имею равных среди петербургских журналистов.
Оторвав от него половинку, я вытер девицын подбородок. Оставшимся куском диплома промокнул ей глаза. Жесткая бумага, но другой у меня все равно не было.
В тот вечер мы неплохо провели время.
2
Читая иногда в книгах (видя в телепередачах, встречая упоминания в газетах…) о людях, которые двадцать лет проработали на одном предприятии… с низов, с должности курьера или грузчика, дослужились до руководящих постов… я ощущаю себя полным моральным уродом.
Никогда и нигде я не работал дольше полугода.
А вы?
Закончив вечернюю школу, в которую меня определил райвоенкомат, и уяснив, что ни в один институт таких, как я, не берут, я не расстроился, а лег на диван, плюнул в потолок и понял, что отлично себя чувствую.
Мир вокруг был интересным. Я — тоже. Он не трогал меня, а я его. Так мы с миром и жили какое-то время.
Самой же интересной частью мира был… правильно, панк-рок. Что еще могло интересовать растатуированного и странно стриженного парня, которого не брали в институт, зато брали лежать на диване?
Я собрал коллекцию альбомов «Exploited». Потом за бешеные деньги купил плакат с лицом Джелло Бьяфры из группы «Dead Kennedies» и повесил над диваном. Потом прочитал всю англоязычную «Панк-рок-Энциклопедию».
Как еще проявить свою любовь к музыке я не знал. Мучаясь и не находя выхода для булькающей ниже кадыка энергии, в один из вечеров я просто сел и написал… не знаю, что именно написал… написал о том, как меня прет от панк-рока, от Джелло Бьяфры, Сида Вишеза и прочих парней, похожих на меня, как близнецы-братья.
Оказалось, что написанное мною является статьей. Еще оказалось, что начиная с этого момента я могу больше не переживать насчет того, откуда у людей берутся деньги.
3
Андрей Давлицаров, известный в городе аналитик и отзывчивый человек, как-то поделился со мной главным выводом, который он сделал после долгих лет журналистской практики:
— Для петербургских масс-медиа стоит писать из соображений благотворительности. Для Москвы — из-за того, что основные деньги зарабатываются именно там. А для заграницы — потому что зная, что ты пишешь для заграницы, москвичи дадут тебе еще больше денег.
В общей сложности журналистом я проработал больше одиннадцати лет. В основном — по изложенной Андреем схеме. И только Господь, Богатый милосердием, знает, сколько еще по ней проработаю.
Горд отметить: в отличие от большинства нынешних reporters я начинал работать в масс-медиа еще при коммунистах. Трудно представить, но я даже успел подвергнуться цензуре и куратор от ЦК ВЛКСМ еще успел лично запретить публикацию одного из моих первых материалов.
Это было время… такое время… сегодня его уже почти невозможно вспомнить.
Например в 1990-м у меня была гёрл-френд из Америки. Как-то она спросила, какой тираж издания, для которого я пишу? Я ответил честно. Не очень большой по советским меркам: шесть миллионов копий.
Подружка расхохоталась мне в лицо:
— Этого не может быть, потому что этого не может быть никогда! Шести миллионов копий нет даже у мирового «Playboy»!
За эти годы я успел поработать музыкальным, телевизионным, религиозным, ресторанным и спортивным обозревателем.
Я был главным редактором шести изданий. Включая такие, как журнал «Ружье» (специализированное издание, посвященное проблемам армии и оружия), газета «Коктейль» (порно-листок, состоящий из фотографий голых задниц, похабных анекдотов и сканвордов, которые я из экономии составлял сам) и глянцевый ежемесячник, издававшийся крупным городским казино и рассказывающий о правилах игры в азартные игры.
И знаете, что странно? Я до сих пор люблю свою профессию.
По большому счету журналистика… особенно желтая журналистика… занятие грязное. Как работа мусорщика на городской свалке. И так же, как о работе мусорщика, о работе журналиста публика почти ничего не знает.
То есть я имею в виду — о том, что такое НА САМОМ ДЕЛЕ работа журналиста.
Как глаз не способен увидеть себя самого, так журналюги сразу тупят свои острые перья, стоит им попробовать описать не происходящее вокруг, а СОБСТВЕННУЮ жизнь.
Оно и понятно. Не станешь же, вопреки всем на свете книжкам и киношкам, писать, что работа твоя скучна, плохо оплачивается и больше всего напоминает жизнь героев фильма «Служебный роман».
А я вот напишу. Да, скучна! Да, напоминает! Просто любят ее не за это.
Книга, которую вы держите в руках, это не роман «Журналист». Это учебник. Все без дураков: если хотите, можете разорвать эту книгу на шпаргалки и сдавать по ней экзамены на журфаке.
Но, с другой стороны, все же немного и роман.
Я хотел сказать, почему мне сейчас как и одиннадцать лет назад не лень копаться в мусоре большого города… объяснить, за что мне дали тот диплом… за что сочли лучшим журналистом Петербурга.
И почему единственное, на что сгодился диплом — это вытереть мокрый подбородок безымянной девицы, похожей на Джюльет Льюис, отрастившей себе седьмого размера сиськи.
Вот она, эта книга.
Глава1
Стоит ли становиться журналистом?
Знаете анекдот про пожарного, который говорит, что работа у него хорошая, он доволен: приличное жалованье, большой отпуск, выдают молоко и обмундирование… Вот только, когда начинается пожар, — хоть увольняйся!
С журналистикой — та же фигня. Работа — не бей лежачего. Фиксированного рабочего дня нет. Пять раз в неделю в редакцию приходят факсы от желающих угостить господ журналистов икоркой и алкоголем. В милицию, как бы ни был ты пьян, не забирают: боятся связываться.
Одна беда: за компьютер садиться все равно приходится.
Не боги горшки обжигают. За десять лет работы журналистом я встретил от силы пятерых коллег, имеющий ВУЗовский диплом журналиста. Сегодня работать в газеты берут всех, кто в школе научился писать.
Берут действительно всех. Выживают же лишь графоманы. Быть графоманом, горлопаном, болтуном, в каждой бочке затычкой — единственное непременное условие работы журналиста.
Правило номер один гласит: чтобы стать хорошим писателем, нужно стать хорошим читателем. Правило номер два: чтобы стать хорошим писателем, нужно писать много.
Представление, будто можно родиться, распахнуть глаза, сесть и тут же написать гениальный материал, является даже не ошибкой, а бредом.
Тот, кто хочет писать хорошо, должен сперва посмотреть, как получается у других, а затем долго тренироваться в том, как получается у него самого. При этом чем чаще вы учитесь на чужих ошибках, тем меньше делаете собственных.
С энтузиазмом взявшись, первые две недели журналисты-новички пишут о том, о чем давно собирались написать. Потом целый месяц о том, о чем считается модным писать: звезды, секс, драгс, бабы, клубы, шубы-дубы…
Потом возникают проблемы. Писать не о чем. Редактор — зануда, требует погорячее. Вы начинаете присматриваться к объявлениям в разделе «Требуются на работу».
Если вы не способны в неделю выдать тридцать страниц текста, посвященного шести различным проблемам, по каждой из которых у вас, разумеется, есть собственная жесткая позиция (каковую вы при необходимости способны за десять минут поменять на противоположную) — в этом случае лучше действительно пойти… ну, например, в пожарные.
Задумайтесь сразу: где вы станете брать темы для статей, на гонорары от которых собираетесь пить пиво и кормить семью?
Вариантов здесь немного.
Можно, конечно, придумывать темы самостоятельно. Так не делает почти никто. Куда проще воровать темы у других журналистов. Не стесняйтесь: в этом мире все воруют друг у друга. Другое дело: что с ворованным вы сможете сделать.
Как-то в журнале «Rolling Stone» я прочел такой материал:
Турне по Улице Могил
Если вы думаете, что Голливуд сегодня — это по-прежнему этакое веселенькое местечко, где жужжат кинокамеры, рекой льется шампанское и на квадратный метр тротуара приходится больше звезд, чем на всю остальную Америку, — вы ошибаетесь.
Голливуд сегодня — это город мертвых.
Уже более десяти лет — с тех пор как местные владельцы недвижимости резко взвинтили цены, — в Голливуд не ступала нога кинопродюсера. Киношники предпочли районы подешевле.
Теперь единственные прохожие, вносящие оживление в серые будни Голливудского Бульвара, это туристы, приезжающие глянуть на оставленные в мостовой отпечатки рук Лоуренса Оливье и Мэрилин Монро.
Выбор развлечений в Голливуде невелик. Можете сходить в чумазый кинотеатрик посмотреть фильм, помеченный индексом «три креста». Можете завернуть во второразрядный местный порношоп.
Самый знаменитый из них — «Frederic», торгующий эротичным нижним бельем. Витрины магазина завалены грудами кружевных бюстье и лифчиков с надписями «Расстегни меня!» Единственные люди, у которых подобные трюки вызывают эрекцию, — безработные завсегдатаи окрестных пивнушек.
На перекрестках улиц латиноамериканские подростки почти не таясь продают наркотики.
Тоска…
Однако не так давно положение дел круто изменилось. В дряблые жилы разваливающейся, дышащей на ладан голливудской индустрии развлечений была впрыснута порция свежей крови. Человека, который сумел реанимировать Голливуд, звали Грег Смит.
Грегу пришла на ум простая идея — идея организовать экскурсию. Но, реализовав ее, Грег не просто разбогател — из деревенского парня, не имеющего за душой ничего, кроме папиной «тойоты» и пары джинсов, он превратился в преуспевающего бизнесмена, каждый галстук которого стоит больше, чем та машина, на которой в свое время он приехал из провинциального Канзаса в Лос-Анджелес.
Грег рассказывал:
— Первое время после того, как я поселился в Лос-Анджелесе, у меня иногда останавливались знакомые из Канзаса. В основном студенты, еще беднее, чем я.
Вечерами мы слонялись по улицам. Я заметил, что их совершенно не интересует стандартное туристическое фуфло, которое предлагали экскурсоводы.
Им хотелось взглянуть на места, где звезды были схвачены за нарушением супружеской верности, места, где звезды встретили свою смерть, — а им предлагали полюбоваться на отпечатки рук Уолта Диснея на асфальте!..
Осознав задачу, весной позапрошлого года Грег засел в библиотеках и архивах. Он собирал самые жуткие и отвратительные истории, которые только мог разыскать.
Взяв в банке ссуду, он умудрился всего за $3000 купить роскошный, серебристый с серым «кадиллак». На оставшиеся деньги он полностью переоформил машину, превратив ее в катафалк.
В салон Грег поставил восемь кресел, стены обил плюшем, на стекла навел зеркальную тонировку. В октябре «Могильное турне» стартовало. Всего через девять месяцев 25-долларовая экскурсия принесла Грегу целое состояние.
Под заунывные, плачущие звуки Шестой токкаты Баха вы садитесь в катафалк. Смит, одетый в костюм гробовщика, захлопывает дверцу машины. «Кадиллак» трогается с места, и вы попадаете в мир, сошедший со страниц скандальной хроники.
Первая остановка — дешевый мотель, где в 1970 году от передозировки наркотиков скончалась блюзовая певица Дженнис Джоплин.
«Ее тело было так скручено судорогой, что санитары долго не могли просунуть его в дверной проем», — сообщает из динамика в салоне голос, записанный на кассету.
Чтобы записать трек, Смит нанял особого актера и целую неделю сидел на студии звукозаписи, обогащая фонограмму спецэффектами, — звуками выстрелов, истошных воплей, эротических всхлипываний, разбивающихся об асфальт человеческих тел…
Следующая остановка — возле колодца, в котором похитители держали сына Фрэнка Синатры, пока его отец не выплатил им четверть миллиона долларов. Затем отель «Shato-Mormon», в котором комик Джеймс Белуши приобрел свою последнюю порцию «спидбола» (смесь героина и кокаина).
«Он вставил иглу шприца в свою истерзанную вену, но так никогда уже и не вынул ее оттуда».
После этого — целая серия достопримечательностей. Особняк, где проходили оргии Джима Моррисона, вокалиста группы «The Doors».
Телеграфный столб, о который разбилась голова кумира битников 60-х годов, актера Джеймса Дина, управлявшего открытым авто в пьяном виде.
Гостиница, в номере которой остановилось сердце певца-трансвестита Divine.
И, словно мелькающие в окне поезда полустанки, — дома, в которых Мэрилин Монро встречалась со своими бесчисленными мужчинами.
